Черный спектр

— Это точно, станет, — согласился с ней отец, — но не успеет. Тьма сожрет его раньше.

— Вот бы узнать, где находится центр окружности, чтобы рассчитать ее радиус, — не в тему произнес Максим. — Тогда бы мы могли найти больше таких точек Лагранжа, и сообщить людям об этом. Представьте себе, что творится сейчас на дорогах, где случились заторы? Паника.

— Максим, ты не успел еще обжиться здесь, а уже рвешься в бой. На твоем месте я бы подумал о том, как влиться в коллектив людей, которые нас примут. Какую пользу ты сможешь им принести, чтобы они готовы были отдать тебе часть припасов, чтобы ты не умер с голоду, — тоном наставника произнес Илья Витальевич.

— Я готов влиться. Ни от какой работы отказываться не буду, — Максим развел руками. — Только вот какие мысли мне не дают покоя. Если эта тьма сама не пропадет в ближайшие дни, то ситуация вокруг нас будет постоянно меняться. Мы не последние, кто наткнулся на этот тихий уголок, будут и другие, и их может быть столько, что колхоз их просто не прокормит. А люди будут идти на любой риск, чтобы жить в безопасности. Понимаете, о чем я? Такая точка Лагранжа будет интересна людям, у которых окажется оружие, которые разорят армейские склады, и просто придут и займут эту деревню, а нас в лучшем случае выгонят, а в худшем…

— Что ты предлагаешь? Вооружаться? — спросил Илья.

— Да, это все равно придется делать. А еще проявить смелость, найти другие точки Лагранжа и дать их ориентиры, только не давать наши. Пусть народ стекается в них, и сам там разбирается, как им уживаться.

— Ты вообще кем собирался стать по жизни? — спросил Илья, удивленный несвойственной для молодежи рассудительностью Максима.

— Вэб-дизайнером, — признался Максим.

— Нетипичный образ мысли для дизайнера.

— Это был неосознанный выбор. Просто поддался моде. Дизайнер из меня не очень. А теперь еще и интернет скоро отключится.

— Почему?

— А кто будет следить за работой дата-центров? Или электростанций? Скоро интернет потихоньку начнет вырубаться, — предположил Максим.

— А как же мы будем давать информацию о тех же точках Лагранжа? Азбукой Морзе? — Илья Витальевич задумался. — Я ведь понятия не имею, как работает радиостанция.

— Надо, пока мир еще не совсем рухнул и пока не все разворовали, успеть многое сделать. Я бы хотел побывать на собрании этих колхозников и поговорить насчет своих выводов.

— Влад сказал, их больше заботит причитающаяся доля урожая, — напомнила Маша, пассивно слушающая разговор мужчин.

— Я бы попытался убедить их в том, что это не самая главная проблема сейчас, — произнес Максим. — О, Влад чешет.

На дороге показался сторож, легким бегом поднимающийся в гору. Увидев знакомых, помахал рукой. Ему ответили таким же приветствием.

— Вот это я называю здоровым образом жизни, — завистливо произнес Илья. — Натуральные продукты и спорт — то, что надо для этого.

— У вас будет возможность жить так же, если нас примут, — пошутил над ним Максим.

Влад не добежал метров пять, остановился и, тяжело дыша, уперся руками в колени.

— Моя бабуля не против, если вы ей поможете по хозяйству, — произнес он, отдышавшись.

— Не вопрос, — с готовность согласился Илья Витальевич.

— Довезете? — спросил Влад.

— Садись.

Машины покатились под горку на холостом ходу. Дом бабы Али находился неподалеку, за оврагом, через который был перекинут деревянный настил, выглядящий шатко.

— Не бойтесь, здесь даже грузовики с зерном проезжают, — Влад предупредил опасения Ильи. — А трактора ездят напрямую, чуть дальше.

Мостик на самом деле даже не прогнулся под тяжестью микроавтобуса.

— Вон к тому дому, — указал Влад на старенький синий домик с окнами, отделанными резными окладами, крашеными белой краской.

У дома имелся небольшой палисадник, в котором росла раскидистая рябина и вишня. А под ними яркими пятнами промеж штакетника, тоже крашеного в синий цвет, пестрели какие-то цветы. Перед палисадником стояла некрашеная скамья, подле которой земля была укрыта слоем подсолнечной кожуры и яблочных огрызков. В них, старательно разгребая лапами, уже копалась рыжая курица.

На высокой калитке, ведущей непосредственно в огород, клацнул засов. Она отворилась, явив гостям бабушку Влада. Старушка невысокого роста, с бадиком в руках, подслеповато уставилась на гостей.

— Эти что ль? — cпросила она бесцеремонно.

— Да, бабуль. Хорошие люди, помогут тебе по хозяйству.

— Ну хорошо, — произнесла она вибрирующим голоском. — Проходите.

— Спасибо, Влад, — поблагодарил Максим парня рукопожатием.

— И вам спасибо, — он широко улыбнулся.

Максим решил, что Влад, подсуетившись, скачал со своей шеи нежелательную заботу.

— Девочка будет в доме спать, а вы, мужики, на летней кухне, — произнесла баба Аля, обернувшись по-старчески вполоборота всем корпусом, — бабы и кошки дома, собаки и мужики на улице.

Маша насмешливо посмотрела на отца и Максима и показала им средний палец.

— Надеюсь, и заботы по дому мужиков не касаются? — спросил Максим.

— Сами справимся, да, дочка? — бабка посмотрела Машу. — Готовить умеешь?

— Я? — неуверенно переспросила она. — Яичницу могу, чайник подогреть.

— Ладно, вижу, молодая еще, будешь картошку чистить, а то у меня руки трясутся.

— Хорошо, — согласилась Маша и наткнулась на выпученные от сдерживаемого смеха глаза Максима.

Баба Аля оказалась мировой старушкой. Несмотря на свой возраст и признаки легкой формы склероза, характер у нее был живой, интересующийся и неугомонный. Первым делом она покормила гостей, дала им немного отдохнуть, а потом потащила на двор, чтобы показать фронт работ. Ей надо было подправить подгнивший забор, заизолировать потрескавшуюся на сгибах проводку, идущую к скважине с насосом, порубить дрова для бани, заделать подкопы под оградой для кур, и еще много чего по мелочи.

— Да уж, а внучок-то у нее, я вижу, смышленый, — Илья потряс ветхий забор, который чуть не рухнул от его усилий. — С чего начнем?

— Да с забора и начнем, — решил Максим.

Маша осталась в доме. Ей тоже досталось немало. Она перемыла полы, посуду, отчистила кастрюли от черного налета. Сняла и перестирала шторы. Баба Аля тем временем готовила на летней кухне обед. Оттуда доносились неописуемые запахи.

Начало вечереть. Максим и Илья едва двигались. От напряженной работы, связанной с постоянной нагрузкой на спину, будь то колка дров или выкапывание ямок под столбы, мужчины перестали гнуться в пояснице, кряхтели и стонали. А желудок уже начинало подводить от голода. Словно почувствовав предел возможностей гостей, баба Аля появилась из дверей кухни.

— Бросайте работу, идемте ужинать! — позвала она гостей.

Маша, увидев изможденных отца и Максима, прыснула от смеха.

— Зато все своё, — поддела она их.

— Это всего лишь плата за безопасность, — оправдал свою усталость отец. — Лучше надорваться на работе, чем исчезнуть от страха.

— А вы тоже в эту брехню верите? — услышала баба Аля диалог отца с дочерью.

— А вы нет? — удивился ее вопросу Максим.

— Сказки какие-то. Ну как человек может исчезнуть просто так. Брехня, — она открыла дверь, ведущую из летней кухни в небольшую баньку. — Идите умойтесь, чумазые, как черти.

Максим и Илья умылись теплой водой из бака, стоящего над печкой, отапливающей баню.

— А вы что, телевизор не смотрите? — продолжил интересоваться Максим.

Бабуля в это время раскладывала по тарелкам мясное рагу из всех овощей, что росли у нее на огороде, и утятины.

— Да я уже давно не верю, что там показывают. Владик сказал, что на компьютере сейчас что хочешь нарисуют, не отличишь. Опять какая-то брехня, чтобы людей надурить.

Илья дал Максиму знак, чтобы тот не спорил с бабкой. Максим согласно кивнул головой. Баба Аля расставила тарелки с едой. Откинула полотенце, под которым скрывалась свежеиспеченная булка хлеба.

— Режьте хлеб, мужики, а я сейчас, чуть не забыла, склеротичка, — она быстро, насколько ей позволяла физическая форма, покинула летнюю кухню.

— Живая бабка, — произнес вслед ей Илья Витальевич.

— Да уж, живая, — согласился Максим.

Троица накинулась на еду. Рагу оказалось еще вкуснее на вкус, чем на запах. Через минуту вернулась баба Аля с запотевшей бутылкой без всяких этикеток.

— Обождите наедаться, мужики, вот хреновуху вначале для аппетита и от всех болезней, — она поставила бутылку на стол.

— Самогон? — подозрительно спросил Илья Витальевич.

— Конечно, мы же не алкаши, казенкой травиться. Не смотри, что мутный, это из-за хрена. Чистый был, как слеза. Я не сама гнала, отдала соседу старое варенье, он мне пять литров вернул.

Она вынула из старой тумбочки три граненых стопки.

— Машенька, тебе можно? — спросила она участливо.

— Немножко, — ответил за нее отец. — С профилактической целью.

Самогон совсем не имел запаха спиртного. Хрен перебивал всё. Зато оказавшись в животе, он произвел маленькую метаболическую революцию. Аппетит, и без того неплохой, стал просто зверским. Мужчин пробил пот. Опьянение легко коснулось сознания, расслабив его и забитые работой мышцы. Баба Аля подливала еще несколько раз. Илья Витальевич, считающий себя приверженцем здорового образа жизни, не отказывался.

— Я вроде и пьян, а вроде и нет. Странное ощущение, будто голова ясная, а тело не слушается, но приятно.

— И мне. Я хотел сегодня идти на собрание, поговорить с людьми, но чую, никуда я сегодня не пойду. Завтра поговорим, — произнес пьяненьким голосом Максим. — Ох! — он погладил себя по выступившему животу. — Спать.

Баба Аля, как и предупреждала, положила Машу в доме, а мужикам постелила в летней кухне на старой панцирной кровати. Это все равно было намного лучше, чем на полу в правлении или в машине под контролем тьмы. Только под утро начали докучать мухи, проснувшиеся раньше.

Мышцы болели. Три шага, отделяющие мужчин от бани, где они собирались умыться, были наполнены кряхтением и охами страданий.

— Давно я так не упирался, — Илья набрал в ковш теплой воды и сел на нижнюю ступеньку банного полка. — Отвык уже вручную работать.

— А я и не привыкал, — Максим сел наискосок, надавил на зубную щетку пасту и принялся чистить зубы, — шомничельные преимущештва деревенской жижни, — говорил он с полным ртом пены.

— И не говори, — согласился Илья. — Интересно, у бабки телевизор работает? Что там в мире поменялось?

— Да, надо бы глянуть, вдруг что умное скажут, — Максим прополоскал рот.

Мужчины наскоро умылись, Максим еще и помыл голову каким-то зеленым шампунем с едким запахом. Пришла Маша с полотенцем в руках.

— Ну, как вы тут переночевали? — спросила она.

— Нормально. Спали как убитые, — довольным голосом произнес отец.

— И чувствуем себя также, — поделился Максим. — Каждая мышца болит.

Маша засмеялась.

— Ничего, городские неженки, вам полезно поработать на свежем воздухе. Идите в дом, там баба Аля заварила травяной чай для вас, — сообщила Маша.

— Это хорошо. А телек работает?

— А я не спрашивала, — призналась Маша.

— Женщины, — отец покачал головой.

В доме старушки пахло лекарствами, нафталином, приятным ароматом трав и дымком от выпечки. Баба Аля шумела на кухне посудой.

— Это мы! — сообщил с порога Илья.

— Проходите, мужики, я оладий вам напекла.

Мужчины прошли на кухню. Она была просторной. В одном углу ее разместился старенький кухонный гарнитур и холодильник, напротив, по диагонали, стоял стол, накрытый скатертью с ярким рисунком, печь, а между ними старый японский кинескопный телевизор.

— Бабуль, а ваш телевизор исправен? — с надеждой спросил Илья.

— Да, вроде, сто лет не включала. Летом некогда смотреть, только зимой включаю. Воткни в розетку.

Максим стоял к телевизору ближе, воткнул розетку и нажал кнопку включения. Телевизор долго разогревался, издавая свистящие звуки. Тот канал, на котором он включился, показывал серую рябь. Следующий тоже.

— А сколько каналов у вас показывает? — спросил Максим.

— А я считала? Десять или двенадцать. Я-то смотрю только два, новости да кино про несчастных баб.

Максим разобрался в меню и полез в настройку, чтобы заново включить поиск каналов. Экран мельтешил помехами, но не цеплялся ни за один канал. Завершив их поиск, тюнер нашел еще и радиостанции, и о чудо, две из пяти найденных работали. На одной играла музыка, а на второй передавался текст, что-то вроде предупреждения о чрезвычайной ситуации.

— М-да, информативно, — разочарованно произнес Илья Витальевич.

— А кому это надо, сидеть в студии? Все спасаются, — решил Максим.

— Так, мужики, вот вам оладушки, сметана, мед, макайте и с чайком из чабреца. Выключите эту пакость, чтобы не отвлекала, — попросила она насчет заунывно бубнящего предупреждением телевизора.

Максим ткнул в кнопку выключения. Оладьи были великолепны, с легкой кислинкой, сочные. И сметана, и мёд им очень шли. А травяной чай прекрасно тонизировал, снимая мышечную боль. Из бани вернулась Маша. Ее волосы были скручены полотенцем в сложную «чалму», непонятно как держащуюся на голове.

— Садись скорее, дочка, а то твои мужики оставят тебя без завтрака. Вот это я понимаю — аппетит, сразу видно, что люди работящие, — баба Аля придвинула тарелку с оставшимися оладьями ближе к девушке.

— Максим, пап, а вы не видели машины, которые по улице проехали? — спросила Маша.

— Какие машины? — поинтересовался отец.

— Обычные. Только их было несколько штук. Я подумала, что отсюда вряд ли кто сейчас захочет выехать, значит, это приехали откуда-то.

— А я говорил, — многозначительно произнес Максим. — Как только прознают, что здесь тихое место, ринутся все, кому не лень. Идти надо к людям, прояснить им ситуацию.

