Чёрный Рыцарь

Глава 11

Кимберли

11 лет

— Вон там? — Ксан указывает на тропинку между деревьями.

— Да, — говорю я без улыбки, хотя мне этого хочется. Сильно. — Иди и приведи ее.

— Луна! — зовет он нашу кошку, исчезая за деревьями. — Выходи!

Его голос медленно затихает, и я фыркаю, бросая в рот зеленые M&M's. Я оставлю все остальные цвета для Ксана.

Луны там нет. Она дома, спит у камина — у его, не у моего. Мама скорее убила бы меня, чем позволила бы завести какое-нибудь домашнее животное.

Но дядя Льюис разрешил Ксану завести Луну, и после этого она стала нашей кошкой.

Она не пропала, но я сказала Ксану, чтобы он пошёл ее искать, потому что он был подлецом. Поскольку он ненавидит холод, я вывела его на улицу, когда вот-вот пойдет снег.

Я сижу на камне у входа в лес и хватаю палку, затем вожу ее по земле, ожидая.

Ранее я сказала Ксандеру, как сильно я ненавижу быть маминой дочерью и что она мешает мне есть мою любимую еду.

— Не обращай на нее внимания, ты прекрасна, — сказал он, наблюдая за спящим Кирианом.

— Да? — спросила я, уставившись на него широко раскрытыми глазами.

Его щеки покраснели, прежде чем он кивнул.

— Ты самая красивая девочка, которую я знаю.

— Даже красивее, чем Сильвер?

— Красивее, чем кто-либо.

Он взял палец Кира, а мой младший брат сжал его в кулачок.

Это не могло быть правдой; он лгал мне. Все говорят, что Сильвер кукла Барби с ее золотистыми светлыми волосами и бледно-голубыми глазами. Она всегда элегантна и величественна, в то время как я просто... я.

Полненькая и неизящная. И у меня есть некоторые недостатки, которые никуда не денутся.

— Ты лжешь. — я дуюсь.

— Зачем мне лгать тебе, Грин?

Мое лицо вспыхнуло, и я закрутила прядь волос.

— Ты не думаешь, что я толстая?

— Нет. — его небесно-океанские глаза встречаются с моими. — Ты просто любишь поесть, а мне нравится, когда ты ешь.

Я ударяю его по плечу своим.

— Ты можешь пойти со мной в продуктовый магазин?

— Позже. Я встречаюсь с Эйденом и Коулом на футбольном матче.

— Но вы встречались на прошлой неделе.

— Мы встречаемся каждую неделю, Грин.

— Но почему? Кто составит мне компанию?

— У тебя есть Кир.

— Он ребенок, и не думаю, что он понимает, когда я говорю.

— Мне нужно идти.

— Ты не можешь.

— Конечно, я могу. — он выдернул руку из кулака Кириана. — Ты не имеешь права указывать мне, что делать, Грин.

Я нахмурилась. В последнее время он говорил все эти вещи, от которых мне захотелось ударить его.

С того дня, как миссис Найт ушла и больше не вернулась, мы с Ксаном стали лучшими друзьями.

Мы все делали вместе и делили всю нашу жизнь друг с другом.

Потом он решил, что Эйден и Коул важнее меня.

— Ты можешь встретиться с Сильвер, — сказал он, пристально наблюдая за мной. — С кем я вижусь, это не твое дело.

Он вытолкал меня из комнаты Кириана, чтобы мы его не разбудили.

Выйдя на улицу, он скрестил руки на груди.

— Из-за чего ты так злишься?

— Ты не знаешь? — я обхватила себя руками.

— Нет.

Глупый дурак.

Я хотела провести с ним время, но он предпочёл играть со своими глупыми друзьями. В таком случае он мог бы пойти к ним и оставить меня в покое.

Я ворвалась в свою комнату и захлопнула дверь. Легла на кровать, кипя от злости, и набросилась на пакет чипсов, который спрятала под одеялом после того, как мама пришла проверить комнату.

