Четвертая масть

Глава 5 «Пуля» на вылет

— Спрашивай, — сказал я и сложил руки на руле «Победы».

Следователь отпустил нас только через час — нам всё-таки пришлось пройти через формальный допрос. Но тот Вихров, как оказалось, очень хорошо владел печатной машинкой, так что он очень быстро превратил наши показания — которые ему дотошно продиктовал капитан — в несколько листков официальных бланков. Причем рассказ Аллы съежился буквально до пары абзацев, а вот мои — серьезно разрослись в объеме и, кажется, стали основными. Впрочем, про мою помощь с незаконным путем проникновения в общежитие там не было ни слова — только история с тремя парнями, которые использовали убитую Ирку в качестве наводчицы на свою подругу.

И всё равно общение с правоохранительными органами снова вымотало меня — да и Алла тоже слегка осунулась. Мне вспомнились наши приключения в Шахтах, и порадовался, что всё это свалилось на нас не в ночи, а в самый разгар рабочего дня. Ну и когда мы сели в машину, я предложил Алле высказаться — я хорошо видел, что она всё ещё дулась на меня, и надо было срочно расставить все точки над «ё», пока она не накрутила себя ещё больше.

— О чём спрашивать? — устало ответила она.

— О том, что тебя беспокоит, — спокойно сказал я. — Я же вижу, что ты вся на нервах… и даже предполагаю, почему. Но мне хотелось, чтобы ты сама об этом сказала. Помнишь, ты говорила, чему вас учили на психологии? Вот и давай… откровенно и не скрывая.

— А ты от меня ничего не скрывал? — огрызнулась Алла.

— Если бы это касалось только меня — рассказал бы сразу, — сказал я. — Но Ирка просила, чтобы я сохранил её участие в этом деле в тайне… она очень ценила тебя и не хотела терять твою дружбу. Я пошел ей навстречу… ведь на самом деле она была ни в чем виновата…

— Это как? — удивилась она. — Она рассказывала про меня… этим! Как она могла быть не виноватой?

— Очень просто, — вздохнул я. — Можешь примерно прикинуть, сколько парней порвали с тобой после угроз? Вряд ли ты, конечно, записывала, но в нашем возрасте память ещё нормальная должна быть.

Кажется, мне удалось немного сбить её с накатанной дорожки разгорающегося скандала. Алла ненадолго задумалась, но потом упрямо встряхнула головой.

— А при чём тут это? Предательств никогда не прощают!

— И всё же — сколько? Десять, двадцать? Я правда не представляю.

— О, да ну тебя, откуда столько! — воскликнула она. — Пять… может, шесть. Мы встречались неделю или две, потом они… сбегали.

— Ну это немного, — согласился я. — Но я о другом. Они сбегали, потому что им угрожали. Но, может, это и к лучшему… не знаю. Если ты не готов бороться, не стоит влезать туда, где эта борьба является одним из условий.

— Ты не сбежал, — напомнила Алла с легким одобрением.

— Я иначе воспитан, — я улыбнулся.

Правда, моё воспитание включало около тридцати лет жизни при совсем другом государственном строе, но на такую откровенность я пока не был готов — и не уверен, что когда-нибудь буду.

— А с Иркой что? — напомнила она.

— Всё то же самое. Ирка твоя тоже не борец, и когда к ней пришли эти ребята, она пошла по самому простому и очевидному пути. Когда я об этом узнал, то не смог заставить себя осуждать её. Я не знаком с этим твоим Бобом…

— Он не мой!

— Ну не мой же… В общем, его я не знаю, но остальную троицу, кажется, понял неплохо. Они звереныши, мелкие, конечно, но опасные для тех, кто слабее. Поэтому и те твои кавалеры сбегали — может, кто-то из них был сильнее отдельно взятых Родиона, Михаила или Лёхи, но выходить сразу против троих — то ещё развлечение. Я и сам был готов к тому, что всё это продлится очень долго, что они будут бить меня, а я их — и это затянется на какое-то очень неопределенное время. Мне просто повезло, что тогда у Михаила Сергеевича случился Валентин… и что он посчитал возможным вмешаться. Иначе… — я помялся. — Иначе это я, а не Стас, попал бы в больницу, а ты бы носила мне передачи. А теперь поставь себя на место Ирки, к которой приходит эта компания и ставит перед выбором — либо стучать на подругу, либо лечить сломанный нос. Что ты выбрала бы?

Алла насупилась и засопела. Выбирать действительно было особенно и нечего.

