Через Урянхай и Монголию

XV. КРЕПОСТЬ И ГОРОД

Имея много свободного времени, я устраивал прогулки по городу и его окрестностям, желая получше узнать этот оригинальный город, один из трёх, какими обладает Монголия.

Улясутай состоит, собственно, из двух отдельных частей: крепости и маймачена. Крепость расположена почти на слиянии речек Чингисту-гол и Богдын-гол и занимает довольно большое пространство, окружённое высоким двухрядным палисадом, заполненным посередине землёй. Через широкие ворота входят на огромное плоское пространство, уставленное большим количеством глиняных домиков, стоящих в совершеннейшем беспорядке. Нет между ними правильно установленных улиц или площадей, домик стоит около домика, порой так близко, что трудно между ними протиснуться. С южной стороны ворот находятся две широкие улицы, около которых группируются, главным образом, правительственные строения: казармы, дом губернатора (дзян-дзюня), ямын, или так называемый административный совет, дома дзурганов[23], суд и т. д. Эти дома, построены, в основном, из глины, в китайском стиле, таким образом, что подворье окружает высокая стена, за которой находятся длинные дома для прислуги и свиты, потом входят на другое подворье, снова окружённое стеной, и тут только находится дом чиновника.

Несколько храмов находятся в крепости, однако по отношению к монгольским являются они очень убогими и имеют в своих внутренних помещениях по два или три божества. Наиболее старым из них является храм Гуан-ди, в подворье которого находились магазины и склады оружия. При храмах нет монастырей, а буддийские ламы периодически приезжают из степей отправлять богослужения и приносить жертвы.

Точное обозначение даты закладки Улясутая является весьма трудной задачей, однако с полной уверенностью можно утверждать, что произошло это в начале XVIII века во времена войн Маньчжуров и Монголов с Олётами, потому что именно в это время маньчжуры построили в Монголии ряд крепостей на пограничье Джунгарии и внутри страны. Согласно монгольских преданий, Улясутайская крепость находилась в начале реки Тамир, что подтверждает хроника Эрденин-эрихэ, в которой под датой 1759 г. записан приказ Маньчжурского Дома о перенесении крепости Улясутай с Тамира на реку Улясутай[24] (настоящее название Богдын-гол).

Крепость Улясутая была резиденцией дзян-дзюна, главнокомандующего вооружёнными силами, борющимися с западными монголами.

Во второй половине XVIII века, когда в Монголии стихли военные события, значительная часть войск была отправлена в Китай, и тогда военная власть главнокомандующего ослабла до минимума. Улясутайский дзян-дзюн был назначен Китайским Наместником Халхи, а также административным начальником двух западных аймаков: Саин-Нойон-хана и Джасакту-хана; восточными аймаками: Цецен-хана и Тушету-хана — управляли с 1786 г. амбани (наместники), проживающие в Урге. Улясутайский амбань осуществлял свою власть при помощи сойотов и дарг (руководители сеймов) аймачных. Как административный центр всей Халхи, Улясутай играл важную роль до 1911 г., то есть до момента отделения северной Монголии от Китая и перенесения всей администрации в Ургу.

До 1921 г. Улясутайская крепость была только резиденцией амбаня, правящего двумя западными аймаками, но уже только под руководством Урги.

В отдалении почти полутора километров от крепости растянулся торговый город, состоящий из кварталов: китайского, европейского и монгольского. Трудно, собственно говоря, разделить первые два квартала, потому что и в одном, и в другом живут как китайцы, так и европейцы, однако же в китайском маймачене находятся всего несколько домов колонистов, остальная же их часть группируется на длинной улице, снабжённой с двух противоположных сторон воротами. Несколько достаточно широких улочек пересекаются в городе, предоставляя возможность относительно хорошего сообщения. Российские торговые дома вели, главным образом, операции оптовой торговли, покупая у монголов коней, крупный рогатый скот, баранов, овечью и верблюжью шерсть и шкуры, отсылая или же через Кобдо до Бийска, или же через Кяхту в Иркутск. Очень маленький процент российских закупов направлялся караванной дорогой через Калган до Тенсина, из этого направления извлекали пользу, главным образом, большие китайские торговые фирмы.

К отлично преуспевающим российским фирмам причисляют: Центро-Союз, Швецов, Будунова и многие другие, а к ним еще и американскую фирму, представителем которой был поляк, и. Станислав Блонский.

Всё имущество Центросоюза, оцениваемое во много сотен тысяч лай серебра, в товарах и сырье, было конфисковано перед моим прибытием в Улясутай Казанцевым в пользу формирующихся противобольшевистских отрядов.

