Чертов менталист

Глава 25

— Что ты имеешь в виду? — осведомился я, одновременно пытаясь сообразить, где же и в чем я успел так накосячить, что внезапно удостоился личного звонка патриарха.

— Мне ж из-за тебя, негодника, пришлось свои планы перекраивать, — начисто проигнорировав мою попытку выяснить причину, продолжил Семеныч. — Руки в ноги, и чтоб через пять минут был у ворот вашей Академии. Время пошло!

Я с недоумением посмотрел на дальфон. Кто подменил мне дедулю? Ишь как раскомандовался! Вошел во вкус в своем оперативном штабе, а теперь переключиться не может? И что происходит-то?

Я на всякий случай отправил Филина посмотреть, где находится Игорь Семенович, а сам принялся одеваться. Конструкт вернулся весьма быстро, показав, где и под каким деревом стоит дед, сменивший полевую форму на мундир неброского серо-зеленого цвета. Отлично, не промахнусь.

До места я дошел минут через десять и тут же нарвался на очередной разнос.

— Опаздываешь!

— Прости, родной, но искусство телепортации я пока не освоил. А общежития находятся не так-то близко к центральным воротам, если ты не в курсе.

— Значит, телепортацию не освоил, а ментальные сражения с духом покойного — это запросто, да? Почему я должен о таких вещах узнавать не от тебя, а от Карпа Матвеевича? Тебе не кажется, что ты меня тем самым в предельно глупое положение ставишь? И почему ему ты о таких важнейших вещах рассказываешь, а со мной ни полсловечком не обмолвился?

Я слегка опешил.

— Подожди, но я так понял, он тебе об этом сообщил еще тогда, когда вы вели переговоры, чтобы ты на службу вернулся. Разве не так?

— Не так! — аж подпрыгнул на месте Семеныч, настолько яростно искря эмоциями, что пришлось аккуратно поставить защиту, чтобы не пробивало. — Мы тогда о технических аспектах нашего будущего сотрудничества разговаривали. А про твоего отца Давыдов упомянул сегодня утром, и мне стоило определенных усилий держать лицо, делая вид, будто я в курсе происходящего. И вот теперь мне хочется взять тебя за грудки и трясти как липку с одним лишь вопросом: и как долго ты еще собирался утаивать от меня информацию про Изюмова, чтоб он сгинул во веки вечные?

— Ну, раз ты так рвешься про него узнать, тогда у меня для тебя еще одна новость по поводу твоего зятя имеется, — вздохнул я.

— Да неужели? — нахмурился Игорь Семенович и с подозрением посмотрел на меня. — Ну давай, чертяка, жги глаголом!

— Николай Алексеевич никуда не сгинул. Доказательством тому — Косыгин Ноябрь Николаевич, студент-некромант третьего курса. Теперь уже совершенно точно — подтвержденный бастард Изюмова, поскольку не будь между ними кровного родства, переселения духа не случилось бы.

— Да ладно⁈ — мне показалось, что дед на несколько секунд аж дышать перестал.

— Полного подтверждения у меня нет, сразу говорю, — предупредительно поднял я ладони, — но лично считаю, что прав на девяносто девять процентов. Иначе бы с чего вдруг лично незнакомый мне парень, который до этого в глаза меня не видел, вдруг преисполнился столь лютой ненависти, что меня аж будто током ударило? И это, заметь, на приличном расстоянии было.

— Вот же мерзота! — Семеныч покачал головой. — Не погнушался, значит, сына порешить, лишь бы самому к Всесоздателю не отправляться. А знаешь, что? Я его лично с превеликим удовольствием выпотрошу. От меня не закроется. И за Оксану мою спрошу, и за вас с Ираидой. А потом Карпу его на опыты отдам. Очень уж он вопросом переселения душ интересуется, поскольку налицо фундаментальное нарушение человеческих прав.

— Но формально у вас привлечь студента Косыгина не за что, — напомнил я. — А тем более мои ощущения к делу не подошьешь, в противном случае Давыдов окончательно уверится, что я по твоей стезе пошел.

— Думаешь, он настолько глуп, что не догадывается, как мы с тобой его за нос водим? Я тебе сразу же сказал: раскусил он тебя с первой же встречи и явно какие-то свои планы в этом отношении имеет.

