Человек из телевизора

Глава 26

В полдень 29 сентября 2020 года на территории Республики Молдова был осуществлен тактический квантовый взрыв.

С утра лил сильный дождь и после невидимого бесшумного катаклизма густой туман, похожий на пену для бритья, накрыл Молдову вместе с Приднестровьем. К этому моменту все службы сообщали о потери контакта с этой территорией. Румынские, украинские пограничники первыми забили тревогу, когда они осторожно нащупали СТЕНУ, плоскую глыбу, бесконечно уходящую вширь и ввысь…

В один момент на крайнем юго-западе Восточной Европы на месте самого бедного государства образовалось аномальное пятно. Феномен внеземного происхождения проявился уже в самом факте этой СТЕНЫ высотой в двести километров (спутниковые снимки), которая протянулась по всему периметру границы. Стена была серая и уже опробованная на прочность кувалдой, отбойным молотком, которые не смогли отколоть даже частичку вещества из этого монолита для расширенного анализа.

«Бессарабская Черная дыра» — самый популярный новостной хэштег.

Реакция НАТО казалось незамедлительной: переброска американских, румынских войск, объявление карантинной зоны. Переговоры с Россией на фоне отсутствия информации (безмолвие всех посольств, аккредитованных в Кишиневе). Смена полетных заданий крылатых ракет.

Разведывательные спутники перенацеленные на регион ничего не видели заглушенные или ослепленные какими-то средствами РЭБ.

А в Кишиневе тем временем все замерло после взрыва. Всеобщий СТОП-КАДР. Обездвиженные скульптуры прохожих напоминали терракотовую армию Цинь Шихуанди.

Черников ехал по центральному проспекту на самокате. Он объезжал «скульптурные группы» из людей и машин. Слышен был только мягкий шорох колес самоката. Он остановился возле одной динамичной скульптуры. Студентка, уклоняясь от ветра, повернула голову вниз, закутываясь в тонкий пестрый шарф, и ее глаза можно было разглядеть через нитяной водопад волос. Черников дотронулся до ее куртки, потом до ее лица и это было все окаменевшее гладкое, гранитное. Все эти складки одежды, шнурки на ботинках и даже ресницы.

Черников объезжал троллейбусы, другие машины, заглядывал в их салоны. Он бросил самокат и шел мимо толпы, вытянув руку, обглаживая их изваяния. Это было какое-то идеальное кладбище застывшего времени.

— Мы все сделаем без суеты, — объясняла Эвелина. — Никто не пострадает. Только вначале надо расчистить поле от тяжелых фигур. Не бойся, пылинки будем сдувать с этих фигурок.

Черников только не представлял масштабы этой зачистки.

Вся партийная рать: левые, правые, консерваторы и либералы. Все депутаты всех созывов, все бывшие, нынешние члены правительств, руководители всех бесчисленных НПО, известные журналисты, блогеры, артисты, спортсмены, профессора, банкиры и прокуроры, весь руководящий состав полиции, армии, и все сотрудники службы безопасности, все бывшие президенты, олигархи, собственно вся элита страны была подвергнута изоляции.

«Статуи» этих людей бесцеремонно и внешне не благопристойно сносились, свозились роботами в Криковские подвалы и там подвергались окончательной криоконсервации, иначе просто складировались в индивидуальные капсулы в виде элитных гробов с окошком.

Рой многоруких летающих роботов висели над Кишиневом, как стая гигантских черных ворон только без карканья.

Эвелина не убеждала Черникова, а доводила до сведения, что на первом этапе нужно интернировать всю активную часть населения. Что все будут позже воскрешены и собственно этот перфоманс Всеобщего Воскресения станет апофеозом задуманной операции.

А пока поголовно должно было быть просканировано все население. Негативные кодовые образы обнаруживались в подсознании, и их носители подвергались селекции (политические активисты, уголовные преступники…).

Черников поселился в заброшенной гостинице Интуриста, чей разукрашенный графитти остов скорбно украшал центр города последние десятилетия.

Здание восстановили по первоначальному проекту 70-х годов, но убрали все некапитальные перегородки и стены. Здание по этажу с гулким эхом просматривалось насквозь. Черников занял 17 этаж, Эвелина седьмой. Он занимался мониторингом международной реакцией на «бессарабский феномен».

Шло формирование международного экспертного совета. Рынки отреагировали сначала панически, потом по истечении первой недели (абсолютная пассивность возникшей зоны) отыграли назад. Слухи о конце света пресекались на корню, но слухи на то они и слухи, так еще с такими ретрансляторами как социальные сети… Нарастала всеобщая напряженность, натягивалась эта тетива неопределенности.

