Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 1

29

Самый жаркий август этого столетия удушил Парадайз, а поля потрескались так, что походили на кусочки гигантской головоломки. Даже вечера, сопровождаемые звуками променад-концерта, не избавляли от жары. Был один из тех редких дней, когда Раннальдини находился дома и слушал музыку, непрерывно ее критикуя. Он оценивал исполнение с точки зрения громкости и памятуя о той экстатической овации, которую устроила публика в начале прошлого сентября лондонскому «Мет», исполнявшему под его управлением «Реквием» Верди.

Поскольку теперь Раннальдини был совершенно уверен во Флоре, он решил поддразнить Гая и Ларри, отвлечь внимание Наташи от себя и пригласил их вместе с Лизандером и Ферди на обед в первое же воскресенье после крикетного матча. Лизандер, устремившийся на скачки в Геткомб, согласился, только уступая просьбам Ферди. Но Ферди не имел успеха у Наташи. Как только Лизандер появился на террасе перед обедом с бокалом «Кровавой Мэри» и журналом в руках, Наташа не отрывала от него глаз.

В отличие от него Ферди выглядел ужасно. Под умными глазами появились темные круги. Лицо было в прыщах, а овсяная диета не позволяла загорать или заниматься зарядкой. Лодыжки его опухли от жары, а подбородок касался воротника гавайской рубашки, прикрывавшей большой живот. Его главного достоинства – умения вести разговор как не бывало. Он только таращился и краснел.

«Как Хрюшка из «Повелителя мух», – подумал Раннальдини и протянул руку к загорелым скулам Лизандера, приговаривая:

– Удивительно, как ты столько прожил, не получив ни одного дуэльного шрама.

Обед, накрытый под развесистым ореховым деревом, заставил Лизандера забыть о скачках в Геткомбе: омар со шпинатом, огромный лангуст и такое же блюдо устриц, доставленных утром на вертолете Раннальдини из Бристоля.

– Я еще никогда не ела устриц. Они похожи на замызганные тряпки для мытья посуды, – сказала Флора, когда Раннальдини положил полдюжины ей на тарелку и полил их лимонным соком. – Фу! Это все равно что глотать собственные слюни.

– Вкус воспитывают, – Раннальдини прижался к ее ноге бедром.

Справа от него сидела Гермиона, которая была приглашена с Бобом, только чтобы не пустовало место за столом, и которая большую часть времени проводила, читая факсы из Нью-Йорка с откликами на исполнение Саломеи, прошедшее с блеском. Никогда много не евший Боб раскалывал клешни омара и очищал лангуста для Гермионы, пытаясь разговорить Ферди, а также Китти. Лизандер оставался на растерзание Наташе, распространявшейся о своей мамаше и знакомых знаменитостях и жаловавшейся на то, что приходится ходить с фамилией Раннальдини на чемодане – ведь каждому становится известно, чья она дочь. Она пригласила Лизандера пожить на их вилле в Комо.

Только съев абрикосовый торт, приготовленный Раннальдини, и выпив кофе и бренди, Лизандер понял, что самое время сбежать и посмотреть по телевизору последние забеги в Геткомбе. Но соревнования уже закончились, когда он включил экран, а победители ожидали представления.

После изнуряющей жары, падений с лошадей, нервного возбуждения они, казалось, были блаженно счастливы оттого, что остались живы. Лизандер позавидовал тому, насколько молодо они выглядят в пыльной обуви и бриджах. Здесь был кумир Лизандера – Дэвид Грин, мужественный красавец в красном френче, не скрывавшем загар, а также Марк Тодд, выделяющийся среди остальных скорбным выражением лица. И еще одна победительница – Мери Томсон, вопившая от радости и с благодарностью обнимавшая свою храбрую лошадку. Лизандер потер глаза. Почему он должен проводить свою жизнь, обслуживая этих богачек, занятых только собой. Он вздрогнул, почувствовав на своем плече руку. Это был Раннальдини. Выражение его лица было удивительно мягким.

– Бедный малыш, ты скучаешь по настоящей работе с лошадьми. Пойдем, я кое-что тебе покажу.

Солнце уже припекало, и все решили отправиться на прогулку на лошадях. Отказалась лишь Китти, которая каменела при одном виде этих животных и которой во всяком случае было лучше остаться убираться.

– Не трожь ее, – прошептала Гермиона, когда Лизандер попытался уговорить ее тоже поехать, – она только рассердится, потому что здесь я.

