Частная практика

Часть 1 Психиатр и некромант

— Катюх, а Катюх, скажи честно, ты частную практику ещё не свернула?

— Ещё нет.

— Значит, деньги тебе нужны? — поинтересовалась старая приятельница и глаза прищурила, этак, точно зная, что деньги нужны.

А кому они не нужны?

В бюджетной больнице и платят бюджетно. Нет, частные сеансы доход приносят, но не сказать, чтоб превеликий. Да и то в нынешние времена развелось психологов со справками и дипломами об окончании курсов. Причём курсов было множество.

И эмотологи.

Нумерологи.

Специалисты по концептуальному развитию личности.

Раскрыватели чакр и внутренних потенциалов. В общем, конкуренция росла, а самое обидное, что при всём том Катерина её не выдерживала. Ну да, чтоб решить проблему, надо её решать, а это не всегда приятно, чаще даже наоборот. Местами болезненно.

Как правило долго.

И зачастую сперва незаметно, что проблема решается. А в сети обещают исцеление за три сеанса или за четыре, если с индивидуальным сопровождением.

Вот и остались разве что старые и преданные. Да и те — с придурью.

— Нужны. Очень, — честно ответила Катерина. — Клиент есть?

— Есть. Только… как бы выразиться… немного необычный.

— Знаешь, обычные к психиатрам не ходят.

— Не в этом плане. Скорее уж… — Елена слегка смутилась, как всегда, когда заговаривала о той стороне, на которой теперь проводила большую часть времени. — Он некромант.

— Настоящий?

— Вполне.

— И что с ним? — поинтересовалась Катерина, потому что… потому что и вправду было интересно. Пациенты к ней всякие попадали, но большею частью случаи были весьма заурядными.

Зависимости разного рода.

Шизотипические расстройства во всём их чудесном многообразии. Навязчивые состояния и так, по малости, детские комплексы, подавленные страхи и желания.

— Утратил смысл жизни.

— У меня его нет, — Катерина разлила вино, которое Елена принесла с собой. Бутылка пусть без этикетки, видом своим внушала мысли о древности и немалой стоимости напитка. Да и сама Елена за прошедшее время изменилась. И даже не в том, что одежда на ней теперь не из секонда, купленная, чтоб было чего надеть. Скорее уж исчезла тоска из глаз, и это растерянно-обиженное выражение лица, детское такое, выдававшее, насколько ей плохо.

А теперь вот хорошо.

— Плохая шутка, да? — Катерина нарезала сыр и виноград достала, отметивши, что в холодильнике пусто, да и виноград она купила исключительно по душевному порыву.

Захотелось вот.

— Плохая. Дело в том, что, если это состояние не переломить, он погибнет.

— А сам он хочет лечиться?

— Сам он сейчас ничего не хочет.

— Сложно…

— Елизар заплатит, сколько скажешь.

— Да не в деньгах дело, — отмахнулась Катерина. — Деньги это… с друзей деньги брать как-то оно… я его и так гляну, но ты же понимаешь, что если он меня на хрен пошлёт и дверь закроет, то я ничего не сделаю. Даже если не закроет, то не факт, что сделаю. Глубокая депрессия требует медикаментозного лечения, а как таблетки на этого твоего… некроманта подействуют?

— Скорее всего, что никак, — Елена явно опечалилась. — У некромантов природная способность выводить всякие яды.

— А лекарство — это тоже яд.

— Именно.

— Ладно, глянуть я гляну, может, всё не так и запущено, — Катерина оторвала виноградину и вином запила. Вкусное. Такое вот, насыщенное, густое и тягучее даже. Бархатистое. — А ты не сиди, рассказывай, давай, с чего там всё началось… или постепенно развивалось? Хотя в любом случае что-то стало спусковым крючком. И пей давай, а то я опять одна наклюкаюсь… слушай, а жить он где будет? Надеюсь, твой Елизар не ждёт, что я приду, руками повожу и его приятель воспрянет к жизни?

