Через тернии к звёздам

Глава 11

Всё получилось так, как мы и рассчитывали. Прибыв на базу, мы сразу навестили инструктора, он был на месте. Никого больше в здании не было. Остальные инструктора были на выходе. Только в радиорубке находился один из работников туристического бизнеса, но радиорубка находилась не в этом здании, и нам ни что не мешало провести допрос с записью на камеру, и показательную казнь.

Дальше навестили продавца в продуктовом магазине. Там мы закрыли дверь, и повесили табличку «переучёт», сами провели допрос продавца и записали его признания на камеру в подсобке. Всё прошло гладко. За время работы никто нас не побеспокоил.

Затем навестили работника гостиницы, и провели с ним ту же работу. Ничего лишнего мы не брали. Да у них лишнего ничего и не было. Деньги если какие и были, то мелочь какая-то, на карманные расходы разве, поэтому здесь даже не пачкались.

С ментом, Асланом, тоже получилось всё лучше некуда. Он находился на работе, обедал. Больше в участке никого не было. А может, кроме него здесь и так никого нет. Поселение маленькое, вряд ли здесь будет много ментов. Его показания тоже записали на камеру. Удивительное дело, все эти люди, только почувствовав немного боль, сразу начинали говорить правду. Фарид разве только был более стойкий. Перед тем как заговорить, сначала двух ушей лишился. Слабые какие-то нынче люди, не стойкие какие-то. И вот такая перхоть, занимается таким опасным делом. Впрочем, может это я по себе меряю?

Вся операция в этом поселении заняла часа три. Задерживаться здесь мы не планировали. На стоянке нашли зелёную НИВУ, ключи подошли, не обманул Фарид. Как мы выезжали — никто не видел. Стоянка не охранялась. А чего её охранять, когда здесь все друг друга знают? И кому принадлежит эта машина — тоже. Сомневаюсь, что найдутся смельчаки, кто захочет угнать её. Тем более, что стоянка эта находится напротив ментовской.

Выехали часов в шесть вечера. Пока доехали до поста ГАИ, совсем темно стало. Как и говорил Фарид, перед постом был указатель с названием совхоза. Мы подъехали к посту, оттуда вышел один из ГАИ-шников, и направился к нам. Я осмотрел пост взглядом ра-хат, в здании поста находилось ещё два мента. Всего трое. Один смотрел в окно, другой что-то писал. Перед тем, как начать представление, я сказал Кречету:

— Тот, который подходит, твой, я займусь остальными.

Затем открыл широко дверь, остановил время, и спокойно вошёл на пост, дверь здесь тоже была открыта нараспашку. Зайдя в помещение, вернул время в нормальное русло, и быстренько вырубил обоих. Тот, который вышел на улицу, уже тоже лежал в пыли, с неестественно вывернутой головой. Затем Кречет схватил этого мента за ноги и потащил в помещение. Я же, связав двух оставшихся, принялся их приводить в чувство. Начать решил со старшего. Он был в звании капитана. Просто не хотел терять времени. Если капитан всё подтвердит, то другого не имела смысла пытать. Хотя, и капитана пытать не пришлось. Я был в чёрной одежде ниндзя, и с катанами за плечами, и такой прикид на капитана произвёл очень большое впечатление. Запираться он ни в чём не пытался, быстренько всё выложил, от и до. Кречет всё записал на камеру. Как нам и говорил Фарид, эти менты были в курсе всего. Кроме того, они даже знали, кто на самом верху этой пирамиды. Как ни странно это звучит, но он сам приезжает сюда раз в месяц. Зачем, нужно будет уточнить у Сиама. Он скорее всего в теме. А этим ментам удобно. Когда приезжает хозяин, он сразу платит им деньги за работу. Да они даже за зарплатой в свою ментовку не ездят. Те деньги — это слёзы, по сравнению с тем, что они имеют с этой точки. При том, что практически ничем не занимаются. Когда совсем скучно становится, останавливают проезжающий транспорт, изображают кипучую деятельность. На самом деле, вся их работа заключается в том, чтобы не пропускать на территорию совхоза левый транспорт. За это и получают деньги. О том, что там находится лагерь рабов, они были в курсе. Вот за это, мы и казнили их. Показательно. Хранители закона, которые нарушают этот закон, это уже не хранители, а волки в овчарне.

До совхоза доехали в полной темноте. Я имею в виду, что фары выключили, поэтому удалось подъехать почти на сто метров до КПП, дальше не рискнули. Шум мотора могли услышать. Пока я останавливал машину, Кречет выскочил из неё, и ломанулся к КПП. Что там происходило я не слушал, но, когда я вышел и направился туда, услышал глухой свист. Значит всё в порядке. Так и есть. Кречет их не убил, просто вырубил и связал стяжками. А здоровые бугаи. Оба охранника под метр девяноста. У них даже форма была, на спине красовалась надпись, «охрана», незамысловато как-то. Но когда Кречет их вязал, успел разглядеть набитые перстни на пальцах. И впрямь сидельцы. Но на морду лица я бы так не сказал. Все сидельцы, кого я знал, были какие-то сухощавые что ли, Эти же напоминали бычков переростков.

— Я не стал их мочить, — пояснил мне Кречет, — вдруг пригодятся ещё.

— Правильно сделал, — ответил я, — они и впрямь могут нам пригодиться. Есть у меня такое подозрение. Остальные нам не интересны, кроме Сиама, разумеется. Вот он, ни в коем случае не должен уйти за грань. Нам ещё очень многое надо выяснить у него.

— Это, понятно, — нетерпеливо притоптывал на месте Кречет, — что, приступаем к ликвидации гадюшника?

Даже отсюда, на расстоянии ста метров от казармы, был слышен пьяный гомон бандитов. Окна были открыты, дверь входная тоже. На улице уже было немного прохладно, но в помещениях было ещё душно. За целый день помещения нагрелись, оттого и двери даже не закрыли. А чего им бояться? Кругом все свои.

— Давай, но сначала, нужно оглядеться, — сказал я Кречету, — распределить клиентов.

