Чем вы недовольны?

ВАША ФАМИЛИЯ?

Андрей Полонский через двое суток после вылета Яши в Киев неожиданно встретил Бориса Ивановича.

– Еще не уехал?

– Завтра лечу.

– Ты бы, Андрюша, не медлил.

Слишком красноречивы были глаза брата и слишком многозначителен тон просьбы. Андрей решил лететь в Сухуми немедленно. Яша может задержаться в Киеве, во-первых, из-за несговорчивого хапуги дяди, во-вторых – консерватории. Но как известить Яшу, человека без адреса?

Полонский зашёл на телеграф и сочинил нежную телеграмму матери в Москву… На другом бланке, шутя, написал: «Киев Памятник Богдану Хмельницкому вручить в семь вечера Якову Сверчку». И подал обе телеграммы.

Юная приемщица пробежала глазами обе телеграммы, подсчитала и выписала квитанции. Андрей вышел из почтамта, в третий раз посмотрел на квитанцию, не веря глазам, – «Киев Хмельницкому…»

– Странный адрес, – удивилась телеграфистка аппаратной.

Хотела показать её начальнику смены как образец брака… Но телеграмму приняла её подружка, неопытная, уже имеющая замечание. Эх! Взяла и отстучала телеграмму.

В Киеве телеграфистки дружно хохотали. Всей сменой. Душевно. Весело. И, наконец задумались – что делать? Вернуть телеграмму в Ломоносовск? Мешает пометка – срочная. К тому же разбирал интерес: кто же этот Яков Сверчок? Во всяком случае, не убеленный сединами гражданин. Девушки остаются девушками, их любопытство часто сильнее ответственности и прочих чувств.

– А если пойти к памятнику в семь вечера? – предложила телеграфистка Зося, смешливая заводила.

Пошли вдвоем – смелая Зося и трепещущая Валя.

Шёл дождь. У памятника прохаживался Яша, подняв воротник плаща. Зося деловито пересекла площадь со стороны собора, подошла к Яше и официально спросила:

– Ваша фамилия?

– Сверчок, – не раздумывая ответил Яша.

– Имя?

– Яков.

– Вам телеграмма. Срочная. Из Ломоносовска.

– Надо расписаться?

– Обязательно.

– Под дождём?

Уже приближалась трепетная Валя.

– Пойдёмте, пожалуйста, – попросил Яша и порывисто зашагал в ту сторону, куда указывала булава гетмана. Девушки смеялись и шли за ним.

– В пожарную мы не зайдём, правда? – уже веселился Сверчок. – Не буду нервничать, хотя и не знаю, что в телеграмме. Может быть, мое имение сгорело или мой торговый корабль пошёл ко дну.

Миновали пожарную, зашли в аптеку. Яша расписался. Поблагодарил. Быстро вскрыл телеграмму: «Срочно убываю Сухуми Жду Встреча делегации Сухуми памятнику Лакобы Ежедневно час дня Руководитель группы детективов Полонский».

Яшу несколько смутило одно слово «делегация». Кстати, девушку-приемщицу сбили с толку три слова: «делегации… Руководитель группы». «Детективы» она приняла за нормальное научное слово.

Яша поднял глаза. Девушки исчезли, как виденье. Выбежал из аптеки, сбежал со ступенек – нет их.

– Идиот! Увлекся загадочной делегацией.

Всё можно забыть, кроме первого ласкового взгляда. Именно так Зося посмотрела на Яшу, вручая ему телеграмму. Ну как можно было взглянуть иначе? Стоит под дождём милый парень. Просто милый. Не киноартист, не поэт, не олимпийский чемпион. И ждёт под дождём друга. Ответил сразу, без кривляний. Очевидно, искренний, добрый…

– Если не найду их, повешусь. Где телеграф? Яша ринулся к постовому сержанту и в раже спросил:

– Вы не заметили, из аптеки вышли две девушки, одна в сиреневом плаще, другая цвета соломы?

– Заметил, – сказал сержант и взял под козырёк. – Они зашли в «Гастроном». Чего-то здорово смеялись. Даже нарушили правила движения, чуть под троллейбус номер пятнадцать не попали, – весело, со смачным украинским акцентом добавил сержант.

Яша – в «Гастроном». Нет их. Оглянулся. Звонят по телефону-автомату. Яша приложил руку с телеграммой к сердцу. О, счастье! – им по телефону не отвечают.

– Еще раз хочу поблагодарить вас.

– Расскажите лучше, что за телеграмма с таким адресом?

Яша увлеченно-вдохновенно рассказал об Андрее, Клавдии Павловне, Кате и Николае Мухине.

– Правда? – несколько раз машинально спросили девушки.

Пылкая Зося восторженно смотрела на Яшу.

В подавляющем числе фильмов в самые лирико-драматические для героев моменты идёт дождь. В критических ситуациях помрежи поливают их из дождевальных установок в восьми из десяти фильмов. Проверьте.

Яшу, Зосю и Валю поливал подлинный дождь в самые светлые для них минуты. Девушек пленил остродефицитный романтизм. Они, несомненно, как и Катя, прервали бы отпуск и отправились бы искать Тамару Мухину.

Воскликнем, товарищи, словами поэта, словами Василия Ивановича Лебедева-Кумача: «Как много девушек хороших!»

Вносим поправку – не только любопытство вело Зосю к памятнику Богдана Хмельницкого с телеграммой под плащом. Телеграмму, например, не отнесла бы раздраженная продавщица, высокомерно презирающая свой прилавок и тем более покупателей. Ни тщеславная, обладающая микроталантом и пугающим характером актриса. Ни случайная в данном институте студентка, впоследствии легко меняющая диплом на свидетельство загса. Ни мамина-папина дочка, пучеглазая модница – завсегдатай клубных танцев. Телеграмму в дождь доставила странному адресату просто хорошая девушка, обыкновенная советская девушка.

Сразу скажем: приемщица телеграмм в Ломоносовске, безусловно, тоже просто хорошая девушка, никогда не узнает, что, нарушив почтово-телеграфные правила, сотворила человеческое счастье.

Яша и две пленённые им киевлянки гуляли до самой полуночи по живописно праздничному, всегда волнующему, древнему и истинно современному Киеву.

Возвращаясь в аэропорт, чтобы с рассветом на последние рубли лететь в Сухуми, Яша твердо знал – завтра он не полетит. Ни за что!