— Не ждёт. Он, честно говоря, уже и не надеется. Понимаешь, когда некромант теряет смысл жизни, обычно всё заканчивается не очень хорошо. В лучшем случае он уходит на охоту и погибает…

— А в худшем?

— В худшем… воскресает после смерти и превращается в нежить.

— Так себе перспектива, — Катерина отметила, что странное дело, но этот, довольно бредовый по сути своей разговор, воспринимается ею вполне нормально. — Ну и с чего началось-то?

— С деревни, — Елена вино разглядывала. — Небольшой деревеньки. Мир… такой вот, магическо-техногенный… то есть…

— Магия и техника.

— Да. Как по мне, самое неудачное сочетание. В итоге ни то, ни другое толком не развивается, — поделилась Елена. — Но это не так важно. Нежить там водилась, но не сказать, чтобы много. В Гильдию поступила заявка о пропаже купца Ятрышникова с двумя приказчиками, холопами…

Песня, а не рассказ.

Купцы, приказчики, холопы. Прям чем-то родным, но подзабытым, повеяло.

— А с ними сгинула и дочка, которую купец с собой за какою-то надобностью взял. Хотя вдова утверждала, что он и раньше брал, но всегда возвращались вовремя. А в этот раз даже письма не послал. Сгинул и всё. Вдова вспомнила, что и вёл себя муж очень странно. Спешил. Суетился. Только приехал и сразу назад, что вроде как договор у него и спешить надо. Принесла она и вещи, а от вещей разило тьмой. Разбираться отправили Калинина.

— Этого некроманта? А зовут его как?

— Гремислав.

Необычненько.

— Он наведался в дом вдовы… то есть тогда ещё потенциальной вдовы. И прислал в Гильдию отчёт, что есть тёмный след. Что скорее всего купец и вправду находился под воздействием. И что Гремислав отправляется за ним, благо, поиск на крови сработал. Потом несколько дней тишины.

Катерина посмотрела бокал на свет.

— Елизар нашёл его за болотом в деревне. Раненого. Да мёртвого почти. Деревенские выдвинули жалобу на самоуправство, дескать, явился и убил барыню с её сыном, а ещё купца, дочь купца и кучу иного люду. Усадьбу поджог и сам, раненый, бежал от людей.

— А этот ваш Гремислав так поступить не мог.

— Некроманты не убивают людей. Без веской причины. Это… — Елена потёрла руку. — Не принято. В общем, началось разбирательство, потому что в Гильдии давно такого не случалось. И подобные обвинения всегда очень серьёзно рассматривают. Созвали комиссию.

— И?

— А вот тут сложно. Тела невинноубиенных или что там осталось сгорели вместе с усадьбой. А усадьбу явно поджигали. И весьма старательно, с четырёх концов, так, что даже защита от огня не справилась. Стены-то выстояли, а что внутри — в пепел обратило. Только вот тьму огнём взять непросто. И наличие её в пепле было установлено. Да и те же стены прилично впитали.

— А сам ваш Гремислав чего говорил?

— Сам? Сам он ничего не помнит. Вообще. В итоге удалось установить, что Гремислав явился по следу купца. Уничтожил нежить… скорее всего барыня и была ею. Остальные… погибли во время схватки. По официальной версии. Заодно выяснилось, что люди в округе регулярно пропадали, но так, понемногу, чтоб внимания не привлекать. Там и вещицы пропавших на конюшнях отыскали. Целый склад. Деревенские, сообразив, к чему идёт, переметнулись, стали говорить, что барыня странною была и боялись они её очень, а что нежить — знать не знали, ведать не ведали. А некроманта на вилы подняли из страху, что он всех в деревне прибьёт, потому как сам был на сумасшедшего похожий. Пришли к тому, что Гремислав действовал в рамках и не виноват. И деревенские невиноваты. И вообще никто не виноват.

Знакомый расклад.

Никто не виноват и отчётность закрыта.

