Четвертое поколение

Поэтому иди на любой подвиг, каким бы трудным он ни казался бы, лишь бы он отвечал величию твоей крови и твоей империи, ибо я постоянно буду на твоей стороне, и с тобой будет моя поддержка, и я найду помощь, в которой ты будешь нуждаться".

Произнеся эти слова, Вира-Коча исчез с моих глаз, и я его больше не видел".

Вот как оно было.

Вайна-Капак сел в кресло с еще большим трудом, чем поднимался. И закончил уже сидя.

- Так начал свою карьеру король с именем жизни Вира-Коча. Он обрел способность оракула, предвестил конкисту. Мятеж, естественно, был подавлен. Вира-Коча, возможно, не раз ошибался. Но однажды он произнес слова, под которыми я бы поставил свою печать. Вот эти слова:

"Те, кто хотят пойти со мной, пусть идут по моему следу, ибо я покажу им, как должно поменять позорную жизнь на честную смерть".

"Но Вира-Коча - тоже из так называемых легендарных. То есть, как я предполагаю, из фантомов. Неужели Вайна забыл?

По легенде получается: один призрак предупреждает об опасности другого призрака?

"

Разговор был долгим и утомительным. Приснилась после него Фрэзи. С лицом открытым и девичьи светлым. Но с речью строгой и обидной.

- Гилл! - как мягко и ласково тянулось "лл"! - Напрасно ты ищешь виновных... Судьба людей складывается не так уж плохо...

Фрэзи замолчала. Ее сменил кто-то невидимый, со странно и страшно знакомым голосом:

- Ты воюешь с самим собой, Гилл! Остановись. Мы в одном кольце времен. Ты - это я...

- Кто ты? - сквозь сон спросил он.

- Я - Голос. Голос твой... Голос тебя...

Тут вдруг явилась Элисса и разбудила. Касанием апельсиновой, пахнущей березовыми почками, руки. В волосах ее светились серебряные звездочки. Зачем она тут?

- О чем ты думаешь, Гилл?

Глаза ее такие зеленые, что нельзя не ответить. Почему они такие зеленые?

- Люди играют в Игру, которая играет с ними. Но где я читал, что жизнь - не игра? Где?

- Ты так раньше думал, Гилл, - Элисса провела ладонью по его пылающей голове, стало прохладнее, - Важно, как ты думаешь сейчас.

- Сейчас я знаю: жизнь, - это люди плюс игра, созданная людьми. И продолжаемая, вопреки человеческим желаниям. Игра обособилась, она возжелала познать самое себя. И воплотилась в Лабиринт, у которого множество имен. И возомнила себя хозяином человека. А может, и создателем. Ведь конструкторы игры могли выглядеть иначе, чем мы? Элисса, почему ты не отвечаешь? И где Фрэзи?

Холод охватил всю голову, а где-то внутри нее разгорался огонь гарвеевского камина. Из огня донесся шепот принца Юпанки:

- Плохой сон, брат. Проснись!

Гилл дернул головой, открыл глаза. Рядом стоял Эномай, обмахивая его куском мокрой ткани. Эномай смотрел тревожно, озабоченно, как мама в детстве.

- Откуда ты, Эномай? И где Элисса? Фрэзи? Почему Элисса сменила глаза?

Часть четвертая

Звездная Река или Реконструкция-1

1.

Команда "Майю".

Гилл

Храм Солнца в Коско горел закатом. Самоцветы на фасаде светили так радужно, что все здание, казалось, улыбается: ярко, призывно, счастливо. Мне захотелось немедленно создать его копии во всех провинциях Земли. Но поздно! Годик-другой раньше, - и никакое нашествие нам бы не грозило. Возможно.

Я ожидал, что после двухнедельного турне по местам входов-выходов Лабиринта, явных и ложных, приеду сюда усталым и меланхоличным, как Юпанки. Но усталости не было, храм Инков действовал как генератор психоэнергии. Как я раньше этого не замечал?

А раньше я многого не замечал.

Кадм, Эномай, Гектор, Фрикс, Вайна-Капак, Юпанки... И, конечно, Светлана. Еще, - хоть это и поперек всего, - Элисса, всегда разная, неожиданная. Никакой храм мне не поможет, если их нет рядом. Но и они не догадываются, как мне надоели всеземная борьба и "руководящее" место в ней.

Рядом с нами Гарвей, подставная фигура, канал связи...

Я знаю, что он двойной агент. Ему самому это неизвестно. Они все не догадываются о том, что известно мне. Никакого права не имею передать им это, уже подтвержденное, знание. Слишком невероятно. Мистика, а не знание! Круговерть времен и пространств, увлекшая столько жизней! Элисса определенно не выдержит. Можно поделиться с одним человеком, но этот один-единственный окружил себя барьером. Не подобраться и с моими способностями.

Золотой квартал охраняется Центурией и милицией Кадма. Но гарантия безопасности покинула Землю. Интуиция мне шепчет: "Нам ничего не грозит". Посмотреть бы этой реконструкторской интуиции в глаза! Может, ей стыдно станет?

Зачем я собрал их здесь? Чтобы сменить стратегию действий. Разве нельзя было без сбора?

Кадм... Неужели он обладает даром предвидения? Мягкие лежаночки-кушеточки, столики, вазы с цветами... Все такое обязательное и соответствующее... Приготовлено вовремя и в точном соответствии с количеством людей. Даже наличие Дымка учтено. А сам ваминка сидит такой важно-спокойный, расслабленно-сосредоточенный... Прямо как Вайна, весь ушедший за тысячелетние морщины. Я читаю Кадма, как знакомую книгу. Войти в короля не получается. Но Вайна точно знает, что я пытался проникнуть в его сознание. Не раз. Почему не позволяет приблизиться?

Дымок излечился. Теперь его на зомбирование не возьмешь. Он сам кого угодно заставит ужом ползать. Гарвея постоянно держит в поле зрения и на удалении броска. Похоже, Гарвей понимает. Но не очень беспокоится, звездников готовят ко всему. Но дело не в этом. Не в профессиональной готовности. Дело в его равнодушии к собственной судьбе. Устал он от своих ролей.

Для Эномая приготовили мощную тахту восточного образца. Эфиоп в роли арабского падишаха... Он важно так шевельнулся, скосил глаза на браслет, кивнул мне.

Что означало: все идет как надо.

Приоткрылась дверь, в храм проскользнул милиционер Кадма, увешанный оружием и приборами слежения. По голосу, - лет двадцати, не больше.

- Специальный посол Георгия Первого!

Смешно: и селедка бывает специального посола. Не только короли соленых морей.

Люди моря, если зреть официально, держат нас за правительство людей суши. А на суше отсутствует всякое правительство. Но правила игры сильнее игроков, - пришлось встать и двинуться навстречу. Нам надоело дипломатическое сочувствие Георгия. И что он сможет как активный союзник? Но вид посла предполагал перемены. Наголо обритый, в сером сухопутном костюме... Никакого соответствия дипломатическим задачам. Он что, в бегах от Сиама, и будет работать инкогнито?

Светлана не стала дожидаться представления и обмена любезностями.

- Ты посол? А где твои седые волосы?

Да, где наши знаменитые белые локоны?

Но посол не смутился и первый удар сдержал:

- Я Антоний. Ваши имена мне известны. Будем считать знакомство свершенным.

Он склонил голову и продолжил:

- Это мой обычный вид. Не думал, что вы не знаете. Белый волос на голове, - парик для появления на суше. Волосы для жизни в воде и под водой не нужны.

Я пожал ему руку, сухую и крепкую. Лет через двести она будет мокрой и скользкой. Судя по манере держаться, полномочия он имел. Следовало отсюда, что Георгий твердо определил свои позиции относительно наших. И, наверное, из благодарности к королю прибрежных морей, я резко схватил Антония за плечи, присел, и бросил через себя. Посла на лету подхватил Эномай, мне же с трудом удалось увернуться от золотого бруска, резво спрыгнувшего с фриза над входной дверью. Дымок уже стоял около меня, наэлектризовав шерсть и оскалив пасть.

- Тихо, Дымок, - шепнул я ему, поднимаясь после переворота, - Это не люди. Это благородный металл. И камни.

И с трудом увернулся от мраморного кусочка фонтана, разлетевшегося на крошки от удара по восточной стене. Но пути он пробил одну из мумий, но та удержалась на корточках. Удобная поза для защиты от камнеметов гражданина Полтергейста.

Эномай уводил короля с Элиссой и Светланой в потайную комнату. Кадм отдавал команды через браслет; Гектор, Фрикс и Гарвей спокойно сидели на мягких лежанках. Стрельба золотом и мрамором их не очень встревожила. Посол Антоний присутствия духа не потерял, но ничего не понимал.

- Это полтергейст, Антоний, - разъяснил я ему "обыкновенность" положения, - Явление исключительно сухопутное. Обычно ненадолго. Раскидать весь храм не в силах никакой дух.

Я встал подальше от стен и фонтана, что оказалось нелегко. Точнее, - невозможно. Просвистело несколько самоцветов, выстреленных из глаз животных в нишах, и полтергейст затих. Целью был я. Человек на такое не был пока способен, Виракоче я верил. Выходило, что я сильно не нравился еще кому-то.

Вернулся Эномай, застал меня сидящим на его падишахской тахте и осмотрел помещение. Глаз у него был центурионский, сразу вычислил, на кого и сколько раз покушались. Но Юпанки не дал возможности сделать мне выговор за отказ от встречи на маяке. Говорил он совсем по-человечески, без гусиной гортанности. Но мыслил все равно по-своему.

- Многие из нас, присутствующие тут, существуют разом в нескольких ипостасях. И я видел проводника в Пакаритампу. Сколько у него обличий? Время разобщает, разъединяет. Оно раскалывает личности на части. Мы молчим об этом, - и правильно. Заговорим, - и будет хуже. Молчание - необходимое условие.

- О чем ты? - не выдержал я его глубинной, надежно скрытой мудрости.

- Сегодня у тебя, брат мой Гилл, вышла ничья с самим собой. Сегодня...

Юный претендент на трон тридесятого царства знает тайну полтергейста, искорененного лет двести назад? И в данный момент, то есть "сегодня", творец его - я. Но ладно. Будем считать, что я разобщился, как двуликий у Лабиринта, и одна моя сущность, более каверзная, напала на другую, более мирную и добрую. К тому же версию Юпанки поддерживает Дымок: взгляд его еще подозрителен, но уже чуть-чуть игрив. Явно считает, что друг Гилл разыграл его, проверил на преданность. Да и король ушел слишком послушно, словно ничего не случилось, а его повели на профилактический отдых по регламенту. Неужели Инки специализировались и на потустороннем мире? Исторические Инки, само собой...

Потихоньку все вернулись на свои места, кроме Вайна-Капака. Король принял решение побыть в одиночестве. Кадм будничным тоном сообщил об убийстве автора опыта с термитами. Программа Сиама. В рамках Барьера-100. Странное убийство, похожее на суицид. Ну кто догадался бы опустить профессионала-термитщика в жерло термитника? Такого рода фантазии, - удел веков минувших. А Всемирный Совет, как и Консулат, даже не шелохнулись. Хоть в одном информационном выпуске отреагировали бы, Хромотрон-то еще служит им.

Гектор, выглядящий по неизвестному мне поводу почти столь изящно, как Элисса, пересказал очередную эзоповскую притчу. Скоро я буду знать Эзопа больше, чем сам Эзоп. Жила-была, оказывается, некая дама, которая пожелала, чтобы ее курица несла в день не одно, а два яйца. И принялась скармливать ей двойную дозу ячменя. Курица, само собой, ожирела и перестала нестись совсем. Это Гектор о Сиаме. Откуда Эзоп узнавал все эти многочисленные подробности, у них же не было Хромотрона? Сам ходил по городам-весям и организовывал интервью-опросы?

А с термитами с самого начала было ясно. Как и со всем остальным кружением вокруг Барьера-100. Преодолению барьеров надо учиться не одну жизнь.

Храм Солнца, после недружеского нападения, вел себя по-прежнему братски. От купола и стен исходила добрая энергия, идол улыбался по-свойски. А моя революционная группа что-то притихла. Сидят, шепчутся. Светлана посматривает в сторону двери, за которой остался Вайна. Я согласен с ней, - не хватает короля. Все ждут, пока гражданин Гилл возьмет власть в свои руки. И почему они уверены, что я могу и хочу бежать впереди оппозиционной ячейки? Нашли лошадку и погоняют... Да делать нечего, надо тянуть.

Что делать, я не представлял, пришлось начать с Кадма и насущных потребностей. На данный момент они неразделимы.

- Гражданин управитель территории! - сказал я очень серьезно и начальственно, - У нас король голоден! Да и в народе мятеж зреет...

Управитель встрепенулся и принялся за дело. Я, конечно, знал, что Кадм старается предусмотреть все. Но, при виде расцветшей за пару минут скатерти-самобранки, я с восхищением сказал:

- Нет, не скудеет земля Тавантин-Суйю талантами! Дорогой ваминка Кадм! Я уверен, что в твоей крови не одна капля истинно королевской.

Подействовало: ваминка внутренне зацвел подобно скатерти, став не менее привлекательным, чем подготовленный им стол. Светлана побежала за Вайной. Эномай, подавив первый порыв, вызванный видом и запахами блюд, еще раз обошел по периметру стены. Он не поверил объяснению принца о моем раздвоении. Стены стояли смирно.

Застолье прошло в молчании. Светлана отбирала Вайне вкусные кусочки. И король, улыбаясь глазами, по-птичьи поклевывал их. Я подозревал, что он отыскал иной, невещественный источник поддержания внутренних сил. Что ж, череда смертей-воскрешений должна принести еще что-то, кроме увядания. Хорошо он держится, крепко.

Посол Антоний тоже почти не прикоснулся к еде. Он ждал возможности объявить волю своего владыки. И, торопя ее, нацелился на короля, задав ему хитроумный вопрос, из области связи земного и небесного. Я не стал в него вдумываться, так как непонятно было, какой смысл Антоний придает понятию "небесное". Какие под водой звезды? Король такую тонкость счел несущественной. И сразу перешел к делу, минуя вступления, прологи, преамбулы. Правильно, в нашей сегодняшней ситуации всякое лыко будет в строку. Куда ни глянешь, всюду предупреждающий перст судьбы. В моей профессии немало плюсов. Один из них - владение идиомами, бывшими в ходу в летах забытых. Люди прежних культур умели украсить речь, и тем оживить течение жизни. И потому с Вайной мне говорить приятно.

