Чёрный Рыцарь

Глава 33

Кимберли

Еще одна неделя проходит как в тумане.

Время странное. В один момент оно долгое и мучительное, а в следующее быстрое, что невозможно насладиться им.

Когда мой психотерапевт спрашивает, почему мне кажется, что сейчас все происходит так быстро, я, даже не колеблясь отвечаю.

Потому, что со мной самые важные люди, и меня пугает, что я недостаточно наслаждаюсь своим временем с ними.

Хотя мы с мамой до сих пор не обращаемся друг к другу всякий раз, когда случайно встречаемся в доме, все остальное изменилось.

Папа так и не вернулся в Брюссель и взял длительный отпуск; он заполняет свои бумаги, прося о переводе в Лондон. Когда я сказала ему, что со мной все в порядке, он ответил, что нет, и я, возможно, обняла его до смерти.

Есть еще Эльза, которая слушала мои беспорядочные мысли и вещи, в которых я не хотела признаваться вслух, например, как я пряталась, потому что думала, что она оставит меня так же, как и все те, кого я считала друзьями.

Она сказала, что я застряла с ней на всю жизнь.

У меня также есть моя маленькая таблетка счастья — Кириан. Он писал для меня стихи. Вот один из них:

Я не часто это говорю.

Потому что я взрослый человек.

Люблю тебя.

Сейчас.

Завтра.

Вечно.

Он также брал меня за руку и заставлял есть вместе с ним — маленькими кусочками вместо больших, чтобы я не ушла в туалет.

Льюис тоже навещал меня, и мы пересекались в доме Найтов. Он не касался наших биологических отношений, но сказал, что будет рядом, если он мне понадобится.

Но превыше всех остальных есть этот человек, который сейчас обнимает меня сзади, когда я прижимаюсь к нему между ног. Тот, кто целует мое тело сверху донизу и говорит, что я самая изысканная вещь, которую он когда-либо видел.

Я начинаю ему верить, потому что даже, если слова могут лгать, но не выражение его глаз. То, как его тело реагирует на меня, то, как он обнимает меня, определенно нет лжи.

Он просто тот человек, с которым, как ты знаешь, ты можешь закрыть глаза, и когда проснешься, он будет рядом.

Мы посещали те места, в которых играли в детстве. Мы посетили каждый парк и каждый магазин и дурачились с шарфами, фисташковым мороженым и M&M's. Возможно, я уже заела бы в них свой вес.

Быть с Ксандером все равно что наконец-то найти недостающую часть себя и медленно пришить ее на место.

Хотя я все еще пытаюсь заставить его бросить пить и драться. Ссоры стали редкими с тех пор, как я заставляю его «быть занятым» — его слова, а не мои. Но он все равно подмешивает алкоголь в свой сок и кофе. Он все еще просыпается посреди ночи, чтобы выпить на балконе.

Каждый раз, когда он возвращается и обнимает меня сзади, я прикусываю язык, чтобы не начать ссору.

Я не могу потерять его теперь, когда я его нашла, а алкоголь медленно, но верно забирает его у меня.

— Просто, чтобы ты знала, я бы предпочел, чтобы ты была подо мной прямо сейчас. — его дыхание танцует на раковине моего уха, когда он говорит. — Или надо мной. Я не придирчив, пока я внутри тебя.

Мое лицо горит, и я осторожно толкаю его локтем.

— Прекрати.

— Или мы можем уйти.

— Нет, мы согласились на это.

— Мы всегда можем передумать.

Я качаю головой. Я упоминала, что он всегда пытается получить то, что хочет, любым способом, который считает нужным?

Мы договорились посмотреть игру со всеми остальными в доме Эйдена. Мы как бы прервали эту привычку после того, как он сошелся с Эльзой по той же причине, по которой Ксандер теперь хочет уйти. Эйден так собственнически относится к Эльзе и ее времени, что ему не нравятся люди, когда они вместе.

Эльза сказала, что он одобрил эту ночь только потому, что заставит ее сделать что-то позже в качестве оплаты за это.

Даже сейчас он держит ее на коленях, а его рука обнимает ее за талию. Он не смотрит игру. Вместо этого он продолжает шептать ей на ухо вещи, которые иногда заставляют ее сильно краснеть. Но большую часть времени она мастерски сохраняет безразличное выражение лица.

В отличие от меня.

Ронан, Нокс, Тил и Коул тоже здесь. И я все еще не могу смотреть последнему в глаза, не ощущая волнения. Не могу смириться с тем фактом, что он слышал нас с Ксандером в тот раз в школе.