Мгновение спустя раздался стук в дверь.

— Открой, Грин.

Его голос был ровным, даже умоляющим, и это почти заставило меня захотеть впустить его.

Я, конечно же, этого не сделала.

Не раньше, чем он поймет, что сделал не так.

— Ты ведешь себя, как ребенок, — сказал он.

— Тогда отстань от меня.

— Я не хочу, чтобы ты злилась.

Тогда не ходи к своим глупым друзьям.

Всякий раз, когда я была одна, мой дом казался таким пустым, как в фильме ужасов, который я смотрела с Сильвер в прошлый раз. Призраки вышли и попытались высосать жизнь из любого человека, находящегося там.

Ксан единственный, кто держал этих призраков подальше, когда папы не было рядом. Я не хотела оставаться наедине с мамой. Она всегда смотрела на меня так, словно жалела, что родила меня.

Быть с ней было худшим, самым настоящим кошмаром, который у меня когда-либо был.

— Я выбрал для тебя зеленые M&M.

У меня потекли слюнки, но я не ответила.

— Я оставлю пачку перед дверью. Вернусь позже, Грин. Мы вместе посмотрим фильм, хорошо?

Не уходи.

Слова сорвались с кончика языка, но я прикусила полный рот чипсов, чтобы они не вырвались.

Вскочив, я наблюдала за ним из окна, как он направлялся к дому Эйдена дальше по улице.

Он действительно ушел.

Ксан вернулся через некоторое время и спросил, простила ли я его. Я сказала «да», если он найдет Луну для меня.

Что подводит нас к настоящему моменту.

Прогулка на улице по холоду его наказание за то, что он оставил меня ранее. Как только он проведет там несколько минут, я его прощу.

Сильвер сказала, что она ходила сюда со своим отцом и что было так холодно, что она ощущала холод и даже призраков.

Я ухмыляюсь.

Призраки это хорошо.

Ксан будет напуган и...

О, нет.

Призраки.

С тех пор как Ксан исчез с Эйденом и Коулом три года назад, он не любит, когда его оставляют одного в неизвестных местах.

Я слышала, как дядя Льюис тогда разговаривал с папой, и сказал, что их похитили злые люди. Ксану потребовалось два дня, чтобы пройти по незнакомому лесу, прежде чем он смог вернуться домой.

Он пробрался в наш дом через служебный вход, проник в мою комнату и спал со мной в течение месяца после этого.

Хотя он не любил много говорить о том времени с другими, он сказал мне, как сильно ему было страшно оставаться там одному.

Что он звал на помощь свою маму, хотя знал, что она больше не придет за ним.

Тогда я плакала за него. Я просто обняла его и заплакала.

Его боль — моя боль.

Я переживаю это хуже, чем он, потому что, пока он просто рассказывал эту историю, я ощущала каждый холодок на его коже и каждую слезу, которую он пролил, когда звал свою мать в неизвестном темном месте.

Я могла бы также пинать и кричать в своей голове на людей, которые привели его в это место.

Вот как сильно я с ним связана.

Почему я решила, что это хорошая идея привести его на холод и подвергнуть его ситуации, подобной той, что произошла ранее?

Вскочив на ноги, я иду по тропинке, по которой он ушёл. Ветки хрустят подо мной, и я вздрагиваю, будто кто-то схватил меня за плечо.

— Ксан, — зову я, держась тропинки.

Чем больше я захожу по лесу, тем холоднее становится, как и говорила Сильвер. Или, может, мне это кажется.

— Ксан, выходи! Луна дома.

Мой голос срывается, и я сглатываю.

От него нет ни следа, как бы глубоко я ни уходила.

— Ксан!!

Слезы заливают щеки, а грудь сжимается так сильно, что боюсь, как бы она не лопнула.

— Мне так жаль! Я больше не буду этого делать. Пожалуйста!