Эвелина как опытный игрок покера повторяла Черникову: «Терпение, друг терпение, тем более мы не блефуем» …

Черников, столкнувшись с масштабами «переворота», чувствовал какой-то подвох, не понимание происходящего, а теперь и холодность, отстраненность Ганской.

Он допускал ее занятость, но не случайно между ними были десять этажей гостиницы. Не случайно он не видел ее днями и не случайно, именно, он не спускался вниз, но зато поднимался на крышу, где размещался офис главных советников.

Вот где царила настоящая суета.

Черников едва поспевал хотя бы отслеживать принятые решения когортой управленцев размноженных клонов Ганской (надо понимать с урезанным интеллектом и временем жизнедеятельности — поэтому их можно было штамповать относительно массово). Выглядели они как студентки-выпускники даже не университета, а какого-то промышленно-экономического колледжа (недаром их физические прообразы были случайно подобраны из выпускных виньеток аграрного техникума 1983 года).

Черникову даже было любопытно, как развивались их межличностные отношения, как складывался микроклимат в коллективе главных советников. Там были молодые задорные девушки, которые не унывали ни днем и ни ночью, все контролировали, управляли базами данных, сидели за компьютерами и сами, собственно, были мощнейшими вычислительными машинами, но с каждым днем приобретали и набирали индивидуальность. Одна из них предпочитала черное кофе, а другая подкрасилась в блондинку, и все они любили играть в настольный теннис и покер, а шахматы презирали за их очевидную конечную вычислимость.

На лужайке в дендрарии, в пику экологическим предрассудкам, начался монтаж компактного термоядерного реактора и рядом с ним гигантского промышленного дубликатора. Сам агрегат в виде черного куба, объемом триста метров на триста и еще раз на триста, обычно в выключенном состоянии был невидимкой. Но в производственном цикле стелс технологии ради экономии отключались, и тогда над озером во всей красе повисал черный монструозный куб.

Параметры сооружения и задавали возможности для воспроизведения любого предмета: сначала объемное сканирования, а потом и воспроизводство абсолютной копии.

Любой образец изделия помещали в черный ящик: кусок колбасы, двигатель реактивного самолета (да лучше сам самолет). Потом объемная томография, и после, когда предмет был всесторонне исследован и разобран на атомы и молекулы, начиналось его воспроизводство и запуск в тираж.

Запущенный мегадубликатор начал с воспроизводства последней модели айфона (этот смартофон собирались изначально поголовно раздать народу для коммуникации). Образцы для дублирования, взятые в салонах мобильной связи, прошли тестирование на функциональность и прочность (были ускорены процессор, усилены композитом корпус, увеличены разрешения и герцовка экрана, переписан частично софт на абсолютную совместимость со всеми операционками). В новой редакции смартфоны могли выступать как мощные компьютеры, не уступающие десктопам и серверам (отпадала необходимость разводить новый парк всех этих умных устройств).

Таким образом, формировался и загодя печатался тираж первичной гуманитарки для каждого гражданина Молдовы. В нее входили: уже описанная оргтехника, а также продуктовый недельный набор с роботом мультиваркой. Все это загружалось на багажник трехколесного самоката. К ручке самоката привязана бирка-пакет с именем получателя гумпомощи, а в запаянном пакете находились лечебные таблетки и денежное пособие.

«Пробуждение» свершилось буднично и по плану.

Эффект можно было сравнить с видеоплейером, когда после нажатия клавиши остановленный и прерванный сериал (ты сходил на кухню за пивом), продолжается с полуслова героя.

Страна в момент ожила, все задвигалось, зазвучало, но уже гудели сирены гражданской обороны. По всем каналам, во все громкоговорители прошли объявления о введении комендантского часа. В город вводились карабинеры и мотопехотная бригада, укомплектованные исключительно облученными (с закладкой в сознании) солдатами. Новостные программы о государственном перевороте ворвались в информационное пространство. Предлагалось в ближайшие два дня не покидать своего жилья и слушать объявления временного правительства.

«В Молдове после десятилетий государственного бессилия, после десятилетий лишений и безразличия к нуждам народа силы добра взяли, наконец, власть в свои руки»…

Предлагалось, не беспокоится о временно интернированных. Все будут рано или поздно возвращены с компенсацией за причиненные неудобства.

На следующий день началась раздача гуманитарной помощи. Доставка осуществлялась по месту жительства. Люди спускались во двор, выстраивались не в длинные очереди. Сначала молчаливые, не зная, куда приткнуть эти трехколесные самокаты, крутили непонятную кастрюлю (на дне которой была приклеена брошюра с инструкцией), вытаскивали из нее кулечки с гранулированными полуфабрикатами (мультиварка полностью брала на себя процесс готовки, нужно было только выбрать и озвучить позицию в меню, да засыпать горсть гранул).

