Черные крылья Ктулху — 2

Другой Николас Ройл ^{Перевод Д. Кальницкой}

Каждое утро начиналось одинаково: жена Грэма принималась ворочаться, потом выбиралась из кровати, и в это время просыпался он сам. Сара шла в ванную. Пока она занималась там водными процедурами, Грэм принимал сидячее положение, разворачивал корпус и спускал ноги с кровати — прямиком в китайские домашние туфли. Затем вставал, медленно и с усилием (от недели к неделе усилие требовалось все большее), подходил к двери, снимал с крючка халат, надевал. Взбирался по лестнице на третий этаж (легко или с трудом — это все больше зависело от того, во сколько он лег накануне), чистил зубы, справлял нужду и спускался обратно. Под дверью в ванную обычно виднелась полоска света — значит жена еще не вышла. Грэм отправлялся на первый этаж, выключал сигнализацию, шел в кухню, заваривал две чашки чая и относил их наверх. К тому моменту жена уже выбиралась из ванной, и он вручал ей одну чашку. Сара брала ее со словами благодарности и принималась за свой туалет.

И вот одним прекрасным утром, пока жена еще была в ванной, Грэм сложил на своей половине кровати две подушки — свою и Сарину, — прибавил еще пару диванных, закрыл все это одеялом и на цыпочках прокрался на третий этаж. Время он рассчитал неправильно — вернулся вниз как раз тогда, когда Сара выходила из ванной, — и потому незаметно проскользнул в спальню и убрал подушки.

На следующее утро снова сложил их, накрыл одеялом и отправился на третий этаж, ступая осторожно, чтобы не скрипели ступеньки. Когда Грэм спустился, Сара как раз закончила мыться. Он слышал, как она разговаривает в спальне. Грэм заглянул в щелочку. Жена сидела на краю кровати и вытирала волосы полотенцем. На мгновение она смолкла, будто бы ожидая ответа от укрытых одеялом подушек.

Грэм тихонько отошел от двери и спустился на первый этаж. Быстро отключил сигнализацию и плотно закрыл дверь кухни, чтобы жена не слышала чайник. Он стоял, глядя в окно, и ждал, когда вода закипит. За окном была мокрая лужайка, голые деревья, серое небо — те же самые, что и вчера, и позавчера. Чайник выключился со щелчком.

Грэм на цыпочках взобрался по лестнице и остановился перед дверью спальни, прислушиваясь к доносившимся оттуда голосам. Казалось, что разговаривает не только Сара.

На лестничной площадке стоял книжный шкаф, и Грэм поставил на него чашки с чаем и приник к щелке. Сары не было видно: наверное, отошла вправо, стоит сейчас, опершись на комод, где лежат ее украшения и косметика, и смотрит на себя в зеркало. На той стороне кровати, где обычно спал Грэм, одеяло было откинуто, и там белело нечто, напоминающее поставленную ребром подушку. Нечто чуть подалось вперед, а потом начало разворачиваться, и горло у Грэма перехватило.

Он отступил от двери. В мозг от глаз поступила информация о том, чего никак не могло быть: сверху на подушке была прицеплена маска — черно-белый набросок лица.

Грэм снова приник к щели. Из спальни доносился голос Сары:

— Ну, кое-кому из нас нужно ехать на работу.

Он слышал, как по-деловому позвякивают подвески на ее браслете.

Нечто, сидевшее на его стороне кровати, поднялось и, оборотившись лицом к двери, потянулось своими недоруками. Ростом и формой это нечто более-менее напоминало человека. Оно развернулось, и Грэм услышал голос — не Сарин голос:

— Хорошего тебе дня, дорогая.

Именно так обычно говорил сам Грэм, но ему показалось, что слова прозвучали фальшиво. В маске чернела щель наподобие рта, и эта маска менялась прямо на глазах, все больше и больше напоминая человеческое лицо. Но неужели Сара не видит, что перед ней не он, не Грэм, и даже вообще не человек? Двигалось нечто очень неестественно, и пропорции тела были слегка нарушены. Но только слегка. И с каждой секундой неправильностей становилось все меньше, движения делались все натуральнее. Глаза уже не так походили на пуговицы. Нечто обошло кровать, и Грэм с неохотой вынужден был признать, что оно похоже на него, как отражение в зеркале. Нечто скрылось из вида, звякнул Сарин браслет. Грэм представил себе, как они обнимаются, услышал звук поцелуя. Потом зашуршало платье — это Сара направилась к двери. Грэм на цыпочках, стараясь не шуметь, взбежал по лестнице на третий этаж.

В просвет между балясинами он видел, как жена и тот, другой мужчина вместе вышли из спальни. На мужчине была одежда Грэма.

— Пока! — прокричала Сара уже с первого этажа.

— Пока, — тихо пробормотал Грэм, и в то же самое время Другой тоже сказал: «Пока», только громче — так, чтобы услышала Сара, которая как раз открыла входную дверь.

Грэм так и остался сидеть на корточках возле перил на третьем этаже.

