Через тернии к звёздам

Глава 12

— Ну, что скажешь? — Спросил я Кречета.

Мы сидели на верхушке здоровенной Чинары, росшей недалеко от интересующего нас дома. Да какого там дома, замка, так будет точнее. Я правда замки никогда не видел в живую, но просто домом назвать этот особняк, рука не поднималась. Как и говорил Кривой, дом был трёхэтажным. Только это нам ни о чём не говорило. Да, он был трёхэтажным, но он был огромным. Даже этажи были метров по три с половиной, а то и по четыре метра. Кроме этого, была ещё и мансарда, в стиле древнерусской эпохи, в виде стрельчатых башенок, в количестве трёх штук. Из этих башенок, очень удобно было обозревать окрестности. В ширину этот дом занимал метров пятьдесят, да в глубину метров сорок. Кроме этого, на третьем этаже был шикарный прогулочный балкон во всю ширину дома. Вообще, дом этот не был похож ни на один дом, который находился в округе. Это было похоже на сказку. Рядом стоящие дома на других участках, тоже были богато отделанными и с претензиями, но все они отдавали среднеазиатской экзотикой. Этот же дом, словно был перенесён из средневековья и отделан под новые веяния. Эдакий гибрид. Но надо сказать, что всё сочеталось. Вот только, то, что населяло этот дом, совсем не гармонировало с тем, для чего был создан этот дом. Я не зря сказал, что населяло, а не кто. Просто я посмотрел на этот дом взглядом ра-хат, и увиденное повергло меня в шок. Подобную картину я видел в Волгограде, когда мы ликвидировали опасную мафиозную структуру. Только, если у тех клиентов где-то и проскакивали цветные всполохи, то эти деятели были полностью чёрными. Ни одного просвета. Я говорю об охранниках. Их было десять человек. Мы выявили всех. Взглядом ра-хат я мог увидеть даже тех, кто не попадал в прямую видимость. Я просвечивал их словно рентгеном. Весь дом. Кроме этой охраны, на третьем этаже, спал сам хозяин. Ещё было три засветки на втором этаже, они тоже спали, и на первом этаже находилось пять человек. Двое уже трудились, вероятнее всего это из обслуживающего персонала, а трое ещё спали.

Дерево это мы приметили, когда подъезжали к дому, и решили воспользоваться им по прямому назначению. Вероятно, кто-то занимался именно тем же, чем и мы сейчас. Оно было полностью оборудовано для наблюдения именно за этим домом. И всё было тщательно замаскировано. То есть, ступеней там не было, что естественно, просто, на высоте пятнадцати метров от земли, мы обнаружили площадку для наблюдения, которую не было видно снизу. Помимо всего прочего, она была обита теплоотражающим материалом. Вероятно, для того, чтобы не смогли засечь, с применением тепловизора. Тесновато правда было, но мы разместились. Когда мы залазили на это дерево, ещё было темно, но после часа разглядывания, ну улице посветлело, и всё было видно очень хорошо. Мы не торопились, нужно было всё тщательно разглядеть, чтобы не попасть в просак. Кроме того, время ещё было слишком мало, только шестой час. В этом гнезде, как сказал Кривой, байском гнезде, рано никто не встаёт. Они ложатся спать только с петухами. А на работу, если кто из этого контингента и работает, то отправляются скорей всего или ближе к обеду, или уже после полудня. Время у нас было. В этом поселении стояла ещё полная тишина. Только петухи кукарекали, да собаки лениво перелаивались.

— А что тут думать, — ответил мне Кречет, — действовать надо. Я думаю, что это именно тот, кто нам нужен. Не соврал Кривой. Всё соответствует тому, что он нам рассказал. Только меня беспокоит колючка по верху забора. Я не смогу её преодолеть. Скорей всего, она под напряжением.

— Ты прав, — кивнул я, — под напряжением. Но за это можешь не переживать. Я подготовлю переход. Как только упадёт секция над вон тем участком, — показал я рукой участок стены, — можешь сразу перескакивать и действовать.

— Хват, — умоляюще посмотрел на меня Кречет, — ты для меня то хоть работу оставь. Хотя бы вон того длинного, который постоянно осматривается. Вероятно, он главный здесь, над охраной. Он постоянно обходит посты. Когда они спят-то? И вот ещё что. Я понимаю, что всё сходится в ёлочку, но как бы нам не обознаться. Я имею в виду, нужно будет уточнить, он это или нет, прежде чем начинать штурм.

— Насчёт этого можешь не волноваться, — махнул я рукой, — если даже это и не он, то ничего плохого мы не сотворим. Если бы ты видел, что вижу я, ты бы не сомневался. Это ещё те деятели. На них клейма негде ставить. Они все чёрные, полностью. Словно чёрный дым их опутывает. И они очень опасны. От этих деятелей можно ожидать всё, что угодно. Так что будь острожен. Этот длинный твой. Его я не трону. Занимайся. Но, проконтролирую. Не нравятся мне эти охранники. Какие-то они странные. Как будто из преисподней поднялись. Ладно, хватит разглядывать. Действовать пора.

Мы спустились с дерева, и подошли поближе к интересующему нас дому. Весь периметр участка просматривался видеокамерами, поэтому, мы спрятались в таком месте, чтобы было не далеко до нужного нам участка, и не попадая в прицел видеокамер. В десяти метрах от участка стояла трансформаторная будка, вот за ней мы и спрятались. Дальше, я проинструктировал Кречета, и остановив время, приступил к штурму особняка. Подошёл к забору, подпрыгнул и зацепился рукой за край забора, правой рукой, при помощи катаны, прорубил колючку с одной стороны, затем полностью забрался наверх, чуть в стороне прорубил ещё один участок колючки, организовав проход для Кречета, и ногой направил прорубленный участок колючки вниз, на землю. Когда я верну время в нормальное русло, этот участок упадёт под действием силы тяжести вниз, что послужит сигналом для Кречета. Сам же, перемахнул забор, и стал нейтрализовывать охрану. Для надёжности, я им рубил головы. Мог просто заколоть, но мне эти охранники не нравились своей чернотой. Кто знает, вдруг они и с проколотым сердцем ещё успеют натворить дел. Старшего из охраны я оставил Кречету. Он как раз был не далеко от участка, который мы облюбовали для вторжения, всего в семи метрах, совершал очередной обход. На вид, можно было сказать, что это или латыш или литовец. Прибалт в общем. Высотой под метр девяносто, крепкого телосложения, белобрысый, с надменным и внимательным взглядом голубых глаз. При себе он имел пистолет на правом бедре, в тактической кобуре. Что за аппарат, я разглядывать не стал, не до того было.

