Четвертая масть

Глава 23 Писательская госбезопасность

Ворота нам открыл Андрей, и Алла тоже вышла. Получились такие импровизированные проводы, только без рыданий и на дорожку никто не приседал.

Я сдал «догонялку» задом, вывернул на улицу, проехал с минуту — и остановился как раз у того дома, в котором до недавнего времени обитал Боб. Впрочем, никаких признаков этого я не увидел — как и следов того, что с полчаса назад этот дом штурмовала группа спецназа. Ребята старшего лейтенанта всё сделали чисто. А затем потянулся за сумкой, которую кинул на заднее сиденье.

— Чего остановился? — недовольно спросил Валентин.

Я молча показал ему свой заслуженный атлас и погрузился в изучение юго-запада ближнего Подмосковья.

Сумку я захватил в последний момент. Андрей покопался там капитально, но цепь от «Верховины» и в самом деле не тронул; ещё там осталась папка с документами, почти мирный ломик с замотанной изолентой рукоятью. И вот этот атлас, который я купил ещё перед поездкой в Анапу. Он и для передвижения по Москве годился, поскольку столица тут была вынесена на отдельных листах, которые захватывали и почти всё ближайшее замкадье, к которому относилось и Переделкино.

— Ты не знаешь, куда ехать? — с легкой иронией спросил Валентин.

— Догадываюсь, — бросил я.

И тронулся с места, не дожидаясь ответа. Поворот на Волоколамку оказался полностью пустым, но я законопослушно подождал зеленого сигнала светофора — и, похоже, снова заставил Валентина понервничать.

— Можно было бы и на красный проехать, мы вообще-то торопимся, — проворчал он.

— А смысл? Выиграем минуты две… нам ещё у МКАДа тормозить, посты же ещё не сняли?

— Нет.

— Вот. Они нас, кстати, пропустят? Или сначала стрелять будут?

— Не будут стрелять. У них приказ — задерживать. Хотя есть пролететь без предъявления документов — вслед пальнут обязательно. Так что притормаживай обязательно.

«Без сопливых», — подумал я.

Впрочем, мне действительно было страшновато. В Москве было неизвестное мне количество военной техники, наверное, очень большое. Вся она умела стрелять и, скорее всего, была снабжена боеприпасами нужного калибра, которого хватит, чтобы разобрать эту «Волгу» на мелкие запчасти вместе со всем её содержимым. И этой техникой управляли вчерашние школьники, к которым отец Аллы относился с легким пренебрежением. Поэтому я собирался соблюдать все требования Правил дорожного движения, которые только смогу вспомнить. Во всяком случае, в черте города и на МКАДе. Ну а потом видно будет.

— Посты только по кольцевой стоят? — уточнил я.

— Не совсем… — ответил Валентин после короткого раздумья. — На некоторых трассах и чуть в область уходят.

— Обложили, — усмехнулся я. — Может, получится танк прихватить по дороге? С танком всяко веселей будет?

Валентин посмотрел на меня, увидел, что я улыбаюсь, и лишь осуждающе покачал головой.

— Танк ему… — пробормотал он. — Ты, кстати, так и не ответил — район-то этот знаешь?

— Знаю, — бросил я. — Вот только некоторые дороги пока не построили. Будет обидно внезапно оказаться в чистом поле лишь потому, что я помню, что там когда-то в будущем была шестирядная трасса.

Кажется, он понял.

— И много у вас там настроили?

— Прилично… так сразу и не расскажешь. У вас тут всё попроще — один въезд, один выезд. И светофор на повороте.

— Опять «у вас»?

— Ну а у кого же ещё? — нагло ухмыльнулся я.

Примерно в паре километров к югу от писательских дач, через железную дорогу со станцией Переделкино, в этом времени находится небольшая деревушка Рассказовка. Очень небольшая, даже крошечная — одна улица, домов сорок. Улица, кстати, называется Боровским шоссе, которое когда-то шло от Москвы до — правильно — города Боровска; я зачем-то изучал его историю и узнал, что именно по этому шоссе — или тракту — Наполеон отступал из Москвы. В будущем от этой дороги остались одни ошметки, а гордое название «шоссе» с полным правом носил только небольшой кусок между МКАДом и Апрелевкой с нанизанными на него новыми микрорайонами столицы.