— Он месяц у целителей провёл. И поверь, это много… очень. Тогда и сказали, что он сам не хочет поправляться. Нет, там такие целители, что… в общем, хочешь или нет, но вылечат. Сейчас Гильдия запретила Гремиславу дела брать. Скандал… сама понимаешь.

— То ли он украл, то ли у него.

— Именно. Но Елизар опасается, что как только запрет снимут, Славка пойдёт искать последний подвиг. Поэтому нужен…

— Психиатр. Психиатр для некроманта. Слушай, звучит, как название страшного любовного романа.

— Почему страшного?

— Потому что про психиатра. Или про некроманта.

— И кто из них страшнее? — улыбнулась Ленка.

— А вот и посмотрим.

Катерина ощутила давно позабытый азарт.

Гремислав старался слушать, что ему говорят, но получалось плохо. Сознание будто так и не избавилось от липкой паутины Кукольника.

Старого.

Опытного.

Прожившего не один и не два года под чужою личиной. Стоило прикрыть глаза, и он снова видел пухловатую женщину в старомодном платье и капоре. Мягкие ручки.

Атласные ленты на чепчике.

Улыбка.

Видел и стол с самоваром, над которым поднимался дымок. Белая скатерть. Фарфоровые тарелки с росписью. Вазочки с вареньем. И свежий хлеб.

Всё настолько человеческое, что даже он обманулся.

Он ведь не ждал кукольника.

— Присядь, мил человек, — голос у твари тоже был мягким, медовым. — Давненько у нас гостей не случалось.

Она наливала чай в блюдце и пила, прикусывая сахарок.

И блаженно жмурилась.

Тогда махонькие её глазки почти скрывались за румяными щеками.

— А как же купец?

Гремислав присел. Всё-то здесь дышало покоем. Усадьба, расположившаяся чуть в стороне от деревни, была старой, но ухоженной. Пусть деревянная, но дерево закляли и стало оно твёрже камня. А за остальным следили. Стирались шторы, чистились ковры, наверняка куда чаще, чем в обычном-то доме.

И пучки ароматных трав развешивали густо.

Вот запах ромашки, смешанный с вонью болиголова, и забивал тот характерный аромат, который свойственен любому логову.

— Купец… — губы растягивались в улыбке. — Купец… это разве гость… это уже родич. Сговорились мы с Афанасием Фёдоровичем. У него товар, у нас купец…

Гремислав дёрнул головой, сбрасывая морок воспоминаний.

И поднялся. Тело, помня о боли, двигалось нехотя. Да и казалось, стоит дёрнутся и откроются старые раны, кровь потечёт.

— Готов? — Елизар глядел мрачно, недобро.

Гремислав пожал плечами. Честно говоря, он с куда большей охотой остался бы в доме при гильдии, но… раз уж просят, почему бы и не сходить. Какая разница, где сходить с ума.

Да и матушке можно будет соврать, что лечится он.

Восстанавливается.

— Давай, — старый приятель попытался подхватить сумку, но Гремислав мотнул головой.

Не хватало.

Не настолько он ещё немощен. И вообще… это просто боль. И кукольник, мозги перекроивший. Она ведь, подыхая, смеялась в лицо. Мол, я сдохну, но и тебе не жить.

Не жить.

Не хочется совершенно.

— В общем так. Мир техногенный. Тихий… вон, целители под боком будут. Правда, практиканты, но там с ними старик Погожин теперь.

Гремислав вздрогнул и испытал острое желание остаться дома.

— Что он там делает? — удивление было вялым, но было.

— Следит за прохождением практики.

— Лично?

Елизар широко улыбнулся.

— А то… нагрешили они много.

Видать и вправду много, если Погожин оставил свой пост в Гильдии, чтобы лично практику курировать.

— В общем, помереть ты там не должен, — заключил Елизар. — А что до остального, то не вздумай Катерину обижать. Мы договорились, она с тобой поработает…

— Как?

— Хрен его знает. Но Елена утверждает, что душевные проблемы должен лечить отдельный специалист. У них там так принято.