Часть охраны располагалась в доме, как раз в тех стрельчатых башенках. Там было двое. Им я тоже снёс головы. Пятеро спали в пристройке, видимо, эта пристройка служила охране в качестве казармы. Их тоже не минула участь распрощаться с бренным существованием. Когда покончил с охраной, на первом этаже, нашёл тех, кто трудился в поте лица, готовя завтрак для хозяина этого коттеджа. Их я просто вырубил импульсом. Обычные люди, с обычной окраской ауры. Так же, вырубил и тех, кто спал. Просто, теперь они будут спать дольше и крепче. Никакой шум их не разбудит. А шум будет страшный. Я же в режиме остановки времени. И чтобы двигаться в доме, мне нужны открытые двери. Так что, приходилось ломать двери. Открываться они не желали, даже если были не заперты. Физика времени не позволяла. Но ничего, в этом состоянии, они для меня не проблема. Ломались легко.

Пройдя на второй этаж, также вырубил девушек. Вероятно, эти девушки являлись сексуальными рабынями этого объекта. К этому выводу я пришёл по тому, что на них местами были видны гематомы. У кого на лице не большой синяк, который уже сходил, у кого на теле. Они спали без нижнего белья, так что, заметил всё это я с первого взгляда. Жены у этого деятеля не было, детей тоже. Жил в своё удовольствие. Так что, никем иным они быть не могли.

Спальня самого главного лица была шикарной. Она была огромной, как в древних замках. Кровать под балдахином находилась в самом центре спальни. Не кровать даже, траходром. По площади боксёрский ринг напоминает. Сам он спал на краю этой кровати, и даже одна нога свесилась вниз. Умаялся видно, от трудов «праведных», даже на кровати места не хватает. Тело, а ничем другим я назвать это подобие человека не могу, было грузным. На вскидку, килограмм под сто пятьдесят. С огромным животом. Даже лёжа на спине, этот живот был выше его самого. Не удивлюсь, если за раз он способен сожрать целого барана. Сам он чистый узбек. Я легко могу определить эту национальность. Всё-таки, прожил в Узбекистане не мало. Спал он без нижнего белья. Стручок его, под животом даже не было видно. Живот перекрывал его. Отвратное зрелище. Убивать его я пока не стал, просто вырубил при помощи импульса. Он нам ещё показания должен дать на камеру. Это, чтобы нас не считали обычными бандитами. После чего, спустился вниз, и выйдя на улицу, пустил время в нормальное русло. Раздался страшный треск ломаемых дверей. На этот звук отреагировал старший охраны. Единственный, кто ещё остался жив. Я не попал в поле его зрения, зайдя за крыльцо, но самое первое действие, которое он совершил, это выхватил пистолет, и уже хотел бежать в дом, но в этот момент на сцену вышел Кречет. Он словно ракета, перелетел через забор. Охранник, каким-то чутьём, ощутил угрозу с того направления, и повернулся в ту строну, одновременно направляя ствол пистолета туда. Он двигался быстро. Да что я говорю, он двигался чертовски быстро. Я бы даже сказал, что он двигался с такой же скоростью, с какой работают наши парни. И только мастерство Кречета, и явная поспешность охранника, не позволило ситуации завершиться трагедией. Кречет, ещё находясь в полёте, уже понял всю тяжесть последствий. Не известно как, но ему удалось увернуться от пули на лету. Второй возможности выстрелить латышу он не дал. Хлёстким ударом ноги, он выбил пистолет из руки латыша, и только потом приземлился. Завязалась серьёзная драка. Если бы этот охранник не обладал такой же возможностью, как и Кречет, то она закончилась бы так и не начавшись. Но скорости были сопоставимы. И только мастерство Кречета, а также владение такой борьбы как Вьюжка, позволила Кречету добить противника. Бой продолжался секунды три, это в нормальном ритме, и это очень долго. Субъективно, со стороны Кречета и его противника, бой длился секунд тридцать. Латыш мастерски уходил от атак Кречета. Хоть он и не обладал знаниями Вьюжки, но предугадывал направления ударов и блокировал их. А временами даже контратаковал. Но, перебитая правая кисть, не позволяла ему полностью овладеть ситуацией, да и неизвестный вид боевого искусства вводил его в шок. По его уверенным действиям в обороне, можно смело сказать, что опыта в поединках у него очень много. И надо заметить, что все удары, которые он пытался применить, были предназначены именно на уничтожение. Хорошую школу прошёл этот тип. Много загубленных жизней на его счету. А ещё латыш. Зря говорят про них, что они медлительные. По жизни, может оно и так, но, когда на кону стоит твоя жизнь, вся медлительность пропадает. А ещё тот факт, что он может ускоряться, так же, как и наши ребята, да и я сам, не даёт мне покоя. Как же он смог? Как я этого добивался, я прекрасно помню. Не легко мне это далось. А кто готовил его? А что, если и те охранники, что я уже убил, тоже обладали такой скоростью? Ведь у них была такая же аура, как и у этого типа. Всё-таки, остановка времени рулит. Если бы не это, то сейчас, скорее всего, нас бы уже добивали.

А Кречет, заканчивая этот бой, заблокировал удар правой, левой рукой, обхватил за шею латыша правой, взял при этом в замок левой, и прижал к своему телу. Потом правой коленкой заехал ему в область солнечного сплетения, и когда тот присел от боли, резко сел вместе с ним, сильно придавливая в крепком замке его шею к себе. Раздался отвратительный хруст костей. Противник обмяк, и упал уже никем не придерживаемый к ногам Кречета.

— От же шь и дьявол, — облегчённо выдохнул он, и вытер пот со своего лица, — он же не отставал в скорости от меня.

— Я заметил, — хлопнул я его по плечу, подойдя ближе, — но ты молоток. Я, конечно, контролировал всё, но мне реально стало страшно, когда он выстрелил в тебя. Я уже начал думать, что мне опять придётся доставать тебя из-за грани, но ты смог увернуться. Не думал, что на лету можно это сделать.