— Раз надо, значит надо. Доедай и пошли, — Илья вытерся полотенчиком, который протянула ему бабуля. — Спасибо Вам, так вкусно я давно не завтракал.

— Вам спасибо, выручили меня. Владька мой только языком чесать может. Завтра приду, послезавтра, через месяц… Не дождешься, — пожаловалась баба Аля.

— Зато он у вас смышленый. Смотри, как быстро понял свою выгоду. И всем хорошо стало: и вам, и нам, и ему.

— Хитрожопый он, а не смышленый. Весь в деда-покойника, Царствие ему небесное, — бабка перекрестилась.

Максим допил чай и поднялся из-за стола.

— Мы пойдем, баб Аль, с народом поговорим, а если вам нужна будет помощь, то после обеда мы в Вашем распоряжении, — предупредил Максим.

— Не надо сегодня ничего делать. Отдыхайте, — бабка смутилась.

— Маш, ты с нами? — спросил отец.

— А это обязательно? — Маша скривила лицо, всем видом показывая, что ей это абсолютно не интересно.

— Нет.

— Я остаюсь. Посуду помою, — нашла уважительную причину Маша.

Ее присутствие там и не было необходимостью. Не факт, что вообще народ собирался что-то обсуждать. На обочине апокалипсиса, на которой им посчастливилось оказаться, происходящее в мире будто не касалось их напрямую, только опосредованно, через телевизор или интернет.

Максим и Илья вышли на улицу. Машин, стоящих у домов, прибавилось. Это могли быть и не просто случайные люди, как они, а родственники, с которыми удалось установить связь и сообщить об уникальности местоположения деревни. Жители деревни, суетящиеся во дворах, бросали на мужчин любопытные взгляды.

За околицей шумели трактора, гонящие культиваторы по пару. Очень легко было обмануться, что ничего не происходит. А возможно, оно могло так случиться, просто в деревне очень легко было остаться в неведении обо все происходящем.

— Извините, а вы местные? — спросил Максим у мужчины, вынимающего вещи из легковушки.

— В каком-то смысле, — ответил тот, — родом отсюда.

— Значит, вы приехали сюда недавно?

— Ночью приехали, а что? — мужчина подозрительно посмотрел на Максима и Илью.

— Тьма, случайно, не рассосалась?

Мужчина хмыкнул.

— Если бы. Мы тут недалеко живем, в соседней деревне. Ехали сюда эти двадцать километров больше часа. Я думал, кранты, не доедем. Руки до сих пор трясутся, — он показал ладони с растопыренными пальцами. Они на самом деле тряслись. — Чудо, что такое место оказалось рядом. Сколько народу уже сгинуло, просто жуть. Если не попадали под ее действие, то не советую пытаться, можете не справиться.

— Мы из города, — сообщил Илья. — Двое суток скитались, прежде чем случайно наткнулись на это место.

— Да? И как там, в городе? — удивился мужчина.

— Хреново там, — не вдаваясь в подробности, прокомментировал ситуацию Илья. — Трасса забита пустыми машинами. Все хотели сбежать, но не все смогли.

— Надо же, — мужчина вынул тяжелый баул из багажника и понес его во двор.

Максим и Илья, поняв, что собеседника не особо интересует разговор с ними, двинулись дальше. У правления стояло несколько машин, одна из них грузовая, с полным кузовом барахла, накиданного как попало и торчащего через борта. На кабине ее стоял толстый мужчина и пытался поймать сеть телефоном на вытянутой руке. Выцветшая майка задралась вверх, обнажив крепкое волосатое пузо.

— У кого-нибудь ловит? — спросил он вниз.

— Нет, вообще ни одного деления.

— Черт, да где же они застряли? — он топнул в сердцах по крыше. — Ребята, а вы не знаете, как позвонить? — спросил он у Ильи и Максима.

— Из правления, по проводной связи, — предложил Максим.

— Точно, — толстяк шустро скатился вниз и исчез за дверями правления.

Максим подошел к семье, шепотом разговаривающей возле своей машины.

— Извините, а вы сюда к родственникам приехали? — спросил он.

— Да нет, не к родственникам, — ответил отец семейства. — Мы к трассе хотели выехать, заблудились без навигатора, полночи поплутали в жутких кошмарах, а потом выехали к этой деревне — и все прекратилось. До утра постояли на краю, а потом вместе с другими проехали к правлению, — мужчина приблизился к Максиму. — Не знай врут, не знай нет, что здесь этой хрени не было совсем. Что скажете?

— Не врут, хотя мы тут сами меньше суток. Так же, как и вы, случайно наткнулись. Народ живет практически в неведении о том, что происходит в нескольких километрах от деревни.

— Зашибись, — обрадовался мужчина. — А то мы хотели ехать за тыщу верст. А бензин где брать? Ни одна заправка сейчас не работает. Пока колесили по полям, сожгли бак. Осталось две канистры, и трындец.

— А остальные? — Максим показал на сгрудившиеся рядом машины. — Они тоже не к родственникам приехали?

— За всех не скажу, но большинство просто проезжало мимо. Саша, водила с грузовика, ехал с женой, а дети следом, на своей машине, остановились у родника набрать воды, пообещали догнать потом, и как в воду канули. Он вот пытается дозвониться до них. А эти вон, на крутой тачке, походу, сматывались от кого-то, — мужчина указал на белый джип, пассажиры которого держались особняком. — На задней дверке есть дырки, как от пуль, и вид у этой компании был очень встревоженный. А еще мне показалось, что у них есть пистолет. Может и травмат, конечно, я не спрашивал.

— Пестрая компания, — Илья покачал головой. — То ли еще будет.

— Вы про что? — не совсем понял его мысль глава семьи.

— Я про то, что сюда приедут еще люди, и скоро деревня превратится в площадь Тяньаньмэнь, на которой яблоку негде будет упасть. Деревня такого количества народу не осилит.

— А может, больше никого не будет? Сколько их сейчас пропадает неизвестно куда. Глядишь, через неделю люди и закончатся. Останутся только те, кто здесь, — мужчина поискал в глазах Ильи и Максима поддержку, чувствуя неловкость за свой ненужный статус.

— Видно будет, — произнес Максим. — Это даже хорошо, что связи нет, а то родственники начнут звать родственников, те еще родственников, и так далее. А так только случайные будут заезжать. И те не сразу смогут понять, что это за место.

— Но ведь это неправильно, — изумился глава семейства. — Люди нуждаются в помощи. Вы же отправите их на смерть, и она будет на вашей совести.

— Это лирика всё, — ответил Максим. — Как сказал О’Генри, Боливар двоих не выдержит. Надо радоваться тому, что вы спаслись, и не просрать свое счастье даже таким благородным способом. Я вообще хочу предложить жителям деревни перерыть экскаватором дороги, ведущие к ней, и сделать объезд вокруг нее, чтобы все транзитники проносились мимо. По самой границе тьмы, чтобы они не поняли, что ее в деревне нет.

— Ты серьезно? — Илья Витальевич удивленно посмотрел на Максима, услышав от него подобные идеи впервые.

— А что такого? Я по дороге сюда это придумал, когда увидел экскаватор, — признался Максим.

— А техника на полях? Ее куда? Работу не бросишь, — поинтересовался Илья.

— Не знаю, я не подумал об этом. Возможно, проезжающие решат, что люди работают на свой страх и риск.

— Молва быстро разнесет информацию о подобных точках Лагранжа, так что все попытки изолировать деревню будут выглядеть подозрительно, — задумчиво произнес Илья.

— Я тоже так считаю, — поддержал его глава семейства. — Бесполезный труд. Народ будет злить, что вы не делитесь своим счастьем.

— Да, Максим, может получиться совсем не так, как ты думаешь, — отечески произнес Илья Витальевич.

— Тогда надо хотя бы вооружиться, чтобы не чувствовать себя беззащитными перед возможной угрозой, — Максиму хотелось действовать, чтобы загасить чувство тревоги, не покидающее душу.

— Это тоже непросто.

— Да вам все непросто, — рассердился парень. — Идемте в правление, попросим компьютер, чтобы полазить в инете.

Оказалось, что в казенном помещении народу уже и так было — не протолкнуться. Деревенские, в основном работники, оставшиеся без работы и средств производства, интересовались у специалистов — инженера, агронома, зоотехника — как им теперь быть. В отсутствии власти в лице пропавшего председателя акционерного общества разговор между специалистами и остальными не клеился. Механизаторы, водители, скотники и прочие желали, чтобы им дали хоть какую-нибудь работу, гарантируя при этом ее оплату. Вокруг компьютера, за которым сидела пожилая секретарша, сгрудились несколько человек, не позволяя больше никому приблизиться.

— … я предлагаю наставить вешек по границе этой беды, намотать на них красные тряпки, чтобы сдалека было видно, и спокойно работать, не пересекая границы.

Фраза, выхваченная Максимом из разговора, принадлежала местному агроному.

— А кто пойдет-то проверять эту границу? Дураков нет собой рисковать, — насмешливо ответил ему кто-то из рядовых акционеров.

— Если ты трус, то я пойду, — взвился агроном. — Сиди под титькой, пока мужики работают.

— Да ерунда это всё. Я вчера вечером опахивал «восьмерку», в овраг съехал — и капец, что там началось. А с утра спокойно ездил по этому оврагу, и ничего такого не было. Двигается эта хрень, поэтому вешки ставить бессмысленно.

— И сильно придвинулась?

— Я не знаю. Мне проверять не особо хотелось. Я плуг вверх, и на другую сторону поля. Когда эта дрянь от меня отстала, я и не заметил. Хотите, идите и сами проверяйте. Я больше испытывать такое не хочу.

— Вот и цена нашему коллективу, — подал голос инженер. — Никто ничего не хочет делать, но хотят, чтобы было. Мужики, все равно придется пахать, культивировать, сеять озимые, иначе мы сдохнем с голоду вместе со своей скотиной.

Максим решил, что народ совсем не понимает масштабов изменений, которые происходят в мире. Они собачились между собой, как на обычном собрании, выгадывая для себя приемлемые результаты. В какой-то момент ему захотелось прекратить этот балаган и он подал голос:

— Народ! — выкрикнул он. В помещении резко наступила тишина. — Вы что, в самом деле не понимаете, что происходит? О чем вы говорите? Ваш урожай — это самая незначительная проблема, которая вас ждет.

— А что нас ждет? — спросил агроном.

— Положение вашей деревни уникально. Тьма, которая поглотила мир, оставила в этом месте лазейку. Как думаете, те, кому не повезло оказаться в ней, допустят, чтобы вы единолично распоряжались ею?

— А как они про нас узнают? В нашу деревню и раньше-то редко кто заезжал, а уж сейчас тем более.

— А как же те люди перед правлением? — напомнил Максим. — А родственники, которым вы звонили? Они ведь тоже могли рассказать о вашей деревне. Будьте уверены, сюда обязательно припрутся вооруженные люди и просто займут это место. А вас либо попросят уйти, либо прикончат, что даже гуманнее.

— А ты кто такой вообще? — скептически поинтересовался инженер. — Чего-то я не помню тебя.

— Мы вчера приехали. Случайно. Бежали из города, боролись с тьмой двое суток, видели многое по дороге.

— И как же вы смогли это выдержать? Послушать других, так вообще кажется, что ее не победить.

— Так вот и смогли. И все смогут, у кого с нервами более-менее. Разговор сейчас не об этом…

— Слушай, а раз ты такой смелый, может, и скотину с летней дойки в деревню пригонишь? Стоит уже третий день не доенная, не кормленная. Пастух наш ушел и не вернулся, может, у тебя получится? — зоотехник, с выражением насмешки и удовольствия собой, посмотрел на Максима.

— Могу и пригнать, если только пойму, что вы адекватно воспринимаете ситуацию. Пока что откажу, ввиду отсутствия перспектив, — Максим с вызовом посмотрел на собравшихся.

Это не понравилось многим.

— Иди отсюда, пацан! Будешь нам ещё условия ставить, — на Максима угрожающе посмотрел крепкий мужчина в грязной робе. — Без тебя решим, что нам делать.

— Мне кажется, скоро придется ставить на повестку дня вопрос о том, кто имеет право на жизнь в нашей деревне, а кто нет, — эмоционально произнес агроном. — Только мы, исконные жители деревни, можем решать вопросы, касающиеся нас напрямую. Остальные пусть молча радуются, что им разрешили пожить. Не нравится что-то, гуд бай, Белые Зори не резиновые.

До Максима вдруг дошло, что его идеи — они только его, и засунуть их каким-то образом в голову других людей, не испытавших еще никаких последствий «страхапокалипсиса» невозможно. Илья тронул Максима за плечо, ненавязчиво дав понять, что больше не стоит испытывать местную публику на лояльность к своим идеям. Максим не хотел уходить, понимая, что, если не вдолбить в головы жителей деревни идеи о защите самих себя, то в скором времени жизнь в ней кардинально поменяется в худшую сторону. Илья Витальевич оказался настойчивым, и вытащил парня на свежий воздух.

— Ты слишком молод, и не понимаешь, какими косными становятся люди с возрастом. Ты их не проймешь, а врагов наживешь. Если что случится, сразу подумают на тебя, потому что выскочка. Потерпи, им надо время, чтобы осознать. Поживем пока, присмотримся, время-то еще есть.

— Ладно, согласен с вами, Илья Витальевич. Может, поможем им коров пригнать? — Максим посмотрел на отца Маши взглядом бесстрашного сорванца. — Жалко скотину.

— Не сегодня. Пусть сами хоть до чего-нибудь договорятся. Хорошими делами, как говорится, прославиться нельзя. Лучше бабке Але по огороду помочь, она хоть благодарна за это.

Навстречу им проехала машина явно недеревенского бюджета. Блистающий хромом внедорожник остановился возле Максима и Ильи. Опустилось тонированное стекло водителя. Из салона потянуло характерным запахом анаши.

— Мужики, вы местные? — спросил красноглазый бородатый водитель.

— Не совсем. Второй день тут, — ответил Илья.

— Ясно. Что, тоже прочухали, что здесь безопасно?

— Нет, мы случайно здесь оказались, — Илье не понравился криминальный вид водителя.

— Да гонишь ты, мужик. Смотри, какое хлебало счастливое. К родне приехал?

— Езжай, куда ехал, — огрызнулся Илья и пошел дальше.

