Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1

14

Две недели спустя, когда Гай и Джорджия переезжали в «Ангельский отдых», все перевозившие их грузчики насвистывали «Рок-Стар», ставшую в Англии, как и в Америке, самой популярной песней.

Гай, взявший на работе недельный отпуск, целиком посвятил себя осуществлению планов. Джорджия никого не оставляла в покое и была в экстазе от разгула весны в графстве Ратшир. Цветущий терновник словно омывал белыми волнами сияющие новой зеленью поля. В первое же утро птицы разбудили их еще до рассвета. Джорджия никогда не видела столько ягнят, резвящихся на лугах, и столько нарциссов, которыми заросло все пространство вокруг озера. Певчим птицам только и оставалось веселиться в таком окружении.

Эйфория, однако, сменилась паникой, когда обнаружилось, что при переезде потеряли Первую часть партитуры к «Ант и Клео». Она не осмелилась сказать об этом Гаю, они искали бы ее вместе, а среди бумаг оставались старые любовные послания Джорджии и к ней, а также другие различные бумаги, которые не следовало ему показывать. Воодушевленная победой «Рок-Стар», новый альбом она согласилась закончить к Рождеству.

– Я ни за что не сделаю его вовремя, – плакалась она мужу, развешивавшему в кухне довольно-таки страшненькие абстракции. Раковина вся была забита букетами цветов, присланными с пожеланиями счастья в новом доме, и расставить их по углам Джорджия никогда бы не взялась.

Отложив молоток, Гай ее обнял:

– Только что звонил Ларри и сказал, что принесет прекрасные записи твоих старых песен для переаранжировки, и тогда тебе останется написать всего около полудюжины новых. Здесь так замечательно, что ты во сне их напишешь.

– А что делать, если я и спать не могу? – пробормотала Джорджия.

Не сумев повесить ни одной занавески на огромные окна «Ангельского отдыха», она теперь была раздражена ярким солнцем и пением птиц, разбудивших ее в половине шестого утра.

Поэтому знавший что где лежит Гай сам откопал несколько помятых голубых, оливковых и лиловых занавесок от Вильяма Морриса, и очаровательная Китти Раннальдини, доставившая утром дюжину свежеснесенных яичек, забрала занавески прогладить.

Китти обещала все сделать так быстро, как только возможно, и Гаю, чувствовавшему себя виноватым в том, что в неустроенном доме пока даже приветить негде, пришлось пригласить ее на поздний обед в пятницу, приуроченный к окончанию хлопот. А после они все собрались отправиться на завершающий семестр концерт в «Багли-холл», где обучались младшая дочь Тая и Джорджии Флора и дети Раннальдини – Вольфи и Наташа.

Джорджия, у которой не было вдохновения для работы, с восторгом обняла Китти, появившуюся у парадных дверей и шатающуюся под тяжестью занавесок.

– О, как ты добра! Брось их в холле на стул. Дорогая, да ты в юбке, а я-то надеялась надеть только джинсы.

Хотя падчерица никогда не была привязана к Китти, она, как жена маэстро, решила поддержать ее своим присутствием на концерте, поскольку сам Раннальдини до сих пор не появился. Темно-коричневый костюм с блузкой навыпуск – Гермиона в таком наряде выглядела бы изумительно – не шел ей. Она даже подпортила туалет, приколов керамическую брошку-цветок и надев оборки от Триселя.

– Гай не дает мне как следует отметить переезд, – пожаловалась Джорджия. – Пойдем, надеремся. И не волнуйся, он сам будет за рулем. Нам необходимо хорошенько принять, чтобы высидеть все эти «Веселые пастушки» и расстроенные скрипки.

Китти последовала за ней на только что отделанную кухню с васильковым кафелем на полу, белыми стенами, желтой мебелью, бело-голубыми тарелками, семейными фотографиями в рамках и рисунками холмов на стенах среди абстракций Гая.

– Ой, как свежо и здорово! – воскликнула Китти.

– У Гая чертовски хороший вкус, – сказала Джорджия.