— Я тоже не думал, — ухмыльнулся Кречет, — но тогда, я почувствовал, что, если не смещусь с линии выстрела, мне хана. И как мне это удалось, я сам не знаю. Жить захочешь, как говорят, ещё не так раскорячишься.

— Это точно. — Согласился я с Кречетом. — Меня, знаешь, что беспокоит?

— Откуда у него эти способности?

— Вот именно, — кинул я, — и я думаю, что не только он обладал этим даром. Наше благо, что он не знаком с Вьюжкой, а то кисло бы тебе пришлось. Знаешь, я однажды хотел встретиться с Вьюжиным Олегом, это тот прапорщик, который научил меня этому виду единоборств, но не смог найти его. Когда я ушёл в КГБ, он, буквально в этот же месяц уволился из армии, и исчез в неизвестном направлении. Я пытался его найти, даже Георгича привлёк к этому, но Олег словно сквозь землю провалился. А он бы нам очень пригодился. Да и поблагодарить я его хотел, от чистого сердца, не срослось. Я вот думаю, не захватили ли его?

— Да нет, — помахал головой Кречет, — я думаю, это вряд ли. В стиле боя, не было ничего похожего. А ты сам говорил, что тебя он научил только бою, а свои способности ты развил самостоятельно. Скорее всего, это случайность. Просто этому прибалту повезло. Кстати, остальные кто?

— Да тоже, каждой твари по паре. Есть и парочка пиндосов, причём один из них чёрный, русский есть, в смысле, славянской национальности, поляков парочка, японец, и арабы какие-то. Тот ещё серпентарий. Ладно, ты вот что, убери это тело в пристройку, там его товарищи лежат. Я боюсь, как бы выстрел из пистолета, не привлёк внимания. Затем сходи на башенку, приглядись к округе. Нет ли там паники. Потом спускайся на третий, будем писать разговор с министром культуры. И да, это именно он. Я при выходе с его спальни, заметил несколько грамот на имя этого деятеля. И не забудь уничтожить серверную. Мы там засветились на полную. Записи уничтожь обязательно. Хватит с нас проколов. А я пока подготовлю его к плодотворному сотрудничеству.

— Понял, — кивнул Кречет, — скоро буду.

Он закинул на закорки латыша, подхватил оброненный пистолет, и пошёл в пристройку. Ну а я, направился к нашему основному бандиту, то бишь — министру культуры.

Он так же спал. Не удивительно. Ему в таком режиме спать ещё долго. Но у нас нет времени. Шлепками по его отъевшейся морде лица, я привёл его в чувство. Первое, что он сделал, едва открыв глаза, так это то, что сразу потянулся под подушку. А мне урок. Вот уж не думал, что эта амёба будет ещё и пистолет под подушкой держать. Воспользоваться им я ему естественно не дал. Шмякнув его ладошкой по голове, дезориентировав его таким образом, я легко отобрал у него пистолет.

— Кто ты такой? — Задал он мне первый вопрос, как только глаза собрались в кучку.

— Смерть твоя, — зловеще пошутил я, — извини, что так долго отсутствовал. Работы много было, но сейчас нашлось немного времени, исправим упущения.

— А я никуда не тороплюсь, — дерзко ответил мне оппонент, — и зря ты вломился ко мне в дом. Жить тебе не долго осталось.

— Ты посмотри на него, — развеселился я, — оно ещё мне угрожает. Ты бы хоть халат накинул на себя, что ли, а то смотреть на тебя противно. Выглядишь как амёба, да ещё голая. Так и хочется тебя раздавить. Но нам с тобой ещё о многом поговорить придётся. И не надейся на свою охрану, она уже перед дьяволом отчитывается, за все свои грешки.

— Даже если и так, — не торопясь ко мне проникнуть приятельскими чувствами, и накидывая на себя наконец халат, сказал министр, — мне достаточно только позвонить, и ты гарантированный труп. На что ты надеялся, проникнув к министру культуры?

— Милай, — заржал я, — хто ж тебе даст звонить то? Ты ещё ничего не понял, что ли? Ты не понял, кому хвост оттоптал?

— И кому же? — С вызовом спросил он меня. — Неужто президент Пулатов до меня добрался? Так вот что я скажу, тебе и этому презику. Плевать я на вас хотел, понял? И ничего мне ни ты, ни Пулатов не смогут сделать. А если попробуешь, так знай, Пулатову жить останется меньше, чем час. То, что ты уничтожил моих спецов, я ни на миг не поверил. Скорей всего, ты проник сюда как вор, тайком. Я могу это допустить, хоть и проблематично это. Но вот то, что ты смог уничтожить мою группу, это просто невозможно. Ты просто не знаешь, о чём говоришь. Их нельзя уничтожить. Там такие спецы, что ни тебе, ни кому другому и не снилось. Ты думаешь, почему я до сих пор занимаю этот пост? Да потому, что с Пулатовым уже поработал мой мозголом, и смог отвести от меня опасность. Он теперь поверит, что марсиане существуют быстрее, чем то, что я опасен для него. А мне он не мешает. Пусть будет, он мне уже не опасен. А вот с тобой теперь поработают мои парни. И даже, если ты успеешь мне что-нибудь сделать, для меня это не критично. Меня быстренько приведут в норму. Так что, попал ты, покойничек. И для тебя будет лучше, если ты сейчас со мной пройдёшь в низ, и дашь показания моим парням, как ты проник внутрь. Тогда тебя убьют быстро. А нет, так будешь долго мучиться, прежде чем коньки отбросить.

Я сидел, и офигевал от того, что он мне сейчас втолковывал. Выходит, что есть в этой охране и те, кто занимался ещё и внушением, а ещё те, кто занимался врачеванием. Причём, такой, который мог почти с того света вытащить. Значит, хорошо, что я их сразу того. Но где они всего этого нахватались? Всё страньше и страньше, как говорила Алиса, провалившись в кроличью нору. И над президентом поработал. Поэтому он до сих пор министром щеголяет, а не кайлом руду рубит, это в лучшем случае. Многое становится понятно. И даже то, почему он такой спокойный до сих пор. Он просто не может представить себе, что кто-то сможет одолеть его охрану. В общем-то он прав. Простые люди с ними ничто не смогут сделать. Ну так мы не такие простые, а вот этого он не знает.