— У меня нет проблем!

— Вот и расскажешь… и про то, что проблем нет, и про то, каких именно нет. Жить будешь на даче Елены. Можешь, конечно, и в перевалочной, но там стараниями Погожина сейчас очень людно. То вскрытия отрабатывают, то зачёты пересдают…

А при занудности старого целителя, надо полагать, пересдавать приходится много.

— Поэтому дача Елены — лучший вариант. Печка работает. Мебель есть. Дом надо протопить, всё же туда давненько не заглядывали. Еда в городе. Деньги я с собой дал. Если вдруг возникнут сложности — пиши. И помни… два месяца. Вот два месяца ты мне обещал!

Было такое.

И главное, не понять, как это Гремислав обещание выдал. Видать, кукольник точно мозги заморочил.

— И чтобы не отлынивал!

— Смеёшься?

— Какой тут смех, — Елизар подхватил под руку. — Ты… обещал. И делать будешь то, что скажет.

— Буду, — снова пообещал Гремислав, лишь бы старый приятель поскорее отвязался. — Силой клянусь… буду делать, что скажет.

— С тобой точно не всё в порядке, — Елизар покачал головой. — Ты бы не разбрасывался… ай, ладно. Пошли.

Портальщик был мрачен.

И переход отозвался во всём теле мышечной судорогой. Причём такой, что Гремислав и на ногах не устоял. Он и рухнул на пол в подвале, и вырвало его на тот же пол под возмущенный вопль дежурного. Впрочем, тотчас кто-то появился.

И не один.

Целители, чтоб их… подхватили, потащили. А сил сопротивляться у него не было. Елизар же целителей отгонять не спешил. Сумку вот нёс и смотрел с укоризной, отчего тошно сделалось.

— … мы с ним давно приятельствуем, — голос любезной Софьи Звениславовны звучал в ушах. — Очень солидный надёжный человек. Крепко нам с сыном помог.

Сын у Софьи Звениславовны хорош.

Высок и статен.

Волос светел. Глаза синие да яркие. Ни дать, ни взять — королевич из сказки. И понятно, отчего девица на него смотрит так, с восторгом. Можно сказать, взгляд отвести не способна.

Хотя и сама красива.

— Так, что тут у нас… некромант… одна штука.

— Две, — возразил слабый женский голос.

— Из пациентов пока один.

Вот это «пока» очень вдохновляло.

— Лапонька, раз уж вы сумели сосчитать до двух, может, скажете, что с ним не так?

— Его крючит?

— Это, безусловно, в какой-то мере верно…

Целителей Гремислав никогда не любил.

— … однако куда любопытнее узнать, почему этого достойного представителя Гильдии так крючит.

— Мышечный спазм?

— Чудесно… отчего?

— Вызван переходом?

— Почему?

Мышцы отпускало. И настолько, что Гремислав сумел сесть.

— Возможно… возможно… это как-то связано с проходимостью нервного сигнала? Переход вызывает лёгкую рассинхронизацию… — бодро говорила девушка с белыми кудряшками. — … которая в норме воспринимается как небольшое неудобство. Однако возможны некоторые непроизвольные индивидуальные реакции…

— Заучка, — бросил парень в сторону, за что и заработал подзатыльник от сухонького седовласого старичка. Гремиславу достался же предупреждающий взгляд, которому он предпочёл внять: если целитель хочет исцелять, то лучше не рисковать вмешательством.

Хуже будет.

— Недоучка, — бросил старичок. — А ты, милая, продолжай… что чувствуешь?

Девица подвинулась бочком и ткнула в Гремислава пальцем. Он ощутил острый укол диагностического плетения.

— У него сверхчувствительность! — воскликнула девица радостно и опять потянулась.

— Не стоит, — предупредил старичок. — Некроманты и так неудобные пациенты, а этот и вовсе… с особенностями и не только нынешними. Но да, у него временно развилась повышенная чувствительность к энергетическому вмешательству. Которая и проявилась в данном случае мышечным спазмом… почему?

