Черный спектр

Максим завернул за угол и неожиданно услышал характерные звуки, похожие на соитие. Они доносились отчетливо, как в открытое окно. Максим заглянул в проем и понял, что оказался прав насчет окна. Развернулся к Макару.

— Ты меня подсаживаешь, я запрыгиваю и ломлюсь в гостиную, а ты забираешься следом и выгоняешь туда любовничков.

— Ок, — кратко согласился с предложенным алгоритмом Макар. — А долюбить мадам нельзя?

— Мечтаешь о глупой смерти?

— Нет, только о бабах.

— Видно будет. Пошли.

Макар уперся спиной в стену дома, принял на руки ногу командира и вытолкнул его вверх. Раздался грохот и топот тяжелых ботинок по полу.

— На пол, суки! — не своим голосом выкрикнул Максим, чтобы сразу подавить желание к сопротивлению.

Выбил ногой дверь из комнаты и выскочил в гостиную, держа перед собой автомат. В нос ударил запах алкогольного перегара. Для демонстрации серьезности намерений выстрелил из оружия в пол. Выстрел в закрытом помещении вызвал у всех легкую контузию. Однако один из мужчин успел оценить ситуацию и кинулся к свече, стоящей в бокале на телевизоре. Максим кинулся ему наперерез и сбил ударом ноги. Мужчина отлетел в сторону и ударился о стену. Максим выстрелил еще раз в пол, взяв чуть ближе, чтобы не попасть в человека. Закричала женщина, решившая, что их товарища застрелили.

— Тихо! — выкрикнул Максим. — Скажите своему человеку на крыше, чтобы сидел там без глупостей. И пусть сбросит оружие, — Максим не знал, есть ли оно у него, сказал наудачу. — Подымайся, — приказал он сбитому с ног мужчине. — Садись к своим.

Мужчина поднялся, кряхтя и держась за поврежденный бок, сел на диван, рядом с остальными. Здесь было трое перепуганных мужчин и одна женщина на грани истерики. Из спальни вышли еще двое. Дамочка на ходу накидывала на себя одежду. Ее партнер держался за голову. На свету он посмотрел на ладонь. На ней блестела свежая кровь.

— Сопротивлялся, — поясним Макар причину ее появления.

Один из мужчин, сидящий ближе всех к старомодной печи, крикнул в ее темное нутро:

— Ломоть, ты там сиди тихо, а ружбайку скинь на землю. У нас тут… гости.

В ответ не донеслось ни слова. Через несколько секунд где-то за окном ударилось что-то тяжелое.

— Сбросил, — раздалось из печи.

— Вы кто? — грозно спросил Максим. — Вы пытались заложить фугас на дороге?

Ответить никто не решился.

— Ясно, значит вы. Зачем?

— Патроны на исходе, — ответил самый адекватный из пленников. — Потом мы передумали.

— Мы уже в курсе. Не передумали, никто бы вас тут живыми брать не стал. Итак, откуда вы сюда приперлись? — повторил вопрос Максим.

— Мы издалека. Отсюда километров семьсот. Нас вынудили к этому, — ответил все тот же мужчина.

— Кто?

— Они называют себя новым витком государственного устройства, конгломератом содружеств, а по факту насаждают свою власть, а нелояльных ей убивают или выдавливают в непригодные земли.

— Я догадываюсь, о ком вы говорите. А чем же вас не устроила их власть? Вроде бы под крылом любой крупной общины всегда спокойнее, чем маленьким коллективом, неспособным себя защитить.

— Мы так привыкли. Прожили вместе почти с самого начала катастрофы. У нас все было, мы ни в чем и ни в ком не нуждались. Еды полно, что-то сами выращивали, доедали припасы. С оружием были проблемы, но нам оно и ни к чему. По крайней мере, крысу можно поймать и без автомата.

— Ясно. Бомжи поневоле. А почему же вы, зная, что по дороге ездят люди, не обратились к ним за помощью? Почему вы решили, что убить и отобрать правильнее, чем признаться им в своей сложной жизненной ситуации?

— Ну… мы знали… нам рассказывали, что в этих краях больше нормальных людей нет. Остались только людоеды, у которых проблемы с психикой.

— С адекватностью у вас проблемы, — упрекнул их Максим. — Мы с Макаром никакие не людоеды. Один раз попробовали, и нам не понравилось, — пошутил он.

Максим осмотрел пленников, смотрящих куда угодно, только не ему в глаза, и наткнулся на прямой взгляд девушки, которую Макар выгнал из спальни. Она смотрела на него открыто, а в глазах ее плясало пламя свечи. Максим почувствовал в них присутствие тьмы, и решил подыграть. Изобразил на лице ужас, задышал, беспорядочно задергал руками. Макар уставился на него непонимающе, но Максим ему незаметно подмигнул. Пленники, зная о способностях своей напарницы, напряглись, готовые переломить ситуацию в свою пользу.

Девушка перевела взгляд на Макара, и тот было начал кривляться, изображая ужас, но поняв, что ему не хватает артистических способностей, громко расхохотался. Максим присоединился к нему, ввергнув пленников в очередной ступор.

— Попалась, — Максим указал на смутившуюся девушку пальцем. — На нас ваши штучки не действуют. Вы одна такая из всех? — спросил он, успокоившись.

— Нет, — девушка ответила с обидой и дерзостью. — Мы с Андреем забрели к каким-то странным людям, — она покосилась на парня с разбитой головой. — Пожили у них пару дней на алкоголе, попали под какое-то излучение, а потом ушли. Вскоре выяснилось, что черный спектр на нас больше не действует, а смотреть нам в глаза опасно.

— И в этой банде, значит, вы прижились в качестве оружия ближнего боя? — догадался Максим.

— Они им ни разу не воспользовались, — ответил за девушку мужчина, который первым начал разговор. — Мы старались не попадаться на глаза людям.

— Плохо старались. Вы наследили за собой, как дети, — Максим посмотрел прямо в глаза парню, которого девушка назвала Андреем.

— Нам не приходилось раньше прятаться. Опыта никакого, — ответил он, не выдержав взгляда Максима.

— Ребята, у вас два пути. Либо вы вливаетесь в общину Миролюба, за исключением этой девушки и ее парня, либо вы идете с нами, пока мы не выполним свое задание. А вы…, кстати, как вас зовут? — обратился Максим к девушке.

— Наталья, — представилась она.

— Андрею и Наталье путь в общину заказан в любом случае.

На некоторое время в помещении воцарилась тишина. Люди пытались обдумать поступившее им предложение.

— А после того, как вы выполните свое задание, что с нами будет? — спросил самый смелый мужчина.

— С вами будет то же, что и с Андреем и Натальей. В лучшем случае. В худшем вы либо исчезнете в ужасе, либо умрете и восстанете тормознутыми ретрансляторами.

— Кем? — переспросила вторая девушка.

— Ретрансляторами. Есть такой тип людей, или как бы людей — восставшие при помощи черного спектра. Они вроде бы как прежние, помнят всё, узнают, но однозначно на стороне черного спектра и против обычных людей. Любят всякую ритуальную хрень, поклоняются, трясутся в экстазе… Одним словом — зомби. Опасны так же, как Натаха со своим дружком, ну и как мы тоже: передают излучение через взгляд.

— А в вашей общине все такие, как вы? — спросил мужчина, в котором Максим признал главного.

— Нет, там вообще таких нет. Мы раньше жили в общине, теперь мы живем отдельно, но сотрудничаем. Неосторожное владение такими способностями опасно для общества, — Максим посмотрел на отсвет пламени свечи, играющий на потолке. — Я понимаю, что вы ищете для себя вариант сорваться с крючка и продолжить, как вам кажется, свободную жизнь. Это особенно странно, учитывая, что несколько минут назад вы собирались умереть. На вашем месте я бы радовался любому предложению. Кроме расстрела, разумеется.

— Мы рады, — попытался его уверить главный. — Времена сейчас такие, что пришьют и не спросят.

— Верно, — согласился Максим. — Так что, с нами или сразу в общину?

— В общину, — неуверенно выбрал главный. — А что мы будем там делать?

— Ничего такого сверхъестественного. Там определят, к чему у вас есть способности, и поставят на должность. Будете жить почти как раньше: дом и работа, переходя туда-сюда вместе с маятником точки Лагранжа.

— Чего? — не понял термин главный.

— Да, сразу видно, что вы жили в изоляции.

Максим взял со стола опорожненную наполовину бутылку. Понюхал из горлышка. Запах спиртного напоминал какую-то лечебную настойку. Главный убедил его в этом окончательно.

— Настойка на полевых травах. Лечимся и калечимся одновременно. Нашли большое количество медицинского спирта, в чистом виде не лезет, вот и делаем разные настойки.

— Спиться не боитесь? — спросил Максим.

— Сейчас время такое, что бояться опасно для жизни, — ответила Наталья. — До пенсии жить никто не собирается.

— Да и не жизнь это, — поддержал ее парень. — Шаримся, как крысы по щелям.

— Вот, — Максим указал на него пальцем, — слова не мальчика, но мужа. В общине вы не будете прятаться. Там есть театр, библиотека, общественные бани, кружки… Живи и радуйся. Просто удивительно, что мне приходится рекламировать то место, в которое вы должны бежать сломя голову.

— А как нам туда попасть, чтобы по дороге не хлопнули по ошибке? — спросил главный.

— Скоро на дороге появится патруль, останетесь с ним. Как только их смена закончится, вернетесь в общину. Договорились?

— Да, — согласился без особого удовольствия главный.

Максим прекрасно понимал его чувства. Человек, вставший на путь жизни без ответственности, без обязательств, живший одним днем, приравнивал подобный образ жизни к понятию свободы. А ветер, который пьяняще бил в лицо, и казался ветром свободы, на самом деле возникал по причине того, что человек несся с крутой горы прямо к подножию прозябания и потери человеческого облика.

— Отлично, — Максим сделал глоток алкоголя прямо из горлышка бутылки, подержал его во рту и проглотил. — Переночуем, а завтра пойдем на дорогу, ждать патруля.

Пленники остались ночевать в зале. Прежде чем уложить их спать, обыскали каждого, затем осмотрели комнату. Сняли с крыши Ломтя, оказавшегося дородным, но глуповатым на вид парнем. Поделились на смены и легли спать. Из-за опасения, что пленники решатся на какую-нибудь глупость, Максим спал плохо, часто просыпался, и к утру чувствовал себя немного разбитым.

Свет представил пленников иначе, чем они воспринимались в темноте. Наталья оказалась красивой девушкой, ладно сложенной, с серо-зелеными глазами. На контрасте с другой, которую звали Женя, и которая выглядела слишком по мужски, она казалась прямо воплощением женственности в исконном значении слова. Макар не сводил глаз с Натальи.

— Ее Андрейка прям лишний тут, — шепнул он Максиму.

— Макар, не вздумай делать глупости, — предупредил его Максим. — Человека убьешь, но не факт, что это расположит девушку к тебе. Веди себя достойно, глядишь, она и сама начнет сомневаться в своем Андрейке. Он у нее, честно признаться, не эталон.

— А помнишь, Алла говорила, что простое решение самое правильное?

— Она имела в виду другое. И я не назвал бы убийство конкурента простым решением. Это выход из положения для труса, который не готов принять вызов. И вообще, у меня тоже давно не было женщины, и я подумываю вступить в эту гонку за право обладания Натальей.

— Тааак, — из-за угла дома появился Толик. — Ставки на баб делают, а меня не зовут. — А тебе оно надо? — усмехнулся, намекая на возраст напарника, Макар.

— Почему бы и нет? Эстетическое удовольствие еще никто не отменял.

— Я тебе потом красочно все опишу, — пообещал товарищ.

Пленников с пожитками, которых у них оказалось довольно много — они несли с собой носилки, на которых была навалена целая гора мешков с вещами и продуктами — построили в две колонны. Максим с Макаром пошли во главе, Толик с Кайратом замыкали. До трассы добрались быстро. Проверили прилегающую территорию, на случай, если патруль расставил часовых. Никого не нашли и расположились у дороги в ожидании. Пленники нервничали и часто бросали взгляд в сторону горизонта, откуда ждали появления машины.

Дисциплина в общине была на высоте. Автомобиль появился по расписанию, спустя два часа. Максим приказал всем спрятаться в лесу, чтобы случайно не напугать бойцов своей многочисленностью, а сам вышел на дорогу. Микроавтобус, расписанный под лесной камуфляж, остановился метрах в двадцати от него. Не вылезая из машины, Максима окрикнул начальник патруля.

— Что случилось? Вы должны быть дальше.

— Обстоятельства. Взяли подозрительных лиц, допросили, оказались беженцы издалека. Ждем, чтобы сдать вам.

— Что за беженцы? — спросил начальник подозрительно. — Где они?

Максим махнул рукой в сторону леса.

— Выходите!

Толик и Кайрат вывели их. У Андрея и Натальи глаза были завязаны.

— Эти двое что, оттуда? — спросил начальник патруля про них, имея ввиду «мертвый пояс».

— Да, подловили заразу. Свяжись с начальством, скажи им, что люди нормальные, хлебнули горя от наших партнеров, и теперь готовы жить и работать на благо общины, — посоветовал Максим.

— Я сам решу, что сказать. Только этих двух больных мы не возьмем.

— Они пойдут с нами.

— Ясно, своих не бросаете, — не преминул уесть Максима начальник патруля. — Идите сюда! — позвал он пленников.

Они угрюмо повиновались, не забыв бросить на Максима укоризненный взгляд. Они представляли себе этот процесс немного иначе.

— Все будет хорошо, — пообещал он им. — Не вы первые, не вы последние.

Небольшое подразделение бойцов выбрались из автобуса, чтобы начать патрулирование дороги пешим порядком. Их место заняли новые жители общины. Из салона доносились переговоры начальника патруля со штабом.

— … нормальные, Максим ручается… конечно проверили… люди, как люди… одна баба и четыре нечесаных заросших мужика… какой педикулез, я у них что, в голове вошкаться должен? Приедут, отправите в карантин и сами проверите… ага, понял, — начальник высунулся из окна. — Максим, садитесь в машину, мы вас подбросим. Дипломаты едут с опережением графика.