Ронан и Нокс стоят и дерутся, как закоренелые фанаты — за разные команды. Ронан — и все остальные здесь — болеют за Арсенал, а Нокс предпочитает Челси.

Нокс, похоже, не боится численного превосходства, поскольку угрожает покончить с жизнью Ронана.

— Ты пойдешь ко дну, Астор. — Нокс делает движение, перерезая себе горло.

— Перестань вести себя, как настоящий гот и признай, что мы сильнее тебя.

Тил, на которую направлен удар, даже не отрывается от своего телефона. На ее сегодняшней футболке написано: Нет. Не Сегодня.

Она сидит рядом с Коулом, который подпирает голову рукой и наблюдает за игрой с нейтральным выражением лица.

Время от времени он говорит Тил что-то, на что она отвечает простым кивком.

Тил не интересуется футболом или школьной иерархией, поэтому она не может быть здесь, потому что ей нравится компания всадников. Во всяком случае, я думаю, что она втайне не любит их всех — за исключением Коула, потому что иногда она разговаривает с ним и не смотрит на него таким взглядом «почему ты со мной заговорил».

Должно быть, она увязалась за нами из-за Эльзы и Нокса. Хотя она этого не показывает, она немного привязана к ним.

— Просто признай это. — Нокс тычет Ронана в плечо. — Мы сильнее тебя.

— Кто-то должен забрать твои таблетки от бреда, потому что, насколько я знаю, мы побеждаем.

— Мы перевернем игру.

— А мы забьем еще один гол и выиграем.

— Это определенно говорит твоя травка, Астор.

— Mais non — Нет. Это твои таблетки от бреда. — взгляд Ронана встречается с моим. — Разве не так, Кимми?

Ксандер пренебрежительно указывает на него пальцем.

— Заканчивай свою игру и не обращайся к ней до конца своей жизни.

Я улыбаюсь про себя. Кто-то ревнует. Понятия не имею, почему у меня от этого так кружится голова.

— Ты уверена, что не передумаешь и не выйдешь за меня замуж? — Ронан считает на пальцах. — У меня титул, я богат, красив и мне плевать на войны. Я как Швейцария этого мира.

Тил усмехается и говорит насмешливым тоном:

— Должно быть, поэтому тебя называют Смертью.

Губы Коула приподнимаются в ухмылке.

— Что это было, ma belle — красавица? — Ронан невесело усмехается.

— Она зовет тебя Смертью. — Коул все еще опирается на свою руку, переводя взгляд с Тил на Ронана. — Может, тебе стоит это доказать.

— Да, докажи это, — впервые за сегодняшний вечер говорит Эйден, наконец-то отрывая голову от уха Эльзы.

— Мы можем придумать способы. — Коул предлагает.

— Или мы можем их сделать. — Эйден поднимает бровь.

— У меня может быть предложение.

— Или два.

— Мы можем начать прямо сейчас.

— Да, давайте сделаем эту ночь немного веселее. — ухмылка на лице Эйдена сияет чистым садизмом.

Коул, однако, остается невозмутимым. Даже не тронутым.

Самое поразительное, что во время этого разговора Эйден и Коул ни разу не посмотрели друг на друга и не обменялись взглядами. Они замышляли погром без какого-либо предварительного плана.

Поговорим о командной игре. Или, может, между этими двумя есть нечто большее.

— Я согласен. — голос Ксана доносится из-за моей спины с озорством.

— Что ты делаешь? — шепчу я.

— Заставляю Ронана заплатить, бросив его перед этими двумя. — он целует меня в мочку уха. — Смотри и учись, Грин.

Ронан показывает Ксандеру средний палец, который копирует его с огромной ухмылкой, будто он ждал этого всю свою жизнь.

— Быть Смертью это круто. — Нокс обнимает Ронана за плечо, мгновенно забывая об их разногласиях на уровне команды. — Все боятся тебя на поле.

— Спасибо тебе, Ван Дорен! — Ронан сжимает его в объятиях. — Я повышаю тебя до моего самого близкого друга и увольняю всех этих ублюдков.

— Я никогда не соглашался на это, — говорит Коул.

— Хочешь сказать, что был моим другом? — Эйден почесывает подбородок. — Я этого не помню.

Коул щелкает пальцами, будто вспоминает что-то важное.

— Но мы помним, что ты сделал на прошлой неделе, когда...

— Не заставляй меня умирать от твоих рук, капитан. — Ронан улыбается, но его обычная игривость и теплота исчезли.

— Хорошо. — Коул вздыхает. — Тогда давайте сыграем в игру.

— Я люблю игры, — поощряет Эйден.

