Что такое социализм? Марксистская версия

Глава 13. Становление капиталистического способа производства как господствующего

Становление капитализма, как было показано выше, происходит в недрах феодального способа производства, и исторически выступает как процесс так называемого «первоначального накопления капитала». Основу этого процесса составляет отделение непосредственных производителей от средств производства и формирование свободного работника - свободного как от внеэкономической регламентации и принуждения, так и от средств производства. Понятно поэтому, почему первоначальное накопление именуется «так называемым» - это, собственно, было не накопление в привычном понимании, а процесс экспроприации непосредственных производителей, протекавший в более жестких или более мягких формах.

Первоначально наемный труд применяется в небольшом объеме, и лишь спорадически - в крупных масштабах (при крупных строительных работах или в сезонных работах в сельском хозяйстве). Такое применение наемного труда ограничивалось условиями простой кооперации наемных работников. Методы простой кооперации труда не представляли собой чего-либо нового, возникнув еще в доклассовых (а как способ организации принудительного труда - в раннеклассовых) обществах. Капиталистический уклад заимствовал их практически в готовом виде.

Развитие общественного разделения труда и расширение рынков для массового товарного производства потребовало создания более эффективного производства специализированной товарной продукции, способного обеспечить ее массовый выпуск. Так возникло мануфактурное производство - метод производственной кооперации, основанный на разделении труда (попредметном или пооперационном). Мануфактура представляла собой элемент производительных сил, созданный под влиянием потребностей развития капиталистического производства, под влиянием противоречий капиталистических производственных отношений.

Именно бурный рост мануфактурного производства создал впервые массовую потребность в свободных наемных работниках. Выше уже говорилось о проведенном по инициативе североитальянской городской верхушки (в которой большую роль играли мануфактуристы) принуждении сельских помещиков к личному освобождению крестьян. Голландские суконные мануфактуры были ближайшей причиной «огораживаний» в Англии. Сначала голландские мануфактуры лишь увеличивали рынок сбыта для английской шерсти и вызывали у феодалов потребность в расширении овечьих пастбищ, что и достигалось путем безжалостного сгона крестьян с их наделов (причем нередко под горячую руку лишались земли не только феодально-зависимые крестьяне, но и свободные держатели - фригольдеры). Но затем потребности роста собственной английской текстильной промышленности для конкуренции с голландской превратили согнанных с земли крестьян, превращенных в нищих и бродяг, в необходимый ресурс для английских суконных и хлопкопрядильных мануфактур. Именно поэтому появляется английское «кровавое законодательство против экспроприированных» (по выражению К. Маркса), призванное превратить некогда свободное и экономически самостоятельное, а ныне деклассированное сельское население в наемных работников.

Методы т.н. первоначального накопления капитала, применявшиеся в Великобритании, и опиравшиеся на насильственную экспроприацию сельского населения, были положены К. Марксом в основу его изложения проблемы первоначального накопления в «Капитале». Однако не следует думать, что везде этот процесс протекал аналогичным образом. Например, роль насилия в ускорении процесса первоначального накопления была менее велика во Франции и значительно менее существенна в Северной Европе.

Во Франции в ходе буржуазной революции была проведена экспроприация и распродажа имений дворян-мятежников. Это привело к появлению массы мелких самостоятельных крестьянских хозяйств, основанных на частной собственности, рядом с которыми появилась (в менее значительных масштабах) и крупная частная земельная собственность. Дальнейшее развитие процесса т.н. первоначального накопления происходило за счет действия законов товарного производства, при котором конкуренция приводит к разорению одних товаропроизводители и обогащению других. Этот процесс развивался во Франции на протяжении всего XIX века и первой половины XX века. Постепенно произошло разрушение системы парцеллярного крестьянского хозяйства (парцелла - небольшой участок земли), основанного на собственном труде, и концентрация земельной собственности в небольшом числе мелких, средних и крупных фермерских хозяйств капиталистического типа.

Несколько иначе этот процесс происходил в Германии и России. Там основой этого первоначального накопления была отмена крепостной зависимости при лишь частичной передаче крестьянам земельных наделов, и при сохранении крупного помещичьего землевладения. Такая ситуация вела к сохранению форм полукрепостнической эксплуатации крестьян (кабальная аренда, издольщина) и лишь к очень медленному переходу как помещичьих, так и крестьянских хозяйств на рельсы интенсивного товарного и капиталистического производства, что сопровождалось постепенным разорением наиболее бедных крестьянских хозяйств. В Российской Империи этот процесс так и не был закончен (его историческим суррогатом выступила сначала сталинская коллективизация, а затем передача земли в частную собственность в начале XXI века), а в Германии он развивался с начала XIX века по начало XX века.

Мануфактурное производство представляло собой лишь надстройку над морем мелких самостоятельных товаропроизводителей и торговцев, хотя конкуренция мануфактур уже начала способствовать вытеснению мелкого производства. Промышленная буржуазия еще занимает более скромное место по сравнению с представителями купеческого и ростовщического капитала, от которых во многом зависят и мелкие производители, и мануфактурное производство.

В эту эпоху происходит также бурное развитие торгового и ростовщического капитала, обслуживающего как возросшие товарные обороты на внутренних рынках, так и выросшие возможности внешней торговли. В поисках новых заморских товаров и рынков сбыта для европейского производства, в погоне за золотом и серебром происходит быстрая внешняя экспансия, начавшаяся с рубежа XV-XVI вв. Европейские авантюристы основывают форпосты на новых территориях, завязывают с ними торговые отношения, совершают грабительские экспедиции, захватывают земли, превращая их в свои колонии, нередко безжалостно истребляя местное население. Попутно совершаются географические открытия - как это сделал английский пират Фрэнсис Дрейк: стремясь избегнуть засады испанского флота в Магеллановом проливе (после того, как он ограбил Атлантическое побережье испанских колоний в Южной Америке), он открыл новый пролив, ныне носящий его имя.

Мануфактурная промышленность положила начало формированию экономического перевеса европейских стран в международной торговле и массовой экспансии мануфактурных товаров в менее развитые страны под влиянием потребности промышленного капитала в новых, более широких рынках сбыта.

Однако и мануфактурное производство не удовлетворяло полностью интересам капитала в безудержном расширении производства и рынков сбыта. Ручные орудия труда не могли обеспечить достаточную массовость производства, а поскольку производство носило ручной характер, то издержки на наем рабочих рук были главными издержками производства. Решить обе эти проблемы - увеличить выпуск товаров в массовом масштабе и понизить издержки найма рабочей силы - смог переход к машинному производству. (В последующих главах будет дан теоретический анализ причин и последствий этого перехода).

С конца XVIII века в Великобритании, а несколько десятилетий спустя и в других европейских странах начинается промышленный переворот или капиталистическая индустриализация производства. Капитал начинает в массовом масштабе применять технические нововведения, обеспечивающие замену ручного труда машинным. Появляется широкий спрос на изобретения.

Промышленный переворот резко изменяет облик общества, в котором развивается капиталистический способ производства.

Переход к капиталистической машинной промышленности привел к уже массовому разорению мелких товаропроизводителей, занятых ручным трудом. Начальная стадия промышленного переворота, поскольку он прямо диктовался потребностью капитала в понижении издержек найма рабочей силы, ознаменовалась ухудшением положения наемных работников[13-1]. Кроме того, под влиянием этого же интереса, происходил переход к использованию более дешевого и лучше поддающегося нажиму фабрикантов женского и детского труда в массовых масштабах. Эти процессы вызывали резкое обострение классовых противоречий и конфликтов, носивших со стороны рабочих еще слабо организованные формы, но нередко выливавшихся в вооруженные выступления (восстания английских ткачей в конце XVIII века, силезских ткачей в Германии - в начале ХIХ, лионских ткачей во Франции - в 1830 г.).

А в мировой торговле промышленный переворот обеспечил формирование промышленной монополии сначала Великобритании, а затем и ряда других европейских держав. Конкуренция европейской промышленности разоряла мелких производителей как в Европе, так и за ее пределами. Однако в Европе мелкое производство замещалось национальным промышленным капиталом, организующим крупное машинное производство, и разорившиеся мелкие производители превращались в наемных работников. В колониальных же странах разорение крестьян и ремесленников, работавших на рынок, сопровождалось установлением торговой гегемонии иностранного (европейского) промышленного капитала и полным упадком местной доиндустриальной промышленности (а отчасти и сельского хозяйства), что вело к пауперизации, а зачастую - и к голодной смерти миллионов разоренных ремесленников и крестьян.

Эта промышленная монополия дополнялась прямым разграблением человеческих ресурсов колоний, как путем организации работорговли, так и путем организации массового принудительного труда непосредственно местного населения. Разграблению подвергались также и сырьевые ресурсы. Все это в совокупности обеспечило резкий отрыв европейских стран по уровню экономического могущества от всех остальных стран мира - отрыв, который в основном сохраняется до сих пор.

В странах, претерпевших промышленный переворот, происходит быстрое сокращение удельного веса самостоятельных крестьян, ремесленников и мелких торговцев, разорение землевладельцев (в том числе и крупных), не перешедших на современные капиталистические методы производства, падение численности непроизводительных работников, обслуживавших интересы феодальной аристократии. Наряду с этим существенно возрастает численность рабочего класса (особенно фабрично-заводского пролетариата), происходит рост численности и укрепление экономических позиций промышленных капиталистов, оттесняющих торгово-финансовую буржуазию.

Таким образом, капиталистический способ производства приобретает господствующий (или, по крайней мере, ведущий) характер в экономике стран, проходящих через промышленный переворот. Капиталистический уклад вытесняет и преобразует все добуржуазные, раннебуржуазные и переходные формы производства, если и не ликвидируя их полностью, то отодвигая на второй план. Внешняя экспансия промышленного капитализма оказывает противоречивое влияние на экономику колоний, создавая в них элементы упадка и регресса, закрепляя отсталые экономические и политические формы, но, с другой стороны, создавая и некоторые предпосылки для развития капиталистических отношений.

Большинство буржуазных революций происходит в начале эпохи промышленного переворота (в Бельгии, Германии, Испании, Италии и т.д.) или непосредственно перед ней (в Японии). В США произошло две революции - одна перед началом промышленного переворота, а другая - уже в его ходе, а во Франции одна революция произошла перед промышленным переворотом, а еще три (1830, 1848 и 1870-71 гг.) - в ходе промышленного переворота. Именно в этой эпохе пролетариат впервые появляется на общественной сцене как самостоятельная политическая сила и начинают формироваться классические марксистские представления об экономической системе капитализма.

1. Что такое так называемое первоначальное накопление капитала? Каковы его особенности в различных странах?

2. В чем причина формирования на основе капиталистических отношений мануфактурного производства?

3. Каковы экономические движущие силы промышленного переворота?

4. Какую роль в развитии капитализма сыграло формирование промышленной монополии капиталистических государств?

5. Какую роль в развитии капитализма сыграло формирование колониальной системы?

6. К каким социальным сдвигам привела капиталистическая социальная революция?

Работы классиков марксизма:

• Маркс К. Капитал. Т I, гл. 24 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.23.

Работы историков-представителей школы «Анналов», внесших значительный вклад в освещение процесса становления капитализма:

• Бродель, Фернан Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVIII вв. пер. с фр. Л.Е.Куббеля. М.: Прогресс. т.1, 1986; т.2, 1988; т.3, 1992.

• Люсьен Февр. Бои за историю. М.: Наука, 1991

Глава 14. Система производственных отношений капитализма после промышленного переворота. Товар и Деньги

Наиболее общим свойством капиталистического производства является производство продуктов как товаров. Если для других способов производства в рамках экономической общественной формации производство продуктов для обмена, на рынок, выступает лишь одним из укладов (и не самым значительным), а основное производство ведется на основе натурального хозяйства, то для капитализма товарное производство является универсальной, всеобъемлющей формой производства.

Поэтому именно на основе капиталистического способа производства товарное производство наиболее полно проявляет все свои свойства и потенции, и, соответственно, могут быть созданы наиболее точные научные представления о товарном производстве.

Товары суть продукты независимых друг от друга, частных работ, поступающих в общественное потребление через обмен их на рынке.

Естественные свойства продукта труда приобретают при товарном производстве форму потребительной стоимости товара - т.е. его полезности, способности удовлетворять определенные общественные потребности. Речь идет не о потребностях самого товаропроизводителя, а, поскольку продукт предназначается для продажи, о потребностях других людей, о полезности товара для них. Наличие у товара потребительной стоимости является необходимым условием его производства и продажи.

Способность товара обмениваться на рынке в определенной пропорции на другие товары выступает как меновая стоимость товара.

Итак, товар предстает как вещь, имеющая двойственную природу. Он выступает, с одной стороны, как потребительная стоимость, с другой - как меновая стоимость.

Но чем же определяется меновая стоимость товара, его способность обмениваться на другие товары, и та пропорция, в которой этот обмен совершается?

Современная неоклассическая теория, имеющая наибольшее распространение, вообще не дает определенного ответа на этот вопрос. Пропорция обмена, согласно этой теории, устанавливается путем согласования предпочтений покупателей и продавцов (т.е. спроса и предложения). Спрос и предложение, в свою очередь, определяются множеством различных факторов.

При этом неоклассическая теория сразу же допускает несколько грубейших логических ошибок. Во-первых, пропорция обмена сразу же рассматривается как цена, то есть денежная оценка товара, в то время как категория денег на данном этапе анализа еще не вводилась и не определялась. Тем самым величины спроса и предложения также предполагаются как взятые в денежной форме, хотя мы еще ничего не знаем о природе денег.

Во-вторых, в качестве наиболее важных факторов, воздействующих на формирование спроса, называются такие, как денежные доходы потребителей и цены на сопряженные товары, а при формировании предложения - такие, как цены на ресурсы и цены на другие товары. Тем самым для определения цены используется понятие... цены. Возникает замкнутый логический круг в определении. Кроме того, опять используется не введенное и не определенное понятие денежного дохода.

Такая «небрежность» не случайна. Неоклассическую теорию на самом деле не интересует природа цены или основа установления пропорций обмена. Ее интересует только механизм согласования спроса и предложения, и даже не столько сам механизм, сколько его количественное выражение. Однако в тоже время неоклассическая теория категорически не приемлет принятую в классической политической экономии трудовую теорию стоимости. Тем не менее в дальнейшем анализе неоклассическая теория фактически признает издержки производства (затраты труда и материальных ресурсов - т.е. овеществленного труда) определяющими факторами формирования цены, эклектически соединяя различные теории стоимости.

Трудовая теория стоимости исходит из того, что при обмене самых разнообразных товаров единственной возможной основой их приравнивания друг к другу выступает тот общий для подавляющего большинства из них факт, что товары есть продукты труда. И, соответственно, количество затраченного на их производство труда выступает основой установления пропорции обмена. Можно возразить, что на изготовление товаров тратится не только труд, но и другие ресурсы. Однако эти ресурсы сами есть не что иное, как продукты труда (овеществленный труд). Поэтому в конечном счете все затраты на производство товаров могут быть сведены к человеческому труду: к затратам живого труда, т.е. к рабочему времени, израсходованному на производство товара, и к затратам овеществленного (прошлого) труда, т.е. затратам использованных при изготовлении товара средств производства (сырья, материалов, орудий труда).

Затраты овеществленного труда (стоимость израсходованных сырья и материалов и стоимость износа орудий труда) переносятся на готовый продукт благодаря живому труду. Именно целесообразная деятельность работника позволяет израсходованным средствам производства воплотиться в полезном продукте и тем самым позволяет им не утратить свои полезные свойства, а включить их в свойства созданного продукта труда. Поэтому и их стоимость переносится на продукт труда и добавляется к стоимости израсходованного живого труда.

При товарном производстве пропорция обмена (меновая стоимость товара) определяется не фактически затраченным трудом, не тем количеством часов труда, которое было потрачено на изготовление данного товара. При товарном производстве в обмене признается только общественно-необходимое рабочее время. Это среднее при данных условиях рабочее время, потраченное на производство (точнее, на воспроизводство - т.е. на регулярно возобновляемое производство) той массы товаров данного вида, которая признана рынком отвечающей потребностям покупателей.

Именно данное количество труда, определяющее меновую стоимость (т.е. пропорцию обмена) товара, выступает как субстанция стоимости этого товара.

Производители, которые тратят на производство данного товара рабочее время, большее, чем общественно-необходимое (т.е. имеющие более низкую производительность труда), получают в обмен на свои товары относительно меньшее количество товаров другого вида, поскольку сами за определенный отрезок времени производят на продажу меньше товаров, чем производители с более высокой производительностью труда. Тем самым производственные отношения товарного производства подталкивают производителей, под угрозой обнищания и разорения, к повышению производительности труда.

Итак, если первоначально товар предстал перед нами как единство потребительной стоимости и меновой стоимости, то теперь мы обнаруживаем, что в основе меновой стоимости лежит такое свойство товара, как его стоимость. Таким образом, теперь товар предстает как единство потребительной стоимости и стоимости.

В основе различия этих двух сторон товара лежит различие свойств труда, затрачиваемого на его изготовление. Труд, который создает потребительную стоимость товара, определяется необходимостью придания товару определенных, конкретных физических свойств, с тем, чтобы товар представлял собой полезный продукт. Такой труд получил название конкретного труда. (Упомянутый выше перенос стоимости средств производства на готовый продукт, поскольку он обусловлен целесообразным характером трудового процесса, есть свойство именно конкретного труда).

Труд, величина затрат которого определяет пропорцию обмена, и который лежит в основе стоимости товара, выступает как безразличный к какой бы то ни было своей особенной конкретной форме. Это любой вид труда, затраченного на производство товара, признанного рынком. Имеет значение лишь тот факт, что это затраты человеческого труда, получившие общественное признание, что и придает товарам, при всем их различии, качественную однородность, как продуктов труда. Такой труд, безразличный к любой конкретной форме, выступает как абстрактный труд.

Тем самым труд, производящий товар, также предстает как нечто двойственное - как единство конкретного и абстрактного труда.

Поскольку товары являются продуктами труда частных, независимых друг от друга индивидов, то их труд выступает как частный труд. Однако это труд, который совершается в системе общественного разделения труда. Каждый производитель специализируется на производстве какого-либо товара, предназначенного для удовлетворения потребности других людей, для удовлетворения общественной потребности в данном товаре. Поэтому труд товаропроизводителя выступает одновременно и как общественный труд.

Однако труд, воплощенный в товаре, не является общественным трудом непосредственно, сразу при его производстве. Ведь он является и частным трудом, то есть, выполнен товаропроизводителем на его страх и риск, вне прямого влияния со стороны общества. Поэтому он еще должен доказать свой общественный характер, свою способность удовлетворять общественные потребности и быть необходимым звеном общественного разделения труда, через обмен на рынке.

Таким образом, труд, производящий товар, предстает также и как единство частного и общественного труда.

Каким образом на рынке выясняется меновая стоимость товара, какую видимую форму выражения она получает? Уже применительно к самому простому обмену товара на товар мы должны поставить и выяснить этот вопрос. Для продавца товара единственной мерой стоимости его товара выступает количество другого товара, получаемого в обмен на свой. В уравнении:

«у товара В» является эквивалентом для «x товара А». Таким образом товарное тело, то есть потребительная стоимость товара В выступает формой стоимости товара А. Приведенное выше уравнение является формулой простой формы стоимости.

В более развитом обмене, когда товару А может быть противопоставлен не только товар В, но и множество других товаров-эквивалентов, форма стоимости товара А получает в них свое развернутое выражение. Формула:

есть развернутая форма стоимости.

Когда товарное производство приобретает достаточно развитый характер, и в виде товаров производится значительная масса различных продуктов труда, любому конкретному товару потенциально противостоит в качестве эквивалентов весь остальной товарный мир. Соответственно, в качестве эквивалентов товару А выступают все имеющиеся на рынке товары. Такая форма выражения стоимости товара в потенциально бесконечном числе противостоящих ему товарных тел (потребительных стоимостей) товаров-эквивалентов есть всеобщая форма стоимости.

В свою очередь, в выражении стоимости товара А через все остальные товары, для их владельцев эквивалентом стоимости их товаров выступает товар А. Когда эта роль эквивалента прочно срастается с товарным телом какого-то одного определенного товара, этот товар получает свойства всеобщего эквивалента.

Устойчивое бытие некоего конкретного товара в роли товара - всеобщего эквивалента придает ему свойство денег.

Выражение стоимости товара в деньгах называется ценой товара.

Неоклассическая экономическая теория отказывается от выяснения и рассмотрения природы денег. Для нее деньгами является все что угодно, что может выступать в качестве таковых. То есть деньги по существу определяются только через их функции. Сами эти функции вводятся эмпирически, без какого-либо теоретического обоснования. Например, указание на то, что деньги выполняют функцию меры стоимости, не сопровождается объяснением категории стоимости и выяснением того, в каком отношении стоимость находится к цене. Таким образом, теоретический анализ природы денег подменяется описанием их эмпирически наблюдаемого бытия. Не выясняя природы денег, неоклассическая теория в тоже время не в состоянии объяснить пропорции обмена товаров без введения в исследование категории денег, т.е. независимо от их денежной оценки.

На ранних ступенях развития товарного производства у разных народов в роли всеобщего эквивалента выступали самые различные товары - зерно, скот, морские раковины, шкурки пушных зверей, ювелирные украшения. Но с течением времени эта роль прочно закрепляется за благородными металлами - золотом и серебром. Золото и серебро играют роль денег потому, что их природные свойства наилучшим образом подходят для этой роли. Небольшие весовые доли благородных металлов имеют большую стоимость. Золото и серебро легко делится на части, не портится при хранении, медленно снашивается в процессе обращения. Именно поэтому деньги приобретают именно золотую и серебряную оболочку.

Это может создать впечатление, что золото и серебро являются деньгами в силу своих естественных свойств. Однако легко убедиться, что там, где нет отношений товарно-денежного обмена, золото и серебро не превращаются в деньги. Не золото по своей естественной природе есть деньги, а деньги в силу своих общественных свойств находят в золоте и серебре наиболее подходящую форму воплощения.

Поскольку товары есть продукты независимых друг от друга частных работ, то производители товаров могут вступить в отношения друг с другом лишь через обмен продуктами своего труда - товарами - на рынке. Поэтому частные работы образуют необходимые звенья совокупного общественного труда лишь через те отношения, которые обмен устанавливает между продуктами труда. Поэтому производителям общественные отношения их частных работ кажутся тем, что они и есть на самом деле, то есть не непосредственно общественными отношениями людей в их труде, а вещными отношениями лиц и общественными отношениями вещей. На самом деле - потому что отношения людей в товарном производстве действительно могут устанавливаться только через вещи - товары. Кажутся - потому что отношения вещей являются лишь объективной видимостью, за которой скрыты отношения людей.

Общественный характер равенства разнородных видов труда, заключенного в продукте, предстает для товаропроизводителей в той форме, что все эти различные продукты труда обладают стоимостью. Приравнивая свои различные продукты при обмене один к другому как стоимости, производители приравнивают свои различные виды труда один к другому как человеческий труд. Они вовсе не обязательно осознают это, но они это делают.

Специфической чертой товарного производства является то, что общественный характер независимых друг от друга частных работ состоит в их равенстве как человеческого труда вообще и что он принимает форму стоимостного характера продуктов труда. В глазах товаропроизводителей их собственные общественные отношения принимают форму движения внешних вещей - товаров, под контролем которого они находятся, вместо того, чтобы его контролировать. «Это - общественно значимые, следовательно объективные мыслительные формы для производственных отношений данного исторически определенного общественного способа производства - товарного производства»[14-1]. Эта вещная видимость общественных определений труда и составляет фетишизм, присущий товарному миру.

Товарный фетишизм, то есть превращение вещного мира, созданного человеком, в независимую от него и господствующую над ним общественную силу, есть первая и наиболее общая основа отчуждения общественных отношений при капитализме. В дальнейшем изложении мы увидим новые, многообразные и более сложные проявления этого отчуждения.

Теперь мы можем резюмировать отличия марксовой трактовки трудовой теории стоимости от трактовки ее в классической английской политической экономии (Адам Смит и Давид Рикардо). Это следует сделать, поскольку широко распространено невежественное заблуждение об отсутствии таких отличий.

Указанные отличия заключаются, во-первых, в четком и последовательном проведении через весь анализ товара понимания его двойственного характера - с одной стороны, как стоимости, с другой, как потребительной стоимости. Хотя эти две стороны товара были известны экономистам задолго до Маркса, для большинства из них было характерно частое смешение этих двух сторон, и, во всяком случае, невнимание к той различной роли, которую играет в экономических отношениях товарного производства та или иная сторона товара. Соответственно, отсутствует и четкость в обращении на той или иной ступени исследования именно к определенной из сторон товара.

Во-вторых, К. Маркс впервые показал двойственную природу труда, создающего товар: как единство, с одной стороны, конкретного целесообразного труда, создающего потребительную стоимость, а с другой - абстрактного труда (труда, проявляющегося и рассматриваемого отвлеченно от его конкретных разновидностей), создающего стоимость товара. Такая двойственность трудовой человеческой деятельности в условиях товарного производства до Маркса никем не исследовалась.

В-третьих, К. Маркс выдвинул собственную концепцию происхождения и природы денег на основе анализа формы стоимости товара (само понятие формы стоимости было впервые введено Марксом) и исторической эволюции этой формы.

Деньги (или товар, закрепивший за собой функции всеобщего эквивалента) есть товар особого рода. Они отличаются по своим свойствам от всех остальных товаров. Прочно приобретенное деньгами свойство всеобщего эквивалента означает, что деньги могут быть обменены на любой товар. Деньги получают способность всеобщей обмениваемости, в отличие от всех остальных товаров, которые еще только должны доказать свою необходимость через рыночный обмен. Деньги выступают как воплощенная стоимость, их стоимость выглядит как, заранее данная (хотя на самом деле она также определяется общественно-необходимым трудом, затраченным на изготовление золота или серебра, овеществленным в этих металлах), в отличие от остальных товаров, которые еще должны доказать наличие в них стоимости через обмен на рынке.

Первая функция, в которой выступают деньги - быть мерой стоимости товаров. Деньги могут выступать мерой стоимости товаров потому, что они сами - товар, т.е. обладают (как золото и серебро) определенной реальной потребительной стоимостью и стоимостью. Деньги выполняют эту функцию первоначально в виде идеальных денег - каждый товар, еще не воплотившийся в денежном эквиваленте, не обмененный на деньги (т.е. не купленный), уже выходит на рынок с идеальным выражением своей стоимости в виде цены.

Однако наличие у товара такой идеальной формы выражения стоимости в виде цены еще не означает, что такова его действительная цена и что он будет реально куплен за эту цену, т.е. будет обменен на реальные деньги. Если владелец денег свободно может купить на свои деньги любой товар соответствующей стоимости, то перед товаровладельцем стоит проблема реализации. Товар может быть вообще не продан или продан не за первоначально обозначенную цену.

Для удобства исполнения золотом и серебром функции денег как меры стоимости их стали делить на строго определенные весовые доли (это нашло отражение в исторических наименованиях денежных единиц - например, фунт стерлингов и означал ранее определенную весовую долю серебра; весовым наименованием был и античный талант). Чтобы исключить ошибки и недобросовестность при определении веса денежных единиц, и в тоже время избежать необходимости каждый раз перевешивать кусочки золота и серебра, государство стало удостоверять вес этих кусочков, ставя на этих кусочках штемпель с наименованием денежной единицы, изображением герба государства или портретом его правителя.

Так появилась монета. Выпуск монеты стал государственной монополией, которая охраняла монету от подделки или порчи (сознательного снижения установленного веса монеты с целью присвоения соответствующего количества золота или серебра). Впрочем, подчас само государство прибегало к порче монеты, чтобы увеличить доходы казны.

В простом обмене товара на товар (Т-Т), владелец товара обменивает его на другой потому, что товар - эквивалент представляет для него потребительную стоимость, в которой он имеет потребность. В товарно-денежном обмене владелец товара продает его за деньги, в которых воплощена возможность удовлетворения любых потребностей. Имея деньги, можно купить любой товар. И товаровладелец, продавший свой товар и получивший за него деньги, так и поступает. В конечном счете, никто не продает исключительно ради получения денег. Продав свой товар и получив деньги, их рано или поздно используют для покупки тех товаров, в которых имеется потребность. Обмен товара на деньги (Т-Д) сменяется обменом денег на товары (Д-Т).

Таким образом, деньги в таком отношении выступают посредником при обмене одного товара на другие товары. Формула прямого товарообмена Т-Т сменяется формулой товарно-денежного обращения Т-Д-Т. Эта формула имеет смысл в том случае, если не забывать, что товары, обозначенные буквой Т в начале и конце формулы - это непременно разные товары, товары, обладающие различной потребительной стоимостью.

Итак, вторая функция денег - быть средством обращения товаров. Если товары, будучи проданы, уходят с рынка, из обращения, и поступают в сферу потребления, то деньги не потребляются. Их специфическая потребительная стоимость как денег (которой они обладают сверх потребительной стоимости золота и серебра) - это их свойство всеобщей обмениваемости. Они вновь и вновь используются для покупки и продажи товаров, и, временно уходя из обращения, тут же поступают на рынок вновь - одни покупают товары за деньги (Д-Т), а затем вновь выносят их на рынок, чтобы другие продали им свои товары за эти же деньги (Т-Д). Тем самым поддерживается непрерывный процесс товарно-денежного обращения. Деньги постоянно остаются в этом процессе, совершая свое обращение: Д-Т-Д.

Когда товарно-денежное обращение стало устойчивым явлением, довольно быстро было сделано наблюдение, что монета подчас может исправно выполнять свою функцию и тогда, когда обозначенное на ней весовое количество золота или серебра не соответствует ее действительному весу. Это породило иллюзию, что стоимость монеты (и вообще денег) устанавливается государством (государем) и целиком зависит от его воли. Так появилась номиналистическая теория денег: согласно этой теории, установление номинала монеты (т.е. количественного выражения ее ценности) и превращает ее в деньги; причем государство (государь) могут по собственному произволу присваивать монете любой номинал.

Ошибочность этого взгляда была подтверждена многочисленными кризисами денежного обращения в античные времена и в средневековье. Выше уже было сказано, что деньги могут выступать мерой стоимости товаров потому, что они сами - товар, т.е. обладают (как золото и серебро) определенной реальной стоимостью и потребительной стоимостью. То же самое касается и их функции как средства обращения. Однако реальностью является и тот факт, что номинал монеты в некоторых случаях способен отклоняться от его действительного металлического содержания и не вызывая денежных кризисов и расстройств обращения.

Это может происходить потому, что в своей функции средства обращения деньги выступают лишь как мимолетный посредник, и в этом своем качестве участников обращения, собственно, и не интересует их золотое или серебряное содержание. Продал свой товар, получил деньги, и тут же обменял их на товары, нужные мне - и какая мне разница, сколько золота или серебра было в монетах, на несколько минут (или часов) задержавшихся у меня в руках? Деньги в этой функции способны освобождаться от своей золотой и серебряной телесности, поскольку вполне достаточно того, что они выступают просто как некий знак стоимости. Да и на практике монета из драгоценных металлов, как оказалось, смогла быть заменена в обращении долговыми расписками или векселями.

Выяснилось, что как средство обращения металлические деньги могут быть заменены любыми знаками стоимости. В конечном итоге монета из драгоценных металлов была повсеместно вытеснена бумажными деньгами.

Однако и снижение золотого (серебряного) содержания монеты по сравнению с номиналом, и замена металлической монеты бумажными деньгами не могут производиться по произволу, в любых масштабах и количествах. Существуют объективные экономические законы товарно-денежного обращения, нарушение которых приводит к расстройству этого обращения и к кризисам.

Денежное обращение остается стабильным до тех пор, пока суммарный номинал обращающейся металлической монеты соответствует количеству золота или серебра, необходимого для нормального товарного обращения. Как же определить это количество?

Количество золота (или серебра), необходимого для обращения на определенный период (например, на год), равно сумме стоимостей товаров, находящихся в обращении в этот период, деленной на скорость обращения денег (т.е. на среднее количество сделок, которое совершается одной денежной единицей).

Эта закономерность была сформулирована К. Марксом в его работе «К критике политической экономии», вышедшей в свет в 1859 году. В 1908 году эта же закономерность была выражена экономистом Фишером в виде буквенной формулы:

MV=PQ,

где:

М - масса денег в обращении,

V - скорость обращения денег,

Р - цены товаров,

Q - физический объем товаров, находящихся в обращении.

Таким образом, если номинал денег, находящихся в обращении, окажется меньше указанной величины, наступают затруднения со сбытом товаров из-за недостатка денег. Это приводит к тому, что стоимости товаров, представленных на рынке, начинают выражаться в относительно меньшем количестве денежных единиц; номинальные цены товаров снижаются, а спрос на золото и серебро растет. Обычно это подстегивает их дополнительную добычу и равновесие на рынке восстанавливается.

Если же номинал денег, находящихся в обращении, превысит необходимое количество, то цены обращающихся товаров начинают выражаться в относительном большем количестве денежных единиц; цены товаров возрастают. Покупательная способность единицы денег (монеты) падает. Это также приводит к расстройству в сбыте товаров. Если речь идет об избытке полновесной монеты, то подобная заминка устраняется довольно быстро - избыточное количество монеты просто оседает на руках и уходит из обращения.

Более серьезные кризисы часто возникали в древности тогда, когда государство, чтобы оплатить расходы казны (или монаршего двора), регулярно выпускало в обращение избыточное количество монеты с пониженным весовым содержанием золота или серебра. Все товаровладельцы стараются как можно скорее избавиться от таких обесценивающихся денег, что увеличивает скорость обращения и тем самым увеличивает относительный избыток денег. Соответственно выход из такого кризиса возможен, например, путем принудительной замены обесценившейся монеты новой, полновесной, выпущенной в строго необходимом количестве.