Микроавтобус просел под тяжестью еще четверых человек в полной выкладке. Зарычал двигателем, с трудом переваривающим низкокачественное топливо, и, трясясь как в лихорадке, тронулся с места. Ехать, конечно, было намного веселее, чем идти. За час одолели дневной переход. По дороге останавливались два раза, высаживая очередное подразделение. К финишу добрались налегке.

— Ладно, Макс, — начальник хлопнул Максима по плечу, — спасибо, что продолжаете служить нам.

— Кому нам? Себе мы служим, своей совести, а с вами сотрудничаем.

— Ну, — мужчина растерялся, — называй это как хочешь.

— Удачи, — Максим выбрался из салона, пропахшего выхлопными газами, и глубоко вдохнул чистый воздух. — Пароли не поменялись?

— Нет, Пегас — Комета. Не будет там никого из наших, так что стреляйте любого, кого увидите.

— Понятно, — Максим кивнул.

— И это, Макс, найдите там что-нибудь стоящее. Боюсь я этих партнеров. Как бы репрессии не начали против нормальных мужиков, кто воевать умеет, — начальник патруля озвучил мысль, доминирующую в определенных кругах военных Миролюба.

— За тем и идем.

— Неизвестно ещё, как они отреагируют на жителей, у которых родственники поражены черным спектром, — добавил он, намекая Максиму на его жену и дочь.

— Ты, Михалыч, не меняешься — как был говном, так им и остался, — Толик служил под его началом. — Тьфу.

— Но-но, полегче! — Михалыч покраснел от негодования. — Неизвестно еще, как все повернется для вас.

— Вот именно, — согласился Толик. — Пока что это мы живем свободно, где хотим, а вы прячетесь.

— Хватит, — остановил конфликт Максим. — Пройдемся по пунктам. Как только патруль доезжает до границы зоны нашей ответственности, мы отправляемся в зону. Вы ждете нас в условленном месте в пятидесяти километрах отсюда, в районе летнего кафе «Телец».

— Так точно.

— А если мы после возвращения станем другими еще сильнее, чем сейчас?

— Мы применим оружие, — пообещал начальник.

— Не надо оружия, — вмешался Кайрат. — Мы с Толиком не идем в зону. Давайте мы останемся возле кафе и будем посредниками на этот случай?

— Хорошая идея, — согласился Максим.

— Согласен, но мне придется проконсультироваться с начальством, — Михалыч потянулся к танкетке рации. — Идите, свободны, — покровительственно отпустил он людей.

Толик еще раз плюнул на колесо машины и громко цыкнул, выражая свое мнение о бывшем начальнике.

— Хочешь узнать человека, дай ему власть.

Макар наконец-то разрешил развязать глаза Андрею и Наталье.

— Добро пожаловать в отряд. Воевать будете без оружия, пока не добудете его в бою, — пошутил он и бросил на девушку заинтересованный взгляд.

Она ответила ему холодно и равнодушно, затем переключилась на Андрея, проверив ему повязку на голове.

Отряд двинулся дальше вдоль опушки леса. Ржавеющий у дороги хлам попадался чаще из-за того, что здесь было ближе к городу. В тот первый день начала катастрофы паникующее население, поддавшись стадному чувству бегства, в огромных количествах растворялось в небытии, не успев никуда уехать. Мир тогда был наполнен ужасом, собравшим невероятный урожай человеческих душ. Максиму ситуация рокового дня напомнила ловлю рыбы в грязных лужах после весеннего разлива реки. Тогда он сам был ужасом, собирающим ослепшую дезориентированную добычу. К своему стыду, сравнивая себя с пойманной рыбой, понимал, что никакой необходимости в ловле не было. Он не голодал, и вообще не любил рыбу. Поддавшись охотничьему инстинкту, загубил десятки жизней просто так, отчего современная ситуация выглядела расплатой за тот поступок.

День в походе прошел быстро. Новички показали себя крепкими для больших переходов ребятами. Свежих следов чужой активности так и не нашли. Для нормальных людей излучение спектра в этих местах уже было чрезмерным. Без гасителя или изрядной дозы препаратов, изменяющих сознание, долго не протянуть. На электрических столбах нередко попадались кристаллы, свисающие с ножек изоляторов или проводов. Подстроившиеся под излучение организмы людей реагировали на их присутствие, как на сильное поле статического электричества. Тело покалывало, ощущалось давление на него, а мозг начинал выдавать разноцветные артефакты, как перегревшаяся видеокарта, причем без разницы, с открытыми или закрытыми глазами.

К вечеру, так и не встретив ни единого признака присутствия человека, решили, что «мертвый пояс» за последний год значительно расширил свои размеры. Все изменил странный звук, раздающийся со стороны железной дороги, идущей за лесополосой параллельно трассе. Заинтригованный им Максим приказал двигаться в его сторону.

Каково же было их удивление, когда они увидели устройство, работающее на пару. Это была платформа, как будто построенная на раме крупного грузовика. На корме у нее стоял большой котел, извергающий из трубы черный дым и периодически пар через перепускной клапан. Позади котла вращался огромный маховик, передающий крутящий момент на колеса. В центре располагалась грузовая часть, поверх бортов которой виднелись поленья и черный конус угля. Ближе к носовой части, обложенный мешками с песком, стоял навес с антенной гасителя на крыше. На высоком станке внутри него был закреплен ПКМ, прикрытый металлическим щитком и вращающийся почти вкруговую. Под крышей навеса находились трое мужчин. Четвертый закидывал в печку уголь.

— А это что за стимпанк такой? — искренне удивился паровому устройству Макар.

— Царские железные дороги, — в шутку предположил Толик.

— Как-то страшновато идти к ним на переговоры, — произнес Кайрат.

— Переговоры? — усмехнулся Максим. — Переговоры будут, когда проедет этот долбанный кортеж. Будем штурмовать.

— Штурмовать? — возмутился Толик. — Так у них все карты на руках, а нам еще добежать по открытому пространству надо. У нас нет никаких шансов.

— Ладно, я пойду один, — сообщил Максим, согласившись с товарищем. Снял с плеча свой автомат с оптическим прицелом и передал ему. — На тебе, пулеметчик. Не открывайте огонь, пока точно не поймете, что они не собираются со мной разговаривать.

— Командир, давай я пойду, — предложил свою кандидатуру Макар.

— Я — последняя буква в алфавите.

Максим причесал шевелюру на одну сторону, будто его более опрятный внешний вид мог как-то помочь произвести благоприятное впечатление, и вышел из леса. Зашел он со стороны кормы, чтобы закатное солнце маскировало его, а часть платформы прикрывала от пулеметного огня. Первым его заметил мужчина, копошащийся возле котла. Он окликнул товарищей, затем взял в руки оружие и направил его на Максима.

— Я не вооружен, — сообщил Максим и поднял руки. — Я просто хочу поговорить с вами.

— О чем? — спросил забравшийся на грузовую часть платформы другой мужчина.

— Кто вы, откуда, с какой целью появились здесь?

— А ты-то сам кто, чтобы задавать такие вопросы?

Максим признал в этом мужчине командира.

— Вы находитесь в зоне нашего патрулирования, поэтому мы должны знать, кто вы и откуда.

— Мы? — командир «паровоза» посмотрел в лес по обе стороны от железной дороги и спустился под защиту бортов. — Ну, раз это ваша зона патрулирования, залазь, поговорим.

Максиму скинули сходни на три ступеньки. Он поднялся по ним и с интересом рассмотрел внутреннюю обстановку устройства. Она напомнила ему помесь деревенского сарая с гаражом автомастерской. Много деревянного из необработанных досок, кругом потеки масла, примитивные механизмы. Командир провел Максима под навес. На столе вразброс лежали карты, будто не успели доиграть партию.

— Присаживайся, — указал он гостю на скамью. — Мы тут остановочку сделали, чтобы давление поднять. Как удачно, да? — командир хотел посмотреть в глаза Максиму, чтобы оценить реакцию, но тот не дал этого сделать, отвернулся.

— Удачно, — согласился Максим. — Мы тут как раз собирались встать на ночной привал. — Судьба.

— Выпьешь? — предложил командир «бронепоезда».

— Нет, спасибо, на работе не пью, — отказался Максим.

— Да? — мужчина присел за стол и попытался снова поймать взгляд гостя. — И как же ты справляешься? Тут же жарит не по-детски. Сосульки эти черные еще появились.

Из последней фразы Максим сделал вывод, что экипаж «паровоза» не может принадлежать их партнерам, достигшим в изучении феномена черного спектра большого успеха.

— Есть свои приемы, — ушел он от прямого ответа.

— А мы не особо заморачиваемся, киряем потихоньку. Печень, конечно, не в восторге, — командир «бронепоезда» сдвинул карты в сторону. — Итак, формальная часть переговоров закончилась, пора понять, кто вы, и что патрулируете.

— Это территория общины «Миролюбовское водохранилище», — пояснил Максим. — Патрулируем трассу, стратегический объект. Гоняем разную шелупонь, чтобы не мешала хорошим людям спокойно ездить, — он не стал распространяться про дипломатический кортеж, предполагая, что эти люди могут здесь находиться с задачей помешать переговорам.

Командир «паровоза» цыкнул, примерив понятие «шелупонь» к себе.

— Нет, вас я не имел в виду. По лесам шарятся бродяги, устраивающие нападения на машины.

— Машины, — повторил мужчина. — Хорошо живете. А мы не стали ждать, когда у нас бензин и соляра закончатся, стали кумекать над паровой техникой. С топливом проблем нет, а железнодорожные пути подходят для этого идеально.

— Откуда вы? — напрямую спросил Максим.

— С севера. Больше тысячи верст прошли. Задачу нам поставили: узнать, кто чем живет, состояние дороги проверить, контакты, если получится, наладить. Хотя с такими расстояниями контакты — дело сложное. Больше из интереса. Экспедиция, считай.

— И что же вы узнали за тысячу километров? Есть еще люди в других местах?

— Есть, — командир встал и показал пулевые отверстия в бортах. — Вы, наверное, первые, кто не стал стрелять раньше, чем узнать, кто мы такие.

— Как у вас там с черным спектром дела? — спросил Максим.

— Ты про последнее мяреченье? У нас это так называют. Шаманы сказали, что последнее терпение бога закончилось, и он задался целью свести нас с лица планеты. Поделом, я считаю. А ситуация у нас такая же, как и везде. Прячемся в кругах жизни, без генераторов излучения никуда. Так близко к эпицентру мяреченья без всякой защиты, как вы, ни за что бы не пошли. Секретом не поделишься?

— Может не понравиться, — предупредил Максим.

— Да ладно тебе, я же не дамочка манерная, как-нибудь справлюсь.

— Оружие убери подальше, — попросил Максим.

— Зачем? — подозрительно спросил командир «бронепоезда».

— Чтобы не было соблазна за него хвататься.

Мужчина посмотрел на своих напарников, чтобы увидеть, что они готовы подстраховать на случай опасной ситуации. Максим спиной почувствовал, как они кивнули своему командиру. Мужчина убрал автомат в сторону, и даже отсоединил магазин.

— Ну, я слушаю.

Максим ухмыльнулся и провел взглядом по его лицу, проникнув через зрачки ему в мозг на короткое мгновение. Командир бронепоезда побелел, ухватился руками за край стола и посмотрел на отвернувшегося Максима с выражением крайнего ужаса.

— Ты… ты шаман? Ты проводник в другой мир. Я слышал про таких. Я не пойду за тобой. Мне рано, — командир инстинктивно потянулся к автомату.

— Ты обещал, — напомнил ему Максим. — Тебя подстрелят раньше, чем ты успеешь вставить магазин.

— А как ты… как это возможно? — мужчина внял голосу разума и сложил руки перед собой.

— Я нормальный, такой же, как и ты, кроме этой особенности. Немного поджарил мозги в «мертвом поясе» возле зоны, и получил такую особенность. Теперь могу жить, где захочу, кроме точек Лагранжа, или, как вы их называете, кругов жизни.

— Колбасит? — спросил ошеломленный командир.

— Немного, но основная причина — люди боятся. Чтобы всем было хорошо, служим на дальних берегах. Сам не хочу стать нечаянной причиной чьего-то исчезновения.

— Семья?

— Есть, жена и дочка. Они нормальные. Вы тоже рискуете стать такими же, как я. Скоро начнется «мертвый пояс», за которым живут, или, правильнее сказать, поддерживают жизнь ретрансляторы. Это такие зомби, которых оживили при помощи черного спектра. И немтыри, живые люди, изменившиеся до такой степени, что могут понимать друг друга, не открывая рта. Вам лучше туда не соваться, если хотите вернуться домой нормальными.

Командир паровоза, озадаченный обилием новой информации, свел морщины на лбу в две широкие складки. Вынул из-под стола бутылку с прозрачным пойлом и сделал большой глоток. В воздухе запахло нечищеной самогонкой.

— А до границы этого пояса сколько осталось? — спросил он.

— От города еще семьдесят километров. Потом вас встретит забор из кристаллов, который соорудила одна организация, желающая не допустить взаимопроникновения людей из внешки и мертвого пояса. Но это не точно.

— Не точно что?

— Не точно, что забор выстроен для этой цели. Рабочая версия, требующая уточнения.

— Каким образом?

— Военная тайна.

— Ладно, не хочешь, не говори, у меня и так мозги закипели. Имя-то свое назвать сможешь, или тоже тайна? А то сидим, переговоры ведем инкогнито…

— Максим, — он протянул руку через стол.

— Николай, — ладонь у командира «бронепоезда» оказалась жесткой, как дерево. — В свете нашего неожиданного знакомства… Какие у нас варианты, чтобы не осложнить вам службу?

Максим почесал затылок.

— Мы ждем тут кое-кого. Пока они не проехали, оставайтесь у нас на виду. А потом решим, как разбежаться.

Николай задумчиво закивал головой, еще сильнее согнав складки на лбу, и снова приложился к бутылке.

— Я бы глянул на это чудо, — произнес он неожиданно.

— Какое?

— Забор этот, из кристаллов.

— Не вопрос, но только под свою ответственность. Последствия могут быть непредсказуемыми, вплоть до летального исчезновения.