Максим удивился неожиданной смелости Ильи Витальевича. Он казался ему слишком интеллигентным, чтобы позволить себе грубить незнакомым людям, да еще с такой неприятной внешностью. Внедорожник покатил дальше.

— Урод обкуренный, — произнес ему вслед Максим.

— Ты в этом уверен? — спросил Илья.

— В чем?

— В том, что он обкуренный?

— Конечно, из салона воняло анашой, и глазищи у него, как у вампира.

— Я не специалист по этой теме, доверюсь твоему опыту.

— Да не, я тоже не специалист, — поспешил признаться Максим. — Сам никогда.

— А что, если… — Илья интригующе замолчал.

— Что?

— Я подумал, а вдруг люди в измененном состоянии не поддаются на уловки тьмы? Ты же видел, что они приехали сюда специально, а какой им резон накуриваться, если они с разведкой?

— Ну да, может быть, наркотики и дают защиту от тьмы, — согласился Максим. — Но я бы не хотел, чтобы это был единственный способ не поддаться страху.

— Знаешь что, Максим, надо машины перегнать на зады и прикрыть их от чужих глаз. Сдается мне, после того, как эти разведчики разведают, надо ждать гостей.

— А я вам говорил.

— Признаю, твой ум намного прозорливее моего.

Вернувшись в дом к бабке Але, они перегнали свои машины на зады. Загнали во двор и поставили на карду под навес. С улицы машины было не видно совсем. В случае начала какой-нибудь паники можно было, не включая свет, потихоньку выехать со двора и убраться за околицу. Маша с тревогой слушала новости, касающиеся деревни, и тоже пришла к выводу, что желающих здесь жить будет намного больше, чем деревня сможет в себя вместить. Она боялась спать в доме, хотела лечь в летней кухне, с мужиками, но отец и Максим убедили ее, что паниковать еще слишком рано.

На всякий случай Максим заклинил щеколду, открывающую калитку во двор, и расставил вдоль уличного забора пустые бутылки, в которые положил камешки. Это была примитивная сигнализация, но и она могла сработать от нежелательного гостя. Сунул под кровать заряженное ружье и несколько раз отрепетировал движение, чтобы быстро его вынуть и направить ствол в сторону двери.

Наступила ночь. Прежде, чем лечь спать, Максим, Маша и Илья долго вслушивались в ночные звуки. Не считая брешущих собак, стрекочущих сверчков и тарахтящего за деревней трактора, других звуков не доносилось. Дороги, идущие в разные стороны от села, были пусты. Это успокаивало и позволяло надеяться, что сегодняшняя ночь пройдет нормально.

Илья Витальевич ушел чуть раньше, сославшись на сильную усталость. Максим с Машей просидели еще час после его ухода, разговаривая ни о чем: кто где учился, что смотрел, слушал, чем интересовался. Маша была разносторонней девушкой с музыкальным уклоном, хорошо танцевала и умела петь. Максиму, кроме рейтингов в онлайновых играх, и похвастаться было нечем.

Сон постепенно сморил и их. Прежде чем пойти спать, они увидели, как замер огонек фар трактора, культивирующего поля возле деревни.

— Наверное, солярка закончилась, — решил Максим.

Они разошлись по местам своей ночевки. Илья Витальевич храпел. Прежде чем уснуть, Максим еще раз потренировался доставать ружье. Уверенность, что у него все получится, успокоила его. Максим крепко заснул.

— Пааап! Папа! — раздалось в ночи. — Максииим!

Илья всхрапнул и проснулся.

— А? Что? — не понял он спросонья.

Максим тоже проснулся, еще не понимая, что его разбудило. Он даже и не вспомнил о том, что под кроватью лежит ружье.

— Папа, это я, Маша. Откройте скорее дверь, там опять началось, — чуть не плача, произнесла девушка.

Глава 5 «Черный спектр»

Глава 5 «Черный спектр»

Максим вскочил раньше Ильи Витальевича, подбежал к двери и открыл ее. Маша мгновенно юркнула внутрь.

— Включите свет скорее! — истерично попросила она.

— Дочь, дочь, успокойся, — Илья Витальевич в темноте обнял дочь.

Максим нащупал выключатель и включил свет. В боковом зрении появились знакомые черные силуэты и давящее чувство тревоги, не покидающее за «точкой Лагранжа». Граница тьмы оказалась подвижной. Все переживания насчет обороны деревни теперь выглядели совершенно ненужными. Защищать было нечего и незачем. Маша в объятиях отца кое-как успокоилась. Максим поставил на старенькую газовую плиту чайник. Руки слегка тряслись. Испуг среди ночи всегда бывал сильнее, чем днем.

— Ща чабреца бахнем, и подумаем, что делать дальше, — произнес он вслух, в первую очередь, чтобы успокоить самого себя.

— Уезжать надо, — шмыгая носом, произнесла Маша.

— А бабуля там как? — поинтересовался отец.

— Спит. Я не стала ее будить, — дочь вытерла тыльной стороной ладоней слезы, бегущие из глаз. — Она же все равно не поедет с нами.

— Да куда ехать-то? — Максим пожал плечами. — Искать другую точку? А что, если они все закрылись, как эта? Мы же ничего не знаем про то, что происходит. Связи нет, телевидение не работает, радио тоже. До компьютера не добраться из-за дремучих колхозников.

— Мне в машине… в движении… спокойнее, — разрывая фразы из-за недавнего плача, произнесла Маша.

Отец нежно обнял ее и погладил по спине.

— Хорошо дочь, мы с Максимом решим, как нам лучше поступить, — Илья посмотрел на него. — Наверное, будет хорошей идеей убраться отсюда.

Максим не стал спорить, потому что в этом момент он услышал дикие крики, присущие моменту, после которого тьма делала свое «темное» дело. Внезапно они оборвались, а через секундное затишье раздались уже крики на два голоса, один из которых приближался. Максим схватил ружье, выключил свет и выглянул в приоткрытую дверь. Кричали в соседнем дворе. Мужчина попытался перескочить через забор во двор к бабе Але, но не успел. Штакетник под его массой подломился, но тот не упал на землю — исчез раньше. Черная тьма, намного чернее ночи, повисла на заборе, будто давала понять, что теперь соседний двор принадлежит ей.

Максим закрыл дверь и включил свет. Маша смотрела на него испуганными глазами, умоляя взглядом что-нибудь сделать, чтобы избавиться от страха.

— Наверное, вы правы, — подумав, решил Максим. — Будет лучше уехать отсюда. Давайте позавтракаем, — он посмотрел на старинные настенные часы, висящие на стене летней кухни. Они показывали начало третьего ночи. — Или поужинаем второй раз.

Маша готова была на все, лишь бы знать, что сейчас они покинут опасное место. А крики по деревне множились. Участился шум проносящихся по улице машин. Как и везде, народ бессознательно спешил куда-нибудь уехать, надеясь на удачу.

Максим сидел напротив двери в баню. Неожиданно она приоткрылась, обнажив узкую щель в темное помещение. Чувства сразу же дрогнули, предвосхитив появление в ней чего-нибудь пугающего. Сердце заколотилось чаще, а глаза впились в темную полосу в ожидании. Тьма не заставила себя ждать. Чернота сгустилась и колыхнулась, намекая на то, что за ней уже кто-то есть. Грудь сдавило от страха так, что сердцу стало негде биться, а легким не хватило места, чтобы расправиться на вдохе.

— Максим! — вскрикнула Маша, заметив его остановившийся испуганный взгляд.

Она обернулась и увидела, что дверь бани приоткрыта, поднялась и захлопнула ее. Максим тряхнул головой.

— Надо же, а… Как гипноз, — он потер ломящую нудной болью грудь. Сделал хороший глоток чая и сразу же почувствовал, как стало отпускать. — Знаете, надо научиться смотреть не фиксируясь. Как только зацепишься взглядом — всё, тьма берет под контроль.

— Этому надо учиться, — произнес Илья. — Что делать с бабулей?

— Не взять ее некрасиво, но и взять ее было бы странно, — поразмышлял Максим. — Ей вряд ли понравится трястись с чужими людьми по проселкам.

— Надо ее спросить, — предложила Маша. — Только я одна не пойду.

— Конечно, вместе пойдем, — успокоил ее отец.

Закончив с внезапной ночной трапезой, они все вместе вышли на двор. Деревня шумела. Крики неконтролируемого страха слились с шумом моторов и лаем собак. Народ в панике разбегался. «Страхапокалипсис» задержался здесь на несколько дней, дав людям фору, которую они не использовали, понадеявшись на то, что их не затронет.

Баба Аля спала, ни сном, ни духом не ведая о начавшейся беде.

— Что делать? — неуверенным голосом спросила Маша. — Так жалко ее будить…

В углу комнаты за ее кроватью уже притаилась чернота. Максим усилием воли переводил взгляд, чтобы не «зацепиться» за нее.

— Давайте дождемся утра, — предложил он. — Мы же знаем, как можно продержаться, а бабуля нет. Стремно будет, если мы оставим ее, ничего не сказав.

— Я согласен с Максимом, — произнес Илья Витальевич. — Это будет ужасно некрасиво, у нас даже нет серьезного повода куда-то ехать.

— Ну, тогда давайте сядем на кухне и включим свет, чтобы не так страшно было, — Маша тоже была вынуждена принять точку зрения мужчин.

Они сели на кухне, включили свет и открыли окно на улицу. В кухне еще стояла дневная жара. Вместе с прохладным воздухом в дом долетали крики людей, не справившихся со своими чувствами. Приблизился тарахтящий шум дизельного двигателя. Показался трактор с телегой, груженой барахлом. Неожиданно он прибавил скорости, разогнался, и на всем ходу влетел в электрическую опору. Свет в доме моргнул и потух. С улицы раздался крик и тут же смолк.

— Ну вот и посидели со светом, — вздохнул Максим.

Из спальни донеслись шаркающие шаги.

— Ребята, а вы чего тут? — спросила из темноты баба Аля.

Она безрезультатно пощелкала выключателем света.

— Тетя Аля, вы только не пугайтесь, — начал издалека Илья Витальевич. — Сегодня ночью в вашей деревне началось то же, что и везде. У вас есть свечки?

— А? Свечки? Да, есть.

Бабуля наощупь прошла вдоль стены до кухонного шкафа, открыла его, пошебуршала в нем, и через полминуты чиркнула спичкой. От нее она подожгла большую парафиновую свечу и протянула Максиму. Он принял ее и поставил в глубокую кружку. По кухне забегали подвижные тени, падающие от трепыхающегося пламени свечи.

— А что ты, Илья, сказал? — переспросила бабка.

— Я сказал, что в ваши Белые Зори тоже пришла беда, накрывшая мир. Слышите крики? Это страх, с которым люди не могут бороться. Тот, кто проиграл ему, исчезает.

— Брехня какая-то, как с перепою у мужиков, — критически приняла известие баба Аля.

— Ваше право так считать, — Илья не стал разубеждать ее. — Чем меньше вы в него верите, тем он слабее. Мы уезжаем, хотели предложить вам ехать с нами.

Баба Аля не сразу ответила на предложение. Оно удивило ее своей неожиданностью.

— Я никуда не поеду. Я дом не брошу. Заедут сюда какие-нибудь залетные, пока меня нет, потом не выгонишь. Езжайте без меня. Я тут всю жизнь прожила, тут и умру. Больше нигде не хочу.

— Это ваше право, мы не настаиваем. Вы очень хорошо нас приняли, так что мы не могли не предложить вам поехать с нами.

— Езжайте, за меня не переживайте. Владька, внук, если что, поможет.

Где-то на другом конце деревни раздались выстрелы.

— Надо поторапливаться, — Илья Витальевич поднялся из-за стола. — Спасибо вам за гостеприимство еще раз, надеюсь, скоро свидимся. Ребята, идемте.

— И вам спасибо, помогли бабке, — баба Аля отошла в сторону, пропуская гостей.

Почти все вещи находились в машине. Из летней кухни забрали ружье и гигиенические принадлежности. Машины завели, открыли ворота и выехали на зады, не включая свет, как договаривались раньше, хотя особой нужды в конспирации не было. По дороге, уходящей в сторону трассы, тянулась вереница красных огоньков.

— Нам туда не надо, — произнес Максим.

— А куда нам надо? — поинтересовалась Маша, снова сев в одну машину с Максимом.

— Нам надо туда, где меньше всего людей и где есть интернет. Сгораю от любопытства узнать, что происходит в мире.

— В город? — удивилась Маша.

— Не-э-эт, — изумился Максим. — Мы же не самоубийцы. Поедем в ту сторону, где случился пожар. Мы с твоим отцом решили, что оттуда сбежал весь народ, и можно немного полазить у них в домах или офисах.

Максим открыл навигационное приложение на телефоне и посмотрел маршрут до разъезда, рядом с которым находился терминал и небольшой поселок, напоминающий небольшие военные городки. Проложил путь до него и, подчиняясь командам, направил машину. Пришлось включить свет, чтобы не нарваться на обильно усеянные препятствиями сельские зады. Илья поехал следом, включив только габаритные огни. В обеих машинах заиграла музыка, отвлекающая от пугающего наваждения.

— По-хорошему, Маш, тебе бы надо сесть за руль микроавтобуса, а отцу сюда, чтобы у меня были свободные руки применить оружие, если понадобится.

Маша посмотрела на Максима, и не могла понять, он шутит или нет. У нее не было прав, и даже желания когда-нибудь управлять автомобилем.

— Я не умею водить, трусиха еще та, — призналась она без всякого смущения.

— А стрелять умеешь? — спросил Максим.

— И стрелять не умею. Ты что, решил намекнуть мне, что я бесполезная?

— Нет, просто поинтересовался, — Максим слукавил. Он подумал о том, что, случись непредвиденная ситуация, ему будет трудно одновременно управлять машиной и стрелять.

— Не было нужды учиться этому. Никто же не знал, что наступят… темные времена. Я росла стопроцентной девочкой: куклы, платья, стряпня, розовые сопли в дневниках. Папа мне сказал однажды, что в мужья надо выбирать мужчину, который не будет пытаться делить с тобой типично мужские обязанности. У нас в семье так и было, и я наглядно видела, что в этом есть смысл. У папы были свои заботы, у мамы свои, и они почти никогда не скандалили на тему, кто из них больше работает, — Маша тяжко вздохнула. — Наверное, поэтому мама и пропала раньше нас. Она была очень женственной, и без папы чувствовала себя незащищенной.