— Я тоже, — вмешивается Ксандер, но его палец продолжает ласкать мою кожу под одеждой в чувственном ритме.

— Bah, merde — Дерьмо. — Ронан плюхается на диван напротив всех остальных и по диагонали от нас. — В какую игру?

— В что-нибудь простое, например... — Коул переводит взгляд на Тил, которая по-прежнему сосредоточена на своем телефоне. — В правду или действие.

— Давайте сделаем это более интересным, и оставим только действия, — предлагает Эйден.

Эльза закатывает глаза.

— Почему я не удивлена, что именно ты этого хочешь?

— Потому что я собираюсь победить и заставить тебя сделать это, милая.

— В твоих мечтах, Эйден.

— Мы на это посмотрим. — он смотрит на нее слишком долго.

Как будто он забывает, что все остальные здесь, так же, как и я, когда сосредотачиваюсь на тепле Ксана за моей спиной и его пальце, вырывающем крошечные всплески удовольствия внутри меня.

— Итак, на чем мы остановились? — Эйден обращается ко всем остальным. — Верно, действия. Давайте сделаем это.

— Тил любит действия. — Нокс потирает руки.

— Она любит, да? — Ронан искренне улыбается впервые с тех пор, как на него начали нападать.

— Ох. — глаза Коула загораются. — Это сюрприз.

Ложь. Он знал это с самого начала и теперь притворяется, что не планировал этого с Эйденом.

И Ксан помог.

— Да. Действия ее любимые. — Нокс падает рядом с ней. — Не так ли, Ти?

— Заткнись, Нокс, — шипит она на него, не отрывая взгляда от своего устройства.

— Почему? Чем больше, тем веселее, сестренка.

— Не интересно. — Тил рискует бросить взгляд на Эльзу, но Эйден уже вернулся к шепоту ей на ухо, так что с таким же успехом ее здесь могло и не быть.

— Давай же. Конечно, ты можешь попробовать? — спрашивает Коул убедительным, мягким тоном, который, я уверена, напоминает тон дьявола, заманивающий людей в грех.

— Боишься проиграть, ma belle — красавица? — Ронан подмигивает.

— Никогда.

Она слишком долго встречается с ним взглядом, затем вновь сосредотачивается на телефоне.

— Оставьте ее, — говорю я.

Я не буду просто сидеть, когда они загонят ее в угол.

Тил секунду смотрит на меня, молча выражая свою благодарность, и я киваю ей.

— Держись подальше от этого, Грин, — шепчет Ксандер мне на ухо, вызывая мурашки на моей коже.

Я свирепо гляжу на него.

— Нет, я не стану... — мои слова застревают у меня в горле, когда его другая рука змеится у меня между ног.

Даже несмотря на то, что я в джинсах, все, что ему нужно сделать, это коснуться моего бугорка, и я издам стон.

Дерьмо.

— Сейчас, — бормочет Ксан. — Как насчет того, чтобы побыть наедине?

— Ты несправедлив. — я сжимаю бедра вместе, чтобы никто не увидел.

Это только увеличивает давление и ускоряет дыхание.

— Знаешь, что несправедливо, Грин? — он говорит мне на ухо, заставляя дрожать. — Хотеть тебя и не быть в состоянии ничего с этим поделать. Я закончил с этой фазой. — он притягивает меня еще сильнее к себе, и выпуклость его члена упирается в поясницу.

Я прикусываю уголок губы, чтобы не застонать вслух. Не думаю, что смогу сдерживать свою реакцию.

Все остальные заняты Ронаном, и я их не слышу, но любой может посмотреть в нашу сторону и заметить руку Ксана у меня между ног.

Как Коул.

Я умру от стыда, если он снова поймает нас.

— Хорошо. — я резко встаю, прерывая разговор.

Нокс и Ронан вопросительно смотрят на меня, но Эйден и Коул обмениваются хитрыми взглядами.

Пожалуйста, не говорите мне, что это написано у меня на лице.

— Мы уходим. — Ксандер обнимает меня за поясницу, на его лице победоносная улыбка. — Ким хочет пораньше лечь спать.

— Уложи ее поудобнее, — говорит Коул.

Губы Эйдена подергиваются в ухмылке.

— В конце концов, ты только что выиграл свое дело в суде по правам человека.

— Пошел ты, Кинг. — Ксандер бросает ему.

— Подожди. — Эльза встает с колен Эйдена, хотя он не хочет ее отпускать. Она подходит ко мне через несколько шагов. — Я думала, что мы проведем время вместе сегодня. Думала мы посмотрим с тобой К-драмы?

— Это первый раз, когда ты не назвала их мыльными операми. — я ухмыляюсь.