— Одно дело лишь догадываться, другое — заиметь неоспоримые доказательства своей правоты, — не согласился я с Игорем Семеновичем. — А ты хочешь их ему прямо в руки выдать? Не слишком ли жирно будет для этой рыбешки? Это вы с ним нынче коллеги, а я ему не доверяю, уж прости.

Дедуля задумался.

— Ладно, что предлагаешь, чертяка?

— У меня от наших разговоров внезапно аппетит разыгрался нешуточный. Может, перекусим где-нибудь, да заодно и придумаем что-нибудь?

— Это можно, — кивнул Семеныч. — Пошли внутрь. Должно там быть одно достойное заведение…

— И сколько лет этому заведению, раз ты про него знаешь? — осведомился я.

— Да сильно поболе, чем тебе, — усмехнулся Игорь Семенович. — Могли, конечно, за давностью уже и закрыться, но что-то мне подсказывает, что ничего пижонам не сделается.

— Пижонам? — переспросил я.

— Заведение так называется: «Пижоны». Потом еще благодарить меня будешь за то, что показал его тебе. Цены там, конечно, ого-го, но марку они держат высоко.

Мы неспешно двинулись по торгово-развлекательной территории Академии.

— Ты, кстати, так открыто ходишь, даже без охраны. Не боишься после покушения? — негромко осведомился я.

— А кто тебе сказал, что я и впрямь без охраны? — довольно прищурился дед. — А то, что ты их не видишь, так и должно быть. Профессионалы экстра-класса!

Я благоразумно промолчал, потому что плечистую троицу, отирающуюся в непосредственной близости от нас, Филин срисовал и показал мне еще в самом начале разговора, но поскольку никаких попыток нам помешать они не предпринимали, я решил чуть позже поинтересоваться у деда, кто они такие. Ну… вышло немного не так, но в целом тоже неплохо.

Семеныч уверенно топал по одному ему известному маршруту и, судя по его довольному лицу, явно предвкушал встречу с любимым местом. Но когда он увидел вывеску «π-жёны», его возмущению не было предела.

— Что? Нет, звучит так же, как и раньше, не спорю. Но какие к лешему жёны? Зачем вот это улучшательство никчемное? Переиграли сами себя и здравый смысл заодно. Прямо матом хочется сказать, когда на это смотришь. Число пи — и бабы. Так и видится, что пи — это прилагательное такое сокращенное. Ну и прикидываешь, что оно подразумевает. И ведь ни одного! Ни одного достойного варианта в голову не приходит!

— Может, тогда поищем другое заведение? — предложил я.

— Ну уж нет, — мотнул головой Игорь Семенович и уверенно продолжил свой путь.

Я двинулся за ним, не в силах отделаться от подкинутой им ассоциации. А ведь и верно: с этими грешными жёнами приличных прилагательных не получается, хоть ты тресни…

Внутри, когда нам выделили отдельную кабинку и подали минеральную воду, дедуля слегка расслабился и подобрел. Видимо, обстановка здесь не слишком сильно поменялась с момента его последнего визита. Он подтянул к себе поближе меню, стилизованное под средневековый фолиант, и принялся изучать перечень блюд.

— Чур я сам сегодня заказываю! — предупредил он. — Хочу, чтобы ты кой-какие вещи попробовал.

— Я не возражаю.

— Ишь ты, не возражает он! Попробовал бы еще у меня возразить! — проворчал Семеныч, но его благодушный тон со смыслом слов ничуть не вязался.

Еще через некоторое время вышколенный сноб-официант, щеголяющий белыми перчатками, принялся выставлять перед нами выбранные дедом яства. Делал он это в полной тишине с отстраненной физиономией и поджатыми губами, перекладывая тарелки с сервировочного столика на колесах, ослепительно блестящего хромом.

Я не удержался и тихонько просканировал его в лайтовом поверхностном варианте. И о чудо! У человека было отличное настроение и конкретно против нас с дедом он ничего не имел! Он просто с полной самоотдачей отыгрывал роль чопорной прислуги, давая тем самым понять забредшим сюда гостям, что они выбрали крайне пафосное место, где всем плевать на их регалии с высокой колокольни.

Поневоле вспомнился тот приветливый внешне и безумно злой внутри администратор свидожского ресторана, который показывал дорогу к кабинету, где назначила мне встречу Глафира. Небо и земля! Вот туда бы я повторно ни за какие коврижки больше не пошёл бы. Да и кормят там так себе…

— Понял, чертяка, в чем прелесть заведения? — дедуля выглядел уже довольным настолько, что даже не считал нужным скрывать широкой улыбки.