Кухня была удивительно опрятной, если не считать огромного полосатого кота с оранжевыми глазами, очень негигиенично растянувшегося, по мнению Китти, поперек большого выскобленного стола. Она вообще боялась животных, особенно охраняющих Раннальдини ротвейлеров и его Князя Тьмы, злобного черного стипль-чезера, который после окончания национального охотничьего сезона бродил по полям, терроризируя любого гулявшего по их землям.

– Как его зовут? – Китти старалась быть вежливой, поскольку кот вытянул пухлую лапу в сторону Джорджии.

– Благотворительность, – ответила та. – Это кот Гая. Он его обожает. А имя выбрала Флора, и мы теперь можем говорить: «Папочка много делает для Благотворительности». И это действительно так. Он уже связался с Комитетом Лучше-Всех-Сохранившейся Деревни, а утром вскочил ни свет ни заря поздороваться со священником. Ему следовало вернуться уже несколько часов назад.

– Как здесь мило, – восхитилась Китти желтыми, как крокусы, стенами холла.

– А я нашла уборщицу, миссис Пигго, – сообщила Джорджия. И, заметив настороженный взгляд Китти, добавила: – Не знаю, насколько она чистоплотная, но по части сплетен просто дока. Уже доложила, что священник немножко выпивает.

Китти с грустью думала о том, как Джорджия привлекательна, несмотря на начинающую пробиваться седину в рыжих волосах, следы вчерашнего макияжа и рваные, оставшиеся от времени хиппи джинсы.

Налив себе большой «Бакарди», а Китти «кока-колу», Джорджия поволокла ее наверх, в просторную с высокими потолками спальню, где даже массивная и еще недоделанная четырехспальная кровать смотрелась почти как детская. Покраснев, Китти отвела взгляд от влажного пятна на простыне. Крупный бассет, стянув на пол пуховое одеяло, разлегся на нем.

– А это Динсдейл, – сказала Джорджия, потрепав собаку по нижней челюсти, посмотрев в ее налитые кровью глаза и поцеловав в нос. – Вот кто по утрам выглядит хуже меня. А теперь давай посмотрим на занавески. Боже милостивый, как ты здорово над ними поработала. Хотя они совсем не для спальни – ситец в цветочек мне не по душе, – давай повесим.

Китти, не мешкая, разулась и, несколько стыдясь полных лодыжек, встала на беспорядочно заваленный туалетный столик Джорджии и осторожно стала навешивать занавески на большой медный карниз.

– Мне утром позвонила одна моя хорошая подруга, – Джорджия с грустью смотрела на длинные белые ветви ив, окружавших озеро, – сообщить, что в Лондоне полно женщин, желающих соблазнить Гая в мое отсутствие. Гай нужен всем! Он просто задавлен людьми, у которых к нему дела. Потом еще предостерегла: «Поменьше пей, в деревне быстро привыкаешь».

Джорджия сделала большой глоток.

– Я немного выпила с Мериголд, – продолжала она, разглядывая «Грандж», прячущийся в глубокой тени. – После того как мы переехали, мне и перемолвиться словом, кроме нескольких ужасных лиловых гладиолусов, не с кем. Ну, а у нее проблемы с Ларри. От Никки отделаться еще труднее, чем бросить курить. Ему бы обратиться к гипнотизеру, а то она все пытается вытащить его в химчистку. Смешно, но Никки постоянно забывала там его костюмы, когда они вместе жили. Теперь звонит, не переставая, оскорбляет Ларри и бросает трубку, когда ее на этом конце снимает Мериголд.

А Лизандер названивает из Чешира (тоже молчит, когда подходит Ларри), предлагая Мериголд побег, и та борется с искушением. На презентации «Рок-Стар» я с ним особенно не общалась, но, по-моему, ничего собой не представляет.

– Нет, он великолепен, – вздохнула Китти, вспомнив, как Лизандер поцеловал ее на прощание. – Я думаю, все будет нормально.

– Выглядит превосходно, – сказала Джорджия, задернув занавески. – Комната погрузилась в такую непроницаемую тьму, что Китти чуть не упала с туалетного столика. – Не глупи. Мы тебе заплатим. Давай-ка выпьем еще, а потом я помою голову.

