Через тернии к звёздам

Глава 3

В Центре Научных Разработок мы оказались в этот же день после обеда. Добрались без особых проблем. До Калининграда нас сопровождала на расстоянии парочка истребителей Германии, но ближе не подлетели и на прицел не брали, потому что нас охраняли наши соколы на истребителях. Да и повода на нападение особо не было. Штурмовать какие-то объекты Россия не собиралась, не безобразничали по пути. А то, что вся ПВО вышла из строя по коридору следования, из тех, что пережили военный инцидент, так что ж, бывает. Люди то не пострадали. Вроде как, и уничтожать нас не за что. Принудить приземлиться на территории Германии — это ещё можно, если получится, а на что-то большее рассчитывать, не стоит. Да, вертолёт, конечно, что-то утащил с территории, но что он мог увезти, могли знать только определённое число лиц, и вероятно канцлер не был в этом числе.

В Калининграде дозаправились, и без посадок добрались в Москву. При приземлении сразу отзвонились Георгичу. Дальше, крытая фура, и здравствуй ЦНР. Атолл с Вьюгой в Центр не пошли, остались дожидаться нас на крытой стоянке, в автомобиле, что Георгич прислал за нами, а мы с Кречетом и с Эдуардом Карловичем, направились в лабораторию. Он на автокаре, а мы пешком. Нас уже с нетерпением ждали, и препятствий никто не чинил. По поводу Эдуарда Карловича нас уже проинструктировали, и сказали, чтобы мы ввели его в учёную группу. Его размещением уже занимаются, пока на базе ЦНР, дальше будет видно.

Доставив камень на место, и сняв его с вилок автокара, я тем временем подписал акт приёмки, уже собирались удалиться, как я заметил ещё одну странность. Двое из четырёх учёных, что встречали нас, светились таким же светом, как и камень. Но их свет был менее интенсивен, и кокон этого света, от тела был не далеко. У старшего учёного, Северова Андрея Павловича, как я узнал чуть позже, кокон практически сливался с телом, а у другого, это оказался лаборант, а не учёный, отставал на пару сантиметров. Вот так вот. И что хочешь, то и думай. Раньше таких свечений я не видел совсем. То есть, получается, что за всю мою жизнь, мне не встречались ни люди, ни предметы с таким эффектом. А теперь сразу три в одном месте. И что это за свет, тоже пока не понятно.

Двух других учёных звали Пётр Валентинович Сумской и Игорь Леонидович Кашин. Я представил им их коллегу, Эдуарда Карловича. Сказал, что теперь они будут работать вместе. Они уже были в курсе нового члена своего общества, и недовольств не проявили.

Я стоял и размышлял, феномен свечения меня смутил, а учёные ходили вокруг этого камня, и тщательно осматривали его, пока не прикасаясь. Они тоже не понимали, судя по всему, что это такое, и почему из-за этого камня столько шума. Никто ничего лишнего не замечал. Эти двое со свечением, тоже ничего особенного не заметили. Выходит, что свет этот вижу только я.

Молодому лаборанту надоел этот хоровод вокруг камня, и он спросил у меня:

— Простите, э-э, — замешкался он, — военный, а что это такое? — И дотронулся до камня.

И как только он это сделал, камень вдруг треснул ровно пополам вдоль по верху и по торцам, и половинки откинулись в стороны. Все замерли от неожиданности. Лаборант даже побелел, стал выглядеть как стена.

— Я ничего не сделал, — испуганно запричитал он, — я только дотронулся до него. Он сам сломался, честное слово.

— Успокойся, Алексей, — неотрывно глядя на внутренности камня, произнёс Северов, — тебя никто ни в чем не упрекает. Скорее наоборот, — ухмыльнулся он, — тебя следует наградить. Это, видимо, именно то, — указал он рукой на то, что находилось внутри этого камня, — из-за чего его сюда привезли.