— А хрен ли тут делать? За что держаться? Живем, как в жопе гнием, только и осталось, что чудесами любоваться.

— Ладно, темнеет уже. Тушите котел до утра, — Максим поднялся, чтобы уйти.

— Можете заночевать у нас, в тепле, — предложил командир бронепоезда.

— Спасибо, но нам за дорогой надо бдить. Мы уже привычные на земле спать. До завтра.

— До завтра.

Максим спустился на покрытую желтеющим вьюном щебенку, продрался через густеющие заросли чилиги и зашел в лес. Толик поприветствовал его с видимым облегчением.

— Чего так долго-то? Что за хмыри? Партнеры страхуют?

— Нет, залетные, экспедиция с севера. Интересуются, что у нас да как, чем живем, чем дышим.

К Максиму и Толику подошли остальные члены отряда, а также Андрей с Натальей, чтобы послушать

— Ничего себе отмахали, чтобы любопытство удовлетворить, — присвистнул Макар.

— А чего им не махать-то на дровах, — усмехнулся Толик. — Если только рельсы кто разберет, но кому они сейчас нахрен нужны.

Максим вкратце рассказал о том, что узнал от парней на паровозе, об отличиях в терминах, обозначающих черный спектр, о том, что они не особо интересуются происходящим вблизи зоны и внутри нее. О том, что они согласны выполнить их требования, оставаться на виду.

— Ночевать будем здесь. С паровоза взгляд не спускать, — приказал Максим.

Его волнения оказались напрасными. Транспортное средство простояло на месте всю ночь, не двигаясь с места. Рано утром на землю лег непроглядный туман, скрывший от глаз паровоз. Максима разбудил Кайрат, сообщив о плотном тумане. Пришлось ему выбираться из нагретого спального мешка. Отдав распоряжение готовить завтрак, он отправился узнать, как дела у новых знакомых.

«Бронепоезд» стоял на месте в облаке еще более густого тумана, смешанного с дымом. Бойцы разогревали котел дровами.

— Утро доброе! — поздоровался Максим.

— О, здорово, — Николай перегнулся через борт и протянул руку. — Не лето уже, совсем не лето. Как ночевалось?

— Нормально. Как вы?

— Тоже. Тихо было, только сова где-то рядом ухала полночи.

— Я тоже слышал. Их тут тьма развелась на мышах.

— Какие планы на день? — поинтересовался командир «бронепоезда».

— Трогайте потихоньку в ту сторону, — Максим указал в направлении кормы. — До зоны патрулирования примерно полсотни километров. Тут трасса и «железка» идут параллельно. Мы будем идти вдоль дороги с двух сторон до моста через большую реку. Там конец зоны нашей ответственности, и завтра утром туда подъедет патруль из Миролюба, чтобы узнать обстановку. Предлагаю перед мостом назначить точку рандеву, на которой встретимся сегодня вечером. Чтобы не возникло недопонимания, идите черепашьим ходом, чтобы мы могли вас видеть.

— Чего же такого вы тут мутите? — поинтересовался Николай.

Ему не хотелось подчиняться Максиму, каким бы доброжелательным он ни казался. Времена, когда люди доверяли друг другу, давно канули в лету.

— Налаживаем отношения с соседями, и хотим произвести благоприятное первое впечатление. Они высылают к нам переговорщиков, и нам надо, чтобы маршрут их прошел без сучка и задоринки, — Максим раскрыл карты. Почувствовал, что лучше сделать так, чем юлить, вызывая подозрения и заставляя нервничать. Он посмотрел на часы. — Через полчаса выходим.

— Так точно, — Николай отсалютовал и исчез за бортом, раздавая команды.

Максим вернулся в отряд. Там уже готовился завтрак. Перекусив пшеничной «размазней» с кусочками сала и запив кашу ароматным травяным напитком, вышли к дороге. Максим с Макаром двинулись вдоль правой стороны. Андрей и Наталья решили остаться с ними. Толик и Кайрат вдоль левой.

Шум работающего паровоза всегда находился в зоне слышимости. Николай не обманул, хотя и легко мог это сделать. К полудню от тумана не осталось и следа. Прохладный северный ветер и выглянувшее солнце разогнали его. За весь день привал устроили только один раз, чтобы успеть пройти необходимое расстояние. Никаких следов лесных разбойников или бандитов с большой дороги не встретили, не считая пару прошлогодних или даже позапрошлогодних лежек.

На закате показались опоры большого моста. К нему сходились железнодорожные пути и автомобильная дорога. «Бронепоезд» ждал отряд у самого въезда на мост, выпуская паровые струи, казавшиеся розовыми в лучах солнца. Картина напомнила тот день, когда они оказались в деревне ретрансляторов. Тогда мир вокруг так же погрузился в розовые краски.

— Красиво, — восхищенно произнесла Наталья. — Как будто мы в другом мире.

— Мы уже давно там, — буркнул Толик. — И называется этот мир Мир оф зе Фир.

— Зефир? — не поняв каламбурно звучащего выражения, переспросила девушка.

— Конечно, мы находимся сейчас в зефирке, прямо между двух ее половинок, — на полном серьезе произнес Толик, вызвав замешательство Натальи.

— Да ну его, — отмахнулся Андрей от него и поцеловал подругу в щеку.

Возле моста стояла избушка смотрителя. В ней стояла буржуйка, скамья, пара стульев и стол, изрезанный надписями различного содержания. В качестве ночлега выбрали ее. Николай поделился дровами и углем, чтобы протопить печь и приготовить ужин. Его отряд остался ночевать на борту тепловоза. Там тоже были теплые помещения, обогреваемые контурами котла, державшие тепло до самого утра.

Николай пришел перед сном поговорить в неформальной обстановке. С собой он принес две бутылки самогона. Максим выбрал часовых, Макара и Кайрата, заступающих первыми. Им выпивать запрещалось. Наталья отказалась сама. Макар, Толик, Андрей и Николай, подстрогав на стол мяса, лучка, и нарезав плотного черного хлеба, решили расслабиться.

Напиток не отличался мягкостью или вкусом. Драл горло, выбивая слезу испарениями, идущими в обратную сторону. Несмотря на это, вкус его прекрасно сочетался с незамысловатой закуской, прекрасно дополняя друг друга. Как итог, мужской квартет быстро дошел до кондиции, когда доверие и уважение друг к другу становились главным критерием посиделок.

Максим проговорился о том, что после выполнения задания они отправляются в зону, в которой есть что-то интересное, о чем они не имеют понятия, но точно знают, что есть. Утром, протрезвев и вспомнив о допущенной слабости, Максим со страхом выскочил из домика. Паровоз стоял на месте и дымил серым дровяным дымом. Николай, прикладывая к голове мокрую тряпку, помогающую ему от похмельной головной боли, увидел Максима и дружелюбно помахал рукой.

— Здорово, командир! — поздоровался он, когда тот подошел ближе. — Как самочувствие?

— Пойдет. Ты это… Николай, забудь, о чем мы вчера говорили.

— Нет, так не пойдет, — усмехнулся командир «бронепоезда». — Я лучше сдохну, чем откажусь от такого предприятия.

— В смысле, откажешься? Я не собирался тебя приглашать с собой, — Максим покраснел от возмущения.

— Погоди шуметь, — остудил его Николай. — Вот мой план. Я переговорил со своими парнями, и мы решили, что нам тоже стоит включиться в эту гонку. От нашего коллектива в нее вступаю только я, но… — он вытянул указательный палец в сторону Максима, — вместе с этим корытом, — Николай постучал рукой по борту паровоза. — Это же намного лучше, чем топать пешком. Как тебе такой план?

Максим уставился в сторону, напрягая извилины, которые с похмелья никак не хотели шевелиться.

— У тебя не осталось еще этой отравы? — спросил он, понимая, что ничем другим не сможет быстро привести себя в рабочее состояние.

Николай мгновенно исчез в недрах паровоза.

Часть третья, Глава 3 "

Часть третья

Глава 3 «Погоня»

Хотя в зону с Максимом собирался идти только Макар, в обсуждении предложения Николая принимал участие весь отряд. Толик, ищущий во всем одни подвохи и подозрения, традиционно был против.

— Не хватало еще, чтобы у каждого проходимца появилось эта штука, за которой мы идем. Одно дело у нас — мы вроде здравомыслящая община; другое дело — у всякой шелупони. Будет так, что во «внешку» нос не высунешь, отстрелят.

— Да мы не знаем даже за какой штукой идем, — Максим развел руками. — Даже примерно. Я не уверен, что, если мы и увидим что-то, то поймем, что это оно.

— А что, если делать пули из кристаллов? — предложил Макар. — Вот уж по-настоящему будет ужас внутри нас. А если снарядом из таких кристаллов шарахнуть?

— А что, тема, — согласился Кайрат. — Поражающая способность усилится многократно.

— Да? — Максим потеребил отросшую щетину на подбородке. — Как-то это примитивно, слишком по-человечески, все равно, что забивать микроскопом гвозди.

— А с другой стороны, этот Николай испарится еще до того, как доедет до зоны, — предположил Толик.

— Не испарится, — уверенно заявил Максим. — У него там литров пятьдесят самогона.

— Не напоминай, — у Макара непроизвольно случился рвотный рефлекс. — Чтоб я еще хоть раз…

— А с другой стороны, у нас будет зонтик от излучения, приличная скорость, броня. — посчитал плюсы от сотрудничества Максим.

— Ладно, ты командир, тебе и решать, — отмахнулся Толик. — Мы с Кайратом будем вас ждать, как Ярославна своего Игоря.

— Спасибо, только не прыгайте с моста, если мы не вернемся. Чешите домой через десять дней, скажите, что миссия провалена, — Максим хлопнул Толика по спине.

— Хорошо, но твоей жене я сообщать об этом не буду, — предупредил напарник. — Не смогу.

— Не надо, Алла сама сообщит, ей не привыкать. Да и Маша морально готова к этому уже много лет. Веронику жалко, — Максим поджал губы и вздохнул. — Только я не думаю, что до этого дойдет. Уверен, что все у нас получится.

На этом обсуждение закончилось. Предложение Николая было принято. Он с товарищами отогнал паровоз по ту сторону моста, чтобы патруль из Миролюба не видел его, где и остался ждать Максима с Макаром. К одиннадцати часам утра приехала машина, в которой сидели двое бойцов. Одного из них Максим знал. Он служил под его началом года два назад. Второй ряд сидений в их автомобиле был занят установкой излучателя-гасителя, дополнительно приводимой в работу помимо автомобильного генератора при помощи педалей.

— Я смотрю, в вашем экипаже появился заряжающий, — усмехнулся Максим.

— Все к тому идет, — произнес знакомый. — Мускульная сила выигрывает у других источников энергии. Скоро в патрули будем брать трехколесные велосипеды с гасителем на задней оси.

— Прогресс развивается семимильными шагами, — с иронией в голосе оценил изобретение Максим.

— Ага, — знакомый взял в руки танкетку рации и передал сообщение о том, что они прибыли куда надо. — Что тут у вас, все спокойно? — спросил он у Максима. — Не поймали больше никого?

— Нет. Все чисто.

— Через два часа проедут дипломаты. Мы подождем их, затем пристроимся в хвост кортежу. После этого можете быть свободны.

— Спасибо, — поблагодарил его Максим.

Ровно через два часа рация ожила и сообщила о приближении автомобилей дипломатического кортежа. Через несколько минут на дороге показались три серых силуэта, в которых при приближении можно было угадать сильно измененные внедорожники. Спереди и сзади ехали машины, у которых колесные арки и двери прикрывались навешанными стальными листами. У каждой имелась пулеметная турель на крыше. Из люка торчал стрелок, державшийся за этот пулемет. В центре ехал автомобиль без вооружения, но тоже бронированный. Видимо, в нем как раз и сидели официальные лица, ответственные за переговоры.

Максиму кортеж показался попыткой партнеров лишний раз показать свой высокий уровень технического оснащения, что в конечном итоге являлось демонстрацией превосходства. Пулеметчики при приближении направили стволы в их сторону, ничуть не заботясь о соблюдении уважения. Сквозь наглухо тонированные окна разглядеть никого не удалось. Едва кортеж повернулся кормой, Макар с душой показал им вслед неприличный жест, положив на локтевой сгиб левой руки правую руку.

— Большой хрен вам в выхлопную, а не переговоры, — выкрикнул он.

Автомобиль с патрульными из общины с небольшим запозданием отправился вдогонку за кортежем. На фоне могучих внедорожников переделанная из дешевой легковушки в гибрид пикапа и багги машинка смотрелась как продукт вынужденной человеческой смекалки, порожденный бедностью.

— Как ни крути, а мы на их фоне как бедные родственники, — произнес задумчиво Толик. — Пока люди занимались сохранением технологий, мы носились по «внешке» как угорелые, выстраивая контакты, которые рухнут в один миг после того, как наши партнеры поманят их жирным куском своего пирога.

— Как бывало в истории не раз, кто соблазнится на жирный кусок, потеряет и его, и свободу, — успокоил командир Толика. — Вопрос в том, как скоро они это поймут, и что предпримут, когда окажутся в чужой власти.

Проводив взглядом кортеж до самого горизонта, они вернулись назад. Перед мостом отряд остановился. Толику и Кайрату незачем было идти дальше. Они обещали ждать товарищей с командой Николая в этом месте. Поделили между собой продукты и боеприпасы. Продукты поровну, а боеприпасов Максим с Макаром взяли с собой две трети от имеющихся, а также РПГ со всеми тремя выстрелами. Перед тем как разделиться, Толик вывернул полу куртки и вытащил из секретного кармашка красную самокрутку.

— Откуда она у тебя? — удивился Максим.

— Оттуда, откуда надо, — Толик не стал распространяться. — Бери, на всякий случай.

Максим не стал отказываться. Снял с головы фуражку и убрал самокрутку за отворот. Мужики скромно попрощались. Максим с Макаром, поправив тяжелые рюкзаки, направились через мост в сторону города. На вершинах металлических опор виднелись черные наросты кристаллов, уже никак не влияющие на сознание. Иногда казалось, что они даже питают силой уставшие человеческие организмы. Утверждать подобное было рано из-за малого опыта взаимодействия между людьми и кристаллами, до сих пор пугающих своим загадочным происхождением.