Обращение бумажных денег подчиняется той же самой закономерности. Поскольку бумажные деньги выступают как заместители золота и серебра, то необходимая номинальная стоимость бумажных денег в обращении должна соответствовать стоимости золота или серебра, которое эти бумажные деньги замещают. Точно также недостаток бумажных денег в обращении приводит к дефляции (снижению цен товаров), а избыток - к инфляции (росту цен товаров).

Наличие в товарно-денежном обращении (Т-Д-Т) двух последовательных актов - обмена товара на деньги (Т-Д) и обмена денег на товар (Д-Т) - создает возможность значительного разрыва этих актов во времени. Такая возможность реализуется, например, в том случае, если товар в первом акте передается покупателю, а встречное движение денег откладывается. Возникает ситуация отсроченного платежа. Первый акт товарно-денежного обращения остается незавершенным. Вполне вероятно, что эта незавершенность (продавец не получил реальные деньги в обмен на свой товар) вызвана незавершенностью другого акта товарно-денежного обращения, в котором участвует по.купатель. Он сам, в свою очередь, еще не продал свой товар, и ему пока нечем расплатиться.

При наступлении оговоренного срока уплаты денег, деньги теперь уже реально оказываются в руках продавца, и он в состоянии сам приобретать товары, совершить второй акт товарно-денежного обращения. Когда наступает отсроченная ранее передача реальных денег продавцу товара, деньги при этом используются в функции средства платежа.

Функционирование денег в качестве средства платежа создает формальную возможность кризисов товарно-денежного обращения. Если акт покупки товара не завершен реально, и если возникает ситуация отрыва это акта товарно-денежного обращения от последующего, то любой сбой, любая заминка на товарном рынке может спровоцировать платежный кризис. Если я по каким-то причинам не смог продать свой товар, не получил за него деньги, то я не смогу расплатиться за купленный мною товар с другим продавцом. Он, в свою очередь, также не сможет совершить оговоренные платежи и т.д.

Ситуация еще более осложняется, если мы имеем дело с оформлением отсроченных платежей в виде векселей, и эти векселя сами совершают обращение, заменяя в расчетах реальные деньги. Тогда вызванный любыми причинами отказ от погашения векселя в оговоренный срок может вызвать цепную реакцию невозможности совершения оговоренных расчетов другими контрагентами. Доверие к векселям, как к средствам обращения, оказывается подорвано, их отказываются принимать для расчетов, реализация товаров приостанавливается...

Функционирование денег в качестве средства платежа усложняет определение количества денег, необходимых для обращения. Товаровладельцы, имеющие взаимные обязательства при торговых операциях, могут не использовать для расчетов реальные деньги, не совершать встречные платежи реально, а производить взаимный зачет задолженности. Таким образом, деньги на соответствующую сумму операций оказываются на деле не нужны.

Кроме того, в определенные периоды времени может складываться ситуация, когда платежи, срок которых наступил, превышают по объему отложенные платежи. На величину этой разницы реальных денег в обращении потребуется больше. Может быть и обратная ситуация - сумма отложенных платежей за данный период времени будет превышать сумму наступивших платежей. Соответственно, на величину разницы этих сумм реальных денег потребуется меньше.

Поэтому формула Маркса в конечном счете приобрела следующий вид:

Можно легко заметить, что эта формула значительно точнее, чем формула Фишера, учитывает реалии денежного обращения, и позволяет избежать ошибочных толкований, связанных с игнорированием тех проблем, которые потенциально несет в себе функция денег как средства платежа. В частности, на основе формулы Фишера оказывались совершенно необъяснимыми процессы в российском денежном обращении в 1992-1998 гг., когда широчайшее распространение приобрели отсроченные платежи (наращивание задолженности), взаимные зачеты платежей и неденежный обмен (бартер).

Когда деньги временно извлекаются из сферы обращения - например, для того, чтобы постепенно накопить необходимую сумму для совершения платежа - они тем самым выполняют функцию сокровища (накопления).

Функционирование денег как сокровища имеет значение не только как способ сохранения и накопления личных богатств. Деньги как сокровище играют весьма важную роль в обеспечении устойчивости денежного обращения. Когда количество золота и серебра в обращении превышает необходимое для поддержания равновесия товарно-денежного обращения, оно откладывается в запас, оседает в виде сокровища (т.е. происходит тезаврация золота). Когда золота в обращении не хватает, оно изымается из запасов и вновь пускается в обращение.

Аналогичным образом действует механизм поддержания в равновесии бумажно-денежного обращения при системе свободного размена бумажных денег на золото по фиксированному курсу. Если бумажных денег в обращении слишком много (и, соответственно, происходит рост цен на товары и обесценение денег), их владельцы предпочитают не покупать товары по растущим ценам, а обменять бумажные денежные знаки на золото. Когда денег в обращении не хватает, происходит обратный процесс - золото обменивается на бумажные деньги и последние пускаются в обращение.

Гораздо сложнее функционирует механизм денежного обращения при отсутствии свободного обмена бумажных денежных знаков на золото. Но такой механизм основывается на отношениях высокоразвитого капитализма и обращаться к его анализу на данной ступени исследования преждевременно.

Бытие денег в качестве сокровища порождает специфические противоречия. Деньги, как уже было показано выше, это универсальный товар, обладающий свойством всеобщей обмениваемости. Деньги предоставляют их владельцу качественно безграничную возможность удовлетворения потребностей - за деньги может быть куплен любой, самый экзотический товар. За деньги подчас можно купить и то, что по природе своей не является товаром - честь, совесть, преданность.

Однако при всей своей качественной безграничности деньги количественно ограничены. Ты можешь купить на свои деньги любой товар - но хватит ли на это имеющейся у тебя суммы денег? Именно противоречие между качественной безграничностью денег с точки зрения их способности служить удовлетворению любых потребностей, и их количественной ограниченностью, ставящей предел удовлетворению этих потребностей, служит одним из важнейших побудительных мотивов к накоплению сокровищ в погоне за все растущей возможностью покупать, которая сталкивается с необходимостью отказывать себе в этих покупках ради накопления денег.

Последняя функция, в которой выступают деньги, и где исчезает специфически национальное обличье денежных и монетных систем, а остается лишь роль денег как обособившегося стоимостного бытия товара, как всеобщего универсального эквивалента товарных стоимостей - это их функция как мировых денег. В этой функции деньги совлекают с себя все специфические национальные одежды, проникают через границы национальных рынков, и выступают средством объединения всех товарных рынков в международный рынок.

1. Что такое товар? Два фактора товара.

2. Что такое абстрактный и конкретный труд? Что такое частный и общественный труд?

3. Что такое стоимость, как свойство товара?

4. Какой труд лежит в основе стоимости товара?

5. Какова связь между затратами труда на производство товара и его стоимостью?

6. Каковы противоречия товарной формы продукта труда?

7. Что такое форма стоимости товара?

8. Что такое товарный фетишизм?

9. Чем определяется переход от простой формы стоимости к денежной форме?

10. Чем деньги отличаются от товара - всеобщего эквивалента?

11. Почему золото закрепляется в роли денежного товара?

12. Чем определяется развитие функций денег?

13. Каковы закономерности, определяющие количество денег в обращении?

14. Чем определяется возможность замены в обращении золота бумажными деньгами?

15. Какие противоречия связаны с развитием функций денег как средства платежа и как сокровища?

Работы классиков марксизма:

• Маркс К. Капитал. Т I, первый отдел // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.23.

Для первого раза помочь в усвоении «Капитала» могут известные комментарии Розенберга:

• Розенберг Д.И. Комментарии к «Капиталу» К. Маркса М.: Экономика, 1984.

• http://narod.ru/disk/12264110000/Kommentarii_k_Kapitalu.djvu.html

• http://politazbuka.ru/knigi/kommentarii_k_kapitalu.djvu

Будет весьма полезно сопоставить позиции двух наиболее глубоких знатоков теории товара и стоимости в «Капитале» - К.П.Тронева и Н.В.Хессина:

• Тронев, Константин Петрович. О предмете и содержании первого отдела I тома "Капитала" К. Маркса // Российский экономический журнал 2007г. № 9/10

• Тронев К.П. Вопросы товарного производства при капитализме и социализме в свете экономических рукописей 1857-1859 годов К.Маркса. // Вестник Моск. ун-та, сер. 7, Экономика, 1970, № 4

• Хессин Н.В. В.И.Ленин о сущности и основных признаках товарного производства. М.: Изд. Моск. ун-та, 1968.

• Хессин Н.В. Понятие "экономическая клеточка" и его методологическое значение для политической экономии социализма. Вопросы экономики, 1964, №7

• Хессин Н.В. Вопросы теории товара и стоимости в «Капитале» К.Маркса. М., 1964.

Материалы дискуссии конца 20-х годов XX века об абстрактном труде до сих дают весьма ценный материал для понимания теории К.Маркса:

• Рубин И.И. Очерки по теории стоимости Маркса. С новым дополнением к статье Ответ критикам. 4-е изд. Москва; Ленинград: Госиздат. 1930.

• http://www.lawlibrary.ru/izdanie10093.html

• Дволайцкий Ш. К теории ценности Маркса (о различном толковании понятия «Общественно необходимый труд») // Экономические науки. 1975. № 10.

Кое-что о современной судьбе теории стоимости:

• Бузгалин А. В., Колганов А. И. Трудовая теория стоимости: проблемы адекватной трактовки и реактуализации // Вестник Московского университета. Серия 6. Экономика, 2010, № 1

• http://dlib.eastview.com/browse/doc/22002525

Глава 15. Система производственных отношений капитализма после промышленного переворота. Производство прибавочной стоимости

Деньги, способные приносить прибавочную стоимость, есть капитал.

Со своей стоимостной стороны капитал отличается от обычных денег тем, что величина его стоимости не остается неизменной, а испытывает тенденцию к постоянному возрастанию. Владелец капитала стремится извлечь из обращения больше, чем бросил в него. Но как это возможно? Если мы исходим из предпосылки эквивалентного обмена по стоимости, то из обращения можно извлечь лишь эквивалент той стоимости, которая была обменена. Когда товар обменивается на деньги, то в итоге получается сумма денег, равная стоимости товара.

Даже если эквивалентность обмена нарушается, то это не приводит нас к решению задачи. Если в результате неэквивалентного обмена некто извлек из обмена больше, чем предложил к обмену, то его выигрыш целиком складывается из потери другого участника обмена. Таким образом, мы имеем дело не с ростом богатства, а всего лишь с его перераспределением между различными людьми.

Тем не менее, на практике мы постоянно сталкиваемся с тем, что формула простого денежного обращения Д-Т-Д сменяется на формулу капиталистического обращения Д-Т-Д' (где Д'=Д+ΔД, т.е. деньги с приростом).

Ничего не изменится и в том случае, если мы обратимся к сфере производства. Да, труд создает новую стоимость. Но в обмен за свой овеществленный в товарах труд можно получить только эквивалент этого труда - и ничего больше.

Как же владелец денег постоянно ухитряется продавать дороже, чем он заплатил сам при покупке товаров, и тем самым извлечь из обращения больше денег, чем бросил в него?

Такое явление становится возможным, если предположить, что владелец денег имеет дело со специфическим товаром, особенности участия которого в обмене и в производстве позволяют капиталисту входить во второй акт обмена, имея на руках большую стоимость, нежели была потрачена на покупку в первом акте. Подобный товар был известен задолго до формирования капиталистической системы. Это - рабочая сила, или способность человека к труду, приобретшая самостоятельное товарное бытие, отчужденная (в экономическом, а не в физическом смысле) от человека-носителя.

Способность человека производить продукт в большем количестве, чем нужно для обеспечения его собственного существования, известна очень давно, и с успехом использовалась в докапиталистических эксплуататорских обществах. Различие между этими обществами и капитализмом заключается в том, что если в первых осуществлялось принудительное изъятие прибавочного продукта на основе внеэкономического принуждения, то эксплуатация при капитализме осуществляется на основе законов товарного производства и обращения, на основе обмена эквивалентов. Так как же обмен эквивалентов приводит нас к продукту, в котором содержится больше стоимости, чем в исходном пункте?

Владелец денег, приобретая рабочую силу, платит за нее ровно столько, сколько она стоит - то есть столько, сколько при нормальных условиях нужно затратить на ее воспроизводство (на то, чтобы купить и потребить товары, необходимые для восстановления рабочей силы, и на замещение выбывающего с возрастом работника, т.е. на поддержание жизни его семьи). А затем в дело вступает уже упомянутая способность человека произвести за рабочий день больше продуктов труда, нежели нужно для поддержания его собственной жизни и жизни его семьи. И если наемный работник обладает рабочей силой, которая в процессе своего расходования позволяет трудиться за пределами того времени, которое нужно для возмещения затрат труда самого работника, т.е. за пределами необходимого рабочего времени, то задача решена. Ведь работник, отработав необходимое рабочее время и создав необходимый продукт (необходимый для возмещения его рабочей силы) теперь может продолжать трудиться уже в прибавочное рабочее время, в течение которого он создает для владельца денег (капиталиста) прибавочный продукт, создавая тем самым и прибавочную стоимость.

И это происходит при полном соблюдении эквивалентности обмена, при обмене рабочей силы на деньги точно по ее стоимости.

Защитники эксплуатации нередко любят указывать сторонникам трудовой теории стоимости и теории прибавочной стоимости Маркса, что заявления об эксплуатации противоречат закону сохранения энергии. Согласно их рассуждениям, если мы измеряем стоимость затратами человеческой трудовой энергии, то утверждение, будто человек может создать стоимость большую, нежели нужно для возмещения той энергии, которую он затратил (то есть для восстановления его способности к труду), абсурдно с точки зрения закона сохранения.

На удочку такого рассуждения довольно часто клюют те представители естественных и общественных наук, которых подкупает видимость естественнонаучной аргументации. Между тем подобные рассуждения построены на непонимании (или сознательном извращении) как раз физической стороны трудового процесса, на сознательном или бессознательном смешении процесса создания материального продукта и процесса создания стоимости.

Дело в том, что и сам работник, для восстановления затраченной трудовой энергии, и его эксплуататор (для своих целей) потребляют вовсе не энергию, затраченную в процессе труда, и даже не стоимость созданного продукта, измеряемую этой энергией, а продукт, полученный с ее помощью. И хотя на продукт, потребляемый работником (необходимый продукт), затрачена лишь часть израсходованной им энергии (израсходованной только в течение необходимого рабочего времени), его может быть вполне достаточно для полного возмещения затрат его труда.

Но разве такое возможно? Разве это не прямое нарушение закона сохранения энергии? Нет, никакого нарушения здесь нет. Ведь человек не создает продукт из ничего, или только из собственной энергии (это касается даже таких специфических продуктов, как знания, хотя они и выглядят чистым порождением усилий человека). Исходная материя природы, которую преобразует в труде человек, уже содержит в себе энергию. Человек своим трудом лишь преобразует физическую форму того, что дано природой, делая эту материю пригодной для человеческого потребления.

Скажем, для примера, что человек возмещает затраты своей энергии на дойку коровы не за счет этой самой затраченной энергии, и даже не за счет воплощения этой энергии в надоенном молоке, а за счет надоенного молока, в котором содержится больше энергии, чем потрачено на дойку человеком, поскольку энергия в молоке - это его природное свойство, имевшееся еще до процесса дойки. Человек своей энергией не создает молоко - он его выдаивает, стерилизует, упаковывает, перевозит. Поэтому в готовом к потреблению молоке есть не только та энергия, что привнесена усилиями человека, но и та, что запасена природой. Так что с законом сохранения все в порядке.

Разумеется, капиталисту - владельцу денег, чтобы обеспечить эксплуатацию труда, нужно приобретать не только наемную рабочую силу, но и средства производства, которыми будет работать наемный работник. Таким образом, формула простого денежного обращения Д-Т-Д, превращаясь в формулу капиталистического обращения, или во всеобщую формулу капитала Д-Т-Д' (всеобщую потому, что ею определяется движение всех форм капитала), раскрывается следующим образом:

где: PC - рабочая сила, СП - средства производства, П - процесс производства

Средства производства и рабочая сила, вступая в процесс производства капитала, сами приобретают капиталистическую форму. Стоимость средств производства выступает как постоянный капитал (с), поскольку их стоимость не меняется в процессе производства (хотя она полностью или частично переносится на готовый продукт). Стоимость рабочей силы выступает как переменный капитал (v), постольку, поскольку обладает способностью приносить стоимость большую, чем сама имеет, приносить прибавочную стоимость (т). Таким образом, стоимость капиталистически произведенного товара распадается на величину, равную стоимости возмещения истраченных и изношенных средств производства, величину, равную стоимости затраченной рабочей силы, и величину прибавочной стоимости:

T' = c+v+m

Степень способности наемной рабочей силы, выступающей как переменный капитал, приносить капиталисту прибавочную стоимость, называется нормой прибавочной стоимости (т'), или нормой эксплуатации, и измеряется отношением величины прибавочной стоимости к величине переменного капитала:

m' = m / v

Эта формула выражает собой меру производственного отношения капиталиста и наемного рабочего. Поэтому величина постоянного капитала (с) здесь не фигурирует - прибавочная стоимость создается живым трудом наемных рабочих.

Итак, на основе изложенного выше мы можем дать более развернутое определение капитала:

Капитал - производственное отношение между капиталистом (владельцем денег, авансирующим их для производства прибавочной стоимости) и наемным рабочим по поводу производства и присвоения прибавочной стоимости за счет эксплуатации наемной рабочей силы.

Пределы эксплуатации капиталист не может установить совершенно произвольно. Если он продлевает рабочий день в погоне за увеличением массы прибавочной стоимости, то это ведет к увеличению расходования рабочей силы, а значит, требует и больше средств для ее восстановления. Однако это дополнительное рабочее время приносит капиталисту не только дополнительные расходы на рабочую силу, но и дополнительную прибавочную стоимость.

Вопрос о том, каковы должны быть границы рабочего дня в рамках капиталистических отношений, не имеет совершенно жесткого и строго определенного экономического решения в рамках законов товарного обмена. Продолжительность рабочего дня имеет нижний предел - рабочий день в капиталистическом производстве не может длиться меньше, чем время производства необходимого продукта для возмещения стоимости потраченной рабочей силы. Иначе капиталист вообще не будет нанимать работников, и организовывать производство - ведь он им занимается не ради производства как такового, а ради увеличения авансированного капитала путем производства прибавочной стоимости.

Верхний предел продолжительности рабочего дня определяется физической способностью работника восстановить затраченные в ходе работы силы.

В этих пределах продолжительность рабочего дня определяется соглашением между наемными работниками и капиталистом. Результаты этого соглашения зависят от баланса сил сторон, которые имеют противоположные интересы: рабочие заинтересованы в сокращении продолжительности рабочего дня, капиталисты заинтересованы в более длительном рабочем дне. «При столкновении двух равных прав решает сила» - заметил по этому поводу К.Маркс[15-1].

Длительное время рабочие вынуждены были соглашаться на крайне невыгодные для себя условия продолжительности рабочего дня. Этому способствовало не только давление экономической необходимости, заставлявшее пролетариев продавать свою рабочую силу на тяжелых условиях, но и применение государством и частным капиталом методов внеэкономического принуждения (ограничение верхнего предела заработной платы, репрессивная политика в отношении безработных, произвол надсмотрщиков на фабриках и т.д.).

В мануфактурный период капитализма продолжительность рабочего дня составляла 14-16 часов в сутки, в начальный период промышленного переворота - 11-12 часов. Затем, в результате длительной ожесточенной (и нередко сопряженной с многочисленными жертвами) борьбы рабочего класса, в середине XIX века в Великобритании, а затем и в других европейских странах, продолжительность рабочего дня начинает регулироваться законодательством. Это был единственный способ избежать постоянных столкновений, дестабилизирующих капиталистическое общество, не устраняя объективную основу конфликта, но, в тоже время, вводя его в определенные рамки. В первой трети XX века, после нескольких предшествующих десятилетий борьбы уже политически организованного рабочего класса, и под давлением результатов Октябрьской революции 1917 г. в России, в странах развитого капитализма нормой сделался 8-часовой рабочий день.

Таким образом, фабричное законодательство появилось как первое изъятие из чисто рыночного принципа формирования отношений между наемным трудом и капиталом, как первое устойчивое вмешательство общества в стихийные рыночные процессы. Необходимость такого вмешательства появилась на сравнительно ранней стадии развития капитализма постольку, поскольку капиталистическое отношение придало рыночной сделке между капиталистом и наемным работником специфический характер (невозможность строго определить продолжительность рабочего дня в рамках законов рынка). Разрешение этих специфических противоречий самой рыночной сделки и потребовало отхода от следования чисто рыночным принципам.

Как определяется в отношении между капиталистом и рабочим стоимость продаваемой последним рабочей силы (а значит, и соотношение между необходимым и прибавочным трудом в течение рабочего дня)? Так же, как и стоимость любого товара - средним общественно-необходимым рабочим временем, требуемым для воспроизводства данного товара. Что же необходимо для воспроизводства товара - рабочая сила?

Это, как уже было сказано, совокупность жизненных средств, необходимых для восстановления работоспособности самого рабочего и на поддержание жизни его семьи, с тем, чтобы обеспечить процесс естественного воспроизводства рабочей силы. А что же должно включаться в эту совокупность? Во-первых, это материальные блага, необходимые для физического существования как самого работника, так и его семьи, и для поддержания работоспособности в физическом смысле. Во-вторых, это затраты на обучение работника и обучение подрастающего поколения.

Напомню, что речь идет о среднем общественно-необходимом количестве жизненных средств. Этот «средний, общественно-необходимый» уровень есть величина историческая. Какие именно из потребностей работника будут признаны рынком рабочей силы общественно-необходимыми, зависит от множества социально-исторических факторов.

Когда-то рынок полагал достаточным для работника быть более или менее сытым, чтобы не валиться с ног, иметь крышу над головой в виде угла в бараке или в подвале, и обзавестись парой каких-нибудь обносков, чтобы прикрыть тело. Простая грамотность, расходы на элементарную медицинскую помощь, наличие в жилище водопровода и канализации - все это не относилось к «общественно-необходимым затратам». Такая ситуация даже породила теорию (т.н. теория рабочего фонда), согласно которой стоимость рабочей силы работника (заработная плата) определяется минимумом необходимых работнику средств существования. Однако в дальнейшем историческом развитии капитализма, как под влиянием возрастающей организованности рабочего класса в борьбе за свои интересы, так и под воздействием потребности капитала в более квалифицированной рабочей силе, ситуация изменилась. Рабочие уже очевидным образом не довольствуются минимумом средств существования, да и обеспечить длительную подготовку квалифицированного работника, а затем его длительное функционирование (с тем, чтобы оправдать затраты на его обучение) невозможно без удовлетворения' возросшего круга потребностей. Это и потребности, вытекающие из более высокого уровня образования, даже не просто грамотности (т.е. растущие общекультурные потребности), и из необходимости обеспечить медицинскую помощь, рациональную структуру питания, гарантировать содержание в старости и т.д.

Разумеется, цена рабочей силы может отклоняться от ее стоимости под воздействием конъюнктуры рынка труда, т.е. колебаний спроса и предложения на рабочую силу. Когда классу капиталистов противостояли раздробленные и неорганизованные наемные работники, ситуация на рынке труда складывалась в пользу капитала, которому систематически удавалось покупать рабочую силу ниже ее стоимости. Это положение изменилось с ростом организованности рабочего класса, образованием профсоюзов, затем их легализации, признания права на коллективный договор и т.д.

Переменный капитал, применяемый капиталистом для покупки рабочей силы, предстает на поверхности капиталистических отношений как заработная плата, то есть плата за труд. Здесь мы при исследовании капиталистических производственных отношений сталкиваемся с феноменом превращенной формы.

Капиталист на самом деле вовсе не оплачивает труд работника. Это утверждение неверно как с количественной, так и с качественной стороны. Количественно капиталист вовсе не возмещает работнику эквивалент его труда - то есть стоимость, воплощенную в товаре (пусть даже за вычетом перенесенной на товар стоимости средств производства, не принадлежащих рабочему). Что касается качественной стороны, то капиталист покупает и оплачивает вовсе не труд, а рабочую силу - способность работника трудиться в течение определенного времени, достаточного для производства как необходимого, так и прибавочного продукта.

С точки зрения капиталиста вообще было бы нелепо оплачивать процесс труда вне зависимости от его результатов. Но точно так же капиталист не оплачивает и эти результаты - ибо в таком случае ничего не останется на его долю. Поэтому капиталист покупает специфическое свойство работника трудиться сверх необходимого рабочего времени, способность работать больше, чем необходимо для возмещения затраченных трудовых усилий. Это свойство есть свойство товара - рабочая сила.

Однако на поверхности капиталистических отношений та плата, которую получает работник за свою рабочую силу, привязывается капиталистом именно к процессу труда, выступая как плата за время труда (повременная оплата) или плата за созданный трудом продукт (сдельная оплата). Рациональная основа такой зависимости понятна - чем дольше работает наемный работник и чем больше он выпускает изделий за время работы, тем больше затраченные им трудовые усилия, а значит тем больше и величина необходимого продукта для их возмещения, тем выше, стало быть, стоимость рабочей силы. Но такая привязка создает видимость, что капиталист платит работнику за все рабочее время или за весь созданный продукт, в то время как капиталист не только не оплачивает все рабочее время или весь продукт, но и вообще платит не за время и не за продукт, а только за способность к труду, за рабочую силу.

Когда форма явления создает искаженное, даже прямо противоположное действительному содержанию представление о нем, она выступает тем самым как превращенная форма.

Превращенные экономические формы - явление, характерное для капиталистических производственных отношений. Истоки образования превращенных форм лежат в фетишистском характере исходной для капитализма товарной формы. Фетишизм товарных отношений перерастает в фетишизм капитала. В этой сфере общественные отношения людей также принимают вещную форму, и сам капитал представляется внешней по отношению к человеку вещью или вещной силой, воплощенной в деньгах, станках и машинах и т.п. Однако действительная природа капитала состоит в том, что это не вещь, а общественное отношение между капиталистом и наемным работником, основанное на эксплуатации наемного труда с целью извлечения прибавочной стоимости.

Итак, капитал обеспечивает свое самовозрастание путем производства прибавочной стоимости. Производство прибавочной стоимости происходит благодаря тому, что процесс производства длится дольше, чем необходимо для возмещения стоимости переменного капитала, то есть для производства эквивалента стоимости жизненных средств наемного работника. Это значит, что время труда превосходит абсолютную продолжительность необходимого рабочего времени.

Абсолютная прибавочная стоимость - производство прибавочной стоимости путем удлинения рабочего дня за пределы необходимого рабочего времени.

Абсолютная прибавочная стоимость выступала исторически первой формой производства прибавочной стоимости. Одновременно абсолютная прибавочная стоимость есть общая форма производства прибавочной стоимости. Прибавочная стоимость вообще не может быть произведена иным путем - если не принуждать рабочего трудиться сверх необходимого рабочего времени, то прибавочная стоимость не появится на свет.

Первоначально стремление капиталистов увеличить норму эксплуатации рабочего (то есть норму прибавочной стоимости) реализовывалось путем удлинения прибавочного рабочего времени. Это вело к значительной продолжительности рабочего дня. Если обычный рабочий день в Англии в первой трети ХIХ века колебался в пределах 11-12 часов, то в ряде отраслей он мог достигать 14-16 часов. Более того, границы суток вовсе не являются непреодолимым пределом для капиталиста, одержимого жаждой прибавочного труда ради умножения своего капитала - отмечены случаи, когда продолжительность одной рабочей смены достигала 36 часов!

Однако капитал не может длительное время основывать свое развитие на истощении наемной рабочей силы, ибо ее нормальное воспроизводство все же необходимо для нормального функционирования самого капитала. При достижении естественных пределов продолжительности рабочего дня единственным резервом увеличения нормы эксплуатации становится сокращение необходимого рабочего времени, времени возмещения стоимости переменного калитала. Таким образом, соотношение между необходимым и прибавочным временем меняется в пользу последнего.

Относительная прибавочная стоимость - прибавочная стоимость, производимая путем сокращения необходимого рабочего времени и изменения таким путем соотношения между величиной необходимого и прибавочного рабочего времени.

Относительная прибавочная стоимость есть в тоже время и абсолютная прибавочная стоимость, ибо и в этом случае процесс производства продолжается за пределы необходимого рабочего времени. Однако производство прибавочной стоимости при этом покоится не на простом удлинении рабочего дня за пределы необходимого рабочего времени, а на изменении продолжительности самого необходимого рабочего времени. Добиться этого можно, только меняя условия производства и увеличивая производительность труда. Только тогда на производство необходимых рабочему жизненных средств будет потрачено относительно меньше рабочего времени, либо на производство тех же самых товаров понадобится меньше рабочих, а значит и меньшие затраты переменного капитала.

Механизмом, непосредственно стимулирующим капиталистов к производству относительной прибавочной стоимости, выступает избыточная прибавочная стоимость. Если капиталист создает условия для увеличения производительности труда нанятых им рабочих до такого уровня, чтобы время, потраченное на производство единицы продукции, стало меньше среднего общественно-необходимого, то произведенные товары он по-прежнему будет продавать по их общественной стоимости. В этом случае капиталист получает возможность присваивать разницу между общественной стоимостью товаров и тем рабочим временем, которое действительно затрачено на их производство. Эта разница и образует избыточную прибавочную стоимость.

Избыточная прибавочная стоимость - избыток над тем уровнем прибавочной стоимости, который присваивается при производстве товара со средними общественно-необходимыми затратами рабочего времени. Образуется за счет повышения производительности труда и снижения затрат рабочего времени на производство товара ниже уровня средних общественно-необходимых затрат.

Возможность присвоения, помимо средне-нормальной, еще и избыточной прибавочной стоимости, является сильнейшим побудительным мотивом для капиталиста применять достижения технического прогресса для повышения производительности труда.

Поскольку с определенного исторического предела производство относительной прибавочной стоимости выступает в большинстве случаев единственным возможным путем увеличения (или даже сохранения) нормы эксплуатации, для капитала становится принудительной необходимостью применение технических нововведений, позволяющих экономить на издержках найма рабочей силы. Капитал становится горячим поборником технического прогресса.

Как было отмечено выше, эволюция организационной и технической основы капиталистического производства под влиянием совершенствования методов производства прибавочной стоимости проходит несколько стадий.

Капитал застает и первоначально применяет методы производства, основанные на индивидуальном или групповом ручном труде, сложившиеся еще в добуржуазных способах производства. Стремление капитала к самовозрастанию (так же, как и жажда прибавочного труда в других эксплуататорских обществах) побуждает его увеличивать число наемных работников. Вообще превращение самостоятельного товаропроизводителя, применяющего собственный труд, в капиталиста, еще не происходит окончательно с появлением у него первого наемного рабочего. Необходимо, чтобы совокупная масса прибавочной стоимости, производимой наемными работниками, была достаточна для того, чтобы предоставить нанимающему работников товаропроизводителю доход, дающий ему возможность отказаться от приложения собственного труда и целиком сосредоточиться на выполнении функций капиталиста. Капитал, и персонифицирующий его капиталист, выступают теперь как сила, определяющая и организующая простую кооперацию труда.

Концентрация наемных работников, основанная на простой кооперации труда, является первым шагом капиталистического производства. Уже этот первый шаг создает некоторый прирост производительности труда, обеспечиваемый разнообразными эффектами от простой кооперации работников (а некоторые виды ручных работ вообще не могут быть выполнены без концентрации работающих - например, в строительстве или при погрузочно-разгрузочных работах). Таким образом, простая капиталистическая кооперация труда есть и первый, пока еще не слишком эффективный шаг в производстве относительной прибавочной стоимости.

Первым же самостоятельным (использующим не унаследованные от прежней эпохи методы организации производства) преобразующим воздействием, которое капитал оказывает на материальный способ производства, является переход от простой кооперации к мануфактуре. Мануфактура, как уже отмечалось ранее, это способ организации производства, основанный на ручных орудиях труда и разделении труда между занятыми работниками. Мануфактура может быть по происхождению органической (возникшей путем расчленения технологического процесса на отдельные операции, чему соответствует пооперационная специализация работников) или гетерогенной (возникшей путем соединения самостоятельного производства отдельных деталей в единый технологический процесс по созданию конечного продукта, чему соответствует попредметная специализация работников).

С развитием мануфактурного производства, основанного на разделении труда и кооперации разделенных работ, рабочая сила, нанимаемая капиталистом, формируется как совокупный рабочий. Отдельный рабочий в этой системе отношений уже не является производительным - он не производит товар. Производительной является лишь вся совокупность работников, занятых производством конечного продукта как товара. В рамках совокупного рабочего необходимым становится труд по управлению, координирующий кооперацию разделенного труда, и постольку являющийся частью производительного труда совокупного рабочего.

От этого необходимого труда по управлению следует отличать труд по надзору над наемными работниками, который определяется не техническими условиями производства, а лишь его капиталистической формой, и потому не носит производительного характера. Сложность этого различения состоит в том, что оба этих вида труда могут исполняться одними и теми же людьми (наемными управляющими) в одно и то же время.

Одна из ранних форм капиталистической мануфактуры - рассеянная мануфактура - вырастает из капиталистической работы на дому. Последняя формируется таким образом, что прежде самостоятельные ремесленники становятся зависимыми от купца, скупающего у них товар на продажу. Нередко этот скупщик выступает одновременно и их кредитором, и поставщиком сырья (также в кредит). Прежде самостоятельные ремесленники, формально сохраняя свой самостоятельный статус, по существу постепенно превращаются в наемных работников. Если работа на дому развивается на основе сельских промыслов, капиталист еще и экономит на том, что ему не нужно полностью оплачивать своим работникам средства к существованию - занимающиеся ремеслом крестьяне в значительной степени обеспечивают себя продовольствием сами.