— Пока еще не до конца, но что-то в этом есть, — признался я.

— Налетай! — махнул рукой Игорь Семенович, указывая на тарелки, и сам споро подхватил вилку, явно не собираясь оставаться в стороне.

Два раза меня упрашивать было не надо. Сначала я отдал должное ассорти из соленых белых и черных груздей со сметаной и маринованным красным луком. Настоящих лесных груздей, а не тех безвкусных шиитаке, которые называют у нас груздями исключительно по скудоумию, совершая тем самым страшное преступление против кулинарии.

Затем настал черед восхитительных канапе из тостового белого хлеба и каспийской черной икры. За ними шли ветчинные рулетики с кремово-чесночной начинкой, выдержанной в идеальных вкусовых пропорциях. Варено-копченые ребрышки сводили своим ароматом даже с дальнего края стола. Заливное из стерляди. Салат с раковыми шейками, молодым картофелем и малосольными огурцами. Паштет в обрамлении брусничного соуса с ломтиками хрустящего багета. Было непросто, но я перепробовал всё!

Спасибо деду, что из человеколюбия он сегодня ограничился исключительно закусками, не став заказывать ни супы, ни горячие блюда, иначе бы этот праздник обжорства продолжался бы до вечера. Было совершенно немыслимо, невозможно оставить на тарелках хоть кусочек этой кулинарной феерии!

— Ладно, — с некоторым сожалением отставил тарелку в сторону Игорь Семенович, когда мы с ним управились с едой, и нам обновили кувшины с черемуховым компотом и морсом из голубики. — А теперь вернемся к нашим вопросам.

За едой я успел обдумать сложившуюся ситуацию, поэтому у меня было готовое предложение.

— Всё просто. Скажешь Карпу Матвеевичу, что совсем запамятовал об одном факте, а теперь вот обеспокоился ввиду вскрывшихся обстоятельств. Еще до замужества Оксаны ты наводил справки о её женихе и выяснил, что он нажил ребенка на стороне от гражданки Косыгиной Октябрины Олеговны. Того самого Ноября Николаевича Косыгина. Но поскольку князь был предельно аккуратен и информацию о бастарде хранил в полнейшей тайне, ты счел, что это обстоятельство не может стать причиной для отказа от брака. И вот надо бы проверить, а вдруг как Николай Алексеевич воспользовался телом своего старшего сына?

— Хм, — расплылся в улыбке Семеныч. — А ведь стройненько! И главное, не подкопаешься. Я про этого бастарда, будь он неладен, за эти года вполне мог позабыть, у меня и своих проблем хватало. А тут сообразил и ужаснулся. Хвалю! Так Карпу Матвеевичу всё и преподам.

— А кстати, чего он вообще про Изюмова-то вспомнил? — спохватился я. — У вас вроде других проблем сейчас выше крыши хватает, чтоб звонить тебе с самого утра и отвлекать из-за всякой ерунды.

— Я разве что-то сказал про звонок? Давыдов со вчерашнего вечера в столице. Свое подразделение на помощника оставил. Ругался, правда, поскольку Геннадий, по его словам, талантом не блещет, да и инициативу неуместную проявляет, но за неимением прочих кандидатур, как говорится, и этот сойдет. А что до Изюмова… да просто о тебе разговор зашел, как ты вовремя оказался в нужный час в нужном месте в том вагоне. Стечение обстоятельств, но прямо вот нарочно не придумаешь. Ну а там пятое-десятое, и Карп Матвеевич восхитился твоей силой духа, раз сумел нападение некроманта отбить.

— Я ему сказал, что мы с Глафирой справились только благодаря нашим молитвам Всесоздателю.

— Теперь я понял, почему ты мачеху на богомолье отправил, — присвистнул дед. — Ловко, ничего не скажешь.

— Надеюсь, вы там с Карпом Матвеевичем в детали нашего противостояния с Изюмовым не вдавались? — внутренне подобрался я, ведь когда о моей силе духа упоминает менталист-официал — это весьма тревожный звоночек.

— Нет, — покачал головой Семеныч. — Наш разговор прервали, потому что Давыдова штабист позвал, и это позволило мне сохранить лицо. Но Валерьян, давай дальше меж собой как-нибудь без этих твоих секретов жить? Никогда не знаешь, когда они нам с тобой боком встанут.