Сразу за мостом пути начали делиться на ветки.

— Интересно, как эти парни выбирают маршрут? — спросил Макар. — Так ведь можно приехать совсем не туда, куда надо.

— Без понятия, — честно признался Максим.

Паровоз неприметно стоял между двумя товарными составами. Если бы не дым, поднимающийся из трубы, его можно было бы и не заметить вовсе. Максим замахал рукой, пока его не заметили. Вместо приветствия из котла ударила струя пара.

— Как все прошло? — спросил Николай, подавая сходни.

— Все по плану. Встретили и помахали вслед.

— Не договорятся они там без вас? — уместно предположил Николай.

— Это первый контакт, знакомство, скорее всего никаких договоренностей не будет. По крайней мере, нам так обещали. Иначе наша вылазка не имеет смысла.

— Это точно, — Николай затянул сходни назад после того, как поднялся Макар. — Сейчас ребята проведут с вами короткий ликбез по устройству котла и приводов, и можно отправляться.

Максим и Макар старались полностью вникнуть в конструкцию паровоза, чтобы иметь представление о том, к чему миролюбовская община в скором времени должна были придти. Бензин, дизельное топливо и хорошее масло ценились на вес золота, также как и запчасти, превращая поездки на автомобилях в очень дорогое удовольствие.

— Манометр наше всё, — пояснил боец с моржовыми усами, постучав по прибору, вкрученному в корпус котла. — Их тут три, и за каждым надо следить. Хотя ресивер срабатывает автоматически, может и заесть, мало ли. Бывало такое. Рванет, мало не покажется. За уровнем в котле тоже надо следить. Не доводите досуха, иначе конец железу. Подливайте на каждой остановке. Узлы надо время от времени шприцевать, — мужчина достал металлический цилиндр с рычагом, приставил его носиком к тавотнице шарнирного соединения и сделал несколько движений рычагом. Из-под шарниров полезла коричневая густая смазка. — Солидол. Там в углу целая бочка. Обычно я решаю, когда надо смазывать, на слух, но вам лучше это делать на каждой стоянке, на всякий случай.

Мужчина с моржовыми усами показал все места, нуждающиеся в регулярной смазке. Их оказалось около тридцати. Максим, чтобы перенять сноровку для непривычной работы, самостоятельно прошприцевал несколько узлов, пока у него не получилось сделать это более-менее правильно. Затем потренировался Макар. Оказалось, что в детстве он помогал отцу смазывать узлы трактора и навески. У него получилось с первого раза.

— Николай, — позвал командира боец. — Парни смышленые, принимай без экзаменов.

— Принимаю, — Николай рассматривал на столе какую-то карту. — Вы там были уже? Идите сюда.

Максим подошел и нагнулся над картой, нарисованной карандашом на нескольких скрепленных листах. Подробно на ней были нанесены только окрестности вокруг железнодорожного пути, с указанием развязок и нумерацией километровых отметок на важных объектах. Как можно было понять из рисунка, это место, в котором они оказались, являлось одним из двух направлений, заложенных заранее.

— Откуда начинается «мертвый пояс»? — спросил Николай.

— Отсюда, — Максим ткнул пальцем за точкой, означающей город. — Уже скоро.

— А зона где?

— Где-то здесь, — Максим нарисовал воображаемый круг, точно не зная, каких размеров аномальный объект.

— Хм, — командир паровоза нахмурил брови. — За день можно домчать, если без происшествий.

— Ты не выдержишь давления спектра. Тут надо действовать, как во время подъема с глубины: медленно, чтобы не получить кессонную болезнь. Три дня вполне нормальный срок, чтобы мозг адаптировался к мощному излучению без всяких случайностей, — пояснил Максим.

— Каких еще случайностей?

Пришлось честно рассказать Николаю про деревушку ретрансляторов, про розовое небо, во время которого она погружалась в замкнутое пространство, про оживление Егора кристаллом, похожим на человеческий череп. Вкупе эти события могли сыграть свою роль по адаптации человеческих органов к черному спектру.

— А я подумал, что «обернусь» с гарантией. Буду первым оборотнем на деревне, — усмехнулся Николай.

— Не переживай, будешь, — успокоил его Макар, ковыряя пальцем в борту отверстие, оставленное крупным калибром. — Поддерживай себя алкоголем в пограничном состоянии.

— Ну да, а потом помнить буду всё как в тумане. То ли был я в зоне, то ли привиделось.

— Я думаю, там даже нам будет не до шуток, поэтому твой пьяный загул станет незначительной платой, если все пройдет, как надо, — Максима самого пугала перспектива не справиться с мощным излучением.

— Ладно, разберемся, — Николай сделал глоток самогона и протянул бутылку Максиму.

— Нет, спасибо, нам с Макаром сейчас лучше быть трезвыми, — отказался он.

— Ну, трезвыми, так трезвыми, а я уже не отличаю, когда пьян, а когда трезв, — Николай поднялся и подошел к своим напарникам. — Мужики, давайте попрощаемся на всякий случай, — он обнял их всех по очереди. — Ждите нас столько, сколько условились. Не дождетесь, идите с людьми Максима до их общины, а там решите, как добраться до дома.

— Все нормально будет, командир. Ты не из таких передряг выбирался. Себя береги в первую очередь, потом тачанку.

— Ладно, обещаю, — Николай смахнул скупую слезу с заветренной скулы. — Чешите уже.

Его бойцы, тяжело нагруженные полными рюкзаками и перекинутыми через шею автоматами, спустились на пути и направились в сторону моста. Отойдя на полсотни метров, они обернулись помахать. Николай смотрел им вслед. Прикипел уже душой к команде, и чувствовал себя без нее не совсем уютно. Когда его бойцы скрылись за вагонами, настрой его резко поменялся. Он по-деловому потер руки.

— Так, Максим, разгоняй котел, Макар, проверь смазку, а я пойду, гляну, как стрелки стоят.

— Так ведь смазывали уже всё, — развел руками Макар.

— Я тебе сказал не смазывать, а проверить. Это обязательный процесс перед каждым отправлением. Поверь, лучше потратить десять минут на проверку, чем недели на поиск сломанной железки.

Макар посмотрел на Максима, но тот взглядом приказал ему подчиниться. Товарищу ничего не осталось, как вздохнуть и иди проверять все соединения узлов. Максим подошел к котлу и ножной педалью открыл дверь, разошедшуюся на две створки. Тяга в котле была великолепной, поэтому сейчас там едва тлели древесные угли. Он сунул несколько поленьев и побрызгал на них керосином из пластиковой бутылки, в пробке которой была проделана дырочка. Закрыл дверь и через несколько секунд услышал, как шумно разгорается пламя.

Николай подошел к Максиму. В одной руке он держал автомат, в другой небольшой рычаг.

— Пойду, стрелки проверю, — сообщил он, окатив Максима тяжким амбре.

— А как ты поймешь, куда надо? — спросил Максим, совершенно не представляя, как можно определить направление на путях без всяких указателей.

— Опыт, — он покрутил рычагом. — На самом деле это несложно, если раньше работал на путях. По дороге расскажу.

— А это что за кривой стартер? — Максим кивнул на рычаг.

— Курбель — стрелки переводить, — Николай покрутил им, изображая процесс использования. — Я пошел, а ты посматривай за мной, мало ли. Мы тут всегда страхуем друг друга.

— Хорошо, только не скрывайся из виду.

Николай козырнул, развернулся и спустился на землю. Максим снова открыл печь. Оттуда пыхнуло пламя с дымом. Дрова горели с шумом, постреливая угольками. Максим подкинул еще несколько поленьев, чтобы каменному углю было на чем разгореться как следует.

Николай отошел на сотню метров и остановился. Там, где начинали множиться пути перед станцией, разросся кустарник. Видимо, это не понравилось Николаю, и он начал его топтать, чтобы куда-то добраться или рассмотреть. Максим не стал наблюдать за борьбой человека с природой, открыл печь и поворошил дрова. Через пару минут можно было подкидывать уголь. Вода в котле, разогреваясь, начала шипеть и подсвистывать.

— Макс, — Макар привлек его внимание тревожным голосом.

Максим поднялся и посмотрел за борт. Напарник, подняв палец в небо, напряженно прислушивался. — Слышишь?

Слышал он только шум нагревающейся воды в котле. Пришлось уйти в другой конец платформы, чтобы он не мешал. Отсюда ему действительно удалось расслышать посторонний шум, напоминающий монотонное гудение двигателя, работающего на постоянных оборотах. Максим взял свой автомат с прицелом, спрыгнул с платформы, перелез на соседний товарный вагон и поднялся по лестнице в торце на его крышу.

Над городом летел самолет. Это был биплан, похожий на тот, который они подбили над лесом. Максим заметался. Дым из трубы паровоза мог привлечь их внимание. Он слез с вагона и кинулся к Николаю, как ни в чем не бывало топчущему кусты. Увидев бегущего Максима, он заметался, почуяв опасность.

— Чего ты? — спросил он издалека.

— Самолет над городом, — крикнул Максим. — Дым нас выдаст.

— Твою мать! — Николай еще несколько раз попрыгал на упрямых кустах.

— Николай, надо что-то делать, — поторопил его Максим.

— Побежали, — Николай сорвался с места к паровозу.

Стометровку он добежал споро, но на финише дышал, как астматик, с сипами и бульканьями. Сказывался алкогольный режим и отсутствие необходимости держать себя в форме. Макар затянул Николая на платформу одним рывком. Тот сразу кинулся к ящикам, стоящим под навесом и использующимся в качестве скамеек.

— Тут… тут у нас масксеть, — борясь с одышкой, произнес Николай. — Максим, открой дверцу в печи, дыма меньше будет. Макар, помоги мне.

Он вынул тяжелую стопку многократно сложенной сети в раскраске лесного камуфляжа с преобладанием осеннего фона. Вместе с Макаром разложили ее по ширине и принялись растягивать вдоль платформы. Гул самолета приближался. Возможно, его привлек дым, который за несколько минут практически прекратился. В печи остались красные угли, исторгающие только тепло. Максим помог растянуть сеть. Возле котла ее пришлось разрезать, чтобы обогнуть трубу.

Мужики едва успели спрятаться под нее, когда над ними пролетел крестообразный силуэт биплана. Его вид здорово удивил Николая.

— Таких самолетов не бывает. Это самоделка какая-то, — произнес он.

— Ну да, только, похоже, они поставили на конвейер производство таких самоделок. Это уже второй такой самолет. Первый мы сбили, — немного похвастался Макар.

Николай присвистнул.

— А я думал, что это мы дураки, пошли по пути регресса со своим паровозом, а тут тебе уже аэропланы штампуют.

— Интересно, он нас видел? — спросил Максим.

— Видел, не видел, какая разница? Удирать надо отсюда, пока наземные силы по наводке не прискакали. Сетку убирать не будем, пока не тронулись. Котлом я займусь сам. Идите, понаблюдайте за периметром.

Николай привык командовать. Его голос становился металлическим, особенно в экстренном случае, когда требовалось беспрекословное выполнение приказов. Максим, послушав его, забрался на соседний вагон. Самолет превратился в еле заметную точку. Скорее всего, он засек платформу, иначе сделал бы вираж, чтобы проверить себя на всякий случай. Это было не очень хорошо. Еще не начавшееся путешествие обещало быть беспокойным. Максим всерьез задумался над тем, чтобы добраться до финиша одним броском. Николай мог не выдержать такой скорости, но на войне, как на войне, люди гибли и по менее значимому поводу.

Сейчас важнее всего было, чтобы паровоз никак не связали с Миролюбом, иначе переговоры могут закончиться военным ультиматумом. А у партнеров, похоже, с техникой и возможностями все в порядке. Руководство Миролюба ни за что не примет ультиматум, руководствуясь принципом: лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Прольется кровь тысяч человек, преумножив и без того колоссальную жертву, отданную непонятно во имя чего. Война не виделась Максиму выходом из конкуренции общин. Только взаимовыгодное сотрудничество на основе неукоснительного соблюдения договоренностей.

Прошло минут двадцать с того момента, как улетел самолет. Николай раскочегарил котел как следует. Из трубы бил черный столб дыма, накрывая пространство угольной гарью. Командир «бронепоезда» принялся сворачивать масксеть. Это значило, что паровоз готов трогаться в путь. Максим и Макар помогли ему свернуть ее в рулон. В ящик убирать не стали, оставили на носу, чтобы при следующей тревоге успеть развернуть ее быстрее, чем в этот раз.

Николай перевел рычаг, находящийся под навесом, из горизонтального положения в вертикальное. Платформа дрогнула и медленно тронулась с места. Механизмы, приводящие в движения колесные пары, заработали неожиданно тихо. Тук-тук, тук-тук, перескочили колеса через стыки рельс. Скорость росла плавно, но неуклонно. Миновали стрелку, на которой платформу слегка качнуло.

— Угля, — приказал Николай Максиму подбросить топлива.

Максим закинул три лопаты в печку, обдавшую его жаром и дымом. Лицо покраснело и покрылось потом. Где-то в недрах котла шумел прессующийся пар, готовый совершать работу. Неожиданно сработавший перепускной клапан напугал его. Максим вздрогнул, пот прошиб его еще сильнее. Он утерся рукавом куртки, испачканным в угольной пыли. Лицо его после этого превратилось в лицо шахтера, на котором светлыми пятнами оставались глаза и зубы.

Николай не разгонял паровоз, потому что пути могли оказаться заняты каким-нибудь составом, и надо было успеть остановиться. Показался городской вокзал, платформы и эстакады над ними. К счастью, путь, по которому они следовали, оказался свободным. Миновали современное здание вокзала. Паровоз отражался в его огромных запыленных стеклах словно какой-то призрак из прошлого, попавший в пространственно-временную аномалию. Замерший у платформы пассажирский поезд с открытыми дверьми казался запечатленным на фото моментом недавней жизни, также усиливая разницу эпох.

Максима не покидало ощущение кладбища, пока они проезжали мимо построек и домов. Пока в городе жили люди, он был живым, а без них он мгновенно превратился в покойника, в тело, лишенное души, отчего казался пугающим и отталкивающим до отвращения, выливающегося в нервное передергивание плечами.