С течением времени скупщик для увеличения производительности труда начинает регулировать разделение труда между ремесленниками - скупая сырье у одних, он продает его другим для осуществления дальнейших стадий последовательной переработки. Так и возникает рассеянная мануфактура - в противоположность обычной, где работники, занятые специализированным трудом, как правило, концентрируются в одном помещении.

Развитие специализации трудовых операций в мануфактуре обеспечивает рост производительности труда, расширяет возможности производства относительной прибавочной стоимости и увеличивает зависимость труда от капитала. Мануфактурному работнику, специализирующемуся на какой-то одной операции, или на изготовлении полуфабрикатов, весьма сложно покинуть мануфактуриста и вновь превратиться в самостоятельного ремесленника, ибо он не имеет навыков, необходимых для полного изготовления готового продукта.

Тем не менее, переход из рядов мануфактурных рабочих в ряды самостоятельных ремесленников возможен - навыки можно приобрести, ремеслу можно обучиться, и приобретение набора ручных орудий труда не является совершенно уж непосильным делом. Да и на самой мануфактуре довольно независимым является положение наиболее искусных мастеров, которые являются живыми носителями навыков и опыта в ремесленном деле, и без которых нельзя добиться необходимого качества выделки готовых изделий.

Следующим шагом капитала в преобразовании условий производства является переход от ручного труда к машинному.

Машина - орудие труда, соединяющее в себе двигатель, передаточный механизм, преобразующий движение в необходимую целесообразную форму, и собственно рабочее орудие, непосредственно воздействующее на обрабатываемый предмет.

Первоначально машинами замещался ручной труд в некоторых отраслях, производящих предметы потребления (в мукомольном производстве - еще до промышленного переворота, в прядении, ткачестве). Затем машинное производство распространяется и на производство средств производства - теперь и сами машины производятся при помощи машин. Позднее машинная техника проникает в сельское хозяйство, еще позднее (и менее глубоко) - в сферу услуг. Предпосылкой широкого применения машин выступает переход от использования мускульной силы человека и животных, а также природных источников движения (ветер, текущая вода) к использованию механических двигателей (сначала - паровой машины, затем двигателя внутреннего сгорания и электродвигателя).

Машинное производство создает техническую основу для постоянного совершенствования применяемых средств производства и тем самым - для роста производительности труда.

Полное преобразование производства на основе машинной техники приводит к появлению фабрики - предприятия, процесс производства на котором основан на системе машин. Венцом развития фабрики является появление автоматической системы машин, т.е. такой системы, взаимодействие отдельных элементов которой обусловлено технической природой составляющих ее машин и не зависит от человека, на долю которого приходится только обслуживание, контроль и регулировка этой системы.

Фабричная система приводит к формированию внутреннего противоречия капитализма между планомерной организацией процесса производства на фабрике и господствующими в общественном хозяйстве стихийными рыночными отношениями. С развитием капитализма отмечается значительное обострение этого противоречия.

Массовое вытеснение ручного труда машинным позволяет капиталисту сократить относительное количество применяемой рабочей силы. Для обслуживания машины рабочему уже не нужны сложные навыки ремесленного работника. Сама целесообразность процесса труда определяется уже не человеком, а заложена в системе машин - вещественных элементах постоянного капитала. Рабочий превращается в придаток машины, а его труд, по выражению К. Маркса, сводится к простой абстракции деятельности, к действию определенным образом выдрессированной силы природы.

Такая роль рабочего как придатка к машине позволила капиталу на ранней стадии индустриализации в массовом масштабе провести замену труда взрослых мужчин трудом женщин и детей, что сокращало капиталу издержки на наем рабочей силы и на надзор за ней. Однако это привело к значительному сопротивлению рабочего класса, и, помимо этого, подрывало нормальный процесс воспроизводства рабочей силы. Капитал был принужден поставить пределы своей собственной алчности и смириться с законодательным ограничением детского и женского труда.

Переход к машинному производству знаменовал собой и переход от формального подчинения труда к реальному.

Формальное подчинение труда капиталу - подчинение труда, которое определяется капиталистической формой процесса производства, то есть капиталистическими производственными отношениями, и, прежде всего - характером отношений между капиталистом и наемным работником.

Реальное подчинение труда капиталу - такое подчинение труда, которое, помимо характера капиталистических производственных отношений, определяется также и самим характером процесса производства, превращением наемного работника в придаток машины, техническим подчинением человека движению вещественных элементов постоянного капитала.

Реальное подчинение труда капиталу, помимо всего прочего, лишает основную массу работников возможности вырваться из рамок отношений труда и капитала, поскольку делает наемного работника неспособным к самостоятельному ведению процесса производства за рамками его специализированной функции по обслуживанию того или иного процесса, протекающего в системе машин. Если рабочий только и обучен тому, чтобы прикручивать двумя шурупами определенную деталь к изделию, движущемуся на конвейере, то за пределами этой функции он не способен ни к чему и никому не нужен.

Впрочем, парадоксальным образом такая примитивизация функций ведет к формированию значительной подвижности рабочей силы. Рабочий ничего не может производить самостоятельно, выполнить изделие от начала и до конца, - это так. Но так же, как просто научить человека ввинчивать два шурупа, также просто научить его подставлять стальной лист заготовки под пуансон пресса, или совершать аналогичную простейшую операцию по обслуживанию машинной техники. Поэтому рабочему, в общем, становится безразлично, какую именно примитивную функцию при машине ему предназначено выполнять. Он легко может менять место работы... но при этом оставаться зависимым, от капитала придатком системы машин.

Машинное производство характеризуется тенденцией к постоянному обновлению технической основы производства. Этим обеспечивается рост производительности труда, а значит, и возможность для капитала привлекать меньше труда для производства единицы продукции. Постоянные технические перевороты в системе производства становятся основой для извлечения относительной прибавочной стоимости и тем самым превращаются в принудительный закон развития производства, основанного на капитале.

Однако капитал применяет не всякие нововведения, ведущие к вытеснению живого труда машинным, а лишь такие, при которых дополнительные затраты на постоянный капитал меньше, чем получаемая за счет этого экономия на найме рабочей силы. Иначе при данной рыночной цене товара сократится извлечение прибавочной стоимости. Такова граница капиталистического применения машин.

Итак, стадии развития капитализма в промышленности - простая кооперация, мануфактура, фабрика - выступают одновременно и как прогрессивные стадии производства относительной прибавочной стоимости. Капитал, как производственное отношение, определяет и специфически капиталистический способ прогресса производительных сил - постоянные перевороты в технической основе производства, призванные увеличивать производительность труда и тем самым обеспечивать прогресс производства относительной прибавочной стоимости. Таков при капитализме способ обратного воздействия производственных отношений на развитие производительных сил общества.

Возникновение производства, основанного на системе машин (фабрика), означает формирование адекватного капитализму технического базиса производства. Именно система машин составляет основной технический элемент производительных сил (наряду с наемной рабочей силой, составляющей человеческий их элемент), адекватных капиталистическому способу производства. Поэтому весьма логичным представляется вывод, что производительные силы, основанные на системе машин, не могут быть адекватными иному способу производства, следующему на смену капитализму.

У самого К. Маркса, мы, однако, не найдем такого вывода. Единственное специально подчеркиваемое им отличие производительных сил будущего общества от производительных сил капитализма заключается в преодолении подчинения человека общественному разделению труда. Более того, К. Маркс вполне допускал и некапиталистическое применение машин (при социализме). Почему? Не является ли это очевидной ошибкой?

Не вполне. В рамках имевшегося фактического материала К. Маркс не мог произвольно конструировать производительные силы . будущего общества. Достаточно и тех, вполне оправдывающихся только сейчас, предвидений, которые он сделал[15-2] (и речь о которых пойдет позже). Кроме того, К. Маркс отнюдь не ошибался в том отношении, что возникновение нового способа производства будет происходить на основе в целом еще старых производительных сил, и лишь затем они выйдут на качественно новую ступень, адекватную условиям нового способа производства (здесь можно усмотреть аналогию с переходом от формального к реальному подчинению труда капиталу). Каков будет технический облик этих новых производительных сил, Маркс, разумеется, предугадать не мог.

Однако стоит заметить, что содержащееся в «марксизме-ленинизме» объявление «социалистической индустриализации» способом создания материально-технической базы социализма представляет собой грубое отклонение от марксистской теории. Материально-техническая база социализма мыслима лишь в виде зрелого, вполне развившегося индустриального производства, уже порождающего элементы собственного отрицания (постиндустриальные тенденции). Индустриализация же (пусть и сопровождающаяся эпитетом «социалистическая»), как переход от производства, основанного на ручном труде, к машинному производству, представляет собой путь создания материально-технической основы только капиталистического способа производства. Индустриализация (как историческая стадия развития капиталистического способа производства) создает в лучшем случае - и то далеко не в полной мере - материальные предпосылки для перехода к социализму (так же, как капитализм создает для этого экономические предпосылки), а отнюдь не адекватную для него материально-техническую базу.

Итак, мы выяснили, как капиталист производит прибавочную стоимость. А какова ее дальнейшая судьба? Если вся прибавочная стоимость будет потребляться капиталистом, то для продолжения процесса производства у него в руках останется лишь сумма стоимости, равная по величине первоначально авансированному капиталу. Тем самым будет возможно продолжение производства в неизменных масштабах - т.е. простое воспроизводство. Если же капиталист, желая увеличить присвоение прибавочной стоимости, хочет увеличить объемы производства товаров, ему необходимо хотя бы часть прибавочной стоимости превращать в элементы капитала, расходуя ее на покупку добавочных средств производства и наем дополнительной рабочей силы. На такой основе становится возможным возобновление производства в расширенном, по сравнению с предшествующим периодом, масштабе - т.е. расширенное воспроизводство.

Превращение части прибавочной стоимости в элементы постоянного и переменного капитала называется накоплением капитала.

Процесс накопления капитала окончательно утверждает капиталистическую природу процесса производства. Относительно первоначально авансированного капитала нельзя еще с уверенностью сказать, что он является продуктом капиталистического производства. Это могла быть феодальная рента - продукт эксплуатации крепостных крестьян - превращенная в капитал, это мог быть результат бережливости удачливого мелкого производителя, это мог быть процент, безжалостно выдаиваемый ростовщиком из своих клиентов...

Но теперь, с каждым циклом капиталистического накопления, все большую часть авансируемого капитала составляет капитализированная прибавочная стоимость. Довольно скоро наступает такой момент, когда весь применяемый капитал начинает представлять собой продукт капиталистической эксплуатации наемных работников.

Получается, что наемный рабочий сам кует цепи своего наемного рабства. Инструмент эксплуатации в руках буржуазного класса - капитал - уже на начальной стадии развития капитализма практически целиком становится капитализированным прибавочным трудом рабочих. Рабочий трудится, чтобы вновь и вновь создавать для капиталиста орудия своей собственной эксплуатации. Здесь мы сталкиваемся с развитой формой феномена отчуждения: отчужденный труд рабочего превращается в условиях капиталистических производственных отношений в чуждую, противостоящую ему и угнетающую его силу капитала. Капитал присваивает прибавочный труд рабочего, обращая его в орудие господства над трудящимся.

Итак, «...Капиталистический процесс производства, рассматриваемый в общей связи, или как процесс воспроизводства, производит не только товары, не только прибавочную стоимость, он производит и воспроизводит само капиталистическое отношение, - капиталиста на одной стороне, наемного рабочего - на другой»[15-3]. Таким образом, процесс капиталистического воспроизводства означает не только постоянное возобновление производства продуктов, как товаров; не только постоянное возобновление производства стоимости и прибавочной стоимости; он означает воспроизводство капиталистических производственных отношений. Иными словами, капиталистический процесс производства и воспроизводства есть процесс производства и воспроизводства условий жизни общества и людей, его составляющих, в их общественной определенности, заданной капиталистическими отношениями.

Процесс накопления капитала прямо влияет на положение рабочих при капитализме. Капитал стремится к безудержному росту, к экспансии, чтобы производить все больше и больше и больше прибавочной стоимости. Это расширение требует добавочных рабочих, а, следовательно, ведет к росту спроса на рабочую силу. Рост спроса ведет к росту цены рабочей силы, то есть к повышению заработной платы. Однако это означает рост расходов буржуазии на переменный капитал, а значит, сокращает норму прибавочной стоимости. Поэтому капитал стремится ограничить свое накопление такими рамками, при которых добавочный спрос на рабочую силу удерживается ниже ее предложения, что не позволяет цене рабочей силы расти настолько, чтобы это вело к снижению нормы прибавочной стоимости.

Эта закономерность капиталистического накопления определяет собой постоянное существование армии безработных или резервной армии труда (промышленной резервной армии). Резервная армия труда не представляет собой постоянную величину. В условиях высокой конъюнктуры, когда капиталистическое производство расширяется с расчетом на растущий рынок сбыта, растет и спрос на рабочие руки, что ведет к сокращению резервной армии труда и относительному улучшению положения занятых рабочих. В условиях кризиса, когда капиталисты свертывают производство, резервная армия труда растет, а положение рабочих ухудшается. Однако и в период подъема, и в период кризиса резервная армия труда не исчезает, продолжая оставаться фактором, обеспечивающим избыток предложения рабочей силы над спросом на нее. «Следовательно, рабочее население, производя накопление капитала, тем самым в возрастающих размерах производит средства, которые делают его относительно избыточным народонаселением. Это - свойственный капиталистическому способу производства закон народонаселения...»[15-4] (Курсив мой - А.К.).

Разумеется, демографические процессы при капитализме определяются не одними только капиталистическим производственными отношениями, но и множеством других факторов, среди которых одно из первых мест занимает достигнутый абсолютный уровень потребления, а также национально-культурные традиции, состояние здравоохранения и социальной помощи, наличие или отсутствие войн и т.д. и т.п. Капиталистический закон народонаселения регулирует лишь одну сторону движения населения - он определяет тот факт, что при любых темпах естественного прироста населения капитал готов поглотить добавочные рабочие руки в своем стремлении к безудержному росту - однако доставляемые естественным приростом населения добавочные рабочие руки поглощаются капиталом лишь в определенных пределах. А именно, возможный рост спроса на рабочую силу не должен вести к такому росту заработной платы, который снизил бы норму прибавочной стоимости, и поэтому капитал поглощает не все добавочные рабочие руки, сохраняя резервную армию труда. Кроме того, такое относительное перенаселение обеспечивает для самовозрастания капитала «постоянно готовый, доступный для эксплуатации человеческий материал, независимый от границ естественного прироста населения»[15-5].

Накопление капитала может влиять на положение наемных рабочих при капитализме различным образом. Это зависит от того, как меняется соотношение, в котором накопляемая часть прибавочной стоимости делится на переменный и постоянный капитал, то есть от строения капитала, (а точнее, от его органического строения).

Органическое строение капитала - стоимостное строение капитала (т.е. соотношение стоимости постоянного и переменного капитала), постольку, поскольку оно определяется его техническим строением.

Почему речь идет именно об органическом строении? Потому что от него зависит, в каких объемах добавочный капитал будет привлекать дополнительных наемных рабочих. Чем выше техническая вооруженность производства, тем выше органическое строение (т.е. относительно больше стоимостная доля постоянного капитала), и тем, следовательно, меньше доля переменного капитала и количество требующихся для расширения производства новых рабочих.

Если накопление капитала идет при его неизменном органическом строении, то добавочный переменный капитал остается в том же соотношении с постоянным, что и раньше. Это значит, что расширение производства требует дополнительного постоянного капитала и дополнительных рабочих рук в той же пропорции, что и раньше.

Если органическое строение капитала повышается, то новых рабочих рук требуется относительно меньше, и, соответственно, относительно меньше добавочный спрос на рабочую силу, что, соответственно, ведет к понижению заработной платы.

Именно эта закономерность послужила К.Марксу одним из оснований для вывода о тенденции к абсолютному ухудшению положения рабочего класса при капитализме. Во избежание разночтений приведу здесь обширные цитаты из «Капитала»:

«Чем больше общественное богатство, функционирующий капитал, размеры и энергия его возрастания, а следовательно, чем больше абсолютная величина пролетариата и производительная сила его труда, тем больше промышленная резервная армия. Свободная рабочая сила развивается вследствие тех же причин, как и сила расширения капитала. Следовательно, относительная величина промышленной резервной армии возрастает вместе с возрастание сил богатства. Но чем больше эта резервная армия по сравнению с активной рабочей армией, тем обширнее постоянное перенаселение, нищета которого прямо пропорциональна мукам труда активной рабочей армии. Наконец, чем больше нищенские слои рабочего класса и промышленная резервная армия, тем больше официальный пауперизм. Это - абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления»[15-6].

Далее Маркс формулирует те же мысли еще более резко: «...По мере накопление капитала положение рабочего должно ухудшаться, какова бы ни была, высока или низка, его оплата. ...Накопление богатства на одном полюсе есть в то же время накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, огрубления и моральной деградации на противоположном полюсе, т.е. на стороне класса, который производит свой собственный продукт как капитал»[15-7].

Как является очевидным в настоящее время, К.Маркс не сумел разделить здесь действительно всеобщие закономерности капиталистического накопления, определяющие зависимость положения рабочего класса от движения накопления капитала, и количественную оценку этой зависимости, обусловленную исторически преходящими обстоятельствами. Как видно из текста XXIII главы I тома «Капитала», Маркс строит эту оценку на основании данных, относящихся к Великобритании и Ирландии в период 30-х - начала 60-х гг. XIX века. Это был период развития капиталистической индустриализации вширь, период вытеснения мелкого ремесленного производства в еще не индустриализованных отраслях, и ручного сельскохозяйственного труда машинной техникой. Для этого периода было характерно действительное сжатие спроса на труд по мере замены ручного труда крупным машинным производством, и тенденция к вытеснению относительно сложного ремесленного труда более простым трудом по обслуживанию машин, в том числе женским и детским. Описанные в «Капитале» последствия этих процессов для положения рабочего класса были поистине ужасающими.

Все те закономерности, которые послужили Марксу основанием для вывода об абсолютном ухудшении положения рабочего класса по мере накопления капитала, действовали в реальной истории капитализма. Это и в самом деле был закон, характерный для перехода от мастерового мануфактурно-ремесленного периода к промышленному рабочему, низведенному до роли простого придатка к машине. Однако Марксом не был в полной мере принят во внимание тот факт, что эти тенденции носят исторически преходящий характер, и что им на смену приходит ряд противоположных тенденций, которые, впрочем, в развернутом виде проявили себя только после его смерти.

Сам Маркс в отделе о накоплении, проводя анализ его закономерностей, в общем, не отрицал возможности роста производства прибавочной стоимости в условиях растущей заработной платы рабочих[15-8]. Равным образом в принципе им не отвергалась и возможность абсолютного роста спроса на рабочую силу[15-9] и уровня заработной платы[15-10] при накоплении капитала, основанном на росте его органического строения, и, соответственно, относительном падении спроса на рабочую силу.

Можно сделать вывод, что динамика положения рабочего класса различна на различных этапах развития капиталистического способа производства и в различных секторах мирового капиталистического хозяйства. В период с последней четверти XIX до последней четверти XX века, с постепенным завершением развития капиталистической индустриализации вширь, в наиболее развитых странах изменилась и техническая основа накопления капитала. Этот процесс стал развиваться на основе постоянного усложнения машинной техники, что привело к росту квалифицированных слоев рабочего класса, к повышению стоимости их рабочей силы. Даже примитивизация функций рабочего при поточном производстве на основе конвейерной системы имела противоречивое воздействие на положение рабочего класса. С одной стороны, конвейерный рабочий имел не слишком высокую квалификацию. С другой стороны, развертывание массового поточного производства нуждалось и в массовом потребителе, что нашло свое выражение в идеологии «фордизма» («мои рабочие должны иметь возможность покупать мои автомобили»).

Одновременно с этим развивались и другие тенденции, противодействующие ухудшению положения рабочего класса. Рост профсоюзного и политического рабочего движения усилил позиции пролетариата в торге за условия продажи своей рабочей силы, что особенно явно сказалось после Октябрьской революции (переход к 8-часовому рабочему дню, постепенное признание прав профсоюзов), а затем в 50-е - начале 70-х гг. XX века. Однако затем развитие постиндустриальных тенденций привело к сокращению квалифицированного персонала в промышленности и росту удельного веса малоквалифицированных работников в сфере услуг. Это обернулось в США в последней четверти XX века длительным снижением реальной заработной платы при удлинении фактической рабочей недели, а в Европе - ростом безработицы.

В других секторах мирового хозяйства в настоящее время, в зависимости от исторического этапа развития той или иной национальной экономики и ее места в мировом хозяйстве, можно наблюдать как закономерности, описанные Марксом во всей их неприглядности, так и закономерности, свойственные для XX века. Таким образом, положение рабочего класса зависит от динамики стоимости рабочей силы, определяемой (1) развитием научно-технического прогресса, (2) стадией развития капитализма и (3) уровнем классовой борьбы пролетариата.

Социальное негодование должно стимулировать научный экономический анализ, а не подменять его. Великая и несомненная заслуга Маркса заключается в том, что он превратил вполне определенную социально-классовую позицию в мощный инструмент вскрытия реальных противоречий социально-экономического развития. Однако иной раз социальное негодование может приводить к преобладанию эмоций над беспристрастным научным исследованием. Маркс стремился исходить из наблюдаемых фактов, и был вполне справедлив в критике современного ему капитализма. И все же он своевременно не подверг первоначальный анализ позднейшей корректировке на основе новых фактов, что придало бы его выводам более универсальный характер и предотвратило бы ошибочное выдвижение утверждения об абсолютном характере закономерностей, которые оказались исторически преходящими. Многие его последователи (особенно в СССР) прибегли к уже совершенно недопустимой догматизации исходных положений Маркса, зачастую вопреки уже очевидным фактам, что значительно ослабило как научные, так и идеологические позиции марксизма.

1. Какие противоречия товарного производства определяют превращение денег в капитал?

2. Каковы исторические и теоретические условия превращения денег в ка питал?

3. Каково значение категории «товар - рабочая сила» в марксовой концепции капитала? Что такое капитал как производственное отношение?

4. Каков источник прибавочной стоимости?

5. Что такое постоянный и переменный капитал? Какова их роль в производстве прибавочной стоимости?

6. Почему заработная плата выступает как превращенная форма цены и стоимости рабочей силы?

7. Чем различаются абсолютная и относительная прибавочная стоимость? В чем состоит их общая основа?

8. Как определяются экономические границы рабочего дня при капитализме?

9. Что такое формальное и реальное подчинение труда капиталу?

10. Какими противоречиями капитала определяется переход от простой кооперации к мануфактуре и фабрике?

11. Каковы закономерности капиталистического накопления (превращения прибавочной стоимости в капитал)?

12. Каковы были исторические условия, определившие формулировку Марксом всеобщего закона капиталистического накопления как абсолютного и относительного обнищания пролетариата?

13. Каковы действительные общие закономерности капиталистического накопления, вскрытые Марксом в «Капитале»?

14. В чем состоит экономический закон народонаселения при капитализме?

Работы классиков марксизма:

• Маркс К. Капитал. Т I, отделы 2-4, 6-7 (за исключением главы 24), особенно главы 4-6, 7 (§ 1), 8 (§ 1), 10-12, 13 (§ 1-6), 17-19, 21, 22, 23 (§ 1-4). // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.23.

Для первого раза помочь в усвоении «Капитала» могут известные комментарии Розенберга:

• Розенберг Д.И. Комментарии к «Капиталу» К. Маркса М.: Экономика, 1984.

• http://narod.ru/disk/12264110000/kommentarii_k_kapitalu.djvu.html

• http://politazbuka.ru/knigi/kommentarii_k_kapitalu.djvu

Глава 16. Система производственных отношений капитализма после промышленного переворота. Производство и обращение общественного капитала

Постоянно возобновляющиеся акты воспроизводства образуют непрерывный процесс обращения капитала. Один законченный акт воспроизводства составляет кругооборот капитала. Если исходным пунктом воспроизводства является денежный капитал, то формула его кругооборота такова:

Д -- Т... П ...Т' -- Д'.

Если исходным пунктом кругооборота выступает товарный капитал, то формула кругооборота товарного капитала соответственно меняется:

Т' -- Д' -- Т... П... Т'.

При рассмотрении воспроизводства производительного капитала его кругооборот выглядит следующим образом:

П ...Т -- Д' -- Т ... П.

Все эти три фигуры кругооборота, взятые в совокупности, представляют собой выражение единства производства и обращения в кругообороте капитала. Каждый действительный капитал находится в процессе всех трех фигур кругооборота одновременно.

Процесс обращения связан, как и процесс производства, с затратами труда. Создают ли эти затраты труда стоимость, присоединяющуюся к товару, находящемуся в обращении? Не все. Издержки обращения делятся на чистые и дополнительные. Это деление зависит от того, создают ли издержки новую потребительную стоимость, или же нет.

Чистыми издержками обращения называются такие издержки обращения, которые не присоединяют к товару новой стоимости.

Затраты на совершение сделки, время, затраченное на процесс купли и продажи, не создают новой стоимости. Напротив, затраты капитала на эти цели уменьшают время его производительного функционирования. То же самое относится к бухгалтерскому учету и всем видам хозяйственного учета вообще, а также к затратам на функционирование денежной системы.

Тот факт, что эти затраты необходимы для совершения обращения капитала, еще не делает их фактором, создающим стоимость, ибо они не добавляют к произведенным товарам никаких дополнительных полезных свойств.

С точки зрения современной неоинституциональной теории все эти издержки могли бы быть отнесены к трансакционным издержкам (в противоположность трансформационным, связанным с преобразованием самого товарного тела).

Дополнительные издержки обращения - это такие издержки, которые изменяют полезные свойства товара и тем самым входят в процесс создания стоимости.

К дополнительным издержкам обращения относятся транспортные издержки, издержки по фасовке и упаковке товара, совершаемые за пределами процесса непосредственного производства.

Оборот капитала образуется его непрерывными взаимосвязанными кругооборотами.

С точки зрения процесса обращения, то есть по той роли, какую отдельные составные части капитала играют в процессе обращения, капитал делится на основной и оборотный.

Основной капитал - капитал, который в течение одного кругооборота потребляется, а значит, и входит в процесс обращения, лишь частично, хотя применяется целиком. Соответственно, он переносит свою стоимость на готовый продукт частями. Его полное возобновление должно совершаться лишь после множества циклов кругооборота.

Оборотный капитал - капитал, который входит в процесс обращения и потребляется в нем целиком, и должен возобновляться в каждом цикле кругооборота. Элементы оборотного капитала целиком переносят свою стоимость на готовый продукт в одном кругообороте.

В состав основного капитала входят те элементы постоянного капитала, которые в каждом данном цикле производства товара снашиваются лишь частично, и только часть их стоимости переносится на готовый продукт. Это стоимость машин, оборудования, зданий, сооружений. В состав оборотного капитала входит весь переменный капитал, поскольку рабочая сила потребляется в каждом кругообороте и соответственно ее стоимость также целиком переносится на готовый продукт и должна возмещаться в каждом кругообороте, и часть элементов постоянного капитала - стоимость сырья и материалов, поскольку она целиком переносится на продукт в каждом кругообороте, и точно также в каждом кругообороте требует возмещения.

Объективно вытекающее из обращения деление капитала на основной и оборотный в тоже время затушевывает принципиально различную роль разных элементов капитала - постоянного и переменного капитала - в процессе производства прибавочной стоимости. Поэтому за пределами марксизма деление на постоянный и переменный капитал не применяется, и известно только деление на основной и оборотный - то есть то деление, которое выступает на поверхности процесса обращения капитала.

Кругооборот и оборот отдельных индивидуальных капиталов на самом деле есть лишь обращение обособившихся частей общественного капитала. Ни один индивидуальный капитал не может быть производительным, т.е. вообще не может существовать вне сцепления со всей массой индивидуальных капиталов, сцепления, создаваемого общественным разделением труда. Итак, индивидуальный капитал вообще мыслим лишь в системе общественного капитала.

Общественный капитал есть производственное отношение совокупного капиталиста к совокупной рабочей силе общества, проявляющееся как множество индивидуальных отношений, разделение на которые, равно как и связь их между собой в общественный капитал обусловлены общественным разделением труда.

Законы воспроизводства общественного капитала поэтому отличаются от законов воспроизводства индивидуальных капиталов. В процессе обращения индивидуального капитала для него достаточно возмещение лишь по стоимости, и хотя он должен быть возмещен и в своей натуральной форме, это выступает как простое следствие его возмещения в стоимостной форме, в форме денежного капитала. Что же касается воспроизводства и обращения общественного капитала, то для него принципиальное значение приобретают пропорции общественного разделения труда. Лишь при соблюдении определенных пропорций общественного разделения труда может нормально протекать реальный процесс производства и воспроизводства, а значит, общественный капитал может быть возмещен как по стоимости, так и, тем более, по натуральной форме.

Для исследования процесса воспроизводства общественного капитала Маркс вводит простейшую двухотраслевую модель общественного производства. Он делит общественное производство на два подразделения - производство средств производства и производство предметов потребления, не следуя ранее принятым в статистике приемам отраслевого деления (например, на промышленность и сельское хозяйство), и впервые вводя собственный подход к членению общественного производства. Почему же Маркс предлагает именно такое деление?

Это связано с различной ролью предметов потребления и средств производства в процессе общественного воспроизводства, причем не только с точки зрения процесса производства вообще, безотносительно его общественной формы, но и процесса производства капитала. Средства производства образуют вещественную основу постоянного капитала, а предметы потребления - переменного. Поэтому предложенное Марксом деление общественного производства на два подразделения позволяет проследить процесс возмещения различных элементов капитала одновременно как по стоимости, так и по натуральной форме.

Чтобы обеспечить возмещение элементов постоянного и переменного капитала как по стоимости, так и по натуральной форме, совокупное производство во втором подразделении (производство предметов потребления) должно обеспечивать возмещение переменного капитала и прибавочной стоимости как первого, так и второго подразделений:

I(с+v+m) = II(v+m) + I(v+m).

Совокупное производство в первом подразделении (производство средств производства) должно обеспечивать возмещение основного капитала как в первом, так и во втором подразделении:

I(c+v+m) = II(с) + I(с).

Преобразование и первого, и второго уравнений дает одно и то же равенство:

I(v+m) = II(с).

Итак, та часть производства средств производства в первом подразделении, которая соответствует по стоимости переменному капиталу и прибавочной стоимости первого подразделения, должна быть равна той части производства предметов потребления во втором подразделении, которая соответствует по стоимости постоянному капиталу второго подразделения.

Маркс ограничивается формулой:

I(v+m) = II(с).

Такое неравенство действительно должно соблюдаться для расширенного воспроизводства. Однако оно не показывает условия пропорционального возмещения всех элементов общественного капитала в обоих подразделениях и, кроме того, является не единственным неравенством, которое должно соблюдаться. Используя мар-ксовы обозначения, мы можем задать точные исходные условия расширенного воспроизводства.

Совокупное производство во втором подразделении должно обеспечивать возмещение переменного капитала, как первого, так и второго подразделений, и той доли прибавочной стоимости в обоих подразделениях, которая направляется на потребление капиталистов и прирост переменного капитала (наем дополнительной рабочей силы):

II(c+v+m) = II(v+bm) + I(v+am).

Совокупное производство в первом подразделении должно обеспечивать возмещение постоянного капитала как первого, так и второго подразделений, и той доли прибавочной стоимости в обоих подразделениях, которая направляется на прирост постоянного капитала:

I(c+v+m) = II(c+[1-b]m) + I(c+[1-a]m).

Где:

b - доля прибавочной стоимости, авансируемая на собственное потребление капиталиста и прирост переменного капитала во втором подразделении

а - доля прибавочной стоимости, авансируемая на собственное потребление капиталиста и прирост переменного капитала в первом подразделении

1-а - доля прибавочной стоимости, авансируемая на прирост постоянного капитала в первом подразделении

1-b - доля прибавочной стоимости, авансируемая на прирост постоянного капитала во втором подразделении

Преобразуя первое уравнение, получаем:

II(c+m) = II(bm) + I(v+am),

что соответствует неравенству

II(c+m) I(v) {на величину II(bm) + I(am)}.

Преобразуя второе уравнение, получаем:

I(v+m) = II(c+[1-b]m) + I([1-a]m),

что соответствует неравенству

I(v+m) > II(с) {на величину II([1-b]m) + I([1-a]m)}.

Таким образом, видно, что марксово неравенство есть лишь одно из условий расширенного воспроизводства, причем не слишком строго определенное количественно.

Дальнейшее преобразование дает точные условия пропорционального расширенного воспроизводства. Из обоих уравнений получаем одно и тоже равенство:

II(c+[1-b]m) = I(v+am).

Или, интерпретируя в словесной форме: производство во втором подразделении, соответствующее по стоимости постоянному капиталу второго подразделения и той части прибавочной стоимости второго подразделения, которая направляется на прирост постоянного капитала, должно быть равно производству в первом подразделении, соответствующему по стоимости переменному капиталу первого подразделения и той части прибавочной стоимости первого подразделения, которая направляется на прирост личного потребления капиталистов и расширение переменного капитала.