— И ещё… учти, что всё это происходило вскоре после вашего с Иркой знакомства, вы даже подругами толком не были — это потом вы сблизились, а тогда ты для неё была лишь какой-то случайной знакомой. Да ещё и москвичкой в каком-то поколении — то есть тем, кем она хотела, но не смогла бы стать при всем желании. Так что… нет, я её осуждаю, конечно, но после разговора решил, что осуждением делу не поможешь. Тут можно только понять и простить. Поэтому и оставил всё в таком состоянии, как было, тем более что вы уже с месяц почти и не виделись, только созванивались. Был шанс, что с осени ваши отношения вообще сошли бы на нет — с глаз долой, из сердца вон, и проблема решилась бы сама собой. В конце концов, я бы всё равно за вами приглядывал, чтобы…

Я запнулся, заметив, что из отделения выбежал взволнованный милиционер Вихров, который слишком решительно направился прямо к «Победе» — и пожалел, что затеял этот разговор прямо тут, а не в любом другом месте.

— Что? — встрепенулась Алла.

— У нас гость, — я мотнул головой в нужную сторону. — Наверное, чего-то забыли… надо было сразу уезжать, но чего уж теперь…

Я вышел из машины как раз к тому моменту, когда Вихров добежал до нас.

— Хорошо, что вы не уехали! Таарищ капитан попросил меня с вами… лучше сейчас… а то потом может времени не быть!

Я пару мгновений пытался переварить этот поток слов, но не преуспел.

— О чем речь? — уточнил я.

— Надо с вами, туда, чтобы вещи… таарищ капитан приказал!

— Туда — это куда?

— Ох, — он натурально стукнул себя ладонью по лбу. — Простите… вечно тороплюсь. Таарищ капитан увидел, что вы ещё стоите, и вспомнил. У убитой же вещи остались в той комнате, а что с ними делать? Коменданту отдавать? Вот он и предложил — я с вами в общежитие это съезжу, нашу печать сниму, вы всё заберете, а я посмотрю, чтобы потом, если что…

— Я понял… — прервал я его словоизлияние. — Сейчас спрошу у невесты, если у неё силы остались — съездим, почему нет.

Я нырнул обратно в «Победу» и изложил Алле ситуацию.

— Это обязательно? — уточнила она.

— Нет, конечно. Просто если не мы, то этим займется наша комендантша, она тетка хорошая, но, боюсь, полгардероба Ирки осядет в её закромах — там же, наверное, одна фИрма? — Алла кивнула. — Ну вот, такого искушения даже святой Антоний не пережил бы…

С творчеством Босха Алла, похоже, была знакома — она прыснула и стукнула меня кулачком по плечу.

— Давай тогда заберем… её матери эти шмотки помогут, если продать.

Я уже знал, что Ирка росла в неполной семье — её с младшим братом воспитывала мать, а отец когда-то давно растворился в тумане и больше в жизни своих детей никакого участия не принимал.

— Хорошо, — я кивнул. — Кстати, а её матери не надо как-то помочь? Ей же сюда надо будет ехать, поездом долго, а на самолет она вряд ли деньги найдет. Наверное, стоит позвонить ей?

Алла посмотрела на меня с сомнением.

— Я боюсь, — честно призналась она. — Но ты прав… давай потом подумаем? Может, папа что-то посоветует…

Да, Новокузнецк находится где-то рядом с БАМом — во всяком случае, в одном направлении от Москвы, так что отец Аллы может лучше понять проблемы незнакомой мне женщины.

Пожитки студента — даже такого, какой была Ирка — много места обычно не занимают, общежития этому не способствуют. В комнате их и держать негде, там и есть-то один небольшой шкаф и одна-две тумбочки. Я в сборе участия не принимал, а Алла попала в привычную стихию — она порхала из угла в угол и аккуратно складывала всякие блузки, юбки, джинсы и бог знает что ещё. К счастью, в хозяйстве Ирки нашелся чемодан вполне цивильного вида, какие-то сумки, а также несколько дефицитных пакетов с рекламой западного образа жизни, поэтому Алла смогла сделать нашу поклажу достаточно подъемной.

Милиционеру Вихрову этот процесс быстро наскучил, и он отлучился покурить, а вот комендант всё время простояла в дверях с очень насупленным видом — похоже, она понимала, какая добыча уплыла из её рук, и была расстроена донельзя. Меня её терзания особо не волновали, но я немного скрасил ей потерю, вернув тот самый портативный утюг, который мои соседи не успели никуда проебать; заодно я собрал и свои оставшиеся шмотки — и теперь мой старый фанерный чемоданчик сиротливо стоял рядом с кожаным красавцем, который принадлежал Ирке.