А внутри находились книги. Много книг. Стенки камня толщиной были сантиметров десять, и всё свободное пространство занимали книги. Кстати, после того, как камень раскрылся, свет от этого артефакта пропал. Совсем. Я увидел на одном из столиков молоток, взял его, и легонько ударил по уголку этого каменного саркофага, и уголок легко откололся. Мне стало ясно, крепость этому камню придавал именно этот свет. Лаборант послужил ключом для открытия саркофага. Свет лаборанта и камня — родственны. И это именно то, что не хватало, чтобы открыть его. А если бы я не убрал ту красную кляксу ранее, то вероятнее всего, ничего бы не произошло. В лучшем случае. А в худшем, могло произойти что-нибудь очень плохое. И сдаётся мне, что свет этот — это как раз и есть манна. Не то, что я принимал за неё раньше, а именно этот свет. А то, что я вижу в ра-хат, это возможно тонкие тела или духовная сила. Не знаю, как это назвать. У нас нет ничего, чтобы могло объяснить всё с этим связанное. Выходит, что никакой я не маг. И лаборанта с профессором назвать магом тоже будет неправильно. Они имеют магическую энергию, но не видят её, я же — вижу, но не имею. Вот так вот. А обидно-то как. Я-то, думал, что маг, а оказывается так, погулять вышел.

Книги, что находились внутри, тоже не светились внутренним светом, и в ра-хат я тоже ничего не заметил. Более того, я на всякий случай посмотрел на них и в ЭМИ. С этими неожиданностями уже и не знаю, чего и ждать. Но нет, в ЭМИ тоже было спокойно. Тогда я подошёл, и взял одну из них в руку. Другие участники этого шоу уже опасались что-то предпринимать.

Что могу сказать? Книга, как книга. Только не из бумаги. Обложка из материала, напоминающая кожу, но это не кожа. Сама мягкая, а когда я провёл ногтем по поверхности, не оставила ни одного следа. Цвет обложек у них был разный, в руках я держал с коричневой обложкой. Название книжки на передней корочке состояло из непонятных символов, впрочем, как и содержание этой книги. На некоторых листах были даже картинки, на которых были изображены различные камни с пояснениями к ним, какая-то ещё непонятная субстанция. Для меня пока ничего понятного не было. Учёные тоже облепили меня вокруг, и жадно рассматривали книжку. Брать из кучи пока не решались. Тогда я отдал эту книжку Андрею Павловичу, а сам взял голубую книжку. На ней попадались картинки с летательными аппаратами различных форм и размеров, в разрезе и без, но вероятно атмосферного базирования. Тогда я взял чёрную книжку, и в ней я увидел космические аппараты. Подобные аппараты я уже видел. Именно такие корабли были на видеофайле, которые я демонстрировал Главе, и Георгичу с Олегом. Из таких кораблей состоял наш будущий флот!

— Ох, ты ж, ни хрена себе, — выразился Кречет, заглянув в книжку, — что это, Хват?

— Это наше будущее, Кречет, — широко улыбнулся я, — и это наше спасение. Ради этого, — положил я руку на открытую книгу, — я бы не пожалел ничего. Так что, крути дырочки на кителе.

— О-о, — радостно воскликнул лаборант Алексей, — а эти знаки нам уже знакомы, мы уже работали с ними. И вот ещё, и вот, — стал он показывать пальцем на знакомые символы.

— Отлично, — обрадовался я, — значит, расшифровка не займёт много времени?

— Молодой человек, — укоризненно сказал, Пётр Валентинович Сумской, — расшифровывают знакомую письменность, а тут совершенно другой язык. Тут надо учиться этому языку с самого начала. И да, знакомые символы и картинки нам помогут в этом.

— И как много времени это может занять? — Спросил я.

— Извините, э-э… — замялся Андрей Павлович.

— Хват, — пришёл я ему на помощь, — зовите меня Хват.