Почему же Маркс ограничивается одним неравенством, не показывая точные требуемые пропорции расширенного воспроизводства? Сам Маркс нигде не объясняет этого прямо. Можно лишь выдвинуть предположение: потому, что процесс капиталистического производства никогда не обеспечивает строгую пропорциональность возмещения всех элементов капитала, как по стоимости, так и по натуральной форме. Общественный капитал не функционирует, как единое целое, а складывается из хаотического взаимодействия индивидуальных капиталов, противостоящих друг другу и разделенных барьерами частной собственности. Как и вообще при товарном производстве, процесс производства и воспроизводства капитала протекает на основе независимых друг от друга частных работ и частных предпринимательских решений, ориентирующихся лишь на стихийные колебания товарных цен и уровень присваиваемой прибавочной стоимости. Поэтому Маркс считает возможным показать лишь некоторые граничные условия расширенного воспроизводства, при которых оно вообще может иметь место, независимо от того, насколько оно строго пропорционально.

Исследованные и сформулированные Марксом законы расширенного воспроизводства общественного капитала дали основание его последователям (В.И.Ленину) сделать вывод, что для капиталистического расширенного воспроизводства должно быть характерно преобладание темпов роста первого подразделения общественного производства над темпами роста второго.

Это было названо законом преимущественного роста первого подразделения или законом преимущественного роста производства средств производства.

Логика этого вывода была проста: если (как это характерно для индустриальной стадии капитализма) воспроизводство совершается при растущем органическом строении капитала, то, следовательно, в каждом новом цикле воспроизводства соотношение добавочного постоянного и добавочного переменного капитала меняется в пользу первого. Значит, производство средств производства должно расширяться быстрее, чем производство предметов потребления.

Сталинизированный «марксизм-ленинизм» превратил это утверждение в непререкаемую догму[16-1], которая уже никак не соотносилась с теми предпосылками, на основе которых был сделан данный вывод, и в рамках которых он мог быть справедлив.

Между тем этот закон имел ограниченную применимость, определяемую историческими рамками периода экстенсивного развития капиталистической индустриализации. Действительно, когда в одной отрасли за другой происходила массовая замена ручных орудий труда машинами, то значительно возрастала стоимость применяемых средств производства, и отрасли, производящие машинную технику, развивались опережающими темпами. Однако еще до завершения массовой индустриализации начинают действовать иные закономерности воспроизводства капитала.

Переход к массовому производству машинной техники и рост производительности труда в соответствующих отраслях позволяют понизить стоимость производства машин и оборудования. И хотя в натуральной форме производство машинной техники может расшириться очень существенно, по стоимости этот прирост может быть менее значительным. Тем более после завершения периода массовой индустриализации уже не требуется форсированного роста производства средств производства, а технический прогресс позволяет удешевлять элементы постоянного капитала и удорожает переменный (развивается тенденция к росту стоимости рабочей силы). Таким образом, становится возможным капиталоэкономный путь расширенного воспроизводства, когда рост технического строения капитала не сопровождается ростом его стоимостного строения.

В обновлении материальных элементов постоянного капитала в процессе капиталистического воспроизводства заключается материальная основа циклических кризисов при капитализме.

Поскольку создание капиталистической фабрики предполагает одновременную массовую установку машин и оборудования, то и устаревание этих элементов постоянного капитала также происходит более или менее одновременно, что, в свою очередь, требует более или менее одновременной их замены. Массовая замена машин и оборудования на новые, - если они являются технически значительно более совершенными, - на одной или нескольких капиталистических фабриках, создает для их владельцев конкурентные преимущества и подталкивает других капиталистов также проводить массовую замену машин и оборудования.

Экономической основой этого стремления является моральное старение элементов основного капитала. Если новые элементы основного капитала имеют более низкую стоимость воспроизводства, либо при той же стоимости обеспечивают более высокую производительность, это с необходимостью означает переоценку ранее установленных единиц основного капитала. Хотя их физическое старение еще не наступило, переоценка их стоимости в сторону понижения происходит так, как будто они дополнительно амортизировали свою стоимость за несколько добавочных лет износа.

Цепная реакция обновления основного капитала вызывается отнюдь не любыми единичными актами более или менее массовой замены машин и оборудования, а только такими, которые совпадают с достижением существенных сдвигов в техническом прогрессе, и, соответственно, в производительности новых машин. Только в таком случае уровень приобретаемых конкурентных преимуществ делает для других капиталистов замену машин и оборудования - даже физически не изношенного - принудительной необходимостью, без которой невозможно выживание в конкурентной борьбе. Тем самым создается повышенный спрос на продукцию отраслей первого подразделения, влекущий рост производства средств производства, а вместе с этим - рост заработной платы и наем дополнительных рабочих, что, в свою очередь, увеличивает спрос на предметы потребления. Наступает общий промышленный подъем, который, однако, вместе с исчерпанием волны массовой замены оборудования, приводит, в конце концов, к промышленному спаду и кризису: расширившееся производство внезапно натыкается на сузившийся спрос на машины и оборудование. Более детально экономический механизм циклического характера капиталистического воспроизводства будет рассмотрен позднее.

Для капиталиста в процессе капиталистического воспроизводства и обращения прибавочная стоимость представляется продуктом не одного лишь переменного капитала, а всего авансированного капитала. Для этой видимости есть объективные основания - с позиций индивидуального капитала получаемая им прибавочная стоимость есть следствие того, что он бросает в обращение определенную сумму стоимости, вне зависимости от того, на что она потрачена. С точки зрения процесса обращения различие ролей постоянного и переменного капитала в процессе производства прибавочной стоимости стирается, затушевывается делением на основной и оборотный капитал, которые различаются лишь скоростью оборота (а также способом перенесения своей стоимости на готовый продукт - в первом случае по частям, во втором - сразу).

Да и с любой позиции затрата средств производства есть такое же необходимое условие производства прибавочной стоимости (и производства продуктов труда вообще), как и затрата живого человеческого труда сверх необходимого рабочего времени. Другой вопрос, что прошлый (овеществленный) труд сам не производит стоимость и прибавочную стоимость.

Таким образом, для капиталиста прибавочная стоимость есть следствие понесенных им издержек производства - то есть совокупных затрат капитала. В категории издержек производства сливаются вместе постоянный и переменный капитал, выступающие теперь как общая затрата капитала. Прибавочная стоимость, как продукт всего капитала, выступает теперь в форме капиталистической прибыли. Прибыль выступает как превращенная форма прибавочной стоимости.

Эта объективная видимость, создаваемая условиями обращения капитала, дает основания идеологам капиталистов представлять дело таким образом, будто прибыль действительно производится всеми элементами капитала. Сначала эта позиция получила выражение в теории издержек производства Ж.-Б. Сэя, а затем в теории трех факторов производства. В современной неоклассической теории эта концепция приняла вид теории предельной производительности факторов производства. Однако последняя (как и ей предшествующие) на самом деле никак не доказывает участие всех элементов капитала в производстве прибыли, а лишь количественно определяет наиболее выгодное для капиталиста соотношение факторов производства с точки зрения их участия в производстве прибыли.

В капиталистическом производстве равновеликие капиталы тяготеют к тому, чтобы производить примерно одинаковую норму прибыли на вложенный капитал, вне зависимости от величины применяемого переменного капитала. Разумеется, индивидуальные различия в уровне нормы прибыли между различными капиталами весьма велики, но они определяются индивидуальными различиями в совокупных издержках производства, а не различиями в величине применяемого переменного капитала. Существуют и отраслевые различия в величине нормы прибыли (которые имеют многообразные причины), но и они не соответствуют различиям в удельном весе переменного капитала. При всех индивидуальных и отраслевых различиях капиталы тяготеют к тому, чтобы получать среднюю норму прибыли на вложенный капитал.

Как же так? Ведь прибавочная стоимость есть результат функционирования именно переменного капитала, нанимаемой с его помощью рабочей силы, и при прочих равных условиях пропорциональна величине этого капитала? Почему же прибыль формируется пропорционально затратам всего капитала? Откуда капиталисты в отраслях с высоким органическим строением капитала берут дополнительную прибавочную стоимость, и куда теряется прибавочная стоимость в отраслях с низким органическим строением капитала?

Выравнивание нормы прибыли осуществляется через механизм конкуренции капиталов. Из отраслей с высоким органическим строением капитала, где производится меньше прибавочной стоимости по отношению ко всему вложенному капиталу, и норма произведенной прибыли относительно ниже, капиталы, в погоне за нормой прибыли, перемещаются в отрасли с более низким органическим строением. В результате в первой группе отраслей образуется недостаток предложения по отношению к спросу, а во второй группе - избыток. Цены в первой группе отраслей поднимаются выше стоимости, а во второй группе - падают ниже стоимости. За счет этого происходит перераспределение созданной прибавочной стоимости между отраслями, так, чтобы на равновеликий капитал приходилась одинаковая величина прибавочной стоимости. Так и формируется средняя прибыль.

Ценой производства называется цена товаров, формирующаяся на основе конкуренции капиталов за равную прибыль на равновеликий капитал, и количественно равная издержкам производства плюс средняя прибыль.

Эта концепция Маркса дала повод для полемики вокруг так называемого противоречия между I и III томами «Капитала». Критика Маркса утверждают, что определение цен товаров в I томе «Капитала» на основе трудовой теории стоимости противоречит определению товарных цен в III томе «Капитала» на основе цен производства. По их мнению, это противоречие родилось из попытки Маркса согласовать «несостоятельную» трудовую теорию стоимости и выведенную на ее основе теорию прибавочной стоимости с фактами капиталистической действительности.

Противоречие между I и III томами «Капитала» действительно существует. Однако это противоречие вытекает не из внутренней несогласованности I и III томов «Капитала», а из объективных противоречий капиталистической действительности, порождающих несовпадение существа капиталистических отношений и поверхностных форм их проявления. При анализе капиталистических производственных отношений мы уже сталкивались с превращенными формами - формами, отрицающими собственное содержание. Такова, например, заработная плата, выступающая как превращенная форма цены и, соответственно, стоимости рабочей силы. Форма заработной платы создает иллюзию, что она в действительности является платой рабочему за его труд, а не ценой покупки его рабочей силы капиталистом. Точно также и форма прибыли отрицает факт создания прибавочной стоимости живым трудом наемных работников, представляясь как избыток над издержками производства в виде продукта всего капитала. Итак, если по существу прибавочная стоимость есть продукт переменного капитала, то на поверхности явлений (с точки зрения процесса обращения капитала) прибыль предстает как продукт всего капитала. Маркс в III томе «Капитала» вскрывает это противоречие, показывая, как в силу развертывания законов самого капиталистического производства прибавочная стоимость приобретает форму прибыли.

Маркс в III томе «Капитала», выведя феномен капиталистической прибыли, рассматривает вопрос о количественных тенденциях ее движения. Он формулирует закон тенденции нормы прибыли к понижению. С его точки зрения под влиянием роста органического строения капитала норма капиталистической прибыли должна испытывать тенденцию к понижению, поскольку с развитием технического прогресса доля переменного капитала во всем капитале снижается, а доля постоянного - растет. Однако этот закон, как подчеркивает сам Маркс, не действует с железной неотвратимостью. Он представляет собой только тенденцию, серьезно модифицируемую под влиянием противодействующих факторов.

Из всех факторов такого рода, анализируемых Марксом, наибольшее значение имеют, на мой взгляд, следующие. Во-первых, это факторы удешевления элементов основного капитала, препятствующие росту стоимостного строения капитала. Среди этих факторов важнейшую роль играет рост производительности труда, который также является объективной, внутренне обусловленной (имманентной) исторической тенденций развития капиталистического способа производства.

Во-вторых, это рост нормы эксплуатации, обеспечиваемый производством относительной прибавочной стоимости за счет удешевления материальных элементов переменного капитала. В этом случае относительная доля живого труда по сравнению с овеществленным может понижаться (т.е. органическое строение капитала растет), однако меняется и пропорция, в которой этот живой труд распадается на необходимый и прибавочный. Хотя доля живого труда в целом и падает, норма прибавочной стоимости может возрастать, а вместе с этим возрастать (или хотя бы не уменьшаться) норма прибыли. Можно заметить, что производство относительной прибавочной стоимости есть также имманентный закон капиталистического способа производства.

В-третьих, сдерживающие влияние на падение нормы прибыли оказывает внешняя торговля с менее развитыми странами. Этот фактор сохраняет свое значение и по сей день. Более того, разрыв в уровне экономического развития между странами «ядра» капиталистического мирового хозяйства и его «периферии» усугубляется, что создает благоприятные условия капиталистам развитых стран для извлечения добавочной прибыли из торговли с менее развитыми странами.

Еще один фактор не был проанализирован Марксом, так как он вполне проявил себя лишь с конца XIX века. Под влиянием роста сложности применяемых средств производства, а также организованной борьбы рабочего класса в защиту своих интересов происходит рост стоимости и цены рабочей силы, что также препятствует повышению стоимостного строения капитала, а значит, и понижению нормы прибыли.

Таким образом, мы видим, что противодействующие понижению нормы прибыли факторы являются не какими-то привходящими обстоятельствами, а вытекают из развития самого капиталистического способа производства. Они способны воспрепятствовать значимому падению нормы прибыли. Это, однако, не значит, что тенденция к понижению нормы прибыли не действует. Это значит, что под угрозой этой тенденции капитал вынужден избирать лишь такие пути технического прогресса и развития производства вообще, которые не позволяют норме прибыли заметно упасть. Таким образом, капиталистические отношения, создающие тягу капитала к безграничному совершенствованию производства, сами же ставят это стремление в определенные пределы.

«Настоящий предел капиталистического производства - это сам капитал, а это значит: капитал и самовозрастание его стоимости является исходным и конечным пунктом, мотивом и целью производства; производство есть только производство для капитала, а не наоборот: средства производства не являются просто средствами для постоянно расширяющегося процесса жизни общества производителей. ... Средство - безграничное развитие общественных производительных сил - вступает в постоянный конфликт с ограниченной целью - увеличением стоимости существующего капитала. Поэтому, если капиталистический способ производства есть историческое средство для развития материальной производительной силы и для создания соответствующего этой силе мирового рынка, то он в тоже время является постоянным противоречием между такой его исторической задачей и свойственными ему общественными отношениями производства»[16-2].

Те формы, которые приобретает капитал в процессе обращения - денежный, товарный и производительный капитал - в историческом развитии капиталистического производства превращаются в обособившиеся функциональные формы. Отдельные капиталисты-предприниматели начинают специализироваться на исполнении соответствующих функций - на управлении денежным, товарным и промышленным капиталом соответственно.

Это не значит, что промышленный капиталист уже не занимается торговыми или денежными операциями. Однако значительная масса товарного и денежного капитала начинает функционировать обособленно. Специализация капиталистов на управлении денежным и товарным капиталом позволяет значительно сократить время обращения и издержки обращения по сравнению с таким ведением дел, когда каждый капиталист занимается всеми как производственными, так и торговыми и денежными операциями. Тем самым специализация капиталов увеличивает норму прибыли производительного капитала.

Обособленный характер товарного капитала проявляется не только в том, что продажа, окончательная реализация товарного капитала становится теперь функцией особого предпринимателя - торгового капиталиста, но и в том, что товарный капитал выступает теперь не просто как одна из функциональных форм промышленного капитала, которые он принимает в процессе метаморфоза, а как самостоятельный капитал, совершающий самостоятельное обращение. Торговый капиталист самостоятельно авансирует деньги для покупки товарного капитала, и этот его авансированный денежный капитал совершает кругооборот согласно всеобщей формуле капитала:

Д -- Т -- Д'.

Общая норма прибыли теперь исчисляется на весь совокупный капитал, т.е. производительный + торговый капитал. Соответственно образуется и цена производства. Промышленный капитал реализует прибыль потому, что она, как прибавочная стоимость, уже заключается в стоимости товара. Товарный капитал только потому реализует прибыль, что не вся прибавочная стоимость, или прибыль, была реализована промышленным капиталистом в цене товара. Торговый капиталист получает прибыль не потому, что продает товары выше стоимости, а потому, что промышленный капиталист продает товары ниже стоимости.

Поскольку реализация товара промышленным капиталистом в данном случае - при реализации торговому посреднику - не есть конечная реализация, реализация действительному потребителю, поскольку капитал, следовательно, еще не завершил своего кругооборота, и его завершение выпадает на долю торгового капиталиста, постольку промышленный капитал не может претендовать на всю произведенную прибавочную стоимость. Торговый капитал присваивает прибавочную стоимость, заставляя промышленного капиталиста уступить себе часть прибавочной стоимости, созданной промышленными рабочими.

Поэтому чем больше торговый капитал по сравнению с промышленным, тем, соответственно, меньше норма промышленной прибыли (и наоборот). Хотя торговый капитал также эксплуатирует наемных рабочих, как и промышленный (принуждая их к труду сверх необходимого рабочего времени), наемные рабочие, обслуживающие метаморфоз товарного капитала, не создают ни стоимости, ни прибавочной стоимости. Однако неоплаченный (прибавочный) труд работников торговли является для торгового капитала необходимым условием присвоения части прибавочной стоимости, созданной в промышленности.

Каким же образом? Специализированный труд наемных работников в сфере торговли понижает издержки обращения, создавая экономию на этих издержках для промышленного капиталиста. Тем самым, хотя участие торгового капиталиста в прибыли сокращает прибыль промышленного капиталиста, благодаря достигаемой в силу специализации экономии на издержках обращения это сокращение прибыли осуществляется в меньшей степени, чем это было бы при самостоятельном занятии промышленного капиталиста торговыми операциями.

Точно те же самые соображения касаются и обособившегося денежного капитала - т.е. капитала денежных капиталистов, обслуживающего денежные операции промышленного капитала. Следует особо подчеркнуть, что денежный капитал в данном отношении, то есть, поскольку он только обслуживает метаморфоз товара, опосредует куплю и продажу, сам является разновидностью торгового капитала - денежно-торговым капиталом, как товарный капитал товарно-торговым капиталом. Вообще самостоятельный торговый капитал в форме товарного и денежного капитала является не чем-то абсолютно независимым от промышленного капитала. Эти формы суть лишь относительно обособившиеся функциональные формы последнего, выполняющие необходимые функции обращения самого промышленного капитала. И лишь постольку они и участвуют в выравнивании общей нормы прибыли и могут претендовать на часть прибавочной стоимости, произведенной наемными работниками промышленного капиталиста.

Выше было отмечено, что наемные работники товарно-торгового капитала (как и денежно-торгового) не производят стоимости и прибавочной стоимости - если речь идет только об обслуживании смены форм капитала в процессе обращения, отвлекаясь от дополнительных издержек обращения. Они относительно сокращают издержки обращения, но не создают никакой потребительной стоимости (а значит, и стоимости, и прибавочной стоимости). Именно поэтому, хотя их функции и являются необходимыми для обеспечения процесса воспроизводства и обращения общественного капитала, они являются непроизводительными работниками.

Иначе обстояло бы дело, если бы мы рассматривали такой способ производства, который основывается на совместном участии производителей в труде и их совместном владении средствами производства. Тогда функции процесса обращения - т.е., например, обеспечение взаимодействия между производителями и потребителями продуктов труда, и ведение общественного счетоводства, - выступали бы непосредственно как часть общественного воспроизводства, и занятые в нем работники, как необходимые элементы совокупного работника общества, выступали бы в качестве производительных работников сферы материального производства[16-3]. Однако в этом случае отпадал бы целый ряд функций, связанных с товарной и капиталистической формой производства, в том числе совершение сделок купли-продажи, обслуживание денежного хозяйства и т.п.

Обособившийся денежный капитал в развитии капиталистического процесса производства способен не только обслуживать кругооборот капитала, переход от товарной к денежной форме и обратно. В системе капиталистических производственных отношений деньги сами по себе потенциально есть капитал, ибо они могут быть применены для покупки рабочей силы и средств производства на основе капиталистических отношений, для эксплуатации этой рабочей силы и производства прибавочной стоимости.

Эта возможность реализуется в отношении между денежным и промышленным капиталистом, принимающем форму ссуды - временной уступки денежного капитала промышленному капиталисту. В этом отношении денежный капитал становится ссудным капиталом. Деньги здесь предоставляются промышленному капиталисту не как деньги, а именно как капитал, для производительного применения - для производства прибавочной стоимости.

На этой основе денежный капитал приобретает дополнительную потребительную стоимость. Его потребительная стоимость как денег состояла в свойстве всеобщей обмениваемости. Его потребительная стоимость именно как капитала состоит в способности присваивать чужой неоплаченный труд - прибавочный труд наемных работников, и тем самым производить прибавочную стоимость или прибыль.

Эту специфическую потребительную стоимость денег как капитала промышленный капиталист оплачивает ссудному капиталисту в виде процента за ссуду. Само существование процента определяется фактом производительного применения ссуженного капитала, его способностью приносить прибыль. Именно эта прибыль, рождающаяся из применения взятых взаймы денег, как капитала, и является источником уплаты процента. Без такого применения уплата процента (в рамках отношений капиталистического способа производства)[16-4] была бы невозможна.

Однако представление процента как цены ссудного капитала является чисто иррациональным представлением, ибо не стоит ни в каком отношении к определению стоимости, и, соответственно, цены товара трудом, ни даже к определению рыночной цены как цены производства (издержки + средняя прибыль). Тем не менее, процент как цена ссудного капитала представляет собой объективную форму капиталистического способа производства.

Чем же определяется величина процента?

Величина процента зависит от той пропорции, в которой капитал общества распадается на промышленный и ссудный капитал, то есть от тех масштабов, в которых капитал отвлекается от производительного применения и принимает форму временно свободного денежного капитала. Эта пропорция определяет результаты конкуренции между промышленными и ссудными капиталистами, на основе которой и решается, какая часть капиталистической прибыли будет присвоена последними в форме процента. Нижним пределом нормы процента является некая минимальная величина, при которой отдача капитала в ссуду имеет экономический смысл для его владельцев (эта величина стремится к нулю, но, в общем, не может достигать его). Верхним пределом является величина средней прибыли. Впрочем, в периоды кризисов временно может возникать ситуация, когда норма процента превышает норму прибыли в силу острой необходимости в деньгах для совершения текущих платежей. В условиях гиперинфляции может сложиться и обратное положение - норма процента может оказаться реально отрицательной (не успевающей за ростом цен).

Общая историческая тенденция капитализма заключается в возрастании относительной доли денежного капитала, и, соответственно, в падении нормы процента.

В ссудном капитале капиталистическое отношение приобретает свое наиболее фетишизированное абстрактное выражение - ссудный капитал предстает как простое порождение денег деньгами, как стоимость, сама по себе приносящая добавочную стоимость. Процент предстает как свойство самого ссудного капитала, как его непосредственное порождение. Напротив, промышленная прибыль предстает при этом лишь как следствие применения ссудного капитала. Действительное же отношение, как было показано выше, является обратным - процент может возникать лишь в силу того, что функционирует производительный капитал, обеспечивающий производство прибавочной стоимости наемными рабочими.

В ссудном капитале источник процента начинает видеться в самом факте собственности на капитал. Обладание собственностью на определенную сумму денег видится достаточным основанием для того, чтобы эти деньги приносили добавочные деньги. Даже промышленный капиталист, не пользующийся кредитом, начинает делить свою прибыль на процент и предпринимательский доход - то есть на ту часть прибыли, которая принадлежит ему как собственнику капитала, и ту, которая принадлежит ему как функционирующему капиталисту.

Более того, и сама предпринимательская прибыль начинает рассматриваться уже не как порождение капитала, не как результат эксплуатации наемных рабочих. В качестве продукта капитала выступает теперь процент, а предпринимательский доход представляется как плата за труд капиталиста по эксплуатации наемных рабочих, за труд по надзору и управлению. В таком представлении смешиваются действительно необходимый при любом комбинированном процессе производства труд по управлению как составная часть труда совокупного рабочего, и специфические функции, вытекающие из классово-антагонистической природы капиталистического способа производства. Такие специфические функции, порождаемые рознью интересов эксплуатирующих и эксплуатируемых, существуют в любом классово-антагонистическом способе производства - например, функции надсмотрщика над рабами.

Каковы действительные функции капиталиста-предпринимателя по управлению производством, которые не зависят от его капиталистической формы, и каков должен быть уровень оплаты этих функций, показывают кооперативные фабрики рабочих, существующие при капитализме. Например, уставом Мондрагонской кооперативной корпорации (Испания) определено, что высшая заработная плата управляющих не может более, чем в 4,5 раза (и то в исключительных случаях) превышать минимальную ставку заработной платы рабочих кооператива. При этом качество работы управленческого персонала в мондрагонских кооперативах беспрецедентно высокое. Эта ситуация разительным образом отличается от ситуации в капиталистических корпорациях, где обычно «заработная плата» управляющих, членов советов директоров и т.п., является лишь скрытой формой присвоения предпринимательской прибыли, а нередко и формой перераспределения в свою пользу доходов акционеров. Средние доходы высших управляющих превышают средние доходы рабочих в десятки (а иногда и в сотни) раз. Зачастую такие высокооплачиваемые управляющие доводят свои предприятия до банкротства.

В современной неоклассической теории природа процента объясняется совершенно нелепым образом. Эта теория делает шаг назад даже по сравнению с представлениями, выработанными уже в середине XVIII века. Процент выводится из разницы субъективных оценок «благ настоящего» и «благ будущего». Поскольку блага будущего свойственно оценивать ниже, чем блага настоящего, ссудный капиталист вправе требовать возмещения за отказ от немедленного потребления. Таким образом, это одна из разновидностей теорий, которые выводят капиталистическую прибыль из «воздержания» капиталиста. «Достоин» капиталист вознаграждения за свое «воздержание» или «не достоин» - это вопрос, не имеющий отношения к экономической науке. Экономической науке же до сих пор не удалось объяснить, как может хоть что-нибудь возникнуть из факта «воздержания». Рациональным во всей этой галиматье является только ссылка на действительно существующую количественную разницу между ценой благ настоящего и благ будущего. Только разница эта ровно обратная той, которая представляется в неоклассической теории. «Блага настоящего», будучи применены в процессе капиталистического производства, имеют свойство увеличивать свою стоимость в будущем за счет эксплуатации наемного труда. И именно этот процесс производства прибавочной стоимости и создает возможность для присвоения части прибавочной стоимости в виде процента - недаром уплата процента происходит лишь после истечения определенного срока, необходимого для производства прибавочной стоимости при помощи взятого взаймы денежного капитала.

Обособившийся ссудный капитал по мере развития капиталистического способа производства во все большей мере перестает быть достоянием лишь отдельных частных владельцев капитала, концентрируясь в банках, а затем и в иных кредитных учреждениях. Банк концентрирует в себе денежные сбережения капиталистов, мелкие сбережения иных социальных слоев, а также временно свободные средства капиталистических предприятий и средства, необходимые им для ведения текущих расчетов. В результате банкир выступает в качестве посредника между действительными кредиторами - владельцами денег, которые помещают их в банк, и заемщиками. Банк для заемщика выступает в качестве совокупного кредитора, представляя всех действительных кредиторов, а для кредиторов - в качестве совокупного заемщика, заключая с кредиторами договора на единых условиях.

Капитал банка делится на собственный капитал и заемный капитал - т.е. привлеченные средства вкладчиков, причем последний обычно многократно превосходит первый. Банковская прибыль формируется как разница между ссудным процентом и процентом по вкладам, то есть между тем процентом, которые банк взимает с заемщиков, и тем процентом, который он выплачивает держателям денег в банке.

Развитие ссудного капитала приводит к широкому развитию кредитных денег. Уже функционирование денег в качестве средства платежа (когда платеж совершается через некоторое время после совершения акта купли-продажи и перехода товара в руки покупателя) привело к появлению платежных обязательств, наиболее широко распространенным из которых является вексель. Сами эти платежные обязательства (векселя) стали использоваться для расчетов вместо денег, выполняя функцию средства обращения. Если возникала потребность в действительных деньгах, то можно было учесть вексель, то есть продать его с некоторым дисконтом (скидкой), предоставляя право востребовать платеж по этому векселю его покупателю.

С развитием кредитной системы развивается практика учета векселей банками. Банки и сами начинают выпускать векселя: вексель, выданный на банкира, получил название банкнота. Банкноты, как более надежные платежные обязательства, нежели выданные частными лицами, стали охотно использоваться в качестве средства обращения. С течением времени право на выпуск банкнот было передано лишь государственным или специально уполномоченным государством банкам, и платежная сила банкнот стала поддерживаться государственными гарантиями. Таким образом, деньги превратились в кредитные деньги.

С развитием кредитных денег постепенно размывается связь денег с золотом. Если в ХIX веке, при существовании золотомонетного стандарта (параллельного обращения бумажных денег и золотой монеты при свободном обмене их друг на друга) эта связь остается весьма прочной, то затем, с отказом от золотомонетного обращения, с переходом к ограниченному размену бумажных денег на золото, а потом и к отказу от такового, деньги утрачивают тесную связь с золотым товаром, снимают с себя золотую оболочку.

Еще одним следствием развития кредита стало широкое распространение фиктивного капитала.

Фиктивный капитал - форма существования капитала, при которой титул, удостоверяющий права собственности на действительный капитал, совершает самостоятельное обращение, отделенное от движения действительного капитала, хотя фиктивный и действительный капитал сохраняют каналы взаимного влияния.

Уже упомянутые векселя, складские или доковые расписки стали одними из первых форм фиктивного капитала. Векселем (а не действительными деньгами) можно было оплатить покупку товара, под этот товар выписать новый вексель и т.д. Колоссальный толчок развитию фиктивного капитала дало формирование акционерных обществ.

Акционерное общество предполагает участие в капитале множества лиц. Свои доли капитала эти лица вносят, становясь акционерами общества путем приобретения акций - свидетельств, дающих право на получение части прибыли, пропорциональной вложенному капиталу. Эта часть прибыли, распределяемая между акционерами, называется дивидендом. Акции открытых акционерных обществ могут безо всяких ограничений покупаться, продаваться, отдаваться в залог и т.д.

Акции также имеют кредитную основу. Покупатель акции по существу предоставляет кредит акционерному обществу, правда, не под строго оговоренный процент, а в расчете на будущие дивиденды по акциям или на рост курсовой стоимости самой акции. Акции начинают совершать самостоятельное обращение на фондовом рынке. Купля-продажа акций становится как средством привлечь денежный капитал, аккумулируя относительно мелкие временно свободные денежные средства, так и предметом чисто спекулятивных операций, как и операции со всеми формами фиктивного капитала вообще.

Цена ценных бумаг (акций, облигаций, сертификатов и т.п.) формируется как капитализация процента. Она равна той сумме денег, которую надо поместить под проценты, чтобы получить такой же доход, какой приносит данная ценная бумага. Например, если годовые дивиденды по какой-либо акции составили $10, то, если процент составляет 5% годовых, нужно отдать в ссуду под проценты $200, чтобы получить такой же доход. Это и будет цена данной акции. На цену акций влияет также динамика и уровень рентабельности акционерной компании. Однако реальные рыночные котировки могут отклоняться от расчетной цены во много раз. Это связано с тем, что в настоящее время основной формой получения дохода от ценных бумаг является не присвоение дивидендов, а купля-продажа акций (облигаций и т.п.) на фондовом рынке в расчете на благоприятное изменение курса этих ценных бумаг. В результате цены акций могут значительно колебаться под влиянием многообразных конъюнктурных факторов, в том числе целенаправленного спекулятивного давления на курс акций. Иной раз цена акций даже убыточных предприятий может взлетать до заоблачных высот, а акции прибыльных предприятий котироваться весьма низко.

Развитие акционерной формы предприятий видоизменяет капиталистический способ производства, превращая частные индивидуальные предприятия в коллективные предприятия капиталистов, а их частный капитал - в общественный капитал. Это, по словам Маркса, упразднение капиталистического производства в рамках самого капиталистического способа производства. «Это частное производство без контроля частной собственности»[16-5].

В то же время акционерная форма доставляет кучке капиталистов возможность распоряжения концентрированным капиталов огромных размеров, порождая целую систему мошенничества и обмана, связанных с выпуском акций и торговлей ими. С развитием современного фондового рынка бесконтрольные процессы спекулятивного движения капитала приобрели вообще невиданный размах. Акционерная форма означает не только командование со стороны капитала трудом в невиданных ранее масштабах. Она означает массовое командование чужими капиталами, подрывая оправдание существования капитализма как системы частного предпринимательства, и создавая предпосылки для экспроприации капиталов уже не финансовыми мошенниками, а обществом в целом.

Акционерная форма капитала, обеспечивая его ускоренную концентрацию и специализацию, создает предпосылки для формирования капиталистических предприятий столь крупных размеров, что несколько таких капиталов могут разделить между собой целые отрасли промышленности, а иногда и объединиться, чтобы захватить 100% контроль над какой-либо отраслью. Возникает тенденция к формированию капиталистических монополий. Маркс отмечал также, что развитие кредита делает возможным появление в заметных масштабах кооперативных фабрик рабочих (которые без этого почти не могли рассчитывать на какие-нибудь внешние источники капитала). Сами эти кооперативные фабрики, хотя и остаются в рамках капиталистического способа производства, означают положительное упразднение частной собственности, ликвидацию отношений между наемным трудом и капиталом - правда, лишь в узких рамках таких кооперативных товариществ.

Образование ренты на природные ресурсы (включая сюда земельную, горную, лесную, водную и т.д. ренту - далее для краткости будем пользоваться одним термином - земельная рента) должно получить объяснение с точки зрения законов капиталистического способа производства. Очевидным основанием образования земельной ренты является различие в плодородии разных участков земли (или в продуктивности месторождений и т.п.). Но каким образом различие в плодородии порождает ренту?