Гремислав замер. Ему вот тоже было интересно.

— Ну… — девица смешалась и выдавила. — Не знаю…

— Вы ведь были ранены? — поинтересовался Погожин.

— Был.

— Серьёзно?

Гремислав молча задрал рубашку. Если от вил на память остались круглые ровные отметины, то вот багор, которым его волокли в лес, разодрал и кожу, и мясо. Да и вообще… он не должен был выжить. Только взял да выжил. Сила ли мира помогла, связь ли та, о которой он предпочитал не вспоминать. Главное, что выжил. А от ран только след и остался, кривой такой длинный рубец.

— Ужас какой, — охнула девица, зажимая рот.

А вот старик, нахмурившись, положил на рубец руки. И переместился выше. Ещё выше. Поглядел так, по-над очками, и сказал:

— Вы понимаете, как вам повезло? Вы чудом выжили… хотя некроманты в принципе твари живучие. Без обид.

Какие обиды? На целителей обижаться себе дороже.

— С вами работали… как минимум четыре круга… да… и энергии вкачали… ага, приличное количество. Вот идиоты.

Пальцы ощупывали. Мяли. Сжимали шрам. И показалось, что тот треснет и из него польётся сукровица. Опять.

— П-почему? — робко поинтересовалась девушка, которая стояла рядышком и теперь тянула шею, пытаясь разглядеть рубцы получше.

Раньше бы Гремислав порадовался, что привлёк внимание такой очаровательной девы. Теперь захотелось одёрнуть рубашку и в одеяло завернуться. Для надёжности.

— Потому что избыток энергии — это не всегда хорошо, а скорее даже наоборот… да, определённо… у нас налицо малый конфликт разнородных энергий, который усугубился противодействием собственного дара и небольшою индивидуальной особенностью. Это нормально, что любой дар спешит защитить своего владельца в том числе от чуждой ему энергетики… а сила целителей.

Лекцию студенты слушали превнимательно.

— И теперь ему… не помочь? — жалость в глазах девицы заставила хмуриться. Возникло желание провалиться под землю.

— Ну вы тоже скажете. Отнюдь. Помощь ему оказана и с избытком, — от Гремислава, наконец, отстали. — Скорее уж тот редкий случай, когда пациент нуждается в отсутствии лечения как такового.

Счастье какое.

— То есть, никакого силового воздействия. Покой. Отдых. И сильных энергетических возмущений стоит избегать. Дар использовать также не рекомендую.

— Долго? — уточнил Гремислав.

— Месяц. Возможно, два… кстати, использование данного мира для реабилитации — отличная идея, — Погожин потёр руки. — Кто скажет почему?

— Потому что разреженный магический фон будет способствовать оттоку чуждой энергии…

Нет, хватит с него пособием служить. Гремислав сполз с кушетки, убедившись, что стоит на ногах. И мрачно посмотрев на Елизара, который выглядел до отвращения довольным, уточнил:

— Дальше куда?

В этом логовище целителей он точно не останется.

— Катерина, знакомься, это Гремислав. Гремислав, это Катерина, — Ленка сложила руки за спину и натужно улыбнулась. — Гремислав у нас некромант. А Катерина — психиатр по основному профилю. И практикующий психотерапевт. Надеюсь, вы подружитесь.

В глазах пациента читалась мрачная готовность сопротивляться до последнего.

А ничего такой…

Нет, не в этом смысле, потому что в этом смысле о пациентах думать крайне непрофессионально. Но вот в целом… здоровый. Елизар поменьше будет.

Попроще.

А этот… в плечах — косая сажень. Волосы светлые длинные, в косицу заплетены. Борода тоже светлая и всклоченная. Черты лица правильные, но выражение портит, то самое, говорящее о радости от её, Катерины, присутствия.

И ещё он здорово кого-то напоминал, но вот кого…

— Катерина, — она первой протянула руку, и некромант коснулся её с немалою опаской. Пожал, осторожно, как хрустальную.