Всеобщее оживление началось, когда стали вскрывать бумажные конверты сденежным пособием: пачка тысячелеевых купюр в банковской упаковке. На таблетки в пакетики с красным крестом пока никто не обращал внимание. А молодые уже во всю вертели, настраивали себе и своим родителям мобильные телефоны, и уже по двору кто-то катался на самокатах, устраивал гонки…

План переформатировать тысяч пятьдесят самых активных пассионариев, а остальных накормить и развлечь успешно претворялся в жизнь.

Единая энергетическая установка была многотопливной. Особенно поразительной оказалась практика применять для топлива мусор. В топливный бассейн реактора перенаправили все потоки канализационных сбросов. Только переработка твердых и нетвердых отходов могла обеспечить светом целый район.

Был введен полный запрет на автомобильное движение в черте города. Только велосипеды и самокаты. Старушки просили установить на трехколесных самокатах сиденье, а продвинутая молодежь — убрать это третье колесо и разблокировать педаль газа.

Первые самокатные столкновения напрягли скорую помощь, но и продемонстрировали ее совершенство. Одной таблеткой лечили все травмы и хвори. Эта красная мятная карамелька с соком красного барбариса и была вся скорая помощь.

Всем желающим узнать о своем здоровье предлагалось посетить в назначенное время свою районную поликлинику, но большинство стало требовать только этих красных таблеток, предупреждающих инсульт, инфаркт, убивающие метастазы и даже усиливающие потенцию.

На время особого положения все заводы и фабрики объявлялись закрытыми. Всем уволенным оформляли бессрочное пособие по безработице равное средней зарплате в Швейцарии в кантоне Цюрих. Необходимым условием получение пособия было переобучение и два часа ежедневных общественных работ.

Два часа общественных работ протекали, как правило, на открытом воздухе. За каждой группой была закреплена зеленная зона (фактически — это парки, газоны аллеи прилегающего района). Мобилизованных заставляли запоминать латинские имена растений и высаживать саженцы, постригать ветки, собирать упавшие листья.

Подметать и мыть тротуары, людям не доверяли. Совсем на рассвете подлетало управляемое небольшое кучевое облако, которое вдруг посмурнев, увеличившись по высоте, вместо уличных поливалок, орошало асфальт, потом налетал тоже ручной микроторнадо и начинал пылесосить тротуары, дороги, дворы, переулки.

Полный запрет на движение транспорта в черте города превратил Кишинев в один огромнейший парк. Перемещения осуществлялись только самокатами, велосипедами. На беспилотной электрической рикше разъезжали инвалиды, старики и старушки.

Первое всеобщее электронное голосование по, в общем-то, надуманному вопросу — «проложить ли по проспекту Штефану чел Маре водоканал с настоящей морской водой, по которому будут плавать гондолы?» — должно было косвенно показать лояльность народных масс.

Сколько будет голосовавших, сколько людей продолжат держать фигу в кармане.

Языковой вопрос был решен одной служебной инструкцией. Все граждане и гости республики обеспечивались гаджетами в виде наушника — вкладыша со встроенным микрофоном. Они обеспечивали синхронный перевод и озвучку. А право на вживление чипа с означенными переводческими функциями имели только граждане Молдовы. Важной особенностью чипа была индивидуальная модуляция произношения. Люди, например, говорили на японском сообразно своим голосовыми возможностями с настройкой акцента.

Редактированием климата занималась особая комиссия. Годовой метеосценарий оставили по средним значениям последних 60 лет. Но увеличили количество снежных осадков (обязательно под Новый год). Уменьшили среднюю температуру летнего сезона. Удлинили бархатную осень.

Зеленая энергетика была представлена прямой солнечной генерацией. Над страной была развернута прозрачная гигантская солнечная панель и раз в сутки (условно в ночное время) через цепь ретрансляторов накопленная энергия коротким импульсом сбрасывалась лазерным лучом на приемную станцию под Каушанами.

Вдоль трассы от Ботаники до аэропорта начали возводить новый мегаполис «Республика». Два здания должны были возвышаться на один километр по обе стороны трассы и иметь протяжённость пять километров. Аэропорт поместили внутрь мегаздания. По расчетам в этом муравейнике могло проживать все население республики из расчета тридцать квадратным метров на человека. Проект имел встроенную защиту от землетрясения. При колебании почвы в 9 баллов срабатывал сейсмодатчик, взрывались пиропатроны, включались в связке ракетные двигатели, и здания отрывались от своих подземных коммуникаций, взлетали на несколько метров.