— Не угадал ты, дятел, — усмехнулся я, — и сядь на койку. Не мельтеши перед моими глазами, как маятник. Вот, молодец. Тебе что-нибудь известно про «Белую Стрелу»?

Взгляд его после этих слов резко поменялся, из надменно горделивого, сразу стал испуганным и бегающим. Дыхание участилось, лицо покрылось потом, кожа лица побледнела. И всё это произошло в мгновения.

— Я слышал о ней, — хрипло сказал он, — и ты хочешь сказать, что ты оттуда?

— Вот теперь, ты угадал, — хмыкнул я, и посмотрев в сторону двери, громко сказал, — Кречет, заходи уже, что там замер?

— Да просто, хотелось ещё послушать, — ухмыльнулся он, — как он тебя запугивать будет. Так интересно стало. Давно такого не слушал. Снаружи всё спокойно. Никаких движений. Серверную уничтожил. Камеру уже устанавливать?

— Да, давай устанавливай, — показал я рукой, куда именно, — сейчас будет самое интересное.

— Вы и вправду всех моих бойцов убили? — Недоверчиво и с опаской спросил меня министр.

— Ну а как, по-твоему, — пожал я плечами, — мы попали сюда? Дверь-то видишь свою? — Он перевёл взгляд на лежащие обломки двери и тоскливо завыл.

— Хватит выть, — шлёпнул я его по щеке, успокаивая, — правильно сообразил. Такую дверь сломать, это будет очень много шума. Охрана такого не пропустит мимо ушей. Пришлось её угомонить, навсегда.

— Что вы наделали, — снова стал причитать он, — вы хоть знаете, что вы совершили? Там такие люди полезные были. Они только внешне охрана, а так, один из них мог и с того света вытащить, в прямом смысле слова. Вы против человечества пошли. Такого ценного специалиста уничтожили. Он столько добра мог совершить, стольким людям мог помочь, а вы его уничтожили.

— Ну да, ну да, — скептически хмыкнул я, — мог спасти многих, но спасал только тебя. А в остальное время убивал людей. Ты меня утомил своими либеральными возгласами. Теперь будешь только отвечать на вопросы. Никаких лишних слов. Будешь молчать, или врать мне, будет больно. Поверь, мне хоть и не нравиться этим заниматься, но за то, что ты сделал со множеством людей только для того, чтобы обогатиться самому, я получу даже удовольствие от этого процесса. Не часто мне доводится пытать такую мразь, как ты. Чаще всего мы их сразу уничтожаем. Ты тоже сдохнешь в конце, но перед этим покаешься. Будешь отвечать честно, умрёшь быстро, нет, так проживёшь дольше, но больнее. Выбор за тобой. И поверь, ты не сможешь меня обмануть. А попытаешься, так сразу и пожалеешь.

Он хотел мне что-то сказать, или возразить, но я, чтобы больше не было лишней полемики, выхватил катану и отрубил ему большой палец правой ноги.

— Я же предупреждал, — наставительно попенял я ему, — никаких лишних разговоров. Отвечаешь только на вопросы.

Он уставился на свои ноги, и через несколько секунд, когда он осознал, что лишился пальца, заорал как кабанчик. Я схватил его правую руку, и сломал ещё и указательный палец.

— Заткнись я сказал, — погрозил я ему пальцем, — я вижу ты не понимаешь с первого раза. Или продолжим? Вот и хорошо.

Когда воцарилось тишина, только лёгкие стоны доставались до нас, я сказал Кречету:

— Включай запись.

Из всего, что нам удалось узнать у этого борова, так это то, что здесь, на территории его особняка, находится бункер с личными ценностями, которые он собирал всю эту жизнь, путём обмана и махинаций, убийства и эксплуатации людей. В общем, там такой букет преступлений, что проще сказать, чем он не занимался. Банковским делом он не занимался, не успел просто. Мы помешали. Но это было в его планах. Совхоз Ленина не единственная делянка. Я имею в виду, не характер заработка, а именно статью дохода. И везде, где он приложил свою руку, были смерть и тлен. После того, как он прикладывал руку к чему-то, оставались только трупы.

Спецов этих, что мы с Кречетом на пару успокоили, ему подкинули банкиры клана Ротшильдов. Откуда те их взяли, он не знал. А подкинули они ему как раз для того, чтобы власть приватизировать, когда придёт время. Но не срослось. Мы ранее на ноль помножили НАТОвских вояк в Узбекистане, и базу НАТО потом ликвидировали. После того, что произошло позже, я имею в виду ядерный конфликт, эти спецы решили остаться здесь, и попробовать со временем изменить ситуацию в свою сторону. Но здесь опять мы помешали.

Когда я узнал коды доступа в бункер и путь туда, я не смог себя уже сдерживать, и рубанул его от макушки до задницы, ровно на две половинки. Так он и упал на спину, при двух половинках. Мне просто противно было находиться с ним рядом. Такое чувство было, что испачкался на столько, что ничем уже не отмоешься. А когда уничтожил его, сразу легче стало.

— Ну что, — спросил я Кречета, вытирая катану простынею, — пойдём посмотрим сокровища Али-Бабы?

— А пойдём. — Сказал Кречет, убирая камеру в чехол.

Вход в бункер находился прямо в спальне этого борова. Личный вход. Ещё один вход был непосредственно в гараже. Но он был скорее грузовым лифтом. Тем путём доставлялись в бункер богатства. Только доставлялись, наверх они ни разу не доставались. Но войти туда можно было именно из спальни министра. Там тоже был лифт, тщательно замаскированный в одёжном шкафу. Коды доступа подошли, ещё бы не подошли, я же знал, что коды правильные, поэтому и зарубил его. Спустившись вниз, мы прошли под землёй метров сто, и оказались перед ещё одной дверью с кремальерами и кодовым замком. Набрав и на этом замке код, мы вошли внутрь бункера. Вошли и обалдели. Мы уже знали, что здесь увидим, но знать и увидеть, это две большие разницы. В глазах от обилия золота зарябило. Здесь было восемьдесят тонн золота в слитках, серебра двадцать тонн, и сто тонн редкоземельных металлов в контейнерах. Причём из металлов, было всего помаленьку. На мой вопрос, зачем ему редкоземельные металлы, он мне так и не ответил толком. Наверно и сам не знал. Знал только, что это очень ценный ресурс. Поэтому и собирал. Деньги у него тоже были, и тоже в этом же бункере. Самое ценное, что было, так это Российские деньги. Были здесь и американские тугрики и европейские, но за ненадобностью, они были просто пачками уложены в углу, даже не на поддонах. А российские деньги были бережно упакованы и уложены на стеллажах. Здесь было что-то около десяти миллиардов рублей. Сколько точно, он и сам затруднялся ответить. Со счёта уже сбился. Просто он их использовал в оперативных целях.

