Что нам стоит дом построить

Глава девятая. В ней все происходит немножко неожиданно для Игорюхи

— Пойдем,— сказал Витька, как только дверь захлопнулась за ними.

— Куда? — оглянулся Игорюха.

Папы с мамой не было. Видимо, они ушли в другой зал.

— Хорошо, что их нет.— Витька потянул Иго-рюху за руку,— Быстрей!

— Искать будут.

— Не потеряемся.

— Что-то важное?— спросил Игорюха.

— Очень!-— ответил Витька.

Он помолчал и добавил:

— Я всю дорогу за вами шел. За твоими родителями и за тобой. Потом обогнал. Вы меня не заметили тогда. Я тебе что-то сказать хотел. А потом в музее еще эту фотографию увидел.

— Какую фотографию?— ничего не понимал Игорюха.

— Узнаешь.

Они быстро пошли по залам. Витька впереди.

Мимо старинной деревянной сохи, этой сохой раньше, когда не было трактора со стальными плугами, обрабатывали землю.

Мимо тяжелых цепей, в которые заковывали декабристов. Здесь ребята задержались. Увидели портреты красивых молодых мужчин в военной форме.

Потом другие портреты тех же мужчин, только на них была арестантская одежда. И цепи.

— Эти самые,— прошептал Игорюха.

— Ага,— подтвердил Витька.

— Жаль, что декабристы до нашего времени не дожили,— сказал Игорюха.— Посмотрели бы, как все у нас сейчас. Хорошо!

— Конечно,— заторопил Игорюху Витька.— Мы еще вернемся. Нам в другой зал надо.

— Подождет другой,— ответил Игорюха.

Ему вдруг расхотелось спешить, да и обида вчерашняя, оказывается, не прошла. Просто отодвинулась в сторону на какое-то время. А теперь опять вернулась.

И Витька это понял. И покраснел. Так же, как тогда, когда экскурсовод спрашивал Игорюхиного папу, чьи дети Витька с Игорюхой. И Игорюхин папа не сказал, что Витька не его сын.

— В тот зал не только мне, но и тебе нужно,— произнес Витька.

И покраснел еще сильнее. Стал почти таким же красным, как мак. Или красный тюльпан.

— Ладно,— вздохнул Игорюха.— Только скорей.

И они вошли в следующий зал, совсем непохожий на все остальные залы музея Потому что в тех, других залах показывалось, как люди жили когда-то, очень давно. А в этом зале были собраны экспонаты о сегодняшнем дне города. И даже о завтрашнем.

Посреди зала стоял огромный макет всего города. Дома, улицы, кинотеатры, школы, детские сады, магазины. Только сделаны они были не из кирпича, стекла и бетона. А из картонных и деревянных кубиков. И так хорошо и подробно, что все это казалось настоящим. Только очень маленьким. Словно смотришь на город из иллюминатора самолета.

— Ничего себе игрушка,— с уважением сказал Игорюха.

— Это всегда так,— торопливо объяснил Витька.— Прежде чем город строить, сначала делают его макет. В специальном проектном институте. Точь-в-точь таким, каким город должен быть. Только в тысячу раз меньше. Или в десять тысяч. Посмотрят строители на макет — и знают, где какой дом строить. Где школа должна быть. Где кинотеатр. У меня старшая сестра в таком институте работает. Она на архитектора выучилась, большая уже.

— И наш дом здесь можно найти?— спросил Игорюха.

— Вот он!

Витька показал на продолговатый деревянный брусочек, окрашенный белой краской.

— А тут дальше другие дома,— удивился Иго-рюха.— Их сейчас и нет еще.

— Построят,— уверенно ответил Витька.— Раз на макете есть, значит, все так и будет. На самом деле.

— Выходит, что и взрослые в кубики играют,— засмеялся Игорюха.

Ему опять стало хорошо. Словно и не было вчерашних Витькиных слов. О папе.

И две слезинки обидные не катились по его, Игорюхиным, щекам.

А Витька не давал задерживаться у макета. Вел к огромному стенду, на котором большими буквами было написано: «Руки золотые».

— Как это «золотые»?— не понял Игорюха.— Руки, они и есть руки. Что у тебя, что у меня. Обыкновенные.

— В том-то и дело, что необыкновенные,— буркнул Витька.— Сейчас увидишь. Это о руках наших отцов написано. Да вот и фотографии их.

— Не обманываешь?

Теперь уже Игорюха торопился к стенду. На стенде действительно было много фотографий. На всех фотографиях рабочие люди.

Игорюха пригляделся и узнал Володю-тракториста с «Кировца». Володя выглядывал из кабины трактора и улыбался. Таким улыбающимся его фотограф и сфотографировал.

И фотография бригадира сварщиков Петра Ивановича тоже была здесь. Петр Иванович стоял на фоне стальных шаров, которые сваривала его бригада. Все в той же, знакомой Игорюхе, брезентовой, обожженной сваркой куртке. И лихие светлые усы разлетались в стороны.

Но самое главное — у Игорюхи даже сердце забилось — он увидел фотографию своего папы.

Подумать только, в таком музее, где хранится память о Ермаке, о декабристах и других знаменитых людях,— его, Игорюхин, папа.

Обнимает за плечи какого-то взрослого мужчину. Видно, что-то говорит ему. И оба они —- и папа, и тот мужчина смотрят в одну сторону. Внимательно и с интересом, как могут смотреть только очень хорошие друзья.

— Это мой отец,— сказал Витька.— Вместе с твоим.

Помолчал и произнес с трудом:

— Мой отец и твой — товарищи.

— Ты это вчера узнал,— понял Игорюха.

— Да, вечером. Когда сказал отцу, что ты приехал.

— А он что?— спросил Игорюха.

— Обрадовался. Потом рассказывать начал, как твой отец работал в его бригаде звеньевым. Первым помощником. Ведь мой отец твоего старше, а дружили они как равные.

— Почему же теперь они вместе не работают?— удивился Игорюха.

— Потому что твой отец настоящий человек. Так батя сказал.

— Непонятно как-то ты говоришь, Витька,— задумчиво произнес Игорюха.— Ты уж все сразу рассказывай, ничего не скрывай. А то странно получается. Товарищи работают вместе, потом расходятся. И оказывается, что это — хорошо. Ведь это же очень плохо, Витька!

— Ладно,— вздохнул Витька.— Я постараюсь объяснить. Пересказать, что мне батя рассказывал. У него, конечно, лучше получалось. Но я постараюсь.