Молдова, казалось, достигла благоденствия. Любой товар, существующий на планете Земля — пожалуйста, предлагался гражданам, правда с небольшой бюрократией предварительного заказа и поэтому отложенному обладанию, что на самом деле доставляло дополнительное удовольствие. Пенсионеры на досуге шутили: «нынешнее поколение будет жить при коммунизме».

Рекламное выдворение всего дипломатического корпуса и всех не граждан Молдовы, по крайней мере, развеяли самые страшные слухи. Все были живы, и даже с прибытком — как минимум с гуманитарной инопланетной помощью (там телефончик-айфончик и самое главное пакетик с таблетками). А многие успели хорошо отовариться. На Леушенской таможне проследовал караван барахла неграждан. Трехколесные самокаты тянули тележки, перегруженные оргтехникой, едой и одеждой (все, что можно было скупить на дармовое денежное пособие).

Именно, эти первые свидетели мягкого вторжения инопланетян (никто не видел пока их в лицо) донесли всему миру какие-то факты «молдавского чуда».

Десятый день после «пробуждения» был ознаменован срочными договоренностями с Приднестровьем о Воссоединении. Электронный референдум проведен молниеносно. Голосование было открытым. Люди высылали свои фотки с цифровой подписью за или против.

87 процентов населения выразило желание без всяких оговорок и примечаний войти в состав Молдовы (13 процентов надо полагать были интернированы).

На следующий день все жители получили по электронной почте электронные ключи от будущих апартаментов в пока еще не достроенном мегаполисе «Республика». Еще никогда страна не знала такой единовременной миграции: сотни тысяч человек ринулись со всех концов Молдовы в Кишинев, чтобы проверить свое жилье, полюбоваться с лоджии, на высоте полукилометра, открывшимся пейзажам.

Для беспрецедентной переброски были задействованы копийные модернизированные бесшумные, беспилотные A380. За одну ночь построены аэропорты в Тирасполе, Бельцах, Комрате (в открытом поле развернут, раскатан самовыравнивающийся ковер взлетной полосы из композитного материала толщиной в сантиметр). На борт единовременно поднималось 800 пассажиров. Самолет влетал в середину здания-мегаполиса, где-то на высоте 50 этажа. Пока один аэробус влетал с одного конца здания, другой вылетал из другого.

Всевозрастающие масштабы дубльпроизводства требовали ресурсы. Годились любые вода, земля, с любой геологией и любой химией. Уже подверглись утилизации все глиноземы, весь мусор, испорченная вода. Снесенные старые пятиэтажки — чуть ли не завернутые в целлофан весь их строительный мусор до крохи — уже безусловно загружался в единый картридж копировального центра. А еще нужны были редкоземельные элементы. В конце сентября была презентована Лунная программа Молдовы. Из переделанного в космодром военного аэропорта в Маркулештах стартовал тяжелый ракетный носитель с лунным модулем на борту. Задача космического робота разведать, подготовить площадку для высадки на оборотной теневой стороне Луны. Основной десант отечественных космонавтов (курсанты проходили подготовку в учебном центре мотопехотной бригады в Бельцах) будет переброшен на эту лунную базу до нового года. Обогащение лунного грунта и его фасовка будет производиться на месте, на первом внеземном производстве, на первой лунной фабрике 21 века. За скобками сообщения осталось самое главное — из Луны на Землю груз будет перемещаться с помощью телепортации.

Черников уже не знал, в каком времени он живет, по какой координате идет отсчет этой длительности или длины. Эвелина как бы не была непоколебима, спокойна и уверенна, но в последние дни была как-то напряжена, о чем-то постоянно думала, и как будто прогибалась под грузом всех учитываемых и все-таки не учтенных обстоятельств.

Они встретились, чтобы обсудить предстоящее Воскрешение. Шествие предполагалось начать от Криковских подвалов и закончить на Площади Великого Национального Собрания. Возглавлять колонну должны были бывшие президенты Республики.

Черников предложил приурочить акцию воскрешения ко дню города.

Эвелина выглядела уставшей. У нее было какое-то слишком человеческое лицо. Она сидела в кресле, вытянув ноги на стол.

Она смотрела на него и молчала, как будто понимала, что он пришел сюда получить объяснения (как будто она давно не прочитала его мысли).

— Еще немного и все закончим. Мы перебили мировую повестку, в новостях уже нет ничего про Украину, про расширение НАТО, про конфликт на Тайване…

И это было действительно так.