- Первостепенный небесный объект, - Млечный Путь или "

Майю" - Река

. Положения Майю в периоды, когда в результате вращения Земли ось Млечного Пути максимально отклоняется в ту и другую сторону от линии Север-Юг, отмечают границы, членящие мир на четыре сектора. На моей земле примерно под тем углом пересекаются две центральные улицы всякого селения, продолжающие их дороги, оросительные каналы. Они делят земной круг на половины и четверти, каждая из которых обладает определенными имманентными свойствами и связана с одним из мифологических персонажей.

Разграничительные линии направлены примерно с северо-запада на юго-восток и с юго-запада на северо-восток, как проходят границы между суйю.

Небесная река отражается или продолжается на земле в виде Вильканоты, - Урубамбы, - главной водной артерии области Коско, текущей с юго-востока на северо-запад.

Вайна остановил рассказ и посмотрел, как его воспринимают. Антоний, как и положено послу, сделал вид, что понимает глубоко и точно. Аудитория вела себя соответственно. Кроме Элиссы, которая, остановив взгляд на руках короля, думала о чем-то секретно своем. Да, Вайна-Капак не хотел изображать оракула-Римака. А мог бы... Куда гекторовскому Эзопу до Вайны! Король цитировал известный мне источник. Он говорил для тех, кто более-менее проник в суть Тавантин-Суйю, кто видел или желал видеть связь времен. День сегодняшний родом из дня тогдашнего, намекал он. Реки небесные, реки земные... Отражения друг друга... Майю! Так близко к древне-индийскому понятию "Майя". Отражение, - иллюзия, искаженное представление.

Брось камень в воду, и пойдут в бесконечность круги. Сколько их уже брошено, камней? Больших и малых? И вот, дети делаются учителями своих отцов, отцы ищут у детей утешения.

Но реки людские еще не слились в один поток. И не пришел миг открывания ларца с тайнами времен. Я бы мог вставить ключик в замочек да повернуть его. Да, пожалуй, права не имею. И не уверен, - что еще вырвется из темноты ларца на белый свет?

А народ продолжал молчать. Кому хочется показать тень своего незнания или обидеть древнего человека? И тем продемонстрировать собственную гражданскую незрелость. Мы забыли, что были и остаемся детьми. Кроме Светланы, она помнит. Вот, - нахмурилась и, передвинув ближе к королю стакан оранжевого сока, сказала:

- Вайна, ты опять все запутал. Скажи людям правду, и пойдем.

Она торопилась на "ликбез", ставший традиционным. В чем старый да малый просвещали друг друга, оставалось догадываться. Вайна положил почти невесомую руку на ее голову и немного подумал.

- Я не могу быть предельно откровенным, Светик. Но это не означает, что я сторонник лжи или неправды. Просто некоторые честные слова могут быть произнесены не вовремя. Несвоевременно. И повлияют в пользу зла. Понимаешь?

Светлана кивнула. Естественно, она-то понимает. И не о себе заботится, о людях. А Вайна вновь обратился ко всем.

- Намеки возможны... Поверьте, мы жили и живем на Земле не сами по себе. И не без соседей. Звездная Река Майю, - единый дом для многих. Научимся жить в своей комнате, обретем право выйти в общую гостиную, в сад при доме. Но, пожалуй, кое-что уже можно... Разбудите память Хиона. Или попробуйте расспросить того, кто живет за именем Гарвей.

Меня как молния пронзила, через макушку к пяткам. А ведь он был где-то там! Был! Он видел вблизи иные звезды, другие миры! Хион покинет Спарту только тогда, когда ему прикажет наследник Алкида. Я этого не сделаю. Гены - дело десятое, в этом случае я их не признаю. Достаточно нам будет Адраста. Вайна наверняка подвинул его в состояние готовности к откровению. Как-то Элисса перенесет? Впрочем, все удары по себе она сама готовит. Терпеть от самой себя не обидно. Если честно принять собственную вину.

Пришла очередь побледневшего Гарвея. Пришла раньше, чем рассчитывал я. До Станции Радуга еще так далеко! Никак не удается нам поймать жар-птицу. В какой же геометрии она блистает древними красками? Да древними ли? Но пора обнажить триединую гарвеевскую душу! Засиделся он в смотрителях.

- Гарвей! Память каждого из нас многослойна. Иногда трудно проникнуть из одного донного слоя в другой. Но ты способен, ты прошел специальную подготовку. Не нужны тебе шоковые психические встряски. Так?

Он весь напрягся: знает, чего я хочу. И боится этого. И, тем не менее, - желает. Гарвей помнит мой первый удар, нанесенный по касательной, но болезненный. С него и начнем, с повтора.

- Элисса, у тебя найдется зеркальце?

Я бросил взгляд на Эномая. Тот понял в момент и сказал:

- У такой прекрасной, а главное, - сильной женщины, - найдется все, чего потребует момент.

Элисса тоже напряглась, роясь в своей розовой сумочке. Поняла, что ситуация достанет и ее. Я протянул зеркальце Гарвею, тот автоматом взял.

- Вспомни. Однажды я упомянул при тебе имя Адраст. Как ты отреагировал?

В глазах у него запрыгало пламя. Это горела ярость. Но он не знал, против кого ее обратить.

- Теперь посмотри в зеркальце!

Команду он выполнил, как положено. Увидел себя нынешнего. На маяке зеркал не держали.

- А теперь мысленно убери со своего лица бороду, усы. Укороти прическу, уполовинь меру дикости!

Втянутый в игру, он смотрел на свое отражение. И менял его. Выждав несколько секунд, я вынул из кармана куртки фотографию звездолетчика и подвесил рядом с зеркалом. Если уж Элисса все нужное носит с собой... Она и разобралась первой. Глаза ее вспыхнули двойной фиолетовой звездой. Эномай скользяще придвинулся к ней. Король сидел как на будничном приеме соплеменников в своей Тавантин-Суйю. Остальные пока озадаченно ждали... К Вайне-Капаку подобная процедура не подойдет. Она с ним немыслима, да он и не позволит. Кем бы он ни был, подготовочка у него повыше, чем у наших звездников.

А Гарвей станет сознательным контактером. Контактным актером? Своим в Лабиринте... А если еще и жизнь свою вспомнит! Особенно начало ее второй половины, процесс вербовки...

Элисса справилась с собой. Справилась так, что и Светлана не заметила. Да, моя единственная женщина, - не просто человек. Не только человек. В мире животной откровенности она считалась бы достойной тигрицей. И не было б ей равных во всех заповедниках, и в Тигрином урочище также. И Гарвей стоил ее! Выдержать почти мгновенно такой переход, и даже не дернуться! Крепко готовит своих Серкол. Стоило мне пройти весь курс их подготовки! Да где теперь... Голос Адраста звучал напряженно, но ровно:

- Пятая Звездная нацеливалась на изучение планет Проксимы. Вторая попытка. Но внешняя сила, характер которой мы не успели отснять, направила нас на Бетельгейзе. В созвездии Ориона. Эта дорога нас удовлетворяла, и мы не подняли паники. После прохождения больших планет нашей Системы звездолет сдвинуло на Плеяды. Созвездие Тельца. Тут пропала связь, и всё кругом нас стало другим...

Он прикрыл глаза, заново переживая те неожиданные жуткие часы.

- Ощущение было такое, что нас влечет по пространственному коридору. В нем можно двигаться только вперед. Ни назад, никуда больше. О чуждой воле вначале никто не думал. А оказалось, - нас втолкнули в путаницу ходов-туннелей в пространстве и времени. Лабиринт... При подходе к одной из звезд Плеяд нас разбросало... Каждый пошел своим путем, будто и не было звездолета. Меня вернули на Землю, дали чужую жизнь. В ней я стал слугой Виракочи. Но там, в звездах, его не было.

Адраст впервые за время разговора взглянул на меня. Я заметил, что он хотел было обратиться за помощью к Вайна-Капаку, да силой воли удержался. Вот так, - он ощутил в старом короле силу большую, чем во всех нас.

- Все пропавшие Звездные достигли планет одной из звезд в Плеядах. Для нас это пока единственная разрешенная дорога на Млечном Пути. Нет, есть еще одна, в противоположном направлении, на южной стороне небесной сферы. Но там, на ином полюсе, - мир иной логики. Иного понимания добра и зла. Там роковым образом опасно.

Адраст замолчал. Слишком тяжело вспоминать себя. Но надо было работать, и я продолжил:

- Тебе известна истинная роль Фрэзи?

- Я не думал об этом, - немного растерянно сказал Адраст, - Воспринимал ее как данное.

- Она, - агент Виракочи. Создана для таких, как Гарвей. Модель хитро сделанная, многофункциональная. Но не самостоятельная.

В глазах его мелькнуло понимание.

- Гилл... Так ты понял это давно? И использовал ее... И меня...

- Да, - признал я, - Я вынужден был использовать тебя. Как канал дезинформации. В основном. Новые данные получал нечасто, и то косвенным путем, через интерпретацию.

Адраст уже не был Гарвеем в той степени, чтобы это состояние что-то серьезно определяло в нем. Теперь он - почти стопроцентный Адраст, человек цели и престижа. Человек-герой. Он нашел силы улыбнуться:

- И вы решили превратить меня в двойного агента? Сделать картой в вашей игре? Втянуть меня в войну?

- А разве до этого дня ты находился вне ее? - спросил Вайна-Капак; он снова поразил меня энергией неожиданного знания, - Фрэзи настроена, причем идеально точно, на сознание смотрителя маяка. На Гарвея. Физиология, психика, эмоции... Все, что происходит в нем, отражается и фиксируется в ней. Она же периодически отправляет пакеты информационных импульсов Виракоче. В ответ получает корректирующие сигналы. Виракоча обрабатывает сведения не хуже Хромотрона. Как и Хромотрон, Виракоча не имеет способа прямой связи с сознанием человека.

Вот так мои данные из сейфа, обозначенные "Делом шпионки Фрэзи", стали "Делом секретного агента Гарвея". Придется теперь Адрасту поработать на авансцене. Но роль смотрителя маяка им освоена. Так что... И тут я поймал мысль Адраста, направленную на Вайна-Капака.

"Чьей волей ты здесь, король-Инка? Уж не собственной ли? Не такие ли, как ты, завернули все пять Звездных? Неужели ты хозяин Звездной Реки? Инка и реконструктор Гилл.... Почему они так близки? Гилл многое держит в тайне от всех. Но на роль спасителя мира не претендует. В чем его сила? Гены Геракла, - это чепуха, блажь спятившего кентавра. Гилл и Вайна-Капак, - какой странный союз".

Сомнения его были мне понятны. Но они не позволяли рассчитывать на него как на искреннего союзника. Придется продолжать головоломную изматывающую игру с Виракочей через Гарвея. Адраст возродился, но еще не состоялся. Интересно, как поведет себя Элисса? Перед ней опять выбор. Как нужна еще одна встреча с Фрэзи! Фантомный отросток Виракочи, присоска к дырявым мозгам Гарвея... Серкол... Надо обрадовать его, - все пять Звездных достигли цели. К сожалению, хитроумный Вайна не пожелает сам говорить с конструктором звездных кораблей. К сожалению также, маяк для серьезных обсуждений больше не годится. Там будем проводить показные совещания. И принимать решения-демонстрации. Да, все мы раздвоились... Эномай прав, - требуется жесткое единоначалие!

Тигриное урочище

А ведь маяк со смотрителем явился на карте планеты раньше, чем стартовала Пятая Звездная. Выходит, возможны и такие парадоксы. Коридоры Лабиринта действуют и сквозь время. Ведь уходы и возвращения короля я воспринимал как данное, без осмысления. Не готов был к разумному восприятию... Вайна владеет тайнами Лабиринта... Только вот очень непросто они ему даются. Адраст прошел легче. Но ведь Адраст был голой пешкой. С позиции Гарвея в короли не пробиваются. Существовали ли коридоры изначально? При любом раскладе центральный вопрос: кто их создал? Скоро мой мозг лопнет от обилия вопросов и необходимости вести одновременно две линии жизни. А ведь так живут все ключевые фигуры нашей игры! Как бы не перевоплотиться, подобно Адрасту.

Справимся с Виракочей, займемся создателями Лабиринта. Власть над пространством-временем, - немыслимое могущество. Неужели они не замечают агонию земной цивилизации? Или считают ее заслуженной? И кто они?

Внеземные цивилизации, чистый разум иных измерений? Духи-джинны, мистические силы?

Кто загнал нас в тупики Лабиринта?

И откуда во мне уверенность в успехе?

Наш "Шмель" начал снижение, и я услышал хлопок снизу. Эномай произвел пространственно-распределенный взрыв. Теперь о присутствии тайных нитей Хромотрона можно не беспокоиться. Возможности Виракочи не оконтурены, но как он смог бы узнать, что мы собираемся здесь, в будущей резервации? Нелогично, опасно, безумно...

Дымок безумно рад возвращению на свою поляну. Первым делом - к нашему схрону. Это он вину продолжает так заглаживать. Которой и не было. Но не до инкских морально-правовых изысков.

Для дела если - незачем сюда ехать. Смогли бы и без этого перестроиться. Каждому наедине объяснить задачу, - и вся проблема. Но людям требуется общение. В своем кругу. Тогда настроение другое. И эффективность тоже.

Меня больше волнует другое. Я же не профессиональный командир боевой организации, а простой, обычный, слабый человек-гражданин. Хотя гражданство уже в тень уходит. Малой родины нет, и в большой могут отказать.

Элисса-Адраст. Чертова пара! Сколько они сожрали у меня нервных клеток, - и Хрому не подсчитать. Она не вызвала у него никаких эмоций. Скрыть их от меня он не смог бы. За время пребывания в шкуре Гарвея наваждение рассеялось. Выходило, что Элисса овладела заранее намеченной целью. Расчет тигрицы. Тяжелое открытие. Если за все приходится платить, чем заплатит она? Если она перестроилась по новому расчету - вдвойне жаль будет. Неужели и во мне никакой любви не осталось? Тогда почему проблема идет внутри не под последним номером? Новая у нас Элисса, добрая, умная, даже заботливая. Замешательство при узнавании Адраста прошло мимо, не зацепило по-больному. Теперь, что бы ни делалось, она вначале смотрит на Светлану. Имея в виду и Иллариона. Потом учитывает мои интересы-желания. И уже затем реализует своё. А раньше? Раньше действовала жесткая незыблемая схема: только своё в сплаве с гражданским долгом. Подарок Рудры, эгоизм, освященный обществом.

