Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1

12

– Ты считаешь, мы должны войти вместе? – сказала Мериголд во внезапном порыве добропорядочности, внося свое имя в книгу гостей. – Я ведь все-таки жена Ларри. А там вся его команда. И что же скажут?

– «Привет, Мериголд, привет, Лизандер», – засмеялся ее спутник, переодевшийся в автомобиле в смокинг.

Когда они вошли в зал, все стихло.

– Привет, Мериголд, привет, Лизандер, – громко поприветствовала их Гермиона.

Ларри выдернул руку из-под платья Никки, как из осиного гнезда, увидев Мериголд такой, какой помнил ее в первые дни их любви, только еще прекраснее.

А кто он? Мужчина рядом? Отбросив маску невозмутимости, каждый в комнате лихорадочно пытался выяснить, кто же такой Л изандер.

– Черт побери, – взорвался коммерческий директор «Кетчитьюн». – Это же супруга босса.

– Вот это да-а, – протянула секретарша Дениз.

У знаменитостей нет друзей. Никки, с тех пор как прибрала Ларри к рукам, в его отсутствие постоянно помыкала и молодыми и пожилыми. Мериголд же, напротив, всегда была добра. Она всегда поздравляла сотрудников Ларри, если те заводили семьи или детей, была обходительна даже с самым последним упаковщиком фирмы. Когда сгустились тучи экономического спада, служащие поняли, что Мериголд не даст умереть с голоду. Поэтому теперь они столпились вокруг, вслух удивляясь ее виду и завязывая приятельские отношения с Лизандером. Это на несколько минут задержало Мериголд по пути к Джорджии. Игнорируя смущенного Ларри и сопротивляясь соблазну заправить ему рубашку в штаны и подтянуть галстук, она направилась к своей близкой подруге с комплиментами ее внешности и превосходному альбому.

– О Джорджия, я так горжусь тобой и Гаем. Это просто именины вашей взаимной любви.

– Грандиозная вечеринка, – произнес Лизандер, не отрывая глаз от Мериголд и искоса посматривая на знаменитостей, с которыми, безусловно, хотел бы познакомиться.

– Ага, здесь Танцор Мэтланд, и Стив Райт, и Саймон Бейтс, и вся команда «Истэндерс», а эта милашка – из «Бруксайд». О, Господи, – он взглянул на Джорджию. – И вы тоже. Фантастический альбом. Можно получить автограф?

Забрав у Мериголд сумку, что было хоть и случайным, но интимным жестом, он достал оттуда ручку и дневник, вырвал страницу и протянул ее Джорджии.

– А почему звучит эта ерунда, а не «Рок-Стар»?

– Но, очевидно, это не совсем скромно – слушать одну только собственную музыку, – вздохнула Джорджия.

– Черт побери! Это же ваш вечер. Джорджия повернулась к Мериголд:

– Ты выглядишь восхитительно, помолодела на двадцать лет. Что произошло?

– Это благодаря ему, – сказала Мериголд, беря Лизандера за руку.

– Ничего себе, – Джорджия рассмеялась этому как невероятно веселой шутке.

– Как дети? – спросила Мериголд.

– А, Флора с января находится в Багли-холл, – рассказывала подруге Джорджия, – и вернется, когда мы переедем в Парадайз. Она еще студентка, но мы думаем найти ей какую-нибудь работенку. Мелани в Австралии, разоряет международными разговорами. А твои? – поинтересовалась Джорджия, никогда не запоминавшая имен.

– Оба в подготовительной школе, – коротко сообщила Мериголд.

Для Гермионы вечер не задался. Никого из прессы даже отдаленно не интересовала ее запись в роли Дидоны. И тогда она вновь подошла к Джорджии, чтобы сфотографироваться вместе.

– Как там Париж? – спросила она Мериголд.

– Очень мило. Мы останавливались в «Ритце».

– Вы не ходили в Центр Помпиду?

– Нет.

И поскольку Мериголд и Лизандер не были ни на одной опере или концерте, о которых она их спрашивала, последовал снисходительный вопрос:

– Должно быть, вы бывали в приличных ресторанах?

– Мы пользовались сервисом в номере «Ритца», – ответил Лизандер.

– Единственный голос в этой сюите принадлежал мне, – засмеялась Мериголд.