Капиталистическое хозяйствование на земле основывается на разделении экономических фигур собственника земли и хозяйствующего капиталиста - арендатора земельного участка. За различные по плодородию участки земли собственники этих участков получают от капиталистов-фермеров, их использующих, различную арендную плату. В арендную плату входит возмещение за истощение плодородия почвы, плата за пользование различными сооружениями и постройками на земле (амортизационные отчисления), процент на капитал, вложенный в землю, предоставляемую в аренду, и собственно рента. Сам капиталистический фермер получает среднюю прибыль - но уже на свой капитал, вложенный в эксплуатацию наемных работников на арендованной земле.

Фигуры собственника земли и хозяйствующего капиталиста-фермера могут и совпадать. Но и в этом случае (как и в разбиравшемся выше случае с начислением процента капиталистом, пользующимся собственным, а не заемным капиталом) капиталист разделяет в получаемом им доходе земельную ренту и среднюю прибыль (предпринимательский доход).

Величина ренты тем выше, чем выше естественное плодородие того участка, который предоставлен в аренду. Но откуда берется рента? Как фермер может уплатить собственнику земли, помимо процента на капитал, вложенный в землю и неотделимый от нее, еще и ренту?

Источник ренты становится понятен, если принять во внимание своеобразный механизм формирования цены земледельческих продуктов. Вспомним, что стоимость товаров определяется средними нормальными затратами труда для их текущего воспроизводства. Однако производство на земле (сельское хозяйство, рыбная, лесная, добывающая промышленность...) отличается от других видов производства тем, что здесь производство основано на использовании строго ограниченных естественных ресурсов. Например, имеется определенная конечная площадь земель, пригодных для сельскохозяйственного использования, причем разные участки обладают разным плодородием, и потому требуют разных издержек для производства одинакового количества сельскохозяйственных продуктов. В таком случае на один и тот же вложенный капитал даже при средних нормальных условиях производства (одинаковая оснащенность техникой, одинаковые технологии, одинаковый уровень организации труда и уровень заработной платы и т.д.) эти участки будут давать разную прибыль в силу различий в естественном плодородии почвы.

Получается, что равные капиталы в сельском хозяйстве не могут претендовать на среднюю прибыль, если они применяются на участках с худшим, нежели средний, уровнем естественного плодородия. В таком случае эти капиталы уйдут из сельского хозяйства в другие отрасли производства в погоне за нормальной средней прибылью. Количество возделываемых земель и количество производимых продуктов уменьшится, спрос на рынке превысит предложение[16-6], цена сельскохозяйственной продукции вырастет, и этот процесс будет продолжаться до тех пор, пока на вложенный в сельское хозяйство капитал даже на относительно худших участках не будет обеспечена средняя прибыль.

Таким образом, цена производства в сельском хозяйстве (как и вообще в отраслях, основанных на прямом присвоении ограниченных естественных ресурсов) регулируется не средними, а худшими условиями производства, или, точнее, средними условиями производства на относительно худших по плодородию участках земли. Благодаря этому капиталисты, хозяйствующие на относительно лучших по плодородию участках земли, помимо средней прибыли, получают еще и добавочную прибыль, величина которой дифференцирована в зависимости от уровня плодородия возделываемых участков.

Эта дифференцированная добавочная прибыль имеет своим источником перераспределение прибавочной стоимости (прибыли), создаваемой в промышленных отраслях, в пользу капиталистов, занятых в сельском хозяйстве. Основанием такого перераспределения является ограниченность возделываемых участков земли, приобретающая при капиталистических отношениях форму монополии капиталистического хозяйствования на земле. Участки с различным естественным плодородием не составляют здесь общего, доступного всем капиталистам условия производства (каким является, например применение паровых машин или электродвигателей); напротив, естественное плодородие этих участков является исключительным достоянием только тех капиталистов, которые взяли эти участки в аренду. И именно получаемая при таких условиях дифференциальная добавочная прибыль является источником ренты - дифференциальной ренты - уплачиваемой фермером собственнику земли (даже если этим собственником является он сам).

Однако дифференциальной рентой не ограничивается полная величина ренты, получаемой земельным собственником. Участки с самым худшим плодородием при рассматриваемых условиях могут приносить только среднюю прибыль, и никакого добавочного дохода сверх этого. Но ведь собственник земли не предоставит участки даже с худшим плодородием в аренду без уплаты хотя бы какой-нибудь ренты. Так что капиталист-арендатор (капиталистический фермер) вынужден уплачивать ренту и за участки с худшим плодородием, Более того - на присвоение ренты соответствующей величины претендуют все земельные собственники, сдающие землю в аренду, независимо от различий в плодородии арендуемых участков. Эта разновидность ренты получила у К.Маркса наименование абсолютная рента.

Откуда же берется абсолютная рента, каков ее источник, как арендатор может ее уплатить? К.Маркс объясняет образование абсолютной ренты различием в структуре цены производства в промышленности и в сельском хозяйстве, образующимся в силу разного органического строения капитала в этих отраслях. Поскольку в сельском хозяйстве органическое строение капитала ниже, то выше отношение создаваемой прибавочной стоимости ко всему капиталу. А в силу ограниченности земельных участков не происходит свободного перелива капитала между промышленностью и сельским хозяйством и тем самым не образуется общая для этих отраслей норма прибыли. Свободная конкуренция между капиталами, занятыми в промышленности и в сельском хозяйстве, затруднена еще и тем обстоятельством, что частные собственники не предоставляют в аренду участки без уплаты абсолютной ренты, и тем самым еще более ограничивают число капиталов, могущих быть примененными в земледелии на условиях присвоения средней прибыли. Ведь цена производства земледельческих продуктов должна формироваться при таком ограничении предложения этих продуктов, которое поднимало бы цену до уровня, позволяющего выплачивать не только дифференциальную, но и абсолютную ренту. Так экономически реализуется монополия частной собственности на землю.

Итак, источником абсолютной ренты является часть той прибавочной стоимости, которая создается в сельском хозяйстве, и в силу более низкого органического строения капитала обеспечивает в сельском хозяйстве более высокую норму прибыли на весь капитал, не поступая в процесс выравнивания общей нормы прибыли из-за монополии частной собственности на землю. Ту часть создаваемой в сельском хозяйстве стоимости, которая не поступает в процесс выравнивания общей нормы прибыли, и образует основу уплаты абсолютной ренты, К.Маркс назвал ложной социальной стоимостью.

С этой точки зрения частная земельная собственность выступает чисто паразитическим наростом, ограничивающим темпы накопления капитала в сельском хозяйстве. Поэтому не противоречит основам капиталистического производства такая мера, как национализация земли, то есть передача собственности на землю государству. В этом случае абсолютная земельная рента может быть вообще ликвидирована, а дифференциальная рента будет присваиваться государством как собственником земли. То же самое касается источников воды (что особенно актуально для целого ряда слаборазвитых государств), лесных угодий, полезных ископаемых (здесь можно оглянуться на собственный опыт России, где недра формально национализированы, но рента в значительной мере присваивается частными предпринимателями) и т.д. В ряде капиталистических государств такая мера полностью или частично была проведена. Однако в большинстве случаев капиталистическое государство не решается на этот шаг из боязни затронуть «священный принцип» частной собственности.

Величина формируемой в сельском хозяйстве земельной ренты является основой для определения цены земельных участков. Цена земельного участка рассчитывается как капитализация приносимой этим участком земельной ренты. Цена земельного участка эквивалента той сумме денег, которую надо отдать в ссуду под проценты, чтобы получать ежегодные проценты, равные ежегодной земельной ренте с данного участка.

Например, если рента с данного участка земли составляет $1000 в год, а ссудный процент равен 5% годовых, то, чтобы получить годовой доход в $1000, надо поместить под проценты $20 000. Такова и будет цена данного земельного участка. Эту цену можно назвать двадцатилетней капитализацией земельной ренты - суммой земельной ренты, получаемой за двадцать лет.

Категория цена земли является иррациональной экономической категорией (подобно тому, как является иррациональной категорией процент, рассматриваемый как цена капитала). Земля не является порождением человеческого труда и потому для нее не существует стоимостной основы цены. Категория цены применительно к земле формируется постольку, поскольку стоимостная оболочка является общей для всех процессов капиталистического производства, а потому надевается и на предметы, не производимые как стоимости.

О цене в реальном экономическом значении в каком-то смысле можно вести речь только в применении к добавочному искусственному плодородию земельного участка, созданному усилиями человека. Но даже и в этом случае добавочное искусственное плодородие не может возникнуть без основы в виде естественного плодородия земли, и потому не существует прямо пропорциональной количественной связи между усилиями по улучшению земельного участка и ростом его плодородия. На одних участках значительный рост плодородия может быть достигнут совсем небольшими затратами труда, на других же огромные затраты труда могут вести лишь к небольшому росту плодородия.

Современное развитие капитализма ставит перед марксистской теорией капиталистической земельной ренты два сложных вопроса.

Первый из них связан с тем, что во многих развитых странах органическое строение капитала в сельском хозяйстве может достигать более высокой величины, чем в промышленности. Где же тогда оказывается источник абсолютной земельной ренты?

Один из возможных ответов может заключаться в том, что монополия частной собственности на землю способна обеспечивать присвоение не только части стоимости, создаваемой в сельском хозяйстве, и не участвующей в процессе выравнивания общей нормы прибыли, но и части стоимости, создаваемой в несельскохозяйственных отраслях. Это происходит на основе уже раскрытого выше механизма ограничения предложения земельных участков (в силу монополии частной собственности на землю) путем исключения из оборота участков с худшим плодородием, ведущего к ограничению предложения сельскохозяйственных продуктов, и, как следствие - к росту их рыночной цены выше цены производства.

Другой ответ может состоять в том, что специфика мотивации мелких сельскохозяйственных производителей (фермеров) может удерживать их капитал в сельском хозяйстве даже в том случае, если получаемая ими прибыль будет ниже средней (а некоторые из них не прекращают хозяйствовать на земле даже при хронической убыточности). Поэтому абсолютная рента может тем самым формироваться за счет понижения предпринимательской прибыли в сельском хозяйстве ниже средней.

Второй вопрос заключается в том, что требует объяснения факт значительного субсидирования капиталистическим государством сельскохозяйственных производителей. Эти субсидии могут объясняться как экономическими, так и неэкономическими причинами. Среди экономических причин может быть желание государства избежать относительного недопроизводства сельскохозяйственных продуктов, возникающего в силу указанного выше исключения из оборота участков с худшим плодородием, путем обеспечения фермерам субсидий, позволяющих им уплачивать абсолютную ренту. К этому стремлению может добавляться и желание расширить производство сельскохозяйственной продукции по соображениям продовольственной безопасности. Кроме того, к субсидированию может побуждать защита национальных сельскохозяйственных производителей от конкуренции мирового рынка.

Среди неэкономических причин можно назвать стремление поддержать фермеров как консервативный социальный слой, обеспечивающий общественно-политическую стабильность в государстве. Кроме того, следует учитывать, что конкуренция между мелкими фермерами-арендаторами за условия аренды выше, чем между крупными. В результате мелкие фермеры нередко вынуждены отдавать в виде арендной платы не только собственно ренту, но и часть своей прибыли или заработной платы. Мелкие фермеры подвержены давлению крупных торговых и промышленных монополий, снабжающих сельское хозяйство, что отчасти ломает механизм перераспределения в пользу сельского хозяйства стоимости, создаваемой в несельскохозяйственных отраслях, и сужает источники формирования земельной ренты для мелких арендаторов. Заинтересованность государства удержать в таких условиях слой мелких фермеров от разорения приводит к созданию механизма субсидирования.

Выше уже упоминалось о том, что процесс воспроизводства всего общественного капитала носит в условиях капиталистического способа производства циклический характер, и было указано на материальную основу этой цикличности, которая лежит в периодическом характере обновления основного капитала. Картина капиталистического цикла значительно усложняется, если мы примем во внимание не только этот факт, но и динамику накопления капитала в ходе его воспроизводства, и специфические отношения между промышленным, торговым и ссудным капиталом, а также развитие фиктивного капитала.

Как отмечалось выше, появление и применение нововведений, значительно увеличивающих эффективность нового основного капитала, заставляет конкурирующих капиталистов также применять в широких масштабах аналогичные нововведения, приводя к волнам массового обновления основного капитала и общему росту деловой конъюнктуры. Начавшись в какой-либо одной отрасли, эти волны, благодаря межотраслевым связям и эффекту мультипликатора, распространяются на многие, если не на все, отрасли экономики. Исчерпание этого массового обновления сокращает спрос на средства производства и приводит к общему снижению конъюнктуры. Каков экономический механизм этого снижения?

Значительную массу капитала, новообразованного в процессе его накопления, оказывается невозможно применить с прежней нормальной средней прибылью, поскольку: 1) выросло органическое строение капитала (но до поры падение нормы прибыли компенсируется для капиталистов ростом ее массы в условиях экономического подъема, либо противодействующие факторы вообще не дают видимого снижения нормы прибыли); 2) спрос на новые средства производства не может до бесконечности удерживаться на уровне, характерном для периода массового обновления основного капитала. Но этот факт проявляется для промышленных капиталистов не сразу. Поначалу заминки с реализацией начинают ощущать торговые капиталисты - именно у них начинают залеживаться нереализованные товары. Промышленные капиталисты пребывают в спокойствии - ведь они-то уже продали свой товар торговым капиталистам, а потому превосходно могут обратить вырученные деньги в добавочный капитал, что они и делают, продолжая расширять производство, привлекая новых рабочих и даже увеличивая заработную плату.

Кстати, это позволяет отвергнуть объяснение циклических кризисов недопотреблением широких масс, ибо накануне кризиса оно, как правило, достигает наиболее высокого уровня. Тем не менее, наличие жестких границ роста заработной платы (которая растет лишь постольку, поскольку это не препятствует накоплению капитала) ограничивает рамки массового спроса рабочих и кладет предел безудержному расширению рынка, составляя в этом смысле одну из предпосылок кризиса.

Тем временем торговые капиталисты, будучи не в силах реализовать свой товар, снижают цену, чтобы сократить убытки и реализовать хоть что-нибудь, а нехватку денег для платежей по собственным обязательствам пытаются покрыть за счет привлечения ссудного капитала сверх обычного уровня, беря займы в надежде на временный характер затруднений. Повышенный спрос на ссудный капитал и более рискованные условия предоставления кредитов ведут к росту ставки процента. Развивается кризис сбыта.

В следующем кругообороте уже промышленный капитал сталкивается с трудностями в реализации произведенного товарного капитала. Торговые капиталисты не в состоянии купить его даже в прежних размерах - ведь они не смогли полностью реализовать и ранее сделанные закупки. Кроме того, раз цена конечной реализации упала, они также предлагают приобрести товары у производителей по сниженным ценам. А ведь промышленный капитал уже успел расширить производство!

Итак, значительная часть товаров не реализуется, а те, что реализуются, продаются дешевле, чем раньше. Начинается кризис перепроизводства. Денежная выручка падает, и промышленные капиталисты, в свою очередь, вынуждены делать добавочные займы, чтобы расплачиваться по своим обязательствам. Ставка ссудного процента взлетает еще выше.

Итак, оказывается, что нормальная средняя прибыль предыдущего периода превратилась в недостижимую мечту. Общая норма прибыли падает, а значительная часть индивидуальных капиталов несет убытки. Разорившиеся торговые и промышленные капиталисты оказываются не в состоянии вернуть взятые кредиты. Поэтому ряд банков (особенно те, которые проводили рискованную кредитную политику) также оказывается в затруднительном положении и разоряется. Начинается банковский кризис. Банкротство банков приводит к панике среди вкладчиков - они начинают спешно изымать свои вклады из банков, ставя те в еще более затруднительное положение.

Ухудшение деловой конъюнктуры вызывает панику на рынке фиктивного капитала. Следует заметить, что эта паника может возникнуть и раньше - еще под влиянием самых первых сведений об ухудшении деловой конъюнктуры - и тогда паника на бирже значительно ускоряет развитие кризиса. Обращающиеся на рынке ценные бумаги - акции, облигации, векселя и т.п., - также начинают терять в цене. Те капиталисты и простые держатели ценных бумаг, которые вложили в них большую часть своего состояния, разоряются. Начинает массовый сбыт ценных бумаг по самым бросовым ценам, чтобы выручить за них хоть что-нибудь. У значительной части акционерных компаний могут смениться владельцы контрольных пакетов акций. Ценные бумаги, предоставлявшиеся в обеспечение кредитов, теряют свою ценность - банки не могут реализовать залоги в обеспечение просроченных ссуд.

Ставка процента взлетает до небес. Кредит становится практически недоступным.

Невозможность прибыльно реализовать свой капитал можно расценивать как перенакопление капитала: появляется масса капиталов, которые не в состоянии приносить прибавочную стоимость (тем более - среднюю прибыль), а потому являются относительно излишними. Множество капиталистов вынуждено сокращать, приостанавливать или вообще ликвидировать свою деловую активность. Вместе с излишними капиталами образуется и относительно излишняя рабочая сила. Растет резервная армия труда. Вместе с ростом безработицы падает заработная плата тех, кто удержался на своих рабочих местах. Капитал идет на урезание всех и всяческих расходов, чтобы возможно более сократить издержки производства и поднять норму прибыли (или вообще получить хоть какую-нибудь прибыль).

Падение доходов как капиталистов, так и основной массы населения (наемных рабочих) ведет к падению нормы сбережения. Население сокращает сбережения для поддержания уровня потребления. Капиталисты-предприниматели для поддержания текущих расходов отказываются от долгосрочных инвестиций. Одновременно сокращается и предложение ссудного капитала, и спрос на него. Происходит дальнейшая декапитализация банковской системы.

Такое развитие событий переводит капиталистический цикл в фазу депрессии. Производство медленно сокращается или стоит на одном уровне, безработица весьма высока. За счет «выведения из игры» перенакопленных капиталов (то есть тех, которые не в состоянии найти прибыльное применение) постепенно восстанавливается нарушенная сбалансированность капиталистического хозяйства. «Выжившие» капиталы - как правило, наиболее эффективные с точки зрения производства прибыли, а также принявшие экстраординарные меры для восстановления своей прибыльности, - начинают медленно расширять производство. Восстанавливается связь промышленного, торгового и ссудного капитала, однако при более низком объеме операций, чем в период предшествовавшего подъема.

Рынок фиктивного капитала стабилизируется, но его активность и уровень цен на нем стоят на очень низком уровне.

Вместе с начавшимся ростом производства начинает понемногу снижаться уровень безработицы. Сохранившийся в банках ссудный капитал не может лежать без движения - он также ищет прибыльного применения и начинает предлагать действующим промышленникам и торговцам займы по более низкой ставке процента. Начинается оживление производства. Те капиталисты, которые стремятся опередить конкурентов в борьбе за рынок сбыта и за снижение издержек, начинают осваивать производство новых видов продукции, применять новые технологии, приобретают новую технику, создавая тем самым дополнительный спрос в отраслях, производящих средства производства. Улучшается конъюнктура рынка фиктивного капитала, и на нем становится возможным размещать новые выпуски ценных бумаг, с целью привлечения дополнительных средств для развития производства. Становится более доступным кредит - вместе с ростом прибыльных возможностей применения капитала, с ростом доходов и сбережений населения и т.д. - и его доступность расширяет возможности экспансии капиталистического производства за пределы, поставленные непосредственно материальными условиями производства.

Постепенно оживление производства распространяется на все большее число индивидуальных капиталов и целых отраслей хозяйства. Оживление перерастает в фазу подъема, и весь цикл повторяется сначала.

Отличие современного капиталистического цикла от того, который сложился во времена К.Маркса, заключается в том, что в XIX - первой половине XX вв. кризис проявлялся прежде всего в перенакоплении товарного капитала, а потому выступал как кризис перепроизводства. Современные методы изучения рынка и учета движения товаров позволяют гораздо более оперативно реагировать на заминки со сбытом и даже прогнозировать их. Поэтому перенакопление товарного капитала хотя и происходит, но в гораздо менее значительных масштабах, и происходящее перенакопление капитала проявляется в первую очередь как перенакопление производительного капитала, выражающееся в растущей недогрузке производственных мощностей.

Кроме того, вместе с сокращением длительности цикла обновления основного капитала постепенно сокращается и длительность делового цикла. Если во времена Маркса кризисы наступали с периодичностью примерно в 11-12 лет, то сейчас промежуток между циклами сократился до 8-9 лет. Современный цикл носит более сглаженный характер (нередко кризис не сопровождается сколько-нибудь длительным сокращением производства, а приводит лишь к спаду темпов роста), что связано с развитием методов исследования рынка, чтобы ослабить его непредсказуемость, и антициклического регулирования производства (которое подробнее будет рассмотрено в последующих главах).

1. Для чего изучается оборот и кругооборот капитала?

2. В чем отличие принципов деления капитала на основной и оборотный от деления на постоянный и переменный?

3. Что такое общественный капитал?

4. Чем определяются пропорции простого и расширенного воспроизводства? Может ли процесс воспроизводства капитала быть строго пропорциональным?

5. Что такое капиталистическое воспроизводство как воспроизводство производственных отношений?

6. Почему с точки зрения процесса обращения прибавочная стоимость превращается в прибыль, а цена - в цену производства?

7. Как действует закон тенденции нормы прибыли к понижению?

8. В чем основа отделения торгового капитала от промышленного? Торговый капитал как обособившаяся функциональная форма промышленного капитала.

9. Как Маркс определяет различие между производительным и непроизводительным трудом?

10. Ссудный капитал (капитал, приносящий проценты) как ссудный обособившаяся функциональная форма промышленного капитала.

11. Почему процент как цена капитала представляет собой иррациональную форму?

12. Основы разделения прибавочной стоимости на процент и предпринимательский доход

13. Что такое фиктивный капитал и какова его роль в развитии капиталистического производства?

14. Какова роль монополии хозяйствования на земле и различий в естественном плодородии почвы в образовании дифференциальной земельной ренты?

15. Какова роль монополии частной собственности на землю в образовании абсолютной земельной ренты?

16. Какие особенности капиталистического механизма воспроизводства приводят к формированию циклических кризисов?

Работы классиков марксизма:

• Маркс К. Капитал. Т 2, гл. 1-6, 8, 20 (§ 1-5), 21 (§ 1,2). // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.24.

• Маркс К. Капитал, Т 3, ч. 1, гл. 1-4, 8-10, 13-16, 19, 21-25, 27. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.25, ч. I.

• Маркс К. Капитал, Т 3, ч. 2, гл. 30-33, 38-40, 45. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.25, ч. II.

Дополнительно о производительном и непроизводительном труде:

• Маркс К. Теории прибавочной стоимости, ч. 1, гл. 4; Приложения 11 и 12. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.26, ч. I.

Дополнительно о воспроизводстве и кризисах:

• Маркс К. Теории прибавочной стоимости, ч. 2, гл. 17. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.26, ч.II.

Для первого раза помочь в усвоении «Капитала» могут известные комментарии Розенберга:

• Розенберг Д.И. Комментарии к «Капиталу» К. Маркса М.: Экономика, 1984.

• http://narod.ru/disk/12264110000/Kommentarii_k_Kapitalu.djvu.html

• http://politazbuka.ru/knigi/kommentarii_k_kapitalu.djvu

Здесь дается обзор дискуссий о проблеме трансформации (превращении стоимости в цену производства) и о так называемом противоречии между I и III томами «Капитала»:

• Левина И. Проблема трансформации: сравнительно-исторический анализ подходов и решений (классические версии). 2008,№9.

Дополнительный материал к той же проблеме:

• Тронев К.П. Категории рыночная цена и рыночная стоимость в III томе «Капитала» К.Маркса // Рос. экон. журн.-1992. - № 6.

Глава 17. Система производственных отношений капитализма после промышленного переворота. Основы социальной структуры

Для понимания капиталистической формы доходов и отношений, регулирующих их распределение, следует, прежде всего, уяснить, что отношения распределения есть лишь особая составная часть отношений производства в широком смысле слова. В этом своем качестве они определяются отношениями непосредственного производства, и носят, вместе с ними, столь же исторически-определенный характер.

Капиталистические доходы - как и все экономические категории капиталистического способа производства - имеют стоимостную природу, производятся как стоимости. Но не просто как стоимости.

Производство стоимостей при капитализме основано на движении капитала, воспроизводящего себя как самовозрастающую стоимость. Поэтому все капиталистические формы дохода приобретают форму составных частей капитала.

Поверхностные формы капиталистического процесса производства, и соответствующие им доктрины, призванные объяснить эти поверхностные формы как естественные и самодостаточные общественные условия, представляют распределение доходов совершенно иным образом. Согласно этим представлениям, продуктом капитала является лишь процент. Получение предпринимательской прибыли при этом объясняется действием множества совершенно разнородных факторов, - то есть благополучно забалтывается, не находя никакого теоретического объяснения. В лучшем случае предпринимательский доход отождествляется с заработной платой за предпринимательскую деятельность.

Другая форма капиталистического дохода - земельная рента - объявляется продуктом земли. И, наконец, заработная плата представляется продуктом труда. Такой подход, при котором капитал представляется, как приносящий процент, земля - земельную ренту, а труд - заработную плату, К.Маркс назвал «триединой формулой».

Если рассматривать капитал, землю и труд как материальные условия процесса производства, то выводить из них определенные стоимостные формы и величины доходов является логически недопустимым, и, во всяком случае, не объясняющим происхождение этих доходов. Если же в качестве источника доходов рассматривать капитал как определенную сумму стоимости, земельную собственность, взятую под таким же углом зрения, и труд, как субстанцию, производящую стоимость, то и этот подход не разрешает проблемы. Он, в первую очередь, не объясняет, каким это образом капитал может приносить процент, т.е. как определенная сумма стоимости может приносить больше, чем она есть сама. Точно также остается неясным, каким образом порождает какой бы то ни было доход сам факт владения землей. Совершенно неясным остается и то, как определенная величина затраченного труда приносит доход меньший, чем стоит продукт этого труда.

Марксистская трактовка распределения капиталистических доходов опирается на исследование отношений, при которых эти доходы производятся. Уже анализ производства прибавочной стоимости показывает, как и почему рабочему достается не стоимость произведенного им продукта, а лишь эквивалент стоимости его рабочей силы (т.е. затрат, необходимых на ее воспроизводство), а капиталист присваивает произведенную рабочим прибавочную стоимость. Затем мы видим распадение произведенной прибавочной стоимости на капитализирующуюся часть и на доход. Далее прослеживается превращение прибавочной стоимости в прибыль, образование общей нормы прибыли, и распределение сформировавшейся средней прибыли между промышленным, торговым и ссудным капиталом, с образованием соответственно предпринимательского дохода, торговой прибыли и процента. Затем Маркс показывает распределение прибыли между промышленным предпринимателем, торговым и ссудным капиталистом - с одной стороны, и земельным собственником, получающим капиталистическую земельную ренту- с другой.

Современная неоклассическая теория придерживается все той же триединой формулы, которую критиковал К.Маркс. В ее обоснование кладется теория предельной производительности факторов производства. Она позволяет сделать математический расчет наиболее выгодного распределения стоимостных эквивалентов факторов производства при производстве капиталистического продукта. Исследуя приращения каждого фактора производства, неоклассическая теория показывает, при каком их соотношении получается максимальный результат.

Тем не менее, этот подход, даже не обсуждая его математическую корректность, вовсе не объясняет связи получаемых доходов с исследуемыми долями факторов производства. Эта связь рассматривается как аксиоматическая предпосылка исследования. Более того, в качестве критерия максимизации рассматривается производство прибыли. Тем самым этот подход на деле лишь отвечает на один вопрос: как капиталисту надо распределить свои средства между расходами на наем рабочей силы, на закупку средств производства, и на приобретение природных факторов производства, чтобы получить максимальную прибыль? Т.е., при этом подходе, например, справедливым и обоснованным считается такой уровень заработной платы, при котором достигается максимальная норма прибыли капиталиста.

Однако и в части полной математической корректности рассматриваемого подхода существуют большие сомнения. Если можно сравнительно легко оценить производительность труда и влияние природных факторов на производительность (ибо сами по себе они никакой производительностью не обладают), то оперирование понятием «производительность капитала» приводит к порочному кругу, что заметила еще Джоан Робинсон. Невозможно ни определить агрегатную производительность всех разнообразнейших материальных элементов капитала (задача, некорректная по определению), ни выяснить производительность капитала как определенной суммы стоимости. В последнем случае производительность определяется как способность капитала приносить доход (прибыль), но чтобы выяснить норму этого последнего как раз и нужно знать величину производительности капитала. Получается порочный круг.

Соответственно рассмотренным отношениям производства и вытекающим из них отношениям распределения образуются основные формы капиталистического дохода и формируются основные классы капиталистического общества, живущие за счет этих доходов. Наемные рабочие (пролетариат, рабочий класс)[17-1] - получают эквивалент стоимости своей рабочей силы, применяемой для производства прибавочной стоимости. Капиталисты - промышленные, торговые, ссудные - делят прибавочную стоимость, произведенную путем эксплуатации наемного труда, и принимающую форму прибыли, между собой. Общее между ними заключается в том, что, хотя производство прибавочной стоимости сосредоточено главным образом в руках промышленного капитала, но основанием для присвоения частей произведенной прибавочной стоимости для всех этих форм капитала является эксплуатация ими наемного труда. Наконец, земельный собственник присваивает часть капиталистической прибыли в форме земельной ренты, не только ничего не производя, но даже и не участвуя прямо в эксплуатации наемного труда, основывая свой доход лишь на монополии частной собственности на землю.

Класс капиталистов имеет сложную внутреннюю структуру, которая определяется особенностями участия их различных групп в производстве и присвоении прибавочной стоимости. Эти особенности в главных чертах были описаны выше. Капиталисты делятся на промышленных, торговых и ссудных.

Надо заметить, что эта терминология, употребляемая в «Капитале», значительно отличается от общеупотребимой современной, а кое в чем она устарела и по существу. Промышленный капитал (и промышленный капиталист) по Марксу, это капитал (и капиталист), занятый в сфере производства (любого, не только материального!). Можно было бы употребить в таком случае термин «производительный капитал», однако производительный капитал у Маркса - это одна из функциональных форм промышленного капитала в процессе его кругооборота. Впрочем, термины торговый капитал (и торговый капиталист), пожалуй, не требуют пересмотра. Для ссудного капитала в современной терминологии нет единого термина. Поэтому и ссудный капиталист предстает как сумма банкиров, владельцев страховых фирм, инвестиционных фондов и т.д. Значительно выросла относительно малочисленная в XIX веке группа финансовых посредников, работающих в различных секторах финансового рынка (купля-продажа валюты, операции на фондовом рынке), которая в «Капитале» не получила теоретической классификации.

Промышленные капиталисты заняты эксплуатацией наемных рабочих в сфере производства товаров и услуг. И при этом не важно, в какой отрасли они производят прибавочную стоимость - в промышленности, сельском хозяйстве, или шоу-бизнесе.

Торговый капитал эксплуатирует рабочих в сфере обращения, и принимает некоторое участие в производстве прибавочной стоимости в той мере, в какой это касается дополнительных издержек обращения. Однако большая часть прибыли, получаемой торговым капиталистом, основывается на способности эксплуатируемых им работников снижать издержки обращения за счет специализации на обслуживании обращения товаров. Это снижение издержек обращения является основанием для промышленного капитала передать функции обращения специализированному торговому капиталу, а вместе с этим уступить ему и часть произведенной прибыли.

Ссудный капитал присваивает часть прибыли в форме процента. Но в смысле классового деления персонификация ссудного капитала неоднородна. Среди персонификаций ссудного капитала можно выделить, во-первых, собственников временно свободных денежных капиталов, которыми могут быть кто угодно - от земельных магнатов до довольно бедных рабочих. Быть представителями ссудного капитала - это лишь одна из их экономических ипостасей. Однако есть такие собственники денежных средств, которые основной свой доход получают от размещения под проценты своих временно свободных денежных средств - в банках ли, или путем покупки ценных бумаг. Такие лица называются рантье. Другая ипостась ссудного капитала - банкир. Он тоже может размещать собственные денежные средства под проценты. Но главная его роль другая - он служит посредником между владельцами временно свободных денежных средств и заемщиками. Прибыль банкира складывается из разницы между теми процентами, которые он уплачивает владельцам денег, разместившим их в банке, и теми, которые он взимает с кредиторов, которым ссужает эти деньги.

Тот отрыв денежного капитала от действительного, который происходит с развитием рынка ценных бумаг и формированием фиктивного капитала, порождает социальный слой, который участвует в особого рода ссудных отношениях, характерных для движения фиктивного капитала. Это - биржевые спекулянты, доход которых осладывается из перераспределения денег, вкладываемых в операции на рынке фиктивного капитала.

Наконец, к эксплуататорским классам при капитализме относятся земельные собственники. Они не занимаются эксплуатацией наемного труда непосредственно и не участвуют в производстве прибавочной стоимости. Они присваивают часть капиталистической прибыли, основываясь на своей монополии на земельные участки.

Класс наемных работников также имеет сложную внутреннюю структуру. Промышленные рабочие (в данном случае под промышленностью так же имеется в виду не отрасль хозяйства, а вся сфера функционирования промышленного капитала - сфера производства товаров и услуг) своим трудом производят прибавочную стоимость для всего класса капиталистов и земельных собственников. Торгово-конторский пролетариат (занятый в сфере торговли, банковском деле, в организации учета и отчетности), хотя и не производит прибавочную стоимость, тем не менее, также эксплуатируется капиталистами. Эта часть наемных работников не производит прибавочной стоимости, поскольку не производит никакой новой потребительной стоимости, а, следовательно, и стоимости. Однако выполняемый ими труд экономит издержки для промышленного капитала, извлекающего прибавочную стоимость из своих рабочих. Их рабочее время также делится на необходимое и неоплаченное прибавочное. Стоимость их рабочей силы покрывается промышленным капиталом, который оплачивает издержки обращения, взятые на себя торговым капиталом, так, что торговый капиталист в состоянии покрыть понесенные издержки обращения, в том числе оплатить стоимость рабочей силы, расходуемой торговыми рабочими, да еще и получить часть созданной промышленными рабочими прибавочной стоимости.