Осмотрев всё это богатство, и убедившись в исправности грузового лифта, мы отправились обратно в дом.

— Ну что, Кречет, — вопросительно посмотрел я на друга, — пора сдаваться Георгичу? Представляю, сколько сейчас негатива мы услышим. Но, богатства как-то надо вывозить, да и людей нужно вывезти. Сами они вряд ли смогут улететь. Денег может просто не хватить.

— Ага, давай, звони, — кивнул он мне, — а я пока пойду людей успокою. А то, кажется, я какой-то шум внизу уже слышу. Как бы на улицу не ломанулись.

Я вытащил своё телефон и набрал Георгича. Я уже говорил, что с нашего телефона можно звонить с любой точки земли, лишь бы там была радиосвязь. Так что, нам не нужно было оплачивать свою связь. Она работала всегда. Кроме того, она была ещё и в таком виде, что расшифровать разговор было просто невозможно.

Через минуту ожидания, в телефоне раздался хриплый голос Георгича.

— Хват, твою душу, какого чёрта ты мне названиваешь? Даже в отпуске от тебя нет покоя. Совесть имей. Дай мне тоже отдохнуть по-человечески. Первый отпуск у меня за столько лет, и тут от тебя покоя нет. Что случилось? — Недовольно спросил он в конце.

— Георгич, — ласково начал я свой заход, — я тоже рад тебя слышать. И даже извиняюсь, за своё вторжение в твой сон. Извини, просто я не учёл разницу во времени в Узбекистане и дома.

— В каком Узбекистане, — недоумённо послышалось в трубке, — ты же домой поехал.

— Ну да, домой. А потом мы с Кречетом, поехали отдыхать в Узбекистан, в горы, хотели развеяться.

— Хм, — недовольно пробурчало в трубке, — и мне сейчас тебя поздравить с этим событием что ли? Ты для этого мне позвонил в четыре утра?

— Не злись, Георгич, я бы тебя не побеспокоил, но тут такое дело. Нужно срочно решать вопрос с вывозом ценностей в количестве двухсот тонн драгоценных металлов и восьмидесяти шести российских граждан из территории Узбекистана.

— Ничего не понял, — в трубке послышалось едва заметное беспокойство, — какие металлы, какие граждане? Вы же там просто отдыхаете? Хват, что там у тебя случилось, ты можешь объяснить толком?

— В общем, вкратце так. Когда мы ушли в горы, нас попытались похитить, дабы превратить в рабов. Нападение мы отбили. Язык поделился данными, о своих делах. Мы с Кречетом навестили настоящий концентрационный лагерь, уничтожили охрану, состоящую из беглых зеков, освободили рабов в количестве около пятисот человек, среди которых было восемьдесят шесть граждан России, похищенных ранее. Людей мы отправили по домам, а Россиян спрятали до поры. Охрана лагеря поделилась с нами сведениями о том, кому принадлежало это предприятие. Это оказался министр культуры Узбекистана. Пока не рассвело, мы направились к нему домой. Захват дома прошёл штатно, уничтожено десять человек охраны, на которых трупов, что игрушек на Кремлёвской ёлке. Захвачен министр. Из показаний министра, был обнаружен бункер с ценностями, в котором находится восемьдесят тонн золота, двадцать тонн серебра, и сто тонн редкоземельных металлов в контейнерах. Кроме этого, там же находятся Российские деньги в количестве около десяти миллиардов рублей. На данный момент, всё спокойно, и нет никакой опасности. Но, вполне вероятно, после обеда может начаться возня, и нам не помешает подмога. Самое главное, я считаю, нужно вывезти награбленные ценности и Российских граждан. Доклад окончил.

— Хват, твою дивизию, — заорало из трубки, от этого крика, я даже трубку убрал на расстояние, — какого чёрта ты творишь? Что тебе не ясно было, когда Путилин тебе лично сказал, что никаких больше акций в качестве «Белой Стрелы»?

— Никаких акций на территории России, — поправил я Георгича, — извини, Георгич, но не могли же мы дать себя похитить. Как ты себе это представляешь? Или может быть, тебе было бы легче, если бы мы там коньки отбросили?

— Не сгущай краски, не надо, — уже более спокойней стал отвечать Георгич, — ну, отбились бы, и отдыхали бы дальше. Что вам помешало?

— Не всё так просто, Георгич, — стал я разъяснять ситуацию, — дело в том, что они были не одни. В этой операции были задействованы почти все работники туристического бизнеса, и они знали, что за нами отправились крадуны. Если бы они не вернулись, то эти бы подняли шухер, и вот тогда бы мы могли и не говорить сейчас с тобой. Дело в том, что в доме у министра, была группа наёмников, со способностями, не хуже, чем у наших парней. И можешь себе представить, что бы было, застань они нас со спущенными штанами?

— Это точно? — Уже без всяких истерик, нормальным голосом, спросил Георгич.

— Точнее не бывает Георгич. Я лично наблюдал как дрался один из охранников с Кречетом. Он ничем не уступал ему. Разве только Вьюжке не обучен. А их там было десять человек. Девятерых то я сразу успокоил, а десятого Кречет попросил оставить ему. Вот такие дела Георгич. Кроме всего прочего, среди них был мозголом и медик вроде меня. Мозголом, кстати, с президентом Пулатовым уже поработал, и тот относился лояльно к министру.

— Тех, на турбазе, вы тоже успокоили? — С интересом спросил меня Георгич.