И в следующий момент к ним присоединились Ларри и Гай, лишенные присутствия духа от сопоставления Джорджии и Мериголд.

– Вы не актер? – спросил Гай.

– Нет. Лизандер играет в поло и скачет, – ответила за приятеля Мериголд. – Он любит лошадей.

– Особенно люблю трахать их мертвыми, – сказал Лизандер, целуя Мериголд. Затем, повернувшись к Гермионе, вежливо поинтересовался: – Как идут «Дидона и Эней»?

Стараясь не выдать свой гнев, Гермиона взяла его за руку:

– Пойдем, познакомишься с Никки. Вы ровесники. «Деловая корова», – подумала Мериголд, когда Лизандера поволокли в темноту.

– И чем же сейчас занимаются Флора и Мелани? – обратилась она опять к Джорджии, расстроенная.

– Да ты же только что меня об этом спрашивала, – недоумевала Джорджия и отвела Мериголд в сторону. – У тебя все в порядке?

– Мне очень хорошо, – проговорила Мериголд.

– Ну нет. Ты чем-то потрясена.

– Ларри постарался, – пробормотала Мериголд. – Он хочет развестись и выселить меня из Парадайза.

– О Боже, моя бедняжка. Я ни о чем и не подозревала. Ну и ублюдок этот Ларри. А кто она?

– Никки. Та блондинка, которой представляют Лизандера.

– О, – Джорджия стала вглядываться в темноту. – Она крутилась около меня в женской комнате. По-моему, слишком проста и старомодна.

– Это сегодня на вечере Никки старается выглядеть как супруга, – вздохнула Мериголд. – А обычно она просто излучает секс.

– Лизандер, по-моему, так не думает, – сказала Джорджия. – Вот уже и возвращается. О, да он прекрасно смотрится.

– Все нормально? – взял Лизандер Мериголд за руку.

– Можно позвать тебя, Панда? – встревожился Гай. – Демпстер хочет поговорить.

– Ну и как тебе Никки? – не удержалась Мериголд.

– Отвратительна, – ответил Лизандер, подзывая официантку, чтобы она наполнила бокал Мериголд. – Даже видно, как ей хочется оседлать Ларри.

Мериголд рассмеялась.

– Извините, мистер Магуайр, – отстранил Гая фотограф «Ивнинг Стандарт», собираясь запечатлеть, как Джорджия приветствует Джейсона Донована.

– У них такая работа, – раздался спокойный голос сбоку от Гая. Это был Боб Гарфилд, многотерпеливый муж Гермионы, с бутылкой виски, из которой он плеснул и в его бокал.

Лысый, круглолицый, вечно улыбающийся, с бабочкой, он производил впечатление коротышки Хампти-Дампти, вцепившегося зубами в собственную шкуру, чтобы избежать падения.

Из-за любезного выражения лица люди не обращали внимания на далеко не совершенное тело. Никто не мог понять, почему он остается с Гермионой, зная о Раннальдини, но его тактичное обхождение с последним остановило нескольких самоубийц в лондонском «Мет». Гай не прочь был доверительно потолковать с ним о гонорарной системе «Кетчитьюн», но, к сожалению, у Боба на буксире была эта старомодная особа в очках.

– Хочу познакомить тебя с самой прекрасной леди в Парадайзе, – обратился к Гаю Боб, – Китти Раннальдини.

Гай чуть не выронил бокал.

– Раннальдини, ты сказал? – И растерянно добавил: – А я и не сообразил.

Он почти лишился дара речи.

– У вас прекрасная прическа, и вы великолепно выглядите, – он был лаконичен, ужасно лицемеря, но все же пытался хоть как-то отблагодарить Китти Раннальдини за хорошее отношение к Джорджии. – Просто опьянительны.

– Я только что предлагал Китти, – говорил Боб, – открыть клуб лиц, состоящих в браке со знаменитостями.

– Мало вы присматриваете за всем лондонским «Мет», – заметила Китти.

– А ты зато присматриваешь за всеми детьми и бывшими женами Раннальдини, что гораздо хуже. – Китти запротестовала. – Тебе и самой это известно.

– А я присматриваю за почтой и телефоном при Джорджии, – признался Гай. – И даже не обращаю внимания на то, что люди меня отпихивают, пробираясь к ней. Единственное, что меня утомляет, – это вечная необходимость ее успокаивать. Ну да ведь таковы все артисты.

