Чёрный ирис

Глава восьмая

Снаружи храм выглядел совсем маленьким для подобных сооружений. С одной стороны вход, с другой выход, и будто бы их разделяла всего одна небольшая комната. На деле она оказалась довольно просторной. Хотя, может, такой эффект создавался из-за скудного освещения одного единственного факела стоящего на постаменте посередине. Но и этого хватило, чтобы оглядеться.

Здесь не наблюдалось никаких присущих другим храмам лепных украшений и росписи, лишь напротив входа во всю стену красовалась громадная каменная голова льва. Причем, выполненная с такой искусностью, словно зверь был готов вот-вот ожить. Его распахнутая пасть с внушительными зубами служила вроде как выходом из комнаты.

– И это все? – опешила я, с недоумением оглядывая скудный интерьер. – Нужно просто зайти сюда и выйти? А где же обещанные 'будет очень сложно' и 'вам не выжить'?

– Сомневаюсь, что все так легко, – задумчиво отозвался Зехир. Подошел к каменной пасти, и та тут же с оглушительным треском захлопнулась, чудом не оттяпав ему руку.

Я готова была к чему угодно, но только не к тому, что последовало.

Каменные глаза льва засветились темно-бордовым. Причем, это был не обычный свет, каменная голова и вправду на нас смотрела! Тихонько взвыв от ужаса, я бочком-бочком и спряталась за спину Зехира. А тот лишь выдал с искренним интересом:

– Хм, забавно.

Как будто каждый день да по несколько раз сталкивался со зрячими статуями.

– Прррочь! – лев еще и заговорил. Оглушительно громко да с такой агрессией, словно готов был вот-вот кинуться на нас и растерзать. Я вообще бы не удивилась, если бы у каменной головы вдруг появилось продолжение в виде туловища. Даже закралась мысль, что храм Второго Рождения и есть это самое туловище. И вот-вот гигантский каменный лев, то есть храм, поднимется на лапы и убежит куда-нибудь в пустыню. Предварительно, конечно, нас проглотив.

– Смерррть! – прорычал он. – Смерррть ждет тех, кого не оберегает любовь! Прррочь!

– Мы не уйдем, – спокойно ответил Зехир. – Пропусти нас.

Я ждала, что лев захохочет или рявкнет еще что-нибудь столь же гостеприимное. Но он лишь распахнул пасть, вновь открывая проход. Горящие жутким огнем глаза не спешили гаснуть, неотрывно следя за нами.

– Пойдем, – Зехир обернулся ко мне.

– Куда? – пролепетала я. – Туда? Прямо в его пасть? Ты это сейчас серьезно?

– Ты передумала становиться человеком?

– Не передумала. Но я хочу быть живым человеком, а не съеденным каменным львом!

– Сария, такое бывает только в сказках, – Зехир не сдержал улыбки.

– Вообще-то говорящие каменные львы тоже родом оттуда же, – парировала я. – Мне-то умирать в любом случае. Хоть от зубов этого храмового стража, хоть от сожжения заживо. Но тебе-то зачем рисковать, Зехир? Неужели вернуть святилище семье для тебя дороже собственной жизни?

– Не дороже. Эта цель и есть моя жизнь. Отказаться от нее равнозначно умереть. И я не собираюсь сдаваться при первом же препятствии. Сария, мне, как и тебе, терять нечего.

Я вздохнула.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Но стоило сделать лишь шаг к каменной голове, как меня будто бы оглушило осознание.

– Подожди! – замерла я, прислушиваясь к накатившей вдруг уверенности. – Это смерть, Зехир... Это и вправду смерть...

Сняв перчатку, я протянула руку вперед, едва не касаясь ближайшего клыка. Клеймо предсказательницы засветилось, я едва слышно выдохнула:

– Влюбленные...

И тут же перед глазами замелькала одна и та же картина. Пусть пары были разными, но все происходило одинаково. Держась за руки, они проходили сквозь пасть каменного льва и исчезали в царящей там темноте.

Тряхнув головой, отгоняя видение, я убито прошептала:

– Ничего не выйдет.

– Почему? – Зехир нахмурился.

– Они все держатся за руки... Видимо, чтобы пройти, нужно именно прикосновение...

Он молча протянул мне руку. В ужасе замотав головой, я даже отступила на шаг.

– Просто доверься мне, Сария. Я выдержу.

Меньше всего я хотела обрекать его на боль, но в темно-синих глазах Зехира читалась настолько непоколебимая решимость, что я просто не смогла спорить. Сняла перчатки и бросила их на каменный пол. Хотелось верить, что больше никогда в жизни они мне не понадобятся. Если, конечно, жизнь моя вот-вот не прервется.

Зехир взял меня за руку. Вмиг побледнев, он лишь сжал зубы, но больше ничем не выдал терзающей его боли. Глаза каменного льва в тот же миг погасли, храмовый страж снова выглядел лишь бездушным творением из камня. Не медля больше ни мгновения, мы поспешили пройти сквозь распахнутую пасть. Но вопреки моим надеждам увидеть по ту сторону спящую Ардаллу, нас ждало совсем другое.