— Знаешь, как говорят, это требует практики. — она делает паузу. — Ну что? Мы устроим девичник?

— Я голосую против, — говорит Эйден.

— Я тоже. — Ксандер прижимает меня к себе. — Позже.

Мы с Эльзой обмениваемся извиняющимся взглядом, прежде чем Ксандер практически уводит меня за собой из дома Эйдена.

Как только мы выходим на улицу, он снимает свою куртку и набрасывает ее мне на плечи, удовлетворенно кивая, когда она поглощает меня.

— Теперь тебе не будет холодно. — я ударяю его по плечу. — Ой. Для чего это было, Грин?

— Что все это значит? Это должна была быть ночь с друзьями.

— Друзей переоценивают.

— Теперь ты ведешь себя цинично.

Он обнимает меня за талию и прижимается своим лбом к моему.

— Я просто хочу побыть с тобой, Грин. Только не с ними. Я ненавижу все, что отвлекает меня от тебя.

Черт.

Как я могу злиться после того, как он говорит такие вещи? Кроме того, это был всего лишь предлог. Огромная часть меня тоже хочет провести с ним время наедине.

Он ухмыляется.

— Ты только что простила меня, не так ли?

— Не будь таким самодовольным.

— Только, если я смогу наполнить тебя. — он касается своим носом моего. — Я же говорил, что меня нетрудно удовлетворить.

— Ты такой настойчивый и раздражающий по этому поводу.

— Раздражающий, да. Почему это новость? Ты всегда называла меня раздражающим, когда мы были детьми. Но, — он поднимает палец, — Ты всегда возвращалась ко мне.

— Да.

— Потому что ты не можешь устоять передо мной.

— Перестань быть таким высокомерным, или я тебя ударю.

— Давай, Грин. Высокомерие это своего рода мой имидж.

— Даже со мной?

— Особенно с тобой. Что, если ты бросишь меня после того, как я сброшу образ?

— Этого не произойдет. Кроме того, ты всегда был высокомерным, гордой задницей.

И, вероятно, именно поэтому он отказывается от помощи Льюиса по поводу зависимости. Он не хочет казаться слабым перед кем-то, кто, по его мнению, разрушил его жизнь много лет назад.

— Гордой задницей, говоришь?

— Самым худшим, — шучу я.

— Ты видела моих друзей? Уверен, что набрал низкий балл по шкале мудаков по сравнению с ними.

— Ро опережает.

— Ронан. Его зовут Ронан. И поверь мне, он не тот, кем кажется. Ему нравится думать, что он Швейцария, когда на самом деле он империалистическая держава.

— Серьезно?

— В конце концов, он Смерть.

— А ты Война.

— Легко начать и трудно закончить. — он ухмыляется. — Запомни это, Грин. На самом деле, сделай так, чтобы это невозможно было закончить.

По какой-то причине мое сердце колотится так громко, что я на секунду перестаю дышать, смиряясь с его словами.

Невозможно было закончить.

Он не хочет, чтобы это заканчивалось.

— Тебе было нелегко начать, Ксан.

— Да. Ты всегда фантазировала обо мне, не забыла?

— И ты обо мне.

— Виновен по всем пунктам обвинения.

— Подожди, что Эйден имел в виду, говоря, что ты выиграл дело в суде по правам человека?

Он поджимает губы, но продолжает молчать.

— Что это?

— Ничего.

— Скажи.

— Нет.

Я тыкаю его в бок.

— Ксандер Эдвард Найт, с каких это пор ты что-то от меня скрываешь?

Его губы шевелятся в хитрой ухмылке.

— Мне нравится, когда ты называешь меня полным именем. У тебя горячий голос.

— Ты не сменишь тему.

— Властительница. Хмм. А теперь я хочу выебать это из тебя.

— Ксан! Перестань уклоняться и скажи.

— Хорошо. Эйден ведет себя как обычный ублюдок.

— По какой причине?

— Он знал, что я девственник, и никогда не позволял мне смириться с этим.

Я разражаюсь смехом.

— Значит, он называл это делом о правах человека?

— Перестань смеяться. — он хмурится, притягивая меня ближе к себе.

— Извини, я не могу. Это так забавно. — я пытаюсь сдержаться, но все равно смеюсь.

— Давай посмотрим, будешь ли ты смеяться, когда я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не сможешь двигаться.

Мои бедра напрягаются от этого обещания, но я произношу.

— Вернулись к высокомерию, а?

— Я все еще тебе нравлюсь.

— Возможно.

Я притворяюсь, что смотрю в другое место.