Наступает время Моники-Цирцеи. Время радости и торжества ее. Но сможет ли оно поглотить всё распухшее за годы чувство мести-ненависти? Адраст ведь и не вспомнил о ней. Что с людьми делается? Ничего не предугадать.

Взять доброго гиганта Эномая, великого циника в делах не государственных. Кто мог предположить?

- Извини, Гилл, я тебя до недавних дней не понимал.

Мягко сказал. А подумал: "Не воспринимал!". Он говорит со мной, а Дымок слушает. По-моему, понимает. Народ разбрелся по окрестностям. Элисса со Светланой растапливают мою печь. Обе понимают, что руководящему шефу-командиру не место на кухне. Пока понимают.

- Знаешь, из практики уяснил: среди близких людей любая боль проходит, любая рана быстрее заживает. Страдания нужны человеку! Лет на сто мы избавились от них и потеряли столько... Да, Гилл, ты прав: самые близкие, - это семья. Я ощущаю себя в семье!

Эномай нашел, а вот я потерял это ощущение. Семья - это откровенность, а я не говорю с ними о главном. Ни с кем не говорю.

Да, сегодня мы определим многое. Более-менее верно оценили обстановку, превратили замысел в конкретное решение. Создали две группы. Одна, под двойным руководством Элиссы-Романа, займется разработкой Лабиринта. Роман, - доверенный человек Эномая, большой умница в физике-информатике. Мне бы его знания, - цены б не было почетному реконструктору Стефану. Другие люди, под Кадмом-Эномаем, пропашут планету. Необходимо выявить и овладеть пятой колонной Виракочи. Он должен видеть то, что покажем мы.

Но как скоро мы решим это "многое"? Успех не в стратегии, какой бы верной она ни казалась. Пожалуй, Адраст прав. Только я смогу отыскать путь к спасению. И только в одиночестве, иначе Виракоча меня мгновенно расшифрует. Как же тяжела шляпа Мономаха! Кажется, так говорили в старину на территории, где я построил дом. Построившему дворец не суждено в нем жить. Знать бы до того...

А коалиция Сиама пусть действует без помех. И пусть человечество идет за ним куда хочет. У нас нет сил противиться маршевой поступи райских бригад. Сам себе могу признаться: страшно делается при виде такого строевого монолита. И за себя страшно, - могут так помять косточки, что и Виракоча не соберет.

2. Станция Радуга

Король Вайна-Капак заметно посвежел. Загадочный прилив сил.

- Находясь внутри Пакаритампу, - сказал он, - Вы рискуете "переехать" в гипербытие Виракочи и застрять в его мире. Там не электронная техника. И не Хромотрон. Можно проболтаться в его коридорах вечность и не найти выхода. Безграничность, закамуфлированная под бесконечность.

Вайна-Капак говорил хорошо, современно. Элисса постаралась задать вопрос на уровне.

- Внутренняя поверхность шара?

- Не исключено. Похоже. Но представленного не в трех измерениях. В нашем трехмерном бытии невозможны гиперпространственные переходы.

Гилл не мог оставить короля, и присоединился к группе Элиссы-Романа. А очень не хотелось, - Лабиринт по-прежнему действовал на него отвращающе. К тому же принц Юпанки снова погрузился в любимую меланхоличность и отказался покинуть Золотой Дом Инки.

Самое начало работы подействовало на всех как озоновый душ, - Вайна-Капак удивил в очередной раз.

Казалось, навсегда замолчавший, Римак, услышав голос Инки, немедленно разговорился. Говорил он долго, сказал мало. Поняли еще меньше. Главное: идол подтвердил гипотезу, что цель Виракочи, - превращение Земли в рай. Для уаков или кого там еще. Состояние Земли полностью соответствует воплощению этого замысла. Райская планета, - не для людей...

Кто же они, уаки?

Впереди закрытая Книга. И в рукаве короля наверняка припасены еще сюрпризы.

Гилл впервые в Лабиринте. Светлана, - понятно, она везде дома. Но мужество Элиссы следовало оценить по-новому. Таких запахов и такой тишины Гилл не встречал никогда и нигде. Толща камня сверху осязаемо давила на голову, провоцируя страх. А еще и Тени! Как он мог направить сюда женскую команду? Со Светланой!

Каменный мешок с Книгой напомнил казематы предков. В таких содержали особо вредных революционеров-оппозиционеров. Паутину проводов, о которых упоминала Элисса, закрепили по стенам. Освещения не было. Гилл догадался почему: тени Лабиринта. Они не живут на свету. Люминофоры браслетов? Да рядом с ними что угодно привидится в таком законспирированном подземелье. Внутри пирамид Египта на порядок веселей.

Вайна-Капак будто стал выше ростом и стройнее. Да и Светлана рядом с ним, небывало сосредоточенная, больше похожа не на девочку, а на ассистентку дипломированного мага. Она быстренько указала пальчиками на панель управления, Вайна согласно кивнул. Видно, успели изобрести для себя тайный язык немых. Затем коснулся сенсоров, произнес несколько слов на неизвестном Гиллу наречии. И Книга подчинилась.

Цветной экран, совершенно неправильный среди диких камней, показал лобную нить Инков, протянутую по диагонали. Нить Манко-Капака. Король снял свою, наложил на виртуальную. Изображение мигнуло и исчезло. Книга приготовилась к работе.

И тут явилась Тень. Одна, густо-серая, самостоятельная. Судя по очертаниям - Тень человеческая. Если не принимать во внимание всяких приматов, неописуемо размножившихся на райской Земле. Вайна-Капак приветствовал ее сдержанным наклоном головы. Тень в ответ зажгла над своей головой несколько ярких искр, расположенных вполне определенно. Память Гилла подсказала немедленно: рисунок созвездия, - или скопления? - Плеяды. Одна из звезд, поярче многих - Майя. Место финиша всех земных Звездных!

Нет, каков король! И с Книгой разбирается, и с Тенью на "ты", и Плеяды для него дом родной. Ай да Инки! Что все это может значить? Многое. И в частности, - Книга неподвластна Виракоче. Он и не скрывал этого, помнится. Не скрывал потому, что ему запрещено это скрывать! С человечеством ему разрешили разобраться по полной программе, а к Книге не подпускают!

Сейчас Вайна-Капак покажет, в чем тут дело и кто истинный хозяин Лабиринта! Гилл впился глазами в мерцающий экран. Тень металась близ Книги. Король "листал" страницы. Светлана наблюдала за действиями Вайны. Элисса и остальные участники магического опыта застыли у входа, не решаясь войти. Слишком уж необычной получалась обстановка.

Виды Земли, потом какой-то планеты с голубой травой... Всё не то... Храм Пача-Камака, - то ли полуреконструированный, то ли полуразрушенный. Опять не то. Не получалось у Вайны-Капака, не мог он найти нужную страницу. Вздохнув, он повернул голову к Светлане, пошевелил над Книгой уставшими пальцами. Она наморщила лобик и уверенно приняла эстафету. Гилл не узнавал дочь. Гены Геракла, - ладно, куда еще ни шло. Но какая память жила в ней? А может, дело не в передаче-преемственности, а в даре от рождения? Том самом даре, перед которым преклонялись поэты романтических лет?

Светлана занялась сенсорами. Вайна-Капак отступил на шаг в сторону, Тень придвинулась к нему. Они замерли, склонившись друг к другу. Гилл был стопроцентно уверен, что они беседуют! Но канал их связи недоступен.

Прошло несколько минут, и Светлана достигла цели.

Черный космос, краешек земного диска. Изображение медленно двигалось по дуге неизвестной окружности. Наконец в уголке высветилась мерцающая точечка. Пальчики Светланы сделали еще несколько движений. Точечка приблизилась, заблистала всеми мыслимыми красками. Вот почему она назвала объект Радугой! Шар? Эллипсоид? Трудно определить. Нет привычных для искусственных космических аппаратов-кораблей-станций непроницаемой оболочки, иллюминаторов. Ни намека на наличие двигателей. И все же Радуга перемещалась близ Земли сама по себе, оказываясь недоступной для любых глаз и приборов.

Радуга заняла весь экран. Что за Станция! Не зря Светлана присвоила ей имя, как живому существу. С первого взгляда не оставалось сомнений: перед тобой нечто живое. Разумное, доброе, ласковое.... Нечто? Но как по-иному?

- Вы узнали меня? Светлана! Как я рад видеть тебя. И тебя, Гилл. И...

Тут Вайна-Капак резко повел рукой к экрану. Голос стих. Гилл понял: рано называть некоторые имена! Рано... Когда же будет в самый раз?

Говорящая космостанция - само по себе ничего особенного. В ней могут жить разумные особи, она может быть напичкана электроникой-информатикой. Но тут явно ничего подобного нет, - она соображает сама по себе. Открытие исключительного значения, имя Светланы надо бы высветить на внутренней стене храма Афродиты. Да ритуалы уходят, а вечные имена последуют за ними.

- Очень давно мечтаю пригласить вас к себе. Вы не откажетесь? Гилл? У меня вы будете в полной безопасности от всего, что происходит на планете.

-

"Очень давно"!

-

повторил в себе Гилл, -

Крайне

хочется представить лицо, говорящее так по-человечески. По-человечному! Она, - или он? - зовет в гости. Я еще как за! И не просто в гости!

"

Начиналось возбуждение, как обычно перед большим делом; новая музыка настраивала психику. Надежда, столько дней тлевшая в нем малой искоркой, разгоралась в устойчивое пламя уверенности.

- Один вопрос! - сказал он от волнения хрипло, - Ты независима от...

- От Виракочи? - последовал перебивом ответ, - Более чем.

- Еще вопрос! - продолжил Гилл, - Ты имеешь отношение к Инкам?

Ему показалось, что Вайна-Капак усмехнулся. Радуга ответила:

- И к Инкам. Но более, - к доинкам. И еще кое к кому.

"Недоговоренности будут преследовать меня всю жизнь!

- Гилл расстроился, но смирился, -

Итак, стрела действующего времени удлиняется. Если это Тень, - она старше Инков. И не враг им. Но были ведь и так называемые легендарные Инки! Уаки, - чьи тени? На Радуге можно обезопасить Светлану, Элиссу..."

- Мы принимаем приглашение! - объявил Гилл, удивляясь собственной готовности решать за всех. Эномай был бы весьма доволен: он видит в нем лидера, вожака, командира, начальника высшего уровня. Но на верхнем уровне, - авторитарность и диктатура. Где гарантии?

- Каким образом? Через Лабиринт? - спросил он.

Пауза все-таки была, он ее отметил. Не мгновенно считает варианты космическое диво. И это приятно.

- Нужна подготовка, чтобы придти ко мне через Лабиринт в телесном облике. Пока я жду визит сознаний. После знакомства, когда найдете аппарат для полета, я встречу вас как людей.

- Виртуальное путешествие? Как?

- Дом Инки, Гилл. Грот. Вайна-Капак сопроводит.

"Не за этим ли король возвращался в свою империю? Видимо, во времена Тавантин-Суйю связь с Радугой была проще".

Тень у Книги шевельнулась, Вайна-Капак коснулся одной из клавиш. Да точно ли он не смог сам выйти на контакт со Станцией? Светлана молодец. Но все-таки подвигнул ее на самопроявление Вайна! И сделал это намеренно, приписав себе несколько миллиметров склеротических сосудов.

- До встречи...

Голос у Радуги не римаковский. Неузнаваемый, но родной чуть не до дрожи. Так было с Гиллом при первых беседах с королем после первого воскрешения.

Экран потух, Книга закрылась. Глаз Станции... Уста Станции...

Римак - всего лишь представитель, обязанный проверить посетителя и выдать мандат на контакт. Или не выдать. Римак тоже закрылся. Никакой он не идол. Оракулов придумывают люди, чтобы скрыть свое невежество.

В голове Гилла чуть слышно звучала мелодия. Прежде не слышанная, она была чиста и прекрасна, как падающая со скалы горная вода. И, вплетаясь в мелодию, прозвучал новый голос. Не родной внутренний, а чужой. И, тем не менее, несущий доверие. Как Радуга. Неужели это она? Меняет обличия, голоса, легко проникает вовнутрь?

"Радуга - не от других звезд. Она ближе к тебе, чем к ним..."

Золотой Дом заблокировали от Хромотрона надежно. И Виракоча здесь бессилен и не страшен. Но Гарвей на площади Куси-пата перед Золотым кварталом лишается сил и падает без сознания. Привести его в чувство удается в здании. Виракоче знакомо чувство мести? Или обиды? Карьера двойного агента окончена.

Снова грот за маленьким озером, открытый нечаянно Элиссой. И снова Вайна-Капак, - проводник в коридорах Лабиринта. Где границы тайного знания и скрытого могущества старого короля? Гилл уверен, - если б рядом с ним не было Светланы, Вайна многого бы не смог, не пожелал бы сделать. Присутствие Гилла не столь мощный стимулятор.

Вайна-Капак неизвестным Гиллу методом создал единое психическое поле и замкнул его на себя. Гилл, Элисса, Светлана. Всегда разобщенные центробежными человеческими устремлениями, на какое-то время они одно целое. Целое, состоящее из четырех частей, каждое из которых сохраняет свое "Я", но уже не человек. Тела всех на попечении Эномая. И под гарантией Радуги.

Гилл ожидал что-то похожее на переход к развалинам храма Пача-Камака на берегу Титикака.

Но нет. Просто исчез из вида драгоценный сад Инков, и на месте его, в космической пустоте, возникла Радуга. Времени пролетело - мгновение. У каждого свой минимальный промежуток на линии судьбы; по длине мгновения не равны, но по значению равноценны. Общественно-определенное почти всегда иллюзия. Майя. Индивидуальное - еще вопрос. Все-таки Гилл смотрит своими глазами. А не, к примеру, элиссиными. И использует личный опыт оценки. Только при этом хорошо чувствует близость Вайна-Капака. Освобожденный от тела, тот вернул себе энергию юности, усиленную квинтэссенцией мудрости. Как радостно и тяжело видеть это. Тяжело без права выразить вслух тем, кто разделит его чувства. Точнее, может разделить.