И уставился.

И Елена тоже уставилась.

И Елизар, причём с немалым интересом.

— Что? — поинтересовалась Катерина, руку убирая.

— Ты как? — уточнила Ленка.

— Да нормально.

Не считая того, что согласилась взять в пациенты действующего некроманта из другого мира. Хотя… сколько она уже психиатром работает? Так что случался в её практике бред и поинтересней.

— Тогда мы, пожалуй, пойдём, — Ленка явно чувствовала себя не совсем уверенно. — Продукты мы закупили. Вам отдохнуть надо, договориться о визитах и всё такое. Ты же сможешь приезжать?

Сможет.

Этот момент уже обсуждали.

И заплатили Катерине вперёд. Прилично так заплатили, хотя она и отнекивалась, пусть и не изо всех сил, потому что деньги нужны. Очень.

Без денег Настьку вытащить не получится. Так что придётся как-то отрабатывать, потому что брать деньги за просто так, даже от друзей, Катерина не привыкла.

— Так… ты чай будешь? — на Ленкиной даче за прошедшие полгода мало что изменилось. Разве что продуктов прибыло. Ленка вечно их купить забывала.

Хотя… кто бы говорил.

— Чай? — некромант вздрогнул и выпал из своих размышлений.

— Чёрный? Зелёный? О, даже белый есть.

— Черный. Пожалуйста.

Вежливый. Уже хорошо.

— С сахаром?

— Если можно.

— Садись, — Катерина указала на стул. И некромант послушно сел. Вот, когда он не возвышался посреди кухни новогоднею ёлкой, даже как-то спокойнее становилось.

Это всё…

Успокоиться. Говорят, что психически здоровый психотерапевт — это нонсенс. Может, и так.

— Печенье. Конфеты. Бутерброды вот… я с утра не ела. Будешь?

Кивок.

Хорошо. Можно считать, что диалог худо-бедно выстраивается. Нет, не рабочий, но хоть какой-то. Катерина залила чай кипятком и занялась бутербродами.

— Со мной не надо нянчится, — голос у Гремислава мрачный и торжественный.

— Я и не собираюсь, — успокоила Катерина. — Я вот сейчас тебе чаю сделаю и поеду. А завтра вернусь и мы поговорим.

— О чём?

— О чём захочешь.

— Да? — и удивление. Глаза вот голубые и яркие. Нет, ну вправду, какой некромант с такими глазами. Ему бы витязей славянских играть. В витязя бы поверилось.

Или ещё викинга можно.

Точно. Натуральнейший викинг.

— Почему нет… слушай, а тебе не говорили, что ты на некроманта не похож?

— Я? — удивление чуть больше. И сомнение. — Чем?

— Всем. Некроманты должны быть бледные зловещие и в плащах чёрных…

Гремислав задумался и, задумавшись, бутерброд взял. Батон, варёная колбаса и сыр. Готовить Катерина не то, чтобы не умела, скорее вот… не нравилось ей это занятие.

Совершенно.

— Есть и такие, — согласился Гремислав. — Вкусно. Большое спасибо.

— Пожалуйста.

Закрылся, паразит.

Ничего. Даже интересно.

— Конфетку? — Катерина вытащила из шкафа коробку, очень надеясь, что срок годности ещё не вышел. — Кстати, а чем вообще некроманты занимаются?

— Нежить изничтожают.

Кратко и по делу. Хотя…

— А такие как ты? — некромант перед конфетами, которые выглядели вполне нормально, без налёта седины во всяком случае, не устоял. Выковырял он сразу три, правда, тотчас смутился и сделал вид, что коробка с оставшимися его не интересует.

— Такие как я… психиатры или психотерапеты? Вторые работают с травмами психики. Первые — с душевными болезнями. Если кратко.

— Это как?

— Это… скажем, если человек слышит голоса в голове, или у него возникает навязчивая идея, скажем, что соседи за ним следят, то это к психиатру.

— А если и вправду следят?