— Вы обратно мимо метро не поедете? — с тайной надеждой спросил Вихров, когда мы погрузили все вещи в машину.

Я понимал, что ему очень не хочется бежать в отделение пешком или ждать автобус, который по этой улице ходит редко. Но помогать этому нескладному оперативнику не собирался.

— Мы ещё тут задержимся, мне надо однокурсника навестить, а это на час минимум, — сказал я.

— Понятно… — грустно ответил Вихров. — Что ж, до свидания.

Я проводил его взглядом и повернулся к Алле.

— Подождешь тут? Я хочу из общаги Валентину набрать, надо рассказать ему, что случилось.

— А из дома не хочешь?

Кажется, ей тоже было тут неуютно.

— Нет… тот капитан был прав, время — деньги… тьфу, время тут действительно решает. Хотя, наверное, ему надо было звонить, когда нас к следователю дернули, но чего уж теперь.

— Думаешь, он чем-то поможет? — засомневалась она.

— Понятия не имею, — честно признался я. — Тут действительно может быть замешан какой-нибудь из её парней… но если всё связано с той гоп-компанией, то ему лучше знать, чем не знать… я, кстати, вообще не помню, рассказывал я ему про Ирку или нет. Залезай в машину… и держи ключи на всякий случай.

Она машинально взяла связку — и недоуменно посмотрела на меня.

— На какой такой случай?

Я почувствовал себя глупо — Алле эти ключи и в самом деле не пригодились бы ни при каком раскладе. Но и давать задний ход мне не хотелось.

— На всякий, — веско ответил я. — Если вдруг захочешь радио послушать, то заведи. Только с передачи сними сначала… я на первую поставил.

Алла осуждающе покачала головой, но убрала ключи в карман джинсов. Впрочем, мне и самому не хотелось, чтобы она начала учиться вождению или простому обращению с машиной без моего присмотра. Не так давно мы с ней наблюдали результат такого обучения.

Валентина нигде не оказалось — рабочий телефон молчал, а дома женский голос ответил мне, что он ещё не возвращался. Я немного подумал, стоит ли звонить ещё и по телефонам Михаила Сергеевича, но решил не беспокоить старика — в пятницу днем у него наверняка есть какие-то обязанности по управлению делами правительства СССР. В конце концов, говоря Алле про время, я немного лукавил — никакой спешки пока не было, и если тот же Валентин узнает об убийстве неизвестной ему лично Ирки на пару часов позже, это ничего не изменит. Скорее всего, шестеренки советской правоохранительной системы уже начали проворачиваться, что означало скорое перемещение Михаила и Лёхи в какие-нибудь следственные изоляторы. Ну а если в этом деле как-то замешана матримониальная неразборчивость Ирки — то торопиться вообще не нужно. С поиском опасного убийцы-любовника хорошо справится и наша советская милиция.

Но Алле пришлось посидеть в машине ещё немного. Когда я узнал про убийство Ирки, то поменял свои планы — и к Стасу заходить уже не собирался; Вихрова я, конечно, обманул, хотя особой вины за собой не чувствовал — нечего использовать законопослушных граждан как извозчиков. Но во время попыток дозвона до Валентина мне в голову втемяшилась мысль об опасности, которая нависла и над Стасом — причем никакого рационального объяснения этой мысли я дать не мог.

В принципе, мои рассуждения выглядели даже логично. Если убийцей Ирки был не любовник, а некий неизвестный мне участник банды приятелей Боба, то он может захотеть отомстить ещё и моему другу. Уж про существование Стасика знали и Лёха, и Михаил; а ещё был и некто неизвестный, кто навел эту парочку на безобидного пока паренька, который вообще нигде в официальных документах не фигурировал. В общем, я тупо начал переживать, что Стас в очередной раз попадет в переделку, которая на этот раз может оказаться смертельно опасной — в конце концов, кровь уже пролилась, и ничто не мешает пролить её снова и снова.

Поэтому я оставил Аллу в «Победе», а сам отправился в «крест». Но там меня ждала легкая идиллия, приправленная большим количеством пива и партией в преферанс, которая была в самом разгаре — Стас и его сосед, который по какой-то причине тоже пока не отчалил до родных краев, противостояли парочке старшекурсников. От выпивки я отказался, пятому в «пуле» делать было нечего, поэтому я дождался конца очередной раздачи и вызвал Стаса в коридор. У него всё было отлично, последний экзамен он сдал сегодня, как раз в то время, когда мы с Аллой общались с капитаном-следователем, уже купил билеты на поезд до своего города, и собирался уехать из Москвы завтра с утра. Прикинув количество пенного напитка, который они запасли, я успокоился — эти ребята явно планировали сидеть всю ночь — и лишь поздравил Стаса с успешным окончанием сессии и посоветовал поставить пару будильников, чтобы не проспать отправление.