Казарма была одноэтажная. Фасадом располагалась к КПП, сюда же смотрело крыльцо с дверью. Правое крыло, судя по всему, было чем-то похоже на столовую. Там располагались столы в один ряд, по краям от столов стояли стулья, на которых сейчас сидели бандиты и веселились. Столы были заставлены всякой снедью и большим количеством выпивки. Здесь было около тридцати бандитов и Сиам. Спутать его с кем-то другим просто не получится. Во-первых, он не русский, как впрочем и не узбек. Он скорее кореец или китаец. Хрен его знает короче. Узкоглазый в общем. Он сидел с торца стола, спиной к глухой стене, и внимательно смотрел за тем, как отдыхают его парни. А парни, кто бухал, кто жрал, а кто тискал девок. Надо сказать, что эти девки радости от этого не испытывали. Надо думать, что это из рабов. Но не вырывались. Да и смысла в этом не было. У нескольких девчонок я заметил гематомы на лице, да и на руках тоже. Бог его знает, где ещё есть эти гематомы. Поэтому они и не трепыхались. Бежать некуда. Всё это мы рассмотрели в открытое окно, с нескольких метров. Не заходя в освещённое пятно.

В левой части здания, была видимо спальня. Оттуда раздавался шум какой-то возни и глухих возгласов. Просканировав помещение взглядом ра-хат, я заметил здесь десяток бандитов, которые раскладывали пять девчонок. Девчонки были ещё очень молодые, лет по пятнадцать — шестнадцать. Они отчаянно сопротивлялись, но время от времени раздавалась ругань и звук удара, затем, на некоторое время шум прекращался, но спустя несколько секунд, опять начиналась возня. Не стоит думать, что мы стояли и спокойно смотрели, что там происходит. Всё это мы заметили, подготавливаясь к броску. И вот, когда мы оказались уже в помещении, а помещение было затемнено, мы ринулись в атаку. Всё делали очень тихо. Нам ещё основную компанию успокаивать. Просто, с нашей скоростью, бандиты ничего не успели понять, как реагировать оказалось уже больше некому. Мы их просто зарезали как баранов, перехватывая горло, и откидывая в сторону. Чтобы девчонки раньше времени не подняли шум, я их отправил немного отдохнуть, вырубив их импульсом. Это не больно. Да и последствий никаких. Просто человек на некоторое время засыпает.

Дальше, распределив бандитов, мы ворвались в столовую. Я брал на себя правую сторону, Кречет взял левую. По столовой пронёсся ураган. Бандиты не успевали ничего понять, как оказывались уже мертвы. Сиам оказался более смекалистым, и понял, что их просто убивают, увидев слева от себя распадающиеся тушки своих соратников, и справа, или заколотых или с перерезанным горлом. Главное, он не мог понять, что их убивает. Но он успел заметить какой-то вихрь, после которого остаются безжизненные тела, и попытался воспрепятствовать этому. Он вскочил, и вытащил пистолет, намереваясь выстрелить в этот вихрь, но он не успел. Я увидел, что Сиам хочет выстрелить, и дорезав последнего бандита, который стоял между мной и Сиамом, я подлетел к нему и вырубил. Вырубал не импульсом, а хорошим таким ударом в затылок. Но без смертельного исхода. За столько лет, я научился контролировать силу своего удара.

Когда все бандиты закончились, я также, вырубил девчонок, но уже импульсом, а то, они уже хотели заорать. Нет, уже безопасно, но просто, нам было нужно ещё поработать с Сиамом.

Подойдя к нему, Кречет его уже спеленал, я привёл его в чувство. Да просто по щекам несколько раз прошёлся ладошкой наотмашь, он и очухался. Расплывающимся взглядом посмотрел на нас, и сказал:

— Вот уж не думал, что «Белая Стрела» и в Узбекистане будет работать.

Кречет был в маске, как и я, только глаза оставались на виду, вот только он был в камуфляже, а я во всё чёрном и в маске, да ещё и рукоятки двух катан за спиной. Не удивительно, что он сразу сделал такие выводы.

— Ты ошибаешься, Сиам, — усмехнулся я, — мы здесь уже работали. Но тогда, мы в основном с американцами дрались, а вот да таких деятелей руки не дошли. Но видишь, сейчас у нас появилось время, чтобы заняться и такими отморозками как вы.

— Слушай ты, как там тебя, — попытался показать зубки Сиам, — ты не в России, понял, ты там, у себя можешь порядки свои устанавливать, а сюда не суйся. Здесь не твоя территория. А за то, что ребят моих положил, я тебе этого никогда не прощу. Отморозки, отморозки это вы. Режете людей почём зря. Какое у тебя кладбище? Небось за миллион уже перевалило? Я всё знаю о тебе. И то, что вы в Америке поработали, вырезав там всё население, и в Африке вы тоже отличились, Англию утопили тоже вы, да и Америку подорвали. Только не говори мне, что это они сами ракеты свои запустили, и те так удачно взорвались, прямо над своей территорией. Если бы вы не постарались, то ничего бы не произошло с ними. Так что, это ваша вина. И то, что ты творил до войны, я тоже хорошо знаю. А как ты из Креста фуфлыжника сделал, так это вообще тебе никто не простит. Такой вор был правильный, и вдруг скурвился в один час. Так вот, что бы ты знал, из меня ты свою собачку не сделаешь, понял?

— Хм, — усмехнулся я, — а кто тебе сказал, что я тебя вербануть хочу? Ты Сиам, куда-то не туда вообще ушёл. Как ты говоришь? Не наша территория? Ха-ха-ха. — Заржал я от такого экспромта. — Запомни, дурачок, здесь, на земле, везде наша территория. И если мы ещё куда-то не добрались, то это просто от недостатка времени. Насчёт кладбища ты прав, большое у меня кладбище. Миллион ты хватил конечно, тут наверно немножко больше уже будет. Эдак, миллионов триста. Плюс минус десяток миллионов. Так что, ещё один придурок по кликухе Сиам, счёт мне особо не добавит, но стремиться к этому надо. А Крест, он вовремя сообразил, что если и дальше будет продолжать в том же духе, то у него останется только одна дорога, примерно, как у тебя. Вот так то, Сиам. А кстати, почему Сиам? Ты что, китаёза что ли?

— Сам ты китаёза, — огрызнулся Сиам, — русский я понял, русский. Это ты скорее китаец, если морду свою прячешь.

— Ну, тебе я могу показать лицо, — сказал я, и стянул маску с лица, — тебе теперь это никак не поможет и мне не помешает. Жить тебе осталось совсем чуть-чуть.

Сиам жадно впился в моё лицо глазами. Не знаю, на что он рассчитывал, но он пытался запомнить его.

— Ну что, — усмехнулся я, и натянул маску, — нагляделся? Теперь, я хочу спросить тебя. Ты как, готов со мной пообщаться, или предпочитаешь помучиться?

— Да пошёл ты, шмакодявка, — сказал он и плюнул мне в ноги, — Сиам правильный вор, Сиам никогда не пойдёт на сотрудничество, тем более, с такими отморозками. Ты муравей для меня, понял. Как я могу с муравьём разговаривать?