Не происходило ничего особенного. Другой мужчина спустился на первый этаж, и Грэму уже не было его слышно. Тогда он прокрался на второй этаж и проскользнул в спальню. Быстро оделся, двигаясь уже гораздо увереннее; спустился — не крадучись, но и не обычным шагом. Остановился на нижней ступеньке, прислушался. Другой возился на кухне. Грэм слышал, как сыплются в миску кукурузные хлопья, как Другой ставит коробку обратно в буфет, достает молоко из холодильника и ложку из ящика. Со скрипом царапнули по деревянному полу ножки стула — Другой отодвинул его и уселся за стол. Грэм прислушался: как он будет жевать? Вспомнил, как однажды сестра пожаловалась, что он слишком громко хрустит хлопьями за завтраком. Грэм тогда обиделся, но с тех пор приучил себя следить за манерами. Насколько он слышал, Другой жевал аккуратно, не размыкая губ. Время от времени звякала о край миски ложка. Наконец раздался последний «дзиньк» и еле слышный прихлебывающий звук. Снова скрипнули ножки стула. Когда Другой поставил миску в посудомойку и направился к двери, Грэм метнулся через коридор в гостиную. Затаил дыхание, но ничего не случилось. Заскрипели ступеньки. Когда Грэм убедился, что Другой, судя по звукам, дошел до третьего этажа или хотя бы миновал второй, он вернулся в коридор и зашел в кухню. Открыл посудомойку. На верхнем уровне лежала грязная миска Другого, на нижнем — ложка. Грэм всегда так их и клал. Он закрыл машину, взял коробку с хлопьями, но, стоя посреди кухни с коробкой в руках, вдруг понял, что есть не хочет. Всем нужно есть, но у него пропал аппетит, так что Грэм поставил хлопья на место.

Стоя на первой ступеньке лестницы, он глянул наверх. Потолок в коридоре скрипел — было слышно, как Другой идет наверху в ванную. Вдруг послышались шаги снаружи — на улице. Звякнула крышка на щели для писем, и на пол в коридоре опустился конверт. Тремя быстрыми широкими шагами Грэм пересек коридор, подобрал письмо (на нем значилось его имя) и засунул его в задний карман, а потом вернулся к лестнице. Тихо и торопливо взбираясь наверх, он по звукам из ванной комнаты догадался, что Другой справляет нужду. Грэм добрался до второго этажа, ступил на площадку и заглянул в ванную. Другой оставил дверь приоткрытой. Грэм тоже так делал, но только если был дома один. Мужчина стоял перед унитазом и мочился, глядя в окно, выходящее на задний садик и фасады за ним. Струя уменьшилась, моча закапала, ненадолго иссякла, потекла снова, закончилась совсем. На мгновение ноги Другого слегка согнулись в коленях. Грэм отступил на лестницу, ведущую вверх. Ему удалось не попасться на глаза Другому, когда тот вымыл руки и повернулся.

Грэм рискнул выглянуть из-за стойки перил. На ковре в центре лестничной площадки что-то белело. Он ощупал свой задний карман — письма там не было. Другой как раз вышел из ванной. На глазах у Грэма он ступил на площадку, остановился, глядя на ковер, потом нагнулся и подобрал письмо. Прочитал адрес на конверте, перевернул его, открыл, достал письмо — лист бумаги, сложенный втрое, — развернул, прочел, снова сложил, убрал в конверт и направился в спальню. Грэм слышал, как он ходит там, открывает и закрывает ящики комода. Через пару минут тот, другой вышел из спальни и спустился на первый этаж. Грэм слышал, как закрылась сначала дверь гостиной, потом кухни, а потом Другой включил сигнализацию и вышел из дома, заперев на два оборота входную дверь.

Выждав минуту, Грэм спустился. Сигнализация начала тихо попискивать, но он ввел код, и она замолкла. В кухне ключей Грэма на обычном месте не оказалось, но он нашел запасные и закрыл за собой дверь кухни. Снял куртку с вешалки, ввел код сигнализации, подошел ко входной двери. Повернул ключ в замке, открыл дверь и шагнул в свежее весеннее утро.

На остановке никого не было. Грэм сидел там и ждал свой автобус. Потом в автобусе смотрел в окно. Сначала мимо медленно проплывал студенческий квартал, потом замелькали многочисленные рестораны азиатской кухни. Когда автобус почти подъехал к центру, Грэм встал и нажал на кнопку остановки. Водитель затормозил, Грэм поблагодарил его и вышел. Чуть-чуть пройдя пешком, вошел в здание, в котором работал. Пересек атриум и взобрался по витой лестнице. На третьем этаже заглянул в комнату с ксероксом, проверил свой ящик для корреспонденции (там ничего не оказалось) и направился по коридору в свой кабинет.