Станция Радуга, на первый взгляд, образование совсем беспорядочное и хаотичное. Вовсе не шар. Реконструкторский мозг Гилла изо всех сил искал ассоциации. И предложил сумасшедшую: более всего Радуга схожа со скелетом. И, - с человеческим скелетом. Результат анализа внешней и внутренней геометрии? Инсайт? Подсказка?

Среди множества обоснований подсознание выбрало наиудаленное во времени. Естественно, учитывая историческую направленность реконструкторского творчества.

Ле Риколе... Имя малоизвестное, но для Гилла весомое. То ли двадцатый, то ли девятнадцатый век... Только Хромотрон помнит все досконально. Хромотрону не быть творцом.

"

Что там? Вот: Ле Риколе первым определил первостепенное значение в любой конструкции не узлов или соединений, и распределения пустот в ней.

"Ибо порядок повторения этих отверстий может дать ключ к истинному смыслу всего построения".

Вот, еще цитата. Надо же, - мозг

спит

под присмотром Эномая, а личность мыслит по-прежнему! Выходит, источник мысли и организм вовсе не одно и то же?

"

Но к делу, сказал себе Гилл. "В творчестве ле Риколе открылась новая глава - дырчатые конструкции. Он заключил, что главное - это соответствующее расположение в материале пустых пространств. Вопрос не в расположении плоскостей, а в обрамлении отверстий, соединяемых разным образом. Различные способы соединения обрамлений отверстий!"

Так что, может, и не скелет. А подобие скелета. Воссоздание его. Создать только одну, одну-единственную клетку костной, - да и любой, - живой ткани никому не под силу. Ни человеку, ни Виракоче, ни лабиринтной Тени или уакам, ни Радуге. Никому, даже виртуальной конструкции од названием "естественный отбор". Игра не может играть сама в себя.

Гилл не успевал оформлять смысловой поток в понятия-слова и даже в более емкие образы. Мышление буксовало. Застревало, как застрял в кирпичном порыве скульптурно исполненный Сиам.

Отставание рождало ошибки. Гилл учился контролировать самого себя изнутри. Он думал о Радуге как о простой конструкции. Так можно думать и о человеке. До некоторых границ. Далее подобный подход не срабатывает. Здесь - то же самое.

Что получается? Станция Радуга - живой организм? Не созданный, а рожденный?

О, великая Река Майю!

А Радуга словно открыла объятия. Не кости скелета простирались к ним. А живые, исполненные притягивающей симпатией руки. Это эмоция Светланы, легкая, развевающаяся, словно ее цветное платьице на ветру. Меняется Станция, и совсем она не скелет, а кто-то, остановленный среди быстрого танца, окутанный радужными лентами...

И вот, они внутри. Зачем? Ведь остаться не получится. Сближение для определения отношений? Гилл всегда умел видеть окраску эмоций. Намерения можно утаить, но эмоции - нет. Радуга смотрит на них точно так, как Дымок. После долгой разлуки с другом-хозяином. Надо проверить, уточнить, обнюхать... А к Светлане у Радуги особое отношение. Как она вычленяет каждого из гостей? Посредством Вайны-Капака?

Гилл попробовал включить запаховое, ночное зрение. Не вышло. То ли формы не подлежали опознанию, то ли подарок Дымка не действует вне тела, вне Земли. Или же кончился совсем.

Внутри Станции - Лабиринт, намного сложнее и протяженней путаницы Пакаритампу. И никакой мрачности, никакой потусторонности. Мягкие плоскости. Цветные дорожки. Плавные повороты. Просторные залы. Уединенные комнаты...

Когда они придут сюда, тут будет все, что им потребуется для жизни. Они даже смогут заглянуть в любой уголок Галактики. Потому что переходы внутри Станции - точная копия переходов внутри Галактики. Действующая копия. Потому что Радуга - узловой транспортный центр на их участке Звездной Реки.

А сама Майю, - как живой организм, растет, развивается. И все ее составляющее, включая Землю, - тоже.

Радуга занята обслуживанием функций, им неизвестных. Совпадение человеческих желаний с ее задачами - успех для человека. А если противоречие? Насколько Радуга свободна в выборе?

Рядом - какая-то вспышка. Радужный взрыв.

- Цветик-Семицветик? Да, это я...

Светлана начала беседу и говорит, так тихо, что он не слышит.

- С кем ты говоришь, Светлана?

- С Радугой. Папа, ты позабыл? А кто меня так называл, когда я была совсем-совсем маленькой?

И ведь на самом деле позабыл собственное изобретение, имя-игрушку для крохотной Светланы.

- Ты забыл, а Радуга помнит.

Цветик-Семицветик... Так может обращаться к ней только человек. Знающий человек.

А где-то в другой стороне со Станцией беседует Элисса. Лишенная своего беспокойного тела, она снова не похожа на себя.

- На карнавалах мы не надеваем масок. Зачем? Ведь мы и без того ни на миг не расстаемся с ними.

Радуга не спорит с ней:

- Виракоча вышел в свет в удачное время.

Радужные струи, текущие по пустотам Станции, претерпевают множественные непрерывные метаморфозы. В них свой смысл, но извлечь его нет никакой возможности.

- Один лицемер всегда договорится с другим лицемером. Мы получаем то, что заслужили.

Неужели Элисса откажется от борьбы? Превращение Гарвея в Адраста, - сильный удар? Радуга согласится?

- Всмотрись в принца Юпанки: он молод, он не знает зла. Он не допускает его к себе. Как можно пропустить в себя то, чего для тебя не существует? Виракоча бессилен против принца, он вернется домой.

- Но мы?! Мы живем не в своем доме, мы не по праву заняли рай Хиона. На Земле могут жить только дети...

Как интересно мыслит Элисса, когда не смотрит в свое зеркальце! Почему не слышно Вайна-Капака?

- Гилл! Ты хочешь знать всё обо всех и обо всем. Но разве ключ к знанию не в тебе самом?

Гилл слегка растерялся. Пройти свой лабиринт всегда труднее, чем чужой. В нем чересчур много пыльных зеркал и готовых ожить черепов.

- Гилл! Ты не ощущаешь в своей крови следов, оставленных Инками?

- Тавантин-Суйю? - изумлению Гилла нет границ, - Как это?

Он почти поверил кентавру. Но Радуга! Она почему-то в момент беседы отождествилась с лицом Вайна-Капака. Но не сегодняшнего, а времен юности. Лицо омоложенной мумии... Сколько еще Реконструкций предстоит пережить? И Вайне, и всем?

- А кто мы с тобой? Ведь ты уже задумался. Вспомни, Дымок... Генетический код, - всего лишь кончик иглы, пронзившей нас. Ты не согласен?

Как можно не соглашаться с тем, чего не понимаешь?

Эномай не узнал возвращенных к земному бытию: зрачки расширились, лишив глаз радужной оболочки, руки беспорядочно тянулись то к одному, то к другому предмету. Наконец он произнес, необычайно тихим, взволнованным голосом:

- Вы заново родились! И вокруг вас какое-то свечение...

Гилл покрутил головой, глазами, - нимба над ним не было. Но лица всех вернувшихся с Радуги на самом деле сияли внутренним светом. Гилл посмотрел кругом. Внутренности грота уже не казались непроницаемо черными, он видел сквозь тьму уходящий очень далеко, слабо мерцающий туннель. А сад Инков уже не привлекал своей рукотворной сказочностью. Есть, и совсем близко, вещи более восхитительные.

Прежние привычки оставили себе двое. Светлана, едва осознав, на каком она свете, потянула Вайну к озеру. Со стороны грота песочек был обыкновенный, не драгоценный. И они принялись чертить на нем формы превращений Станции Радуга, выбирая наилучшую. Выходило, что Светлана видела

Там

больше, чем ее премудрый отец. Гилл вздохнул и прислушался.

- Ну ты посмотри! - настаивала Светлана, - Шар, но не такой шар, как обычные. Тут везде дырочки, - большие, маленькие, всякие. Получается, как несколько сложенных ситечек...

Вайна не спорил. Только добавлял к рисунку девочки поправки-детальки, она их принимала или отвергала.

Наконец Гилл понял. Диатомея! Морская донная водоросль. Мелочь одноклеточная. А ведь и правда: если ее увеличить, получится то, что показала Книга при первом контакте с Радугой. Прекрасная форма, красивая и прочная. Молодец, Светлана, быть ей... Но кем тут быть, если может случиться так, что быть будет негде!

Решение созрело и, как ни странно, вслух его выразил Гарвей-Адраст.

- Мне здесь оставаться нельзя. Опасно для жизни. Прошу взять меня с собой.

Он обратился к Гиллу:

- Ты ведь отправляешь людей на Станцию?

- А ты представляешь, что она такое? Каково будет там?

- Меня готовили, чтобы я везде был к месту. Неважно, что она такое есть. Корабль внеземной цивилизации, произведение наших прошлых веков, гостья из будущего. На данное время она ваша союзница. Как и я. И еще. Привлеките к работе Теламона. Как ты выражаешься, он хороший мужик. Пропадет... За год президентства можно столько узнать! Его знания пригодятся.

Просьба Адраста помогла оформить детали замысла. Облегчила его выполнение, ведь живой звездолетчик под рукой, управится с любым аппаратом. Оставалось договориться с Серколом, - но это не вопрос.

От Дома Инки, не разбирая пути, прямо через озеро, к ним почти бежал Кадм. Еще вчера его торопливость обеспокоила бы всех и каждого. А сейчас... Очередная сенсация, прямо или косвенно относящаяся к Группе. Но обстановка-то уже иная. И люди иные.

Новость для обычного человека почти убийственная. Всемирный Совет вместе с Консулатом лишили всех членов Команды "Майю" звания "гражданин" и имен жизни. Лидер Команды реконстуктор Гилл освобождался от права на профессию. Первый безработный века героев...

Человек без прав, - бесправный человек, изгой.

Как изгоя примет у себя великий гражданин?

Серкол выглядел старее Вайна-Капака, хотя король много древнее конструктора. Но мозг функционировал как прежде. Он внимательно рассмотрел обоих, задержал взгляд на Гарвее.

- У меня была женщина, - сказал он слабым, дребезжащим голосом, - По какому праву она узнала о твоем присутствии на Земле раньше меня? Отвечай, потерянный Адраст.

"Потерянный..." Какое длинное, тяжелое, арканное слово. Вот-вот захлестнет шею и затянется, перекрыв жизнь. Адраст вспомнил, что его долг перед Серколом превышает гражданские обязанности многократно. От последних он избавился легко, о первом забыл. А забыл, - не значит исключил. Он задышал часто и прерывисто, как осужденный на повешение, мысленно представивший себя висящим на перекладине. Серкол предоставил Адраста самому себе и обратился к Гиллу:

- Рад видеть тебя, сын мой. Догадываюсь, что привело тебя в мой старческий приют. Земная судьба так переменчива. Вчера в почете, сегодня - преступник. Не в том ли прелесть жизненного мгновения?

Гилл присел прямо на пушистый ковер рядом с креслом Серкола, склонил голову. Конструктор терпеть не мог объяснений-оправданий. Особенно, когда и без них все ясно. Для него достаточно и жеста. Старый человек готовился к уходу. На стенах ни ошеломляющих внеземных пейзажей, ни изображений космодрома или звездолетов. Только фотографии людей, в большинстве уже перешагнувших Барьер-100. Отец Гилла, рядом с мамой; малознакомые Гиллу родственники Серкола; совсем незнакомые личности. Особняком - снимок Моники. Смотря на нее, старик размышлял об Адрасте, о других без вести пропавших. Это Моника здесь была! В поисках дороги на маяк. Все-таки Адраст серьезно не прав перед Серколом. Как и Гилл.

И Адраст расскажет Серколу все. Все, - значит много больше, чем Гиллу. Старик будет уходить без горечи. Но сначала - о насущном. Гилл рассказал о событиях последнего времени, вплоть до назревшей задачи попасть в живом виде на Радугу. Старик выслушал внимательно, иногда посматривая на нормально задышавшего Адраста. И сделал резюме:

- Вам потребуется челнок серии Земля-Луна. Полеты практически прекращены. Не до Луны землянам. Техника на приколе, готовность, - часы.

Гилл обрадовался:

- Мы можем подняться в любой момент? Ведь этим челнокам не требуется специальный старт.

Серкол усмехнулся:

- Граждане, любящие действующую власть, получили бы транспорт немедленно. Официально - я руководитель программы. Любой внеземной программы. На деле все старты под людьми Консулата. Вам и подойти не дадут.

Настроение Гилла упало. Не к Виракоче же обращаться за помощью. Он посмотрел конструктору в глаза - они смеялись. Как давным-давно, когда Стефан бесповоротно запутывался во внутренностях первых звездных кораблей. Приходил отец, подсказывал. Но чаще, - сам Серкол становился рядом и, вот так же смеясь глазами, ждал. Что означало: решение рядом, ищи, юноша! Решение, действительно, всегда было рядом. И сейчас.

- Угон?!

- Молодец, мальчик! - ладонь Серкола легонько хлопнула по подлокотнику кресла, - Для вас плюс-минус одно приключение, - не проблема. А я помогу. Или ты думаешь, великий гражданин Серкол совсем развалился и ни на что не способен?

И он тут же выложил продуманный до деталей план. У Гилла возникла уверенность: Серкол ждал их визита и предугадал его причину. Истинно оракульским интеллектом владел генеральный конструктор! Попросив разрешения обдумать все, Гилл вышел из кабинета в очень просторную гостиную. Хозяину требовалось поговорить с давно ожидаемым гостем. Звезды продолжали жить в сердце Серкола. Он ничего не сказал о своем отношении к Радуге. Но Гилл знал: донесет до него все, что узнает сам. Если успеет.