Об интеллектуальной жизни трудно говорить. Колонисты были представлены, главным образом, купцами, желающими как можно быстрее сделать состояние и единственной целью которых были хорошие торговые сделки. Почта и телеграф, прежде функционирующие относительно хорошо, перестали действовать с момента начала российской революции, лишая колонистов газет, книг и даже известий о семьях, оставленных в России. Большой наплыв беглецов ничуть не повысил уровень культурной жизни в колонии, потому что были это «странствующие птицы», разочарованные в жизни тяжёлыми переживаниями и порой морально свихнувшиеся. Общее число проживающих в Улясутае россиян не достигало и сотни.

Китайская колония, насчитывающая около 3000 человек, размещалась в нескольких сотнях домиков и представляла собой наиразнороднейшие общественные прослойки «Серединного государства». Неимоверно богатые Калганские, Пекинские и Ургинские фирмы имели здесь своих представителей, ведущих торговлю при помощи целого штаба отлично выдрессированных помощников, всегда услужливых, терпеливых и улыбающихся.

Владельцы магазинов или их уполномоченные, представляющие определённый вид купеческой аристократии, ходили одетыми в длинные чёрные шёлковые халаты, неимоверно холили длинные ногти на руках, занимаясь только проверкой торговых книг и приёмом гостей, их помощники с утра до ночи сидели в магазинах или ездили по степям, продавая товар в юртах или собирая среди монголов долги. Другую касту образовывали: лекари-аптекари, посредники и т. п., и каждый из них имел на дверях своего дома красные полосы бумаги с написанными на них философскими сентенциями (изречениями). Трудно было, однако, сравнивать с нашими специалистами, так как китайский лекарь был сразу и астрологом, и аптекарем, и пиротехником, а среди лекарств имел сушёные сердца орлов, а рядом с разными пилюлями — амулеты.

Отдельную касту образовывали ремесленники: ювелиры, портные, столяры и т. п. Затем следовали огородники, мельники и, наконец, обычные работники, кули, гнездящиеся просто в неимоверном количестве в маленьких нищих домиках, питаясь чем попало, довольствуясь даже самым малым заработком.

Дома китайских торговых фирм и купцов находятся обычно внутри подворья, окружённого глиняной стеной или высоким частоколом, в то же время магазины, торгующие в розницу, имеют вход с улицы, украшенный длинными вывесками, на которых золотыми или чёрными иероглифами написано имя купца и разные приветствия. Внутренность магазина загромождена полками с товаром, а на застеклённых витринах находятся более ценные вещи или предметы роскоши. Почти в каждом магазине есть кан, на котором стоит невысокий столик, а перед ним на треноге с углями — чайник с чаем. Именно здесь купец принимает «хорошего» гостя, угощая его чаем с пирожными и трубкой. Из магазина попадаешь в жилище главного приказчика, устроенное очень скромно. В отдельных постройках внутри подворья находятся склады, кухни и квартиры для младших помощников, а далее — домик хозяина фирмы или его уполномоченного. Жилище это состоит обычно из нескольких комнат, устроенных в китайском стиле, наполненных циновками, ширмочками и лакированной мебелью. Очень часто встречается в этих жилищах огромное количество часов различной величины и формы, причём почти каждые из часов показывают разное время.

Кроме магазинов Улясутай обладает несколькими закусочными (специально для кули), двумя маленькими кумирнями, из которых одна была уничтожена в 1921 году, и несколькими шерстомойками.

Монгольский квартал, так называемый кашан, занимает небольшое пространство, очень плотно заставленное юртами. Байшин (так монголы называют глиняные или каменные дома) здесь нет вообще. Кашан населяют, главным образом, монголки, занимающиеся проституцией, не считающейся в Монголии чем-то позорным. Живут они обычно очень хорошо, потому что главными гостями здесь являются китайцы, которые приезжают в Монголию без жён. Очень часто жительница Кашарни, собрав себе приданое, хорошо выходит замуж, часто становится многолетней спутницей какого-либо китайского купца и поселяется в его доме. Общее число жителей этого квартала не превышает 400 человек.

О гигиене, очистке улиц и т. п. европейских выдумках Улясутай не имел понятия, здесь все отбросы выбрасывали на улицу, и очень часто можно было увидеть монголов обоего пола, выполняющих свои физиологические потребности прямо на улице, сидя на корточках, причём сопровождающие его или её, спокойно разговаривая с данной особой, ожидали конца «процедуры».

Поэтому принудительная очистка и полив улиц, сжигание отходов, вводимые Казанцевым, вызывали сначала огромное удивление и сильный протест.

Сущим бедствием города были бездомные псы, бродящие в большом количестве и жадно набрасывающиеся на каждый отброс.

В диком, мрачном распадке, отдалённом от Улясутая на три километра, находилось монгольское кладбище, куда вывозили трупы умерших из города. В скальных расщелинах, окружающих кладбище, ютились сотни полудиких собак, исполняющих роль могильщиков. Проезжать вечером в окрестностях этого места было в самом деле небезопасным, потому что голодные звери бросались на коней, рассказывали также о съедении или нескольких человек, неосторожно держащих путь в город мимо ущелья.