— Обижаешь, командир, — с обидой в голосе заметил я, — как мы могли за спиной опасность оставить?

— Ладно, я понял тебя. Сейчас я свяжусь с Главой, объясню ему всё. Думаю, в ближайшее время всё решится. Я свяжусь с тобой. Или же Глава сам с тобой свяжется. Сам сейчас что собираешься делать?

— Хочу на телевидении отметиться, — улыбнулся я в трубку, — напомнить людям, что рано ещё списывать «Белую Стрелу» со счетов. А то, что-то бояться совсем перестали наказания, бесчинства творят.

— Ты ещё и на камеру всё заснял?

— Опять пытаешься меня обидеть, командир? Конечно заснял, с комментариями, с показаниями, с раскрытием всех преступлений. Этот-то, министр. Он, оказывается, креатура США. Но когда США сдохли, стал работать на себя. Наёмников для него, кстати, Штаты предоставили. После гибели Штатов, наёмники решили остаться у него.

— Ладно, понял тебя, хм, — усмехнулся он, — хочешь провернуть неоднократно использованный приём? Ладно, не возражаю. Только на рожон не лезь. Нам не нужна смерть сотрудников охраны правопорядка, понял?

— Как не понять, — с готовностью ответил я, — сделаю всё в чистом виде. Мне смерть нормальных людей тоже не нужна. Ты же знаешь, я только упырей уничтожаю.

— Хорошо, раз так. А я тогда своих пошевелю, чтобы они переписали запись и распространили на Российских телевизионных площадках. Ладно, действуй. Конец связи. — Сказал он и отключился.

Пока я разговаривал с Георгичем, Кречет успокоил людей из обслуживающего персонала и трёх девушек, и застал конец разговора.

— Ну что, сильно командир нервничал?

— Да, как всегда, — махнул я рукой, — не обращай внимания. Что там, всё спокойно?

— Да, нормально всё, — сказал он, присев на софу, — объяснил им всё, сказал, что им ничто не угрожает, и попросил, чтобы они пока никуда не спешили. А им и идти то, собственно, некуда. Для них это было последним пристанищем. То бишь, места проживания, откуда их забрали, уничтожены, близкие тоже. Это такие же рабы. Больше всего они боялись именно этой охраны. Они могли сотворить с ними всё что угодно, и хозяин смотрел на это всё сквозь пальцы. Они ему были безразличны, до тех пор, пока выполняют порученную им работу. Когда они узнали, что вся охрана уничтожена, радости не было предела. Сейчас они внизу, девушки тоже, готовят вкусненького для нас и себя.

— Ты, конечно, иди, перекуси, — а мне, ещё кое-что сделать надо. Давай-ка лучше сейчас, пока кушать ещё не готово, быстренько смонтируем фильм. То, как мы снимали, не пойдёт. Нужно всё подать правильно, необязательно последовательно, но так, чтобы было сразу понятно, что мы не бандиты, а людей спасаем. Вон, и компьютер я вижу.

— Тоже, верно, — согласился со мной Кречет, — значит, не показалось мне. Ты хочешь на телевидение закинуть этот фильм?

— Да, это нужно. Рано или поздно, это всё равно будет известно, и скорей всего рано. Слишком много трупов. И здесь важно, под каким соусом это подадут. Мы же не хотим, чтобы на «Белую Стрелу» смотрели как на отморозков. И не важно, что это не Россия. Здесь тоже очень много русских людей, да и простому народу Узбекистана это тоже очень важно. Народ просыпается от спячки, от заунывных речей муэдзинов. Всё, к чему призывали бывшие лидеры этого государства, оказалось ложью. И нам важно, чтобы народ это понял правильно.

— Да ладно, — резво встал он с софы, — я что, против что ли? Можешь не продолжать. Надо, так надо.

Мы, минут за пятнадцать, скомпоновали видео обращение к народу Узбекистана, выставив в первых кадрах момент освобождения рабов. Потом, как происходил захват, с чистосердечным рассказом Фарида, его казнь. Затем последовали рассказы инструктора, продавца, работника гостиницы и милиционера. Затем общий план столовой, заваленной трупами бандитов и рассказ Сиама. Завершал видеосюжет рассказ самого министра и его казнь. Золото и другие металлы мы не снимали. Да и ни к чему это. Это честный трофей. Но разговор на видео о богатстве был, и мы его не вырезали. Пусть знают, сколько он за свою жизнь смог скопить на трупах и лжи.

— Ладно, мне пора, — сказал я, перекинув запись на флешку, — время дорого. Каждая минута сейчас ни счету.

— Ну, ты хотя бы бутерброды с собой возьми, — попытался образумить меня Кречет, — в дороге поешь. Не ели же ничего со вчерашнего дня.

— Ладно, веди, Вергилий. — Хлопнул я его по плечу.

Мы спустились вниз, там уже был готов шикарный стол, с разными вкусностями, и лица людей просто сияли от радости. Даже некоторые синяки на лицах девушек не портили картину. Но мне действительно было некогда предаваться чревоугодию. Но увидев весь этот натюрморт, желудок требовательно забурчал, заглушая радостные возгласы людей.

— Товарищи, — начал я оправдываться, — я, конечно, был бы рад сейчас утолить голод, но мне нужно торопиться, ещё не все дела сделаны. И я был бы рад, если бы вы мне собрали что-нибудь лёгкое в дорогу. Хватит парочки бутербродов, ну, хотя бы с колбасой.

Девчонки быстренько соорудили мне несколько бутербродов, а повар протянул мне термосок с чаем. Тоже дело. Похватав всё, я быстренько направился к НИВЕ.

Перекусил я в дороге. До телевизионного центра я добрался за сорок минут. Машину я припарковал в тихое и не просматриваемое место. Чёрную одежду я не снимал, только маску убрал с лица, это чтобы внимания не привлекать в пути, а сейчас снова натянул её на себя. Закрепил за спиной катаны, и в таком виде зашёл в центр. Охранник, который находился при входе в телецентр, сначала встал с места, и хотел было преградить мне путь, но через несколько секунд борьбы с собой, и перемены массы чувств, отразившихся на лице, просто улыбнулся, махнул рукой и сел на место.

— Я узнал тебя, Стрела, — сказал он по-русски, заинтересованно рассматривая меня, — но наша компания не ведёт ничего порочащего против вас. Зачем ты здесь?