Гилл не забыл ни привычек хозяина, ни тайников его жилища. Конструктор редко употреблял алкоголь, но любил угощать им друзей. Друзей забрало время, но бар заполнен самыми разными емкостями. Владелец редчайшей коллекции не терпел в столь тонком деле рекламы. Наклеек не было, содержимое определялось на память, по форме посуды. Бутылка треугольная в основании, простое стекло, - виски шотландский. Круглая, - водка. Треугольная с длинным горлышком, непрозрачная, - виноградная настойка, изготовляется по его личному рецепту. И так далее. Гилл отвернулся, протянул руку, взял наугад. Попал на крепкое красное вино в прозрачном кувшинчике с пробкой в виде петуха. Беседа в кабинете продлится не один час. Гилл решил переждать в зимнем саду, примыкающем к зданию с тыла. Особняк генерального конструктора возвели чуть ли не сто лет назад. Металлопластовая конструкция, воспроизводящая слитые воедино детали храмов всех мировых религий прошлого. С ранней молодости в сердце Серкола жило нечто, не имеющее открытого выхода наружу. Люди посчитали архитектурную причуду за каприз. А хозяин за долгие годы не изменил в своем жилище ничего.

А вот сад, - без претензий на оригинальность. Груши, яблони, абрикосы... Просто, без современных изысков. Выращивать хурму на колючих еловых ветках, - дурной тон. Маленькая беседка, песчаные дорожки среди цветов, ручеек в северо-восточном углу... Гилл дошел до журчащей воды, присел на камень, поставил емкость с петухом в текучий холод ручья.

Думать и говорить о мелочах в этом доме не получится. Аура не та. Тут все легкое, летящее вверх: своды, купола, колонны, шпили... Легкое и изящное. И слова рождаются крутые, шипящие. И на жизнь позади, и на стремления смотришь не как за порогом монашеской кельи. На общем свету. Со стороны все видится без примеси, которую дают переменчивые чувства. Почаще бывать здесь, ошибок сделал бы меньше. Но сегодня не хотелось выворачивать себя наизнанку, переполняться сомнениями. Не тот момент, надо действовать, и без оглядки. Слишком много стало зависеть от негражданина Гилла.

Петух оказался не совсем пробкой, а хитрым устройством, без которого к содержимому кувшинчика не добраться. Пока Гилл нащупал алгоритм, раскрывший петушиный клюв, полчаса прошло. А дальше: превосходное вино "клюв в клюв", разговор о преходящем с ручьем, просветление в теле и внутри головы...

Тут и отыскал его Адраст, опустошенный и тусклый. Но готовый к процедуре похищения космического челнока. Гилл вернулся к Серколу. Прощание вышло спокойное и не грустное, почти без слов. Они умели видеть друг в друге.

"Процедура" прошла гладко, но адреналинчику в крови прибавила. Переодевание, наложение грима, подлинно-фальшивые, чужие удостоверения, контакты с охраной-обслугой... В целом Гиллу понравилось, и он поймал себя на желании стать профессиональным угонщиком. Не только угонщиком. Нарушать законы и правила, которые считаешь абсурдными, - это захватывает, это влечет, это прибавляет в судьбу жизни. И что самое интересное, - точно так же чувствовали себя все остальные участники угона-побега. Может быть, они - поколение несостоявшихся преступников, а не героев?

"Счастливого бегства нам", - перед стартом сказал хмурый Гарвей. А какое же бегство без преступления?

3. Экс-хозяева Лабиринта

Мотив действия важнее, чем оно само либо способ его реализации. И не все ошибки - от невежества. Ни к чему искать символы в преходящем. Излишняя стремительность ведет в никуда.

Подобные мысли продуктивны, когда не требуется куда-то идти и что-то делать. Сейчас не требовалось. Гилл просто стоял и смотрел. На голову падал соленый снег, давно укрывший Храм Земли плотным белым облаком. Внутри храма тоже снег. Все двери раскрыты. И снежинки не тают, а объединяются в вихри и поземку. Не видно имен почетных граждан планеты. Жаль. Он так хотел увидеть свое. И оценить собственную реакцию на увиденное. Сиам ударил больно, но решение о лишении званий-регалий провести позабыл. Да все равно! Без людей храм недолго простоит, не египетская пирамида.

Геракл с Афродитой, покинутые поклонниками, завернулись в белые покрывала. Кому открываться, если восхищение избрало иные цели? А может быть, решило вовсе их не иметь?

Круто посоленный Храм на снежном холме... У ног Гилла голова Сиама, очень живая и очень волевая. Голограмма без подпитки может продержаться много лет. Потом голова перестанет казаться живой, станет черепом. Виракоча не тронут. Его боятся. Сиама любят. Страх сильнее любви. Не будет памятника. Ни на Эвересте, ни где-нибудь еще. Такое искусство, - суррогат истинной веры, способное рождать лишь идолов. Почему только у замерзшего храма стало понятно: красота идола бессильна, чрезмерная сила безобразна?

Над соседним холмом алеет купол термоядерной энергоустановки. Цвет означает: электростанция заблокирована. Произошло что-то очень сильное, и рядом. Но зима не поэтому. Зима непонятно почему.

Снег падает не один день, но следов на нем нет. Сиаму оторвали голову по теплой погоде. Нет и ключа с земным шариком, - забрали. Бесполезное приобретение, он не нужен даже Виракоче.

Хромотроном и не пахнет: терминал демонтировали или он сам покинул опустевший центр мира.

Снежинки колючие, не тающие. Как искусственные. Ветра нет, они планируют точно сверху вниз, с неизменной скоростью и равными интервалами. Военный снег, понимает значение строя. Гилл подумал: хорошо, что он здесь один. Можно беспрепятственно молчать. Слова уносят силу, многословие ускоряет энтропию психики.

А силы вот-вот понадобятся, да так, что все равно их не хватит. Но когда твое Я пребывает разом в нескольких точках пространства, - и, не исключено, времени, - бояться бессилия в одном отдельном месте не следует.

Вот вопрос пока один: почему самоощущение, самоосознание происходит у него именно на Земле? Именно в этой, исконно человеческой форме? Наверное, потому, что она стабильна. Радуга поливариантна, для нее стабильность в непрерывной смене форм. Но и она пока держит вид диатомеи. Каприз Светланы. Она легко управляется с многоформенным скелетом.

Светлана сейчас над снегопадом. И не знает, какой он соленый. Оттуда видны облака, скрученные или раскрученные в циклоны-антициклоны.

Перед тем как отправить людей на Радугу, они побывали у Книги. Втроем: король, принц, реконструктор.

Желание было одно. Как сказал принц Юпанки:

- Пристегнуть к Команде "Майю" бывших хозяев Лабиринта.

"Пристегнуть", кто бы они ни были, - уаки, тени, доинки, существа с Плеяд, и тому подобное. И заодно попытаться обуздать Виракочу без участия Радуги. Прямого участия. Термин "обуздать" в исполнении Юпанки звучал для Гилла диссонансом. Обуздать, - надеть узду. В своей основной жизни принц Юпанки и не подозревал о существовании на планете лошадей. Как египтяне до прихода ариев в долину реки Нефер.

Лабиринт уже не отторгал Гилла. Кто-то из них переменился. Или сразу оба. В коридорах стало почти уютно. А помещения с Римаком и Книгой вполне сгодились бы под приличный скит. Мир распался, желающие помонашествовать найдутся.

Элисса успела установить, - по какой-то своей схеме, - в некоторых местах Лабиринта апперцептроны Хромотрона. Голографические органы комплексного восприятия окружающей среды... Гилл догадывался: она хотела увидеть обладателей теней. Где там! Их и Виракоча не фиксирует, они вне его высокой компетенции. Виракоча, - царь или слуга теней, отражений, полувиртуальных преломлений человеческого мира.

Апперцептроны, - вещь двоякая. Бывает, их используют художники-дизайнеры для расширения воспринимаемого потока информации. Нормальные профи помнят: эффект расширения сохраняется надолго. И приводит к последующему искажению прежнего сенсорного восприятия.

А Элисса - молодец. Предположила, что Тени - проявление жизни в стереоисполнении. А мы, человеки, неспособны ее увидеть во всей красе, так как сдвинута она на шкале восприятия вправо или влево. А полоса Хромотрона пошире нашей. Свежая догадка, в расчете на присутствие превосходящего нас разума. Несовместимо все это со стилем мышления Элиссы. Можно подумать, ей кто-то идеи прямо в мозг вкладывает. Стереожизнь, реконструируемая Хромотроном, бытует пока лишь по программам, по готовым сценариям. Те же фантомы в наручниках... Саморазвивающиеся программы и голограммы почему-то не уживаются вместе.

Работал в основном Вайна-Капак. С Тенью у него давно общий язык. С главной Тенью. Их в Лабиринте крутится неизвестное количество. Настоящий замок с привидениями. Король добился некоторого знания. В теоретическом плане. Тени - из доинкского прошлого. Бывшие хозяева... Но и они не помнят создателей Лабиринта, он им достался в готовом виде. История стремительно уходит в тысячелетия. Если не в миллионолетия. Но не дальше Музея Пангеи. Кто такие строители Лабиринта и откуда они взялись? Гипотеза инозвездной экспансии слишком тривиальна.

Главное, - у доинков был контроль над Виракочей. Тот тоже не юный бой-скаут. Вайна-Капак перевел несколько фраз:

- ...Мы заметили, - что-то происходит с Виракочей. Причем не в нашем слое времени, а где-то выше. Мы долго пытались пробиться. Лабиринт фальшивил. Привычные ноты не срабатывали. Ведь мы не хозяева временных переходов. Всем Лабиринтом владеть никто не в состоянии.

"Вот оно! Не Тень! Через Тень с нами говорят люди, пробивающиеся из прошлого!"

- Мы не всегда видим, с кем говорим. Но знаем, через кого. Нам помогают тени. Вы наверняка разобрались, кто они. Эти неузнаваемые, очеловеченные сгустки полуцветного тумана.

"Не они ли отражения творцов Лабиринта и Виракочи?

Сумели п

одготови

ть

себе участь призрачного существования... А возвратить контроль не в состоянии".

Принц Юпанки разглядывал короля Вайна-Капака расширенными глазами. Творилось то, что не умещалось в его не оформившейся психике. Да, земной мир неимоверно усложнился.

Люди живые.

Фантомы-привидения. Квазиживая голография...

Перекрестки времен. Пространственные переходы и ловушки...

Только где ключ ко всей этой системе?

Приходится опять возвращаться к оценке самих себя. К тому, что было и вот-вот развалится.

"

Мы были уверены, что достигли вершин, которые и не снились

людям

в предыдущие тысячелетия. Вот и уперлись головой в потолок. Ну, выдержим апокалиптический бой за жизнь, а как она затем пойдет? Опять проблемы-барьеры? К Барьеру-100 приплюсуется вопрос устойчивости цивилизации. И еще, и еще... Пустота какая-то, лживая пустота. Ведь оказывается, до нас жили мужики помощнее. Но и они не выдержали, обратились в говорящее ничто. Природа и против них восстала, как против нас

"

.

Поговорил Вайна-Капак с иновременьем, помолчал. И печально сказал:

- Что есть цари этого мира? Пыль, туман, тлен... Никому из правителей при рождении волхвы не поднесли даров.

Гилл усомнился в нормальности его психики.

- Что за странные слова? Откуда?

- Я скоро покину вас. И мне можно... Не ходите к Книге толпами. Я приходил сюда один. Странные слова? Они хранятся внутри Книги. В ней имеется раздел истинной истории. Истинной, а не желаемой. У вас пока остается запас времени. Но время такая дорогая вещь, что его всегда отмеряют меньше требуемого.

Гилл смотрел на короля и поражался не меньше принца. Прямо хоть преклоняй перед старцем колени и воздевай в слезах руки. А кому из них перед кем на колени становиться по объективному порядку вещей? И умолять о розгах при этом?

А Тень во время разговора явно приобретала что-то из облика говорящего через нее. И тогда Гиллу Тень делалась знакомой. Чересчур знакомой! Но слишком сумасшедшая мысль! Отбросить и забыть! Освобожденное от привычной работы реконструкторское воображение тоже требует обуздания.

Кто же тогда Инки?

Надежд визит к Книге не оправдал. Ничего не решено. Ключ к Земле парит над Землей.

Один Эномай воспринял рассказ Гилла о последнем посещении Книги оптимистично. Из беседы с людьми из прошлого от извлек уверенность в том, что Земля останется за живущими на ней. И принялся создавать программу глобальной безопасности.

- Из команды "Майю" получится нормальное правительство. Привлечем специалистов по всем ключевым направлениям, сменим систему общего мышления...

Открыто не поддержал резво набирающего авторитет Эномая привлеченный в Команду Теламон. Экс-президент, ничуть не переживая расставание с властью, занялся огородными грядками. Выращивал что-то поливитаминное. С грядок и выдернул его Кадм. Не сбывшийся огородник в Команде пришелся "ко двору" и моментально акклиматизировался.

- Интересно, как это будет выглядеть? - спросил Теламон, - Как революция умных "меньшевиков"? Ты не забыл курс истории в Детском центре? Ведь был момент, когда вот так взяли власть "большевики". Что вышло? У тебя что, индульгенция на истину?

Эномай помрачнел. Но идею не отбросил.

Приблизился час связи с Радугой и людьми на ней. Гилл предложил Вайна-Капаку присоединиться к нему. Король сохранял живость, прибавив к ней ранее отсутствовавшую ироничную критичность.

- Послушай, отец-командир! - предложил он, хитро прищурив синие глаза.

У Гилла дрожь прошла по спине от такого обращения. Вайна держал себя вне пределов Тавантин-Суйю так, будто и не было за ним десятилетий императорства. А просто он однажды заснул и проснулся старым и мудрым. И что было во сне, - совсем не существенно.

- Я вспомнил, что говорил брехтовский Галилей: "Наука может стать калекой, вероятно и ваши новые машины принесут только новые тяготы. Со временем вам, вероятно, удастся открыть все, что может быть открыто, но ваше продвижение в науке будет лишь удалением от человечества. И пропасть между вами и человечеством может оказаться настолько огромной, что в один прекрасный день ваш торжествующий клич о новом открытии будет встречен всеобщим воплем ужаса".

"Почему бы императору Тавантин-Суйю не увлекаться Бертольдом Брехтом? Своя библиотека, свободные от правления часы, путешествия во времени, не замеченные современниками..."