— Тогда психиатр увидит его адекватность и разбираться надо будет уже с соседями, — Катерина тоже взяла конфетку. Совместная трапеза сближает, особенно, когда твой собеседник ест то же, что и ты. Трюк простой, но вполне эффективный. — Обычно такие идеи — это проявления болезни. А болезнь требует препаратов.

— На меня не подействуют!

— Ну… а они тебе вообще нужны? — Катерина пригубила чай. — Ты слышишь голоса в голове? Или что-то иное есть, чего я не знаю?

Молчание. Сопение. И ещё пара конфет. И в чай ведь пять ложек сахара высыпал.

Ну да. Ему с его статью о фигуре переживать не след.

— Мне кажется, что твоя проблема, если она есть… — редко какой пациент готов признать, что она есть. — Скорее из поля работы психотерапевта. Подавленные воспоминания. Переживания…

— Как ты сказала? — Гремислав даже вперёд подался. — Подавленные… это…

— Это когда человек не помнит.

— Чего?

— Как когда. Случается, что некоторые моменты выпадают из жизни. Разум — сложная вещь. Он защищается порой. В том числе и скрывая воспоминания. Вот так выпадает из жизни день. Или событие какое-то. Или даже год… порой годы. Иногда бывает, что человек будто не помнит себя до какого-то возраста. Что совсем маленьким, это нормально, но вот когда не помнят лет до десяти там или одиннадцати — это уже настораживает.

— Подавленные… и ты можешь их вытащить?

— Не вытащить. Я в голову тебе не залезу, — поспешила заверить Катерина. — Я могу помочь тебе залезть в свою голову и разблокировать эти воспоминания. Только… это будет непросто.

Кивок.

И сомнения. Такие сомнительные сомнения, что в общем-то нормально.

— И что нужно делать? — поинтересовался некромант, дожёвывая очередную конфету, причём шоколад он закусывал бутербродом с колбасой и сыром.

— Для начала не считать меня врагом.

— Я не считаю, — светлые брови сдвинулись над переносицей. — Просто…

— Навалилось?

Кивок.

— Дело не в том, что ты думаешь… точнее повторюсь. Разум любого человека — вещь очень сложная. Многослойная… скажем, вот мы сидим и разговариваем. Так?

Снова кивок.

И опять в этом движении видится что-то знакомое, такое вот… как будто случалось Катерине уже встречаться с этим человеком.

— Ты знаешь, что я не представляю опасности. На уровне понимания. Но ниже, — она чуть опустила ладонь. — Твой разум не готов мне верить. Он видит во мне потенциального врага. И спешит защищаться. Смотри, ты и сидишь в пол-оборота, так, чтобы легко вскочить. И нож к себе поближе подвинул.

Некромант покраснел.

Густо-густо.

И нож отодвинул.

— Это нормально, — поспешила успокоить Катерина. — С учётом того, что с тобой произошло…

— Знаешь?

— Рассказали. Вкратце. Я надеюсь, что ты и сам расскажешь.

Поджатые губы.

— Потом. Когда будешь готов.

— И когда?

— А тут уж как получится. Завтра. Послезавтра. Через неделю или месяц. Люди разные и с каждым приходится искать свой путь.

Он отодвинул нож ещё чуть дальше, но вот взгляд Гремислава то и дело на нём задерживался, а рука тянулась к поясу.

— Я здесь точно месяца на два застрял, — со вздохом признался он. — Так что…

— Так что для начала, думаю, нам просто нужно привыкнуть друг к другу. Знаешь, в моей практике некроманты пока не встречались. Вообще с точки зрения нормального человека вас не существует.

Некромант фыркнул, показывая, что думает о точке зрения нормального человека.

А потом потёр виски.

— Извини. Кажется… будет откат. Это… неприятно. Я пойду, полежу.

Поднялся…

И рухнул на пол.

— Вот… зар-р-раза, — сказала Катерина, дожёвывая бутерброд. — Ленка… ты мне не просто должна будешь… я тебя придушу, когда дотянусь.