Сейчас я бегу, мои ноги двигаются сами по себе, преодолевая тропинку, которую знаю, и даже выбегаю на дорогу, по которой никогда раньше не ходила.

Его след простыл.

Я останавливаюсь посреди леса, слезы текут по щекам и скатываются в рот. Мои нетвердые ноги едва несут меня, когда я смотрю на свое окружение, пустое и безлюдное, и без него.

— Ксааан!

Что я наделала?

После, кажется, получаса бесплодных поисков я возвращаюсь домой. Не знаю, как мне это удается, но я справляюсь.

Дядя Льюис паркуется у своей подъездной дорожки, как только я добираюсь до нашей улицы. Мама ушла на встречу со своим агентом, так что ей потребуется много времени, чтобы вернуться.

Не то чтобы ее это волнует.

— Дядя! Дядя! — я подбегаю к нему, и он встречает меня на полпути, нахмурив брови. — Ксан там, и он не вернулся. Он... он...

Я дышу так тяжело, что пропускаю слова и не могу составить связное предложение.

Дядя Льюис обнимает меня за плечи своими успокаивающими руками и наблюдает за мной со спокойным, мягким выражением лица.

— Сделай глубокий вдох, Ким, и говори медленно. Давай попробуем, вдох, выдох. Вдох... Выдох.

Я следую его инструкциям, вдыхая и выдыхая так медленно, как только могу.

Когда я могу говорить, я выпаливаю:

— Ксан исчез в лесу, дядя. Я не могу его найти.

— Как исчез?

— Он искал Луну, — всхлипываю я. — Но она уже дома.

— Хорошо, уверен, что он не ушел далеко. Дыши, Ким.

Я отчаянно киваю.

— Пожалуйста, найди его.

Я буду делать его домашнюю работу в течение года. Я отдам ему все свои M&M и даже приберусь в его комнате.

Как только он вернется, я сделаю для него все, что угодно.

— Ангел?

У меня перехватывает дыхание от папиного голоса. Он переходит улицу, когда его водитель закрывает дверь.

Если папа уже дома, значит, уже поздно.

Дядя Льюис выпрямляется, когда папа подходит к нам. Мой папа высокий, со светлыми волосами песочного цвета и насыщенными карими глазами, и он похож на модели из журналов Сильвер. Он одет в свой идеальный костюм, который Мариан тратит много времени на совершенствование.

— Папочка! — я обнимаю его за талию, пачкая его костюм своими слезами. — Пожалуйста, найди Ксана.

— Что случилось с Ксаном? — он переводит взгляд с меня на дядю Льюиса.

Они обмениваются взглядом, которого я не понимаю, когда я повторяю тарабарщину, сказанную ранее.

— Это моя вина, — плачу я. — Мне так жаль.

— Не говори так, Ангел. — папа гладит меня по волосам за ухом и целует в лоб. — Давай найдем его, и уверен, что он простит тебя.

— Да, — вторит дядя Льюис с улыбкой.

Мы втроем возвращаемся в лес и вместе ищем. Мы идем туда, где были мы с Ксаном, и пытаемся понять, в каком направлении он мог уйти.

Всю дорогу я плачу, когда папа и дядя Льюис говорят мне, что все в порядке и что мы его найдем.

Мы его не находим.

Поздний вечер сменяется сумерками, и довольно скоро начинает опускаться ночь.

Я не перестаю плакать. Каждый раз, когда слезы начинают высыхать, я думаю о том, в каком страхе, должно быть, пребывает Ксандер, и тогда на меня накатывает новая волна.

Что я наделала? Что я наделала?

— Я отведу Ким домой, — говорит папа дяде Льюису.

— Что? Нет! — я кричу. — Я не уйду, пока не найду Ксана.

— Может, он ушёл к себе домой.

— Ахмед позвонил бы дяде Льюису, если бы знал, — настаиваю я.