— Так вот, хм, Хват, — усмехнулся он, — говорящий позывной. Так вот, у нас сейчас есть очень мощные компьютеры, с принципиально новой системой программирования, позволяющие сократить время работы на порядки. «Скормим» эти книжки им, а они поработают. На выходе будем иметь книжку уже на русском языке. Картинки в этом сильно помогут. Надеюсь, что у нас не возникнет трудностей. Да, надеюсь.

— К-хм, — кашлянул Эдуард Карлович, — теперь мне немного понятно, зачем вам был нужен этот камень. Вот только я не понял, как он открылся? Мы чем только не пытались его сломать, но нам не удалось его даже слегка повредить. А тут, одно прикосновение, и камень распался.

— Эдуард Карлович, — повернулся я к нему, — вам ещё надо будет подписать кучу бумажек, принять Российское гражданство, или сначала гражданство, а потом бумажки, не важно. Главное здесь в том, что об этом мы можем только догадываться. — Соврал я. Не буду же я рассказывать сейчас о магии.

— Даже наши учёные, — продолжил я пояснения, — сейчас работают ещё интуитивно. Здесь же, — указал я рукой, — именно то, что поможет нам разобраться в этих явлениях. Ну, а пока, прошу извинить, но нам с коллегой пора. У нас ещё очень много дел, как, впрочем, и у вас.

Мы попрощались с учёными, и отправились с Кречетом к парням. Они нас уже заждались. Пора на базу.

Приняв звонок от Злого, или Гущина Сергея Георгиевича, его он знал ещё по прошлому, Путилин задумался:

«Вот же, как жизнь повернулась. Злой, с которым выполняли однажды секретную операцию, о которой и сейчас не стоит вспоминать под грифом секретно, руководитель самого грозного моего подразделения. Да, моего, — удовлетворительно хмыкнул он. Кто бы подумал, что я возьму под крыло знаменитую «Белую Стрелу»? Мало того, так ещё и приближу к себе. Но, молодцы, конечно. Слов нет. Если бы не они, не знаю, что было бы сейчас с Россией. Может, и России уже не было бы, всё к этому шло. Как мастерски они очистили страну от различных шпионов и доморощенных врагов. Даже ядерная война, случившаяся благодаря их деятельности, обернулась нам только в пользу, при этом, не потеряв своих позиций и людей. Чего стоит один их только Хват. Вообще уникум какой-то. Таких людей, кроме него, у нас на земле больше нет. И всегда на переднем крае. Его последняя операция вообще выше похвал. Не потерять ни одного бойца в отрыве от родины, без лишних жертв, выполнить поставленную задачу на отлично. Обязательно надо будет наградить его и его группу. И задание, казавшееся поначалу авантюрой, из-за неопределённости груза, на деле оказалось решением наших проблем с будущим вторжением. Учёные уже звонили, сказали, что работы по библиотеке начались, и надежды есть. Как им не быть, если флот по итогу у нас будет?

Ладно, — встряхнулся он, — надо собрать литературу необходимую для работы и документы. Пора переезжать в Кремль. Перестройку помещений и отделку закончили уже, теперь будем работать там, где и положено. Надо быть поближе к народу. Да и с руководством страной там встречаться удобнее, во всяком случае, для них. Кроме того, награждения надо проводить в Кремле. Резиденция, как и положено, только для отдыха. Только вот будет ли он у меня? — Грустно вздохнул он».

Размышления его прервал телефонный звонок.

— Слушаю, Алексей, — ответил он секретарю.

— Владимир Владимирович, — раздалось из интеркома, — с Вами хочет поговорить канцлер Германии. Очень настойчиво просит соединить его с Вами.

«Началось, — ухмыльнулся Путилин, — что-то долго раскачивался. Видимо информацию собирал по объекту. Как я и думал, не знал он об этом объекте».

— Ну что ж, — притворно вздохнул он, — просит — соедини. Это первый звонок с момента необъявленной войны. Не будем расстраивать канцлера.

— Соединяю. — Раздалось в ответ.

— Алло, Владимир, — заговорил по-немецки канцлер, — ты меня слышишь?