— Эх, ты, Сиам, — вздохнул я участливо, — правильные воры в хате не плюют, косяк ты сейчас упорол, по-вашему. Что ж, не хочешь по-хорошему, тогда будем по-плохому.

Что я с ним только не делал, но этот придурок ни в какую не соглашался отвечать на вопросы. Он уже лишился пальцев ног, потерял часть пальцев на руках, получил перелом левого предплечья, правой ключицы, даже глаз левый я у него вынул, и заставил его смотреть, как я его раздавливаю в руках, не отрывая от глазного нерва. Боль наверно была кошмарной, но этот индивидуум, ни в какую не соглашался на сотрудничество. А время идёт. Прошло уже полчаса с начала пыток, но воз и ныне там. Он пытался уйти за грань от боли, но я не давал ему уйти, подлечивая. Прямо стойкий оловянный солдатик. Честно скажу, вся эта процедура, мне не приносит совершенно никакого удовольствия, но что делать? Информация нам нужна. Мы хоть и знали имя их хозяина, но нам нужно было знать не только это. Например, где у них лаборатория, по изготовлению наркоты, а то, что она здесь есть, это совершенно точно. Просто нам некогда искать. Разговорить проще. И потом, нам нужны показания на того деятеля, который находится на самом верху. Показания из уст этого Сиама, будут стопроцентным доказательством вины главного.

— Что, сявка, схавал? — Подняв своё окровавленное лицо, прохрипел Сиам. — Хрен ты что услышишь от правильного вора.

— Ты так думаешь? — Задумчиво сказал я, а задумался я над его словами. Для этих деятелей, самое страшное что? Правильно, зашквариться. А у нас тут два бездельника отдыхают. Очухались уже поди.

— Кречет, — обратился я к другу, — будь другом, притарань-ка сюда двух охранников, что на КПП отдыхают. Им сейчас поработать предстоит. Думаю, им понравится.

Кречет ушёл за охранниками, а Сиам забеспокоился.

— Ты что задумал, висельник?

— Эх, Сиам, — огорчённо помотал я головой, — взрослый ведь человек. Сколько тебе сейчас? Дай угадаю, лет пятьдесят, верно? Ну правильно, а такой некультурный. Ну откуда в тебе столько ненависти и злости к людям? Что ты так язык свой поганишь то? Столько непотребных слов за такой короткий срок от тебя услышал, что аж помыться хочется. Висельник, — передразнил я его, — разве можно так обращаться к человеку, который твои яйца в тисках держит. Что, не держит? Ну, мы и до этого дойдём, не переживай.

— Так что ты задумал? — Повторил он вопрос, но дерзить в этот раз не рискнул.

— Веселье одно, которое тебе очень нравится, — ухмыльнулся я, — ты же так кайфовал, когда друзья твои, раскладывали девчонку на столе. Только в этот раз, вместо девчонки побудешь ты сам.

— Побойся бога, — теперь очень сильно испугался вор, при этом сильно вспотев, — я вор, понял, вор. Ты не можешь меня опустить. Никто не может меня опустить. Хочешь режь меня, хочешь пытай если тебе это нравиться, но не опускайся до такого.

— А чего ты так встрепенулся то? — Удивился я. — Какая тебе разница-то? Ты всё равно отсюда живой уже не выйдешь. Ты что, не понял до сих пор, что ты труп. Так какая тебе разница, что очко твоё сейчас по кругу твои друзья пустят?

— Ты, ты вот что, — стал заикаться вор в законе, — ты кончай со своими шуточками. Не ломай меня, будь человеком. Дай сдохнуть честным вором.

— Не ломай говоришь? — Зловеще прошептал я. — А сколько человек до сегодняшнего дня ты поломал? Заметь, людей, которые ничего плохого тебе не сделали. Тебе просто захотелось денег побольше. И ты сейчас просишь меня, что бы я сохранил твою честь? Вот ты говорил, что у меня кладбище большое. Да, кладбище у меня будет побольше чем у тебя, но я убивал людей, которые заслуживали это. Тех, у кого руки по локоть были в крови, как у тебя. Я уничтожал волков вроде тебя, и тех, что в овечьи шкуры рядились. Так что, зря ты меня просишь об этом. Насрать мне на твою честь, понял? У тебя сейчас два варианта. Или быть опущенным, а друзей твоих я отпущу, да ещё и в сеть выложу кадры, как тебя твои же друзья шпилят, или же рассказать о том, что меня интересует. В этом случае, я тебя просто убью. В первом случае, тебя проклянут все твои знакомые, а во втором случае, только твой хозяин. Да и то, не успеет он это сделать, к тому времени он будет уже отчёт дьяволу давать. Выбирай.

И в этот момент, Кречет завёл двух охранников. Руки у них так же были стянуты стяжками спереди, ноги были свободны. Попытки сбежать они не предпринимали, видимо Кречет им популярно объяснил, что далеко они не убегут, а так, есть шанс ещё пожить. И вот сейчас, они с ужасом смотрели на тела своих подельников. А там было на что посмотреть. Если Кречет своих только закалывал, то я веселился так, как меня учили, двумя катанами, от души. Располовиненные тела лежали повсюду с правой стороны, вот на этот натюрморт они и любовались. Неожиданно, оба, не сговариваясь, принялись блевать.

— Да что ж такое-то? — Возмутился я. — Сиам, где ты таких слабаков то набираешь? Всю столовую загадили. Кречет, приведи их в чувство. Дай вон сивухи выпить каждому. Оно в дело пойдёт.

Кречет взял со стола бутылку какого-то самогона, и буквально влил в горло одному из бычков. Почти всю бутылку тот всосал. Обратно приходилось уже отнимать. Но, лицо, зато, порозовело. Второй не стал противиться, а сам схватил бутылку и ополовинил её. И тоже пришёл в норму.

— Ну вот, совсем другое дело. — Сказал я, и подозвал их поближе, махнув рукой. — Подходите, не стесняйтесь. А то Сиаму скучно, хочет повеселиться напоследок.

— Слушай, Стрела, — проныл Сиам, — прекращай а-а, как человека тебя прошу. Не опускайся до нашего уровня.

— Ох ты ж, как заговорил, — усмехнулся я, — да какого уровня? Нет у вас никакого уровня. Отбросы вы, отбросы человечества. И не буду я опускаться до отбросов, этим будут заниматься твои приятели. В общем так, орлы, — обратился я к охранникам, — задача такая. Сейчас вы оба, по очереди, будете удовлетворять вот это тело. Сделаете дело, останетесь живы. Нет — ляжете рядом. В виде половинок. Всё понятно? Вот и хорошо. Тогда приступайте.