«И он всегда ее видит», – грустно подумала Китти, заметив, что много выпила, искренне разговаривая с людьми.

– Мне нравится Джорджия, – робко произнесла она. – А вы всю неделю будете в Лондоне?

Гай кивнул:

– Я надеюсь, что вы и Мериголд не дадите ей ощутить себя одинокой.

– Ну конечно же, – Китти почувствовала себя невероятно польщенной. – «Ангельский отдых» так прекрасен. Ангелы порозовели на закате, когда я там проезжала. Я думаю, это еще в ожидании вашего переезда.

Гай улыбнулся:

– Как мило, Я жажду вновь оказаться в обществе. Если вы там живете, должны все знать.

– Мериголд введет вас в общий курс. Она так много делает для других.

– Особенно сейчас, – произнес Боб, наблюдая, как Мериголд очищает средиземноморские креветки и кормит ими Лизандера. – Этот паренек – самый образцовый товар, который я когда-либо видел, словно из конторы игрушек Фортнума.

Гай, чрезвычайно осуждавший супружеские шалости, сменил тему разговора.

– Что вы потом собираетесь делать? – спросил он у Китти.

Она посмотрела на часы:

– Поеду назад в Ратшир.

– Пойдемте вместе с нами. Ларри заказал ужин у Геро.

– Я уже съела целую паеллу.

– Есть разница. Я просто настаиваю.

Чувствуя теплую руку на своем плече, Китти думала, что Гай – один из прекраснейших мужчин, которых она встречала. Когда он переедет в Парадайз, на всех этих вечеринках, которым нет сил противиться, будет отдушина.

Увидев, что Джорджия беседует о чем-то вдвоем с Дэвидом Фростом, Гай сказал:

– Мне нужно позвонить Брайану Севелле из «Ивнинг Стандарт» и постараться заполучить его на завтрашнюю репетицию. У вас нет пятерки однофунтовыми монетами?

Через пять минут он вернулся, и его тут же схватила Джорджия.

– У этого ублюдка Ларри шуры-муры вон с той блондинкой.

– Это несерьезно, я все объясню тебе позже, – Гай попытался отвлечь жену и перевести разговор на другую тему. – Ларри сейчас скажет речь. Иди и встань рядом с ним.

Поскольку «Рок-Стар» была у всех на устах, собравшиеся смотрели сейчас видеозапись по монитору: сначала показали стаю рыб, сменившуюся чернильным пятном, затем кораблекрушение, акул на глубине, лодки, крепких рыбаков с сетями. И вдруг волны захлестнули гору, на которой держалась Джорджия, и уже казалось, что она не выживет. Но постепенно море успокоилось, выглянуло солнце, и промокшая Джорджия улыбалась.

– «Рок-стар, рок-стар, рок-стар, ты моя рок-стар», – звучал хрипловатый, прерывистый голос Джорджии.

Крупным планом на мониторе показали Гая, чрезвычайно мужественного, в голубой рубашке, необыкновенно идущей к его тоже голубым глазам; его светлые волосы трепал ветер.

Даже у буфета перестали есть и пить и слушали, покачиваясь и пританцовывая в такт.

А в конце клипа Гай поднимался в гору вместе с Джорджией, нес ее через пески, по которым волоклись ее волосы, и за ними бежала свора бассетхаундов. Все слушающие вопили и топали ногами в экстазе. Те же, кто в руке держал бокал, не позволявший хлопать, ударяли по столу другой рукой и кричали:

– Спич, спич!

С блестящим от пота лбом Ларри схватил микрофон.

– Мы очень счастливы тем, что выпустили запись Джорджии Магуайр, – промямлил он. – Мы сочли это прихотью, но все оказалось всерьез. «Кетчитьюн» надеется, что этот ал ьбом откроет серию. Устроенная нами вечеринка – не рекламная кампания, не в этом дело, но я хочу сказать, что «Рок-Стар» вышел в Америке на первое место. А теперь слово Джорджии Магуайр.

«Да это же самый первый черновик, который я ему написал, – с негодованием подумал глава отдела по связям с общественностью, – он гонял его переписывать до головной боли».

Джорджия взяла микрофон и прерывающимся голосом поблагодарила сотрудников «Кетчитьюна», особенно Ларри и его милую жену Мериголд.