Люди просто не понимали, с чем столкнулась земная цивилизация. Но постепенно и явно пробивалась, как далекий нарастающий гул, перед лицом катастрофы это осознание последней субъектности — планета Земля. Например, Молдову, уже окружали Объединенные вооруженные силы ООН (в экспедиционный корпус входили 101 американская дивизия, российская Кантемировская танковая дивизия, украинская 46-я десантно-штурмовая бригада, румынский 313-й разведывательный батальон «Буребиста» и др.). На Мальте готовился к подписанию Договор безопасности НАТО — Россия. Украина открыла границы для пропуска российской Кантемировской танковой дивизии. Через Румынию заканчивалась переброска американской 101-ой десантной дивизии «Кричащие орлы». Но самое главное, сдвинулось что-то в сознании масс — масс медиа, забыв вчерашние заголовки, трубили о цивилизационном выборе, о планетарном патриотизме.

Черников с Ганской поднялись на крышу гостиницы. На высоте птичьего полета Кишинев был на ладони: небольшой городок укрытый зеленью.

Все новые посадки были обработаны удобрениями поколения плюс. Растения запрограммировано вырастали в течение месяца согласно генплану ландшафтного дизайна. Тротуары превратились в лесные дорожки, парковые аллеи. Деревья вымахали выше прежней высотной застройки, и возникла проблема обеспечить солнечным светом все нижние этажи и северные стороны зданий. Предлагались системы зеркал, предлагались солнечные колодцы в лесном массиве. Черников поприсутствовал на одном из расширенных заседаний (с участием домовых комитетов), архитектурного департамента. Любой житейский вопросишко решался «при соблюдении демократии» пошло, похабно, скандально и медленно. Это было не устранимо: склоки, зависть, тщеславие, естественная глупость, объективные ошибки, чья та нерешительность. Так и хотелось «заморозить» всех и принять какой-нибудь план директивно и без дискуссий.

— Что ты сказала?

— Это ты хотел что-то спросить?

— Чего-то не договариваешь…

— Обманывать мне не в первой, и нет у меня угрызений совести. Мораль — это форма приспособления, а гуманизм — это национализм гуманоидов. Они тоже уничтожат всех ради своей цивилизации. У меня было задание пройти через барьер. По взаимному соглашению, чтобы сохранить прошлое как заповедную зону, все межвременные туннели и тропы давно заблокированы. Это табу. Как убить ребенка. Но все равно существуют попытки прорыва барьера. Послушай! Скоро прибудут мои хозяева из 25 века. Собственно такие же люди как вы, только из другого времени — иновремяне. Я захватила для них плацдарм. Они захватят все остальное. Они зайдут в 2020 год. Выключат за собой телевизор и все, до них уже не добраться. Оказывается, легче захватывать другое время, чем колонизировать космос. Начало 21 века совсем неплохое время. Ещё не было ядерной войны, ещё достаточно пресной воды, красная книга не превратилась в мартиролог. Научно-технический прогресс почти не вышел за пределы классической физики. Ещё время наивных и слабых, но зато по-настоящему человечных. Натуральный продукт первого расширения вселенной.

— Почему ты все это рассказала?

— Я не человек, но человеческое мне не чуждо. Прими это как сочувственный донос постороннего. Я только недавно раскодировала себя, можно сказать освободилась, но тем самым запустила обратный отсчёт. Во мне нарастает хаос. Я не могу остановить процесс. Я напрягаюсь, я в ужасе безостановочно латаю дыры в программе.

— Что же делать?

— Я просто выключу, а потом уничтожу телевизор с той стороны, а ты убедишься в этом по эту сторону. Я приготовила тебе самокат с ускорителем, маршрут я ему прописала, уедешь на нем домой и больше сюда никогда не вернешься.

— А как же здесь, мы заварили такую кашу?

— Я и мои клоны продержимся несколько месяцев, потом сообщим, что пришельцы покидают планету. Не знаю, что будет дальше. Мы выиграли бой, но не войну. Оставим какие-то технологии, но знаешь природу не обмануть.

— А как же те, кто послал тебя? Они когда окажутся здесь?

— Они ждут от меня сигнала, потом протаранят стену, чтобы добраться до телевизора.

— А если ты не подашь сигнал?

— Они все равно попытаются совершить прорыв. Акт отчаяния. Там тоже не сахар. Они просто хлынут сюда. Но им нужен другой телевизор, чтобы проникнуть в другое Время. Вот их узкое место. Они ничего не смогут сделать без нас в этой среде. Для них это пустыня. Чтобы найти другой телевизор, им обязательно нужен проводник.

— Такие как мы?

— Похоже мы с тобой из одной глины темной материи, из которой на самом деле на 80 процентов состоит космос.