Мой дом, в котором я поселился после третьего развода, стоял примерно там, где находилась историческая Рассказовка. Не в одиночестве, конечно — ушлые строители будущего застроили огромными многоэтажками буквально каждый квадратный метр между Боровским шоссе и железной дорогой. Мой дом был крайним в этом муравейнике, и первое время я любил вечерами выходить на балкон и под чашечку кофе смотреть на самолеты, которые взлетали из Внуково. Звук, кстати, до нас не доносился — а вот огромные серебристые лайнеры было видно очень хорошо. Потом напротив моего дома впихнули ещё один микрорайон, и это развлечение перестало быть таким уж увлекательным.

Ну и как каждый таксист, я старался выбирать последние заказы за смену так, чтобы оказаться как можно ближе к своему дому. Чаще всего это удавалось, так что окрестности я изучил неплохо и ориентировался даже без использования навигатора. Заносило меня и в поселок писателей — сейчас он, кстати, называется не просто «Переделкино», а «в Переделкине», поскольку Переделкино — это ещё одна деревня на Боровском шоссе, недалеко от Рассказовки и поближе к Москве. В моем времени на этом месте тоже выросли многоэтажки, сам микрорайон был назван «Новопеределкино», а «Переделкино» окончательно закрепилось за писателями.

Так что да — я этот район знал и знал неплохо. Но в будущем тут действительно проложили много новых дорог, да и старые проходили совсем не там, где можно было ожидать. Поэтому гнать я не собирался, в этом времени для этого подходил только МКАД, а там стояли танки с вооруженными солдатами.

На одной Волоколамке стояло сразу несколько блок-постов — на подъездах к каналу, на съездах на улицу Свободы, Тушинский аэродром и в промзону. В общем, нас останавливали раз шесть, внимательно проверяли удостоверение Валентина, выслушивали сказанный им пароль, а также зачем-то заглядывали мне в лицо. И пропускали.

Хуже всего пришлось у МКАДа, где у моего гэбэшника не только проверили документы — хмурый капитан связался с кем-то по рации и лишь после этого разрешил ехать дальше. Частников на легковушках, кстати, уже не было как класса — одни грузовики, которые тоже проверяли, хотя и не на всех постах.

Валентин, похоже, уже смирился, что мы никуда торопиться не будем, но как раз на МКАДе я его немного порадовал — развязок тут пока было немного, и я немного прибавил скорость. Ну а чтобы немного отвлечь его от смурных мыслей, решил уточнить кое-какие вещи, которые меня слегка нервировали.

— Валентин, а кто такой Георгий? — спросил я.

Он бросил на меня нечитаемый взгляд, но почему-то решил ответить:

— Марков, глава Союза писателей. Тебе зачем?[19]

— Вы же знаете, что я очень любопытный, — улыбнулся я. — Причем без всякой причины. Да и вряд ли я побегу к этому Маркову, чтобы… даже не знаю, что. В общем, думаю, мы с ним никогда не пересечемся. Так что это всего лишь любопытство. Праздное. А Олег Михайлович этот кто?

— Тоже праздное любопытство? — кажется, он даже слегка поморщился.

— Нет, вот в этом случае — точно не оно, — серьезно сказал я. — Насколько я понял, он вряд ли будет рад нас видеть… ну и мне хотелось бы знать, чего ожидать.

— Ожидай всего, не ошибешься, — Валентин, кажется, не был настроен работать для меня википедией.

— Это слишком общо, — я не собирался давать ему возможность соскочить. — Возраст, навыки, умения, чем он по жизни занимался? Я так понял, он уже у вас не работает?

— Старик, семьдесят лет почти, куча болячек, но недооценивать его не стоит, — каким-то будничным голосом произнес Валентин. — В войну он прошагал путь от сержанта до старлея госбезопасности… это четыре ступеньки, чтоб ты знал, низовой состав, который под пулями ходил. При переаттестации ему майора дали, он по областным управлениям поработал, уже в пятьдесят первом его на Второе главное управление МГБ назначили в звании полковника. Через два года и я к нему пришел… Он в Венгрии в пятьдесят шестом себя проявил, потом одного предателя сумел раскрыть, серьезного волчару, многих наших сдал американцам…

Он прервался, а я успел напрячься и выдать правильную фамилию.

— Пеньковского?

Валентин на мгновение удивился, но потом, видимо, вспомнил о неисчерпаемых залежах бесполезных сведений в моей башке.

— Да, его… ты это — никогда не упоминай это имя. Даже при мне или при Михал Сергеиче…

— Хорошо, — легко согласился я. — И что дальше?