Николай нажал на тормоз. Колодки засвистели, сжимая колеса. Максим выглянул из-за котла и увидел, что путь впереди занят маневровым «чебурашкой». Им не хватило каких-то нескольких сотен метров, чтобы выбраться из города. Николай чертыхнулся, топнул ногой и высказал все, что думал о людях, оставивших тепловоз где попало.

— Как мы его объедем? — Макар замер в нерешительности.

Максим тоже не знал, как можно объехать по путям другой поезд, хотя предполагал, что такая возможность должна быть.

— Как-как, жопой об косяк, — Николай сделал большой глоток самогона из горлышка. — Придется двигать его, если впереди есть стрелка, либо объезжать. Пойду, разведаю, а вы будьте готовы натянуть сеть, если снова появится аэроплан, и за давлением следите.

Он взял в руки рычаг, который назвал курбелем, и слез с платформы. Обошел кругом маневровый тепловоз, постучал им по бакам, видимо, проверяя остатки топлива. Затем скорым шагом пошел вперед по путям.

— Хоть убей, не могу представить себе, как можно перескочить на соседний путь, — признался Макар.

— Я тоже, — Максим кивнул головой. — Все-таки железнодорожный транспорт очень ограничен в использовании из-за таких нюансов.

— Согласен.

Николай вернулся через несколько минут.

— Слезайте, поможете мне, — приказал он без тени неловкости.

Максим снисходительно улыбнулся, но приказ выполнил. Командир паровоза тем временем крутил рычаг со стороны платформы, где находился котел. На пути из-под днища медленно опускалась тележка на маленьких колесиках, на которой лежали разного размера гнутые части рельс. До Максима с Макаром начало доходить, каким образом платформа перескакивает на соседний путь.

Следом за тележкой Николай выкатил передвигающуюся по собственной раме, приваренной под платформой, лебедку. Зацепил один из кривых рельс за крюки лебедки, перенес ее и уложил между соседними путями.

— Норматив по укладке стрелки двадцать минут, но это с опытной командой. С вами хотя бы за час успеть, — пробурчал Николай, заранее зная, что новички будут копошиться.

Он подцепил второй рельс и положил его параллельно первому.

— Там лежат откалиброванные тяги, соедините ими между собой рельсы. Сообразите как? — спросил он и с сомнением посмотрел на Максима.

— Сообразим, — ответил он решительно.

Вынул из железного ящика одну из большого количества похожих друг на друга железок, круглых в сечении ломов диаметром около сантиметра с навернутыми на края гайками.

— Молодец, — похвалил его Николай. — Норматив две минуты, время пошло.

На скрепление между собой рельс ушло, конечно, намного больше времени. На сооружение стрелки полностью ушел почти час. Пришлось прикрыть заслонки в котле, чтобы уголь не прогорал зря. Николай критически осмотрел результат труда, после чего забрался на паровоз.

— Стойте рядом на всякий случай, — уже намного мягче попросил он.

Платформа тронулась вперед, скрипя колесами и прогибающимися под ее весом рельсами. Перескочила на самодельную стрелку, застонавшую под ее тяжестью, застучала колесами, преодолевая широкие стыки, и выехала на соседний путь. Затем Николай сдал назад, чтобы рельсы и тележка оказались с рабочей стороны. Процесс разборки, уже более понятный, завершился минут за сорок.

Пока Максим с Макаром скатывали во второй раз за день в рулон масксеть командир тепловоза поднял давление пара в котле до рабочего. Платформа, набирая скорость, отправилась дальше. Множество путей сошлись в два еще до окончания города. Насколько хватало взгляда, дорога была свободна. Под непривычный шум работающих механизмов, напоминающих звуки из черно-белой киноклассики, паровоз катился по рельсам.

Николай, как капитан корабля, стоял на мостике, время от времени прикладываясь к бутылке вместо подзорной трубы. Максим сидел на посту возле котла, окидывая взглядом манометры. Макар занял пост у пулемета, тренируясь вращать его в разные стороны. На щитке остались отметины от попаданий пуль. Железо его выдерживало стандартные калибры стрелкового оружия.

Город закончился, начались дачи и пригородные поселки. Природа буйствовала, разрушая созданное человеком. Прошло семь лет, а дворы частных домовладений полностью заросли высокой травой, кустарниками и молодыми деревцами. Заборы рухнули под тяжестью повисших на них плетей хмеля, дикого винограда и плюща. В полукилометре виднелась трасса, на которой стояли сотни ржавеющих машин. В панике люди выбрали совсем не ту сторону для бегства, направляясь к эпицентру распространения черного спектра. Между трассой и железной дорогой паслось стадо косуль, поднявших головы, чтобы рассмотреть странную шумную диковину. Еще пара десятков лет самоистребления — и планета забудет о людях навсегда.

Макар взял в прицел пулемета косуль, чтобы поупражняться. Он ни за что не стал бы стрелять в этих красивых животных, подсознательно считая их право на жизнь более заслуженным, чем его. Поднял прицел чуть выше и увидел едущую по трассе колонну из четырех машин. Два пикапа с людьми в кузове и две бронемашины в голове и хвосте колонны.

— Николай, Максим! — выкрикнул Макар. — Посмотрите на дорогу!

Колонна двигалась неспешно, лавируя между брошенными машинами. Пулеметы на броневиках были направлены в сторону паровоза. Их заметили, а возможно, ехали на перехват. Николай засуетился, ругаясь себе под нос и бесцельно перебегая от котла к навесу, на столе которого лежала карта, придавленная снаряженными автоматными магазинами.

— Скоро будет переезд, — сообщил он таким тоном, будто впереди был провал в преисподнюю. — Они нас там подкараулят.

— А если они не по нашу душу? — предположил Макар. — Мало ли кто здесь катается.

— Ты думаешь? Не похоже, что здесь место, подходящее для покатушек.

— А если оторваться?

— А если впереди поезд или рельсы разобраны? Мы идем на пределе скорости реакции, — Николай сделал маленький глоток из бутылки. Жест был похож на психосоматический прием, приводящий в чувство. — Ну и они не торопятся. Максим, если нам заблокируют дорогу, что думаешь делать? — спросил он громко, перекрикивая шум работающих механизмов.

— Я предлагаю ехать в обратную сторону и скрыться на нашей территории, пока это возможно, — ответил Максим. — Сдаваться нельзя, раскусят. Пешком пойдем, по другому маршруту!

— Не получится! Придется снова ставить стрелку. Мы не успеем!

— Тогда вперед!

Николай прибавил ходу. Платформу закачало из стороны в сторону. Подушка из гравия на путях во многих местах потеряла свои свойства, и потому рельсы иногда прогибались в местах её проседания. Встречный ветер свистел в ушах. Дым из-за скорости, не успев высоко подняться, хвостом ложился на вторую половину платформы. Макар бросил пулемет и переполз ближе к котлу.

— Ну вас нахрен, гонщики! — выругался он, оттирая с лица черную гарь. — Сами стойте за пулеметом.

— Сейчас переезд проскочим, и сбавим ход, — пообещал Николай, неотрывно наблюдая за дорогой впереди.

Паровоз опасно раскачивало. Казалось, что если он войдет в резонанс, то непременно соскочит с рельс.

— Пригнитесь! — приказал Николай.

На дороге каким-то образом вырос молодой клен, успевший за несколько лет стать раскидистым деревом. Удар в него оказался почти неощутимым, забарабанило стволом по днищу да осыпало ветками со слащавым кленовым запахом. Мимо пронесся семафор. Николай выглянул, и тут же кинулся к органам управления, орудуя ими. Под платформой послышался лязг. Максим набрался смелости и выглянул вперед. Перед паровозом появился отвал, изогнутый на одну сторону, опирающийся на рельсы при помощи небольших катков. Зачем это было нужно, он понял, когда увидел впереди силуэт машины, поставленной поперек путей. Интуиция подсказывала, чтопрепятствие появилось не просто так, оно было предназначено перегородить дорогу именно им.

— Держитесь! — приказал Николай и ухватился за приваренный к борту поручень.

Максим уперся ногами в котел, а спиной в деревянный короб с топливом. Макар ухватился за поручень с другого борта. Максиму казалось, что их поезд летит со скоростью под сотню километров в час, но медленно проплывающие деревья в тридцати метрах от путей говорили о том, что это ощущение было слишком субъективным. Наверняка скорость не превышала и половины этого значения.

Николай выглянул через борт и сгруппировался в комок. Максим успел только зажмуриться. Раздался удар и невыносимый металлический скрежет, передающийся телу через корпус платформы. Впрочем, он быстро замолк. Но расслабляться было рано: по бортам хлестко ударили пули. Одна из них попала в корпус котла и, отрикошетив от него, вонзилась в доску над головой Максима. Макар, не дожидаясь команды, кинулся к пулемету. Оружие было взведено заранее, поэтому он сразу открыл огонь.

Набравшись храбрости, Максим приподнял голову выше уровня борта. Колонна, которую они видели на дороге, только подъезжала к переезду. Из башен броневиков полыхнул огонь, разошедшийся веером трассирующих пуль. По платформе пробежался частый стук попаданий. Две пули взмыли вертикально, взмылив небо желтыми шарами. Макар не испугался. Сделал три коротких очереди, всадив несколько пуль в борт броневика. Его меткая стрельба заставила колонну спрятаться за лесом. Через несколько секунд над деревьями поднялся черный дым.

Пути повернули, скрыв паровоз от огня преследователей. Николай поднялся, отряхнулся и сбавил ход машине.

— Что-что, а стрелять вы умеете, — признал он. — Пойдем, проверим новые дырки.

Макар был доволен собой.

— Хороший станок, — он погладил щиток пулемета. — Очень удобно стрелять.

— А еще патроны мы зарядили бронебойно-зажигательные, как чуяли, что пригодятся, — Николай засмеялся и полез под стол — искать свою недопитую бутылку.

Он начал громко ругаться, и, когда появился из-под стола, в руках у него было отбитое горлышко.

— Не, ну не сволочи, а? По бутылкам решили пострелять, — Николай в сердцах выбросил соколки за борт. Полез в припасы и вынул другую. Сделал глоток и блаженно улыбнулся.

— Перенервничал немного, — признался командир паровоза. — Будет кто? — предложил он угоститься.

— Нет, спасибо, — Максим отказался.

— Рано еще, — Макар тоже не стал соблазняться.

— Выпить никогда не бывает рано и никогда не бывает поздно, — Николай сделал еще глоток. — Ну, чтобы не смяречиться!

После двух глотков он убрал бутылку. Затем убрал выставленный перед паровозом отвал-отбойник.

— Обычно мы используем его для разгребания сугробов, а тут вон для чего пригодился. Признаться, я боялся, что он не выдержит, — глаза у Николая горели не только из-за алкоголя, но и после пережитого волнения. Сейчас у него прослеживалась эйфория, обычно наступающая у людей после удачного боя. — Вернемся, будет, что рассказать дома.

Максим не собирался радоваться раньше времени. Знал, что преследователи просто так не отстанут. Теперь они затравили их как следует, так что стоило ждать действий, направленных на опережение. Благо, железнодорожные пути давали им возможность заранее предугадать движение паровоза. Наиболее вероятным местом для засады Максим посчитал расстояние, оставшееся до «мертвого пояса». За ним у «партнеров» могло не быть такой власти, чтобы устраивать погоню. Хотелось верить, что немые друзья Фирлеза все так же сопротивляются вторжению в свои угодья.

По его примерным прикидкам, от города до пояса из кристаллов расстояние составляло не более сорока километров по прямой. С учетом того, сколько они уже проехали, оставалось ехать меньше часа. Максим закрыл глаза и попросил судьбу проявить благосклонность к ним и их затее. Выдержать час в ожидании не такая уж простая задача, особенно когда находишься в положении преследуемого. Эта роль Максиму никогда не нравилась.

Николай занялся привычными делами. Проверил давление пара во всех системах, заглянул в печь, прошелся по периметру, с удовлетворением отметив, что бронированные борта по большей части справились со своей защитной функцией. Пробоины остались только от пуль калибра 12,7 миллиметров. И хорошо, что такая пуля не попала в котел.

Первые полчаса после перестрелки прошли спокойно. Лесной пейзаж много раз менялся большими пространствами пригородных поселков. Экипаж паровоза с тревогой вглядывался в прилегающие дороги, опасаясь увидеть броневики, способные расстрелять их в упор. Пока что везло. Судьба, услышав просьбы, благоволила им.

На невысокой скорости дым успевал развеяться раньше, чем накрыть платформу. Макар, протерев пулемет от покрывшей его сажи, снова занял пост стрелка. Максим орудовал у котла, периодически беря в руки автомат, чтобы оглядеть окрестности в оптику. Николай сидел на носу и внимательно вглядывался в пути. После города они дважды миновали замершие составы, удачно оказавшиеся на соседних путях. Теперь, по теории вероятности, появление препятствия на их стороне многократно увеличивалось.

Вдруг прямо над головами пронеслась тень самолета-биплана. Его неожиданное появление здорово напугало команду. Видимо, самолет шел над лесом очень низко, ориентируясь по поднимающемуся дыму, чтобы пронестись над ними так точно. Максим оказался прав: преследователи не оставили их в покое. Впереди можно было ждать чего угодно — от завала до фугаса под рельсами. Он остановил Николая, инстинктивно пытающегося нивелировать опасность увеличением скорости.

— Не надо этого делать. Что, если они снова перегородили дорогу, но на этот раз чем-нибудь посерьезнее?

Командир паровоза нехотя согласился. Самолет, словно намеренно пугая, еще раз пронесся над ними. Макар успел дать ему вдогонку короткую очередь, но не попал. Неприятель после такой разведки точно знал их местонахождение. Оставалось надеяться, что у него на подготовку не было достаточного времени.

Лес вокруг путей раздвинулся, обнажив широкое открытое пространство. Дорога пошла на подъем. Ход паровоза замедлился. На вершине холма виднелся тригапункт и вышка сотовой связи. Чем выше поднимался паровоз вверх, тем объемнее становилась панорама окрестностей. Позади показалась серая, в зеленой окантовке «змея» асфальтированной трассы. По ней двигались серые точки машин. До них было километра три или больше. Опасаясь приближаться, на том же расстоянии накручивал круги биплан. Их пасли, поджидая удобный случай для нападения.