Совершенно аналогичным образом оплачиваются конторские и банковские служащие (операторы, бухгалтеры, кассиры и т.д.).

Различаются наемные рабочие и с точки зрения их возможного участия в эксплуатации чужого труда. Например, инженер - такой же эксплуатируемый наемный работник, как и рабочий-станочник. Такой же, да не совсем. Его функции в процессе производства связаны с обеспечением функционирования постоянного капитала и в этом отношении он противостоит «рядовым» наемным рабочим как представитель капитала. То же самое касается и наемных управляющих, начиная с самых низших (мастеров, нормировщиков, начальников смен, участков и цехов). С одной стороны, они - необходимая составная часть совокупного работника, эксплуатируемые наемные работники управленческого труда. С другой стороны, они участвуют в организации эксплуатации наемного труда капиталом.

Это различие становится особенно заметным, когда речь идет о высших инженерах, управляющих, а также высшем звене торгово-конторских и банковских служащих. Здесь их отличие от «рядовых» рабочих проявляется не только в выполнении функций соучастия в эксплуатации, но и в источниках получаемого дохода. Капитал предоставляет этому слою некоторую долю извлекаемой прибавочной стоимости, даже если по форме этот доход представлен лишь в виде заработной платы. Но нередко и форма получения дохода отличается - появляются разного рода бонусы, тантьемы, опционы и т.д.

При капитализме существуют социальные слои, которые не относятся ни к капиталистам, ни к наемным работникам, и не занимают промежуточное положение между ними. Это - мелкие производители, работающие собственными средствами производства, не эксплуатирующие чужой труд, или эксплуатирующие его в таких масштабах, которые не делают эксплуатацию основным источником их доходов. Такой социальный слой носит название мелкая буржуазия (не следует путать их с мелкими капиталистами, живущими за счет эксплуатации чужого труда, и отличающимися от крупных капиталистов только размерами капитала).

При характеристике пролетариата не следует упускать из виду - что, к сожалению, очень часто делается, - что пролетариат не только по своему историческому происхождению, но и по своему положению в системе производственных отношений капитализма имеет с мелкой буржуазией генетическое родство. Пролетарий не только наемный работник, но и торговец - продавец своей рабочей силы и покупатель жизненных средств, не только торговец, но и мелкий товаропроизводитель - производитель товара «рабочая сила». Эта черта его социального положения неизбежно накладывает отпечаток на его классовые интересы и классовую психологию, выдвигая на передний план интересы борьбы за наиболее выгодные условия продажи своей рабочей силы.

Таковы основные классовые и внутриклассовые деления в капиталистическом обществе. В реальном капитализме сохраняются также более или менее значительные пережитки докапиталистических отношений. Если эти отношения достаточно распространены, могут сохраняться свойственные для них социальные группы и классы. Если же сохраняются лишь отдельные черты докапиталистических отношений, то в них оказываются тем или иным образом вовлечены капиталистические классы и социальные группы. Например, капиталистические земельные собственники могут участвовать и в докапиталистических формах эксплуатации крестьянства; наряду с отношениями ссудного капитала могут осуществляться чисто ростовщические операции и т.д.

В дальнейшем (начиная с периода конца XIX - начала XX века) классические марксистские представления о системе производственных отношений капитализма, и о социальной структуре капиталистического общества, сложившихся в результате промышленного переворота, продолжали уточняться на основе изучения данных о дальнейшей исторической эволюции капиталистического способа производства. Эти уточнения будут изложены ниже.

1. Какова связь форм дохода со структурой производственных отношений капитализма?

2. Каковы источники доходов различных социальных групп при капитализме?

3. Чем определяется классовое деление в капиталистическом обществе?

4. Чем определяется деление основных классов капиталистического общества на различные внутриклассовые и промежуточные социальные группы?

Работы классиков марксизма:

• Маркс К. Капитал. т.3, ч. 2, гл. 48, 51, 52. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т.25, ч.II.

Для первого раза помочь в усвоении «Капитала» могут известные комментарии Розенберга:

• Розенберг Д.И. Комментарии к «Капиталу» К. Маркса М.: Экономика, 1984.

• http://narod.ru/disk/12264110000/Kommentarii_k_Kapitalu.djvu.html

• http://politazbuka.ru/knigi/kommentarii_k_kapitalu.djvu

Глава 18. Развитие капитализма на собственной основе

С формированием совокупности отношений капиталистического способа производства, охвативших все сферы экономики и все отрасли производства, капитализм вытесняет докапиталистические производственные отношения и основанные на них классы и социальные группы. Дальнейшее развитие капитализма происходит на основе воспроизводства и совершенствования самих капиталистических отношений. При этом относительно медленнее происходит перестройка на капиталистических основах сельского хозяйства, сферы услуг, и процессов, обеспечивающих воспроизводство рабочей силы.

Как только капитализм становится господствующей системой, в нем начинают развиваться новые тенденции, не характерные для периода формирования капиталистических отношений и распространения их вширь, на все сферы хозяйства.

Развитие процесса капиталистической конкуренции приводит к росту концентрации производства (нередко достигаемой за счет специализации производства) в силу хорошо известного эффекта экономии от масштаба производства. Концентрация производства в капиталистической системе неизбежно принимает форму концентрации капитала. Кроме того, конкуренция неизбежно сопровождается поглощением менее удачливых капиталов более удачливыми, что, как правило, означает поглощение относительно мелких капиталов более крупными, что ведет к централизации капитала, т.е. к объединению нескольких прежде самостоятельных индивидуальных капиталов под контролем одного собственника.

Концентрация производства - сосредоточение производства на предприятиях, увеличивающих свою долю в общем выпуске продукции данного вида, что обычно сопровождается ростом размеров предприятий.

Специализация производства - сосредоточение производства определенного вида продукции на предприятиях, производящих только данную продукцию. Обычно приводит также к концентрации производства.

Концентрация капитала - увеличение размеров капитала в процессе его накопления, а также за счет централизации капиталов. Представляет собой экономическую предпосылку концентрации производства.

Централизация капитала - объединение нескольких самостоятельных индивидуальных капиталов под контролем одного собственника. Содействует процессу концентрации капитала, но прямо не связана с концентрацией производства (перемена собственника сама по себе не влияет на размеры и специализацию производства).

Концентрация и централизация капитала не означает исчезновения мелких капиталов, которые постоянно образуются вновь и вновь. Но на определенном этапе развития этой тенденции формируется господствующее положение на рынке крупных капиталов, доходящее до образования монополии. Сами по себе монополии не являются новым историческим явлением. Торговые и промышленные монополии были хорошо известны еще в позднее средневековье. Однако тогда они опирались на внеэкономические привилегии. Теперь же образование монополий носит чисто экономический характер и вытекает из развития конкуренции капиталов, которая сопровождается процессами их концентрации и централизации. Монополии возникают как капиталистические монополии.

Монополистический капитал - капитал, обладающий свойствами капиталистической монополии.

Капиталистическая монополия - способность крупного капитала влиять на основные параметры рынка, в том числе на процесс формирования цены какого-либо товара в силу высокого удельного веса в производстве и/или сбыте данного товара. Эта способность позволяет монополистическому капиталу извлекать монопольную сверхприбыль - прибыль, которая образуется в силу завышения монополистическим капиталом рыночной цены товара выше цены равновесия спроса и предложения, либо за счет монопольного удержания в своих руках условий для особо низких издержек производства.

Экономическая власть монополистического капитала является предпосылкой для извлечения выгод из своего монопольного положения и другими, в том числе и внеэкономическими способами.

Наличие или отсутствие капиталистических монополий определяется экономическими и технологическими условиями развития данной отрасли (если абстрагироваться от внеэкономических обстоятельств - политических, юридических и т.д., которые также влияют на ситуацию). Если в данной отрасли высокая степень концентрации производства экономически невыгодна, то даже появление в такой отрасли капиталистической монополии за счет централизации мелких и средних капиталов не будет устойчивым, поскольку в такой отрасли сравнительно легко будут образовываться новые мелкие и средние капиталы.

Довольно частым явлением выступает образование в той или иной отрасли не одного крупного капитала, занимающего монополистические позиции, а двух-трех доминирующих, либо нескольких крупных капиталов, в совокупности обеспечивающих основной объем производства. Такое положение называется олигополией.

Таким образом, развитие монополистического капитала ведет к изменению ряда существенных характеристик капитализма. Это уже не экономическая система свободной конкуренции, основанная на взаимодействии множества более или менее равноправных частных собственников. Свободная конкуренция не исчезает, но в значительной мере вытесняется олигополией и монополией. Взаимодействие равноправных частных собственников сменяется системой доминирования сверхкрупных капиталов.

Крупнейший капитал, занимая монопольное положение на рынке, получает возможность воздействовать на рыночную цену товаров не только за счет своего высокого удельного веса на рынке (просто в силу того факта, что в этом случае его условия производства становятся определяющими для формирования стоимости товара). Монополистические организации капитала могут манипулировать ценой (а значит, и получаемой прибылью), планомерно регулируя производство и сбыт продукции. Например, за счет сознательного ограничения производства и сбыта на тех или иных локальных или национальных рынках, монополистический капитал может воздействовать на соотношение спроса и предложения на этих рынках, а значит, и на уровень цены. В рамках монополистических объединений с этой целью может производиться перераспределение объемов производства и сбыта между различными составными частями этих объединений. С целью повышения доходности объединения в целом для внутренних расчетов в объединении могут применяться не рыночные, а так называемые трансфертные цены.

Быстрейшим способом получить монопольное положение на рынке является формирование объединений крупных капиталов, приобретающее по достижении определенных масштабов свойства капиталистической монополии. Самые простые формы объединения капиталов - пул или ринг. В этой форме капиталисты идут на временное фактическое объединение своих товарных капиталов на локальном, национальном или международном рынке, чтобы приобрести монопольное положение и диктовать цену на свой товар.

Подобное же соглашение может носить неформальный характер, подчас не требуя даже закулисных переговоров. Тогда оно осуществляется в форме лидерства в ценах - один из крупных капиталистов поднимает цену на свой товар, а остальные крупные капиталисты в этой отрасли следуют его примеру, осуществляя на деле монополистический сговор безо всяких предварительных соглашений (пример такого поведения не раз демонстрировали в России поставщики бензина).

Более развития форма монополистического объединения - картель. Это устойчивое, долговременное соглашение между крупными капиталами не только о единой ценовой политике, но и о доле каждого капитала на рынке сбыта данного товара. Известный пример международного картеля - ОПЕК (Организация стран - экспортеров нефти).

В форме синдиката осуществляется не только единая ценовая политика и раздел рынка, но и установление квот на производство продукции, а нередко формируется и общая система снабжения входящих в синдикат предприятий. Последнее является выгодным в силу возможностей, предоставляемых монопсонией (монополией покупателя). Объединившись, крупные капиталы выступают как монопольный покупатель, и могут добиться для себя более выгодных условий покупки сырья и материалов.

Следующим шагом в развитии монополистических объединений является появление таких форм, в которых тем или иным способом устанавливается единая собственность и управление объединившимися капиталами. Исторически возникали и преобладали в тот или иной период времени различные формы таких монополистических объединений - тресты, конгломераты, многоотраслевые концерны.

Концентрация капитала, увеличение его экономической мощи и влияния на положение дел в экономике в целом ведут к росту возможностей влияния монополистического капитала на государственный аппарат. Это влияние обеспечивается различными путями - прямым подкупом государственных чиновников, финансированием выборов, взаимной ротацией кадров между монополиями и государственным аппаратом, лоббизмом и т.д. Происходит сращивание силы монополий и силы государства. Как государственные чиновники, так и представители монополистического капитала используют это сращивание в своих интересах. Эти явления положили начало формированию государственно-монополистического капитализма.

Наряду с концентрацией промышленного капитала получает развитие также и концентрация торгового и банковского капитала. Концентрация торгового капитала обычно не приводит к формированию торговых монополий, поскольку экономически эффективные уровни концентрации производства в торговле (как и в некоторых промышленных отраслях) этому препятствуют. Лишь в конце XX века появляются крупные торговые сети, которые, однако, не достигают монопольного положения, в крайнем случае, создавая ситуацию олигополии. А вот концентрация банковского капитала уже в начале XX века привела к появлению банковских монополий.

Образование банковских монополий создало ситуацию, когда банковский капитал получил возможность установить контроль над своими заемщиками - промышленными и торговыми капиталистами, - с тем, чтобы укрепить гарантии эффективного возврата выдаваемых кредитов. Этот контроль может носить прямой характер, например, через приобретение банком контрольных пакетов акций промышленных и торговых предприятий. Контроль может быть и косвенным, достигающимся через высокий уровень задолженности того или иного предприятия пред данным банком, через включение представителей банка в число членов совета директоров промышленного предприятия и т.п.

В свою очередь, крупные монополистические капиталы в промышленности, обладающие значительными ресурсами временно свободных средств, и заинтересованные в бесперебойном кредитовании своих операций, устанавливают контроль над банками, либо учреждают собственные банки. Такой процесс взаимного проникновения банковского и промышленного капитала и образования промышленно-финансовых групп получил развитие уже в начале XX века. Промышленно-финансовые группы сделались главными игроками на рынке фиктивного капитала, обеспечивая себе возможность извлекать значительные доходы с этого рынка за счет более мелких игроков и вкладчиков.

Таким образом, развитие монополистических тенденций привело к образованию промышленно-банковских капиталистических монополий, в основе которых лежит финансовый капитал.

Финансовый капитал - монополистический капитал, образовавшийся благодаря сращиванию промышленного и банковского монополистического капитала, и занимающий ведущие позиции на финансовом рынке. С развитием финансового капитала денежный капитал начинает постепенно получать доминирование над промышленным.

Значительная концентрация капитала привела к тому, что для капиталистических монополий становится неэффективным ведение операций только в масштабе национального рынка. Наряду с концентрацией производства и капитала бурно развивается интернационализация производства и капитала. Рост масштабов внешней торговли обгоняет рост производства. Формируются международные капиталистические монополии, объединяющие монополистический капитал в различных странах.

Образование сверхкрупных капиталов, заинтересованность их в ведении операций в масштабе всего мирового рынка и образование международных монополий ведут к росту операций по трансграничной миграции капитала. Капитал стремится преодолеть национальные торговые барьеры путем развертывания производства в различных странах, за пределами страны первоначального происхождения капитала. Перенакопление капитала в масштабах национального хозяйства заставляет капитал искать прибыльного применения за рубежом, и особую активность в этом проявляют самые мобильные формы капитала - ссудный и фиктивный. В результате в начале XX века экспорт капитала начинает преобладать над экспортом товаров.

Капиталистические отношения, установив свое господство в наиболее промышленно развитых странах, продолжают расширение своего влияния на полукапиталистическую и некапиталистическую периферию, стремясь преобразовать ее в рынки сбыта для своей продукции и превратить ее в сферу капиталистической эксплуатации (а не только прямого грабежа ресурсов, как в предшествующую колониальную эпоху). Этот процесс развития капиталистических отношений вширь также подталкивает рост масштабов вывоза капитала. Вывоз капитала стимулируется растущим перенакоплением капитала в метрополиях в ходе циклического развития капиталистического производства, усугубляемого возрастающей концентрацией капитала монополиями. Капиталы метрополий, экспортируемые в колонии, используются для получения сверхприбылей путем использования богатых сырьевых ресурсов и эксплуатации дешевой местной рабочей силы, положение которой усугубляется аграрным перенаселением и колониальным режимом, использующим методы внеэкономического принуждения.

Завершение процесса превращения территории Земли в капиталистический мировой рынок сопровождается разделом этого рынка между крупнейшими национальными монополистическими группировками при поддержке своих национальных государств. На некапиталистической периферии этот процесс приобретает форму не только экономического, но и территориального раздела мера, превращения практически всех относительно отсталых стран в колонии и полуколонии крупнейших капиталистических держав, образования больших колониальных империй, нередко путем кровавых военных захватов. Эта политика получила название империализма.

Таковы основные характерные черты монополистической стадии капитализма (часто именуемой, по одному из своих характерных признаков, империализмом). Совокупность данных черт достаточно полно проявила себя уже в начале XX века.

Империализм приводит к столкновению интересов крупнейших монополистических группировок и поддерживающих их национальных государств в процессе экономического и территориального раздела мира. Державы, относительно позднее достигшие высокого уровня промышленного развития, оказываются «обделены» и выступают за экономический и территориальный передел мира. Борьба за этот передел приводит с конца XIX века к целому ряду войн, включая как прямую агрессию крупнейших держав в борьбе за передел мира (англо-бурская война, война между США и Испанией, между Японией и Россией, 1-я мировая и отчасти 2-я мировая война), так и участие крупнейших держав в конфликтах «за спиной» более слабых государств (войны в Латинской Америке в конце XIX - первой половине XX вв., Балканские войны в начале XX в.).

Образование колониальных империй дает колониальным метрополиям доступ к дешевым источникам сырья и потенциальным рынкам сбыта своих товаров. За счет прямой эксплуатации природных и людских ресурсов колоний (подчас в форме открытого грабежа и рабовладения) капиталистические метрополии получают дополнительные возможности накопления капитала. Эти возможности крупный капитал метрополий использует, в том числе, для первых значимых шагов по смягчению классовых антагонизмов внутри наиболее развитых капиталистических держав. Делаются первые шаги по предоставлению наемным работникам некоторых социальных гарантий (развитие сети бесплатных начальных школ, появление первых пенсионных систем, появление систем больничного страхования); среди наемных рабочих выделяется слой наиболее высоко квалифицированных работников, которому обеспечиваются более или менее достойные условия существования («рабочая аристократия»).

До сих пор остается открытым вопрос: можно ли считать «рабочую аристократию» соучастником капитала в деле колониального грабежа? Не создает ли сверхприбыль, которую капитал получает благодаря эксплуатации колоний, и часть которой он может направлять на повышение заработной платы, заинтересованность рабочего класса в колониальной политике капитала? Основания не только для таких вопросов, но и для положительного ответа для них имеются. Другое дело - насколько далеко простирается влияние этих факторов на позицию рабочего класса развитых стран в целом.

На своей монополистической стадии капитализм впервые приходит к образованию такого феномена, как переходные экономические отношения - переходные не от феодализма к капитализму, а от капитализма к новому общественному строю, социализму. К таким отношениям можно отнести все те отношения, которые выходят за рамки свободного конкурентного рынка. Это и монопольные цены, и различные формы частного монополистического (а затем и государственного) регулирования производства и сбыта, и формирование доходов наемных работников, выходящее за пределы заработной платы на основе образуемой конкуренцией цены рабочей силы.

В.И.Ленин называл монополистический капитализм умирающим, а также паразитическим и загнивающим капитализмом. С его точки зрения, наличие переходных отношений (частично отрицающих, «подрывающих» товарный характер капиталистических отношений) уже позволяло считать монополистический капитализм умирающим. О паразитизме и загнивании должны были свидетельствовать такие черты, как развитие слоя рантье, живущих только на доходы от денежного капитала, и не занимающихся ни трудом, ни предпринимательской деятельностью; ограбление природных и людских ресурсов колоний; стремление монополистического капитала к монополизации достижений технического прогресса, ограничению их распространения, и, тем самым, торможению технического прогресса; подкуп части рабочего класса капиталом и появление «рабочей аристократии».

Следует заметить, что часть этих черт не является специфической особенностью только монополистического капитализма (стремление к монополии на научно-технические достижения), часть сыграла лишь преходящую историческую роль (колониальная система), а часть не имела столь существенного значения, чтобы возводить ее в ранг определяющей характеристики данной стадии капитализма (формирование слоя рантье). Однако преувеличенная критика паразитизма и загнивания монополистического капитализма В. И.Лениным не отменяет того факта, что некоторые черты паразитизма и загнивания на данной стадии капитализма все же стали проявляться. Что касается «умирающего капитализма», то одного лишь возникновения переходных отношений явно недостаточно для столь далеко идущих выводов (что и было подтверждено исторической практикой).

Развитие силы крупного частного капитала, захватывающего монопольное положение в целом ряде отраслей, приводит к нарастанию внутрикапиталистических противоречий и к росту нестабильности капиталистического хозяйства в целом. Образование капиталистических монополий ведет к ущемлению интересов мелкого и среднего капитала, и даже крупного, если он не занимает монопольного положения. Доминирующие позиции монополистического капитала в конкурентной борьбе, его способность манипулировать рыночными ценами, воздействуя на соотношение спроса и предложения, вытекающие из монопольных позиций возможности злоупотреблять этим положением в ущерб конкурентам - все это ухудшает экономические условия воспроизводства не монополистического капитала.

Способность монополистического капитала манипулировать рыночной ситуацией означает нарастание деформаций в пропорциях воспроизводства, определяемых механизмом свободной конкуренции. Это ослабляет внутренне присущие капитализму возможности приспособления к противоречиям накопления капитала, проявляющиеся через механизм капиталистического цикла. Рыночная ситуация, складывающаяся под действием механизма свободной конкуренции, оказывается искаженной частным монополистическим регулированием рынка, что ведет к искажению и реакции на эту ситуацию. Можно сделать вывод, что при достигнутом высоком уровне обобществления производства его регулирование на основе частной инициативы и частных интересов приходит в противоречие. Рынок по-прежнему формируется под воздействием обособленных интересов частных капиталистов, хотя уже не является более свободным конкурентным рынком, и механизм конкуренции в условиях доминирования монополистического капитала не в состоянии поддерживать даже то приблизительное рыночное равновесие, какое обеспечивалось ранее.

При таком положении периодические кризисы, свойственные капитализму, приобретают все более разрушительный характер.

В совокупности эти тенденции приводят капиталистическое общество к стремлению ограничить произвол частных монополий. Уже в начале XX века начинается борьба за законодательное ограничение злоупотреблений монопольным положением на рынке, за ограничение прямого влияния частных монополий на государственный аппарат, и в первую очередь, против прямой коррупции.

Начинается прямое вмешательство государства в производственную и торговую политику монополий. Первоначально это вмешательство ограничивается только т.н. естественными монополиями.

Естественная монополия - капиталистическая монополия, сформировавшаяся в такой отрасли, где монопольная организация производства является заведомо более эффективной, чем конкурентная.

Типичным примером естественной монополии выступает городской водопровод. Экономически абсурдной была бы система нескольких конкурирующих водопроводов, проведенных в каждую квартиру, чтобы потребитель мог выбирать, какой кран ему открыть и чьими услугами воспользоваться.

К естественным монополиям в XX веке полностью или частично можно отнести почту, телефон, телеграф, систему электро- и газоснабжения, железные дороги, водопровод, канализацию и т.п. В ряде стран некоторые из этих отраслей (например, почта, железные дороги) по политическим и военным соображениям находились в руках государства еще до XX века. Что касается других отраслей, то и в XX веке государство отнюдь не всегда шло на их национализацию. Но в любом случае государство прибегало к мерам, препятствующим злоупотреблению монопольным положением этих отраслей. Например, государство могло устанавливать тарифы на железнодорожные перевозки, тарифы на электроэнергию, муниципальные власти могли регулировать тарифы на услуги городского транспорта, водоснабжения и т.д.

Наиболее остро вопрос о государственном регулировании производства, выходящем за пределы вмешательства в дела только естественных монополий, встал во время острейшего экономического кризиса 1929-1933 гг., получившего на Западе наименование «Великая Депрессия».

Теоретическое оформление концепция необходимости вмешательства государства в механизм капиталистического воспроизводства нашла в трудах британского экономиста Дж. Мейнарда Кейнса. Он показал, что при целом ряде условий экономическая система капитализма в приемлемые сроки неспособна автоматически восстановить нарушенное равновесие пропорций воспроизводства. И в силу этого вмешательство государства, с целью исправления сложившихся диспропорций и стимулирования экономического роста, становится совершенно необходимым. Помимо того, получила распространение концепция провалов рынка (Артур Пигу) согласно которой в ряде сфер деятельности, особенно при производстве т.н. общественных продуктов, частный капитал не в состоянии обеспечить эффективное распределение ресурсов через механизм рыночной конкуренции.

Начиная с 30-х гг. XX века капиталистическое государство накопило богатый арсенал методов воздействия на экономику капитализма, выходящих за рамки традиционных экономических функций государства (выработка и применение хозяйственного законодательства, сбор налогов, составление и расходование государственного бюджета, выпуск национальной денежной единицы, установление таможенных тарифов).

Во-первых, государство в XX веке создало весьма разветвленное законодательство, ограничивающее полную свободу предпринимательства в очень многих сферах. Помимо законов, просто регулирующих определенные общие правила хозяйственной деятельности, на предпринимателей налагается масса запретов и ограничений. Детально регламентируются биржевая и банковская деятельность (образование резервов, страхование вкладов, ограничения кредитов, выдаваемых одному клиенту и т.п.). В сфере производства определяются обязательные нормы качества продукции по множеству параметров, санитарные нормы, допустимые пределы загрязнения, порядок начисления амортизации оборудования и т.д.

Во-вторых, государство регулирует целый ряд общих экономических параметров. Государство управляет движением денежной массы. Через ставку рефинансирования государственного банка, обязательную норму резервирования, а также через куплю и продажу государственных ценных бумаг регулируется уровень процентных ставок, а отчасти и общие параметры предложения кредитных ресурсов. Налоговая система используется как для регулирования общего уровня налогообложения, так и для предоставления налоговых льгот, имеющих разнообразную направленность.

В-третьих, через государственный бюджет осуществляется распределение прямых инвестиций, предоставляются дотации, субсидии и субвенции. Значительных размеров может достигать рынок государственных закупок. Государство выделяет кредиты, а также обеспечивает льготные условия кредитования через частные коммерческие банки. В области внешней торговли государство путем регулирования таможенных тарифов, установления экспортных тарифов и премий корректирует воздействие международной конкуренции на национальный рынок.

В-четвертых, государство проводит определенную социальную политику, включая политику доходов. Сюда относится установление минимальных ставок заработной платы, применение прогрессивного налогообложения доходов, применение различного рода социальных льгот и гарантий (различные системы социального страхования, пенсионные программы, выплата пособий по безработице, социальные пособия для малоимущих, для получения образования и т.п.).

Установление минимального размера оплаты труда является нерыночной мерой, но в то же время эта мера направлена на поддержание равновесия на рынке рабочей силы. Без государственного контроля за размером минимальной оплаты, в условиях фактического доминирования покупателя (капитала) на рынке рабочей силы, весьма вероятно понижение зарплаты ниже стоимости рабочей силы. Это тем более вероятно, что самые низкооплачиваемые слои рабочего класса, как правило, являются и наименее организованными, наименее способными коллективно противостоять давлению капитала. Величина минимального размера оплаты - это рыночный норматив, показывающий, каковы минимальные пределы дохода, позволяющие работнику воспроизводить свою рабочую силу. Учитывая различия в структуре семьи в различных странах, минимальная оплата может составлять примерно от 1,5 до 3 прожиточных минимумов[18-1].

Наконец, в ряде случаев (особенно при уже упоминавшихся провалах рынка) государство прибегает к прямому (полному или частичному) управлению капиталом, например, диктуя цены и тарифы, квоты производства, и, наконец, национализируя те или иные предприятия и целые отрасли хозяйства. В тех случаях, когда находятся способы более эффективного применения капитала в частных руках, государство, напротив, может прибегнуть к приватизации государственных предприятий.

Нередко совокупность мер государственного регулирования выстраивается специально для достижения определенных целей. Эти цели и средства стимулирования их достижения сводятся в государственные программы и планы. Даже независимо от наличия таких программ одной из распространенных целей государственного регулирования является антикризисная политика, основанная на мерах, стимулирующих деловую конъюнктуру во время спада, и охлаждающих ее во время подъема, чтобы сгладить циклические колебания экономики. Другая общепринятая цель государственного регулирования - проведение антимонопольной политики.

Фактически капиталистическое государство выступает в экономической системе в нескольких разных ипостасях и эти его ипостаси могут вступать в конфликт между собой. Во-первых, государство взяло на себя функции управляющего общественным капиталом в целом, с тем, чтобы наилучшим образом обеспечить условия (не только экономические, но и социальные, и политические) для воспроизводства общественного капитала. Во-вторых, государство выступает как представитель особой социальной группы - бюрократии - со своими особыми интересами, тесно связанными с интересами господствующего класса (капиталистов). В-третьих, государство с необходимостью выполняет ряд общественных функций, в той или иной мере выступая как выразитель интересов общества в целом на основе социальных компромиссов. В-четвертых, государство выступает как особого рода частный капиталист наряду со всеми прочими.

Развитие государственного вмешательства в систему отношений частнохозяйственного капитализма, покоящегося на свободе предпринимательства и на свободном конкурентном рынке, привело к развитию таких отношений и институтов, которые выходят за пределы собственно капиталистической системы производственных отношений, образуя различного рода переходные формы.

В ходе развития капитализма на собственной основе произошла заметная эволюция межклассовых отношений. Острое противоборство между двумя основными классами капиталистического общества - пролетариатом и буржуазией - стало дополняться элементами классового компромисса. Этот компромисс между трудом и капиталом получил развитие в первую очередь в странах высокоразвитого капитализма (в особенности западноевропейского). Его основой стала необходимость обеспечивать для воспроизводства и накопления капитала также и нормальных условий для воспроизводства рабочей силы.

Если на ранних стадиях развития промышленного капитализма, когда происходило его становление и распространение «вширь», капитал нередко извлекал прибыль из давления на цену рабочей силы, уплачивая заработную плату ниже стоимости рабочей силы, то постепенно такой подход стал ставить под угрозу нормальное воспроизводство самого капитала. Распространение машинной техники и ее постоянное усложнение потребовали широкого применения не только низко-, но и высококвалифицированной рабочей силы. Эффективное применение такой рабочей силы оказалось возможным только в том случае, если работник будет освобожден от ежедневного страха перед тем, добудет ли он кусок хлеба для себя и своей семьи, не будет ли он немедленно оставлен без средств к существованию в случае болезни, не будет ли попадание в ряды безработных означать для него необратимый удар судьбы.

Одновременно с этим развивалась организованная борьба рабочего класса за лучшие условия продажи рабочей силы, за более достойные человека условия существования. В совокупности эти две тенденции - лежащие как в эволюции условий самого капиталистического производства, так и в развитии борьбы рабочего класса - привели к улучшению условий существования наемных работников. Это выразилось как в росте реальной заработной платы, так и в развитии первых систем социальных гарантий, связанных с медицинским страхованием, пенсионными системами, введением пособий по безработице, регулированием условий труда, найма и увольнения, в признании прав профсоюзов.

Развитие монополистического капитала придавало этим компромиссам дополнительный импульс - поскольку извлечение монопольных сверхприбылей создавало более широкие возможности для маневра доходами, то именно крупные монополистические объединения легче находили ресурсы для достижения компромисса со своими наемными работниками.

Значительное влияние на положение рабочего класса оказала также политическая борьба пролетариата, особенно выразившаяся в антикапиталистических революциях и в попытках создать на протяжении XX века альтернативную капитализму общественную систему. Именно под непосредственным влиянием революций первой четверти XX века (и в первую очередь - Октябрьской революции 1917 г. в России) страны развитого капитализма перешли к 8-часовому рабочему дню, и стали все активнее применять различного рода социальные гарантии и льготы. Пример «мировой социалистической системы», активно развивавшей систему всеобщих социальных льгот и гарантий для населения, оказывал непрерывное давление на развитые капиталистические страны.

Однако эти компромиссы между трудом и капиталом происходили, по крайней мере, в первой половине XX века (а отчасти и позднее), на фоне острейшей классовой борьбы пролетариата и буржуазии, в том числе вооруженной, да и не могли быть достигнуты без такой борьбы.

Наряду с изменением межклассовых отношений для капитализма, развивающегося на собственной основе, стали характерны и изменения внутриклассовых отношений. В частности, заметные сдвиги произошли в отношениях внутри капиталистического клас са: между капиталистами-собственниками и капиталистами-предпринимателями. Эти изменения получили отражение в концепции «революции управляющих», которая, преувеличивая значение происходящих изменений, представляла дело так, что фактический контроль над капиталистическим процессом производства целиком переходит в руки наемных управляющих, а капиталист-собственник по существу превращается в рантье, стоящего целиком вне процесса производства.

Несомненно, отмеченное Марксом отделение капитала-собственности от капитала-функции получило дальнейшее развитие, но вовсе не в смысле превращения предпринимателя в наемного работника. В крупных капиталистических предприятиях (и особенно в монополистических объединениях) значение капиталистов, непосредственно осуществляющих предпринимательскую деятельность, значительно возросло, но тот факт, что они выступают главным образом в виде наемных управляющих и директоров, не отменяет их фактического статуса как функционирующих капиталистов. Резкий рост масштабов производства и значительное усложнение структуры крупных капиталистических фирм резко усилили роль функций управления, и сделали крайне сложным непосредственный контроль со стороны собственника за всей предпринимательской и управленческой деятельностью. Однако это вовсе не означает, что такой контроль исчез или сделался чисто символическим.

«Частное производство без контроля частной собственности», появление которого было отмечено еще К. Марксом, ознаменовалось переходом частных собственников-капиталистов от непосредственного контроля над производством к контролю над результатами производства. Разумеется, относительная независимость управляющих от собственников в таких условиях существенно возросла. Выстраивание таких отношений между собственниками и управляющими, которые позволили бы собственникам обеспечить свои интересы, превратилось в значительную и весьма сложную проблему (известную в экономической теории под названием проблемы «принципал - агент»).