Лизандер надеялся, что Гермиона свалится с лошади, но, выросшая на ферме в Южной Африке, она прекрасно держалась в седле, еще при этом и напевая «Обуйся, оседлай лошадь и вперед» своим великолепным голосом, эхом разносящимся по долине.

Раннальдини получил удовольствие оттого, что восседает на большом и черном Князе Тьмы. Блестящий стипльчезер, выигравший не одну скачку, он стал вторым на прошлогоднем Золотом кубке Ратминстера после своего главного конкурента – Гордеца Пенскомба, принадлежавшего Руперту Кемпбелл-Блэку. Находясь на отдыхе, любимец хозяина терроризировал гулявших по его полям, и в частности Китти. Он, не торопясь, подготавливался к будущему сезону. Сейчас Раннальдини хотелось ехать нога к ноге с Флорой, а Князь Тьмы свирепо бросался на старенького пони, на котором без седла ехала Наташа. Лизандер заметил, как Раннальдини запустил руки Флоре под рубашку, подсаживая ее.

Хорошо подготовленному и пытавшемуся скрыть свое оцепенение Бобу досталась вполне приличная охотничья лошадь, не разъевшаяся из-за отсутствия травы. К сожалению, Ферди не мог похвастаться мужеством перед Наташей. Из-за большого веса он тяжело сидел в седле и печально выглядел на фоне Лизандера, энергично управлявшего лошадью. Фройлен Малер, молодая веселая кобылка, на которой сидел Лизандер, успешно участвовала в скачках с препятствиями и сейчас без особенных усилий с его стороны перепрыгивала через бревна и изгороди.

– Она действительно неплохая, – улыбнулся Лизандер Раннальдини. – Вы должны показать ее в будущем году в Уитбреде или Ратминстере.

– Может быть, ты захочешь выступить на ней? – предложил Раннальдини.

– Господи, да я бы с радостью, но вообще-то у меня другие планы, – и он рассказал Раннальдини об Артуре.

– Во всем этом есть что-то от Толстого, – вздохнула Флора, когда они легким галопом пересекали платиновую стерню. Работники Раннальдини еще продолжали убирать урожай. На каштанах набухали крохотные орешки. Закат уже смешивался с мглистым вечером. Коровы неуклюже поднимались на ноги, как ученики при входе в класс учителя.

Наконец все добрались до озера Раннальдини в глубине долины; спокойствие его лазурной поверхности тут же было нарушено плескавшимися ротвейлерами. Уровень воды катастрофически упал, и только у кромки росли дикие незабудки, лягушечник и мята.

– От этого озера зависит поголовье моего скота, – сказал Раннальдини Бобу. – Как ты думаешь, засуха продолжится?

– Неизвестно. Кстати, я не знаю, насколько глубоко озеро в середине.

В ответ на это Лизандер сжал вспотевшие бока Фройлен Малер и галопом погнал ее в озеро, поднимая огромные брызги и волны, пока совсем не скрылся под водой. Над поверхностью были видны только коричневые ноздри лошади.

– Он утонет! – вскрикнула Наташа.

– Вообще-то это дорогая лошадь, – произнесла циничная Гермиона.

– Да помогите же ему кто-нибудь! – взмолилась Наташа.

И тут лошадь с хохочущим всадником показались на другой стороне. И даже когда кобыла, как собака, отряхивалась, он и не шелохнулся в седле.

Его брови и ресницы топорщились, волосы были уложены назад, загорелая спина блестела, а с промокших джинсов и узды Фройлен стекала вода – в таком виде они ожидали остальных.

– Как Венера из пены, – вздохнул Боб.

– Но еще прекрасней, – промурлыкал Раннальдини.

– Теперь мы знаем, кто должен играть малого из Парадайза, если соберемся снимать фильм.

Было так жарко, что к возвращению домой и лошадь и всадник высохли. Наташа умирала от любви. Флору и Гермиону слегка раздражало, что Лизандер был лишь вежлив с дамами. Раннальдини молча ехал на Князе Тьмы и размышлял над тем, как использовать этого очаровательного, но совершенно наивного мальчика в своих целях.

А в это время в «Ангельском отдыхе» Джорджия выглядывала в окно гостиной, находясь в отчаянии, охватывающем по воскресным вечерам несчастливых в замужестве женщин, которым теперь до пятницы не с кем будет поругаться.