– Ур-ра, – заревела команда из «Кетчитьюн», поглядывая на Никки.

– Перерыв затянулся на долгое время, – продолжала Джорджия, – и становилось невыносимо по ночам. Сегодня второй счастливейший день в моей жизни. Первый – день нашей свадьбы с Гаем Сеймуром, – она выделила его фамилию, – самым прекраснейшим и стойким мужчиной в мире. Я хочу выпить за Гая, мою рок-скалу.

Все захлопали и закричали. Стоя рядом с Мериголд, Лизандер увидел перед собой девушку, которая приподняла очки, чтобы вытереть слезы, и он узнал в ней Китти Раннальдини. Ему захотелось поздороваться с ней. Вдруг среди этого шума отчетливо прозвучал голос Мериголд, обращенный к мужчине, стоящему рядом с ней с другой стороны:

– Вы кто, главный заказчик у «Тауэр Рикордз» или диск-жокей с «Радио-Лизандер»? Во всяком случае, уберите руку с моего бедра.

Раздался радостный вопль.

– Мериголд была такой почтенной супругой, – шокированно прошептала Гермиона. – Что в нее вселилось?

– Я думаю, этот шикарный мальчик, – отозвался Боб.

– У Ларри шуры-муры с этой ужасной Никки, – шипела Джорджия, когда их с Гаем фотографировали.

– Заткнись, – оборвал ее Гай. – Это не наше дело.

– Какая милая речь, – улыбнулась Никки, беря Ларри под руку.

– Минуточку, я только загляну в соседнюю комнату, – сказал Ларри, заметив, что Мериголд исчезла.

Там стоял удушающий запах наркотиков и пота.

– «Рок-стар, рок-cmap, моя жизнь была пустой, пока не явился мой стойкий герой», – напевали кружащиеся пары в экстазе.

Став равнодушным к успеху выпущенного им альбома, Ларри оглядел комнату. Вдруг танцующие расступились, словно ночные тучи, и открыли две яркие звезды, Лизандера и Мериголд в объятьях друг друга. Униженный Ларри смотрел, как Лизандер целует Мериголд, грудь его жены при дыхании соблазнительно приподнималась. Лизандер же, оторвавшись, чтобы перевести дыхание, стал затем целовать ее по-французски. Служащие «Кетчитьюн» и распространители танцевали рядом с ними, чтобы все лучше видеть. Ларри был напуган. Спотыкаясь, он сбежал по ступенькам и приказал генеральному менеджеру закрыть бар.

Когда Лизандер и Мериголд отпустили руки, Джорджия заметила бриллиантовую брошь на черном бархатном пиджаке Мериголд.

– Как чудесно.

– Лизандер принес мне ее от Картье, – она старалась, чтобы среди этого грохота ее услышал вернувшийся Ларри. – Это ключ к свободе.

Не увидя обручального кольца на руке жены, Ларри почувствовал приступ тошноты.

Официантки собирали тарелки. Гости с намеком ставили пустые бокалы, надеясь, что нальют еще.

– Нам пора, – объявила Мериголд.

– А я-то думала, вы с нами на ужин поедете, – запричитала Джорджия.

– Нет, надо возвращаться в Парадайз. Патч осталась одна. Мы забежали пожелать тебе счастья, оно у тебя есть. Я сама позвоню тебе посплетничать.

Ларри и Гай обменялись обеспокоенными взглядами.

По пути к выходу Лизандер вырвал еще одну страницу из дневника Мериголд и взял автограф у Криса де Бура.

Не обращая внимания на Никки, озябшую и бросавшую убийственные взгляды, Ларри скользнул за Мериголд и отвел ее в сторону. Она отметила, что его рубашка недостаточно свежа. А он – что колышущиеся под черными бархатными шортами бедра упруги и что груди, как колокола, вздымают белый шелк ее блузки.

Не обращая внимания на сотрудников «Кетчитьюн», на память растаскивавших маленькие скалы из папье-маше, записи «Рок-Стар» и водорослевые экстракты, он сказал:

– Ты прекрасно выглядишь, Мер, я тебе позвоню. Нагнав их, Лизандер намеренно обронил дневник Мериголд, который Ларри тут же прикарманил, с ужасом потом прочтя: «ЛИЗАНДЕР, ВЕНЕЦИЯ». Неудивительно, что Мериголд не хотела забирать мальчиков.