Настроение у меня после этого слегка нормализовалось, и домой мы ехали под песни военных лет, которые поставили редакторы радиостанции «Маяк»; в обычной обстановке я советское радио не переносил. Алла спорить не стала — да ей, кажется, в целом нравилось кататься под музыку, причем всё равно какую.

И лишь у самого дома у меня снова потянуло живот — на площадке у подъезда стояла черная «догонялка», а я знал только одного человека, который катался на этом раритете, как на обычных «Жигулях». То есть Валентин был у нас в гостях — но позвонить из общаги в нашу квартиру я не додумался. Да и выглядело бы это очень и очень глупо.

Они все сидели на кухне — Валентин, отец Аллы и Елизавета Петровна — и о чем-то беседовали. Впрочем, никаких бутылок на столе не было — только чайные чашки, нарезанный торт «Столичный» и бутерброды, которые хозяйственная бабушка сотворила из купленной нами копченой колбасы. При нашем появлении они все столпились в коридорчике — и какое-то время молча наблюдали, как мы заносим весь свой немаленький багаж. Сразу нас ни о чем не спрашивали, а отец даже помог с чемоданом Ирки. Вещи мы не разбирали — и сил не было, и незачем.

— Где это вы прибарахлились? — всё же поинтересовался Валентин.

— У нас в общаге… в моей бывшей общаге, — ответил я. — И это не наши вещи, их надо будет отдать. Я вас искал, кстати… подругу Аллы убили.

Наступила звенящая тишина — никто, кажется, не был в состоянии проронить ни слова. Алла какое-то время выдерживала эту паузу — а потом всё-таки разрыдалась и убежала в большую комнату. Я не стал её останавливать; она целый день держалась молодцом и имела право на небольшую порцию обычной женской слабости.

Я обвел взглядом всех присутствующих и решил ничего не скрывать.

— Там очень мутная история… милиция расследует, конечно, но пока даже подозреваемых нет. Нас допрашивал следователь, и, надеюсь, теперь у них появится пара зацепок… скорее всего, это как-то связано с той бандой, которая у нас тут орудовала. Вернее, с теми из них, кто сейчас на свободе. Впрочем, там сложно…

— Так… ничего не понятно, — констатировал Валентин. Отец Аллы и бабушка были с ним полностью согласны. — Не возражаете, если я у вас ещё немного задержусь? Тогда давайте вернемся на кухню, и этот молодой человек, — он особо выделил это выражение, напомнив мне о том, кем я являюсь на самом деле, — всё же расскажет нам, что случилось.

Мой рассказ много времени не занял. Мне, конечно, пришлось пояснять, кто такая Ирка — про неё знала только Елизавета Петровна. Но затем всё встало на свои места.

— Что ж… понятненько, — Валентин привычно побарабанил пальцами по столу. — А вещи?..

— Этой девушки убитой, — пояснил я. — Передадим матери, иначе их бы там растащили… общага же. Только там сложно — её семья живет далеко, думаю, им надо помочь, чтобы они сюда прилетели. И с перевозкой тела тоже…

Отец Аллы одобрительно кивнул.

— Хорошее дело, — сказал он. — Поможем, конечно… но вообще страшное дело — вот так ребенка терять. Я, кстати, билеты на футбол нам с тобой купил… — добавил он невпопад и смущенно замолчал.

— Какой футбол? — недоуменно спросил я, совершенно не понимая, в какую сторону сворачивает этот разговор.

— Нормальный, ЦСКА с «Нефтчи» завтра играет на «Динамо», — ответил отец. — Надеюсь, наши выиграют…[2]

— Но… — начал было я.

Но тут Валентин, который стоял позади, как-то ловко проскользнул между Александром Васильевичем и Елизаветой Петровной, оказался рядом со мной и крепко обхватил меня за руку чуть повыше локтя. Я осекся и посмотрел на него.

— Мы тоже поможем с делом этой девушки, — твердо сказал Валентин. — И матч замечательный, думаю, его стоит посмотреть. Но это… это, думаю, пока потерпит. Егор, вообще-то я заехал к тебе. Разговор есть. Давай попросим прощения у хозяев и прогуляемся?

Разумеется, отказаться я не мог.