— Слышу Герхард, слышу. — Успокоил своего оппонента Путилин.

— Владимир, что это было?

— Ты о чём, Герхард? — Неподдельно удивился Глава.

— Ты знаешь, о чём я, Владимир. — Укоризненно раздалось в ответ. — Я о том демарше, что вы устроили на нашей территории. Не думал, что Россия способна на воровство.

— Ты ошибаешься, Герхард, — жёстко ответил Глава, — мы не воровали, своровали вы у Египта, а мы забрали у воров.

— Не играй словами, Владимир, — укоризненно ответил Герхард, — по своей сути — это воровство. А то, что мы привезли его из Египта, так это мы его обнаружили. Или ты считаешь, что мы должны были отдать всё это официальным властям? Этим дикарям? Ты бы так сделал, Владимир?

— Как минимум, — раздражённо ответил Глава, — я бы отдал все ценности, найденные в этой гробнице. А как максимум — договорился бы с властями, об исследовании этого камня. И да, я бы не поступил так, как вы.

— К-хм, — смутился Герхард, — ну, во-первых — это только слова, а во-вторых — я не знал, что там что-то нашли. — Стал оправдываться он. — Я только сегодня об этом узнал.

— Тем не менее, — хмыкнул Глава, — ты меня обвиняешь в воровстве, Герхард. А о других делах ты не хочешь поговорить?

— О чём именно, Владимир? — Удивился Герхард.

— Например, о том, — нравоучительно стал пояснять Путилин, — как вы, я имею в виду НАТО, ведь Германия является членом альянса НАТО, без объявления войны, решили уничтожить Россию. Совсем как пятьдесят девять лет назад. Об этом ты не хочешь поговорить, Герхард? Я ждал звонка от тебя с того самого дня, а ты решил позвонить только сейчас, и то после того, как наши самолёты пролетели над твоей территорией. Война ещё не окончена, Герхард. И тот факт, что вы её так и не объявили, ни о чём не говорит. Факт агрессии в отношении нашей страны имеется. Заметь, Герхард, военной агрессии. И то, что сейчас на вашей территории не идут боевые действия и не рвутся снаряды, не говорит о том, что мы слабы. Только благодаря тому, что мы приняли превентивные меры, и вся ваша агрессия обрушилась на вас же, при этом, совсем не задев нашу страну, мы ещё не в Берлине. И вот сейчас, когда ты мне всё-таки позвонил, я слышу не раскаяния в совершённом, а обвинения в свой адрес. Что ты хочешь, Герхард? Ты хочешь, чтобы я вернул тебе то, что мы реквизировали у тебя? Заметь, не убив ни одного твоего солдата. Так знай, не будет этого. И что же ты будешь делать теперь, Герхард? Пожалуешься дядюшке Сэму? Так нет его уже. Сейчас уже его кости догладывают бывшие граждане бывшей Америки. А может, ты перед НАТО поставишь вопрос, чтобы наказать нас дерзких? Так и НАТО твоего уже нет. Великобритания раков кормит, Франция кончилась, Турция разбита. Мы очень хорошо постарались там. Военной техники она лишилась всей. А может быть, ты надеешься на базы в Румынии и Болгарии? Разочарую тебя, там сейчас идёт такая междоусобица, что не до тебя совсем, впрочем, как и тебе не до Франции. Ты же им отказал в помощи. Япония сгорела, Южная Корея кончилась. Вот только Австралия ещё осталась, но поверь, флота у неё уже нет, а то, что есть — не дойдёт до тебя. Так, что ты хочешь, Герхард?

— Действительно, — виновато произнёс Герхард, после продолжительного молчания, — мне следовала начать именно с этого вопроса. Извини, Владимир. Что же, теперь ты будешь решать все вопросы с позиции силы?

— Если понадобиться, — хмыкнул, Глава России, — будем решать и с позиции силы. А кто нам может это запретить?