— Ты это, Сиам, — прогудел один из охранников, — не обессудь. Ты уже мертвец, считай, а мы ещё пожить хотим.

— Кривой, — прошипел Сиам, — тронешь меня, и я тебе горло перегрызу.

— Да что ты слушаешь его, Кривой, — вмешался другой охранник, — раздевай его тогда, если не можешь, я первым буду. Только руки бы нам освободить, а то, несподручно.

Я перерезал стяжки и предупредил:

— Смотри, одно неверное движение, и вы ляжете тут навсегда.

Как только им освободили руки, они тут же кинулись снимать штаны с Сиама, и у них это очень лихо выходило. Сиам пытался сопротивляться, да куда там, с переломанными рукой и ключицей. Да ещё пальцев не хватало на руках. Когда сзади Сиама уже пристроился напарник Кривого, чтобы вогнать свою кукурузину, Сиам заорал:

— Стрела, твоя взяла! Всё расскажу. Только убери от меня этих дегенератов.

— На камеру расскажешь? — Поинтересовался я.

— На камеру расскажу. Ничего скрывать не буду. Уж лучше пускай меня считают стукачом, чем пидарасом.

— Хорошо, — кивнул я, — эй, вы, двое, наденьте ему штаны, и посадите на стул. Вот так, а теперь отойдите в сторонку. Кречет, ручки им стяни пожалуйста, что бы моча в голову не ударила случайно.

— А что с нами дальше? — Поинтересовался Кривой, протягивая руки Кречету. — Мы вроде как не отказались.

— Дальше? — Задумался я ненадолго. — Дальше будет видно, посмотрим, как себя поведёт Сиам. Вдруг опять захочет проявить свою строптивость? Постойте пока в сторонке, не мешайте.

Кречет включил камеру, обвёл всю столовую ей, захватив самые впечатляющие кадры и направил на Сиама.

— Ну что, Сиам, — войдя в кадр, спросил я, — про кликуху твою я спрашивать не буду, не интересно мне это. Ты мне вот что скажи, сколько ты уже занимаешься этим, так сказать, бизнесом?

— Семь лет уже. — Понурившись, начал он свой рассказ.

— Ну, ну, хорошо начал, — подбодрил я его, — не останавливайся, рассказывай самостоятельно. Где нужно будет, я тебя дополнительно переспрошу.

— Я в тюрьме сидел, — продолжил он своё повествование, — вышка мне светила. И вот однажды, когда был уже объявлен приговор, и назначено время казни, ко мне приходит министр культуры. Я потом узнал, что он министр культуры, а до этого, он был для меня незнаком. Так вот, он предложил мне жизнь, в обмен на работу на него. В чём заключалась эта работа, тогда мне он не сказал, да я и не спрашивал. Самое главное для меня было остаться в живых. Я согласился, и он устроил мне побег. Как он это сделал не суть, главное, что мне не пришлось ничего делать. Просто вечером, ко мне подошёл один из охранников, и сказал, чтобы я шёл за ним. Потом меня посадили в машину, в легковую, и даже не загримировав, как был, так и повезли через КПП. Охрана не сказала ни слово. Я был в шоке. Тогда на меня и пришло озарение, что за этого деятеля надо держаться всеми руками. Потом меня привезли сюда, и стали привозить таких же сидельцев. Мне он сказал, чтобы я сколотил из них команду. Объяснил условия работы и вознаграждения за неё. Очень просил, не обманывать его, сказав, что очень расстроится, если узнает. Обмануть его я не пытался. Работал честно.

— Что вы делали, кроме того, что следили за тем, чтобы не убежали рабы? Ведь хлопок, я так понимаю, это не основная статья доходов?

— Правильно понимаешь, — кивнул он, — хлопок, это чтобы закрыть глаза некоторым конкурентом. Власти он не боялся. Именно маскировка от конкурентов. Основная статья — это наркота. Лаборатория находится здесь же, в подвале есть вход туда. Там стенка есть с полками. Просто её нужно немного приподнять и потянуть на себя. За ней лаборатория.

Я посмотрел на Кречета, тот понял мой взгляд. Взяв с собой камеру, он направился туда. На это время, я прекратил допрос. Сиам отдыхал, если можно назвать это отдыхом. Когда Кречет вернулся через некоторое время и кивнул мне, я продолжил.

— Хорошо, информация подтвердилась. И сколько же вы поднимали в год с этой лаборатории?

— А я знаю? — Удивился тот. — Передо мной он не отчитывался. Знаю только, что мы сдавали ему до десяти тон синтетического наркотика в год. Я не знаю его стоимость. Но то, что он каждый месяц привозил большие деньги на рабов и для нас, говорит о том, что имел он на этом не мало.

— И сколько он привозил вам в месяц?

— Когда как, — пожал тот плечами, и скривился от боли, — но не меньше миллиона российскими. Нам хватало.

— А почему он сам приезжал за товаром? — Спросил я о том, что меня больше всего интересовало.

— Не знаю, — ненадолго задумался Сиам, — наверно потому, что просто никому не доверял. Дело то не простое. А если знают двое, то знает и свинья.

— А он не боялся, что вы можете сбежать? Вас то никто не охраняет.

— Сбежать? — Усмехнулся Сиам. — Куда сбежать? Здесь все такие как я. Всех в своё время приговорили к смерти. И куда он сбежит? До первого мента? А здесь у нас всё есть. Всё, чтобы жить беззаботно. И даже бабы есть. Продукты нам привозят каждый день, одежду тоже. Что ещё нужно для жизни? Нет, сбежать никто даже не думал.

— Хорошо, — кивнул я, — я тебя понял. Где деньги, которые вам привозит министр?

— Там же, в лаборатории. За противопожарным щитом есть сейф. Код: 354791. Там сейчас где-то полтора миллиона.

Я снова взглянул на Кречета, тот кивнул, и снова отправился в лабораторию. Через некоторое время вернулся со свёртком. Глаза его в этот раз были очень удивлёнными, но он пока решил мне ничего не говорить.

— Сколько человек прошло через вас? Я имею в виду, сколько человек, с начала вашей деятельности, работали у вас в качестве рабов, и куда девали тела?