— Я знаю, — остановился я рядом с ним, — и ничего плохого делать не собираюсь. Просто, мне нужно выпустить в эфир один видеоролик. Это же телецентр, я не ошибся?

— Нет, ты не ошибся, — ухмыльнулся он в ответ, — это, действительно телецентр. И если ты даёшь слово, что не будешь творить здесь беспредел, то я даже отведу тебя в студию, где сейчас идёт выпуск утренних новостей.

— Я не за этим сюда пришёл, — усмехнулся я, — или ты думаешь, что если бы я имел зуб на этот телецентр, то сейчас разговаривал бы с тобой? Я бы прошёл через тебя как сквозь масло раскалённый нож. Мне действительно нужны только услуги эфира. Это очень важная информация. И я думаю, что если ты мне поможешь в этом, то как минимум, можешь рассчитывать на увеличение зарплаты.

— Я понял тебя, — махнул он рукой, — я бы тебя провёл в любом случае, и зарплата здесь не главное. Я знаю, что вы ничего плохого не делаете с простыми людьми. А здесь работают именно простые люди. А раз ты здесь, значит тебе нужна помощь. Ладно, пойдём. Отведу тебя.

— А как же твой пост? — Бровь от удивления у меня поднялась.

— А что пост? В это время народ сюда не заходит. А пока, я просто дверь закрою, на всякий случай. Если кто и подойдёт, подождут пару минут.

Он подошёл к двери, запер её и поманил меня за собой.

В студии, где уже шёл выпуск утренних новостей, мы оказались через несколько минут. Я прошёл в студию, прямо на площадку, где телеведущая рассказывала об очередной стройке, и вошёл в кадр. До последнего момента, на меня никто не обращал внимания. Все были заняты своим делом. И в тот момент, когда я подошёл к телеведущей, которая застыла с открытым ртом, я сказал:

— Товарищи, ничего не бойтесь. Я пришёл не карать, а для того, чтобы вы сейчас показали в эфире своих новостей экстренную информацию. Это обращение «Белой Стрелы» к гражданам Узбекистана и других государств.

— Э-э, — слегка ожила ведущая, — простите, но вы точно пришли по адресу? Здесь ведь транслируются новости только для республики Узбекистан.

— Я это знаю, — махнул я рукой, — но сегодня же, эта запись будет опубликована не только здесь. За это не переживайте. А вы присаживайтесь. Я хочу, чтобы вы сейчас продемонстрировали в эфире запись, которую мы записали и скомпоновали всего за сутки. Это свежая информация. И прошу поверить мне, здесь нет ничего порочащего власть и честный и трудолюбивый народ республики. Это скорее предупреждение тем, кто ещё не оставил своих амбиций и хищнического стремления обогатиться. И вот ещё что, прежде чем поставить запись, я бы попросил сейчас убрать от экранов детей и тех, у кого очень слабые нервы. Скажу сразу, мы запись скомпоновали, но ретушированием заняться, не было времени. Так вы поможете мне?

— Дорогие телезрители, — уже полностью придя в себя, взяла инициативу в свои руки ведущая, — сейчас, мы продемонстрируем вам кадры, которые могут сильно навредить людям со слабыми нервами, так что, попрошу людей, кто страдает таким недугом, выключить экраны телевизора. И детей на это время, лучше вывести в другую комнату. Как вы поняли, нас навестила «Белая Стрела», и у них есть для нас обращение. Проигнорировать такое обращение мы просто не можем. Все мы знаем, что сделала для нас эта организация. И результаты вмешательства этой организации в нашу жизнь, сейчас отражается на нашем благосостоянии. Каждый день я имею возможность демонстрировать вам наши новые достижения. И всё это, благодаря тому что, однажды, это организация прогнала с нашей земли американских интервентов. Но видимо работа не была выполнена до конца, и сейчас уже им нужна наша помощь. И мы готовы оказать её, в меру своих сил.

Я передал флешку оператору, и он её сразу выпустил в эфир. Никто не стал просматривать её до эфира. Так обычно не поступают. Но «Белой Стреле» верят, и сейчас эта запись уже шла в прямом эфире. И первые же кадры, произвели на людей, находящихся в этой студии, шок. Люди не верили тому, что видели собственными глазами. Да, разговоры шли, о том, что пропадают люди в неизвестном направлении. Даже снимали об этом фильм расследование. Но так ни до чего и не докопались. Об этом я узнал позже, от ведущей. А сейчас, люди стояли с широко открытыми ртами и большими глазами. То, что происходило на экране, у людей не укладывалось в голове. Как такое может быть в двадцать первом веке? И больше всего шокировала их не казнь, а признания бандитов. Когда свершалась казнь, люди даже удовлетворённо улыбались. Но когда вновь показывался очередной вурдалак с откровениями, люди становились ожесточённее. Кулаки сжимались, желваки на скулах набухали, зубы скрипели. И только когда свершается очередная казнь, людей отпускает. И когда дошло до откровений министра культуры, люди были готовы рвать и метать. Но уже ничего не нужно было делать. Мы уже наказали всех, кто замешан в этих делах.

Когда закончилась запись, в студии стояла полная тишина ещё целую минуту. Лишь спустя это время, ведущая взяла себя в руки и посмотрела в объектив камеры.

— Уважаемые телезрители. Только что, вы посмотрели кадры того, как на нашей земле, в нашем государстве, происходит такое беззаконие. Да какое беззаконие, — экспрессивно махнула она рукой, — это вообще дикость какая-то. Рабы, в двадцать первом веке. Уму не постижимо. И кто этим занимается? Человек, которого мы выбирали в качестве министра культуры. Вы прислушайтесь только, министра культуры. И как бы это странно сейчас не звучало, я рада, что этому вурдалаку уже никогда больше не понадобятся деньги. И я думаю, что большинство зрителей поддержат меня в этом. Я хочу поблагодарить представителя «Белой Стрелы» с качественно проделанной работой. И хочу задать вопрос: Вы хотите ещё что-то сказать в конце?