Всесоздатель видит: не я это начал. Ну что же: без секретов, значит, без секретов. И вздохнув, я поведал деду про предельно странную ситуацию, сложившуюся в Государственной Магической Академии вокруг кафедры воздушников.

Игорь Семенович внимательно и молча меня выслушал. Еще полминуты помолчал. А затем спросил с непередаваемыми интонациями.

— Внучок, одного в упор не понимаю. Тебя что, проклял кто-то в младенчестве? Тут не про совпадения речь идет, а про систему. Где ты — там непременно чертов омут обнаружится!

— Вот не поверишь, — огрызнулся я. — Всегда мечтал только об одном: чтобы меня в покое оставили. А что из этого вышло? Я в Академии исключительно твоими уговорами очутился. Не стал бы сюда поступать, и проблемы досточтимой Агнессы Игнатьевны меня бы никоим боком не касались.

— Да сколько же можно из пустого в порожнее переливать! — вздохнул дед. — Поверь, это единственно приемлемый способ твоей полной легализации. Точка. И не надо с таким характерным прищуром на мои плечи поглядывать: ширина погон, как ты выражаешься, тут никакой роли не играет. Вот не станет меня, кем ты тогда прикрываться будешь? Молчишь? Или опять к Карпу Матвеевичу на поклон побежишь? То-то же. Изначально только на себя рассчитывай, так оно вернее будет.

— А с кафедрой моей что делать будем?

— Я лично — ничего. Принял информацию к сведению, обдумаю на досуге. С Карпом Матвеевичем поделюсь, голова у него в этом плане светлая. Авось что увидит, чего мы с тобой не заметили. А вот ты — развлекайся, если хочешь, выясняй подоплеку, как лицо, непосредственно заинтересованное. Тебе из нас никто и слова не скажет.

— Эй, стоп! — предупредительно осадил я дедулю. — С чего это ты вдруг меня на подобное подписываешь, да еще и заинтересованным лицом называешь?

— Ну как же, — ухмыльнулся Игорь Семенович. — Тебе надо обучение здесь закончить — раз. Получить при этом достойную аттестацию, которую не стыдно к диплому приложить. Стихию воздуха, опять же, изучить, чтобы было чем прикрыться от неудобных расспросов. А как ты это сделаешь, если центральный филиал откажет воздушникам в обучении? Неужто в Ипатьевский филиал послушно поедешь? Никогда не поверю.

— Хочешь моими руками жар загрести? Эх, дедуля-дедуля. Вот зачем ты меня такой вкуснотой угостил. Задабривал, значит. Решил купить меня за грузди и паштет.

— А про икру и заливное уже позабыл, значит? — в фальшивом возмущении уставился на меня Семеныч. — Вот и трать деньги на такого неблагодарного!

— Ладно, спасибо, что хоть позицию обозначил. А что там у вас по основной работе происходит?

Дед вздохнул и разом сбросил с себя напускное веселье.

— Работаем, Валерьян. Работаем. Вычищаем эту гниль как можем. Но больно уж широко она проросла. Да и кто-то умело ниточки отсекает. Пока мы с самого низа размотаем клубок и дойдем до кого-то реально многообещающего, кто нам многое мог бы поведать, глядишь — а его и след простыл. А бывает, сразу тело обнаружим. Главное: смерти-то не криминальные по виду, не докопаешься. Кто едой поперхнулся, у кого сердечко остановилось. Главное, что Император в безопасности.

— В общем, блицкрига у вас не случилось, а значит, придется копать уже вдумчиво и долго, — понятливо протянул я. — Поэтому и ко мне ты сегодня так свободно выбрался. Спешить уже особо некуда.

— Увы, всё так. Но… сам знаешь. В стенах Академии тебе ничего грозить не должно. Этот Косыгин тебе уже ничем не навредит, его я беру на себя. А во всем остальном… у тебя своя голова на плечах и светлая к тому же. Просто будь осторожен и старайся не выходить за периметр. Здесь тоже проходной двор изрядный, но всё же мирок замкнутый, да и камеры повсюду. А с началом учебного года и вовсе ворота закроются, проход внутрь только по пропускам будет.

— Вроде же не было здесь пропускной системы? — удивленно посмотрел я на Семеныча.

— Будет, — кивнул он мрачно. — Я отдельно на этом настоял. Так что готовься.