Социальное положение управляющих также изменилось. Высшие управляющие, особенно в крупных капиталистических предприятиях, и, тем более, в монополистических объединениях, из простых наемных надсмотрщиков за рабочей силой или технических специалистов превратились в действующих капиталистов-предпринимателей. Большинство из них также в той или иной мере стали участвовать в собственности управляемых ими предприятий. С другой стороны, усложнение технологии производства и самой системы экономических отношений привело к росту удельного веса творческих функций в деятельности управляющих. Это означает определенное противоречие между их статусом как функционирующих капиталистов и как работников сложного высококвалифицированного труда с элементами творческой деятельности.

Другой сдвиг в структуре классовых отношений затронул изменение соотношения между удельным весом мелкой и капиталистической буржуазии. Рост монополистического капитала поставил мелкую буржуазию в еще более сложные условия конкурентной борьбы, привел к ее прогрессирующему разорению или к фактическому подчинению крупному капиталу. Однако предсказанного К.Марксом катастрофического падения удельного веса мелкой буржуазии, ставящего ее, как социальный слой, на грань существования, все же не произошло.

Оказалось, что, во-первых, не во всех отраслях хозяйства происходит полная перестройка технологии на основе крупного машинного производства. Во-вторых, даже преобразование производства на основе машинной техники может оставить нишу для мелкого производства (например, путем вычленения из крупной фабрики какой-либо отдельной операции или изготовления отдельных деталей и узлов). Поэтому мелкое производство (и мелкая буржуазия) сохранили возможности для своего воспроизводства (особенно в сфере услуг и в сельском хозяйстве), хотя их удельный вес существенно сузился, а самостоятельность во многих случаях стала фиктивной. Мелкие предприниматели опутаны сетью долговой и технологической зависимости от крупного капитала, который нередко выступает по отношению к мелкому бизнесу одновременно в роди монополии и монопсонии.

Устойчивое воспроизведение капиталистической системы производственных отношений на собственной основе в условиях, когда в большинстве отраслей хозяйства возобладало индустриальное производство, не только не означает прекращения технических переворотов в производстве, но, напротив, предполагает такие перевороты. В течение длительного периода времени (на протяжении конца XIX в. и большей части XX в.) подобные технические изменения - часто говорят даже о технических революциях или о смене технологических укладов - в основном не выходили за рамки индустриальных технологий. Тем не менее, их оказалось достаточно, чтобы значительно увеличить производительность труда и заметно повлиять на весь облик капиталистического общества.

Одним из наиболее заметных сдвигов такого рода было развитие массового производства. Предпосылкой этого перехода был рост концентрации и специализации производства, приведший к созданию предприятий, способных к выпуску однородной продукции в больших масштабах. Одним из наиболее известных технических решений, способствовавших переходу к массовому производству, было развитие конвейерного принципа сборки готовых изделий.

Массовое производство неизбежно влекло за собой необходимость массового сбыта и массового потребления. Созданная техническая возможность обеспечить производство предметов потребления, в том числе технически сложных, в количествах, достаточных для удовлетворения потребностей значительной части населения, упиралась в экономическое ограничение - узкие масштабы платежеспособного спроса со стороны самого крупного класса общества, наемных работников. Одним из первых среди идеологов буржуазии осознал это противоречие Генри Форд, провозгласивший принцип - мои рабочие должны иметь возможность покупать мои автомобили.

Данная проблема решалась с двух сторон. С одной стороны, массовое производство само по себе позволяло понизить уровень издержек производства различных товаров. С другой стороны, совокупность факторов, уже перечисленных в предыдущем параграфе, вела к росту уровня доходов рабочего класса. На этой основе стало складываться общество массового потребления[18-2]. Период его формирования в США относится к середине 20-х - началу 50-х гг., в Западной Европе - к середине 30-х - концу 50-х гг. Его кульминацией являются 60-е гг. XX века. Впоследствии феномен массового потребления никуда не исчез, однако ведущими характеристиками, определяющими облик общества, постепенно становятся другие.

Еще одна характерная черта эпохи государственно-монополистического капитализма, развивающегося на собственной основе - довольно заметная роль государственного сектора в экономике. Эта роль также связана с природой индустриального массового производства в условиях развития монополизма.

Воспроизводство всего общественного капитала при значительной роли крупных монополий оказывается зависимым, во-первых, от естественных монополий общенационального масштаба (железнодорожный транспорт, система производства и распределения электроэнергии, система нефте- и газоснабжения). В такой ситуации государство нередко прибегает к национализации соответствующих отраслей, чтобы гарантированно поддерживать устойчивость экономики в целом, поставить ее вне зависимости от политики частного капитала.

Во-вторых, любое крупное массовое производство, носящее монопольный характер, или приближающееся к таковому - особенно, если от него зависит воспроизводство во всех остальных отраслях - также способно повлиять на устойчивость воспроизводства всего общественного капитала.

В-третьих, концентрация производства в наиболее капиталоемких отраслях приводит к тому, что его масштабы делают затруднительным для частного капитала мобилизацию капиталовложений, необходимых для постоянного поддержания крнкурентоспособности данного производства, в особенности на мировом рынке.

Совпадение двух последних условий в ряде отраслей (металлургия, авиационная промышленность, судостроение...) также нередко выступает основанием для национализации. В ряде случаев национализация определяется политическими соображениями (военная промышленность).

Кроме того, к национализации прибегают в случаях т.н. провалов рынка. Эти провалы обычно связаны с производством товаров, полностью или частично имеющих свойства общественного блага (для которого характерна невозможность или затрудненность полного частного присвоения как доходов, так и издержек, связанных с внешними эффектами).

Провалы рынка - ситуации, в которых рыночные отношения не обеспечивают адекватной информации об издержках и полезных эффектах через рыночные цены. Одним из частных случаев провалов рынка является производство товаров, характеризующихся наличием внешних эффектов (экстерналий), - например, производство общественных благ.

Общественное благо - товар, к которому неприменимо правило исключения, т.е. доступ к которому не может быть ограничен продавцом, в том числе и для тех потребителей, которые не оплачивали товар. Поэтому для общественных благ характерно наличие внешних эффектов (экстерналий).

Внешние эффекты (экстерналии) - побочные эффекты при производстве и потреблении товара, которые воздействуют на третьих лиц за пределами сделки продавец-покупатель, и (или) которые не учитываются в цене товара.

Экономисты ортодоксально-либерального направления связывают провалы рынка с недостаточным развитием рыночных отношений, что якобы и не позволяет отразить в ценах всю необходимую информацию. Наличие экстерналий эти экономисты объясняют отсутствием рынков внешних эффектов. Получается, что при наличии желания такие рынки организовать - вся проблема снимается. Экономисты неоинституционального направления (в том числе сторонники экономической теории прав собственности) придерживаются схожей позиции, но объясняют отсутствие полноты ценовой информации и отсутствие рынков внешних эффектов тем, что получение такой информации и организация рынков внешних эффектов потребовали бы слишком больших трансакционных издержек (в том числе для спецификации прав собственности на внешние эффекты). Марксистская теория объясняет провалы рынка тем, что рынок не может обеспечить эффективного удовлетворения целого ряда общественных потребностей в силу специфической узости присущих ему критериев эффективности (критерий прибыльности), и способности реагировать только на частные интересы, выраженные в денежной форме. Последний тезис отчасти перекликается с объяснением, даваемым неоинституционалистами (хотя они и не дают ему подобную интерпретацию).

Большая часть социальных услуг имеет в той или иной мере свойства общественного блага, и потому сферы образования, здравоохранения, службы занятости и социальной помощи полностью или частично находятся в государственной собственности, даже в тех государствах, которые прибегают к национализации производственных предприятий в крайне незначительных масштабах.

Наличие крупного государственного сектора делает логичным и значительное присутствие государства на рынке ссудного капитала - участие в собственности коммерческих банков, инвестиционных и страховых компаний, пенсионных фондов и т.п.

В рамках государственного сектора, как и в рамках крупных частных монополистических объединений, получают развитие методы прямого планового управления производством.

Совокупность, указанных выше черт характеризует сложившуюся в 50-е - 60-е гг. XX века в развитых капиталистических государствах стадию развития капитализма как позднее индустриальное общество[18-3] (или, более точно, как поздний капитализм[18-4]).

Для позднего капитализма характерно появление такого феномена, как «государство всеобщего благосостояния». Этот термин не случайно взят в кавычки: на деле о всеобщем благосостоянии там не может быть и речи, и более честные исследователи говорят об «обществе двух третей» или «двойственном обществе». Общество двух третей появилось как в силу внутренних тенденций развития капитализма, так и в силу давления внешних обстоятельств. Что же это за общество?

Рост сложности применяемых технологий и квалификации рабочей силы вызвал не только рост доходов наемных работников, но и создал необходимость более высоких гарантий социального благополучия. Рабочее время квалифицированного работника не должно теряться из-за болезней; квалифицированный работник не должен перенапрягаться в стремлении обеспечить свою семью куском хлеба; квалифицированный работник не должен находится в состоянии психологического дискомфорта, думая о том, как он сможет дать детям образование или обеспечить себя самого в старости - иначе все это скажется на качестве его труда, приведет к неверным решениям, к браку, авариям, простоям и т.д. В эту же сторону развивалось давление на капиталистов организованного рабочего движения - профсоюзов и политических партий.

Одновременно с этим пример развития широких социальных гарантий в странах «мировой системы социализма» вынуждал капиталистов идти на социальный компромисс со своими рабочими, дабы не подвергать угрозе существование самой капиталистической системы.

В результате в развитых странах (Западная Европа, Япония, США, Канада, Австралия, Новая Зеландия) во второй половине XX века сложилось общество, примерно двум третям населения которого обеспечивался довольно приличный уровень доходов и социальных гарантий. Что касается остальной трети, оказавшейся недостаточно обеспеченной, то социальное недовольство с этой стороны блокировалось различными программами социальной помощи («война с бедностью») вкупе с репрессивными мерами (вплоть до прямого государственного террора) и технологиями политического манипулирования.

Поиски наиболее эффективных методов использования трудового потенциала наемных работников, как и стремление к устойчивому социальному компромиссу привели к созданию - в весьма ограниченных масштабах - таких социальных и экономических механизмов, которые позволяли для небольшой части рабочего класса несколько выйти за рамки статуса наемных работников.

Целый ряд капиталистических фирм перешли к применению различных экспериментальных методов «гуманизации труда»[18-5], участия работников в капитале и доходах фирмы, привлечения рядовых работников к управлению производством. Однако не следует преувеличивать степень распространения подобных новых черт отношений между капиталистами и наемными рабочими - они применялись лишь в сфере высококвалифицированного промышленного и инженерно-конструкторского труда, да и то в качестве редких экспериментов. И даже наличие таких новых черт не меняет факта фундаментального противостояния владельцев капитала и продавцов своей рабочей силы.

Наряду с этим в небольших масштабах в развитых капиталистических странах формировались предприятия некапиталистического типа (главным образом, кооперативы), принадлежащие занятым на них работникам, и управляемые ими. На этих предприятиях основное капиталистическое отношение действительно устраняется, но только внутри предприятия. И даже на отношения внутри предприятия существенное влияние оказывают господствующие в обществе капиталистические отношения.

Диффузия собственности, значение которой чрезвычайно преувеличивалось идеологами «народного капитализма», тем не менее, является фактом послевоенного развития капитализма в наиболее развитых странах. За послевоенный период численность населения (в том числе и наемных работников), имеющих хотя бы небольшую собственность на капитал - в форме акций, облигаций, паев в инвестиционных фондах, накоплений в пенсионных и страховых фондах и т.п. - значительно выросла. Удельный вес населения с мелкой и мельчайшей собственностью на капитальные активы достиг весьма заметных величин. Однако при этом мелкие держатели акций, паев и т.п. (из числа наемных работников) владеют совершенно ничтожной долей совокупного общественного капитала, а их роль в управлении этим капиталом практически равна нулю.

В результате развития «общества двух третей» в наиболее развитых странах некоторые категории наемных работников даже стали получать доход сверх цены рабочей силы. Главным образом это относится к тем работникам, которые непосредственно обслуживают процесс самовозрастания капитала - управляющим и специалистам. В первую очередь, наиболее высокая оплата предоставляется тем управляющим и специалистам, которые заняты в сфере финансового рынка (сфера непосредственного «делания денег»), однако это касается и занятых в торговле, производстве, исследованиях и разработках, средствах массовой информации, в массовой культуре. В какой-то мере повышенная оплата затрагивает в наиболее развитых капиталистических странах вообще весь слой высококвалифицированных работников.

Вопрос об источнике этой повышенной оплаты пока остается недостаточно ясным. Существует несколько вариантов ответа на этот вопрос. Дополнительная оплата сверх стоимости рабочей силы может иметь своим источником коллективный вычет из прибавочной стоимости. Другой вариант - вычет из необходимого продукта наиболее низкооплачиваемых слоев населения (которые тем самым оплачиваются ниже стоимости рабочей силы). Еще один вариант - получение средств на повышенную оплату наиболее квалифицированной части наемных работников за счет неэквивалентного обмена со странами «третьего мира». Возможно, что действует некая комбинация всех этих факторов, причем различная для разных слоев высокооплачиваемых работников.

Развитие «общества массового потребления», «общества двух третей» - вполне объективные тенденции, свойственные позднему капитализму. Их наличие ведет к социальным последствиям такого рода, которые заставляют пересмотреть некоторые выводы классического марксизма.

Выше уже упоминалось, что концепция «абсолютного обнищания пролетариата» была сформулиррвана К.Марксом на материале очень узкого исторического отрезка развития капитализма, и абсолютизировала тенденции, свойственные только этому отрезку. Наличие тенденции к абсолютному обнищанию пролетариата - факт капиталистической действительности, но эта тенденция не носит всеобщего характера и не является исторической доминантой развития капитализма. Реальности позднего капитализма подтвердили это совершенно недвусмысленно, и любые попытки настаивать на догматическом прочтении К. Маркса ведут только в тупик самообмана. В то же время тенденция к абсолютному обнищанию имеет широкое распространение в развивающихся странах, время от времени проявляясь и в странах развитого капитализма.

Точно также поздний капитализм заставляет по иному взглянуть на концепцию «исторической миссии рабочего класса». Исторически достоверным выглядит тот факт, что рабочий класс наиболее развитых капиталистических государств давно уже не рвется исполнять никакой «исторической миссии». И это требует пересмотра взглядов на вопрос о движущих силах социальной революции, выводящей историю за пределы капиталистического общества (подробнее этот вопрос будет поднят в следующей главе).

На период позднего капитализма приходится распад колониальной системы империализма. За 50-е - 60-е гг. XX века большинство бывших колониальных стран получило политическую независимость, а к началу 80-х гг. сохранились лишь маленькие лоскутки бывших колониальных империй. Причины распада колониальной системы коренятся в эволюции экономического и политического развития метрополий и колоний, повлиявшей на характер отношений между ними, а также в соперничестве двух мировых систем.

Испанская колониальная империя рухнула в основном еще в первой трети XIX века в результате борьбы народов Латинской Америки за независимость. Тогда же получила независимость крупнейшая португальская колония Бразилия. Эти колонии относились к странам, где заметную роль играл т.н. переселенческий капитализм[18-6] (капитализм, базирующийся на массовом переселении людей из метрополий). Искусственное торможение метрополиями капиталистического развития в этих странах (подобно тому, как это наблюдалось несколькими десятилетиями раньше в Северной Америке и привело к провозглашению независимости США) привело к росту освободительного движения, слившегося с антифеодальным и антирабовладельческим движением низов. Испания и Португалия оказались не в состоянии подавить массовые вооруженные восстания. Однако антифеодальные цели освободительного движения на том этапе не были полностью реализованы, что привело к торможению экономического и политического развития стран Латинской Америки.

В период позднего капитализма объективная экономическая заинтересованность капитала метрополий в колониях снизилась. Основные международные потоки капитала, источником которых являются главным образом развитые страны, переориентировались с экспорта капитала в колониальную, в основном добывающую или сырьевую промышленность, на вывоз капитала в сами развитые страны. Значение дешевых источников сырья как основы получения сверхприбыли относительно упало по сравнению с вложениями в передовое высокотехнологичное производство.

Развитие во многих колониях значимого или хотя бы заметного капиталистического уклада, формирование в них национальной буржуазии, общий рост уровня экономического развития и культурного уровня населения создали дополнительные факторы конфликта экономических и политических интересов метрополий и колоний. Обострение борьбы колониальных народов за свою независимость стало вести к росту экономических и политических издержек прямой колониальной эксплуатации.

Относительная экономическая и политическая слабость колониальных обществ компенсировалась в глазах их национальных элит возможностью использовать методы ускоренной модернизации, опробованные на бывших отсталых территориях Российской империи, опираясь на политический и экономический опыт и авторитет «мировой системы социализма». В ряде случаев (особенно при демонстрации открытой идеологической приверженности социализму) антиколониальные движения могли опереться на прямую или косвенную экономическую, политическую и военную поддержку «мировой системы социализма».

Наконец, существование колониальной системы порождало значительные противоречия интересов в лагере развитых капиталистических государств. США, Германия и Япония, не обладавшие колониальными империями (Германия после первой, и Япония после второй мировой войны были лишены колоний, а колониальные владения США были невелики), были заинтересованы в беспрепятственном доступе своего национального капитала на колониальные территории других держав. Это побуждало их к поддержке на международной арене идеи национальной независимости колоний.

Совокупность этих факторов привела к исторически быстрому краху колониальной системы. В некоторых случаях предоставление колониям независимости происходило даже без значительного обострения антиколониальной борьбы. Однако нередко обретению независимости предшествовала длительная кровопролитная вооруженная борьба (Алжир, Вьетнам, Малайзия, Индонезия, Ангола, Мозамбик, Северная Родезия - ныне Зимбабве...). Развитые страны регулярно вели кровопролитные колониальные войны еще с первой трети XIX века. В этих колониальных войнах и в ходе борьбы за независимость колоний от рук колонизаторов погибли многие миллионы людей.

Приобретение политической независимости в большинстве случаев не означало автоматического достижения экономической независимости бывшей колонии от метрополии. Политика колониальной эксплуатации сменилась политикой неоколониализма. Неоколониализм основывался на использовании бывшими метрополиями и другими развитыми капиталистическими государствами своих экономических и политических преимуществ для навязывания бывшим колониям неравноправных торгово-экономических отношений.

Политика неоколониализма проводилась, во-первых, путем прямой политической и военной поддержки марионеточных режимов (богатый опыт такого рода еще в XIX веке приобрели США, проводя в Латинской Америке т.н. «дипломатию канонерок» - прямое и косвенное военное давление на правящие элиты, вплоть до организации военных переворотов, с целью установления угодных для себя режимов).

Во-вторых, этому способствовала экономическая отсталость стран, освободившихся от колониальной зависимости, и сформировавшиеся в колониальный период диспропорции в развитии экономики. Наиболее современные отрасли хозяйства в бывших колониях принадлежали монополистическим группировкам бывших метрополий, и зависели от них в технологическом и кадровом отношении. Экономика постколониальных стран носила ярко выраженный сырьевой характер, нередко приобретая черты монокультуры - глубокой специализации на экспорте какого-либо одного продукта сельского хозяйства или добывающей промышленности (до 80-90% экспорта). Во многих освободившихся странах местное отсталое сельское хозяйство понесло значительный ущерб от международной конкуренции, в результате чего эти страны попали в зависимость от продовольственной помощи более развитых государств.

Постколониальное экономическое развитие освободившихся стран столкнулось со значительными трудностями. Произошло постепенное втягивание освободившихся государств в мировой капиталистический рынок, уже не стесняемое теми барьерами, которые создавало прямое колониальное господство. Однако бывшие колониальные страны вступили в конкуренцию на мировом рынке с заведомо более слабые позиций (выражением чего и явился неоколониализм). Произошло четкое разделение мирового капиталистического хозяйства на развитый «центр» («ядро») и слаборазвитую «периферию». Обозначение освободившихся от колониальной зависимости стран как «развивающихся» есть лишь стыдливое прикрытие факта их слаборазвитости по сравнению со странами, прошедшими промышленный переворот в XIX - начале XX вв.

Сравнительно краткий исторический период (50-е - 80-е гг. XX века) «развивающиеся страны» могли использовать противоречия двух мировых систем, балансируя между ними, чтобы добиться для себя тех или иных преимуществ. Именно в этот период сложилось деление мировой экономики на «первый» (развитые капиталистические государства), «второй» (социалистические государства) и «третий» (развивающиеся страны) мир. Однако объективные экономические условия международного рынка (в первую очередь, преобладающая экономическая мощь развитых капиталистических государств) определили втягивание почти всех стран «третьего» мира в орбиту именно мирового капиталистического хозяйства.

В странах «третьего» мира, после освобождения от колониальной зависимости и втягивания в мировой рынок, ускорилось развитие капиталистического уклада хозяйства. Однако капиталистическая система, формирующаяся на слаборазвитой периферии, отличалась от той хозяйственной модели, которая сложилась в развитых странах ядра мирового капиталистического хозяйства, - и не только по уровню развития. В странах «третьего» мира сложилась модель зависимого периферийного капитализма[18-7].

Особенности модели периферийного капитализма определяются тем фундаментальным фактом, что для стран «третьего мира» развитие капитализма вырастает не только из внутренних закономерностей и противоречий экономического строя этих стран, но и определяется господствующими в мировом хозяйстве капиталистическими отношениями. Таким образом, для этих стран капиталистическое развитие является во многом (а для наиболее отсталых - и во всем) навязанным внешними условиями. В результате для периферийного капитализма оказались характерны следующие черты:

• Ориентация капиталистического уклада в первую очередь на внешний рынок и его относительно более слабая связь с внутренним, национальным рынком, что обычно дополняется контролем международных монополистических корпораций над наиболее современными секторами экономики, ориентированными на внешний рынок;

• Отсутствие достаточной органической связи роста капиталистического уклада с хозяйственным развитием докапиталистических укладов и их пережитков, и, как следствие, разрушающее воздействие развития капитализма на хозяйство, ведущееся в рамках докапиталистических укладов;

• Наличие значительных пережитков докапиталистических укладов, ранее приспосабливавшихся колонизаторами для прямой эксплуатации колоний, и принявших в силу этого уродливый, деформированный облик (особенно в сфере социально-политических отношений - например, искусственное раздувание трайбализма[18-8]);

• «Имитационная», по отношению к развитым странам, модель поведения капиталистической элиты стран «третьего» мира, выражающаяся, прежде всего, в ориентации на уровень потребления, свойственный наиболее расточительным слоям капиталистической элиты развитых стран;

• Снижение капиталистами стран «третьего» мира внутренней нормы накопления капитала в погоне за собственным гипертрофированным потреблением (что ведет к падению темпов экономического роста), и оказание ими сильного давления на цену рабочей силы в сторону ее понижения (что ведет к консервации нищеты и экономической отсталости);

• Низкая конкурентоспособность большей части экономики стран «третьего мира» ведет, во-первых, к значительным масштабам «теневой экономики» с целью избавления от издержек ведения хозяйства по формальным правилам (в первую очередь, от налогов); и, во-вторых, к высокому уровню коррупции для получения экономических преимуществ при содействии государственных чиновников.

Уязвимое положение стран «третьего» мира в системе международной капиталистической конкуренции привело к возникновению многочисленных концепций сверхэксплуатации «третьего» мира со стороны более развитых стран (что нередко интерпретируется как эксплуатация мирового «Юга» мировым «Севером»). Достаточно очевидно, что прямая и неприкрытая эксплуатация в отношениях между развитыми и менее развитыми странами является скорее исключением. Однако сам факт разницы в уровнях экономического развития, а, следовательно, и разницы в издержках производства, создает условия, при которых развитые страны получают выигрыш в обмене на мировом рынке. Кроме того, объективно более сильные позиции развитых стран позволяют им злоупотреблять своим положением на мировом рынке, навязывая выгодные им «правила игры».

Одной из составляющих концепции сверхэксплуатации «третьего» мира является тезис о соучастии рабочего класса «Севера» в эксплуатации стран «Юга». В такой общей форме этот тезис вряд ли является правомерным, однако нельзя отрицать заинтересованность некоторых прослоек рабочего класса в выгодах, приносимых политикой неоколониализма (как и раньше - колониальной политикой).

1. Каковы причины образования капиталистических монополий?

2. Почему монополия может влиять на рыночные цены?

3. Каков источник монопольной сверхприбыли?

4. Почему происходит сращивание верхушки монополий и капиталистического государства?

5. Какие изменения в производственные отношения капитализма приходят с формированием государственно-монополистического капитализма?

6. Как меняются экономические функции государства с формированием государственно-монополистического капитализма?

7. Что такое «общество массового потребления», «общество всеобщего благосостояния», «общество двух третей»?

8. Что такое «позднее индустриальное общество» и «поздний капитализм»?

9. В чем причины эволюции форм экономического и политического раздела мира между ведущими центрами силы капиталистического мира?

10. Как изменились отношения «центра» мировой капиталистической системы и ее «периферии» после краха колониальной системы?

11. При каких условиях формируется модель периферийного капитализма?

Работы виднейших марксистских теоретиков начала XX века по проблемам империализма (монополистического капитализма):

• Ленин В.И. Империализм как высшая стадия капитализма // Ленин В.И. Полн. Собр. соч. т.27. Последнее издание - М.: URSS, 2010.

• Гильфердинг Р. Финансовый капитал. М.: URSS, 2011.

• Karl Kautsky. Ultra-imperialism // Die Neue Zeit, September 1914. http://www.marxists.org/archive/kautskv/1914/09/ultra-imp.htm

• Бухарин Н.И. Мировое хозяйство и империализм (экономический очерк). // Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989.

• Люксембург Р. Накопление капитала. Том I и II. Перевод под редакцией Ш. Дволайцкого. С предисловием В. Мотылева. Издание пятое. Государственное социально-экономическое издательство. Москва-Ленинград: 1934.

• http://trst.narod.ru/rl/00.htm

• http://trst.narod.ru/rl/rl.pdf

В следующей работе развивается тезис о современном капитализме как о «позднем капитализме»:

• Ernest Mandel. Der Spätkapitalbsmus. Suhrkamp Verlag, 1972. Английское издание: Late Capitalism. L.: Verso Publishers, 1978.

В работе Артура Пигу вводится понятие «провалов рынка» и так называемых внешних эффектов (экстерналий):

• Пигу А. Экономическая теория благосостояния: В 2 т. М.: Прогресс, 1985 (провалы рынка и экстерналии)

Следующие три работы посвящены концепциям массового общества, взаимоотношениям массы и правящих классов:

• Миллс Р., Властвующая элита, перевод с английского, М., 1959

• Хевеши М.А. Массовое общество в XX веке // Социологические исследования. 2001. №7.

• http://www.ecsocman.edu.ru/data/290/582/1217/002Heveshi.pdf

• Хевеши М. А. Толпа, массы, политика. — М.: Издательство Института философии, 2001.

• http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Hevesh/index.php

Автором этой книги констатируются утрата человеком какого-либо контроля над общественными процессами, рост незащищенности человека перед лицом чуждых ему социальных сил, и тенденция к отказу от борьбы против них:

• Зигмунт Бауман. Индивидуализированное общество. / Пер. с англ. Под ред. ВЛ.Иноземцева. М.: Логос, 2002.

Одна из основополагающих работ, анализирующих причины отсталости колониальных и постколониалъных стран:

• Г. Мюрдаль. Мировая экономика. Проблемы и перспективы. Русск. перевод: М., 1958.

Далее следует целый ряд работ теоретиков мир-системного анализа, исследующих взаимодействие экономических и общественных систем с разными уровнями развития, «центра» и «периферии» мирового хозяйства:

• Арриги, Джованни. Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени. М.: Территория будущего, 2007. http://www.prognosis.ru/lib/Arrighi.pdf

• Арриги, Джованни. Адам Смит в Пекине. Что получил в наследство XXI век. М.: Институт общественного проектирования, 2009.

• Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире / Пер. с англ. П. М. Кудюкина под общей ред. Б. Ю. Кагарлицкого. — СПб.: Университетская книга, 2001. — 416 с.

• Валлерстайн И. После либерализма / Пер. с англ. М. М. Гурвица, П. М. Кудюкина, Л. В. Феденко под ред. Б. Ю. Кагарлицкого. — М.: URSS, 2003. — 256 с.

• Samir Amin. The Dynamics of Global Crisis, with G. Arrighi, A.G. Frank and I. Wallerstein, 1982.

• Samir Amin. L’impe'rialisme et le de'veloppement ine'gal, 1976.

• Samir Amin. Obsolescent Capitalism, 2003.

• Самир Амин. Вирус либерапизма: перманентная война и американизация мира / Пер. с англ. Ш. Нагиба, С. Кастальского. — М.: Издательство «Европа», 2007.

• Frank A.G. Critique and Anti-Critique, 1984.

• Frank A.G. Capitalism and Underdevelopment in Latin America, New York, Monthly Review Press, 1967.

Следующие две работы посвящены проблематике периферийного капитализма:

• Рауль Пребиш. Периферийный капитализм: Есть ли ему альтернатива? М., 1992. (Сокращ. русск. перевод книги: Периферийный капитализм: Кризис и трансформация. 1981).

• Кардозо Ф. Э., Фалетто Э. Зависимость и развитие Латинской Америки. Опыт социологической интерпретации. М.: Российская Академия наук (РАН), ИЛА РАН (Институт Латинской Америки РАН). 2002.

В следующей работе дается обзор теоретических концепций, трактующих проблемы экономического развития, «догоняющего» развития и причины недоразвитости:

• Нуреев P.M. Экономика развития: модели становления рыночной экономики. М.: ИНФРА-М, 2001.

Глава 19. Начало процесса разложения капитализма

На стадии позднего капитализма (позднего индустриального общества) капиталистический способ производства развернул заложенные в нем возможности и добился значительных успехов в экономическом развитии. В то же время это означало и развертывание заложенных в нем противоречий, которые нередко получали весьма острые формы выражения, сопровождающиеся, в том числе, и многочисленными человеческими жертвами (войны, голод в слаборазвитых странах, развитие наркомании и т.д.). Технический, экономический и социальный прогресс капитализма на его индустриальной стадии, наталкиваясь на создаваемые им самим противоречия и препятствия, создал предпосылки для появления новых тенденций, выходящих за рамки индустриального капитализма.

Уже в конце 50-х гг. XX в. появились первые тенденции, свидетельствующие об изменении роли и значения индустриального производства, выступавшего ранее как адекватная материально-техническая основа капитализма. На протяжении 60-х - 70-х гг. эти тенденции становились все более очевидными, а к концу XX века масштаб видимых изменений, казалось, сделал возможным говорить уже не только о тенденциях, но и о сложившемся новом состоянии капиталистического общества. Каковы же наиболее характерные признаки этого явления, получившего название постиндустриальное общество?

Самыми бросающимися в глаза изменениями, начало которых прослеживается еще в 50-х гг., являются изменения в отраслевой структуре производства. Для стадии индустриального капитализма было свойственно снижение удельного веса сельского хозяйства и добывающих отраслей, при росте удельного веса обрабатывающей промышленности. Поздний индустриальный капитализм является временем зарождения постиндустриальных тенденций. Эти тенденции наиболее заметно проявили себя позднее: в 70-е - 90-е гг. XX в. снижение удельного веса сельского хозяйства и добывающих отраслей продолжалось, хотя и с затухающей интенсивностью, но вместе с тем стало происходить снижение удельного веса промышленности в целом (в том числе и обрабатывающей, а не только добывающей) за счет значительного роста удельного веса сферы услуг.

Так, за 1970 - 1990 гг. доля занятых в обрабатывающей промышленности сократилась в США с 25,9 до 17,5%, в Великобритании с 38,7 до 22,5%, во Франции с 27,7 до 21,3%, в Германии с 38,6 до 32,2%. Доля занятости в сфере услуг в 1991 г. составила в США 75,1% совокупной рабочей силы, в Японии в 1990 г. - 64,2%, во Франции в 1989 г. - 69,4%, в Великобритании в 1990 г. - 70,4%[19-1]. В следующие два десятилетия эта тенденция продолжилась, но с явно затухающим темпом. Так, в 2007 году в США доля занятых в обрабатывающей промышленности составила 17,2%, а доля занятых в сфере услуг - 78,1%.[19-2]

В рамках самой сферы услуг также происходили структурные сдвиги. Рост, если так можно выразиться, традиционных отраслей сферы услуг (транспорт, бытовые услуги, торговля...) происходил медленнее, чем рост современных отраслей, связанных с научно-техническим прогрессом, в первую очередь, отраслей информатики и телекоммуникаций. Весьма быстрыми темпами росли сектора сферы услуг, связанные с обслуживанием бизнеса - услуги финансового рынка, банковское и страховое дело, аудит и консалтинг, а также отрасли «массовой культуры».

Сектор информатики и телекоммуникаций приобрел особое значение в связи с тем, что это не только быстрорастущий сектор сферы услуг, но и сектор, оказавший влияние на развитие всех остальных отраслей хозяйства. Значение хранения, передачи и обработки информации особенно выросло с распространением персональных компьютеров, которые теперь применяются в любых сферах деятельности. Многие традиционные технологические процессы были скорректированы с учетом возможности применить компьютеры для обработки информации, существенной для данных технологических процессов. Растущая роль информатики получила отражение в концепциях «информационной революции», и в том, что современное общество стали именовать информационным обществом.