Он сжимает мой подбородок большим и указательным пальцами, заставляя меня посмотреть в эти глаза, которые настолько глубоки, что иногда кажется, что я никогда не найду выхода из них.

— Скажи это, Грин.

В его тоне слышатся определенная резкость, словно он переведет все на другой уровень, если я не подчинюсь. Я вырываюсь из его хватки и бегу по улице к нашим домам, крича позади:

— Поймай меня, и я скажу тебе.

Может, я и не спортсменка, но я всегда неплохо бегала, я имею в виду достаточно прилично, чтобы убежать от него и добраться до дома, прежде чем он поймает меня.

Я задыхаюсь всего через несколько секунд. Слава Богу, расстояние невелико. Мои волосы прилипли к вискам, а одежда к спине.

Но я уже у своей входной двери. Я...

Сильные руки обхватывают меня сзади и отрывают от земли. Я визжу, когда его тепло и аромат мяты окутывают меня.

— Поймал, Грин. — он покусывает меня за ухо. — Ты действительно думала, что сможешь убежать от меня?

— Ай, — я пытаюсь высвободиться.

— Не будь злой неудачницей. Заплати.

— Хорошо. Отпусти меня.

Он делает это, но продолжает обнимать меня, как будто не верит, что я не попытаюсь снова убежать.

Пока я тяжело дышу, его грудь едва поднимается и опускается от усилия.

— Ты робот? — спрашиваю я.

— Нам нужно поработать над твоей выносливостью. — он треплет мои волосы. — Но сначала оплата.

Я хватаю его за футболку, встаю на цыпочки и целую. Просто чмокаю, прежде чем отстранюсь.

— Это закуска, верно? — он проводит указательным пальцем по губам, и я заворожена этим чувственным движением.

Определенно закуска, учитывая, что все, о чем я сейчас могу думать, это целовать его в губы до утра.

— Пойдем ко мне домой, — говорит он. — Отца какое-то время не будет.

Я складываю руки на груди.

— Сначала верни мне мою вещь.

— Твою вещь?

— Мой браслет. — я протягиваю руку. — Верни его.

Я думала, что потеряла его где-то в ту ночь, когда меня доставили в больницу, но он не нашёлся в моих личных вещах. Есть только один вариант, куда он делся.

Ксандер приподнимает бровь.

— А я-то думал, ты забыла.

Никогда. В конце концов, он был со мной в течение семи лет.

Он лезет в карман джинсов и достает браслет. Он чистый, не пропитан кровью, как в последний раз, когда я видела его.

Я так рада, что он чист. Кровь это не то, что я хочу видеть в течение некоторого времени.

Ксандер берет мое покрытое шрамами запястье в свои. Хотя мне сняли швы, они все еще уродливы с длинными отметинами. Он подносит его к лицу и прикасается губами. Мое сердце трепещет, и требуется усилие, чтобы дышать.

Я в ужасе каждый раз, когда он делает что-то подобное.

Затем он застегивает браслет на моем запястье.

— Никогда не снимай его.

Я киваю.

Он лезет в другой карман и достает пачку М&М, роется в ней и подносит зеленую к губам.

— Открой.

— Я могу сама. — я пытаюсь выхватить, но он поднимает высоко над моей головой. — Ой. Ты несправедлив.

— Мы можем стоять здесь всю ночь, или ты можешь открыть рот.

Я фыркаю, но позволяю своим губам раскрыться. В тот момент, когда он кладет M&M, я облизываю его пальцы, отчего его глаза темнеют. Глаза Ксандера сверкают каждый раз, когда я провожу языком по его коже.

— Ты убиваешь меня, Грин.

— Мммм. — я выхватываю у него пачку, достаю синий М&М и кладу ему в рот. — У меня тоже есть один.

Пока я касаюсь губами его пальцев, Ксандер заглатывает мои в свой горячий рот, облизывая их языком. Вспышка желания охватывает меня, и требуется силы, чтобы говорить полунормальным тоном.

— Ты никогда не говорил мне о своем любимом вкусе.

Он бормочет сквозь мои пальцы:

— Ты.

Боже..

Если он продолжит говорить подобные вещи, я наброшусь на него.

— Сейчас. — он показывает мне свои ямочки на щеках. — Насчет повторения.

Я собираюсь поцеловать его, когда чье-то присутствие вторгается в наше периферийное зрение. Я отшатываюсь, но не вырываюсь из объятий Ксандера.

У меня разинут рот.

Светлые волосы, элегантная осанка. Это почти как увидеть привидение.

Все тело Ксандера напрягается, когда она улыбается.

— Привет, Ксан.