— Сколько — не знаю, не считал я их. Вон, друг твой может подсчитать. Он видел в этом сейфе паспорта всех похищенных. Те, кого мы брали без паспортов, заводили карточку учёта на такого. Они там же, в сейфе. Там и узнаете точное число людей. Скажу только, что за год через нас проходило до семисот человек. А тела, тела мы не хоронили. Мы их растворяли в кислоте и выливали за территорию. Зачем нам такое палево с телами?

Кречет на такие слова только кивнул мне, подтверждая сказанное. Из этого, мне стало понятны его удивлённые глаза. Только по первым прикидкам выходит, что через них прошло около пяти тысяч человек. От этого подсчёта, у меня чуть не помутился рассудок, и я готов был его сейчас голыми руками разорвать, но взяв себя в руки, тяжело мне это далось, но я справился, продолжил:

— Сколько человек сейчас находятся в бараках для рабов?

— Не знаю точное число. Где-то около пяти сотен.

— Точное имя фамилия и отчество вашего хозяина.

— Рахимов Рахмон Рахмонович, — сказал он, скривившись, — и не хозяин он мне. Просто я делаю для него работу.

— Нет, — не согласился я с ним, — именно хозяин. Человек, который держит тебя за яйца, имеет право говорить, что держит тебя в своей собственности. Вор в законе, в собственности у беспринципного дельца. Но это не важно. Теперь не важно. Не долго ему осталось ещё на этом свете хаживать. Адрес, где он живёт?

— А вот этого я не знаю. Не был я у него дома. И даже близко не знаю, где он живёт.

— Я знаю, — неожиданно вмешался в разговор Кривой, — я родом из Ташкента. Там все знают, где живут такие лица. Его вилла находится почти на выезде из Ташкента. Если ехать из Ташкента в сторону Чирчика, слева от дороги будет байское гнездо, так называют это поселение. Там только огромные двух и трёхэтажные дома. И большие территории участков. Его дом семнадцатый, по улице Ниязи. У него забор ещё очень высокий, выше, чем у всех остальных. Из кирпича сложен, высотой метра три. Я однажды работал там, в качестве грузчика, ещё до того, как попал в тюрьму. Как раз в его дом мы и разгружали мебель.

А я стал припоминать. Действительно, когда мы ехали в Чирчик, я видел такие дома. Тогда я ещё подумал, что люди наконец смогли плечи расправить, и могут строить для себя неплохие коттеджи. А это вот оказывается что. Этих деятелей, я людьми считать не могу.

— Сколько у него охраны? — Спросил я у Кривого.

— Я видел человек десять. Но связываться с ними я бы поостерегся. Там ещё те волки. Спецназ отдыхает. Я заметил среди них иностранцев, и ни одного узбека. Есть и русский. А так, там, по-моему, больше американцев и англичан. Даже негр есть. Но все они экипированы по высшему разряду. Таких телохранителей даже у президента Узбекистана я не видел.

— Ещё что хочешь сообщить? — Спросил я Сиама.

— Нет, — угрюмо ответил Сиам, — говорить больше не о чем. Только пожелание одно хочу донести Рахимову. Гори в геенне огненной, ублюдок.

После этих слов, я мгновенным движением обезглавил его. Голова упала, и покатилась к Кривому. Кривой, в ужасе, чуть в стену не вошёл. Напарник его помешал.

— А с нами что теперь? — Спросил напарник Кривого.

— С вами? — Ненадолго задумался я. — А что с вами, в люди вас выпущу, хоть и не обещал. Кречет, вынеси девушек на улицу. Одеяло там расстели, чтобы не застудились. Прохладно на улице уже. А то, увидят сейчас весь этот ужас, и с ума сойдут. Только этого нам ещё не хватало. А я пока за этими деятелями пригляжу.

Кречет ни слова не говоря, сходил в спальню, набрал одеял, отнёс всё это на улицу, а затем, беря девушек по две штуки на плечи, быстренько вынес их. Вынес он и тех, что были в спальне. Не удивительно, что среди них, половина были русскими девчонками.

Выведя охранников на улицу, я увидел, как Кречет заботливо укрывает их. Я подошёл к каждой, и привёл их в чувство. Увидев нас, девчонки не запаниковали, а некоторые даже обрадовались. Они уже поняли, кто скрывается за масками. Телевизор все смотрят. Кречет, как наседка, пытался успокоить каждую, ободрить словами, говоря, что всё у них теперь закончилось, и бояться больше нечего, и они льнули к нему. Меня они побаивались, ещё и из-за этого зловещего вида в чёрной одежде и с мечами за спиной, смотрели на меня с опаской. А вот на охранников они смотрели с ненавистью. И если бы не мы, они бы уже кинулись их рвать на части.

— Кречет, — позвал я тихонько друга, — ты пока присмотри здесь за ними, а я схожу в барак. Надо людей освободить. — Кречет на это мне только кивнул головой.

Я, толкнув перед собой охранников, направил их в сторону барака с рабами. Они, понурив голову, двинулись в ту сторону. Ничего хорошего они от меня не ждали. И мои обещаниям, что отпущу в люди, они не поверили. А зря. Я обычно от своих слов не отказываюсь.

Дойдя до барака, Кривой, ключом отпер ворота, и раскрыв их, встал в проёме.

— Вот, здесь все.

Барак был длиной метров пятьдесят, и шириной десять метров. Окон в бараке не было. Ничего в бараке не было, кроме деревянных полов и ворот с одной из торцов барака, в которых мы и замерли. А на полу, лежали люди. Много людей. Кто-то недовольно бурчал, предполагая, что мучители придумали ещё что-то для своего развлечения, не давая отдохнуть перед предстоящей работой. Но все стали подниматься. Я сказал Кривому, чтобы тот включил свет. Тот повиновался. Рубильник находился с наружи здания. Помещение барака залил яркий свет. Люди, кто ещё не встал, при этом, резко вскочили на ноги. Все морщились от яркого света. Из барака разносился отвратительный запах отходов жизнедеятельности. Полы были чистые, не похоже, чтобы они гадили там, где спят, выходит, что в туалет они ходили в помойное ведро, а так как окон здесь нет, запах застаивался. Кривой при этом запахе скривился, и выглядеть стал так, как и положено, имея такую кличку.

Люди, наконец проморгавшись, с непониманием уставились на нас. Не понимая, чего ещё ждать? Кого здесь только не было. Стариков только не было и совсем малых детей, а так, здесь были в возрасте от двенадцати до пятидесяти лет на вскидку. Состояние их было удручающее. Сказать, что они были худы — это ничего не сказать. Я не говорю, что они выглядели как узники лагеря Освенцим, но все они были истощены. На некоторых, которые сюда попали значительно раньше, вещи висели как на вешалках. Вещи на всех потрёпаны, местами порваны. Но взгляд людей был в большей степени затравленным. В этой толпе, я заметил и людей, кто с вызовом смотрел в нашу сторону, особенно на охранников. На некоторых лицах читался страх, отчаяние и интерес одновременно. Этому видимо способствовало то, что охранники стояли со стянутыми руками, а позади них стоял я, во всём чёрном, и с мечами за спиной.