Гилл уже никак не реагировал на переплетение в короле двух личностных слоев, - разделить их не представлялось возможным. И не было нужным.

Вайна-Капак первым из всех понял глубину опасности. Но он делит времена по-иному. Для него всюду настоящее, достижимое, изменяемое.

Что им ведет через рождения-смерти? Долг? Мужество? Любовь? Незримое давление откуда-то извне? Король - могучий союзник. Без него - никак. Почему он не действует открыто? Не может? Нельзя? И держит Гилла в постоянном напряжении, в страхе: как бы не преступить через пограничную линию. Тут приемлемо только обоюдное движение навстречу.

- Моя жизнь проходит в годы предзнаменований и перемен. Не всегда мне удается повлиять на течение событий. И я рад, если получается хоть снизить уровень опасности. Процесс тревожных изменений не локализован планетой Земля, он пронизывает всю Великую Реку. Такова суть нашей эпохи. Мы его понимаем как натиск энтропии. Но мы можем ошибаться.

Они задержались в беседке. Гилл торопился к гроту, но король мягким движением ладони удержал порыв. Гилл смутился, как мальчишка, от понимания: спешащий способен променять важное мужское дело на пустячную забаву. И еще более, - от перевернутости текущего акта пьесы жизни. Два актера исполняют роли, заимствованные друг у друга!

- Наверное, ты смог бы пройти мой путь. Если б пришлось, - продолжил король, - Я уже говорил о сходстве времен. Катастрофа постигла Тавантин-Суйю не внезапно. Там тоже были свои предзнаменования и предупреждения. Несмотря на то, что моя империя была обречена заранее. В том ее виде.

- В том виде? А у нее имелись и другие виды? - не смог не спросить Гилл. Он сжился с ролью ученика.

- А с чем мы столкнулись? - прикрыл глаза король, - Мы имеем дело с повторением опыта Тавантин-Суйю, но уже в планетном исполнении. Я был и, пожалуй, есть правитель Тавантин-Суйю. Жрецы Храма Солнца... Нельзя одновременно признавать наличие единого творца и поклоняться светилу-звезде. Я не смог отрешить жрецов от власти и поправить веру. Все-таки была от них и практическая польза, они хранили древнее знание. Вот этот компромисс и привел Инков к исчезновению. Конечно, не я один ответственен... У меня нет стремления к дутому величию. Тем более в нероновском варианте.

Король не ответил на вопрос, вызванный им же.

- Я помню о параллелях, объединивших оба времени, - сказал Гилл, сочувственно смотря на испытывающего удвоенное давление человека.

- Я говорил о знамениях, предупреждавших о тупике впереди. Их было достаточно. Землетрясения, обрушившие многие горы. Очень сильные приливы и отливы. Появилось много комет. Одна из них зеленая и громадная. Однажды Луну охватили три кольца: кроваво-красное; отдающее в зелень черное; дымчатое. И даже! - молния поразила Дом Инки. И тем не менее...

"Ка

к он смог верно оценить это все,

если детство прошло среди ложного поклонению мертвым идолам? Прекрасным, но не живым?"

Гилл вспоминал историю Тавантин-Суйю до и после царствования императора Вайна-Капака. До, - экспансия, расширение территории. Что значит: войны, завоевания. Героические годы? Вайна-Капак завершил объединение. Твердой рукой и мудростью. И занялся экономикой. Страна поднялась на вершину благополучия. Но после Вайны-Капака началась борьба за власть, междоусобица. Истинного внутреннего единства не было. Устойчивости император не достиг. И никто бы на его месте не смог. В итоге маленький внешний толчок разрушил сильнейшую на континенте империю. Страна исчезла. Вместе со знаниями, богатством, опытом, тайнами.

Но это всего лишь внешняя канва настоящей истории Тавантин-Суйю. Той истории, которую не знает ни один историк.

"

Не о веселом поговорили. Но сделалось легко, воздушно, ласково, как сказала бы Светлана. Радуга называет ее и Цветлячком. Интересно... У них что-то вроде любви-симпатии. Не той, что с Вайной, но... А Вайна не подает вида, но скучает без нее. Хотя, какая она ему внучка? Ни с какой стороны... Вайна ждет от контакта Радуги со Светланой чего-то очень и очень чрезвычайно

го

. Неужели в этом ключ к спасению?

Тайны моего сейфа множатся и не дают спать

"

.

4.

Противовес или война без оружия

Земля. Суша

.

Голографические световоды с оконечными датчиками имели одного хозяина. Имя ему - Хромотрон. Каждый гражданин земного мира был убежден: Хромотрон действует в интересах всех людей и каждого человека, он опирается на императивы, вложенные в его голографический мозг Консулатом. А Консулат руководствуется устоявшимися в обществе обычаями, традициями, общечеловеческими интересами.

Полная открытость жизни каждого для всех, - одна из основ, предполагающая возможность посмотреть на каждого землянина в любое время дня и ночи. Явно или тайно поинтересоваться, - чем он там среди ночи занимается? Датчик Хромотрона, находящийся рядом с гражданином от рождения до смерти, покажет любопытствующему всё. Он услышит любое слово. А если будет иметь разрешение Консулата, - заглянет и в мозги. Это, - норма.

При таком укладе быта не нужна полиция. Каждый помнит, - он всегда на виду, и скрыть что-либо невозможно. Внутренние неудобства отдельных недостаточно развитых граждан, вынужденных закрыть для ближнего сердца и души, - всего лишь временные издержки. Гражданин все равно воспитается.

Вряд ли Моника-Цирцея понимала всю суть закона всеобщей открытости. Страсть к Адрасту поглотила ее. Появление в его жизни Элиссы добавило к любовному чувству острый привкус ненависти. В одном сердце совместились две крайности. Адраст исчез, и вся ее внутренняя сила обратилась на Элиссу. В этом не было логики, она просто хотела достичь цели своей жизни. Элисса, как считала Моника, достигла оной. Моника стремилась дойти до вершин Элиссы, стать такой, как Элисса, стать Элиссой.

Без союзника или помощника было трудно. Она сделалась двойником удачливой соперницы, она следила за ней непрерывно, усваивая все ее привычки и особенности. Каждый день она делала новый шаг к выдуманной, призрачной цели. Копировала позы, платья, представляла себя матерью Иллариона и Светланы. В сочиненном Моникой мире для Элиссы не было места.

День за днем, месяц за месяцем... Пока Хромотрон не предложил ей союзника и покровителя.

Трехмерная реконструкция явилась перед ней в ночной час, в минуту тяжелого отчаяния. Дочь поколения героев, Цирцея не ведала чувства страха. Мир переменился. Люди испытали панический ужас, но барьер превращенной страсти защитил ее. Она продолжала идти однажды избранным путем, теперь уже с поводырем. С "солнечным духом", как она назвала его для себя. Имя Кон-Тики-Виракоча ей не нравилось. Имя из сказки. Сказок она никогда не знала.

"Солнечный дух" имел могучую внешность и мог разрешить все ее проблемы. Очень высокий, стройный, широкоплечий... От фигуры струилась энергия, которую Цирцея ощутила всеми истосковавшимися клеточками своего невостребованного, налитого красотой и плотским желанием тела. Белая кожа, белый халат до пят, белая борода до пояса: Кон-Тики-Виракоча светился как утреннее внеземное солнце. Одно его появление ввергало Цирцею в оргазм.

- Ты станешь такой, какой хочешь!

Интонации "духа" не оставляли места сомнениям. Она поверила сразу и подчинилась без колебаний. Служить "солнечному духу", - это ли не высший успех! Весть о присутствии Адраста на Земле она встретила почти спокойно. Дух точно обозначил место его пребывания. Она сделала одну попытку, но не нашла маяка. Хромотрон от имени Виракочи сделал ей внушение за нетерпеливость. И предупредил: так можно потерять все обретенное. Адраст под прикрытием Виракочи, и только сам дух может разрешить встречу. Когда сочтет нужной. Цирцея успокоилась. Ведь даже Хромотрон в услужении Виракочи!

Но бездеятельное терпение не для ее натуры. Хитрая Элисса вернула себе Гилла, ставшего великим гражданином. И сразу выдвинулась в центр арены земного бытия. Не слишком ли для одной? И ведь незаслуженно: если сейчас убрать Гилла, Элисса станет никем. Виракоча лишил ее сына, а дочь Светлану Моника заберет себе. Она будет лучшей матерью для умной девочки.

Итак, убрать Гилла! Исключить его из жизни Элиссы! Вначале она решила занять место Элиссы рядом с Гиллом. Но, узнав его подробнее, отказалась от затеи, - этот реконструктор такой сухарь, такой зацикленный и одноразовый! К тому же впереди ее ожидает возвращение Адраста, живущего на тайном маяке по воле "солнечного духа". Адраст работает на Виракочу, и когда сделает работу, станет звездой поярче Гилла! К тому же их жизнь продолжится в вечности, куда Гиллу нет доступа. Не перелезет через Барьер-100 и Элисса, влезшая по глупости в противную "солнечному духу" Команду "Майю".

А она, Моника, отбросит устаревшее имя Цирцея и станет Пача-мамой, Госпожой Мира! Народ соорудит ей персональный храм, и там она будет вершить человеческие судьбы. Вместе с Адрастом, под мудрым управлением "солнечного духа". И они будут жить в вечном блаженстве, воспитывая дочь Светлану и многих других детей. Да, она станет Луной на Земле, сопровождая Солнце в его нескончаемом обращении вокруг всех планет обитаемого мира.

Гилл после виртуального визита на Радугу переменился чрезвычайно. Новое состояние открывалось наружу постепенно, от одного необходимого случая к другому. В первый же день он потерял ощущение тревожных струн, протянутых через него. Этого следовало ожидать, - ведь и сам основной клубок из четырех нитей распался среди атомов прошлого времени. Затем исчезли предвещающие открытие мелодии, объединяющие иногда великое множество инструментов. На смену тревожному клубку и оркестру, жившим раздельно, пришли бесконечная паутина и отдельные музыкальные инструменты.

Паутина: человеческий мир, где люди, - пересечения натянутых нитей. При желании можно тронуть любую нить и ощутить произвольную реакцию натяжения, деформирующую малые и большие узлы... Трогать не хотелось. Люди-пересечения сами тянули и дергали паутинную сеть, каждый в свою сторону. И по звуку исходящей вибрации легко было определить, откуда исходит возмущение. Легко, если знать имя узла, от которого исходит эмоция-желание, предваряющая действие в мире реалий. Требовалось лишь отождествить вид музыкального инструмента, его тембр, силу и прочие характеристики с действительным человеком. С человеком, готовящим что-то, касающееся Команды "Майю" либо самого Гилла. Голограмму нетрудно сличить с известным оригиналом.

Моника, - альт, звучащий на пределе скрипичных возможностей. Струны вот-вот лопнут и отбросят смычок с ведущей его рукой. Мелодия изначально прекрасна. Но искажена чрезмерной силой чувства. Изобилие нот низкого тембра рисует портрет-схему, в котором Гилл узнает себя. Цирцея назначила жертву и приближается. Ее остановит Виракоча, но имеется желание самому попытаться очистить мелодию от тревожных, багровых, чуждых ей аккордов.

Эномай согласился. Моника занимала в его списках не последнее место, с которого то и дело пыталась прорваться на начало первой страницы. Она не входила в число тех немногих женщин, которые не повторяют одну ошибку. Гилл жил в своем доме на озерном берегу, Цирцея имела опыт его взлома. Но в первый раз она действовала по наущению Виракочи, пожелавшего ознакомиться с содержимым гилловского сейфа. Теперь же она хотела простой расправы с близким Элиссе человеком.

Голографический двойник Гилла, начиненный суррогатом крови, сидел за письменным столом рядом с книжными полками, напротив окна, выводящего взгляд на заросшее по берегам осокой озеро. По синей воде плывут белые и желтые кувшинки, в прохладной сини купается теплое голубое небо. При виде такой идиллии кто поднимет руку за смерть? На столе, - нагромождение книг, бумажные листы в беспорядке. На них уставшая рука с пишущей ручкой, стилизованной под гусиное перо. Двойник, естественно, ищет выход из Лабиринта, в который попало человечество, и крайне устал в этом метаисторического значения поиске.

Дверь дома гостеприимно распахнута, окна открыты. Что объясняется просто: погода стоит удивительно жаркая и безветренная, а дом лишен климатической установки. Хромотрон готов предоставить все нужные сведения любому человеку по первому запросу. Цирцея сделала все необходимые запросы.

Для Эномая и Гилла, занявших пост наблюдения в пустом "тюльпане" на краю березовой рощи, не был решен один вопрос: открывать свое присутствие или нет; и если открыть, то в какой момент, до или после... В том, что Цирцея готова выйти за пределы дозволенного и убить Гилла, они не сомневались.

Моника предпочла осторожность. Малый "Шмелек" приземлился за дальней опушкой березовой рощи. Она шла быстро, но чутко, ощупывая взглядом окрестности петляющей меж молочных стволов серо-коричневой тропинки. На "оперативный простор" она вышла разгоряченной и особенно, воинственно, женственной.

Эномай вздохнул: Цирцея выглядела чересчур соблазнительно. Если не знать заранее, и в голову не придет, что яд предпочитает темные глубины самых красивых сосудов. Наряд она выбрала еще тот: греческая женская туника, тесно обвившая талию, оставила в обнажении левую грудь и правое бедро. Цвет кожи элиссин, ярко-апельсиновый, туника ало-золотая. Глаз невольно ищет, где граница между телом и одеянием. На ногах легкие желтые сандалии; ремешки обвили икры крест-накрест и принуждают взгляд двигаться по их желтым спиралям выше и выше... Прекрасную, изваянную из апельсинового камня головку венчает нимб золотых локонов, ветвящихся от быстрого движения подобно кроне молодой березки под утренним ветерком в свете восходящего солнца. На поясе висит оранжевая сумочка, еще одна копия элиссиных принадлежностей из неохватного набора средств обольщения.

- Жаль! - сказал Эномай, сдерживая дыхание, - В сумочке-то ножичек для тебя, гражданин почетный. Очень жаль.

- Кого тебе жаль? Меня, что ли? - спросил Гилл.

Центурион в ответ лишь осуждающе скривил губы. Гилл понял: суда не будет. Этот суперсамец не способен предать казни красивую женщину. Гилл, внутри себя, не без труда согласился.