Пыхтя, паровоз забрался на вершину холма. На некоторое время обзор закрыли серые откосы выбранного метров на десять грунта, по дну которого были проложены пути. Над головами пронеслась вышка сотовой связи, увенчанная черными наростами кристаллов. Максим бросил взгляд на Николая, предположив, что такое испытание ему дастся с трудом, и оказался прав. Командира «бронепоезда» скрутило на полу. Он отбивался от невидимого врага руками и ногами, выкрикивая бессвязные звуки.

Едва они отъехали от вышки на сотню метров, как он начал приходить в себя. Максим держал наготове недопитую бутылку самогона. И как только у Николая прояснился взгляд, сунул ее ему в руки. Тот сделал несколько глотков и расслабленно вытянулся на полу.

— Чуть не отъехал, — признался он. — Кристаллы?

— Да. На вышке выросли.

— Ты смотри, гаситель совсем не помог, — Николай посмотрел на антенну излучателя.

— Смотрите вперед! — выкрикнул со своего поста Макар.

Максим посмотрел. Впереди открылась обширная панорама того, что предстояло преодолеть. Небольшой поселок, за которым пунктиром от горизонта до горизонта протянулась черная полоса. Николай, кряхтя, поднялся и встал рядом с Максимом, придерживаясь руками за борт, чтобы не упасть на ослабших ногах.

— Тот самый забор из кристаллов, за которым «мертвый пояс», — пояснил ему Максим.

— Я думал, там все будет выглядеть вымершим, — произнес Николай.

— Пока что вымираем только мы, люди. Остальные не нарадуются этому.

Паровоз набрал на спуск приличную скорость. Пути просматривались далеко, и причин притормаживать не было. Лес снова сомкнулся, подарив иллюзию защищенности. До забора оставался километр. Максим посоветовал Николаю сделать еще несколько глотков самогона, чтобы не искушать судьбу. Тот подчинился — испытав непродолжительное действие порождения тьмы, был готов к тому, что пояс окажется еще опаснее. Максим и сам боялся, что не осилит его давления. Закрыл глаза и, сам от себя не ожидая, принялся издавать монотонные звуки, расходящиеся по черепной коробке массирующими вибрациями.

Он впал в какой-то транс или гипноз, потеряв ощущение времени и даже пространства. Мысли понеслись по каким-то коридорам ярких видений, сочных, но обрывочных и бессмысленных. Иногда сквозь видения он слышал крики Николая, проклинающего кого-то, и вопль Макара, но понимал, что выходить из состояния транса опасно. В нормальном состоянии он являлся жертвой, на которую была объявлена охота.

Когда вокруг воцарилась тишина, нарушаемая только привычным шумом механизмов паровоза, Максим осмелился открыть глаза. К счастью, и Макар, и Николай не исчезли. Бледный друг лежал на полу и безумно вращал глазами, как после наркоза. Николай лежал в позе эмбриона и тихо скулил.

Максим подскочил. Черный забор из кристаллов, словно впитывающих солнечный свет, остался в полукилометре. Он пробрался мимо котла вперед, чтобы оценить опасность по ходу движения. Впереди, наполовину скрывшись за пожелтевшими кустами, стояла старая обшарпанная БМП-1, направившая свое орудие в их сторону.

Часть третья, Глава 4 «За барьером»

Часть третья

Глава 4 «За барьером»

Максим было принял боевую машину за металлолом, ржавеющий здесь по неизвестной причине, но она двинула башней. Когда дистанция сближения достигла двухсот метров, орудие БМП выстрелило. Снаряд ударил в левый угол переднего борта. Тяжелый лист бронированной стали подлетел вверх и упал на платформу, раскурочив часть постройки и едва не зацепив Макара, стоявшего у пулемета.

Впрочем, он был готов к сражению. В его руках находилась труба РПГ, в которую он вставлял кумулятивную гранату. Максим, увидев его самоотверженный поступок, решил немного помочь. Выставил автомат, и, пока экипаж машины перезаряжал орудие, скорее всего вручную, сделал несколько прицельных выстрелов, стараясь поразить прицел наводчика. От попаданий на башне БМП разлетались икры, но определить, попал он в прицел или нет, вряд ли бы удалось. Наводчик снова довернул башню. Максим рухнул на пол и посмотрел в сторону Макара, надеясь, что он поступил так же.

Однако его товарищ и не думал прятаться. Он будто решил поучаствовать в дуэли, настоящем мужском соревновании, в котором мог победить не только самый меткий, но и тот, у кого крепче нервы. Макар вскинул гранатомет на плечо и замер, покачиваясь в такт платформе. Николай, будучи изрядно пьяным, тем не менее смотрел на поступок Макара как на полное безумство. Граната вырвалась из трубы РПГ, и в это же мгновение мимо Макара, мелькнув черным росчерком, пронесся снаряд. Раздалось два взрыва. Один в лесу позади платформы, второй перед ней.

— Йеээээс! — Макар подпрыгнул на месте и потряс гранатометом.

Максим поднялся, чтобы узнать причину такой бурной радости. От боевой машины ветер относил серое облачко дыма. В передней части корпуса, на уровне верхушек пожелтевшей чилиги, в нижнем лобовом листе, зияло дымящееся отверстие. Люк мехвода откинулся. Из него, окутанный поднимающимся из недр машины дымом, выбрался человек, испачканный в крови. Лицо его выражало страдание и боль. Он не боялся в этот момент, что его добьют бойцы из проезжающего мимо паровоза. Возможно, он даже мечтал, чтобы его страдания прервали пулей.

Никто этого делать не стал. Раненый выбрался из люка и упал на траву. В этот момент внутри БМП произошло резкое возгорание боеприпасов без детонации. Столб огня ударил метров на пять вверх из открытого люка и сразу же опал.

— Макар, — Максим пожал руку товарищу. — Я даже не знаю, что тебе сказать. Дантес тобой бы гордился.

— Я знал, что попаду, а он промажет. Чувствовал, — Макар зарделся от комплимента.

Платформа стремительно приближалась к забору из кристаллов. Максим сбавил ход, потому что разглядел черные образования на путях. Велел Николаю допить оставшееся в бутылке пойло и спрятаться под «зонтик». А сам вынул подаренную Толиком красную самокрутку с мощным составом, отключающим сознание за одну затяжку, и позвал к себе Макара.

— Таранить будем? — предположил напарник, тоже увидев на путях кристаллы.

— Нет, опасно, вдруг сойдем с рельс. Предлагаю тебе во второй раз доказать, что ты настоящий Вильгельм Телль. Разнеси эту преграду из гранатомета. Метров со ста сможешь?

— Не знаю, не уверен. Одно дело на адреналине, а другое когда так. Давай с полтинника.

— Давай, если выдержим. Такой кучи кристаллов нам еще не доводилось видеть.

— Вот блин зоопарк развели с этим забором, — Макар утер чумазое лицо и пошел снаряжать следующий выстрел в гранатомет.

Николай допил бутылку и, раскачиваясь, направился к пострадавшему навесу. Попытался поднять кусок металла, вырванный взрывом, но не смог, упал на пол и остался там лежать, посапывая во сне. Максим взял все органы управления паровозом в свои руки. За полкилометра до забора начал притормаживать. Примерно за двести метров увидел первых призраков, мельтешащих в боковом зрении. Посмотрел на Макара, чтобы удостовериться в том, что он не поменял планы. Макар не проявлял никаких признаков беспокойства. Не моргая, смотрел вперед через прицел гранатомета, словно слился с ним в одно целое.

— Рано, — решил Максим и отпустил тормоза.

Платформа покатилась вперед, постукивая колесами на стыках рельс. Давление нарастало. Призраки уже не прятались в углах, расползались под ногами бездонной чернью, из которой пытались выбраться бледные существа, похожие на пауков. Максим гнал видения, пытаясь держать себя в руках. Убеждал, что это ненастоящее, продукт воображения, подстегиваемый излучением. Пока ему это удавалось.

Кристаллы впереди уже можно было рассмотреть в подробностях. Они имели четкие углы, границы слоев, и были похожи на увеличенные под микроскопом кристаллы соли. На проводах и опорах они выглядели иначе, и были похожи на ограненные сталактиты. Форма их, видимо, определялась силой тяжести. Дымчато-черный цвет кристаллов словно впитывал окружающий свет. Издалека казалось, что вокруг кристалла со всех сторон имеется тень.

Максим дернул рычаг торможения до упора. Платформа засвистела колодками и вскоре остановилась.

— Не могу больше, — признался Максим. — Стреляй отсюда.

Вместо ответа Макар начал издавать однотонный горловой звук. Максим вдруг вспомнил, что, проходя под вышкой, тоже начал непроизвольно завывать на похожей ноте, благодаря чему прохождение под кристаллами оказалось безболезненным. Он присоединился к Макару, быстро подобрав нужную ноту, расползающуюся по черепной коробке «освежающими» вибрациями. Как только призраки ослабили свое давление, он снова тронул платформу вперед.

Сто метров до кристалла они преодолели без последствий. Затем с каждым десятком метров сопротивление нарастало геометрически. Мысли стали путаться, разъединяться, подменяться чьим-то бредом. Максим слышал себя со стороны и боялся, что еще мгновение — и связь с телом пропадет окончательно.

— Стреляй, — выдавил он из себя каким-то потусторонним голосом.

Макар выстрелил. Процесс выглядел как в замедленном кино. Граната вышла из трубы в ореоле пламени и дыма, пролетев пару десятков метров, выпустила реактивную струю из сопла и, преодолев оставшееся расстояние, медленно вонзилась в кристалл. В момент начала его разрушения время снова приобрело нормальное течение. Раздался взрыв, раскидавший куски кристалла на десятки метров.

Макар, блестевший свежим потом на черном от копоти лице, устало опустился на пол.

— Попал, — произнес он негромко.

— Сегодня твой день, — Максим похлопал напарника по плечу.

— Спасибо, но на сегодня я отвоевался.

Макар медленно поднялся, покачиваясь от усталости, дошел до припасов алкоголя, зачерпнул из ёмкости кружкой, наполнив ее на одну четверть, и выпил залпом. Утерся рукавом и посмотрел на Максима.

— Буди этого алкаша, моя очередь дрыхнуть, — Макар сел за стол, сложил на него руки и уронил голову. Меньше, чем через минуту послышался храп.

Причин будить Николая не было. Пути перед паровозом, насколько хватало глаз, были свободны. Мелькнула успокаивающая мысль, что за забором власти у «партнеров» нет, и оставшийся путь можно проделать в относительной безопасности. Максим подкинул угля в печь и пустил паровоз со скоростью бегущего человека.

Полотно сделало поворот, за которым открылся небольшой поселок со своим вокзалом. У перрона в вечном ожидании замерла машина, просевшая на сдувшейся резине почти до самой земли. Грязь и пыль, размытая дождями по бокам в своеобразный камуфляж, превратила рукотворный объект в часть природного ландшафта. Оставшаяся без хозяина машина словно приняла ухаживания природы и сдалась на ее милость.

Над входом в здание вокзала красовалась большая надпись «Вокзал», а под ней мелким облупившимся шрифтом было указано название поселка. Максим так и не смог вспомнить, как он назывался, хотя и бывал здесь проездом. Без тренировки память быстро вычеркивала неиспользуемые названия и понятия, привычные той жизни.

Неожиданно перед платформой дорогу перебежала длинноногая косуля, перемахнувшая оба ряда железнодорожных путей за один прыжок. За ней выбежала свора крупных собак, преследующих животное. Косуля добежала до леса и помчалась вдоль него, видимо, боясь потерять свое преимущество в скорости. Собаки побежали следом, совершенно не замечая паровоза. Хищники оказались хитрее. Часть собачьей стаи перемахнула полотно в другом месте и перерезала путь косуле. Той ничего не осталось, как исчезнуть в лесу. Обе половины собачьей стаи бесшумно растворились среди деревьев.

Сценка охоты, в особенности то, как они проигнорировали человека, никак не входящего в их сферу интересов, оставили у Максима двоякие ощущения. С одной стороны, он радовался, что в природе происходят естественные вещи, но с другой — почувствовал, что человека начинают забывать, будто вопрос его полного исчезновения уже где-то решен, и осталось только немного подождать. Ощущение бесполезности своих поползновений вызвало у Максима короткий приступ уныния. Захотелось все бросить, уйти глубоко в лес и дожить остаток жизни тихо и незаметно.

Вывел его из депрессивного состояния все тот же биплан, зажужжавший приближающимся гулом. Максим добавил хода платформе и занял место за пулеметом. Самолет появился сзади. Он шел строго вдоль путей. Пронесся над головой. От него отделилось темное пятно и полетело вниз. Максим дернул рукоять тормоза, наполнив окрестности пронзительным свистом тормозов. Предмет, похожий на мину для миномета или маленькую бомбу, упал мимо рельс, взорвавшись от них в трех метрах. Осколки пролетели над головой Максима.

Максим снова пустил паровоз вперед, чтобы не дать экипажу биплана возможности пристреляться. Самолет сделал большой разворот и снова зашел «с хвоста». Максим решил его проучить. Встал за пулемет. Проверил боеприпасы. В ленте осталось десяток патронов. Не густо для хорошей перестрелки. Щиток, прикрывающий тело, добавлял уверенности. Максим взял прицел чуть выше черного силуэта самолета. Погладил спусковой крючок пальцем, будто входил в состояние синхронизации с оружием, сделал несколько спокойных вдохов и выдохов и, почувствовав, что готов открыть огонь, дал короткую очередь из двух патронов.

Биплан дернулся в сторону. Максим уже решил, что попал с первого выстрела, однако самолет не задымил и не пошел к земле. Он снизился и сам открыл огонь. «Тук-тук-тук». По платформе пробежала цепочка попаданий. Максим выстрелил еще раз, заставив биплан снизиться и начать разворот, чтобы уйти из-под огня. Как только он понял, что есть момент отвлечься, побежал посмотреть, не задел ли огонь его товарищей. К счастью, оба спали, не потревоженные боем.