— Да. — Кивнул я, и встал в полный рост. Моё одеяние и катаны за спиной, производили впечатление, и я это знал. Посмотрев в объектив, а оператор взял крупным планом мои глаза, я начал свою речь:

— Я хочу обратиться сейчас к тем государствам, кто граничит с Узбекистаном. Хочу предупредить власти этих государств. После сегодняшнего видео, некоторые деятели, кто занимался неблаговидными делами, чтобы спрятаться от правосудия, побегут из Узбекистана. Я думаю, что правительство не оставит без внимания такие нарушения закона, и проведёт тщательную работу в этом направлении. Так вот, хочу предупредить власти соседних с Узбекистаном государств. Не принимайте таких людей. Лучшее, что вы сможете сделать, это передать их в руки Узбекского правосудия. В противном случае, я предупреждаю, пострадают все, кто занимался укрывательством преступников. Это я вам могу обещать гарантированно. Не спасётся никто. Пожалейте своих детей. Не идите на поводу преступников. Ещё раз хочу предупредить, не берите грех на душу. Живых после этого не останется. А для тех, кто сейчас собирается покинуть Узбекистан, у меня совет. Лучше добровольно сдайтесь в руки властям. В этом случае, вы останетесь в живых. В противном случае, гарантированная смерть. Может быть, сейчас кто-то думает, что может укрыться в Афганистане, не советую. С ними мы найдём общий язык гораздо быстрее, чем вы. Ваша жизнь в ваших руках. Если после сдачи, вы может отсидите некоторое время в тюрьме и останетесь живы, то выбрав другой вариант, вы гарантированно погибнете. А теперь прощайте, и счастья вам.

Я вышел из кадра, и оператор передал мне флешку. Задерживаться я не стал, и помахав на прощание рукой, покинул студию. Проходя мимо поста охраны, махнул на прощание охраннику и покинул телецентр. При выходе я заметил, что в начале и в конце улицы, стояли наряды милиции, но они не предпринимали против меня никаких действий. Просто контролировали. Скорее всего, они может быть даже пытались защитить меня от нежелательных эксцессов. Сев в машину и направившись в сторону дома министра культуры, я заметил в зеркало заднего вида, как милиция коротко переговаривается в радиостанции и расходится в разные места. Никакой слежки и преследования за собой я не заметил. Скорее всего, Глава уже переговорил с президентом Узбекистана, и тот решил сделать всё, чтобы у меня не возникло никаких неудобств.

Приехав в дом министра культуры, меня в первую очередь усадили за стол. Кречет сел со мной за компанию. И хоть и не ел больше, но чай попил со мной. Не успел я допить чай, как раздался звонок, но моём мобильном. Номер был незнакомым.

— Слушаю. — Ответил я, нажав клавишу ответа.

— Александр, доброе утро. — Услышал я голос Главы.

— Доброе утро, Владимир Владимирович. — Бодро ответил я.

— Скажи, Александр, всё, что я увидел в новостях, всё было именно так?

— Так точно, Владимир Владимирович. Не искали мы приключений, они сами нас нашли. Мы ехали в горы, чтобы испытать свои силы, на сколько хватит наших возможностей в преодолении себя. Как видите, отдых нам не совсем удался.

— Хм, — ухмыльнулся в трубку Глава, — я бы сказал иначе. Удался на все сто. У меня складывается такое впечатление, что, куда бы ты не поехал, Александр, тебя всюду найдут приключения. Ты как будто притягиваешь их к себе. Ну ладно, я не об этом хотел поговорить. Запрет мой, ты, конечно, изящно обошёл, ну что же, я сам виноват, не так выразился. Отныне, я запрещаю вообще проводить акции с применением «Белой Стрелы», без согласования. Так понятней?

— Так точно, Владимир Владимирович, так однозначно и понятно. Никаких акций без согласований, где бы то ни было.

— Вот и договорились. Ну а за эту акцию, тебя не наказывать, а поощрять нужно. Будем считать, что ты действовал от моего имени. Ну, это мы обсудим уже после того, как вы с Кречетом вернётесь на базу.

— Владимир Владимирович, а как же отпуск?

— А вот как полный отчёт напишите, так и поедете догуливать. Не кисни. По твоей воле, туда и командир твой прибывает. Он и будет принимать ваш рапорт. А за редкоземельные металлы отдельное спасибо. Я уже договорился с президентом Узбекистана, препятствий вам никаких чинить не будут. Уже через несколько минут, к вам начнут прибывать транспортные вертолёты. Там есть где посадить машину?

— Да, Владимир Владимирович, прямо перед домом довольно большая свободная площадка. Одна машина точно сядет.

— Вот и хорошо. Они будут прибывать друг за другом, через каждые двадцать минут. За это время, вам нужно будет принять машину, загрузить её и отправить. Справитесь, или увеличить время между машинами?

— Так точно, справимся. В бункере есть погрузчик, много времени погрузка не займёт. А с гражданами России как быть, Владимир Владимирович?

— Оставишь телефон посредника своему командиру, он всё организует. На этом всё, увидимся при награждении. До свидания Александр.

— До свидания, Владимир Владимирович. — Сказал я в ответ и услышал гудки отбоя.

— Вот так вот, Кречет, — хлопнул я друга по плечу, — мы с тобой ещё и награды получим. А сейчас, давай ка подготовим груз к отправке, сейчас вертушки будут здесь садиться, и нам нужно будет оперативно её загружать.

Мы справились. Три часа мы занимались погрузкой золота и металлов. Нам никто не мешал. Вертолёты мы не догружали до полной загрузки, поэтому загрузили ровно двенадцать машин. Последними загружали серебро и деньги. Часть денег, я не считал сколько, передал бывшим рабам. Идти им было некуда, но и здесь их никто не оставит. А так, хоть какая-то компенсация. С последней вертушкой, загрузив свои вещи мы отправились и сами. В Оренбурге мы пересели на военный борт, и самолётом добрались до Москвы. А там уже и родная база. Не буду рассказывать, как нас встретил Георгич, скажу одно, по итогу он был очень рад тому, как всё завершилось. А потом, мы отправились с Кречетом ко мне домой, в Челябинск, догуливать свой отпуск. И честно скажу, дома мне даже больше понравилось. Рыбалка, охота, баня, родные лица. И покой. Оказывается, я по нему тоже соскучился. Кречет тоже унял свой зуд, и отдыхал в полную силу.