"О, потомок Андрия, сына Тарасова! Что ж, пусть она судит себя сама

.

Если ее не погубит само преступление, то съест разочарование от случившейся ошибки. Состав крови для двойника подобран такой, что его не смоешь с ножа или рук в течение месяц

ев

".

Цирцея действовала абсолютно непрофессионально. Не осмотрев подступов к дому, она без задержки прошла внутрь. Эномай наблюдал далее через экран браслета. Гилл не захотел смотреть, как убивают его самого. И потому решил, что пока ценит себя ближнего дороже, чем любого дальнего согражданина. Было за что устроить самосуд и самому себе.

На свершение собственного приговора Цирцее понадобилось менее минуты. Вышла она внешне ничуть не изменившаяся, остановилась на серых досках крылечка. Осмотрела нож, спустилась вниз, деловито вытерла лезвие о траву, спрятала оружие в сумочку. Из чего следовало: она знает, что кругом нежилая зона. Из того же следовало, что Хромотрон соучастник убийства. Второе не менее важно, чем первое.

Далее случилось то, чего ни Эномай, ни Гилл никак не ожидали. Не успела Цирцея принять решение, в каком направлении искать свой "Шмелек", как перед ней из ниоткуда возникла колоритная мужская фигура в белом облачении. Седой и благообразный, он даже издали внушал если не страх, то почтение. Дело было то ли в осанке, то ли еще в чем-то. Внезапно материализовавшийся призрак поднял над головой правую руку. И, видимо, что-то сказал. Цирцея не просто опустилась, а рухнула на колени, обхватив голову руками.

- Кто это? Что все значит? - ошеломленно спросил Эномай.

- Виракоча! - сосредоточенно спокойно отвечал Гилл, - В образе, который избрал себе достаточно давно. А значит это, - я оставил свой браслет двойнику. И не получил предупреждения о покушении. Фантом его проигнорировал. Это значит, что Хромотрон виноват не только перед нами. Не для нас он держит секретные световоды. У нашего любимого Хромотрончика имеется более авторитетный хозяин. С какого только дня?

Видение Виракочи растворилось в воздухе. Цирцея медленными, неуверенными шагами двинулась к березовой роще. Наказание миновало ее, жизнь женщины пока нужна Виракоче. Но и осуждения-внушения, сделанного в столь экзотичном исполнении, могло оказаться достаточным для сокрушения судьбы.

- Ну, ты перестал мечтать об обладании этой Мата Хари, Немезидой, Юдифью? - спросил Гилл.

Эномай, провожая взглядом уже не столь привлекательную фигурку, печально и шумно выдохнул. И сказал:

- Елена убежала в Трою и спровоцировала братоубийственную войну. Но греки не задумались. Потом, чуть позже, один умный мужик сказал о другой гречанке, по имени Клитемнестра:

Нет ничего отвратительней, нет ничего

ненавистней

Дерзко-бесстыдной жены, замышляющей

хитро такое

Дело, каким навсегда осрамилась она,

приготовив

Мужу, богами ей данному, гибель.

Эномай завершил цитату и повернул голову к Гиллу, ожидая оценки. О Цирцее он уже забыл. Гилл не замедлил.

- В те времена говорили не "мужик", а муж. Клитемнестра твоя прикончила своего супруга Агамемнона не одна, а совместно с любовником. Немного не к месту, Моника только внешне напоминает Элиссу. Но в целом - точно. Ты сделал удачный шаг по дороге, проложенной Гектором. Но вторым "Гомером" никому не стать. Гектор один второй и последний.

Эномай фыркнул и сделал очередную попытку.

- Стать, не стать... Всё так относительно. Как говорил другой муж, далеко не грек: "Время жизни, как сон промелькнет, и "Добро пожаловать", - скажут в Полях Заката пришельцу".

Гилл не выдержал и рассмеялся. Паутина человечества переплелась так сложно-затейливо, что никакой нормальной реакции места не оставалось.

- Эномай! Ты думаешь, твоя судьба ведет тебя прямиком в Поля Заката? Когда-то бытовало мнение, что погибшие на поле боя попадают в рай. Но где он, блуждающий рай людей? Да и война войне рознь.

- Я знаю, где моя закатная обитель, - уверенно заявил центурион, одержимо ярко посверкивая глазами, - Она не плывет от звезды к звезде в поисках меня. Она недалеко. И пока пуста, а потому скорбна. Но я не тороплю ее появление. Я могу и подождать.

- И правильно, не торопи, - одобрил Гилл; встреча с красавицей-убийцей вывела Эномая из равновесия, - Вот закончим дела с белобородым духом, тогда и посмотрим. Так?

- Так, - согласился Эномай, почти мгновенно ставший прежним.

И они дружно рассмеялись под едва слышный аккомпанемент взлетающего "Шмелька". А Гилл, между тем, одновременно определял, в который уж раз, места значимости в треугольнике "Хромотрон-Виракоча-Радуга". И все больше склонялся к мнению: все они созданы одной головой или рукой, но имеют разнопорядковую сложность. Хромотрон, - создание человека. И потому как будто не совсем вписывается в треугольник. Но кто подтолкнул человека к созданию голографического друга и предателя? Между Хромотроном и Радугой - пропасть! Зыбкий мостик, который зовется Виракоча. А объединяет всех Лабиринт, вещь хитрая, но тоже не совсем природная.

Радуга, на которой сейчас Светлана и Гарвей, - совсем особенное явление. Даже в глубине подсознания к ней нет никакого иного отношения, кроме родственной симпатии. Светлане нельзя не доверять. А для нее Радуга, - рядом с Вайной стоит. А Вайна... Ох уж этот Вайна!

- О чем ты думаешь? - спросил Эномай.

- Ты хорошо рассмотрел седой образ?

- И что особенного? Он воспользовался возможностями Хромотрона. Нашими возможностями. Ты способен на большее.

- Это если использовать пиковые энергозатраты. А тут, - спокойно, без напряжения. Голограмма очень высокой плотности...

- Откуда же он питается? Точнее, - каким образом?

- Вот это вопрос! Каким образом? Но Виракоча, - далеко не чудо. А Радуга...

- В Радуге я ничего не понимаю, - признался Эномай, - Твоя Светлана здесь недосягаемо выше меня. Ты то к чему пришел?

Гилл представил, как в библиотеке его дома робот-уборщик смывает пятна суррогатной крови. Фантом-двойник распался на отдельные фотоны, Хромотрон задумался. Интересно, Виракоча уже дошел до сути?

- Диалог Светланы с Радугой и для меня недоступен. И хорошо, что Радуга так не проста. Я представляю ее как квазиживую голограмму с плотностью почти стопроцентной. При этой плотности, - о которой мы только мечтаем, - она имеет возможность автономного бытия. Время жизни определяется суммарной энергозаряженностью плюс информационной емкостью. А если допустить, - а я допускаю! - непрерывную подпитку... Получается некая сверхличность, способная менять как себя, так и окружающий ее мир.

Земля. Подводное царство.

Активное ядро Команды "Майю" поделили на три группы. Первая продолжила изучение привычного пространства-времени на поверхности планеты. Вторая углубилась во внутреннее пространство Лабиринта. Третья присоединилась на Радуге к Светлане с Гарвеем.

Принц Юпанки не смог точно определить свое место в борьбе людей. И легко добился теплого приема у Георгия Первого. Вода холодней воздуха, но в воде царил порядок. Король людей моря говорил с принцем о том, о чем ранее хотел говорить с Гиллом. При условии, что почетный реконструктор согласится на достаточно продолжительное пребывание в столице людей моря. Принц без всяких сомнений обосновался в роскошной по здешним меркам двухкомнатной квартирке, приготовленной для Гилла. Подводный пейзаж увлек его, и стены жилища круглые сутки оставались прозрачными.

Не успел Юпанки в своей краткой жизни познакомиться с мокрым миром. Слишком много у Инков дел сухопутных в увязке с небесными. А его предшественникам-фантомам путь во влажную среду запретен.

Многометровые, зеленые, бурые, фосфоресцирующие водоросли, - они покачивались рядом, на расстоянии вытянутой руки. Среди них важно и неторопливо парили цветные обитатели водной стихии, с любопытством поглядывая на человека за стеклом. Интересный экспонат для рассмотрения предложил им брат Георгий.

А за другой стеной, - уходящее в зеленую мглу коралловое поле, раскрашенное в теплые, приятные сердцу, шоколадные цвета. Население здесь так многообразно и изменчиво, что можно глядеть на него, не уставая, днями. А еще привлекательнее поле ночами, в колеблющихся лучах искусственного и полуестественного освещения.

Квартира словно плыла внутри нескончаемого аквариума; и внешний свет, отражаясь от стен, пола и потолка, превращал все предметы в зыбкие проявления мира неземного, ранее невероятного. Принц словно попал в мечту, хранимую в тайне и от самого себя.

Георгий посещал принца ежедневно. И на четвертый день решил, что тот созрел для откровенности. Но принц опередил его, как венценосец от рождения, а не по праву избранного.

- Ты похож на брата Гилла, - в голосе и взгляде принца сквозили ирония в смеси с почтительным уважением.

Непривычная гортанность голосового тембра слегка смутила Георгия. Усилило смущение царственное поведение юноши, не достигшего и восемнадцати лет. Возраст короля людей моря в империи Инков посчитали бы преклонным. Вайна-Капак - уникум.

- Возможно, мы были родственниками в прошлой жизни, - справившись с легким замешательством, усмехнулся Георгия, - Брат моего брата, - мой брат.

Принц немного подумал и принял предложенное родство. Ему нравилось в королевстве Георгия. А "брат брата" решил взять реванш.

- Ты говорил с Хионом? Так, как с Гиллом?

Принц замешкался с ответом.

- О чем говорить мне с кентавром? Нечеловеком?

- Ты узнал бы, почему Хион, кроме Гилла, из всех людей выделил императора Вайна-Капака. Ты хочешь узнать?

Прелюдии отсутствовали, что напоминало начало войны без предуведомления. Принц был закален и не изменил выражения лица. Но он был слишком юн и неопытен, чтобы не впасть в растерянность. Он пропустил удар и ожидал разъяснения молча. Король Георгий вернулся на свой внутренний трон, и это смягчило его.

- Кентавр - не земное существо. Мы проникли в Лабиринт глубже людей суши. Хион учуял в Вайне-Капаке запах планеты у звезды Майя.

- Это далеко? - по-детски спросил принц и тут же спохватился, - Что? Король Вайна-Капак имел путешествие к звездам?

И, вспомнив особое отношение соплеменников к Плеядам, он развил мысль:

- Вот откуда наша небесная карта! Радуга имела к этому отношение?

- Только Радуга открывает и закрывает переходы Лабиринта.

- И Виракоча... Виракоча пользуется ими как союзник Радуги? Но тогда...

Он продолжил расспросы, но уже не так бодро:

- Тогда борьба команды Гилла бесполезна? Ты это хотел сказать? Нет, Радуга была союзником Виракочи. Была. Пока не узнала Гилла и не познакомилась со Светланой. А как же Вайна-Капак? Король Вайна-Капак. Император!

- А император ваш никогда не терял связи с Радугой.

Сгусток неожиданной и наполовину непонятной информации, сжатой в несколько минут, выбил принца Юпанки из седла уверенности в себе. Требовались часы, чтобы вернуть себе ощущение принадлежности к касте знающих правду. Что может быть обиднее для будущего императора Тавантин-Суйю, чем знание посторонним родной империи, превосходящее его собственное?

Принц изучил хроники. И знал, что будет править тридцать три года. И не будет знать в той жизни внука Вайну как преемника. Но так ли произошло, - произойдет? - на самом деле? Ведь в этой реальности они встретились и хорошо узнали друг друга. И ее, эту реальность, никак не вычеркнуть из судьбы. Но кровь, тем не менее, у них разная. В этом принц Юпанки не сомневался. Загадка Инков встала и перед ним.

Первого императора Пача-Кутека Юпанки соплеменники назовут сыном Инки-Вира-Кочи. Сыном короля, который завершил династию "Нижнего Коско". Кто они были, правители этой династии? Пока известно одно, - династию "Верхнего Коско", начатую Пача-Кутеком, составляли люди, живые и вполне нормальные.

Под опекой двух весьма юных людей моря принц натянул гидрокостюм, нацепил акваланг и прошел часовую тренировку-адаптацию в подводном бассейне. Транспортной капсулы не понадобилось, жилой блок, где разместились резиденция Георгия и помещения для гостей, предусматривал все нужное.

Столицу возвели рядом с коралловым полем. Сложный рельеф, который не встретить даже в выветренных скалах пустыни. Осьминоги, медузы, рыбы, крабы, змеи... Дельфины, члены семьи Георгия. Странно все, непривычно. Краски и солнечный свет воды уже не радуют. Но плыть в воде, рядом с дельфинами и людьми моря, - приятно. Оказывается, море успокаивает и придает сил.

Если это и сон, он прекрасен, несмотря на путаницу и трагичность. Сон-испытание. Он выдержит его! Люди моря и дельфины улыбаются ему, он для них неопытный ребенок. Они правы, он еще не стал воином-мужчиной.

Мысли в воде текут свободно и последовательно. И сами собой занимают нужные места, как узелки в кипу. Вопросы множатся, но уже не пугают неразрешимостью.

Если король Георгий столько знает, почему утаивает? Ведь наверху идет война на уничтожение. Почему брат Гилл не пожелал принять приглашение Георгия? Они говорят, что до Тавантин-Суйю почти тысяча лет. А если намного больше? За несколько веков столько перемен!?

К принцу подплыла красно-синяя рыба, обросшая радужными перьями, как домашняя курица во дворе крестьянина. Дельфин легким движением хвостового плавника отогнал ее. Красивая вредная рыба. Не зная, можно коснуться и пострадать напрасно. Люди моря успокаивающе помахали руками. Какие плавные движения! Им нет двенадцати, но они здесь дома. А он - чужой всюду.

Кто мог предположить, что люди так изменятся? Нет старых, нет слабых, нет некрасивых. Ни один волшебник-лайка не мог знать, что они разделятся на людей суши и людей моря. Кто мог тогда сказать, что дорогая сердцу Тавантин-Суйю совсем иная, чем представлялась? И учителя-амауты либо скрывали от него истину, либо не ведали ее.