Максим проверил пути. Впереди было чисто. Бросил в печку угля и добавил хода. Пока он разбирался с делами, самолет пропал из вида. Он уже решил, что тот улетел от греха подальше, решив сэкономить родной общине дорогую боевую единицу, но оказалось, ошибся. Самолет вылетел наперерез, прикрывшись лесом, взмыл вверх над головой, уместно предположив, что ствол пулемета на такой угол не поднимется и, как оказалось, еще и для прицельного бомбометания.

Вниз, прямо на голову Максима, полетела черная точка. Он уже ничего не успевал сделать. Сбросил со стула Макара и накрыл его своим телом. Взрыв раздался совсем рядом. Платформа подскочила, громко лязгнув колесами. Максим приготовился к крушению, но паровоз, еще раз ударившись задней колесной парой о поврежденные рельсы, продолжил путь. Он поднялся и бросился проверять последствия, нанесенные взрывом. Позади платформы дымилась небольшая воронка. Бомба упала ближе к соседнему пути, разорвав рельс на нем. Ближайший к месту взрыва рельс, на который опирался паровоз, выгнуло внутрь, но не разорвало. Третья попытка, судя по тому, как быстро учился летчик, могла закончиться точным попаданием.

Максима разобрала такая злость, что он, не помня себя, кинулся к пулемету и всадил оставшиеся патроны биплану вдогонку. Он видел, как от хвостового оперения оторвался большой кусок, но самолет не упал. Снизился над лесом и скрылся из вида. Уже спокойнее Максим осмотрел борт, со стороны которого произошел взрыв. Пластины сорвало с нижних креплений и выгнуло вверх на оставшихся. Металл покрылся черным опаленным слоем и множеством глубоких царапин, оставленных осколками. Мешки с песком повалило на пол. Максим сразу водрузил их на место. В целом, взрыв не нанес ощутимого ущерба. Все повреждения можно было отремонтировать.

Максим вернулся и потряс спящего в полном беспамятстве Николая.

— Проснись же ты!

Командир «бронепоезда» только всхрапнул, обдав Максима тяжким перегаром, и обмяк в его руках. Ничего не оставалось делать, как управлять паровозом в ближайшие часы самостоятельно. Максиму не привыкать было брать на себя ответственность, но никогда еще не случалось такого, что делать это приходилось по причине в усмерть пьяной команды.

Пока на путях было чисто, он кинулся проверять все ящики, чтобы снарядить патронами пулеметную ленту. Нашел в одном из них весь имеющийся арсенал, оставляющий желать лучшего. Патронов к пулемету осталось тридцать штук. Зато навалом было патронов к оружию, которого не было на борту. Также в ящике лежали пять «Ф-1» без запалов, с десяток двухсотграммовых пачек тротила, электродетонаторы, пустые магазины для «пять сорок пять» и пластиковая бутылка с ружейным маслом. С таким арсеналом Максим даже на пять шагов не вышел бы во «внешку».

Он забил три магазина патронами и сунул их себе в разгрузку. Забрал все оставшиеся боеприпасы к пулемету и снарядил ими ленту. Теперь стоило сконцентрироваться на пути. Любая проблема на нем со спящим в алкогольной отключке коллективом, грозила превратиться в неразрешимую.

К счастью, пути были свободны. Поезда не попадались ни на встречном, ни на попутном направлении. Снова появилась уверенность, что опасность миновала. Возможно, преодолеть самими же созданный из черных кристаллов, экипажи наземного транспорта были не в состоянии. Это немного не стыковалось с уверенностью, что партнеры каким-то образом проникли в зону и контролировали ее окрестности. Просто хотелось верить, что им это сейчас ни к чему.

Прошел час. За это время паровоз проехал примерно двадцать пять километров. Леса закончились. Открылась большая степь, над которой кружились крупные птицы. Географически это место называлось плато, и оно возвышалось над остальной территорией, хотя глаз не видел никакого перепада высот. На плато климат становился чуть суше и ветренее, что и сформировало его открытый вид. Максим почувствовал себя инкассатором на Диком Западе, перевозящем деньги из одного удаленного селения в другое, с томительным волнением ожидая очень вероятного нападения бандитов.

Вдалеке показался пыльный хвост. Максим приложился к прицелу. По проселочной дороге наперерез ему неслись два автомобиля. Примерно через километр дороги сближались до сотни метров. Надо было проскочить опасный участок как можно раньше, чтобы не дать преследователям открыть прицельный огонь с близкой дистанции. Максим накидал в топку пять лопат угля и прибавил хода. Сработал перепускной клапан, выдав, подобно гейзеру, белую струю пара.

Автомобили явно спешили успеть раньше Максима. Чем ближе они становились, тем заметнее становился их внедорожный вид. Это были багги, наподобие тех, которые делали в Миролюбе. Колеса на машинах были расставлены широко. Упруго ходили на мощных рычагах подвески, игнорируя неровности дороги. В оптику автомата Максим разглядел, что у каждой машины над кабиной находится турель, закрепленная на металлической дуге. На одной машине он разглядел ПКМ, на второй был установлен СПГ-9 (станковый противотанковый гранатомет), вещь весьма опасная при умелом использовании.

В довершении проблем он услышал над головой шум. Поднял взгляд и увидел заходящий с солнечной стороны «скелет» вертолета. Очередная самоделка «партнеров», голая рама с открытой кабиной, над которой вращался винт. Двигатель, прикрытый от пуль обшивкой, находился прямо за пилотом. Через несколько секунд вертолет спрятался в солнечном свете, оставив для Максима загадкой свои действия.

— Да чтоб вас! — выругался он на моментально поменявшуюся ситуацию, в которой чувствовал себя волком обложенным со всех сторон охотниками.

Щиток пулемета условно прикрывал его от ПКМа. Спина в это время была подставлена под огонь с вертолета. А СПГ мог сотворить с броней бронепоезда все, что угодно. Одно удачное попадание могло выбить платформу с колеи или взорвать котел. Максим решил подождать, когда багги остановятся, чтобы сделать прицельный выстрел. Развернулся к солнцу. Вертолет немного вышел из его ореола, совершая маневр. Максим воспользовался этим и сделал несколько коротких очередей в его сторону. Оттуда ответили. Похоже, пилот тоже был вооружен обычным автоматом, поэтому его огонь оказался не очень прицельным. Максим увидел, как трассер воткнулся в землю метрах в десяти от паровоза. Видимо, управлять самоделкой и одновременно стрелять было непростой задачей.

Пока он занимался вертолетом, багги начали огонь. Пули, выпущенные из ПКМа, ударились в борт и, жужжа, разлетелись в стороны, не пробив его. Максим выстрелил в ответ короткой очередью. Взял чуть ниже, подняв хорошо заметные фонтаны от попаданий в землю. И тут Максим понял, что противник не прост. Пулемет на багги открыл «прижимающий» огонь, не давая прицелиться. Вторая машина со станковым гранатометом остановилась и принялась безнаказанно целиться. Да еще и пилот вертолета привносил сумятицу, поливая огнем сверху.

СПГ сделал выстрел. Граната ударила в борт напротив топливной секции. Лист брони сорвало взрывом и перекинуло через платформу. Деревянная ограда, удерживающая уголь, разлетелась. Максима накрыло разлетающимися кусками угля, больно ударившими по телу. Положение надо было спасать. Максим, невзирая на пролетающие мимо пули, оперся о щиток турели. Выцелил машину с СПГ и дал очередь на пять патронов. Водитель вскинул руки и вывалился из нее наполовину наружу. Сделать второй выстрел Максиму помешал удар в правое плечо, сбивший с ног. Он закричал от боли и ухватился за поврежденное место. Там уже было горячо и мокро. Пилот вертолета все-таки смог достать его.

Максим выстрелил вверх, держа автомат левой рукой и уперев его в левое плечо. Стрелял наудачу, лишь бы не дать тому прицелиться и добить его. Макар и Николай счастливо храпели, лежа на полу, имея все шансы также счастливо умереть во сне. Когда в автомате закончились патроны, Максим отложил его в сторону, встал на четвереньки и, опираясь только на левую руку, пополз к рычагу, добавляющему скорости паровозу. В ней остался единственный шанс на спасение.

Едва он покинул место возле турели, как за ней раздался взрыв. Видимо, второй снаряд попал чуть ниже борта и сдетонировал от соударения с механизмами паровоза. Пол над взрывом вспучился, выпустив сквозь щели дым и огонь, и опал почти без повреждений. Максим опустил рычаг в крайнее положение, позволяя пару разогнать машину. Пули, выпущенные из вражеского ПКМа, поднимали фонтаны угля, раскидывали поленья, визжали, ударяясь о броню.

Наступил кратковременный момент, когда боль из острой фазы перешла в тупую, создавая иллюзию облегчения. Организм выплеснул в кровь собственную анестезию, создающую еще и чувство расслабленной отстраненности. Максим лег на спину, отпустив ситуацию полностью на волю судьбы. Ему совсем не хотелось больше воевать. В настоящий момент ему хотелось лежать не двигаясь, и смотреть на небо, далекое, чистое, прохладное, безмятежное небо, меняющее с каждым мгновением голубую палитру на розовую. Максим уже решил, что потеря крови привела к зрительным галлюцинациям.

Прислушался. Звук вертолета пропал, прекратились удары пуль о борта платформы. Чтобы подняться, Максиму пришлось здорово напрячься. Сказывалась боль, отдающая в плечо при каждом движении и слабость, провоцирующая безразличие. Он сел, огляделся. Паровоз несся на всех парах, накрывая его черным дымом. Максим прополз вперед, раздирая колени об уголь, валяющийся на полу. Добрался до котла и, хватаясь здоровой рукой за борт, сумел подняться.

Впереди, прямо на их путях, стоял состав. Тормозить было уже бесполезно. Максим подумал о том, чтобы вывалиться за борт до столкновения, но решил, что погибнет в любом случае, или еще хуже, покалечится, но не умрет сразу. Он закрыл глаза, представив Машу и Веронику, мысленно прося у них прощения за свою гибель. Жена в его воображении плакала, а дочь смотрела не отрываясь изумрудно-зелеными глазами, в которых он чувствовал сверхъестественную силу.

Удара все не было. Максим открыл глаза и увидел, что впереди больше нет никакого состава. Вернее, он был, но очень далеко впереди. В этот миг до него дошло: розовое небо — это не галлюцинация, а аномалия, подобная той, что случилась в деревне ретрансляторов, из которой они не могли сбежать. Максим, превозмогая боль, кинулся, насколько это было возможно в его состоянии, к рычагам управления. Разъединил трансмиссию от двигателя и включил тормоз. Платформа, мелко дрожа всем корпусом, начала останавливаться.

Силы покинули Максима в момент, когда паровоз остановился. Он опустился на пол, лег, блаженно вытянув ноги, и впал в беспамятство. Очнулся вскоре от жуткого мата, исторгаемого осипшей глоткой Николая. Командир бронепоезда скидывал лопатой за борт горящий уголь. Максим сделал попытку подняться, заранее чувствуя, что сделать это будет непросто. К собственному удивлению он отметил, что боль не настолько сильна, чтобы препятствовать движению.

Максим сел. Голова кружилась от слабости. Прямо под ним, почти впитавшись в дерево, темнела лужа спекшейся крови. Максим потрогал место, куда вошла пуля. Под рукой оказалась перевязка, под которой прощупывалась шишка. От нажатия вокруг нее разошлась волна терпимой боли, как при местной анестезии. Максим поднялся на ноги, придерживаясь за борт платформы. Неожиданно его скрутил спазм кашля. Изо рта вылетели коричневые кровяные сгустки, и что-то твердое звонко упало на пол. Он поднял предмет с пола и оттер его от крови. Это была пуля «пять-сорок пять» со слегка помятым носиком.

— Эй, Максим, что тут случилось? — требовательно спросил Николай, будто в момент, пока он спал в пьяном забытьи, на борту проходила несанкционированная вечеринка.

— Потом расскажу, — слабым голосом ответил Максим.

Он подошел к спящему Макару и тронул его за плечо, испугавшись, что напарник мог погибнуть, а он этого и не заметил в суматохе боя. Товарищ открыл глаза и уставился на Максима.

— Ты чего? — спросил он резко.

— Иди, помоги Николаю. Уголь горит, — кратко попросил Максим.

Макар вскочил и без лишних вопросов побежал на помощь командиру паровоза. Максим сел за стол и прикрыл глаза. В голове вертелась мысль о том, что произошло небольшое чудо. Аномалия помогла ему с регенерацией. Жутко хотелось пить и есть. Максим достал полуторалитровую бутылку, наполненную водой, и выпил почти всю. Стало немного легче. Забрался в припасы, вынул из них кусок осточертевшей солонины и с нетерпением настрогал себе несколько кусков. Организм принимал еду с вожделением, перерабатывая ее с невероятной скоростью для собственного восстановления.

Спустя десять минут Максим почувствовал себя полностью здоровым, если не особо двигаться. Он нашел в себе силы подойти к товарищам, закончившим с устранением пожара. За бортом жарко горела выброшенная куча угля. В бочке с запасами воды, которая находилась промеж угля и дров, торчал деревянный клинышек, забитый в отверстие, которого там быть не должно.

— Ну, рассказывай, — вспотевший от работы Николай оперся на черенок совковой лопаты.

— Похоже, снаряд был кумулятивным. Пробил борт, уголь и прожег дыру в бочке, — пояснил Максим.

— Это я и без тебя понял, — Николай вытер капающий с лица пот. — Что случилось в целом после того, как я отключился?

Максим рассказал ему и Макару обо всем по порядку. Обратил внимание на необычайный цвет неба и пояснил, что это значит. А также рассказал о ранении и показал пулю, которую выкашлял, когда пришел в себя. Николая рассказанная история потрясла и смутила. Он корил себя за то, что повел себя, как размазня, оставив товарища один на один с проблемами.

— У тебя не было выбора, — успокоил его Макар. — Не упади ты в обморок, исчез бы уже.

— А ну-ка, посмотри мне в глаза, — попросил Николай Максима, желая проверить одну догадку.

