Чекистские будни

ВОЙНА

В ночь на 22 июня я задержался на работе почти до рассвета. Только пришел домой и прилег на кровать, чтобы хоть сколько-нибудь поспать, как за окном загрохотали взрывы бомб, послышалась беспорядочная стрельба зениток вперемежку с пулеметными очередями. По крышам загремела барабанная дробь — сыпались осколки бомб и зенитных снарядов. Я вскочил с постели, бросился к телефону, а тот уже и сам заливался требовательно, резко. Дежурный по управлению срывающимся голосом прокричал:

— Немцы перешли границу! Начались военные действия! Идут бои!

Стоило фашистам вероломно напасть на нашу страну, как в прифронтовом тылу и в самом Львове антисоветские элементы подняли голову. Во время налетов гитлеровской авиации с крыш домов, а в особенности с высоких башен костелов засланные фашистским командованием диверсанты начинали строчить из автоматов по проходящим по улицам боевым порядкам наших воинских частей. Снайперы старались выбивать из строя командиров. Люто свирепствовали украинские националисты, да и польские мало в чем уступали им.

В областном управлении сразу же стали создавать оперативные группы. Перед чекистами была поставлена задача: начать операции по очистке Львова от вражеских лазутчиков. Операции эти были трудные, связанные с большим риском. Обнаруженных снайперов и пулеметчиков приходилось буквально выкуривать из их укрытий. Чтобы проникнуть на башни и колокольни костелов через запертые пудовыми замками железные двери, подняться на чердаки жилых домов по забаррикадированным лестницам, мы нередко пускали в ход гранаты. Немало наших товарищей погибло в те дни. Я был легко ранен в обе руки осыпавшимися с дверей костела осколками толстого так называемого богемского стекла.

Примерно через неделю был получен приказ покинуть город. Мне поручили организовать связь с несколькими оставляемыми нами во Львове радиостанциями. Я совсем не лирик по натуре и не склонен к сентиментам, однако мне трудно, было расставаться с моими товарищами-радистами, которым вскоре предстояло работать по ту сторону фронта. Среди них были и те, кто в свое время проникли к нам из-за кордона с далеко не мирными целями, но затем поняли ошибочность своих взглядов и стали честно и бескорыстно помогать нам во имя нашего общего дела.

В моем ведении была приемно-передаточная станция, оборудованная на автофургоне. С ее помощью мы должны были поддерживать связь с львовскими товарищами. Наш автофургон двигался все время в прифронтовой полосе вместе с войсками, отступавшими в направлении Киева. Редкий день над нами не кружили вражеские самолеты, а канонада, то приближаясь, то отдаляясь, не смолкала, кажется, ни на минуту.

Под Киевом, во время массированного налета фашистской авиации, я был контужен. Серая пелена застилала глаза, голова раскалывалась от боли. А автофургон со скрипом и лязгом все катил и катил по проселочным дорогам.

Как только советские войска оставили Львов, фашисты ввели в город батальон СС «Нахтигаль», состоявший из оуновских головорезов. Батальон в походном порядке сразу же направился к горе Святой Юра — в резиденцию митрополита Шептицкого, чтобы получить благословение своего духовного отца. И тот благословил жаждущих крови националистов на черные дела.

Злодеяния фашистских варваров не поддаются описанию. Прежде всего они провели «чистку» среди поляков, украинцев и евреев. С каким-то бешеным остервенением и садизмом они уничтожали советскую и польскую интеллигенцию. Тысячи и тысячи мирных людей — учителей, врачей, инженеров, юристов, журналистов — были расстреляны или погибли в концлагерях.