Мне очень хотелось узнать, чего в этом опасного, но я волевым усилием задавил своё не относящееся к делу любопытство. Ещё обидится товарищ генерал-майор — и останусь я без информации о загадочном Олеге Михайловиче.

— Сняли его, в шестьдесят четвертом… там один сотрудник наш сбежал со всем, что знал, вот и сняли сразу.

У меня в голове снова провернулись невидимые шестеренки и выбросили джек-пот из страниц «Истории КПСС».

— Это после отставки Хрущева его подвинули?

— Нет, за несколько месяцев до того. Если бы дотянул до отставки, сидел бы и дальше, — усмехнулся Валентин, которого, кажется, моя потуга на аналитику слегка позабавила. — Но не дотянул. Вышибли без почета… мужику полтинник, самый возраст, так сказать, звание высокое, две больших звезды на плечах, боевое прошлое, ордена — а он почти на пенсии, только без полагающегося довольствия. Впрочем, раньше могли и…

Он резко оборвал себя, но я понял, что осталось недосказанным — при Сталине этот человек так просто с такого поста не ушел бы. Ну а посадили бы его или расстреляли — дело десятое. Могли и совместить, времена были суровые.

— Ну… пока что я вижу человека, который вряд ли может быть очень опасен — возраст, двадцать лет не в вашей… не в вашем комитете. Зачем мы за ним едем? Неужели из-за того случая?

— Тот случай был не единственным, к сожалению, — покачал головой Валентин. — Но про что-то тебе знать не положено.

— Да я и не против, — легко согласился я. — Давайте то, что мне по чину знать можно.

Продолжить рассказ Валентин не успел — мы уткнулись в очередную цепочку блок-постов у Рублевского шоссе. Пришлось ему снова доставать своё удостоверение и вспоминать пароль, который уже выучил даже я. Впрочем, тут нас особо не тиранили — видимо, до здешнего офицера дошел тот простой факт, что раз уж мы оказались в его зоне ответственности, то нас проверяли уже не раз и даже не два. Правда, я мог бы ему рассказать пару способов попасть на МКАД в обход скоплений всяких бронетранспортеров, но, думаю, фильм «Берегись автомобиля» он должен посмотреть самостоятельно[20].

— Что по чину… Помнишь обстоятельства нашего знакомства? — продолжил Валентин.

— Разумеется, — кивнул я. — Это случилось полтора месяца назад, да и событие было неординарное. Это он замутил?

— Замутил?

— Ну… организовал, — поправился я.

— Нет, не он. Но, думаю, он принял в той ситуации самое непосредственное участие. Зацепить мы его тогда не смогли, другие люди попались, этот вывернулся.

— Он, смотрю, какой-то неуловимый… прямо фантомас.

Валентин немного помолчал.

— Есть немного, — согласился он. — Человек, на которого никогда не подумаешь. Мы и не думали, шли по ложным следам, которые он нам с удовольствием подкидывал.

— А зачем? — поинтересовался я. — Ведь не из любви же к искусству?

— Может, и из любви, — усмехнулся Валентин. — Попробуй угадать, кем он работал после отставки.

— Какой-нибудь инженер по технике безопасности? У нас там подобных отставников любили брать на всякие ненапряжные должности с хорошим окладом. Связи-то у них никуда не девались, как правило.

— Почти угадал. Работал он в нескольких министерствах… как раз на таких вот должностях. У нас знали, но не препятствовали. Считалось, что от Хрущева пострадал, вот и создавали определенный мягкий режим. В поле зрения, конечно, попадал, но никогда так, чтобы его пришлось брать. Ни один его фамилию не назвал, хотя этот… всё время где-то рядом крутился. Потом известным писателем заделался. «Ошибку резидента» читал?

Я покачал головой.

— Фильм смотрел, но давно.

— Он написал… соавтором у него ещё один отставник наш был, но тот как раз за литературу отвечал, а этот — за… Но наградили тогда обоих. А вскоре начали мы странности замечать… про фантомаса ты правильно сказал. Хрен поймешь, кто, даже его существование было под вопросом. Только по косвенным признакам. Предатель слишком грамотный окажется и до поимки успевает серьезный ущерб нанести. Перебежчиков число повысилось, Андропов как статистику увидел, то отобрал и велел забыть о её существовании. Оппоненты начали операции успешные проводить. В общем, всё понемногу, но вместе — словно в этих фильмах про Джеймса Бонда английского.