Взявшись за ручку, Грэм посмотрел внутрь через дверное стекло. За его рабочим столом сидел Другой и вскрывал какой-то конверт, сунув палец под клапан. Он повернулся, взглянул на дверь, и Грэм отпрянул. Прижался спиной к стене (колени слегка подгибались) и сполз вниз, но тут услышал, как дверь кабинета открывается, вскочил и зашагал прочь по коридору. Грэм не оглянулся, чтобы узнать, открыл ли дверь Другой или кто-нибудь из его коллег, сидевших в том же кабинете. Толчком распахнув двустворчатые двери в конце коридора и оказавшись на лестнице, он бегом припустил вниз.

Добравшись до первого этажа, Грэм пересек атриум и вышел через вращающуюся дверь. На улице он остановился, чтобы отдышаться, но вокруг толпились курильщики, и он двинулся дальше.

Путь домой пролегал мимо Сариной работы. Грэм подошел ко входу, и двери перед ним автоматически открылись, но он отпрянул и пару минут расхаживал взад-вперед по мостовой. Достал из кармана мобильник, посмотрел на экран, нашел в адресной книге номер Сары. Палец завис над кнопкой вызова, но Грэм сбросил номер и убрал телефон в карман.

Он дошел до дома, остановился, посмотрел наверх. Сверился с часами, выждал мгновение и пошел дальше — мимо магазинов, через жилой микрорайон, мимо регби-клуба, мимо садиков, — пока наконец не добрался до реки. Дождя не было уже несколько дней, и вода опустилась низко. Грэм шел по дорожке, извивающейся вдоль русла. Судя по часам, пора было обедать, но он не хотел есть, хотя утром не завтракал.

Ближе к вечеру Грэм вернулся домой. Зашел, отключил сигнализацию, поднялся наверх и уселся ждать в гостевой спальне, откуда хорошо просматривалась улица. Из дома поблизости вышла соседка и положила мусорный мешок в зеленый контейнер для пищевых отходов. Потом подобрала валявшийся на дорожке фантик, бросила его в обычный мусорный бак, вернулась в дом и закрыла дверь.

На дороге показался Другой. Приблизился. Грэм медленно отступил от окна в центр комнаты. Внизу открылась входная дверь. Грэм замер, звук собственного дыхания внезапно показался ему чересчур громким. Он забыл включить сигнализацию перед тем, как подняться по лестнице. Грэм стоял неподвижно и прислушивался. Другой зашел в кухню, а потом прошелся по комнатам на первом этаже.

Грэм сел, опираясь спиной о стену. Снова открылась входная дверь, и он встал.

— При-и-ивет, — пропела Сара, и ее каблуки застучали по деревянному полу в коридоре.

Грэм услышал, как тот мужчина ответил. Видимо, сейчас предложит заварить ей чашку чая. Стараясь двигаться бесшумно, Грэм спустился на площадку второго этажа и уселся на верхней ступеньке. Лестница заворачивала под углом в сто восемьдесят градусов, поэтому снизу его не было видно. Он слышал: они рассказывают друг другу, как прошел день. Как-то механически, безучастно, монотонно. Потом слышал, как готовят еду, разливают вино, пересказывают новости.

Когда Сара начала подниматься наверх, Грэм сбежал на третий этаж. Наблюдал из-за стойки, как жена зашла в ванную. Слушал, как она справляет нужду. Сара вышла и на мгновение замерла на площадке. Выглядела она усталой. Может, пыталась вспомнить, зачем пошла наверх — только в туалет или еще за чем-то. Лицо у нее было напряженное, но потом черты разгладились, и жена направилась к лестнице. Грэм выждал несколько секунд, встал и шагнул было следом, но затем остановился, глядя на то место, где только что стояла Сара. Поднял руки, провел ладонями по выбритой голове. А потом развернулся и взобрался по лестнице на третий этаж. Там зашел в гостевую спальню и калачиком свернулся на кровати.

Грэм проснулся и оглядел непривычную обстановку. Ночью он забрался под одеяло, но раздеваться не стал. Одежда чуть помялась, но не пропиталась потом. Снизу доносился шум: кто-то мылся в ванной, кто-то ходил по первому этажу. Грэм лежал на спине и слушал.

Вот кто-то вышел из спальни, прошел на площадку, начал взбираться по лестнице. Быстро, стараясь не шуметь, Грэм вылез из кровати и встал перед дверью. Глаза его были широко распахнуты, он весь подобрался. Шаги приближались. Легкие — судя по звуку, Сара, но он не был до конца уверен. Оглядел комнату: в спальне нигде не спрячешься. Шаги стихли, кто-то остановился прямо за дверью. Грэм затаил дыхание.

Дверь медленно открылась.

На пороге стояла Сара.

С первого этажа донесся голос того, другого мужчины:

— Хорошего тебе дня, дорогая.

Грэм посмотрел на Сару.

Послышались шаги — кто-то спустился на первый этаж, звякнул браслет, снизу раздался голос — точь-в-точь Сарин:

— Пока.

— Пока, — прокричал в ответ Другой.

Грэм шагнул навстречу Саре и заглянул ей в глаза. Увидел там свое отражение. Но в остальном эти глаза были пусты.