Проход исчез. Просто растворился во тьме за стеной, оставляя нас отрезанными от внешнего мира. А вокруг насколько хватало глаз простерлось темное озеро. Узкая кромка берега опоясывала его и терялась во мгле. Пусть я не видела, но отчетливо чувствовала, что там, во мраке, ничего нет. Просто не существует. Стоит сделать хоть шаг прочь и все, ты станешь лишь частью пустоты.

Отражение звезд на ровной глади воды создавало подобие света. Казалось, само озеро светится. Приглушенно так, подобно старому серебру. Вот только на черном небе не было ни одного светила. И от этого становилось жутко. Словно бы отражение принадлежало совсем другой реальности.

Хотелось пролепетать 'Где мы?', потом обреченно выдать 'Это смерть, да?', но я лишь молча смотрела на гладь воды. Зехир тоже молчал. Он по-прежнему крепко держал меня за руку. Мысли о том, насколько ему больно, вдруг отступили на задний план. Я только сейчас осознала, что это ведь впервые кто-то прикасается во мне. Не мимолетно и случайно, не через ткань перчатки, а так, что можно почувствовать пусть чужое, но такое надежное и убаюкивающее тепло. И если рукопожатие просто друга столь приятно, то каким же тогда волшебным должно быть прикосновение любимого...

– Знаешь, я по-разному представлял себе посмертие, – задумчиво произнес Зехир, – но уж точно не так.

Он не выглядел ни разочарованным, ни испуганным, лишь слегка удивленным.

– Говорят, что умерев, человек возвращается к Матери Природе, – неуверенно пробормотала я и, наконец, спохватившись, забрала свою руку. – Как ты?

Чувствовала себя бесконечно виноватой. Ведь я могла отказаться от этого обряда. Ну и пусть бы меня ждала куда более страшная смерть, но Зехир бы остался жив, и уж тем более ему бы не пришлось терпеть жуткую боль.

Он скользнул задумчивым взглядом по своей ладони. Я только сейчас заметила ожог. Будто бы тонким раскаленным прутом кто-то нарисовал на его коже цветок ириса.

– Твое клеймо оказалось заразным, – Зехир усмехнулся. – Хотя, знаешь, на мой взгляд, ирисы прекрасны.

– Может, и прекрасны, но только не в таком виде, – я присела на край берега, обняв колени.

Блуждающий по озерной глади взгляд будто бы сам пытался соединить хаотичные звезды в подобие созвездий. Но кроме все того же злополучного цветка ириса все равно ничего иного не получалось. Поддавшись порыву откровения, я тихо произнесла:

– Когда мой дар только появился, я думала, что с ума сойду. Я везде видела смерть. Знаешь, каково это видеть чужую смерть? Каждого-каждого встречного? Все люди превратились для меня в черные, незаметно для себя умирающие тени, и постоянно в кошмарах я видела, как гибнут другие предсказательницы, сгорая заживо... Меня и раньше не жаловали, а теперь так вообще стали презирать. Черная предсказательница... Никто мне в те дни не помог справиться с этим ужасом. И вот тогда я поняла, в чем главная беда предсказателей – ты один. Ты всегда один. Наедине со своим даром. Или проклятием, если вернее. И нет от этого спасения.

Зехир слушал, не перебивая. Пусть я не смотрела сейчас на него, но отчего-то знала, что он хмурится. Будто сердится на что-то. Быть может, на меня. Кому понравится выслушивать чужие жалобы. Я встала на ноги и поспешила закончить:

– Постепенно я научилась контролировать свои видения. Люди стали просто людьми, яркие кошмары сменились пустотой безликих сновидений. Но при желании я всегда могу увидеть смерть. И сейчас, – мой голос дрогнул, – она здесь.

И я разревелась. Просто не выдержала. Казалась самой себе мерзким, жестоким чудовищем, которое ради собственных целей, привело к гибели хорошего человека.

– Сария, – Зехир взял в ладони в мое лицо, – прошу, прекрати.

Он был сейчас настолько близко, что мы едва не соприкасались губами. Я так растерялась, что даже замерла.

– Хватит уже во всем подряд себя винить, – прошептал он, видимо, догадавшись о причине моей истерики. – Я понимаю, ты привыкла так жить, но все это уже в прошлом. Пообещай мне, вот прямо сейчас пообещай, если мы каким-то чудом все же выберемся отсюда, ты больше не будешь саму себя терзать надуманными провинностями.

– Но я...я...

– Ты ни в чем не виновата, – Зехир не отводил пристального взгляда. – Тем более передо мной. Я сам выбрал свой путь. И... – он вдруг осекся. С изумлением отвел руки и снова коснулся моего лица. И тут же рассмеялся.

– Что? – не понимая, что происходит, я даже рыдать перестала.