Максим укорил себя за то, что затронул эту тему. Маша расстроилась, вспомнив о матери.

— Прости, я сглупил.

— Да ладно, мне приятно вспоминать о ней, хотя и жалко, что рядом нет.

Сельская дорога, разбитая тракторами, уперлась в грейдерную, соединяющую населенные пункты. Подъем был крутоват. Максим набрал скорости с запасом и выскочил на нее. Илье пришлось тяжелее. Перегруженный зад микроавтобуса мог зацепить грунт. Так и получилось. Машина ударилась задней частью днища об изгиб дороги. Хрустнул бампер, и зарычала выхлопная система. Илья выехал на дорогу и принял к обочине, чтобы осмотреть повреждения.

Максим развернул машину и направил свет фар на микроавтобус. Илья исследовал его днище, поднялся и подошел к Максиму.

— Ерунда, на скорость не повлияет. Было бы, конечно, неплохо разжиться более проходимой машиной, вдруг, не дай Бог, дожди начнутся, — он отряхнул испачканные брюки.

— Это верно. Микроавтобус старше меня лет на пять. Пора бы уже пожалеть старичка и оставить его в покое. Можно будет дать круг после терминала на трассу, — предложил Максим.

— Это решим по результатам нашей вылазки, — Илья посмотрел в сторону деревни. — Ух ты! Что это там так пылает?

Со стороны деревни, оказавшейся сейчас чуть ниже, начало разгораться пламя. Буквально за пару минут оно разрослось до столба, с силой бьющего в небо.

Поток машин, выезжающий из деревни, словно испугавшись пожара, умножился. Пара легковушек выскочила на дорогу и, не останавливаясь, понеслась в ту сторону, в которую собиралась ехать наша троица.

— Интересно, они что-то знают, или так же, наудачу, как мы? — Илья задумчиво посмотрел им вслед.

— Папа, — Маша со страхом посмотрела за спину отца. — За тобой кто-то есть.

Илья решил, что дочери мерещится тьма, но все равно обернулся. Это была не тьма и не одно из ее порождений. У дороги стоял пёс, чьи предки были овчарками, с оторванным куском веревки, привязанным к ошейнику. Всем своим видом он показывал желание влиться в компанию. Пёс миролюбиво завилял хвостом, когда Илья посмотрел на него.

— Что делать, Максим? — поинтересовался он. — Парень прямо горит желанием ехать с нами.

— Он такой лапочка, Максим, — умилилась девушка собаке.

— Берите штурманом, — Максим и не думал отказывать. Ему даже хотелось, чтобы в команде был кто-то, умеющий чувствовать неприятности заранее. — Пассажирское сиденье у вас свободно.

Илья открыл дверь машины.

— Шарик, Тузик, Навуходоносор или кто ты там, запрыгивай.

Пес нерешительно посмотрел на него, словно не веря, что он понимает правильно, и сделал робкую попытку заглянуть внутрь машины.

— Давай залезай, Дружок.

Судя по последовавшей реакции, пса так и звали. Он резко повернул морду в сторону Ильи и так благодарно посмотрел ему в глаза, что у того дрогнуло сердце.

— Лезь уже, — выдавил он из себя и потрепал собаку по холке.

Пес принял этот знак как высшее расположение, и забрался в салон. Обнюхался и свернулся калачиком на полу.

— Папа, молодец! — похвалила его Маша.

— Ладно, поехали, — Илья сел за руль.

Кортеж тронулся дальше. За спиной осталась деревня в отсветах пожара. Вскоре они перевалили за холм, и деревня пропала из виду. Вокруг была сплошная ночь, и только звездное небо разбавляло ее слабым синим светом, выделяя на своем фоне чернеющие кроны деревьев. Если бы не страх, крадущийся по пятам и ждущий, когда человек дрогнет и пустит его в себя, можно было бы насладиться сказочным видом ночи.

Максим боролся с постоянно отвлекающими его движениями черных призраков, беснующихся на границе света. Маша смотрела по сторонам. Ей тоже мерещились неясные движения в ночи, но рядом с Максимом она чувствовала себя спокойно. Не вглядывалась в темноту, чтобы невзначай не попасться на крючок, просто блуждала взглядом по всему, мимо чего они проезжали. Видимо поэтому она и заметила в небе мерцающий огонек.

— Максим, что это летит? — Маша показала пальцем в лобовое стекло.

Максим присмотрелся. Больше всего это было похоже на вертолет.

— Вертолет, — решил он.

— Вертолет? — удивилась Маша. — Как они не боятся летать? Одно дело на земле, дальше уже не упадешь, а тут упасть с такой высоты… А что, если они знают о том, что произошло? — предположила Маша. — И умеют обороняться от этой тьмы?

— Я уже думал об этом, — ответил Максим. — Знаешь, что не сходится? Если бы это начало какое-нибудь из государств, то на его территории не было бы никакой тьмы. А, насколько нам известно, и Америка, и Китай, даже Европа с Африкой находятся под этой заразой.

— А если это не государства начали, а богатые решили сократить число людей в мире, чтобы восстановить экологическое равновесие? Знаешь про теорию золотого миллиарда?

— Отдаленно, — признался Максим. — И что там говорится?

— Ну, что на планете должны жить не более одного миллиарда людей, желательно из США, Канады и Европы, остальные — мусор, который нужно переработать на удобрение. Большее количество людей планета не способна обеспечивать природными ресурсами.

— Не сходится с удобрением. Люди пропадают совсем.

— Это еще неизвестно, куда они пропадают. Может, как раз на перерабатывающие заводы и попадают. Потом будут вносить в почву.

— Если это так, то это дикая жуть, — Максим передернул плечами. — Но, с другой стороны, можно было бы предположить, что процесс «страхапокалипсиса» можно регистрировать приборами, и как-то бороться с ним. Может быть, поэтому вертолеты и летают. Что, если наши олигархи входят в этот золотой миллиард?

— Я хотела бы верить в обратное, чтобы не разочароваться в людях окончательно. Это так бесчеловечно.

— Это тебе кажется бесчеловечным, а кто-то называет это здоровым прагматизмом. Пусть лучше на планете живет счастливый миллиард, чем несчастные семь.

— Тогда нам лучше не сопротивляться, — грустно произнесла Маша.

— Э нет! Не раскисай, Мари, — Максим положил свою ладонь поверх ее, — не хмурь бровей из-за ударов рока, упавший духом гибнет раньше срока.

Маша удивленно посмотрела на Максима.

— Омар Хайам? Не думала, что ты знаешь его мудрые стишки.

— Я не знал, что это он. Просто мне нравится эта мысль, как девиз на все случаи жизни.

— Стой! — Маша вытянула ладони вперед.

Максим резко нажал на тормоза. Машина по гравию тормозила плохо и «поплыла» на застопоренных колесах юзом. Поперек дороги стоял БТР. Он сливался с дорогой, и потому Максим, увлеченный беседой, не сразу обратил на него внимание. Легковушка остановилась в полуметре от борта броневика, подняв пыль.

— Откуда он взялся? — в сердцах выдохнул Максим.

Микроавтобус с Ильей успел остановиться без экстренного торможения. Максим выбрался из машины. Ружье брать не стал, потому что решил, что БТР здесь стоит в качестве блок поста, и дразнить его экипаж он не хотел. Илья Витальевич тоже выбрался из машины и подошел к Максиму. Он подумал о неожиданном препятствии то же самое. Броневик будто намеренно перегораживал дорогу.

Однако бронетранспортер не подавал признаков жизни. Их никто не окликнул, не поинтересовался, не двинул башней.

— Максим, это засада, — предположил Илья. — Бегом в машину.

Идея с засадой выглядела правдоподобно. Максим сел за руль работающей машины и объехал БТР, каждое мгновение ожидая начала стрельбы. Ничего подобного не случилось. Он аккуратно, почти срываясь колесами с обочины, объехал бронетранспортер. За военной машиной тоже никого не оказалось. Илье пришлось еще тяжелее. Микроавтобус был шире, и потому ему пришлось прижаться к БТРу так плотно, что он снес зеркало и поцарапал кузов своей машины.

Через двести метров Максим неожиданно остановился. Илья встал рядом, чтобы можно было разговаривать через открытое окно.

— Я тут подумал, что это может быть и не засада. Военных сожрала тьма, — предположил он.

— А если они ждут добычу пожирнее нас? — Илья перекричал шумящую выхлопную. — Есть смысл рисковать?

— Там могло остаться оружие.

— Максим, сейчас ночь, мы слишком рискуем.

— А днем здесь могут появиться сотни смельчаков, и нам ничего не достанется. Я сам полезу в БТР. Там сразу будет понятно, засада это или нет.

— Как ты это поймешь?

— Если внутри окажется брошенное оружие, значит, никакая не засада, людей забрала тьма. Логично?

— Я уже не знаю, что логично сейчас, а что нет. У меня дочь, и я стараюсь уберечь ее от несчастий, — объяснил свою осторожную позицию Илья.

Максим посмотрел на Машу. Она пожала плечами, не зная, как отреагировать на отцовское признание.

— Делайте, как лучше, не смотрите на меня. Я вам тут не советчик, — произнесла она смущенно.

— Илья Витальевич, будет лучше, если мы попытаемся, — настойчиво, но мягко произнес Максим.

— Черт с тобой, поехали.

Они вернулись к военной машине. Максим поставил свою легковушку поперек дороги, чтобы она светила на обочину с одной стороны, а Илья поставил свою машину, чтобы она освещала с другой. Максим отдал ружье отцу Маши.

— Психологическое, — передал его, намекая, что против настоящей засады оно будет совершенно бесполезно.

Илья Витальевич и Маша спрятались за машинами. Со стороны их было не видно, но они видели многое. Максим забрался на БТР. Приложил ухо к броне, прислушался. Тихо. Подергал люк позади башни, но тот не поддался. Видимо, был закрыт изнутри. Он перебрался ближе к носу, и попытался открыть люк, расположенный над водителем. Этот люк был открыт. Крышка оказалась неожиданно тяжелой, массивной. Максим поднял ее, достал телефон и посветил внутрь БТРа фонариком. Там никого не оказалось — ни живого, ни мертвого.

Максим спустился в люк. Внутри пахло соляркой и еще чем-то едким. Осторожно двигаясь, чтобы не удариться о выступающие части корпуса и различные механизмы, он прошел в сторону десантного отделения. Здесь на полу валялись несколько автоматных гильз. Максим посветил по сторонам и увидел запекшиеся следы кровы на полу, а еще отметины на корпусе и сиденьях, оставленные пулями. Ему подумалось, что у кого-то из экипажа дрогнули нервы и он начал стрельбу, закончившуюся для всех плачевно. Страх не оставил людям шанса.

В конце отсека, приткнутые между сиденьями и стенкой корпуса, лежали два рюкзака военного образца. Максим попытался поднять один из них, но он оказался слишком тяжелым. В тесном корпусе машины не было даже места для замаха, чтобы взвалить его на плечо. Максим открыл изнутри десантный двухстворчатый люк и вытянул рюкзак наружу. Сразу же забрался за вторым. Этот рюкзак весил не меньше, к тому же гремел каким-то железом.

— Максим, что там у тебя? — спросил Илья, услышав шум с другой стороны бронетранспортера.

— Оружия не нашел. По ходу, оно вместе с людьми исчезло, зато вот два рюкзака тяжеленных нашел. Сейчас покажу.

Максим перенес один рюкзак и сунул его в свою машину. Второй положил в микроавтобус.

— Утром, как рассветет, проверим, что за гостинцы нам оставили, — Максим немного расстроился, что не нашел оружия, — по крайней мере, рюкзаки нам всегда пригодятся, — успокоил он себя и остальных. — Теперь у нас их три, по одному на каждого.

— Максим, а что там внутри броневика? — спросила Маша. — Куда все делись?

— Исчезли, но перед этим там кто-то начал стрелять. Я видел кровь и гильзы.

— Так может, поэтому нам и не нужно оружие, чтобы в панике не перестрелять друг друга? — предположил Илья.

— С автоматом я бы чувствовал себя спокойнее, — признался Максим.

— Им это не помогло, — кивнул Илья в сторону БТРа. — Ладно, поехали дальше. Смотрите, уже рассвет занимается.

С восточной стороны во весь горизонт протянулась алая полоса начинающегося рассвета. Внезапно смолкли ночные птицы, и наступила тишина. Живой мир ночных животных уступал смену дневным. В промежуток пересмены случался короткий период затишья, когда одни засыпали, а вторые еще не успели проснуться.

Маше эта пересмена не пришлась по душе. Ей почудилось, будто мир внезапно вымер.

— Ребята, поехали дальше, — взмолилась она.

Движение помогало Маше чувствовать себя в безопасности. Мужчины послушались ее, и расселись по своим машинам. Дорога скоро вывела их на пригорок, с которого открылся вид на железнодорожный разъезд и тот самый горящий терминал. Влад оказался прав: горел он, вернее, догорал, чадя на всю округу черным дымом. Максим остановился.

Разъезд и маленький поселок из нескольких двухэтажных зданий, похожий на военный городок, светились огнями уличных фонарей. В окнах домов света почти не было. То, что жителей в поселке не осталось, Максим определил по почти полному отсутствию личного транспорта.

— Туда нам надо, — Максим кивнул в сторону поселка. — Надеюсь, у них остался интернет.

— А я бы хотела приготовить нормальный завтрак на плите. Хочу яичницу, пожаренную вместе с луком, и политую кетчупом, — с наслаждением произнесла Маша.

— Странное желание для такой воспитанной девушки. Я думал, что твое любимое блюдо — это что-нибудь диетическое, типа брокколи, или же что-нибудь из высокой кухни, например, буйабес.

— Чего? Буйабес? Я понятия не имею, что это! — засмеялась Маша.

Разговор прервал Илья, остановившийся рядом и покинувший машину, чтобы узнать причину остановки.

— Почему остановились? — спросил он.

— Чтобы сориентироваться, стоит ехать на разъезд или нет, — ответил Максим.

— И к какому выводу пришел?

— Думаю, стоит. Там тихо, все выехали. Только возле терминала суета, но пока не рассветет, не видно, что за техника.

В сумерках, прикрытые черным дымом от стороннего взгляда, двигались огни машин. Так сразу понять, кому понадобился этот терминал, и что там творилось, было невозможно. Расстояние между терминалом и разъездом не превышало пары километров, так что чувствовать себя в безопасности там не получилось бы. Но сейчас был шанс проскочить незаметно, если выключить свет на автомобилях. Максим поделился соображениями с Ильей.