Максим провел взглядом по его лицу, ненадолго взглянув в глаза. Николай стоически выдержал испытание.

— Я меняюсь! — радостно сообщил он. — Точно меняюсь. Я почти ничего не почувствовал.

— Добро пожаловать в клан оборотней! — Макар со смехом похлопал командира паровоза по плечу.

— Рано радоваться, мужики, — остановил их Максим. — Сейчас аномалия схлопнется, и мы снова окажемся под прицелами. Надо подготовиться и свалить сразу, как только это случится.

Николаю отремонтировать поврежденные борта не составило труда. Он вернул их кувалдой на место там, где не сорвало со всех креплений. Тот кусок плиты, который развалил навес, они с Макаром вернули назад. Оказалось, что этот процесс был отработан, сорванные плиты брони крепились на место мощными болтами, запас которых имелся в ящиках ЗИП.

Затем пришлось устанавливать стрелку. С опусканием тележки, на которой они лежали, пришлось повозиться. Снаряд СПГ повредил направляющие, поэтому пришлось долго ровнять их кувалдой. Пока Макар и Николай возились под днищем, Максим дежурил наверху, готовый сразу открыть огонь. Аномалия не спешила открывать спрятавшихся за ее непроницаемыми стенами людей.

Вдвоем Николай с Макаром устанавливали стрелку почти столько же времени, сколько в прошлый раз втроем. Сказывался приобретенный опыт. Паровоз без проблем перескочил на соседний путь. Стрелку собрали назад и подъехали почти вплотную к составу, замершему на путях. Где-то рядом с ним происходил незаметный глазу перенос в противоположный конец аномалии. Необъяснимые с точки зрения человеческих знаний процессы казались магией, колдовством.

Розовый цвет неба в один миг сменился оранжевыми сумерками. Оказалось, что по ту сторону аномалии, во внешнем мире, времени прошло больше, чем внутри нее. Преследователи никуда не делись, стоически ждали неподалеку. К двум багги присоединился еще один автомобиль, издалека похожий на обвешанный броней УАЗик. Они открыли огонь, как только исчезла аномалия.

Николай, державший топку на пару, дал ходу. Колеса паровоза, пробуксовывая по гладкой поверхности рельс, неторопливо сдвинули тяжелую платформу. По заросшему гравию, по рельсам и бортам паровоза ударили пули. Макар открыл огонь из автомата в ответ, заставив агрессоров искать укрытие.

Длинный «товарняк» прикрыл набирающую скорость платформу, давая приличную фору. Николай, как только опасность на время миновала, потянулся за бутылкой. Взял ее в руки, покрутил привычным движением, создавая внутри емкости воронку и замер, так и не приложив горлышко к губам. Подумал немного и поставил бутылку на место.

— Чего не отхлебнул? — спросил Максим, наблюдавший сценку от начала и до конца.

— Да вроде нет нужды. Не мерещится ничего. Почти, — командир бронепоезда выглядел даже немного растерянно.

Еще бы, такое коренное изменение организма сложно было принять сразу. Ближе к голове соседнего состава паровоз набрал приличную скорость. Максим залег за бортом, высунув в прореху между бронеплитами, как в бойницу, свой автомат. Макар залег чуть дальше.

Дым, поднимающийся вверх, демаскировал их. Пули ударили сразу же, как только показалась платформа. Снаряд, выпущенный из СПГ, разминулся с целью в какой-то паре метров, пролетев перед ней. Ушел в траву за полотном, взметнув в воздух комья земли. Максим сделал несколько выстрелов. Из-за раскачки разброс стрельбы оказался неприлично большим. Он совершенно не напугал экипажи преследователей.

В сумерках перестрелка выглядела, как красивое шоу. Стремительные огненные шары летели в обе стороны, ударялись о землю и подлетали в небо. Вспышка из безоткатного орудия ярко сверкнула. Снаряд, выпущенный ею, впился в полотно железной дороги перед набирающим ход паровозом.

— Держитесь! — громко выкрикнул Николай, заметивший место попадания.

Мощность боеприпаса станкового гранатомета была невелика, но разрушительный эффект достигался кумулятивной струей, проделавшей дыры в обоих рельсах. Когда на место попадания наехала передняя колесная пара, они лопнули под весом платформы. Паровоз опасно подпрыгнул, грозя потерять колею. Задняя пара стукнулась о место повреждения, скрежетнула и вильнула, напугав экипаж паровоза. Однако и ей удалось не соскочить.

Впереди показалась речушка и мост через нее. Максим возликовал, понимая, что преследователям придется ее форсировать либо гнаться за ними по путям, что приведет к потери скорости. Он сделал несколько одиночных выстрелов в сторону автомобиля с гранатометом, считая его самой опасной боевой единицей. Его намек был воспринят правильно. Водитель багги принялся вилять, не давая стрелку вести точный огонь.

Паровоз проскочил мост, оглушив отраженным от опор эхом. Преследователи, как он и думал, отстали. Они попытались проехать через речку с ходу, но утопили машину. Что у них случилось дальше, скрыла из вида лесополоса. Появилось время немного придти в себя.

— Николай, не скажешь, почему у вас так мало боеприпасов? — поинтересовался Максим. — У вас там, кроме патронов «семь-шестьдесят два на тридцать девять», и выбрать нечего.

— Да? — Николай задумчиво почесал голову. — Значит, пришло время открывать НЗ.

Он взял монтировку, поддел возле котла доску и приподнял ее. Убрал в сторону, нагнулся над образовавшейся дырой и просунул в нее руку. Вынул оттуда видавший виды самозарядный карабин Симонова.

— Оружие судного дня, — потряс он им перед собой. — Последний аргумент в споре.

— Хорошая вещь, — согласился с ним Максим. — Но только для охоты. В бою тебе не дадут из него прицелиться.

— Давали бы, я бы не стал его прятать про запас. Думал, вдруг когда-нибудь случится захват паровоза, тогда я им и воспользуюсь, пока враг думает, что мы безоружны. Оно даже заряжено на всякий случай.

Николай повесил его за спину и стал похож на разбойника из «Белого солнца пустыни», только вместо пустынного загара его лицо было покрыто черной угольной копотью.

Смеркалось. На небе зажглись первые звезды. За горизонтом, в том месте, где еще светился алеющий полукруг заката, появилось сияние. Максим уже видел его раньше, но все равно был поражен красотой кратковременного явления. Николай видел его впервые и потому застыл с открытым ртом.

— Мы думаем, что это зона, — пояснил Максим. — Наверное, там много кристаллов, которые преломляют свет, создавая сияющую корону.

— Это стоит увидеть поближе, — зрелище убедило командира бронепоезда в необходимости посетить зону сильнее доводов разума.

После того, как погасла «корона», стало совсем темно. Первые звезды высыпали на темном небосводе. Воздух касался кожи леденящим осенним дыханием. Ехать наобум стало опасно. Пришлось останавливаться, даря преследователям прекрасную возможность наверстать упущенный шанс. Впрочем, подобраться к ним незамеченными было не так-то просто, если только не иметь при себе приборов ночного видения или тепловизоров. Первые еще попадались иногда, а вторые являлись чрезвычайной экзотикой.

На стороне экипажа паровоза был и тот факт, что они могли не прятаться под зонтик гасителя черного спектра, чего преследователи позволить себе не могли. В этих местах нормальный человек мог выдержать без гасителя, алкоголя или наркотиков минуты, после чего начинался неконтролируемый припадок страха, оканчивающийся исчезновением. Вряд ли стоило ожидать пешего нападения. А на машинах подкрасться бесшумно было невозможно.

Тем не менее, экипаж паровоза ночевать на платформе не стал. Отошли от него на пару сотен метров и улеглись в канаве, чтобы не светиться в случае, если у неприятеля все-таки окажется тепловизор. Первым дежурил Макар. Максим еще был слаб после ранения, и едва волочил ноги. Он уснул, еле успев забраться в спальный мешок. Истощенный восстановлением организм жаждал отдыха. Потом заступил Николай. Он-то и услышал шум двигателей, который принес издалека свежий ночной ветерок.

Машины передвигались без света. Видимо, у них был прибор, помогающий видеть в темноте, иначе даже для багги пересеченная местность в этих местах, изрытая оврагами, могла стать непреодолимым препятствием. Машины приближались с северной стороны, противоположной той, в которой спрятался экипаж паровоза. Николай решил, что они уже могли видеть в свои приборы силуэт одиноко стоящей платформы, или же тепловое пятно остывающего котла.

— Макар, Максим, — разбудил Николай товарищей. — У нас гости.

Максим проснулся с трудом и долго приходил в себя.

— Кто? — спросил он спросонья.

— Не представились, — ответил Николай. — Как бы взрывчатку не заложили под бронепоезд. Я пойду, залягу под него.

Он собрался уходить.

— Погоди, не видно же ничего, — остановил его Максим. — Положат, и не увидим, откуда.

— А тут не положат?

Максим заметался, не зная, что предпринять. Жертвовать паровозом не хотелось, как и своей жизнью, и целью экспедиции. Явно противник ждать утра не станет, попытается застать врасплох ночью.

— Ладно, Николай, иди к паровозу, но из-за насыпи не высовывайся. Услышишь шум — стреляй наудачу, а мы с Макаром заляжем рядом, будем стрелять по вспышкам.

— Так себе план, — прокомментировал командир бронепоезда идею Максима. — Но другого нет. Через час рассвет начнется, хорошо бы продержаться.

Николай, пригнувшись, поспешил к паровозу напрямую. Максим с Макаром пошли под углом, чтобы занять позицию метрах в пятидесяти от него. Под утро ночь всегда становилась темнее. Не видно, хоть глаз коли. Как ни прислушивался Максим к звукам, надеясь услышать бряцанье оружия или топот шагов, но ничего, кроме шума дикой природы, не услышал. К утру на землю лег иней. От промозглого холода зуб не попадал на зуб. Трясло, как лихорадке, выворачивая внутренности.

Заалел рассвет, наполняя воздух светом. Прошло минут десять, прежде чем стало немного светлее. Степь подернулась низко лежащим плотным слоем тумана, образовавшегося на границе теплой почвы и холодного воздуха. Максим вскинул автомат и посмотрел вдаль, в ту сторону, где Николай слышал шум двигателя. Он увидел в полукилометре легкий грузовик с установленной в кузове спаренной зенитной установкой. Ее стволы были повернуты не в сторону паровоза, а на восток, откуда они недавно приехали. Тех машин, что преследовали их вчера, Максим не увидел.

Он решил, что «зэушка» здесь в качестве сторожа, в ожидании подкрепления. Его вывод подтвердился спустя минут десять. Вдоль «железки» осторожно приближались три машины. Те самые, которые гнались за ними вчера. Это был провал. Топка паровоза стояла холодной, бежать было бесполезно. По голой степи долго от пулеметов не побегаешь. В случае пленения, чтобы не подставить родную общину под удар, следовало врать про то, что все они с севера, оказались чисто с познавательной целью, но попали под огонь и были вынуждены отвечать. Хотя таких, как они, в живых не оставят в любом случае. У партнеров был пунктик к тем, кто подвергся трансформации.

Максим принял решение биться до последнего. Погибнуть в бою намного приятнее, чем в плену, пережив перед смертью насилие и унижения. Николай, увидев приближающуюся технику, покинул место под паровозом и залег рядом с товарищами, считая, что погибать вместе не так страшно.

— В клещи берут, — раскусил он маневр неприятеля.

Экипаж паровоза занял позиции в неровностях местности. Железнодорожное полотно скрывало от огня зенитки, что давало некоторый шанс не умереть в первые секунды боя. Машины приближались. Первым ехал бронированный УАЗик. Сложная цель, с учетом имеющегося на вооружении стрелкового вооружения. СКС еще мог хоть как-то проковырять навешанный на лобовое стекло металл, но «пять-сорок пять» в этом деле был беспомощен.

Как ни странно, первой открыла огонь зенитка. С холма донесся могучий рокот автоматического огня. Максим инстинктивно пригнулся к земле, ожидая разрывов поблизости. Однако случилось неожиданное. Куски металла полетели в стороны от УАЗика. Он вильнул, прячась за насыпь, но тут в бой вступил Николай, спокойно целясь в уязвимые места машины. УАЗ и багги открыли ответный огонь в сторону обстреливающей их «зэушки».

Максим с Макаром тоже вступили в бой. Стреляли они по колесам первой машины. Мощные болванки «зэушки» рвали полотно железной дороги и смогли достать УАЗ. Машина загорелась. Из нее выбежали двое бойцов и попытались спрятаться за насыпью, не зная, что по ним ведется стрелковый огонь с фланга. Они погибли, так и не поняв это.

Багги, после потери боевой единицы, разгорающейся все сильнее, переехали на новое место, укрывшись за паровозом. Тут они почувствовали себя в безопасности. «Зэушка» явно не желала вести огонь по паровозу. Откуда взялся неожиданный союзник, Максим не мог представить. Решил, что он действовал по принципу: «враг моего врага мой друг».

С небронированными багги покончили быстро. Экипажи их состояли из двух человек, покончить с которыми с расстояния в пятьдесят метров не составило большой сложности. Николай умело обращался с карабином. Видно было, что это оружие не раз бывало в его руках.

Подождав немного, Максим поднялся, чтобы проверить результаты боя. Семь погибших, один раненый. Парень стонал и плевался кровью. Николай прицелился, чтобы добить его, но Максим остановил.

— Пусть выкарабкается, другим человеком станет, — под этим он понимал трансформацию, вызванную излучением.

Они собрали оружие и закинули его себе в паровоз. Раненому оставили воды и еды рядом. Макар с Николаем залезли на платформу, чтобы видеть, что предпримут неожиданные союзники. Максим опустился на колени рядом с раненым бойцом, положил ему руку на лоб и неожиданно для самого себя почувствовал энергию, которая есть внутри него и которая может перейти человеку, нуждающемуся в ней. Только для этого надо было заставить ее двигаться. Он издал звук, похожий на элементы мартовских кошачьих завываний, только более ритмичные и однообразные. Энергия по руке стекала в тело бойца, меняя его тело и превращая в более приспособленный к выживанию организм.