— Люди, — обратился я к бывшим рабам, — соблюдайте спокойствие. Работает «Белая Стрела». Всё плохое у вас закончилось. Вы свободны. Но не торопитесь разбегаться. Вам больше ничего не угрожает. Сейчас, мы с вами проведём разъяснительную работу, ответим на ряд вопросов, и решим, как вам проще вернуться в нормальную жизнь. А пока, — я с силой толкнул охранников в толпу, — вот вам подарок. Я же говорил вам, — обратился я к охранникам, — что выпущу вас в люди, я выполнил своё обещание. Теперь они решат вашу судьбу. Если вы не издевались над ними, то и бояться вам абсолютно нечего.

Я повернулся, и уже собирался уйти, как услышал крик Кривого.

— Стрела, не отдавай меня им, я же помог тебе. Помоги мне!

— Бог тебе поможет. — Громко сказал я, не оборачиваясь.

И в этот миг, за спиной раздался дикий крик, а потом толпа кинулась на охранников, и буквально затоптала их. Ещё несколько секунд был слышен крик терзаемых, но вот, и он затих. Ещё спустя некоторое время, толпа стала расступаться. На месте, где недавно стояли охранники, лежали две подозрительные кучки. Сейчас, глядя на эти кучи, невозможно было сказать, что это были когда-то два здоровых тела.

Закончив с казнью, люди стали подтягиваться к казарме. Кто-то отошёл в сторону, и блевал. Там, правда и блевать не чем было, но раз за разом, из желудка исторгалась желчь. Это нормально. Это защитная реакция организма, не привыкшая к созерцанию смерти. Это военные, кто уже долго служит, и кто видел смерть в разных её ипостасях, уже привык к этому, и не блюёт каждый раз при виде покойника. Человек, который сам сеет смерть, привыкает к смерти. Но это не говорит о том, что он стал маньяком, или смерть привлекает его своим откровением. Вовсе нет. Он так же не любит видеть смерть в любом его виде. Но куда деваться, когда просто нет выбора. Или ты, или тебя. Насильственная смерть, становится неотъемлемой частью войны. И от этого никуда не уйти. И нужны люди, способные нести смерть, чтобы защитить своих близких и свою Родину. Так было, так будет.

Пока люди собирались у казармы, я стал размышлять, как же вывести этих людей? Оставить их здесь, и фактически бросить на произвол судьбы, не могло быть и речи. Для чего тогда всё это? Нет, пусть мы даже задержимся с основной миссией, но людей надо вывести в безопасное место. И тут я вспомнил о Махмуде. Это тот таксист, который привёз нас на туристическую базу. Он оставил свой телефон, на тот случай, чтобы мы позвонили ему, когда нам надоест отдыхать. И я решил попросить у него помощи.

— Здравствуй Махмуд, — сказал я, когда он взял трубку, после третьего гудка, — не ожидал наверно услышать меня, да ещё в такое позднее время. Извини, кстати, что потревожил так поздно, но мне нужна твоя помощь.

— О-о, Саша, — обрадовался Махмуд, — какие разговоры? И не надо извиняться, я ещё не ложился. И я рад, что ты позвонил мне. Я рад, что с вами всё в порядке. Что, уже надоело отдыхать? Так быстро?

— Нет Махмуд, не в том дело, — улыбнулся я в трубку, — если бы просто надоело, то я позвонил бы тебе в другое время. Помнишь, ты предупреждал нас, что пропадают люди, и чтобы мы были очень осторожны?

— Да Саша, — сменив игривый тон, произнёс Махмуд, — как не помнить? Вот поэтому я и рад слышать твой голос. У вас что-то случилось?

— Да Махмуд, случилось. Мы разгадали эту загадку. И сейчас мы находимся там, где пропавшие люди. Правда, не все люди здесь, кого-то просто нет уже в живых, но человек пятьсот сейчас находятся рядом со мной. И мне нужно их вывести отсюда. Вывести в надёжное место, на некоторое время спрятать, на один, может пару дней, не больше. Позаботиться о них. Дальше эту проблему будет решать уже правительство.

— Что, Саша, — заинтересовался Махмуд, — настолько всё серьёзно?

— Да Махмуд, очень серьёзно. Но нам сейчас нужны свободные руки, а они связаны до тех пор, пока эти люди на нашем попечении. Поэтому я и позвонил тебе.

— Я понял тебя Саша, — решительно ответил Махмуд, — и я всё сделаю. Куда нужно ехать?

— Ты знаешь, где находится «Совхоз Ильича»?

— Кто же не знает этот совхоз, которого уже не существует? Конечно, знаю Саша. Там ещё пост ГАИ стоит. Мы его проезжали, когда на турбазу ехали.

— Всё верно, Махмуд. Вот именно в этом совхозе мы сейчас и находимся.

— Но это же частная территория, — удивился Махмуд, — и менты туда никого не пропускают.

— Вам никто не помешает, поверь мне. Те, кто там сейчас есть, уже никому и никогда не помешают. Но надо торопиться. Скоро их могут хватиться, и тогда могут возникнуть проблемы.

— Я всё понял Саша, — решительно сказал Махмуд, — сделаю всё настолько быстро, насколько это возможно. Ждите. — Сказал он и положил трубку.

Вокруг Кречета собралась большая куча народа. Каждый хотел услышать, что теперь будет дальше? Стоял невыносимый гул от вопросов, раздающихся практически от каждого спасённого. Бедный Кречет, не знал куда себя деть. Он не успевал отвечать. Растерялся, одним словом. Такого прессинга он ещё не переживал. Те девушки, за которыми он присматривал, сейчас обнимались со своими близкими и друзьями. Почти все из них, имели каких-то близких людей из спасённых. Радость разносилась из таких мест. Радость воссоединения. Посмотрев на весь этот бедлам, я поспешил на выручку друга. А то, не ровен час, и его начнут на лоскутки раздирать.