— Ладно, поехали, иначе придется ждать еще одни сутки. Не думаю, что пустой поселок будет интересен им, — Илья имел в виду людей, которые суетились возле терминала. — Им сейчас топливо нужно спасти. Молодцы, стратеги. Через год литр бензина будет по цене золота.

— Тогда уж лучше на лошади, — подала голос Маша. — Или пешком.

— Так едем? — спросил Максим.

— По коням, — пошутил Илья и сел в машину.

Они выключили даже габариты, чтобы не привлекать внимание. Максим с трудом различал дорогу. Ему пришлось высунуться в открытое окно, потому что так было лучше видно. Прошло минут пять. Кортеж едва доехал до окраины поселка, как стало совсем светло. Вблизи сходство с военным городком только усилилось. Шесть двухэтажных домов, выстроенных в один ряд, улица, отделяющая жилую зону от рабочей. На одной стороне улицы, ближе к терминалу, стояло здание. Судя по вывеске, там располагался магазин и кафе. На другой стороне поселка находился большой гараж с тремя воротами. Сейчас в нем стоял старый грузовик с наполовину разобранным двигателем. Максим и Илья заехали внутрь гаража, чтобы не светить свои машины.

Прежде чем идти по домам, он решил проверить содержимое добытых рюкзаков. Маша встала у дверей гаража, чтобы вовремя предупредить об опасности. Отцу было неспокойно, что дочь находится от него далеко.

— Максим, тут ни черта не видно. Давай отнесем рюкзаки к свету, — предложил он.

Максим не стал спорить. Принципиальной разницы, где их проверять, не было. В первом рюкзаке на самом верху навалом лежали двухсотграммовые тротиловые шашки. По виду, это было НЗ, оставшееся еще со времен царя Гороха. Максим осторожно выложил их. Получилось двадцать пять брикетов, или пять килограмм взрывчатки. Под ней обнаружились детонаторы в промасленной бумаге, такие же древние, как и шашки. Один вскрытый цинк с патронами для автомата Калашникова, пять гранат РГ-42 без запалов. Максим их вначале принял за консервы.

— Нет, Максим, эту баночку лучше не вскрывать, — предупредил его Илья.

На дне рюкзака нашлось место и консервам, тоже как будто добытым из неприкосновенного запаса. На всех банках стояла маркировка «Сделано в СССР».

— Блин, эта еда старше меня, — удивился Максим, разглядывая банки.

— Для тебя это должно быть, как прокатиться на машине времени. Я возьму одну банку с собой, — Илья взял говяжью тушенку в руки.

В боковых карманах рюкзака оказались личные вещи владельца. Их не стали трогать и рассматривать. Пока в этом не было никакой необходимости. Что делать со взрывчаткой, Максим и Илья не решили. Не хотелось брать с собой взрывчатое вещество — от греха подальше.

Достали второй рюкзак. В нем также лежали брикеты тротила, детонаторы, старые гранаты, патроны для автомата, но на дне лежали пять пистолетов ПМ в смазке, с виду совершенно неиспользованные. К каждому прилагалось по две обоймы и несколько бумажных коробок с патронами.

— Ну вот, — обрадовался Илья, — хоть какое-то оружие. Надо будет только разобрать пистолет и протереть от смазки. Сдается мне, что этим пистолетам тоже не один десяток лет. У меня создается ощущение, что им на складах выдавали просто так, кому сколько заблагорассудится.

— А может, сами взяли, если знали, где они находятся? — предположил Максим. — Зачем им взрывчатка была нужна?

— Без понятия. Взрывать что-то. Может быть, они нашли еще одну точку Лагранжа с мостами, хотели изолировать от других.

— А если они ехали в Белые Зори? Тут же недалеко, могли узнать от кого-нибудь. Хотя там и мостов нет. И взрывать вроде бы нечего.

— Ладно, надо найти квартирку с компьютером, а потом уж думать и предполагать, — Илья сложил назад в рюкзак всё, кроме взрывчатки.

Рюкзаки забросили в машины, взрывчатку от греха подальше убрали в ремонтную яму и прикрыли ветошью. Прежде чем выйти на улицу, Максим взял ружье, патроны и осмотрелся. Если не считать постоянно мешающих зрению черных призраков, обстановка была спокойной. В светлеющее небо поднимался ослабевший черный хвост догорающего пожара. Со стороны терминала едва слышно доносился шум мощных дизельных двигателей

— Пошли, — Максим кивнул, приглашая последовать за ним Машу и ее отца.

Подъезд первого дома был закрыт на домофон.

— И как нам попасть внутрь? — спросила Маша обреченно. — Бить окна?

— Один момент.

Максим убежал, и через минуту вернулся с большой монтировкой. Просунул ее в дверную щель и с хрустом сломал замок.

— Прошу, — произнес он, довольный своей находчивостью.

Илья заглянул в подъезд и вошел. Максим пропустил Машу, и прикрыл за собой дверь. В подъезде было тихо. Проверили каждую дверь, прислушиваясь к звукам за ней. Люди, если и были там, затаились, услышав шум в подъезде.

— Как мы попадем внутрь? — поинтересовалась Маша.

— Еще не знаю, — признался Максим. — Можно попытаться раскурочить монтировкой.

— Жалко.

— Маш, оставь эти представления в прошлом, — посоветовал ей отец. — Какие времена, такие и поступки.

Максим присмотрел дверь похлипше, к которой подходила витая пара для передачи интернета. Современную дверь с кучей запоров открыть монтировкой было непросто. Подсунул кончик монтировки и принялся ее отгибать. Подъезд наполнился скрежещущими звуками, которые на фоне тишины казались невозможно громкими. Тонкая сталь выгибалась под усилием рычага, но силовая конструкция двери и замок держались.

Борьба продолжалась минут пять. Максим менялся с Ильей, и наоборот. Каждому казалось, что он чувствует, куда надо надавить, чтобы дверь поддалась. В итоге победила настойчивость. Замок вывернуло наружу, и дверь открылась.

В квартире царил беспорядок. Видно было, что хозяева уезжали второпях. Шкафы открыты, прикроватные тумбочки, в которых обычно хранятся документы или небольшие заначки, тоже. На удачу, в зале стоял стационарный компьютер. Кнопка включения монитора горела красным глазом.

— Вы идите, присмотрите что-нибудь нужное, а я пока займусь компом, — предложил Максим.

— Я приготовлю завтрак, — напомнила о своем желании Маша.

— Ага, — Максим уже не слушал ее, в предвкушении контакта с миром.

Илья Витальевич обошел все окна, посмотрел в каждое, чтобы убедиться в том, что на улице все тихо. Так оно и было. Маша открыла холодильник. В нем осталось совсем мало. Старые овощи, потемневшая зелень, банка с квашеной капустой, вареньем. В дверке куча лекарств вместо яиц или напитков. Видимо, хозяева сгребали все, что попалось под руку, особо не задумываясь над тем, как и где это все готовить.

В тумбочке под раковиной обнаружилась бутылка растительного масла и небольшой запас картофеля.

— Я картошку пожарю, — громко сообщила Маша.

— Ага, — рефлекторно согласился Максим.

Операционка загрузилась. Максим с тревогой и ожиданием смотрел на нижний правый угол экрана, туда, где находился значок интернета. Он облегченно выдохнул, когда появился символ работающего интернета. Ткнул в ярлык браузера.

— Народ, есть интернет! — сообщил он своим напарникам звенящим от волнения голосом.

Илья мгновенно оказался рядом и тоже прилип к экрану.

— Ребята, я готовлю завтрак, — опять сообщила Маша, словно ей нравилось это произносить.

Максим позавидовал ее выдержке. У него кусок не полез бы в горло, пока он не ознакомился бы с последними известиями насчет постигшей планету беды.

Сразу стало понятно, что интернет не работает, как прежде. Половина рекламных окон были пусты. Максим открыл сайт информационного агрегатора и пробежался глазами. Каждая новость была о наступившем апокалипсисе. Он ткнул в верхнюю строчку. Вместо новости вылезло сообщение об ошибке «404» — ресурс, на который ссылался заголовок, не существовал.

— Это почему? — удивился Илья.

— Наверное, выходят из строя некоторые дата-центры. Из-за отключения света, скорее всего.

— Блин, как жаль. Такими темпами мы через месяц останемся совсем без интернета и всякой надежды на получение информации. Давай другую.

Максим ткнул следующую ссылку. Она открылась. В ней были ссылки на несколько видео с исчезновением людей, и больше ничего важного. Третья ссылка тоже не открылась. Четвертая загрузилась, но как-то криво, с наложением изображений. Максим плюнул и набрал в поиске: «Причина наступления «страхапокалипсиса», в надежде, что кому-то уже удалось в этом разобраться, и он выложил информацию в сеть.

Открылись сотни ссылок. Как и следовало ожидать, многие из них не несли никакой полезной информации. Это были бестолковые рассуждения о том, что человечество просто заслужило это испытание, загнало себя в тупик развития, за которым могла начаться стремительная деградация. Не то чтобы это было неправильно, возможно, человечеству нужен был урок, промывающий мозги, но Максим ждал более конкретной информации, и он ее нашел.

Человек, создавший пост, писал о том, что некими учеными, к группе которых он относился, была зарегистрирована аномально сильная инфразвуковая частота в широком спектре излучения со сложной модуляцией сигнала, распространяющаяся концентрически от своего источника. Предварительно явлению было дано название «черного спектра» из-за того, что волны лежали вне восприятия органов слуха, а также из-за вызываемых ею зрительных галлюцинаций черного цвета.

Излучение каким-то образом вызывало в человеке страх, а затем вступало в резонанс с излучающим его мозгом, раскачивая чувство страха, как маятник, пока не наступала фаза полной потери контроля над собой, за которой человек просто исчезал. Автор поста честно признался, что механизм исчезновения ему и коллегам непонятен. Механизм резонанса тоже был неясен, но тут хотя бы имелись некоторые мысли насчет того, как можно с этим бороться. Он предлагал создать излучатели, поглощающие инфразвуковое излучение. Позже он обещал выложить принципиальную схему подобного излучателя. Пока же он предлагал использовать любые звуки, находящиеся в нижнем частотном диапазоне. В условиях слабого излучения они могли помочь загасить опасное излучение.

Еще там была информация о том, что обнаруженные участки, в которых отсутствовал «черный спектр», подвижны. От тех, кто находился на подобных участках, и поддерживал с ним связь, пришли сообщения, что точки Лагранжа сдвинулись на три-пять километров по часовой стрелке границы окружности «черного спектра», не теряя при этом начальной конфигурации. Сведений о повторном смещении пока что не поступало.

— Черт! — Илья ударил себя по лбу, — а мы драпали из деревни… А надо-то было всего…

Максим сфотографировал ссылку на источник новости, чтобы в следующий раз, когда представится возможность, не потерять ее адрес. Он открыл карту на компьютере. Нашел Белые Зори и пальцем провел от них воображаемую черту по экрану по часовой стрелке.

— Где-то здесь теперь новая точка Лагранжа, — сообщил он.

— Это же лес, — Илья посмотрел на карту.

— Зато не на виду.

— Так что, мы возвращаемся?

— А я бы бабу Алю захватила, — Маша слышала последний диалог. — Думаю, теперь она сопротивляться не будет.

— Нам бы пару палаток теперь, — Максим взъерошил волосы. — Выдвигаемся?

Глава 6 «Mir of Fear»

Глава 6 «Mir of Fear»

Месяц спустя после начала катастрофы…

Все очевиднее становилась мысль, что жизнь теперь будет в постоянном движении. Во-первых, надо было регулярно двигаться вместе с «точкой Лагранжа», колеблющейся с места на место подобно маятнику. Во-вторых, добыча пропитания и предметов первой необходимости тоже не способствовала сидению на одном месте.

Коммуникация между выжившими пропадала. Обесточивались регионы и целые страны. Планета погружалась во тьму в прямом и переносном смысле. Топливо и генераторы приобретали стратегическое значение. За ними начиналась охота, на которой сами охотники часто превращались в добычу. Знаний о постигшей людей напасти не хватало. Многие лезли туда, где концентрация тьмы была настолько высокой, что не помогала ни одна придумка, вроде музыки с мощными басами.

Все чаще случались стычки между группами людей, оспаривающих территорию, на которой можно было поживиться. Как правило, перестрелки заканчивались плохо для всех. Так или иначе, любой из стрелков чувствовал страх, а тьма мгновенно пользовалась этим, разгоняя его до нужной кондиции. Вражда между группами в сложившейся ситуации превратилась в совершенно бесполезный и самоубийственный прием доминирования. Все очевиднее становилась мысль о том, что сотрудничество, каким бы невыгодным оно ни казалось на первый взгляд, подходит для выживания намного лучше.

Но до полного взаимопонимания было далеко. Одиночки и мелкие группы людей, научившиеся выживать в условиях тьмы, как правило, имели не совсем адекватную психику, и действовали по своим правилам, часто нападая внезапно и исподтишка. Многие из них принимали препараты, добывая их по аптекам и больницам, которые выписывали людям со сложными расстройствами психики, отчего их собственная становилась совершенно неконтролируемой после прекращения приема. Большие города были буквально наводнены психами, болезненно воспринимающими любых людей, оказавшихся в их поле зрения.

Максим аккуратно проклеил прозрачным скотчем с двух сторон бумажный лист с принципиальной схемой излучателя, который, согласно утверждению его создателя, умел противодействовать эффекту «черного спектра». Он скачал и распечатал ее во время второго визита на разъезд, как раз за день до того, как там отключился свет.

Максим совершенно не разбирался в том, что было нарисовано на схеме. Ждал, когда найдется человек, способный разобраться в ней и собрать такой прибор. Свой персональный излучатель превратил бы их жизнь в настоящий праздник. Его можно было бы брать с собой на вылазку, запитав от бортовой сети машины, и не париться насчет черных призраков и миражей, возникающих перед глазами.

Техники возле терминала уже не было. Поселок выглядел более опустевшим, чем полмесяца назад. Мусор, раздуваемый ветром, собрался по углам, застрял в оградах, живой изгороди. На всё легла пыль, которую некому было потревожить. Ветер уныло подвывал и хлопал незапертыми дверями.