В целом мне было почти всё понятно. Жил-был человек, много лет, даже — десятилетий, — служил общему делу, а потом его выкинули из органов по какому-то надуманному поводу. Впрочем, насколько я помнил, у Никиты Сергеевича было много такого — хоть кукурузу на Крайнем Севере вспомнить. Одно слово — волюнтаризм. Но тут всё же особый случай. Обижают многих, незаслуженно обходят — тоже. Но очень мало тех, кто из-за этого начинает пакостить родной стране и бывшим коллегам. Ещё и книжки патриотические писал. Хотя…

Я поднял в памяти свои воспоминания об «Ошибке резидента» — по факту это история предателя, которого хитрые чекисты ставят в такие условия, что у него не оказывается другого выхода, кроме как пойти на службу к своим врагам. Если немного изменить финал — это будет рассказ об успешной операции западных спецслужб против СССР. Вторая и последующие части — плохие попытки исправить ситуацию, на которую кто-то обратил внимание? Кажется, четвертый фильм пока не вышел[21].

— Он один всё это проворачивал столько лет? — спросил я.

— Что? Нет, конечно, вряд ли один. Одному человеку это не под силу…впрочем, если получится его взять, можно будет узнать много интересно, как мне представляется. Скорее всего, его поддерживали наши оппоненты… хорошо поддерживали, качественно. И внутри комитета у него были… назовем их друзьями. Этого вполне хватит, чтобы создать нам определённые трудности.

— Вы говорили, что вам хватило двух имён для переворота… Это его друзья?

— Ну и выражаешься ты… — поморщился Валентин. — Хватило, не хватило. У хорошего хозяина всё в дело идет. Только вот выйти на этого человека через них оказалось невозможно. Хорошо, этот паренек подвернулся. Так что тебе — моя персональная благодарность.

— А ваш… человек? Который два года назад?…

— Вытащим теперь, — уверенно сказал он. — Остались вопросы?

— Ммм… да. А тогда, при нашем знакомстве, почему не удалось его поймать?

— Сложно оказалось, слишком всё было скользко. Думаю, если бы он тогда больше не стал этой темы касаться и этих ребятишек приструнил… Но он, похоже, решил мой отдел добить, над нами и так висело много всякого… сам же сказал про контрразведку. А тут дружба с каким-то взяточником. Если бы у них всё успешно прошло, то уже я пошел бы инженером по технике безопасности с хорошим окладом устраиваться. Но — поторопились они, не подготовились хорошенько, хотели на импровизации проскочить. Не смогли.

Я понял, что речь шла о визите матери Родиона и последующем нашем с Аллой заточении в подвалах Лубянки, и собирался уточнить ещё кое-что, но мне пришлось заниматься дорогой — впереди я увидел съезд на Минское шоссе и очередной блок-пост.

Да и не так уж это было и интересно.

Вопреки расхожему мнению, как раз за МКАДом жизнь имелась. Тут не было блок-постов через каждый полкилометра, куда-то ехали по своим делам легковые автомобили и грузовички, их никто не досматривал, а водители старались соблюдать правила дорожного движения. Да и вообще тут был почти нормальный понедельник — я увидел работающие магазины и спешащих пешеходов, куда-то пронеслась с люстрой милицейская машина новой расцветки — серые с синей полосой «Жигули». В общем, в этом мире люди просто ждали, когда власти наиграются в свои перевороты и снова разрешат жить по-старому. Ну или расскажут, какой будет новая жизнь.

Я не стал пытать Валентина про цели этого восстания. И так понятно, что эта группа — пусть будут «патриоты» — решили навести порядок в стране в своем понимании этого термина. Что означал для них порядок — я не знал, а из опубликованных документов ничего не следовало. Скорее всего, чуть позже выйдет ещё один экстренный выпуск «Правды» с программой действий, но пока что вся страна встала враскоряку. Я лично очень надеялся на что-то типа китайского пути — пусть СССР будет строить коммунизм, но чтобы при этом у человека с желанием всегда была возможность подзаработать себе на хлеб с икрой. Ну и полные магазины ещё, без всяких талонов и прочих ограничений, которые я очень хорошо помнил во времена поздней перестройки. Желательно, конечно, чтобы и курс рубля не рухнул раз эдак в тридцать тысяч, хотя — справились тогда, справимся и сейчас. Особенно если новые власти разрешат более-менее свободное хождение долларов и прочих франков с марками. Ну и евро тоже, когда те появятся.

— Скоро подъедем, — сказал я. — В конце этой дороги и будут писательские дачи. Чуть левее — тот Дом писателя. К нему подъезжать?

— Да, давай туда, — кивнул Валентин.