— Товарищи, — громко крикнул я, пробравшись к Кречету, — люди, тихо! — Дождавшись, когда утихнет гомон, я продолжил: — Я понимаю ваши чувства, и полностью разделяю их. Но, чтобы мы смогли помочь вам в полной мере, мне нужна дисциплина от вас. Дисциплина в первую очередь. Как я уже сказал, скоро приедет транспорт, и отвезут вас в Ташкент. Для тех, кому есть куда ехать, вас отвезут на железнодорожный вокзал. Для Россиян, кто оказался в этом месте, совершая туристические поездки, и не имеющие здесь своего жилья, вас отвезут в надёжное место, на два — три дня. Может быть и меньше. Почему так, объясняю. Прежде всего, мы захватили только лагерь, а того, кто стоял за всем этим, ещё не обезвредили. И он, если узнает о крушении своего дела, может причинить ещё не мало бед. Вот поэтому я и говорю, что вас на некоторое время спрячут. Мы же, займёмся тем, чтобы больше никогда не было таких лагерей. Будем устранять верхушку. А сейчас, мы начнём раздачу ваших паспортов, у кого они были при похищении, и выдадим некоторую сумму, которая вам поможет справиться с небольшими трудностями, в плане одежды и питания. Сейчас прошу вас, выстроиться в колонну по одному, а мы пока подготовим всё обещанное.

Кречет вздохнул с облегчением.

— Слава богу, — покачал он головой, — я уж думал всё, сейчас меня рвать начнут, а я и сделать ничего не могу.

— Ты сейчас притащи один стол, и пару стульев, — сказал я ему, — а я схожу за деньгами и за документами. После раздачи документов, надо будет снять всех одним кадром. Оставшиеся документы, и учётные карточки, передадим одному из спасённых. Он донесёт это до властей, когда мы окончательно закончим с зачисткой.

— И то верно, — согласился со мной Кречет, — ладно, пойду за инвентарём.

Я же, сходил в столовую, забрал деньги, затем спустился в лабораторию, собрал и уложил в сумку мечта оккупанта все документы, и поднялся на верх. Там, уже была организована вполне цивилизованная очередь, и люди ждали, с первым человеком у стола. Посчитав деньги, и пересчитав спасённых, я прикинул, что каждому выпадает где-то по три тысячи, чуть больше. Но, мне нужно было ещё расплатиться с таксистами, поэтому решил дать по три тысячи каждому. Остальное таксистам. После этого, мы стали раздавать документы и деньги. Сутолоки не было, никто не пытался получить причитающееся раньше всех, поэтому, со всеми делами мы управились за час. Потом, мы с Кречетом, вынесли из казармы продукты, какие увидели, и народ стал подкрепляться. Не бог весть что, но для них и это было за счастье. Всё время, что они находились в заточении, они довольствовались всего по пол лепёшке в день.

Я сидел и наблюдал за ними. Каждый занимался своим делом, каждый из них что-то делал. Кто-то торопливо ел, кто-то исправлял повреждения одежды как мог. Кто-то просто общался друг с другом. Лишь только один человек ничего не делал. Он просто сидел на лавочке возле казармы. Сидел, и смотрел куда-то в бесконечность. Меня он заинтересовал своим поведением, и я решил выяснить, в чём же дело?

— Не возражаете? — спросил я, усаживаясь рядышком.

— Конечно, садитесь. — Откликнулся он.

— Как вас звать? И почему вы такой не весёлый? Ведь всё закончилось, люди радуются, а вы, как будто и не рады.

— Меня зовут Лев Борисович, — грустно сказал он, — я как раз из тех, кто приехал сюда отдохнуть, после всего.

— После всего, это после чего? — Решил я его расшевелить.

— Понимаете, молодой человек, — очень тихо сказал он, — я бывший заключённый. С меня сняли судимость, за хорошую работу на лесозаготовках, два месяца назад. И я решил это дело отметить, хотел в горы сходить, побыть в одиночестве, поразмышлять. Идти я решил без инструкторов. Купил всё снаряжение, купил продукты, водку. И на привале, решил перекусить и выпить. Очнулся уже здесь.

— А почему же вы тогда такой грустный? Ведь теперь вы свободны.

— Дело в том, что совсем недавно, я размышлял на эту тему. Я по поводу «Белой Стрелы». Все мои неприятности начались из-за этой организации. Нет, не вы конкретно были причиной моих неприятностей, — махнул он рукой, предупреждая мои возражения, — но благодаря вам, страна стала избавляться от таких как я. Тогда, я проклинал «Белую Стрелу», которая, или из-за которой, начались изменения в политике государства. Я был преуспевающим бизнесменом, у меня никогда не было проблем с деньгами, — рассказывал он, а из глаз у него текли крупные слёзы, но он словно не замечал их, — и тут вдруг арест. Я лишился всего. Недвижимости, бизнеса, верных товарищей. Так я думал тогда. Я не понимал, что во всех бедах виноват я сам. Я не платил рабочим зарплату, а покупал вместо этого недвижимость за рубежом и яхты. И это во время перемен. Я не понимал, что так больше жить нельзя. И я со своей жадностью попал как кур в ощип. Я кинулся за помощью к своим товарищам, но они оттолкнули меня. И я понял, что нет у меня друзей и не было никогда. И тогда, я стал винить именно вас. Вы были для меня истинным злом. Но шло время. На лесозаготовках я многое поменял в своей жизни. Я по-другому стал смотреть на саму жизнь, и понял, что я сам виноват во всём. Я стал передовиком производства. Меня повысили до бригадира. Я стал ощущать счастье от того, что приношу пользу своими собственными руками. Я стал другим. Но обида на вас во мне осталась. И вот теперь, когда с меня сняли судимость, и отправили на вольные хлеба, я оказываюсь здесь. Все два месяца, я, не переставая поминал вас. Я ругал вас последними словами за то, что вас сейчас нет, когда вы действительно нужны. Я не надеялся, что вы освободите нас. Я думал, что вы можете только карать невиновных. Извините, я тогда был очень зол на вас, ещё и из-за того, что попал на зону. Но вот, сейчас, именно вы пришли на выручку, и это ломает всю мою логику. Это сломало мою застарелую обиду на вас. И я сейчас просто не знаю, как себя вести. Простите меня. Я наверно чушь какую-то несу.

Я слушал его и смотрел на него взглядом ра-хат, и удивлялся. На моих глазах, сейчас происходило чудо. Затемнённые части его ауры, как будто сгорали. Они с начала становились ярко красными, даже начинали светиться, а потом, как будто выгорали, и становились светлых тонов. Какое-то время цвет на этом месте менялся, но со временем он стабилизировался, и становился однородным голубым цветом, как и вся аура. Нет, он не стал ангелом, но он стал настолько чистым, после всего своего монолога, что с него смело можно писать икону. Со слезами, с чистосердечным покаянием, он очистил свою душу. Очистил от всех оставшихся обид.