Белые Зори опустели. По возвращении в село Максим с друзьями не обнаружили там никого. Бабы Али в доме не оказалось. Хотелось верить, что внук не бросил ее. Центр села выгорел. Сгорело домов десять, находящихся по соседству. Запах гари усугублял ощущение опустошения. Команда не стала задерживаться в селе, и направилась к тому месту, на которое должна была переместиться «точка Лагранжа». Расчет оказался верным. Едва они въехали в лес, как начало пропадать давление и исчезли видения, преследовавшие их всю дорогу.

Надо было обустраивать жилище в лесу. Ехать куда-то далеко Максим с Ильей не решались, максимум в деревню, которая была под боком. Выяснилось, что в деревенских сараях осталось полно скотины, обреченной на медленную голодную смерть. Илья предложил выпустить её на волю, чтобы она сама о себе позаботилась. На это ушел целый день. Но гешефт с этого благородного поступка был немаленький. Им удалось собрать две сотни яиц и устроить небольшой праздник белковой еды, после которого болела чересчур напрягшаяся печень.

В процессе гуманитарной акции выяснилось, что деревня не пуста. Вначале они обнаружили паренька по имени Макар, которому было на вид лет пятнадцать. Он прятался на крыше родительского дома с воздушкой, и даже попытался отстреливаться, когда увидел во дворе незнакомцев. После коротких переговоров, которые вела Маша, он слез с чердака. История его спасения выглядела странной. Макар рассказал, что терял сознание всякий раз, когда начинал пугаться, а потом приходил в себя. Очнувшись в очередной раз, он понял, что остался один.

Затем на них напал с вилами нетрезвый мужчина. Максим выстрелил из пистолета в воздух и направил его на агрессора. Тому хватило разумения вовремя остановиться. Мужчину звали Рустам. На вид ему было слегка за тридцать. В Белые Зори он приехал с женой и сыном к родителям жены, отдохнуть. Когда узнали, что с миром происходит неладное, а им вроде как подфартило, решили не дергаться и остаться жить у них. Благо, тесть с тещей не бедствовали. Накануне переноса точки Рустам с тестем поддали лишнего. Проснувшись утром, он долго не мог понять, что происходит, пока не начали мерещиться «черти». Постепенно до него дошло, что беда, накрывшая мир, пришла и сюда, а семья и родственники исчезли, пока он спал в пьяном забытьи. С того дня Рустам не расставался с бутылкой, постоянно поддерживая себя в пьяном состоянии. Так ему было легче не думать о пропавшей семье и сопротивляться страху.

Новеньких приняли в команду. Их навыки деревенской жизни оказались весьма кстати. Для них не было проблемой поймать и зарезать свинью. Команда не нуждалась в свежем мясе, и, более того, абсолютно не страдала от недостатка еды. Дружок принял новичков, и на все деревенские вылазки ходил вместе с ними. Чтобы не загубить деревенское стадо коров, он ходил вместе с Рустамом и Макаром раздаивать их, чтобы у животных не развился мастит. Наградой ему было свежее молоко. Постепенно Максим и Маша втянулись в это непривычное для городских рук дело. Коров было слишком много, но рисковать ими не хотелось. Никто не знал, что ждет впереди, и потому любая страховка от возможного голода казалась правильным делом. На зимовку для скота в деревне имелись припасы сена, сложенные в огромные ометы на краю села возле пустующих ферм.

Чего не хватало сейчас команде, так это комфорта для жизни в лесу. Городить из палок жилье было долго, и не хотелось тратить на это силы. Зрела идея отправиться в районный центр за необходимыми вещами и на разведку. Хотелось узнать, что творится в округе, что придумывают люди для противодействия «черному спектру», и стоит ли вообще опасаться подобных вылазок.

Для поездки решили использовать внедорожник, на котором накануне первого переноса точки приехали подозрительные «обкуренные» типы. Видимо, их отпустило к моменту переноса. Они исчезли, а машина осталась. В бардачке лежала «Беретта-92» с полной обоймой и целый пакет с «бошками» конопли. В кармане на спинке сиденья обнаружилась бумажная карта с указанием точки, в которой находилась деревня. Карта пригодилась для ориентации на местности, потому что телефоны были не вечными. Встроенная в мультимедию внедорожника навигация абсолютно ничего не знала о населенных пунктах меньше районного центра.

Из машины выбросили два ряда сидений, оставив только передние. Получился огромный багажник. Внедорожник оказался в роскошной комплектации, с кучей динамиков и мощным сабвуфером, который в настоящих условиях оказался самой востребованной опцией. Заправили его под завязку тракторной соляркой. Машина вроде бы не протестовала против такого неблагородного топлива. Мотор работал ровно. Илья с дочерью и Дружком решили остаться в лесу. Увеличившая мужская компания молодых парней напрягала отца девушки, да и Машу тоже. Она симпатизировала Максиму, но чувствовала, как интерес к ней исходит и от новеньких, пока что ненавязчивый. Они не нравились ей, как мужчины, и она не хотела их внимания.

— Спасите каких-нибудь девушек, пожалуйста, — попросила она Максима перед отправлением.

Максим пообещал, не будучи уверенным в том, что это исполнимо. Он был уверен, что, чем больше населенный пункт, тем меньше шансов в нем справиться со страхом, имеющим свойство передаваться от человека к человеку. К тому же, как он предполагал, районный центр находился ближе к эпицентру, из которого шло излучение «черного спектра». Илья, узнав про просьбу Маши, сказал на это:

— Человек — хитрая тварь, приспособится к чему угодно. Нам с дочерью было бы спокойнее, если бы не было такого перевеса по половому признаку. Так что, считай, что женский пол — это у вас основной квест.

«Точка Лагранжа» находилась в лесу уже три дня. Так как именно лагерь нуждался в тех вещах, за которыми ехали на разведку, то стоило поторопиться, чтобы выгрузить и сразу же приспособить их здесь. Максим пообещал Илье Витальевичу, что обернется до вечера. Какими бы ни казались заманчивыми перспективы привезти что-нибудь особенно ценное, все равно ничего ценнее жизни не было. Ночь в чужом месте грозила опасностью, как от подавляющей волю тьмы, так и от людей, которые могли принять чужаков за соперников.

Поэтому выезжали рано, едва рассвело. Максим вооружился Береттой, парни взяли по Макарову. Илье осталось ружье и все патроны к нему.

— Не теряйте бдительность, не лезьте на рожон, не оспаривайте чужое право на что-то, будьте готовы к компромиссу, берите только то, что покажется вам ничьим, или будете уверены, что за вами никто не наблюдает, — Илья сделал последнее наставление. — Увидите на дороге людей или большую колонну, сворачивайте с нее к чертовой бабушке.

— Я вас понял, Илья Витальевич, — Максим пожал ему руку. — Вы тут тоже уши не развешивайте. Мало ли кто также высчитал колебания маятника, и теперь ищет безопасное место. Следите за Дружком, он вас не подведет. Если что, бегите к озеру, туда, где камыши, и прячьтесь. Мы, если не найдем вас здесь, будем искать там.

— Конечно. Всё как договорились.

Парни заняли места в машине. Рустам сел за руль. Он сказал, что работал водителем на доставке и в такси, привык, одним словом, крутить баранку. Максим сел рядом, вынул пистолет и сунул его в карман на двери. Макар сел сзади на голый пол. Маша выбралась из шалаша, чтобы попрощаться. Отец не хотел будить ее, на что Маша коротко отчитала его. Что она сказала ему, он Максим не услышал. Он помахал им рукой. Илья сжал ладонь в кулак, словно просил быть покрепче. Маша просто помахала.

Она выглядела такой заспанной и беззащитной, словно маленькая девочка. В это утро она показалась Максиму с другой стороны. Ему впервые захотелось заботиться о ней, ограждать от опасностей и быть ближе.

Рустам, едва под колесами появилось подобие дороги, дал по газам, наслаждаясь мощью двигателя и работой подвески, нивелирующей сложный рельеф.

— Не гони, — попросил Максим. — На трассе можно, а тут мигом слетим куда-нибудь.

Рустам недовльно цыкнул, но сбавил скорость.

— Как она идет, а? Всю жизнь мечтал о такой машине.

— Сейчас любая машина не проблема, лишь бы ключи в ней были. Пусть это и будет твоя машина, только относись к ней подобающе, тебе на ней еще долго ездить, — посоветовал Максим.

— Ребята, я посплю, — раздался сзади голос Макара.

— Спи, только пистолет отдай, — Максим протянул руку назад. — Не дай бог почудится что-нибудь со сна, палить начнешь, куда попало.

— С чего это? Вы же знаете, как только тьма начинает на меня давить, я сразу же теряю сознание. Я уже чувствую ее, — он ткнул пальцем в окно. — Вон, между деревьями кто-то стоит.

— Не смотри, — посоветовал Рустам.

— Тогда я спать, — Макар протянул ПМ Максиму. Вытянулся на полу и положил голову на руки.

Расстояние до соседней деревни пролетело махом. Когда заезжали в нее, солнце уже светило поверх деревьев. Село выглядело так же, как и в прошлый раз. Разве что скотины и собак прибавилось на улице. Коровы провожали машину взглядом, лениво жуя жвачку. Некоторые из них еще лежали — некому было пнуть их с утра и отправить в стадо. Зато собаки, истосковавшиеся по своим собачьим делам, неслись за машиной и громко ее облаивали.

Максим внимательно смотрел по сторонам в надежде приметить какую-нибудь засаду заблаговременно. Поставив себя на место любого жителя деревни, завидевшего потенциально опасную машину, он бы не решился устроить противостояние ее пассажирам. Проехали — и ладно. Раз кому-то удалось приспособиться к жизни в сложных условиях, с изматывающим, проверяющим на прочность страхом, стоило ли усугублять свое состояние сомнительными делами? Деревни в этом плане казались более предпочтительным местом для обитания, нежели города и крупные поселки, в которых могли сформироваться более крупные сообщества людей.

Однако на душе стало легче, когда миновали деревню. Тьма, ища слабость в человеческой психике, пыталась использовать каждый дом с зияющими пустотой окнами в качестве ловушки. Взгляд так и цеплялся за них, и тут же начиналось действие, задачей которого было спровоцировать зрителя на испуг. Максим уже понял, что, как бы ни хотелось посмотреть в то место, в котором что-то мелькнуло, этого делать не стоило. Тьма ждала этого от человека, и потому не стоило давать ей шанса.

Перед выездом на трассу наткнулись на целый караван машин, устроивших затор. Торопясь скорее вырваться на дорогу, машины начали объезжать друг друга, сталкиваться. В итоге заняли всю дорогу. Некоторые попытались съехать на обочину, и уткнулись бампером в землю. Что случилось потом, можно было легко догадаться. Паника, истерика, передающаяся как эстафета от человека к человеку, и затем «чпок-чпок-чпок» — исчезновение.

— Как же нам объехать эту пробку? — Рустам остановился у дороги.

— Выбираться надо, и потихоньку раскатывать их по сторонам, — предложил Максим.

— Тут до объезда километров пять вдоль посадки, — вспомнил Рустам, явно не желая убирать машины с дороги.

— А если и там затор? — предположил Максим.

— Ладно, ты у нас за босса. Как скажешь, так и сделаем, — согласился Рустам. — Раскатывать, так раскатывать. Макарка! — он пошевелил спящего напарника. — Подъем!

Большая часть автомобилей стояла с ключами в замке зажигания, повернутыми в рабочее положение. Из этого следовало, что двигатели машин работали и после того, как их хозяева исчезли.

Машины скатывали на обочину. Это оказалось веселым занятием. Машины бились друг о друга, звенели разбитым стеклом. Это не выглядело кощунством. Ненужному хламу было не место на дороге.

За час убрали все машины. На тех, что были заправлены, оставили пометки в виде царапины на лючке бензобака.

— А эта машина Владика, — указал Макар на старую «четырку».

— Того Владика, который охранял правление? — уточнил Максим.

— Да, его.

Максим открыл дверцу машины. На заднем сиденье лежала хозяйственная сумка, которую он видел в доме бабы Али. Это было хорошо, что внук позаботился о своей бабушке. Плохо, что ничего из этого не вышло.

Он столкнул с дороги и эту машину. Потом последние две, стоящие поперек, с разбитыми кузовами и вывернутыми колесами. Это с них начался затор. Дорога на трассу была свободна.

— Нас вычислят по нашей работе, — заметил Рустам. — Это все равно, что поставить указатель и сказать: там живут люди.

Максим не подумал об этом. На самом деле, кому еще могло понадобиться расчищать дорогу. Залетные сделали бы это куда проще. Расчистили бы одну сторону, да и проехали бы по ней.

— Наверное, ты прав, Рустам, — согласился Максим. — Впредь надо думать о том, как не привести по своим следам кого попало.

Они выехали на трассу.

— Тут-то можно придавить? — спросил Рустам у Максима.

— Дави, а я буду смотреть по сторонам. Поработаю штурманом.

Дорога до райцентра по трассе занимала всего километров десять в сторону города. Правая сторона, по которой они сейчас ехали, была почти свободна. Максим уже хотел расслабиться, но обратил внимание на неожиданный гуляющий гул, идущий от колес.

— Что за звук? — спросил он у Рустама.

— По асфальту проезжала гусеничная техника, — Рустам повилял рулем, заезжая и съезжая со следа. Гул соответственно появлялся и исчезал.

— Трактора, что ли? — недоуменно произнес Максим.

— Вряд ли. Смотри, след какой-то узкий. За всю жизнь я видел узкие гусли только на военной технике — БМП, БМД.

— Ну да, — согласился Максим, — кому могло на ум придти ехать на тракторе, когда кругом куча машин.

Он взял в руки пистолет и усмехнулся. С таким оружием идти против пулемета или скорострельной пушки — тот еще героизм. Смотреть по сторонам надо было еще внимательнее. Хорошо, что военная техника оставляла после себя такой явный след — можно было понять, куда она держала путь. Максим решил, что, будь у них хорошо вооруженная и бронированная машина, они бы махнули в город, на какие-нибудь склады, чтобы разом привезти все, что понадобится на ближайшее время.

Мысли тех, кто находился на военной технике, оказались не такими амбициозными, как у Максима. Следы их повернули в сторону районного центра. Яркий внедорожник запросто мог вызвать интерес со стороны тех, кто считал себя сильнее.