Цельный мир вдруг раскрошился на кусочки. И как их теперь соединить? И как обрести единство в самом себе?

О, если б это был просто сон!

Вайна-Капак, престарелый хитрый внук, нашел способ возвращаться в Тавантин-Суйю. Он меняет сон на явь по собственному желанию. Но не берет с собой в путешествие домой. Разве принц Юпанки боится смерти или воскрешения? Разве он не будущий император? Первый в имперской династии?

Слева, на краю коралловой долины, высился, поднимаясь над водой, Детский Центр морского царства. В воздухе его стены цветные, здесь, - прозрачные. Наверное, это самое красивое здание в королевстве Георгия. Красивее дворца. Оно светится как драгоценный прозрачный камень, ограненный великим умельцем.

Детский рай... Им не нужны обещания Виракочи, они не хотят чужих садов. Можно подняться на верхние этажи и, между хрустальных цветных башенок, пройти по стеклянному переходу на берег. На переходе никого.

Пора возвращаться. Надо закончить разговор с Георгием. Принц тоже умеет видеть: и король был мальчиком рядом с императором по крови. Они будут говорить на равных.

Обе комнаты преобразовали. В спальне поставили кровать из дерева, скопированную в Доме Инки, в Коско. Над кроватью, - прозрачная тонкая кисея. Лишнее, тут не бывает москитов. На стенах, - узоры из самоцветов, подобные тем, что в Храме Солнца! Работал искусный художник. Вторая комната - в деловом стиле. Диванчики, подушки, столики... Посуда, фрукты.

Они готовились к встрече!

Король Георгий ожидал его. Принц отказался от вина, ограничив желания кистью винограда, светящейся жидким золотым медом.

- "В Тавантин-Суйю имелись две группы знати, весьма неравные по численности: столичная и провинциальная. Представители первой получали назначения на самые высокие посты в армии и государстве и считались прямыми (по мужской линии) потомками Манко-Капака - легендарного первопредка Инков". Так? Сколько их было, прямых потомков?

Принц знал ответ:

- Не более полутысячи.

- Виракоча развивал фантомы Инков до определенного возраста. А затем менял их на живых людей, избранных ранее. Зная о себе, эти люди не догадывались о происхождении других.

Король не страдал деликатностью и легко ставил на ее место мужскую прямоту. Что ж, ведь это разговор воинов.

- Возможно, - спокойно сказал принц, - В нижней династии. Начиная с меня, - нет. Виракоча, - не Пача-Камак.

Георгий Первый пил вино крупными глотками. Королевство еще не освоило дипломатический этикет. Но над столиком царила откровенность. Король сидел без парика, бритый череп блистал белизной.

- Цели Виракочи более-менее ясны. Мы считаем, что у него три пути их воплощения. Послушайте и попробуйте оценить. Вам это сделать легче.

Только сейчас принц заметил тревогу в глазах Георгия. Выходит, люди моря вовсе не отгородились от драмы, развернувшейся на суше. Просто они не хотят преждевременной суеты. Они сохранят порядок и хладнокровие до последней минуты. Такой подход нравился принцу. Поколение героев обитало и под водой.

- Первый путь, - прорваться в райское начало Земли и высадить там пассажиров-хозяев. Путь, думаю, испробован. Но его остановил некий барьер. Понимаете?

- Время не пустило его в Поля Заката, - констатировал принц.

Георгий удовлетворенно кивнул и продолжил:

- Второй путь, - найти соответствующий мир среди планет других звезд. Нужна планета земного типа. Здесь его блокировали коридоры...

- Лабиринта! - закончил мысль принц.

Георгий снова кивнул.

- Третий путь к цели: создать атмосферу блаженства с помощью людей Земли. Предыдущая, - не исключено, не единственная, - попытка оказалась неудачной. Ведь людей надо готовить, рабочий материал должен созреть. Наше поколение преобразовало биосферу таким образом, что она стала идеально подходящей для заселении уаками или кем там еще... Я предложу вам еще цитату. Простите, заразился от брата Гилла. У него есть несколько удобных привычек.

Еще несколько крупных темных глотков, несколько ярких виноградин. Для успешной беседы требуется делить вино и пищу. Тоже удобная и полезная привычка. Если соблюдается всеми участниками...

- "Есть данные в пользу того, что на 1565 год приходилось, по представлениям Инков, завершение крупного, видимо, тысячелетнего временного цикла. В канун его индейцы стали ждать конца света, предшествующего наступлению новых счастливых времен".

- Я об этом не успел узнать, - признался принц, - Получается, что вы подходите к очередному пределу?

- Получается, - согласился Георгий, - Ритм... Откуда он? Создан Виракочей, или же приспособлен им? В чем его смысл? Открыть Рай для создателей Виракочи, - кто мог придумать такую цель? Без Лабиринта ее не осуществить, а Лабиринт не подвластен Виракоче. Что вы думаете?

Принц думал, что мало говорил с братом Гиллом и мало его слушал. Нельзя так глубоко погружаться в себя. Оставалось развести руками, что он и сделал. Король Георгий словно только и ждал этого. Видно, не хватало ему собеседника именно по этой проблеме.

- Я уверен: Лабиринт изначально существовал виртуально. В виде гиперпространства, подобного тому, что имеет место быть в голографическом мозге Хромотрона. Материализации Лабиринта в земной коре не предусматривалось. А известные нам входы-выходы, разбросанные там-здесь, были порталами подключения к искусственному мозгу. Как вы понимаете, обнаружить Лабиринт в виртуальной форме нет никакой возможности. Клеточки мозга могут быть рассредоточены по всей поверхности планеты. И не только поверхности. Но Лабиринт проявился. Сам? Как? Ведь наверняка были заложены императивы-запреты. Снять их могли только создатели. Или равные им по интеллекту и опыту. Кто вмешался и снял? Кто снимает запреты через определенные промежутки времени? Как в виртуальном мозге образовалась мания Рая?

Король Георгий делился выстраданными в одиночестве мыслями, а принц Юпанки слушал, старался понять, и мечтал о возвращении в обреченную империю. В опытную империю Виракочи... В неудавшийся эксперимент...

- Ты ведь знаком с системой Хромотрона? Представим ее схемой упрощенной. Световые шнуры различной плотности пронизали всю обитаемую Землю. Они невидимы, они гибки, они в непрерывном движении. Они сами моделируют и создают оконечные каскады. Через каскады творится изображение, осуществляется управление всевозможными процессами, овеществляются реконструкции. Сам Хромотрон присутствует в центральном мозге и множестве терминалов. Если точно, - он в каждом, самом периферийном световом импульсе. На Хромотрон замыкается всё в нашей сухопутной цивилизации, каждый человек! Все предприятия, здания, машины, аппараты, люди, - все наверняка имеют виртуальные копии-аналоги. Без Хромотрона современный мир не представить. Как двадцать первый век без электричества из угля-газа и Интернета. И бионика без него немыслима. Каково?

Принц Юпанки встрепенулся. Он уже думал об этом. Но слова короля Георгия подвели его к выводу.

- Мы сами себе готовили гибель? А последующие поколения продолжили дело, и как успешно! Выходит, Гилл прав, говоря, что люди борются за жизнь сами с собой?

Выводы могут существовать и в виде вопросов. Принц успел уяснить, что вопросы ставить не легче, чем давать на них ответы. Вопросы - фундамент ответов. Мозги от них скрипят не менее болезненно. Георгий смотрел на него с интересом и симпатией. И предложил:

- Императорский век короток. Подумай. И оставайся с нами. Под водой наземные барьеры не действуют...

Очередное открытие потрясло принца.

- Вы держите и такую сенсацию в тайне?!

- По-другому нельзя. Мы немногочисленны и слабы. Не справимся с многомиллиардной завистью.

Георгий Первый, конечно, прав. Но эта правота не нравилась принцу Юпанки. Почему судьба, предлагая ему то одно, то другое, не спрашивает? Георгий Первый желает сделать его своим преемником? Почему обращается то на "Вы", то на Ты"? Задача короля, - сохранить народ моря. Ну чем не Виракоча? Тот так же болеет за своих, как и этот, - не за чужих...

Земля. Лабиринт.

Элисса отказалась работать без Вайны-Капака. Она не умела не меняться. Король-Инка принял предложение. Гилл попытался его удержать:

- Ей овладел дух общественно значимого действия.

Он хотел было добавить: "Ты же знаешь ее". Но сказал другое:

- Дальнейшая работа в Лабиринте не будет иметь практического значения. Зачем тебе лишнее напряжение?

После убийства Моникой фантома-двойника Вайна-Капак поселился в доме Гилла. Занял его рабочий стол, поставил на него фотографию Светланы. Подолгу стоял у книжных полок, изредка снимая и перелистывая очередную книгу. Протоптал тропинку к озеру, смастерил удочку. Пойманную рыбу отпускал обратно в воду, радуясь при этом, как ребенок.

Гилл, смотря на него, мечтал об одном: чтобы дожил король до торжества "Майю". До начала новой земной эры. Сопровождать короля он не мог: Элисса стала нервной и не терпела непосредственного контроля в любой форме. Пришлось ограничиться наблюдением через свежий хромотроновский терминал.

Призраки Лабиринта в присутствии Вайны-Капака вели себя прилично, не допуская излишнего скопления у Книги, и не пытаясь напугать элиссину команду. Но и сама Книга имела детектор допуска к себе, выбирала, кому открыться. Индейцы Тавантин-Суйю под уаками понимали духов, обладающих сверхъестественной силой. Уаки, - считали они, - были двойниками людей, домов, человеческих поселений. Перед людьми они могли представать в любой оригинальной форме. От камней и ритуальных сосудов до целых храмов. Это было интересно, но не имелось времени заняться. Придет день, Вайна расскажет о загадочных призраках Лабиринта. Двойников люди тоже умеют делать; с привидениями сложнее.

Элисса вышла на титульный лист с первого захода. Вдохновленная, она бросилась листать страницы. Без системы, как попало. Она так добьется того, что Книга подсунет ей выдержку из ее же биографии. Стрессовую какую-нибудь страничку. Гилл легко проникал в путаницу элиссиного сознания, но докопаться до причины сегодняшней болезненной тяги к Книге, да еще и в присутствии Вайны, не мог. Пришлось удовлетвориться поверхностным слоем мыслей, изрядно сдобренных эмоциями.

"Я должна что-то сделать! Борьба с памятью-целью Виракочи... Гилл с Вайной ушли далеко, но не взяли меня с собой. Ничего, я и сама..."

"Память-цель!" - очень интересное сочетание. Она близка к пониманию. Но этот путь никуда не ведет, она все еще в собственном лабиринте, лишенная нити спасения".

"Команда "Майю" потеряла почти половину своих... Какая это тайная война? Поиск ахилловой пяты Инков?"

"А она умница! Ей бы в мозги хоть маленький стерженек, чтобы ориентир был, чтобы шатания минимизировать... Через загадку Инков можно... Но слишком долгая дорога, не успеть".

Вот и реакция Книги на ее действия. Не исключено, скорректировал ответ Вайна. Экран выдал колеблющуюся Тень, вполне живую и человекообразную. Тень с ходу ввязалась в бесконтактный диалог, не оставив Элиссе никакого выбора.

- Вы поклоняетесь Гераклу, о котором не имеете достоверных знаний. Кроме искаженных легенд, написанных для детей. Гераклиане, вы присваиваете себе мертвые имена и радуетесь при этом. Разве мертвое невежество ведет в вечность, которую вы так жаждете?

Элисса впервые слушала независимого обвинителя. Что могла ответить слабая женщина, всю жизнь бегающая за собственными призраками? Привидения кругом Книги замерли, Тень внутри нее покачивалась, воздевала отражения рук. И продолжала прокурорскую речь.

- Кто правит вашим миром? Что руководит тобой, Элисса?

Ответа не последовало.

- Вы думали, что схватили природу за хвост. А сами только научились копировать некоторые из малых ее произведений. А попробуйте из пустоты сотворить новый мир! Так кто же хозяин на вашей Земле?

"Да, мир перевернулся! Не заметив того, мы поставили его на уши. На свои собственные. Элиссе будет полезно... Уж слишком они близки с Цирцеей".

- Но разве мы создали Лабиринт и Виракочу? - осмелилась возразить Элисса. Долго терпеть подобную зависимость она не была способна.

- А кто же еще? Делаете, не понимая, а потом не можете сами с последствиями справиться.

Вопрос-утверждение прозвучал неожиданно и для Гилла

Элисса совсем растерялась:

- Но мы противодействуем. Команда "Майю"...

И всё, пауза-остановка. Вайна-Капак не шевельнулся, чтобы помочь ей. Для кого говорит Тень? Не для одной ведь Элиссы! Доинка, знающий будущее лучше живущих в нем... Все-таки здесь что-то не так. Серьезно не так.

Тень в Книге заколыхалась.

- "Майю"? Что вы знаете о Звездной Реке? Вы - всего лишь тени внутри Хромотрона. Живете во сне, и не знаете, как проснуться. Не можете отыскать Разрешенный Путь...

"Еще один принц! Жаль,

Юпанки

не слышит, воспрял бы, обретя сторонника. Ничего, морской Георгий заставит принца проснуться. Всех нас надо хорошенько потрясти, чтобы зрение прояснить. Без этого ни с Хромотроном, ни с Путями не разобраться".

Тень завершила обвинительную речь и пропала с экрана. Призраки каменного книгохранилища метнулись в угол с выходом к гроту, и тоже исчезли. Вайна-Капак приблизился к Элиссе и положил сухую морщинистую руку на ее дрожащие пальцы. Элисса благодарно кивнула. На глазах ее стыли слезы, в голове опадал всплеск хаоса. Стрессовая встреча с Тенью прояснила ее интеллект, и она забыла о придуманной цели, с которой направилась к Книге. Страницами завладел Вайна-Капак, одномоментно открыв нужную. Знакомый уже полуразрушенный храм Пача-Камаку на сине-голубом холме, на берегу неземного моря, под лучами неведомого светила. Вайна был странником под звездами, и на этом священном холме с ним произошло что-то важное. Когда-нибудь Гилл узнает. Сейчас важно заглянуть в мысли Элиссы.