— Ты прав, — грустно сказал Герхард, — никто не может тебе запретить. И что же теперь? Что будет с нами? Да, я согласен, мы виноваты, не предотвратили неспровоцированную агрессию. Но в итоге, именно мы же и пострадали. У вас не погиб ни один солдат, ни один мирный гражданин. И теперь, вы хотите окончательно нас уничтожить?

— Да кому вы нужны? — Грустно ответил Путилин. — Хотели бы, уже давно уничтожили бы.

— Тогда что, — заинтересованно спросил Герхард, — как мы будем жить дальше? Как будем сосуществовать? Ведь в Европе не осталось больше серьёзных игроков кроме нас с тобой.

— Вот это уже другой разговор, — повеселел Путилин, — и именно по этому вопросу мы и должны с тобой разговаривать. Есть у меня предложение, как не быть. Давно я уже об этом думаю. Всё ждал, когда же ты решишь поговорить со мной.

— Неспровоцированную агрессию со стороны Германии, — продолжил Путилин, — я могу посчитать недоразумением, благо жертв с нашей стороны не было. Тогда и войска вводить не придётся, и подписывать акт о капитуляции. Как ты смотришь на такой вариант, Герхард?

— Это отличный вариант, Владимир, — радостно ответил он, — но что взамен? Я не верю, что ты предложил это, не имея своего интереса.

— Верно, — согласился Путилин с очевидным, — интерес имеется. Как ты смотришь на то, чтобы объединить наши экономики?

— К-хм, к-хм, — заперхал от волнения Герхард, — как это объединить экономики? Ты предлагаешь полностью интегрировать нас в свой состав?

— А ты против? — Весело спросил Путилин. — Или тебя сдерживают какие-то союзы?

— Нет, что ты, — смутился Герхард, — какие союзы? Евросоюз, можно сказать, уже распался. Нас ничего не держит в нём. Осталось только официально объявить об этом. Просто это очень неожиданно. И ты так и не сказал, что же ты хочешь получить от этого?

— Мне нужен крепкий индустриальный парк, Герхард, — не стал скрывать Путилин, — станкостроительные заводы, грамотные и трудолюбивые рабочие и высокое качество продукции. Всё это есть у тебя, Герхард. В самое ближайшее время, я завалю вас заказами. Кроме этого, мне нужно, чтобы ты построил такие же заводы и в России, много заводов. И даже в этом случае, работы будет очень много. Настолько много, что о простоях не стоит и мечтать.

— Хм, — задумался канцлер, — все эти предложения, это связано с тем, что вы реквизировали?

— Частично, — согласился Путилин, — но это скорее средство достижения цели. А связано это совершенно с другим. А вот с чем, об этом мы поговорим только после того, как наши дипломаты договорятся обо всех нюансах объединения. Если ты, конечно, согласен.

— Конечно, согласен, Владимир, — радостно согласился канцлер, — тем более, что рынок рухнул, и выбирать нам не из чего. А тут такой подарок. От такого предложения откажется только полный идиот.

— И вот ещё что, Герхард, — заговорщицки сказал Путилин, — ты там со своими инсургентами разберись. Нам в союзе не нужны всякие популисты и либерасты, русофобы и гомофилы. От своих мы избавились, чужие нам не нужны. Иначе, позже, по ним будет работать «Белая Стрела», это может ударить, по твоему имиджу. Лучше прослыть кровавым, чем непутёвым.

— Ха, — обрадовано вскрикнул канцлер, — а в прессе утверждал, что ты не имеешь на них управы. Но я тебя понял, Владимир. И полностью с тобой согласен. Такие люди действительно нам будут только мешать, баламутить народ. Более того, я уже провожу эту работу. А последний инцидент только ускорил эту работу. Но я включу в эту работу и те пожелания, что высказал ты, и брошу на это все средства.

— Отлично, Герхард, — устало сказал Путилин, — я рад, что мы решили с тобой все вопросы. Очень хорошо, что ты, всё-таки, позвонил. Теперь передаём эстафету дипломатам?