– Я больше не чувствую боли, Сария! – Зехир вдруг схватил меня на руки и закружил. – Ты хоть понимаешь, что это значит?! Ты теперь человек! Ты больше не предсказательница! – и со смехом добавил: – Ну или мы оба и вправду мертвы.

Едва он поставил меня на ноги, я с робкой надеждой взглянула на тыльную сторону своих ладоней. Клеймо подрагивало, то исчезая, то появляясь, словно еще окончательно не решив мою судьбу.

– Но если мы все-таки живы, то что дальше? – растерянно произнесла я, пытаясь унять хаос мыслей.

– Давай подумаем, как бы вели себя на нашем месте влюбленные. Вот представь, что ты меня любишь, как бы ты сейчас поступила?

Я вяло улыбнулась.

– Ревела бы навзрыд из-за того, что обрекла тебя на смерть.

– Это мы уже пробовали, – Зехир улыбнулся, – и, по-моему, не помогло.

– А если бы ты... – я запнулась, уж чересчур абсурдным мне казалось такое предположение, – меня любил, что бы ты сделал?

Он посерьезнел. Задумался.

– Я бы непременно нашел способ вытащить нас отсюда. Как бы ни воспевалась жизнь души после смерти, люби я тебя, я бы хотел с тобой вполне земного счастья.

– Ну да, тебе ведь необходимо вернуть Колыбель Нарайяна своей семье.

Зехир выглядел не на шутку озадаченным. Словно я вдруг открыла ему нечто столь очевидное, что теперь он искренне недоумевал, как не понял этого раньше и самостоятельно. Не дожидаясь его ответа, я произнесла:

– Я вот считала, что мое счастье в избавлении от клейма, – бросила унылый взгляд на свои ладони. – Но что-то я не ощущаю себя сейчас счастливее, чем раньше.

– Видимо, мы с тобой просто неправильно выбрали пути, – Зехир невесело усмехнулся. – Знаешь, мне с раннего детства твердили, что я обязан вернуть семье святилище. Каждый день. И в этом я видел смысл своей жизни... Но теперь, когда цель так близка... – он со вздохом покачал головой.

– Для тебя тоже счастье не в этом, – закончила я.

Зехир тепло улыбнулся.

– И умирать ни в коем случае нельзя. Уж очень мне теперь хочется узнать, в чем же заключается именно мое счастье.

Я с деланным видом задумалась и, едва сдерживая хихиканье, похлопала его по плечу:

– Наверное, в торговле драгоценностями.

Он засмеялся.

– Забавно, но здесь с тобой я явно счастливее, чем был когда-либо.

Я не успела ответить. Отражавшиеся в озере звезды, вдруг взмыли над черной гладью воды яркими сполохами и ринулись к нам. И отступать было некуда – позади под покровом мрака таилась лишь пустота. Зехир крепко меня обнял, я уткнулась ему в плечо и зажмурилась. Единственное, чего я боялась, что нас вот-вот разлучат. Мало ли, как в мире посмертия все устроено. Быть может, души должны бродить здесь поодиночке. И уж точно не смеяться и общаться друг с другом. Вот только я ощущала себя вполне реальной. И дышала, и чувствовала тепло Зехира. Словно я по-прежнему пребывала в царстве живых.

Налетевшие огоньки облепили как в кокон. Сияющий настолько нестерпимо, что даже сквозь закрытые глаза слепило. Неведомой силой нас с Зехиром оторвало от земли, устремляя куда-то ввысь. И чем сильнее тянуло в разные стороны, пытаясь разлучить, тем крепче мы держались друг за друга. Я уже не пыталась понять, что происходит. Нарастающий гул заглушал даже собственные мысли. Казалось, что каждая частичка мироздания что-то шепчет. Так быстро и неразличимо, что все слова сливались в одно монотонное, великое и даже жуткое в своей непознаваемости. Нечто такое, что смертным нельзя было слышать. Трепет самого сердца мира.

Я вдруг почувствовала, что должна увидеть эту неведомую силу. Пусть это бы даже грозило мне слепотой. И я резко открыла глаза.

– Как?.. – пролепетала я одними губами, оглядываясь.

Позади в небольшой комнате отчетливо виднелась каменная голова льва с закрытой пастью. А впереди сквозь дверной проем над крышами Ардаллы по небу растекались краски рассвета. Словно бы не было того озера, звезд-сполохов и биения сердца мира...

Я перевела ошарашенный взгляд на все еще обнимающего меня Зехира.

– Ничего не было? Мне все привиделось? Мы...

Он приложил палец к моим губам.

– Все получилось, Сария, – прошептал он ласково.

Все еще не понимая, я снова взглянула на виднеющийся клочок светлеющего неба. Восток. Нарайян восходил на востоке. А в храм мы вошли с западной стороны.

Видимо, мое неверие было уж очень красноречивым. Зехир взял мою руку и поднес ладонь к лицу. Едва уловимо коснулся губами тыльной стороны. Клейма в виде цветка ириса не было.