А потом он сунул руку в бардачок — и достал оттуда пистолет.

Я покосился на оружие.

— Что это? — безразлично спросил я.

— А на что это похоже?

— На пистолет.

— Значит, он и есть.

— Настоящий?

— Егор, не показывай, что ты дурак, я же знаю, что ты умеешь хорошо соображать, — огрызнулся он.

— Извините, сглупил… Думаете, понадобится?

— Кто знает…

Валентин пытался одной рукой проделать какие-то манипуляции с оружием, и в какой-то момент я не выдержал. Остановил машину прямо посреди полосы — в эту сторону никому не было нужно — и протянул руку.

— Дайте, я помогу, только скажите, что надо делать.

Он посмотрел на меня, на пистолет, поморщился — и отдал его мне.

— Сними с предохранителя… да вот этот переключатель… теперь передерни затвор… хорошо. Верни предохранитель на место и давай сюда. Ты неплохо справился.

Ну ещё бы. Я наблюдал этот процесс примерно миллион раз — ну и что, что в в кино. А пару раз довелось и самому пострелять — на сборах от военной кафедры мы сделали по три выстрела из «ПМ», а как-то я отвел старшего сына в стрелковый тир — ну и сам стрельнул из самого натурального «Глока». Только вот модель пистолета мне была незнакома — какой-то он был длинный и тяжеловатый.

— А что это за модель? — спросил я.

— АПС, — коротко ответил Валентин.

«Стечкин?»

— Вы левой рукой с ним?..

— Нас учили… поехали, только нервы треплешь.

«Вам, пожалуй, потреплешь, вы сами кому угодно…»

Вслух я этого, разумеется, не сказал. Оторвал глаза от пистолета, который Валентин так и держал в руке — и тронулся с места.

— Притормози, — внезапно попросил Валентин.

Мы были уже в самом поселке. За заборами скрывались легенды — я не помнил, кто тут жил сейчас, но наверняка не последние литераторы Страны Советов. Раньше тут обитали Чуковский и Пастернак, выводок поэтов-шестидесятников и куча писателей, книгами которых сейчас зачитывались все советские люди.

Наш путь лежал к Дому писателей — это было такое двухэтажное здание с колоннами на входе и окнами клетушек тех творцов, которые желали прикоснуться к местной атмосфере, но своих персональных участков не имели, на фасаде. И я уже свернул на небольшую гравийную дорожку, которая вела к площадке перед входом, когда Валентин и попросил остановиться.

На той площадке стояли пятые «Жигулях» модного в эти годы цвета «липа зеленая». Передний номер был очень искусно заляпан грязью — мельком и не заметишь ничего необычного. Но первой буквой виднелась необычная «Щ», можно было разобрать две первые цифры — восемь и четыре, а последние буквы складывались во вполне отчетливые «М» и «О». В общем, конспирация была так себе — от дураков.

У машины возились двое — они что-то складывали в багажник и нас какое-то время не видели. Но вот они захлопнули крышку — и обратили внимание на то, что за их действиями уже какое-то время наблюдают люди из очень характерной черной тридцать первой «Волги», которая сейчас была далеко не у всех. У большинства писателей их точно не имелось — разве что у того самого Маркова, как высшего функционера писательской организации.

Так что сомнений у них не возникло ни на секунду — пожилой что-то крикнул своему напарнику и прыгнул на заднее сиденье. А тому пришлось обежать весь автомобиль, чтобы оказаться на водительском месте. «Жигули» чихнули и бодро затарахтели новым движком.

— Поехали, — сказал Валентин.

Но я остался стоять на месте, и он удивленно посмотрел на меня.

— Поехали! — чуть более требовательно приказал он.

— Тут одна дорога, — сквозь зубы объяснил я очевидный факт. — А вокруг дремучий лес. Им либо прямо в нас надо ехать, а их «Жигуль» против этой «ласточки» не катит, в лепешку соберутся, либо пытаться по кустам уйти на дорогу. Как думаете, что они выберут? Я бы попробовал по кустам… но там ещё и забор.

— Ты…

Что именно хотел сказать Валентин, так и осталось неизвестным. Водитель «Жигулей» тоже увидел сложившийся расклад и выбрал тот вариант, при котором у него был хотя бы теоретический шанс оторваться от нас.

Их автомобиль взревел двигателем, прыгая через невысокий бордюр, и направился прямо в лес, который отделял тихое убежище советских писателей от шумной трассы.

Валентин вскинул свой пистолет.