Гай только что заявил о предстоящей поездке в Лондон, а она была такой стервой, что даже ни в чем его не обвинила. Впервые после марта «Рок-Стар» не вошла в лучшую двадцатку. У нее не хватило духа подняться, когда к парадной двери подъехал темно-голубой «феррари», подняв облако пыли.

– Привет, мам, – прокричала Флора.

Лениво вытянувшаяся между Ферди и Лизандером Флора была в том самом зеленом платье, которого Джорджия обыскалась.

– «Обувайся, седлай шлюху и вперед», – пел Лизандер немузыкальным фальцетом.

– Попробуй увидеть свою судьбу в мгновении, – сказала Флора, с хихиканьем перелезая через Ферди.

– Джорджия! – завопил Лизандер, но та лишь захлопнула окно.

Восторгаясь проведенным днем, Флора встретила мать в холле.

– Лизандер ездит так хорошо, а бедняга Ферди так плохо, что Наташе жить не хочется, – и она рассказала о купании в озере.

– Глупый эксгибиционист, – сказал Гай, спускаясь по лестнице с чемоданом.

– А Раннальдини хочет, чтобы Лизандер выступал на его лошадях.

– Ужин будет готов через полчаса, – объявила Джорджия. – Я думаю, мы сможем посмотреть «Путь Говарда» с едой на коленях.

Уникальная возможность сделать это в отсутствие Гая, не выносившего сентиментальных постановок.

– Ой, мамочка, прости. Я ухожу с Ферди и Лизандером. Они хотят показать мне Артура, а после мы собираемся в кино.

– Прекрасно! – восхитился Гай. – Если хочешь, я даже подвезу тебя.

– Это здорово.

Не желая видеть разочарованную мать, Флора рванула к себе наверх.

– И все равно тупой эксгибиционист, – повторил Гай, наливая себе немного виски. – Хотя я рад, что Лизандер и Флора вместе. Они почти ровесники.

Джорджии как-то удалось не расплакаться до их ухода. Она знала, что Гай уезжает к Джулии. Он намеренно отправился после чая играть в сквош с Ларри, чтобы был предлог принять душ и переодеться перед поездкой. Она вдруг застыдилась депрессии, последовавшей после внезапного отъезда Гая и Флоры. Но больше всего ранило то, что Флора, очевидно, сошлась с Лизандером. Любовь Джорджии к нему выросла за последние три недели, хотя вопреки подозрениям Гая он и пальцем до нее не дотронулся. После их исчезновения в лесу Гай ущипнул ее за талию и, заразительно смеясь, спросил:

– У вас это серьезно?

И она знала, что Лизандер шутит. Мальчиков вряд ли привлекут седина и морщины, но обратное возможно, хотя и безнадежно. Она ведь даже не могла отвоевать Гая, как Мериголд Ларри. Это.было самое настоящее фиаско.

Через три дня Ферди вернулся на Фонтейн-стрит в еще худшем настроении. Он только что угощал Наташу нелепо дорогим обедом. Первое блюдо состояло из двух устриц, запеченных в раковинах, и стоило двадцать пять фунтов. Она же весь вечер или расспрашивала его о Лизандере, или язвила в адрес Китти. К несчастью Ферди, его страсть не уменьшилась. Пытаясь неловко обнять спутницу, он получил пощечину.

Было уже за полночь, но когда он вошел в дом, зазвонил телефон. Он подумал, это Наташа, но его радостное настроение тут же сменилось яростью, когда послышался голос Лизандера:

– О Ферди, я так подавлен. Не надеюсь, что наша затея удастся. Гай и не думает бросать Джулию, а Джорджия на меня злится и опять худеет. В общем, нам надо все сворачивать и возвращать ей ее деньги.

– Не будь размазней.

Ферди уже истратил свои 10 процентов.

– Ромео за день не получится. Ты должен быть готов к тяжелым испытаниям. Пригласи Джорджию на прогулку, покрасуйся в субботу на церковном празднике, понимаешь?

– Я торчу здесь уже десять дней, – мрачно сказал Лизандер. – Мне бы в клуб, Ферди, развлечься.

– Превзойди Гая во всем: в стрельбе, разбивании кокосов, перетягивании каната, взвешивании свиней.

– А сколько весит Наташа?

– Заткнись. Ты должен выиграть и в конкурсе на лучшее приготовление торта.

– Не говори глупостей, я этого не умею.

– О Господи, – взмолился Ферди. – Самому приготовить его за тебя? Я не смогу приехать раньше пятницы. Так что возьми у Мериголд рецепт.