— Конечно, Владимир, — согласился с ним канцлер, — дальше пусть работают дипломаты. И спасибо тебе, Владимир!

— До свидания, Герхард.

— До свидания, Владимир.

На базе мы оказались уже под вечер. Георгич был на месте, у себя в кабинете. Ждал нас. Мы зашли к нему всем кагалом, и я отрапортовал:

— Товарищ полковник, задание выполнено, потерь нет. — Вполне официально доложил я о выполнении задания. Ну а что? Мы теперь официальная структура и надо соответствовать.

— Ладно, майор, — поддержал он меня, — я уже в курсе всего, можешь не продолжать. Так, товарищи офицеры, вы сейчас идите к себе, отдыхайте и собирайтесь. Завтра с утра перебираетесь на новую базу. А я пока здесь отпускников ещё подожду. Прапорщик Загоруйко уже там, со всем своим хозяйством, он вас встретит. А ты майор, задержись пока. Переговорить надо.

— А Загоруйко, это кто, товарищ полковник? — Удивлённо спросил Кречет.

— Эх вы, — расстроено махнул рукой Георгич, — махновщина. Всё, бросайте эти вольности. Вы теперь боевая часть в структуре Вооружённых Сил Российской Федерации. Думаю, Хват вам уже рассказал о реорганизации?

— Ну, так, — покрутил кистью руки Кречет, — в общих чертах. Не до того было.

— Понятно. — Удовлетворённо кивнул Георгич.

— Поступило задание от Главы, — продолжил он, — создать бригаду на нашей базе. В смысле, бригаду будем создавать мы, но место дислокации будет находиться в другом месте. Здесь, как вы понимаете, мы не поместимся. Бригад Оперативного Реагирования «Немезида», так будет она называться. А располагаться мы будем в Подмосковье. Утром придёте, выдам пропуска и адрес бригады. Машину возьмёте с гаража, всё равно перегонять. Одной вам достаточно будет. О целях нашей бригады узнаете позже, а Загоруйко — это Никитич. Привыкайте. И не разлагайте мне бригаду. Между собой, можете общаться, как хотите, но среди подчинённых и посторонних, только по уставу. В конце концов, мы теперь военизированное подразделение в составе Российских войск. Элита. Хоть и ЧВК. Не ухмыляйся Ребус, действительно элита. И подчиняться будем непосредственно Главе и никому больше. И вот ещё что, — улыбнулся он, — чуть позже, вас ждут награды, за ваше последнее задание. Только что звонил Глава, и обрадовал такими новостями. Груз, что вы доставили, очень ценен. Фактически — это выход из тупика, но об этом тоже позже. А теперь можете быть свободными.

Парни развеселились, и переговариваясь, и подталкивая друг друга, пошли на выход. Я остался.

— Присаживайся, Хват, — предложил мне Георгич, — рассказывай.

— О чём рассказывать, товарищ полковник? — Не совсем понял я вопроса.

— Ой, — махнул он нетерпеливо рукой, — брось свою официальщину. Мы сейчас вдвоём. А интересует меня, как так получилось, что открыть саркофаг смог только лаборант? Причём, даже не помышляя об этом.

— У меня только предположения пока, Георгич. — Задумался я. — Дело в том, что камень этот, он светится. То, что обнаружили наши приборы — это не тот свет. Он ещё и в другом спектре светится. Я вижу этот свет обычным взором. Но раньше я такой свет больше нигде не видел. Я же чаще всего пользуюсь обычным взором. И когда мы привезли этот камень в лабораторию, такой же свет я увидел у учёного и лаборанта.

— Как фамилия учёного? — Уточнил он у меня.

— Северов, Андрей Павлович. — Ответил я.

— Понятно, — о чём-то размышляя, кивнул головой Георгич.

— А ты знаешь, — продолжил он, немного погодя, — что только из-под их руки, работают те символы, из твоего блокнота? Писать пробовали многие, но всё бесполезно. И только профессор, и лаборант, способны заставить работать эту азбуку.