— Рустик, держись подальше от этих следов. Меня они здорово напрягают, — Максим уже видел, как его страх начинает проявляться в чернеющей тьме, точно по колее военной машины. Ему стало казаться, что, угоди их автомобиль в эту черноту, он провалится в нее и сядет на днище. Рустам заметил его состояние.

— Боишься? Подбухивать надо понемногу, чтобы тьма не прокралась в мозг. Я так выдержал больше недели.

— Я не хочу подбухивать. Случись что на дороге, не сможешь адекватно оценить угрозу. Я читал, что на войне в первую очередь гибли солдаты, которые были пьяны. Страх — это защитная реакция на опасность. В норме он полезен.

— Ясно, зожник, значит, — усмехнулся Рустам. — Тогда можно дунуть. Вон, полный бардачок дури.

— Отстань. Я и без этого неплохо справляюсь, — Максим отвернулся и уставился в окно.

Тьма, несмотря на яркое утреннее солнце, мгновенно нашла повод завладеть вниманием. Максим посмотрел на памятник, оставленный у дороги в память о погибших в автокатастрофе людях. Он был давнишним, неухоженным, с облупившейся краской, под которой проступала ржавчина. Вокруг него сконцентрировалось пятно тьмы. И как только Максим остановился на нем взглядом, она ожила, окутала памятник полностью. Конический купол тьмы, соответствующий конфигурации памятника, наклонился, будто открыл крышку, обнажающую проход в другое измерение. Под ней открылась черная бездна, из которой на Максима уставился некто, желающий заполучить его. Взгляд его вызывал чувство страха, отдающее в животе ледяным холодом, но он магнитил, вызывая любопытство узнать, чем закончатся эти «гляделки».

Внезапно из всех динамиков грохнула громкая музыка, ударившая по перепонкам. Наваждение пропало. Макар подскочил спросонья и ударился о крышу машины.

— Зачем? Выключи, придурок! — он ударил Рустама по плечу.

— Хорош спать, — водитель выключил магнитолу. — Отошел? — поинтересовался он у Максима.

— Да, спасибо, залип немного, — признался Максим.

— Не немного, а путем ты залип. Я с тобой разговаривал, а ты не реагировал.

— Ты разговаривал? — Максим ничего не слышал.

— Представь себе, разговаривал, а ты как окаменел.

— Блин, у них тут жестче всё с этой тьмой, — решил Максим. — Я прямо на секунду отвлёкся.

— Так как насчет дунуть? Для профилактики?

— Не, давай пока без этого. Обещаю, больше отвлекаться не буду.

Максим потер уши, чтобы кровь прилила к голове. После воздействия тьмы появилась усталость и легкое опустошение. Он решил, что ему сейчас не помешал бы энергетик, чтобы хотя бы на время появилась ясность ума и силы.

— Рустам, тормозни у первого магазинчика, я себе энергетик возьму, — попросил он.

— О, это правильная тема.

Впереди показалась стела, предваряющая въезд в райцентр. Сразу за ней стояла автобусная остановка с небольшим павильончиком. Рустам проехал мимо, остановился, осмотрел ее со стороны, объехал и поставил машину сзади, чтобы с дороги не было видно.

— Идите, и на мою долю возьмите тоже, а я на шухере постою. Если что, я посигналю. Один бибик — спешите в машину, два бибика — доставайте пушки и готовьтесь к бою.

— Ладно. А ты, если услышишь стрельбу внутри магазина, не спеши приходить на помощь, лучше подожди. Если через десять минут не покажемся, уезжай, — распорядился Максим.

Они выбрались с Макаром из машины и прошли в павильон. Стеклянная дверь в нем была заперта, но стекла выбиты. Кто-то добрался и до этой малоинтересной торговой точки. Из этого наблюдения Максим сделал вывод, что это признак, косвенно указывающий на достаточно большое количество народа, оставшегося в поселке.

Внутри все оказалось не так, как он себе представлял. Мародеры взяли что нужно, не разбрасывая и ничего не куроча. Полки с крепким алкоголем и пивом пустовали. Исчезли и закуски. Зато лимонады, различные напитки, в том числе и энергетики, остались на месте. Максим сорвал с гвоздика новый пакет и набил его жестяными банками энергетиков. Макар набрал жвачек, ярких пакетиков с желейными конфетами и прочую дрянь, которую вешают рядом с кассами.

— Шоколад собери, — попросил его Максим, указав в сторону шоколадных батончиков.

— Ага, — Макар с готовностью кинулся исполнять приказание.

Максим критически осмотрел магазинчик полностью. Больше ничего интересного для них здесь не осталось. Они выбрались наружу. Максим сразу понял по расширившимся глазам Рустама, что появилась какая-то опасность. Повернув взгляд в ту сторону, в которую смотрел водитель, он увидел БМП и несколько вооруженных автоматами людей. На них была обычная гражданская одежда, из-за чего Максим решил, что они не военные. Ему показалось, что вооруженные люди пытаются выкурить из здания людей. До слуха доносились крики и матерные ругательства.

— Так, Макар, осторожно садимся в машину и валим, — Максим на цыпочках подошел к машине, тихонько открыл дверцу, сел и прижал ее без хлопка.

Макару тоже удалось бесшумно забраться в машину.

— Давно они тут? — спросил Максим у Рустама.

— Да они и были тут, просто мы их не заметили, — ответил он.

— И что они делают?

— Кажется, людей вывозят. Мужика одного отхреначили прикладами. Я думал, сейчас меня тьма схавает, перепугался немного. Я, наверное, дуну, Максим, чую, у меня стресс начинает развиваться.

— Энергетику жахни.

— Это не то. Я скрутил тут уже чинарик на пару затяжек. Я быстро, — Рустам ткнул в прикуриватель и дождался, когда он отщелкнется.

Вынул из-за уха скрученную из бумаги самокрутку, раскурил ее от красной спирали прикуривателя и глубоко затянулся.

— Вещь, — произнес он на выдохе. — Настоящая.

Машина наполнилась характерным запахом конопляного дыма. Максим приоткрыл окно. Его раздражал этот запах.

— Поехали отсюда, пока не попались, — произнес он с раздражением.

— А куда? Назад? Мы же ничего не разведали и не добыли. Они нас не видят, пока мы стоим, а как тронемся, сразу заметят.

— Мы же быстрее их ездим, — заметил Макар.

— Не быстрее их снарядов из пушки, — ответил Рустам. — Извините, не хотел пугать. — он заметил, как у пацаненка напрягся взгляд. — Пусть решат свои дела, а мы подождем. До темноты времени вагон.

— Да, уезжать отсюда с двумя пакетами безделушек не стоит, — Максим вынул из пакета банку с энергетиком, хотя усталость сняло и без его помощи, открыл ее и сделал большой глоток. Забытый вкус напитка показался ему слишком ненатуральным, но приятным.

Вооруженный народ тем временем зацепил к своей БМП маршрутку на жесткую сцепку и затолкал в нее несколько человек. Со стороны было сложно понять, что происходит. Не гуманитарная акция, но и на насилие не похоже. Воображение рисовало разные картинки будущей судьбы «пленников», одна страшнее другой, но все они были возможны в случае, если «поработители» отличались немотивированной жестокостью.

Из-за остановочного павильона показался мужчина с автоматом, за ним второй. Максим даже не успел испугаться, когда ему в лицо направили ствол автомата.

— Опустили все стекла! Я задаю вопросы, вы быстро отвечаете, понятно? — жестко спросил мужчина, стоявший со стороны Максима.

Внутренности колыхнулись от страха. Чернота махнула перед глазами своим непроглядно-черным покрывалом. Максим уставился в канал ствола, увидев в нем нарезы в самом начале и черноту в глубине, смотрящую на него взглядом мертвеца, вожделеющего живой плоти.

— Понятно, — Максим кивнул.

Рустам нажал все четыре кнопки опускания стекол.

— Кто вы, откуда? — спросил вооруженный мужчина.

— Мы из деревни, приехали узнать, что да как, кое-чем затариться.

— Врёте! Откуда в деревне такие тачки? И чего от вас анашой пасет?

Максим посмотрел на Рустама, тот смог признать свою вину только глазами.

— Она помогает против тьмы. Расслабляет психику, — нашелся Максим.

— Серьезно? У вас еще есть? — спросил автоматчик.

Отпираться было глупо. Пакет лежал в бардачке на видном месте. Максим открыл его, вынул пакет и показал мужчине. Тот присвистнул от удивления.

— Толян, глянь, да это наркодилеры, которые работают по крупному, — он взял пакет в руки, открыл его и понюхал. — Фу, гадость.

— Мы не наркодилеры. Это лежало в машине. Мы только для себя, — пояснил Рустам. — Неизвестно еще, сколько эта катавасия будет продолжаться.

— Ты тут самый обдолбаный что ли, красноглазка?

— Эти не курят, я один дунул, потому что за рулем. А вы кто вообще? Военные?

— Не совсем. Где ваш лагерь и сколько в нем людей?

— Пять, в двадцати километрах от трассы, в деревне, — немного соврал Максим, оставаясь при этом абсолютно спокойным.

— Пять? — усмехнулся мужчина. — Вот это сила. Вообще не в курсе что ли о том, что происходит?

— А что происходит? У нас ни радио, ни интернета нет.

— Вытяни правую руку вперед, — попросил мужчина.

Максим удивился просьбе, но вытянул. Мужчина взял ее за запястье и покрутил, будто искал на ней что-то.

— Татух нету.

— Каких татух? — переспросил Максим.

— Фанатики появились у нас, называют себя «страховщиками», создали свою организацию «Мир оф Фир» или «Мир страха» по-нашему. Возглавляет ее припудренный на всю голову лидер, Фирлез. Якобы он до начала появления тьмы предсказал похожие времена. А теперь, когда они наступили, сколотил секту, которая поклоняется очищающему страху. В последнее время появилось много его агентов, распространяющих листовки с призывом вступить в ряды их организации. Обещают научить сопротивляться тьме через служение ей. Люди рассказывали, что в одном месте они устроили обряд жертвоприношения, имитировали казнь через отрубание головы. Человек, естественно, исчез до ее отсечения.

— Пипец, дикость, — не удержался Рустам.

— Дикость, не дикость, а самих сектантов страх не берет. Кочуют с места на место, ищут людей, устраивают целые шоу. Я разговаривал с парочкой тех, кто видел это со стороны, он говорит, что там одни психопаты, будто накачанные наркотой. Беснуются во время жертвоприношения, того и гляди сатана на землю сойдет.

— Мы-то на них точно не похожи, — произнес Максим.

— Да, вы не похожи. Мародеры мелкого пошиба.

— Ну, уж простите, принимали бы деньги, мы бы тогда покупали, — защитил себя Рустам.

— Ладно, я вас не осуждаю, езжайте, куда собирались, на свой страх и риск. Если появятся сложности или узнаете, что в округе завелись «страховщики», советую присоединиться к нам.

— Это куда?

— Про Миролюбовское водохранилище слышали?

— Слышали, — ответил Рустам.

— Так вот, там зона гуляет, на которой нет тьмы, с берега на берег, вот мы там кочуем, обживаемся. Скоро у нас передатчик будет на длинных и средних волнах, так что добывайте радио и батарейки, чтобы быть в курсе последних новостей.

— А людей куда везете?

— Это добровольцы, знакомые одного нашего. Будут жить у нас.

— А мужика за что?

— Он в запое больше месяца, понятия не имеет, что в мире происходит. Кинулся на нас, подумал, что мы бандиты и хотим увезти его семью. Бухариков тьма не берет, они и так уже давно в ней. Ладно, парни, мы пошли, если что, знаете, где нас искать, — мужчина махнул рукой, развернулся и пошел. Напарник немного подождал, затем пошел следом. — И тачку перекрасьте в камуфляж, а то заметная слишком, — крикнул мужчина, обернувшись.

Спарка из БМП и маршрутки, рыкнув мотором и выпустив облако сизого дыма, умчалась в сторону выезда. Максим проводил ее взглядом.

— Мы только полчаса, как сюда приехали, а уже столько новостей узнали, — иронично произнес Максим.

— Кто предупрежден, тот вооружен, — прокомментировал Рустам. — Теперь знаем, кого следует бояться.

— Эти «страховщики», наверное, наркоманы, — предположил Макар.

— Наверное? Да сто процентов обдолбыши. В здравом уме человек не смог бы заняться такой дичью, воспитан не так, и мыслит не так, а как наркоту пустит в кровь, всё, блин, креатив попёр, главное, направление мысли задать, — Рустам говорил уверенно, рубя рукой по рулю, будто знал психологию наркоманов.

— Ты в теме, что ли? — спросил Максим.

— Да. Не сам, конечно, но знакомые были. Сколько раз их возил закладки искать. Интересовался, что они чувствуют, когда под дозой. Говорили, что испытывают просветление, и ощущение, будто паришь над миром, понимая его суть. Но с виду, конечно, они выглядели, как жеваное мясо, слюни пускают, обоссутся… Мерзость.

— Ладно, хватит об этом. Куда поедем? — Максим решил сменить эту неприятную тему.

— В строительный магазин, как и собирались. Где тут у них промзона? — Рустам огляделся. — Хоть бы спросить у кого.

Он тронулся, и поехал вперед. Максим и Макар читали названия всех магазинов, встречающихся по пути. Попадались либо продуктовые магазинчики с веселыми названиями, типа «Колокольчик», «Ручеек», либо пивнушки с громкими зазывающими названиями: «Пристань», «Пенный рай», «Семь пятниц». Все названия отдавали сельским креативом из-за очевидного несоответствия формы и содержания.

— Они тут не строят что ли, только бухают? — усмехнулся Рустам.

— Я думаю, что они сделали тематическую зону для строительных магазинов. Вот бы спросить, чтобы не искать.

— Смотрите, а вон человек стоит, — Макар указал в свою сторону. — Давайте у него спросим.

У калитки двора частного дома кто-то стоял и смотрел на них, и даже не собирался убегать, когда они повернули в его сторону. Машина остановилась метров за десять.

— Дурачок, — разочарованно произнес Рустам.

Это был парень с синдромом дауна в неопределенном возрасте. Он крепко держался за штакетины руками и, не отводя глаз, смотрел на машину.

— Я пойду, поговорю с ним, — сообщил Максим. — Будьте начеку.

Он вылез из машины и подошел к парню. Тот сразу начал улыбаться, когда увидел Максима. Был он чрезвычайно тощ. По лицу этого сразу было не понять, но по рукам и фигуре Максим сразу определил у него крайнюю степень истощения.