Папа прижимает меня к себе и обращается к дяде Льюису:

— Позвони в полицию. Это может быть другой случай, как прошлый.

— Сомневаюсь в этом. Тогда мишенью был не он, а Эйден, — вздыхает дядя Льюис, его взгляд блуждает по мне. — Но да, отведи Ким домой. Становится холодно.

Я борюсь с папой, когда он пытается увести меня.

— Нет, папочка. Я должна найти его.

— Ты не можешь, Ангел. — папина челюсть сжимается, и не знаю, почему это заставляет меня заплакать сильнее.

Я вырываюсь из его хватки, прежде чем он снова может поймать меня.

— Ким! — зовет он, и его шаги раздаются позади меня.

Понятия не имею, куда бегу, но не останавливаюсь.

Я спотыкаюсь и скатываюсь с небольшого холма. Мое колено горит и щиплет, но я встаю и продолжаю бежать.

— Ксааан! — я кричу во всю глотку.

Я плачу, бегу и задыхаюсь.

Это почти как в тот раз, когда бабушка ушла от меня, и я знала, что больше никогда ее не увижу.

Только теперь все еще хуже, потому что я причина его исчезновения.

Я причина того, что он потерялся где-то в неизвестности, пока ему холодно и одиноко.

— Ксан!

Что-то врезается мне в лодыжку, но я продолжаю бежать и звать его по имени.

Вот что он чувствовал, когда его мама села в ту машину и уехала? Когда она ни разу не оглянулась, уезжая от него?

Рыдание вырывается из моего горла, когда я стою в лесу, моя грудь вздымается так сильно, как будто сердцебиение остановится в любую секунду.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь остановиться и позволить папе поймать меня и увести домой, я замечаю фигуру у обрыва.

Джинсовая куртка и золотистые волосы, высокая фигура и худощавое телосложение.

Это он.

Сначала мне кажется, что он смотрит вниз со скалы. Но вместо этого он смотрит на меня, засунув руку в карман, и выражение его лица пустое, даже затравленное.

Его голубые глаза самые пустые, какие я видела с того дня, как он потерял маму. Он холодный и такой пустой, что это пугает.

— Ксан!

Я бросаюсь к нему, дважды спотыкаясь, но удается не упасть на задницу.

Я обнимаю его за шею и так крепко, что кажется, я могу его задушить.

— Мне так жаль, Ксан. Я не хотела этого делать. Прости меня.

Он кладет руку мне на грудь и отталкивает. Это так сердито и сильно, что я отшатываюсь вместе с движением.

Я это заслужила. Я втянула его в это.

Я также заслуживаю смертоносного взгляда, которым он меня одаривает. Может, мне придется делать его домашнюю работу в течение двух лет?

— Держись от меня подальше.

Его голос хриплый, самый резкий, какой я когда-либо слышала от него.

Ладно, я буду делать домашнее задание в течение трех лет.

— Мне так жаль, Ксандер.

— Не произноси больше моего имени. — он пристально смотрит на меня. — Никогда больше не разговаривай со мной.

— Ксан... — мой голос срывается, и я медленно подхожу к нему. Мое сердце бьется в груди, и я шмыгаю носом, осторожно протягивая руку и хватаясь за подол его куртки. — Не заставляй меня. Мне очень жаль, хорошо? Я сделаю все, что угодно, пока ты меня не простишь.

— Не прикасайся ко мне. Ты отвратительна.

Он толкает меня так сильно, что я падаю попой на твердую землю.

Это не больно.

Или больно, но ничто по сравнению с болью от его слов.

Или что я чувствую, когда он отворачивается и уходит, не взглянув на меня, не протянув мне руку.

Он бросил меня.

И никогда не оглядывался назад.

В тот день я в последний раз называла Ксандера своим другом.

Неделю спустя Луну сбила машина, и она умерла.

Семь лет спустя их потеря все еще бьется у меня под кожей, громко, сильно и невыносимо.