Я хлопнул его по плечу и сказал:

— Нет Лев Борисович, не ерунда это, это жизнь. Вот вы мне сейчас всё это рассказали, почувствовали, что вам стало легче?

— Да, — улыбнулся он в первый раз, и вытер слёзы, — действительно, сейчас мне стало очень легко. Я снова стал чувствовать краски жизни. Спасибо вам.

— Это, наша работа, Лев Борисович, — улыбнулся я в ответ, — и если не мы, то кто?

И в этот момент, мы увидели, как к совхозу стали приближаться огни приближающихся фар автомобилей. Их было много. Очень много. Конца с этого места не было видно. Первым в совхоз въехал уже знакомое нам такси Махмуда. Он, как глава всей этой колонны, как только въехал, сразу остановился напротив крыльца казармы, так как именно там находилась основная часть народа. И там же стоял Кречет. Меня он ещё не заметил, так как я был в стороне от этого столпотворения, общался с Львом Борисовичем. Выйдя из машины, он сразу направился к Кречету, ни минуты не сомневаясь, что именно он может дать ответы на все интересующие его ответы. Узнать он его не мог, так как Кречет был в маске, но его это не остановило. Он знал, что именно этот человек, один из его пассажиров. Я поспешил к Махмуду. Дело в том, что я не поставил в известность Кречета, о том, что мы ждём помощи. Как-то не сложилось. Мы все были заняты, и я упустил из виду этот вопрос. Кречет до сих пор был в состоянии стресса. Он не знал, как мы будем выпутываться из этого положения.

— Здравствуй Махмуд, — протянул я ему руку, — я рад, что ты смог так быстро организовать такой конвой. Поверь, я очень признателен тебе.

— Брось Саша, — улыбнулся он, пожимая мою руку, — не надо меня благодарить. Это я, и мои товарищи должны благодарить тебя и Николая, за то, что вы сделали для нас. Среди тех людей, кто приехал со мной, есть и те, кто потерял своих близких в этом году. Потерял, в смысле, потерял информацию о них. Возможно, кто-то сейчас из этих людей, и будет тем человеком, за которыми приехали мои друзья. А я, приблизительно это и ожидал увидеть, когда ехал сюда. «Белая Стрела», никогда не думал, что судьба сведёт меня с ней. Я прав, Саша?

— Да Махмуд, ты прав, — не стал я отпираться, — ты, один из немногих, кто видел членов этой организации без маски. И надеюсь, всё останется так как и было.

— Саша, клянусь тебе, — ударил он себя в грудь кулаком, — никто никогда не узнает от меня ничего лишнего. Между тем, я сейчас вижу тебя в первый раз. — Подмигнул он мне.

— Вот и правильно, — хлопнул я его по плечу, — а теперь, вот что. Я сейчас разделю людей на две группы. Первую группу надо развести до железнодорожного вокзала, или, если есть кому куда ехать, то до своего дома. Ну, там сами разберётесь. А вторую группу, это будут граждане России, нужно будет спрятать на два — три дня. Сможешь организовать?

— Не вопрос, Саша, всё сделаю. Можешь на меня положиться. — Твёрдо ответил Махмуд.

Пока я организовывал разделение, я видел, как некоторые водители, кричали фамилии своих близких, и некоторые отвечали. Затем следовали жаркие обнимашки и слёзы от счастья и радости. Таких было не много. Основная часть водителей, просто стояли и наблюдали за тем, что происходило, и улыбались, покачивая головой.

Затем последовало рассаживание по транспортным средствам спасённых. Одна из девчонок, за которыми присматривал Кречет, подбежала к нему и крепко поцеловала в губы. Кречет не отстранялся, он просто был в шоке. Он же был в маске, так эта девица опустила маску, и впилась в губы Кречету. Затем натянула маску на его лицо, подошла ко мне, низко поклонилась мне и обняла напоследок. Только после этого убежала в автобус. Да, Махмуд пригнал и два автобуса, это были Икарусы. Вот в них и разместили Россиян. Правда и этого не хватило, следом пристроились ещё и легковые машины. Всего Россиян оказалось 86 человек. Остальные были местные жители. Но и среди них были русские люди, из тех, кто уже давно проживает в Узбекистане.

Перед тем, как колонна тронулась в путь, я нашёл Льва Борисовича, и передал ему список всех людей, кто побывал в этом совхозе. У бандитов всё было на высшем уровне. Они вели полную картотеку и список всех проходящих через их руки, чем сократили нам работу. Кроме этого, я передал все невостребованные паспорта и учётные карточки людей. Попросил его, чтобы всё это он донёс до средств массовой информации в России. Ещё, я дал ему половину тех денег, что выделили мы для таксистов, чтобы он расплатился с этими людьми. Я не боялся доверять ему. Просто, я видел, что этот человек избавился от всего негатива, который имел ранее, и вряд ли он захочет всё это вернуть. Он уже познал сладость очищения.

Остальную часть денег я передал Махмуду, чтобы он сам распределил деньги между таксистами, на что, Махмуд хотел на меня сильно обидеться.

— Не обижайся на меня, Махмуд, — опустил я руку на его плечо, — но тут такое дело. Может случиться так, что у вас может закончиться бензин, или кому-то из спасённых захочется уехать сразу домой. Да мало ли? Деньги никогда не бывают лишними. Это вам не оперативные расходы. И потом, это же не мои деньги, а деньги тех, кто занимался этими непотребными делами. Так что, бери и не возражай.

— Ну, раз так, тогда ладно, — махнул он рукой, и взял у меня пакет с деньгами, — а сами то вы как? Может и вас надо увезти?

— Да нет, Махмуд, не надо, у нас уже есть машина, мы выберемся сами. И вот ещё что, на номер твоего телефона придёт звонок от Российских спецслужб. Там тебе сообщат, куда и когда нужно будет отвезти граждан России. А пока, их нужно надёжно спрятать.

— Не переживай Саша, — твёрдо ответил мне Махмуд, — всё сделаю в лучшем виде. И буду ждать звонка. Бывай Саша. Рад был снова увидеть тебя и Николая.

— Бывай Махмуд, — пожал я на прощание ему руку, — будет случай, так свидимся ещё.

Когда исчезла из вида последняя машина, и в совхозе наступила полная тишина, мы приступили к ликвидации лаборатории. Да просто подожгли её и всё. Горело всё ярко и жарко. Убедившись, что восстановлению здесь ничто не подлежит, направились к своей НИВЕ.