— Привет, ты кто? — спросил он.

— Фиил, — ответил парень.

— Фил?

— Дааа.

— Ты один?

— Дааа.

— Давно?

— Давнооо.

— Есть хочешь?

— Дааа.

— Одну минуту, никуда не уходи.

Максим вернулся в машину и полез в вещи.

— Ты чего? — спросил Рустам.

— Он с голоду сейчас помрет. Хочу накормить его.

Максим вынул банку тушенку, грубо вскрыл ее ножом, взял ложку и вернулся к Филу. Зачерпнул на кончике и поднес к его рту.

— Ешь.

Фил, как птенец, раскрыл рот. Максим положил в него еду. Парень пару раз жевнул и сглотнул.

— Ещё, — попросил он добавки.

Максим дал ему еще пару ложек, а потом прекратил.

— Тебе много нельзя, а то заворот кишок или еще какая-нибудь беда случится. Подожди меня.

Максим вернулся в машину. На его лице застыло выражение озабоченности.

— Парни, его надо с собой брать, иначе он тут с голоду помрет, — произнес он.

— Дурачка? Зачем он нам? — возмутился Рустам.

— Он не дурачок, он даун, и не виноват, что таким родился. У него родители, походу, исчезли, а он даже не понимает, что надо бы сходить, раздобыть себе еды.

— Это обуза, Максим.

— В каком-то смысле да, обуза, но на него, кажется, не действует тьма. Может быть, мы придумаем ему занятие. Коров пасти, например. Он бы утром выгонял стадо на луга, а вечером подгонял к лагерю или в деревню. Тебе не надоело доить скотину, пока вокруг тебя хороводятся черные призраки? И чисто по-человечески, пока мы сами не оскотинились, нам надо его забрать.

— Эх, сердобольный ты, Максим. Ладно, зови. Ты как, Макар, не против?

— Нет, — простовато ответил самый младший член экипажа.

Максим вернулся к Филу.

— Поедешь с нами?

Парень не ответил. По его лицу вообще было сложно понять, понял он вопрос или нет.

— Мы в лесу живем, прячемся от тьмы, которая крадет людей. Твоих родителей забрала тьма? Они кричали?

— Дааа, — наконец ответил Фил.

Мы живем там, где никто не пропадает. У нас есть еда. Поедешь?

— Дааа.

— Отлично. Идем домой, соберем твои вещички, — Максим махнул товарищам, ожидающим его в машине. — Заезжайте во двор, не рисуйтесь.

Дом, в котором жил Фил, был построен недавно, красивый, ухоженный. Перед домом все выложено плиткой, газоны, туи, елочки, садовый гном. Чуть поодаль кирпичная печь и беседка с плетеной мебелью. Видимо, в этой семье Фил ни в чем не нуждался, и, как следствие, не был приспособлен к жизни без нее. Максим вошел в дом. Фил зашел следом.

— Показывай, где твоя спальня, — попросил он хозяина дома.

— Дааа, — Фил затопал вверх по лестнице на второй этаж.

Максим пошел следом. На втором этаже было три спальни. На небольшом пространстве перед ними уместился узкий диванчик и начинающая подсыхать пальма. Фил показал на дверь, которая вела в его спальню. Максим вошел. Небольшое помещение, обставленное со вкусом. В центре стояла кровать, на которой спал Фил. Она была аккуратно заправлена. Видимо, парень делал это на подсознательном уровне.

Вместо шкафа здесь был гардероб, отлично вписывающийся в интерьер. Максим решил сам собрать вещи Фила, чтобы не терять времени на объяснения. Он собрал майки, трусы, штаны, свитера, теплую и осеннюю куртки, обувь. Сложил все на кровать и связал в узел из покрывала. Получился приличный мешок. Перед тем, как выйти, он увидел на прикроватной тумбочке фотографию маленького Фила с родителями в легкой летней одежде на фоне моря. Взял в руки и перевернул. На обратной стороне была сделана надпись: «Сочи. Филиппу пять лет». Максим развязал узел и положил рамку с фотографией в вещи Фила.

— Поехали, друг. Нас ждут великие дела.

Рустам скептически осмотрел огромный узел с вещами Фила, но ничего не сказал. Максим убрал их в салон, помог забраться внутрь ослабевшему от голода Филу. Тот скромно сел, прислонившись к узлу, и улыбнулся Макару. Макар улыбнулся ему.

— Здорово! — поздоровался он.

— Привет, — немного в нос произнес Фил.

— Этот тоже не скажет куда ехать, — фыркнул Рустам.

— Да прекрати уже, Руст. Не стоит отказываться от того, что подсовывает нам судьба, даже если не знаешь, зачем тебе это нужно. Фил нормальный парень, в хозяйстве пригодится.

Поколесив по поселку и не встретив больше никого, кроме вездесущей тьмы, устраивающей ловушки, парни, наконец, наткнулись на большую территорию, где торговали строительными материалами. Здесь была и открытая продажа, и куча магазинчиков всевозможной специализации. Макар и Фил остались в машине, а Максим и Рустам пошли выбирать для своих нужд что-нибудь подходящее.

В оборудовании для дач и приусадебных участков они выбрали садовый унитаз. Там же взяли большую пластиковую бочку под воду, чтобы не бегать за каждым разом к ручью. Рустам, увидев в оборудовании для бань дровяную печь с возможностью установки сверху котла, воскликнул:

— Это то, что нам надо! Зимой в лесу на костре не больно-то наготовишь, печь нужна.

Тяжеленную печку затолкали в салон к самым спинкам передних сидений. Фил и Макар сели от нее по разные стороны. Максим и Рустам пошли дальше. Поиск закончился возле стопки плит ОСП.

— Максим, — глаза Рустама загорелись огнем, — я кое-что придумал. Нам надо рыть землянку, поставить в нее корпус из досок и обшить плитой. Не успеем глазом моргнуть, как заморозки начнутся. Где ночевать будем? Машины не натопишь на всю ночь.

Максиму понравилась идея. Они затолкали, сколько смогли, плит в салон внедорожника, благо проем в нем позволял это, и еще уложили несколько листов на крышу. Набрали кучу инструментов, саморезов, уголков и прочего, что могло понадобиться для постройки жилья. Лопаты и другой шанцевый инструмент для рытья решили добыть в деревне, чтобы не занимать драгоценное место.

А также не смогли отказаться от бензинового генератора. Его пришлось поставить на крышу, поверх листов ОСП, и очень надежно закрепить, чтобы не потерять по дороге.

Наконец все заняли места в машине. Солнце еще не перевалило за полдень, а делать в поселке уже было нечего. Можно было возвращаться.

— Из обрезков сделаю Дружку будку, — сообщил Максим по дороге. — Он заслужил себе отдельное жилье.

Груженый внедорожник мягко раскачивался на неровностях дороги и опасно кренился в поворотах. Обратная дорога заняла гораздо больше времени. Максим даже нечаянно прикорнул, до первого серьезного ухаба, грохнувшего грузом.

— Не спать, — предупредил его Рустам. — Куча свежих следов на дороге. Надо бдить, вдруг это «страховщики».

— А чего им тут ездить по пустырям, навару никакого, — предположил Максим.

— Я, к примеру. Еще неизвестно, кто сейчас опаснее — сектанты, наркоманы или вооруженные отморозки. Сейчас у этих негодяев подъем от чувства безнаказанности, и надо бы не лезть им на глаза, пока они сами друг друга не порешат.

— Ты прав, зря я уснул, — Максим пошлепал себя по щекам. — Не сплю, не сплю.

К счастью, оставшийся путь прошел без эксцессов. Показался знакомый лес и едва приметная тропа, ведущая к лагерю. Ильи с дочерью на месте не оказалось, только преданный Дружок радостно бросился в объятья. У Максима тревожно забилось сердце. Он кинулся искать признаки нападения на лагерь, но не нашел.

— Ребята, — раздался голос Ильи Витальевича откуда-то сверху. — Мы здесь.

Максим поднял голову. Среди листвы, в гущине кроны он увидел машущего руками отца Маши. Если бы он сидел неподвижно, то Максим ни за что не увидел бы его.

— А вы что там делаете? — спросил Максим.

— Техника по дороге шла, решил забраться посмотреть. А потом понял, что для конспирации лучше места и не придумаешь.

— А Маша где?

— Я здесь! — Маша помахала руками из кроны другого дерева.

— Вот вы птицы высокого помета, — пошутил Рустам. — Слезайте уже разбирать гостинцы.

Илья и Маша слезали с деревьев неуклюже, и пару раз заставили поволноваться, едва не ускорив процесс падением. Максим помог Маше спуститься на заключительном этапе.

— Спасибо! Там было здорово, и далеко видно. Если приделать какую-нибудь лестницу, то я готова исполнять функции вперед смотрящего, — предложила она.

— Ты можешь стать кем хочешь, время сейчас такое, — пошутил Максим.

Илья Витальевич слез с дерева самостоятельно, и первым делом пошел осматривать груз. Открыл дверь и увидел Фила, скромно прижимающего к себе узел из покрывала. Илья некоторое время смотрел на него, не произнося ни звука.

— Максим, это не совсем то, о чем я тебя просил, — произнес он.

Глава 7 «Миролюбовское водохранилище»

Глава 7 «Миролюбовское водохранилище»

Два месяца после начала катастрофы.

— Уважаемые радиослушатели! Все, кому посчастливилось выжить в этой страшной, пугающей катастрофе, свалившейся на нас неизвестно откуда и неизвестно за какие грехи. Хотя нет, за некоторые грехи, такие, как неумение жить в мире и губить планету, мы давно напрашивались на искупление. С вами радио свободной земли «Новая надежда». Да, немного старомодненькое название, зато совпадающее по смыслу с информационным фоном, которого мы постараемся придерживаться. Первая заповедь нашего радио — это мир. Живите в мире, и многие проблемы отпадут сами собой. Вторая — любовь. Мы постараемся проецировать это состояние через наши передачи, музыку и новости. Надежда — это третья заповедь. Какой бы длинной ни казалась ночь, за ней все равно наступит рассвет.

Спасибо умным головам, жителям нашей общины, которые смогли сделать передатчик. Информация о том, что вы не одни, дорогого стоит. Слушайте нас, рассказывайте о нас другим. Мы должны поддерживать ощущение общности, не разрывать связи, превращаясь в племена, очерчивающие свою территорию и агрессивно настроенные против любых чужаков. Зло порождает страх, а страх приводит к исчезновению. Будьте терпеливы и благожелательны с незнакомцами, прежде чем они проявят агрессию. Мы не призываем вас становиться пацифистами, пока что это непозволительная роскошь, но мы не должны создавать ненужного напряжения, которое побуждает нас к неправильным действиям.

Постарайтесь правильно понять значение слова «защита», убрав из него агрессию, нетерпимость, высокомерие, избранность и прочее, якобы возвышающее нас над остальными. Чувствуйте себя равными со всеми — с оборванцем, потерявшим человеческий вид, или высокомерным дураком, ошибающимся в своем статусе. Будьте терпеливы и милосердны ко всем, кто не поднял на вас руку с целью причинения вреда, ограбления или лишения жизни. С остальными негодяями не пытайтесь вести разговоры. Во-первых, они вас все равно не поймут. Во-вторых, примут ваше милосердие за слабость. В этом случае ошеломительный и бескомпромиссный ответ будет самым подходящим решением. Не проявляйте жалость или сомнения в правильности своего решения. Бог создал нас сомневающимися, чтобы мы сами принимали ответственные решения. А времена наступили такие, что безответственность для нас подобна смерти.

Разведотряд нашей общины недавно вернулся из города. Вернулись не все. Трое героев исчезли там, но отряд со своей задачей справился. Мы вывезли огромный груз оружия с военных складов. Теперь наше доброе слово будет подкреплено еще одним аргументом. Давление тьмы в городе несравнимо с тем, что мы испытываем в районе общины. Радиостанции практически не работают из-за мощного фона, электроника машин глючит, джи-пи-эс безбожно врет, призрачно все вокруг, ничему, что видишь, нельзя верить. Всем, кто желает пообщаться с нами на эту тему, мы готовы устроить собеседование, по результатам которого получите или не получите информацию о размещении складов и способах противодействия тьме. Мы заинтересованы в том, чтобы количество адекватных общин, способных за себя постоять, росло, а количество ничтожеств, находящихся под действием наркотиков и медицинских препаратов, сокращалось.

О последних. Мы будем благодарны за любую информацию о бандах, промышляющих в ваших землях. Если есть возможность пошпионить за ними и выяснить количество и качество их оружия, будем щедры на вознаграждение.

А теперь, чтобы сменить тему и добавить настроения, устроим музыкальную паузу. Спасибо жесткому диску, на котором оказалась огромная коллекция музыки на любой вкус. Обещаем, что наша радиостанция не будет придерживаться определенного музыкального стиля. У нас будет всё, от Леонида Утесова и Фрэнка Синатры, до последних хитов российской и зарубежной музыки. Хотя, это теперь все ретро. Скажем спасибо доброму человеку, которого больше нет с нами, но который оставил память о себе в виде огромной коллекции музыки, которая теперь звучит мотивами прошлой жизни…

Из динамиков старого радиоприемника «Радиотехника» раздались знакомые аккорды песни Луи Армстронга «What a Wonderful World», что в современном понимании звучало как «Прекрасный мир, который мы потеряли».

Приемник ловил несколько радиостанций, причем на русском языке было только две. Одна из них, та самая «Новая надежда» и вторая «Маяк», регулярно пропадающая из эфира. Видимо, дела в Москве были совсем плохи. Эта радиостанция предложила оклеить квартиры фольгой, чтобы избежать излучения, но позже призналась, что способ оказался неэффективным и даже опасным. Фольга не оказала никакого препятствия для проникновения «черного спектра», а искажающие отражения даже помогали ему вселить в людей страх. Остальные радиостанции что-то бубнили на разных языках, и понять, о чем, никому не удавалось. Хорошего знания языков не демонстрировал никто из команды, поселившейся у Белых Зорь.

Максим задумался, присел на пенек, использующийся вместо стула, и взъерошил отросшие волосы.

— Думаешь, нужно ли нам рисковать ради оружия или нет? — поинтересовался Илья.

— Да, как раз об этом и думаю. С одной стороны, вроде бы еще ни разу не понадобилось, и может, что и не понадобится. А с другой — мы беззащитные жертвы, с которыми можно поступить как угодно, не боясь получить сдачи.