Вечер был испорчен полностью, когда он с Джорджией и Гаем прибыл в «Геро», любимый ресторан, и разговорился с метрдотелем, самым большим сплетником в Сохо, постоянно питающим новостями Демпстер.

– Мистер Локтон, я был так рад видеть миссис Локтон прошлым вечером за ужином с вашим младшим братом. Она прекрасно выглядела.

– А я думала, что ты единственный сын в семье, – громко проговорила Гермиона.

Опять не обращая внимания на убийственные взгляды Никки, Ларри проворчал:

– Принеси-ка мне пачку «Силк кат».

Заранее предупрежденный оркестр грянул «Рок-Стар», когда вошла Джорджия.

– В этом зале ее будут напевать целую неделю, Панда, – гордо произнес Гай, а затем тихо сказал Ларри: – Нам надо подписать контракт до того, как Мериголд утром все расскажет Джорджии. Она же помешана на верности.

Но Ларри мог думать только о семейных проблемах. В прошлом, скучая с Мериголд и завидуя Раннальдини, без усилий одерживавшему одну победу за другой, он завел безумный роман с Никки. И разрывался между хищной и сексуальной любовницей, которая теперь подчеркнуто флиртовала с Гаем, и Мериголд, вдруг оказавшейся сегодня вечером просто неузнаваемой. «Без кого я буду более несчастлив?» – думал Ларри.

Он не предполагал, что способен так ревновать к этому Адонису, и чувствовал себя униженным перед своими сотрудниками, знавшими о Никки все, потому что она была болтлива. И если бы еще не осложнения из-за развода, он бы, конечно, в поединке с Раннальдини так просто не сдался.

Более того, Никки было далеко до такой помощницы, как Мериголд. Никки все меньше занималась делами в конторе, да и дом плохо вела, а прошлым вечером даже накричала из-за того, что он поставил тарелку в раковину, а не в посудомоечную машину. До встречи с ней Ларри дома даже пальцем не шевелил, разве что стирал пыль с картинных рам.

На ум часто приходило предостережение Раннальдини:

– Заарканив тебя, любовница становится твоим тюремщиком. Ведь ей же известны все способы, с помощью которых ты обманывал жену.

И вот Никки сидит в его конторе и контролирует все телефонные звонки от этих юных певичек, которые, кажется, будут только счастливы, если Ларри, сделав запись, попользуется ими. После того как он завел связь с Никки и развеял миф о себе как о верном муже, на него весьма выжидающе посматривали прекрасные девушки.

– У нее за спиной всегда дубинка, залитая свинцом, – предупреждал Раннальдини. – И ты заметишь ее уже тогда, когда на тебя наденут наручники. Я сделал такую ошибку с Сесилией. Она позавидовала моей свободе и прибрала меня к рукам.

Ларри был сыт по горло гимнастикой, трезвостью, перерывом в курении, диетой. Не обращая внимания на то, что Никки надулась, он взял у официанта белую булочку и намазал ее толстым слоем масла, заказал спагетти «Карбонара» для начала, а затем просил подать мясо на косточке с чипсами.

Джорджия как раз давала автограф пожилой паре за соседним столиком.

– Лучше бы она подписала контракт, – прошипел Гай.

Глядя, как Боб успокаивает Никки, Ларри вдруг оценил пришедшую ему в голову блестящую мысль.

– Так и поступим, – решил он.

Выбежав к своему «роллс-ройсу» с бьющимся сердцем, как это было, когда он звонил Никки, Ларри набрал номер Мериголд. Ему ответили, когда он уже собирался опустить трубку. Слышались музыка и смех.

– Мы должны поговорить, Принцесса, – грубо сказал Ларри Мериголд. – Мне завтра в Бристоль. И потому я хочу провести ночь дома. Заодно верну твой дневник.

– Что тебя задержало? – проворчала Никки, когда Ларри сел рядом с ней и нежно поцеловал в щеку. После всех потрясений он не прочь был потрахаться.

– Можно получить ваш автограф? – произнес он, выкладывая перед Джорджией стопку бумаг. – Пожалуйста.

– Для жены, дочери, матери или вашей подружки? – смеясь, спросила Джорджия.

– Для себя, – ответил Ларри.

Это был контракт с «Кетчитьюн» на миллион фунтов.