«Ясно, на ужине мне не разгуляться, хоть он и будет хорош», – подумала Китти. Она так и не смогла соблюсти диету к завтрашнему возвращению Раннальдини.

– Как и ожидал, они ужасно смотрятся, – послышался значительный голос. – И почему я всегда говорю: «Вы молодчина, Китти»?

Гай был так красив, подавая ей теплую сильную руку, а потом целуя в щеку, что у Китти возникло ощущение – лицо во время навешивания занавесок не вспотело, – и она торопливо сунула ноги в свои туфельки на высоких каблучках.

– Что тебя задержало? – ворчала Джорджия, срывая эластичную ленту с волос.

– Кваканье лягушек в пруду, бело-голубые фиалки на берегу, примулы, похожие на только что вылупившихся цыплят. Такой чудесный день для прогулки. Я надеюсь, ты приготовила картошку?

– О черт, забыла, – ответила Джорджия. – Извини, дорогой, просто я сама не проголодалась.

– Зато мы с Китти хотим есть, – заявил Гай. – И потому я принес копченого лосося, паштет и вино, оставшееся в «Яблоне». Это какой-то странный магазин. Я распорядился открыть для нас счет.

– Это значит, Флоре будет где записывать расходы на сигареты и выпивку, – заключила Джорджия.

– Она должна была бросить, – возмутился Гай. – Ты заказывала печеные крестики, поэтому я зашел еще в приличный сельский магазин. Не могу поверить, что через две недели Пасха.

– Ой, я так ее люблю! – воскликнула Китти. – Как не ждать, что Иисус воскреснет и пойдет босиком по росе среди нарциссов...

Тут она покраснела от смущения, потому что Джорджия усмехнулась:

– Динсдейл тоже любит Пасху, ему перепадает шоколад. Ну а как священник? Миссис Пигго говорит, он весельчак.

– Я пил кофе с ним и его женой, – сказал Гай, не любивший сплетен. – Очаровательны.

– А миссис Пигго донесла, что он выпить не дурак, – продолжала Джорджия.

– Лучше следить за собой, – ответил на это Гай, прекращая обсуждение. – После того как она последний раз здесь убиралась, джина убыло на три дюйма.

– Ой, мне надо вымыть голову, – вспомнила Джорджия.

– У тебя уже нет времени, – решительно возразил Гай. – Ведь ты же пригласила на обед Китти. Сейчас три часа, а нам, чтобы занять приличные места, надо до четырех выехать.

– Концерт раньше пяти не откроют.

– Час пик для уезжающих в пятницу в деревню начинается в четыре, а Флора поет соло. Мы не можем опаздывать, Панда.

Джорджия не могла успокоиться. Ведь она же знаменитость, и все будут на нее смотреть. Как же с грязными волосами?

Словно прочитав ее мысли, Гай сделал комплимент:

– Ты всегда прелестно выглядишь, Панда.

Китти завидовала такому замечательному мужу, доброму, заботливому и в то же время стойкому, как герой Дениэлы Стил.

– Но я не хочу есть, то есть обедать, – заикнулась она.

Наметившийся было спор предотвратил телефонный звонок.

Последнюю неделю Джорджию постоянно беспокоили журналисты, названивавшие, чтобы выяснить, как ей в деревне, или требовавшие прийти на радио или телевидение, и все это замыкалось на Гае.

– До декабря моей жены ни для кого нет, – быстро ответил он. – Я могу ответить на этот вопрос: в основном собак.

– Кто это? И о чем спрашивали? – раздраженно спросила Джорджия.

– «Скорпион». Их интересует, что звезда кладет с собой в постель.

– И ты сказал «собак»? – Джорджия засмеялась. – Как я тебя люблю. Люди будут думать, что я не просто потаскушка.

– У меня есть идея, – предложил Гай. – Так как у нас осталось время только перекусить бутербродами, а для Флоры это первая ночь в Парадаизе, я приглашаю вас всех вечером в «Небесный сонм».

– Блестяще, – сказала Джорджия, – в качестве подарка – «спасибо» за занавески.

– Я не могу, – отказалась Китти, подавленная одновременно и страхом, и ожиданием. – Рано утром прилетает Раннальдини. Надо проверить, все ли в порядке.