— Очень интересно. — Теперь уже я ненадолго задумался.

— Знаешь, Георгич, — продолжил я через некоторое время, — я думаю, что профессор и лаборант подпитывают знаки своей манной при написании, поэтому у них и работают эти знаки. У других людей этого света нет, даже у меня. Они маги, но необученные. И к тому же, неполноценные. Если ты не видишь манну, то ничего толкового сделать не сможешь. Я же вижу её, но не обладаю оперированием, потому что не имею манны. Мы неполноценные маги. А то, что я раньше считал магией, ерунда это всё. Я пришёл к выводу, что это всё тонкие тела, и я их вижу. Вот только остановка времени не вписывается в этот расклад. Даже отвод глаз можно объяснить при желании, но не это. Мало мы знаем о своей природе и скрытых способностях тела, очень мало.

— Ничего, — удовлетворённо откинулся на спинку стула Георгич, — возможно, эта библиотека принесёт нам не достающие знания. Кстати, что ты думаешь, что это за библиотека, и откуда она?

— Здесь у меня будут тоже, только предположения, — разочарованно развёл я руками, — но по-другому я объяснить не могу. Я думаю, что это библиотека ушедших. Или же закладка для тех, кто должен вернуться. Смысл от этого не меняется. Чтобы не растерять достижения науки и техники, была сделана закладка. Может это были «Сеятели», ведь как-то появились люди на земле, и давай не будем сейчас о Дарвине. Не верю я в эту теорию, а это всё же теория, научно пока не доказанная. И вряд ли будет доказано, слишком много нестыковок. А может, мы потомки тех, кем заселили эти «Сеятели» землю. А они уже сделали эту закладку. А те, кто строил пирамиду, неожиданно обнаружили, что этот камень может сохранять биологические объекты в первозданном состоянии, вот и использовали его под саркофагом фараона. Куда они делись далее? Сказать не могу. Напоминаю, что всё это только мои предположения. Но то, что эти разумные обладали ещё и магией — это однозначно. Эдакая, техно-магическая цивилизация. Саркофаг в виде каменного блока, защищённый магией, а внутри техническая литература — говорят сами за себя. Ту вот ещё что, — вспомнил я, — изначально, доступ к этой библиотеке был ещё и заблокирован. Там, в бункере, когда я первый раз его увидел, на оболочке одной из лёгких тел камня, я увидел красную кляксу, которую и убрал при помощи своих способностей. Так что, неизвестно, что бы произошло, если бы лаборант прикоснулся к камню до этого. Может, ничего не было бы, просто камень не открылся и всё, а может и что похуже. Да, и когда камень был уже открыт, свечение камня пропало. Я посмотрел ещё и другим взором, эфирные тела тоже пропали. Камень умер. В прямом смысле. Выполнил своё предназначение и умер. Он был живой. Или что-то ещё там было живое. Не живой объект не имеет эфирных тел.

— Слушай, Хват, — задумчиво обратился ко мне Георгич, — а ты на генетику когда-нибудь анализы сдавал?

— Не-ет, — удивлённо ответил я, — зачем? Я не страдал никакими генетическими заболеваниями. Обычные медицинские анализы сдавал, а генетический анализ у нас нигде не спрашивают.

— Вот и я о том же, — смотря куда-то вдаль, ответил он мне, — не спрашивают. Вот что, — оживился он, — приедешь на базу, оставляй ребят, а сам дуй в ЦНР, и сдай анализ на генетику. И профессора с лаборантом попроси, чтобы они тоже сдали свои образцы. Есть там у нас и такие умники, проведут анализ качественно.

— Ты думаешь, — насторожился я, — что они могут найти у меня что-то необычное?

— Ну, откуда-то ты же имеешь свои возможности, которые современная медицина объяснить не может.

— Хм, ладно, — неуверенно ответил я, — сделаю. А теперь, если мы закончили, разреши мне идти отдыхать.

— Иди уже, — притворно проворчал он, — мешочек с сюрпризами.