Весьма спорным является вопрос, является ли существующая статистика отраслевой структуры производства реальным отражением действительных сдвигов в отраслевой структуре. Например, с точки зрения марксистского подхода грузовой транспорт относится к сфере материального производства, а не к сфере услуг. Значительные сомнения вызывает методика подсчета стоимости услуг на финансовом рынке. Раздувание объема спекулятивных операций ведет, согласно принятым правилам учета, и к росту ВВП, создаваемого финансовым рынком. Однако с точки зрения марксистского метода эти операции вообще не являются производительными. Кроме того, во многих отраслях сферы услуг значителен удельный вес процессов, относящихся к сфере материального производства - например, фасовка и упаковка товаров в торговле, приготовление пищи в общественном питании, изготовление предметов потребления (одежды, обуви, мебели...) по индивидуальным заказам, ремонт предметов длительного пользования и т.п.

Существует возражение, что более существенное значение имеет, напротив, проникновение информационных услуг в сферу материального производства. Приводятся данные, что до 70-80% (и даже более) стоимости производимых в некоторых отраслях товаров приходится на стоимость информационных услуг. Однако фиксация и переработка информации всегда являлись неотъемлемой составной частью технологии материального производства и прямого отношения к информатике как к особой отрасли сферы услуг не имеют. Это то же самое, как если бы мы отнесли наибольшую часть сферы услуг к сфере материального производства на том основании, что услуги предоставляются при помощи вполне материальных предметов - зданий, оборудования и т.п.

Другой, несколько сложнее фиксируемый сдвиг, характеризующий постиндустриальное общество, - изменения в технологии производства. Происходит рост удельного веса постмашинных технологий, а в рамках самих машинных технологий снижается роль механической обработки. Эти изменения затрагивают главным образом две группы отраслей - отрасли материального производства и отрасли информатики и телекоммуникаций. Однако достаточно сложно сделать вывод о значительном росте удельного веса постиндустриальных технологий. Ведь рост удельного веса сферы услуг связан и с ростом значения применяющихся там доиндустриальных и индустриальных технологий. Технологии, применяющиеся на транспорте, в складском хозяйстве, торговле, общественном питании, гостиничном обслуживании, ремонте, - по преимуществу индустриальные или доиндустриальные.

Таким образом, изменения в отраслевой и в технологической структуре современного производства не совпадают. Если удельный вес промышленности как отрасли действительно существенно сократился, то сокращение удельного веса промышленных (и даже допромышленных) технологий, если и происходит, то значительно медленнее. Поэтому в определенном смысле именовать современное общество «обществом услуг» более точно, чем называть его «постиндустриальным обществом».

Наиболее фундаментальные сдвиги, позволяющие говорить о действительных постиндустриальных тенденциях в современном капитализме, связаны с изменениями в характере труда и его продукта.

Во второй половине XX века значительно возрастает роль высококвалифицированного труда, растет слой специалистов и профессионалов, деятельность которых включает значительную долю творческих функций. Рост значения исследований и разработок превращает эту сферу деятельности в особую отрасль хозяйства. Роль знаний и информации в производстве усиливается, а вместе с этим возрастает значение специалистов, обладающих этими знаниями и способностями генерировать новые знания, применяемые в производстве (инновации). Соответственно растет и роль системы образования, подготавливающей таких специалистов. Вводятся в оборот термины «экономика знаний», «знание-интенсивное производство», «инновационная экономика».

Вместе с изменением содержания труда происходят сдвиги и в мотивации труда. Для специалистов и профессионалов все большее значение среди мотивов трудовой деятельности приобретают такие, как удовлетворенность трудом, возможность самореализации и саморазвития в труде, наличие благоприятных отношений в коллективе и т.п. Следует заметить, что эти сдвиги в мотивации труда, нередко отодвигающее мотив величины заработка на второй план, становятся реальными только при достижении определенного, довольно высокого уровня величины и устойчивости денежных доходов.

Рост значения знаний и обучения специалистов, и значительного роста расходов на эти цели, нашел отражение в разработке доктрины «человеческого капитала», представляющей знания и способности человека, а также денежные расходы на приобретение знаний как разновидность капитала. Эта доктрина игнорирует фундаментальные различия между человеческими способностями и капиталом (в первую очередь различие между капиталом, как внешним ресурсом, применяемым человеком, и человеческими способностями, как свойством самого человека) - даже если трактовать последний в духе неоклассической теории, как денежную сумму, ассигнованную для получения добавочного дохода.

Рост значения знаний и информации приводит к широкому распространению информационных продуктов, природа которых имеет существенные отличия от обычных товаров.

Во-первых, в отличие от вещественных продуктов и от услуг, информационный продукт не является воспроизводимым. Он уникален.

Во-вторых, для поставки информационных продуктов большому числу потребителей нет необходимости (да это и невозможно) производить знание, лежащее в основе этого продукта, каждый раз заново. Информационный продукт, будучи раз произведен, не воспроизводится, он тиражируется, причем, чем больше спрос на данный продукт, тем быстрее издержки тиражирования одной копии стремятся к нулю.

В-третьих, в потреблении информационный продукт (и знание, лежащее в его основе), в отличие от вещей и услуг, не исчезает в потреблении, и может использоваться вновь и вновь, до бесконечности.

В-четвертых, информационный продукт, будучи продан, не отчуждается от его владельца, а по-прежнему остается в его распоряжении. Отчуждается только копия (вместе с ее материальным носителем; либо материальный носитель производится потребителем информационного продукта).

В-пятых, доступ к знаниям и информации лимитируется не столько ограниченностью этих ресурсов, сколько способностью потребителя воспользоваться ими.

Сумма этих отличий делает неприменимыми к информационному продукту классические представления о стоимости товара и о закономерностях его движения на рынке. Хотя движение информационных продуктов при капитализме подчинено господствующей форме производственных отношений, - товарной, - множество явлений, сопутствующих обращению знаний и информации, выходит за рамки товарных и капиталистических отношений. Например, существует значительный сегмент бесплатно предоставляемых знаний и информации, а заметная часть информационных продуктов производится без расчета на последующую продажу и вознаграждение. Это, наряду с особыми свойствами информационного продукта, - одно из свидетельств тормозящего воздействия частной собственности на производство знаний и информации.

В совокупности изменения в технологии производства, в содержании труда и уровне доходов, в связанном с ними изменении модели потребностей ведут к относительному снижению значения массового производства и возрастанию роли мелкосерийного и индивидуального производства. Само сохраняющееся массовое производство стремится придать своему продукту индивидуализированные черты. Оставаясь обществом массового потребления, постиндустриальное общество характеризуется значительно более сложной структурой потребностей заметной части населения и развитием его стремления к индивидуальному разнообразию.

Снижение роли массового производства, а также сокращение удельного веса промышленных отраслей ведут к ослаблению воздействия массового промышленного производства на процесс воспроизводства всего общественного капитала. Вместе с появлением огромных международных монополистических группировок (транснациональных корпораций - ТНК) снижается острота проблем развития производств с высокой капиталоемкостью. Все это в совокупности позволяет государству отказаться от прямого контроля над крупными ключевыми предприятиями и даже отдельными отраслями производства. Происходит сжатие объема государственного сектора за счет приватизации части государственных предприятий (хотя речи о ликвидации государственного сектора вовсе не идет).

Сокращение государственного сектора не снижает, однако, масштабов вмешательства государства в экономику. На протяжении всего XX века происходит постоянный рост удельного веса государственных расходов в ВВП развитых капиталистических государств (и лишь в начале XXI века кое-где произошло их незначительное сокращение). Этот рост происходит за счет роста расходов государства на науку, образование, здравоохранение, социальное обеспечение и социальную помощь, а также на военные цели. Происходит усложнение и возрастание многообразия форм и методов прямого и косвенного государственного регулирования экономики. Развивается общественное регулирование экономики при участии таких организаций, как профсоюзы, объединения потребителей, экологические организации и т.д.

Возрастание в системе современного капитализма значения высококвалифицированного, творческого руда, ведет не только к росту удельного веса специалистов и профессионалов, но и к усилению их роли в производстве. Этот слой работников приобретает растущее влияние, и от их деятельности во все большей мере зависит эффективность самовозрастания капитала. Такие работники обладают значительной самостоятельностью в трудовом процессе, поскольку сам характер их деятельности исключает возможность прямого контроля капитала над производственным процессом, в противоположность контролю, обеспечиваемому подчинением работника системе машин на капиталистической фабрике. Это вынуждает капитал искать иные пути влияния на творческих работников, - скорее на пути компромисса, нежели прямого диктата.

Формы этого компромисса разнообразны - начиная от банального «подкупа», путем установления относительно высоких ставок заработной платы, и заканчивая привязкой квалифицированных работников к интересам капитала путем предоставления им небольших пакетов акций, привлечения их в различных формах к выработке управленческих решений, применения различных методов «гуманизации труда», поощрения и содействия профессиональной мобильности и т.п. Этот компромисс в настоящее время в общем устраивает большинство специалистов и профессионалов, многие из которых, чувствуя свое подчиненное (по отношению к собственникам капитала) положение, стремятся выйти из него таким путем, чтобы самим стать капиталистами - либо через основание собственного мелкого бизнеса, либо через долевое участие в капитале крупных корпораций.

Однако капитал действует по отношению к высококвалифицированным творческим работникам не только методами компромисса. Необходимость ставить творческий потенциал специалистов на службу самовозрастанию капитала диктует также и жесткий контроль над целями и конечными результатами творческой деятельности, ориентируя ее в первую очередь на извлечение прибыли. Кроме того, борьба за прибыль требует также методов, объективно препятствующих свободной творческой деятельности - соблюдения коммерческой тайны, патентной защиты знаний и информации и т.д., включая и сокрытие негативной информации о свойствах производимых продуктов и услуг. Рост численности персонала с преобладанием творческих функций объективно ограничивает возможности капитала предоставлять всем таким работникам увеличенное вознаграждение и участие в капитале.

Нередко компромиссный подход к высококвалифицированным, творческим работникам приобретает формальный характер, наталкиваясь на упорное нежелание менеджеров поступаться хоть в чем-то своими властными функциями. Более того, исчезновение внешнего давления на капиталистическую систему с распадом «мировой системы социализма» привело к определенной реакции - оказались заморожены или даже повернули вспять эксперименты с «гуманизацией труда», привлечением наемного персонала к управлению, наделением работников акциями и т.д.

Все это создает новые источники конфликта между капиталом и наемными работниками, выполняющими преимущественно творческие функции. Этот конфликт уже принял актуальные формы - например, в виде забастовок учителей, преподавателей, студентов, врачей, в виде борьбы за свободу информации, против коммерческих ограничений на ее распространение; борьбы за свободу приобретения знаний (свободу доступа ко всем ступеням образования); борьбы за открытый общественный контроль за использованием достижений научно-технического прогресса и т.д. Однако большая часть творческих работников (особенно занятые в сфере рыночных трансакций - торговле, финансах, страховании, или в услугах для бизнеса - аудите, консалтинге и т.д.) пока в той или иной мере связывает свои интересы с интересами капитала. Поэтому вопрос о том, насколько быстро описываемые фундаментальные социальные противоречия приобретут острый, общественно-значимый характер, пока остается открытым.

Постиндустриальные тенденции ведут к разложению капиталистических производственных отношений, начиная с наиболее глубинных. Происходит предсказанный еще К.Марксом подрыв стоимостной основы производства вместе с возрастанием значения технологического применения науки и получаемых с ее помощью новых знаний. Деструкция стоимости как отношения основана на том, что в производстве знаний размываются:

□ объективные критерии затрат труда на их производство (в силу уникальности, невоспроизводимости создаваемых благ, и отсутствия основы для количественного соизмерения затрат творческой деятельности, которая также уникальна);

□ объективные критерии полезности производимых продуктов, поскольку эта полезность для потребителя также уникальна, индивидуальна и потому несопоставима с другими полезностями.

Подобная ситуация складывается благодаря тому, что творческая деятельность становится самоцелью, обладает ценностью для индивида сама по себе - но ценностью именно для данного индивида. Это исключает возможность экономической общественной оценки этой ценности, и как блага для занятого ею индивида, и как мерила затрат на производство - ибо для занятого творческой деятельностью она сама есть желаемый результат, а не затрата. Одновременно и производимые в процессе творческой деятельности блага - знания, информация, культурные блага в широком смысле этого слова - приобретают такие же свойства индивидуализированной ценности.

Будучи индивидуализированными ценностями знания и культурные блага имеют одновременно и свойства всеобщей ценности, а создающий их творческий труд выступает как всеобщий труд, и постольку - как труд, являющийся общественным непосредственно, не окольным путем, без опосредования рынком.

Развитие творческой деятельности подрывает также отношения эксплуатации наемных рабочих капиталистами. Если формальное подчинение труда капиталу в основном сохраняется, то реальное подчинение работников с творческими функциями размывается. Капитал, как уже было отмечено, не имеет материальной основы для подчинения самого процесса творческой деятельности, хотя и способен заключить его в рамки капиталистических производственных отношений, подчиняя эту деятельность извлечению прибыли.

Некоторые экономисты и социологи делают вывод о преодолении подчинения труда капиталу на том основании, что распространение персональных компьютеров создает возможность для самостоятельной, независимой от капитала работы. При этом ссылаются на наличие в США более 20 млн. т.н. самозанятых, которые выполняют свою работу у себя дома.

Однако такая самостоятельность в значительной мере (хотя, конечно, и не всегда) есть иллюзия. Как и многие представители традиционной мелкой буржуазии, такие работники зачастую являются лишь формально самостоятельными, а их услуги имеют ценность лишь в привязке к определенному капиталу. Фактически это разновидность капиталистической работы на дому или рассеянной мануфактуры, проявляющаяся в современных формах - например, аутсорсинга. Говорить о подрыве формального подчинения труда капиталу тут можно лишь в том смысле, что это подчинение принимает формы, воспроизводящие наиболее архаические отношения капиталистической эксплуатации.

Было бы, однако, ошибкой полностью отрицать создающиеся новой ролью творческого труда в производстве потенциальные возможности более свободной деятельности. Только они создаются в первую очередь не доступностью персонального компьютера, а зависимостью эффективности капиталистического производства от производства и технологического применения новых знаний. И именно в силу этого носители таких знаний и творческих способностей, обеспечивающих их производство, потенциально - а нередко и актуально - приобретают более высокий уровень самостоятельности.

Пока, однако, это именно относительная самостоятельность, ибо реализуется она во все тех же ограниченных рамках капиталистических производственных отношений - например, в виде мелкого бизнеса. Вся разница заключается в том, что наемный специалист вынужден творить ради создания прибавочной стоимости для капиталиста, а «самозанятый» занят самоэксплуатацией, подчиняя свои творческие способности добыванию прибыли для самого себя.

Подрыв капиталистических производственных отношений проявляется и в том, что значительная часть создаваемой в капиталистическом хозяйстве стоимости не поступает в обращение на свободный рынок, а перераспределяется государством - причем масштабы этого перераспределения возрастали на всем протяжении XX века. Лишь на рубеже XX - XXI века этот процесс затормозился, поскольку в ряде развитых стран он уже перешел черту, когда более половины ВВП распределяется не рыночными силами, а государством. Дальнейшее продолжение этой тенденции означало бы прямой разрыв между капиталистическим характером производства и растущими некапиталистическими формами распределения. Капитал остановился перед дальнейшим расширением масштабов социального компромисса, и даже попытался повернуть вспять, тем более, что одна из важнейших побудительных причин к этому - пример альтернативной социальной системы - к началу 90-х годов XX века отпала.

Кроме того, достаточно заметную долю имеют сектора (производство естественных монополий; производство в секторах, производящих продукты и услуги, обладающие свойствами общественных благ, и целый ряд других), где само производство регулируется в значительной мере не рыночным и не капиталистическим образом.

Развитие производства знаний и информации, рост значения творческой деятельности, развитие информатики и телекоммуникаций ведут, однако, не только к прогрессивным тенденциям, связанным с созданием потенциала освобождения человека из-под власти капитала. Одновременно капитал развивает новые возможности контроля над человеком и утилизации его способностей в свою пользу, для производства прибавочной стоимости.

Технологии информатики и телекоммуникаций создают новые возможности дотошного контроля над человеком на его рабочем месте, применяя, например, анализ использования компьютерной техники (вспомним известную в Интернете фразу - «ваш компьютер шпионит за вами»), системы видеонаблюдения и аудиозаписи и т.д. Но капитал не ограничивает себя только рабочим временем. Он стремится установить господство над целостным человеком, над всеми его качествами и способностями. С этой целью он использует современные достижения технического прогресса и социальных технологий для манипулирования человеком в его свободное время[19-3], используя рекламу (формирование культа потребительства), технологии политического манипулирования, применяя средства массовой культуры для формирования соответствующего сознания и стереотипов поведения человека.

Современная глобализация представляет собой новую ступень развития интернационализации производства и капитала. Нередко, отождествляя современную глобализацию с интернационализацией экономических отношений вообще, ухитряются находить глобализацию и в XIX веке, и даже раньше. Однако это не так. Глобализация отличается от предшествующих ступеней интернационализации производства тем, что:

□ Меняются основные субъекты процесса интернационализации производства. Ими являются не национальные государства и не национальные капиталы. «Глобальными игроками» становятся прежде всего транснациональные институты: транснациональные корпорации, международные экономические, политические и военные организации, а также, наряду с ними, лишь крупнейшие национальные государства, способные распространять свое экономическое и политическое влияние в глобальном масштабе.

□ В рамках мирового капиталистического рынка, помимо рынка товаров и услуг, формируется единый мировой финансовый рынок, характеризующийся практически свободным трансграничным движением капиталов, что ставит конъюнктуру национальных финансовых рынков в зависимость от движения капиталов на мировом рынке. При этом рост объема обращения на рынках фиктивного капитала с огромной скоростью опережает таковой на рынках действительного капитала, что приводит к колоссальному превосходству финансового рынка над рынками товаров и услуг..

□ Происходит значительное снижение трансграничных торговых барьеров, обеспечивающее более свободное обращение товаров и услуг в мировой экономике.

□ Указанные выше процессы приводят к ослаблению роли национального государственного регулирования экономики, и создают тенденцию к размыванию национального суверенитета.

□ Материальной основной процессов глобализации выступает развитие современных глобальных информационных и телекоммуникационных систем.

Ослабление роли национальных государств в глобализующейся мировой экономике породило феномен неомаркетизации - видимости возврата в мировом капиталистическом хозяйстве к принципам свободного, нерегулируемого рынка. Это именно видимость: хотя при глобализации и происходит определенное дерегулирование рынка (особенно на уровне международных экономических отношений), но это не означает возврата к временам свободного рынка, скажем, по образцу середины XIX века. Скорее, можно провести аналогию с первой третью XX века, когда на национальных рынках регулирующая сила частных монополистических объединений преобладала над государственным регулированием. История повторяется, но теперь уже на уровне мировой экономики - крупнейшие транснациональные корпорации (ТНК), превосходящие по своей экономической мощи значительную часть национальных государств, добиваются для себя «свободы рук» на мировом рынке. Тем не менее, этот рынок вовсе не свободен, а находится под сильным влиянием самих этих ТНК. Даже регулирующее воздействие на мировой рынок наиболее мощных в экономическом отношении государств и находящихся под их контролем международных организаций направлено во многом на защиту интересов «своих» ТНК.

Рост масштабов финансового рынка приводит к возрастанию зависимости движения действительного капитала от движения капитала фиктивного («финансиализация»). Эта зависимость проявляется, прежде всего, через высокую волатильность (подверженность плохо предсказуемым колебаниям) финансового рынка, соэдаваемую как раз мировым масштабом и гигантскими размерами его оборота, параметры которого почти полностью отрываются от состояния действительного капитала. Например, оценка стоимости акций компаний на фондовом рынке может в несколько раз (а иногда и в десятки раз) отклоняться от оценки реальных активов, испытывая при этом значительные колебания под влиянием экономически малозначимых факторов. Биржевые цены товаров могут также значительно отклоняться от цен тех сделок, по которым эти товары реально переходят из рук продавца в руки покупателя.

Колебания финансового рынка делают условия привлечения финансовых ресурсов в сферу применения действительного капитала в высокой степени неопределенными, увеличивают финансовые риски для производителей. С другой стороны, возможность получения прибыли за счет взлета курсовой стоимости акций ориентируют многие компании не на увеличение эффективности производства и продаж, а на манипуляции, имеющие чисто имиджевый эффект, и призванные воздействовать на взлет курса акций (хотя бы кратковременный).

Такое положение придает фиктивному капиталу, обращающемуся на глобальном финансовом рынке, свойства виртуального капитала - слабо осязаемой реальности, подверженной изменениям практически независимо от процессов, происходящих в мире реального капитала. Однако этот виртуальный капитал обладает существенным влиянием на то, что происходит в действительном мире.

Происходящее в период глобализации ослабление международных барьеров в движении капиталов, товаров и услуг, не сопровождается подобным же ослаблением барьеров для движения рабочей силы. Если мировой рынок капитала, мировой рынок товаров и услуг являются реальностью, то о мировом рынке труда можно говорить только в отношении глобализации спроса на рабочую силу - капитал может использовать выгоды глобализации, мигрируя из страны в страну в поисках наиболее выгодных условий предложения рабочей силы (низкая зарплата, отсутствие профсоюзов, жесткое трудовое законодательство, низкий уровень социальных обязательств). Сама же рабочая сила лишена возможностей свободной миграции - более того, масштабы этой миграции за последние два десятилетия сдерживаются, а условия ужесточились. Говорить о мировом рынке рабочей силы - да и то с известной степенью условности - можно только применительно к узкому слою высококвалифицированных специалистов.

Капитал защищает национальную сегментацию рынка рабочей силы, поскольку такая сегментация позволяет ему иметь более выгодные условия эксплуатации труда. Соответственно, профсоюзы, и политические организации, представляющие интересы рабочих, борются за установление единых международных стандартов в области оплаты труда и трудового законодательства, чтобы лишить капитал возможности эксплуатировать различия, создаваемые национальными барьерами между разными группами наемных работников.

Развитие глобализации по-новому формирует отношения в мировом хозяйстве между странами с различным уровнем экономического развития. Лишь очень немногие из менее развитых стран оказываются в силу тех или иных обстоятельств в состоянии воспользоваться теми возможностями, которые открывает глобализация, в связи с более свободным движением капиталов, товаров и услуг. Для остальных же глобализация означает такое ужесточение условий конкуренции, с которым они не имеют возможностей справиться, и, как следствие, происходит углубление их отставания в экономическом развитии от более развитых стран. Глобализация дополнительно закрепляет деление капиталистического хозяйства на развитое «ядро» и отсталую «периферию».

Хотя глобализация еще далеко не исчерпала свой потенциал - например, путь формирования единого финансового рынка пройден не до конца: хотя сложился единый денежный рынок, фондовый рынок остается в основном национально сегментированным - ее развитие знаменует собой близящееся исчерпание возможностей поступательного развития капитализма.

Современную эпоху можно определить как эпоху последовательного выражения и торжества принципов буржуазной цивилизации.

Происходящий процесс глобализации означает приобретение капиталистической системой полного господства над мировым хозяйством. Господства не в смысле стирания различий между развитым капиталистическим центром и отсталой полукапиталистической (или даже четвертькапиталистической) периферией - эти различия постоянно воспроизводятся развитым центром, ибо без этих различий существование центра было бы куда как менее благополучным, - а в смысле приобретения экономическими структурами развитого мира контролирующего и регулирующего положения по отношению ко всему мировому хозяйству. Развитый центр капиталистического мира создал единый финансовый рынок и подчинил движение капитала во всемирном масштабе своему контролю.

Капитализм в центре подчинил себе все фазы воспроизводственного процесса. На полностью капиталистическую основу поставлено воспроизводство рабочей силы и даже человека в его целостности. Капитал овладел не только рабочим временем, но и свободным временем человека, подвергая его всестороннему манипулированию через рекламу и маркетинг, через политические технологии, через масс-культуру. На капиталистическую основу переведены отношения, регулирующие процессы творческой деятельности (чего не мог добиться даже индустриальный капитализм).

Капиталистическая система выстояла перед лицом мощного и самоотверженного натиска сил, пытавшихся противопоставить ему альтернативную социальную систему. Капитализм теперь вроде бы избавился от врагов, которые могли бы представлять видимую угрозу его господству.

Больше капитализму торжествовать, по большому счету, не над чем - разве только над самим существованием человечества? И в этом смысле идеи Френсиса Фукуямы о конце истории являются отражением действительно произошедшего сдвига, если не принимать на веру его смешную фантазию об остановке исторического развития человечества с торжеством либерального капитализма. Чья история действительно остановилась, так это история самого капитализма. Ему почти уже больше нечего свершать. Дальше перед ним открывается исторический путь нисходящей фазы развития.

На этом пути капитализму придется столкнуться с тем, что его полное господство означает также полное развитие и обострение присущих ему противоречий. Приобретая глобальный характер, капитализм придает глобальный характер и порождаемым им проблемам. Угроза глобальному равновесию окружающей среды, расточительное потребление естественных ресурсов Земли, экономические, политические и культурные конфликты, порождаемые глобальным неравновесием экономического развития (противоречие «Север-Юг») - вот далеко не полный перечень этих проблем. Стремление капитала к универсальному господству, к формированию своеобразной всемирной капиталистической «империи» встречает растущее сопротивление всех тех, кто прямо и косвенно втягивается в орбиту капиталистической эксплуатации. Глобальный капитал породил и первый всплеск глобального движения сопротивления.

Это сопротивление довольно разнородно - как и тот мир, который глобальный капитал подчиняет своему господству. С одной стороны, мы имеем движение, которое в полном смысле слова может быть названо антиглобалистским, которое противостоит глобализации с позиций обреченных, архаических социальных структур, и потому нередко опирается на крайне реакционные идейнополитические силы (например, религиозный фундаментализм, шовинизм). Оно выступает как национально и конфессионально замкнутое. Но и в этом движении отражается объективный протест против разрушительного воздействия глобального капитала на своеобразие национальных культур.

С другой стороны, мы имеем движение «альтерглобалистов» или альтернативное социальное движение. Это движение является всемирным и интернациональным, оно не рассечено национальноконфессиональными перегородками и не мечтает повернуть историю вспять. Напротив, оно выступает в защиту наиболее прогрессивных черт интернационализации производства, расширения человеческих контактов и взаимного обогащения культур, против тех уродливых форм, которые принимает глобализация под воздействием капиталистических производственных отношений. Современное альтерглобалистское движение в идейно-политическом отношении довольно аморфно и в своем нынешнем виде вряд ли станет в полной мере успешным социальным проектом (хотя как исторически первая стадия движения сопротивления глобальному капиталу оно уже исторически состоялось), Но как таковое глобальное сопротивление капиталу уже не может исчезнуть, оно будет видоизменяться, совершенствоватъся, отступать и снова переходить в наступление, закаляться и крепнуть.

Классический марксизм предполагал, что вытеснение крупным капиталистическим производством мануфактурного и мелкого ремесленного производства, вытеснение крупными капиталистическими фермерами мелких крестьянских хозяйств, приведет в довольно близкой исторической перспективе к почти полному вытеснению мелкой буржуазии как значимого социального слоя. Процесс эволюции социальной структуры капиталистического общества оказался, однако, несколько сложнее, чем предполагали классики.

В развитых странах прежние докапиталистические или полукапиталистические слои мелких производителей, действительно практически исчезли. Хотя еще можно встретить небольшое число ремесленников-кустарей, но, скажем, мелкое крестьянство сохранилось лишь в некоторых странах. Однако мелкая буржуазия не исчезла. Правда, теперь это мелкие производители современного капиталистического типа. Мелкого крестьянина во многих случаях нет, но есть мелкий капиталистический фермер, ведущий интенсивное производство на рынок. Впрочем, и существование этого мелкого фермера является во многом следствием государственной политики, а не действия внутренних законов капиталистического производства. Множество мелких фермеров существует лишь благодаря государственным субсидиям или второй работе в городе, позволяющей покрывать убытки от фермы.

Точно также самостоятельное существование мелкого бизнеса в промышленности и сфере услуг является во многом иллюзорным. Этот мелкий бизнес опутан сетью финансовой, торговой и технологической зависимости от крупного капитала, и его судьба зависит от того, испытывает ли крупный капитал в нем нужду, например, в качестве субпоставщика. Значительная часть мелкого бизнеса является самостоятельной только формально - капитал мелкого предпринимателя приобретен в долг, и действительным его владельцем является банк, давший долгосрочную ссуду, или крупная корпорация, предоставившая рассрочку платежа; право на использование необходимой технологии предоставлено крупной корпорацией; право на использование торговой марки предоставлено крупной корпорацией... - и все это может обратиться в ничто, если заинтересованность крупного капитала в продуктах или услугах этого мелкого бизнеса исчезнет.

К началу 80-х гг. XX века в развитых странах более 80% (а иногда и более 90%) экономически активного населения имели статус наемных работников. Это не значит, что все они относились к пролетариату по своему экономическому положению - среди них были и директора корпораций, и высокопоставленные управляющие (в том числе владевшие значительными долями капитала), и менеджеры среднего звена, которые, разумеется, выступают как представители интересов капитала, а не наемного труда, и лица, оказывающие личные непроизводительные услуги (например, домашняя прислуга), и государственные служащие...

Но 90-е годы ознаменовались изменением этой тенденции. Стал отмечаться рост удельного веса т.н. самозанятых, куда включаются различного рода мелкие предприниматели и самостоятельно работающие специалисты (не работающие по найму, а выполняющие различные работу по контракту). Рост числа самозанятых в начале. XXI века замедлился и эта тенденция не получила дальнейшего распространения. Однако она все же свидетельствует об определенной подвижке классовой структуры современного капиталистического общества. В чем же смысл этой подвижки?

Мы являемся свидетелями начавшегося процесса разложения классовой структуры, свойственной классическому индустриальному капитализму. В этой структуре основная, подавляющая часть экономически активного населения делилась на капиталистов и пролетариат (причем в рамках последнего ведущие позиции занимал фабрично-заводской пролетариат), при менее значительном удельном весе мелкой буржуазии, земельных собственников, лиц, оказывающих по найму личные услуги. Теперь ситуация меняется - и вовсе не из-за того, что прежде менее значительные социальные слои стали прибавлять в удельном весе. Нет, происходят сдвиги во внутриклассовой структуре, как капиталистов, так и пролетариата; эти классы начинают выделять из себя новые, своеобразные социальные группы.

В рамках класса капиталистов продолжает развиваться тенденция, проявившая себя еще в первой трети XX века. Наемные управляющие становятся все более многочисленным слоем, играющим все более значительную роль в предпринимательском классе. Численность менеджеров растет темпами более быстрыми, чем большинство других категорий занятых. Эти лица, формально являясь наемными работниками, исполняют роль функционирующих капиталистов-предпринимателей.

Точно также растет роль и численность специалистов и профессионалов, занятых непосредственным оказанием услуг для бизнеса - бухгалтеров, аудиторов, консультантов, оценщиков, брокеров, дилеров и т.д. Наиболее высокими темпами увеличивается численность менеджеров и специалистов, занятых обслуживанием финансового рынка.

Эти специалисты занимают промежуточное положение между капиталистами и наемными работниками. Формально они относятся к наемному персоналу (и в гораздо меньшей степени - к т.н. самозанятым), и не являются владельцами капитала, - во всяком случае, в таких размерах, чтобы владение капиталом создавало основные источники их дохода. Однако их функции в производстве связаны с непосредственным содействием самовозрастанию капитала, в конечном счете, с содействием извлечению максимального эффекта из эксплуатации наемных рабочих. С весьма значительной частью этих специалистов капитал делится плодами эксплуатации, предоставляя им в той или иной форме (тантьемы, бонусы, опционы, сверхвысокие оклады и т.п.) фактически часть присваиваемой прибавочной стоимости.

С другой стороны, прежний пролетариат также претерпевает значительные изменения. Фабрично-заводские рабочие, ранее составлявшие ведущую по численности группу наемных рабочих, значительно потеряли в численности и в удельном весе (но гораздо менее - в своем значении). За счет сокращения этого ядра рабочего класса выросли две другие группы пролетариата: высококвалифицированные специалисты и рабочие, с одной стороны, менее квалифицированные и полуквалифицированные работники сферы услуг, а также не полностью и частично занятые, - с другой.

Сокращение численности традиционного, фабрично-заводского пролетариата дало повод ряду теоретиков выдвинуть тезис о т.н. смерти рабочего класса. Однако этот тезис, при том, что его появление вызвано к жизни реакцией на действительные проблемы, не является точным. Облик рабочего класса меняется, претерпевают изменения его классовые интересы и позиции, он претерпевает процесс частичного разложения, но он вовсе не исчезает.

Производство знаний и информации, превращение их в технологические инновации становится в постиндустриальном капитализме главным условием борьбы за экономическую эффективность - т.е. за производство прибавочной стоимости. Капитализм всегда опирался на технический прогресс в погоне за прибылью, но в современную эпоху творческая деятельность по обеспечению научно-технического прогресса превращается в особую большую отрасль экономики. Поэтому слой высококвалифицированных рабочих и специалистов занимает теперь в составе наемных работников особое положение.

Самовозрастание капитала оказывается во все большей зависимости от деятельности специалистов и высококвалифицированных рабочих, и в то же время капитал не в состоянии непосредственно контролировать содержание процесса творческой деятельности. Для этих работников, как уже было показано выше, реальное подчинение труда капиталу размывается, хотя формальное сохраняется. Именно на формальное подчинение труда капиталу (т.е., по существу, на монополию капиталистов на средства производства) и опирается закрепление их статуса как наемных работников. Таким образом, для этой части наемных работников характерно противоречие между их растущей самостоятельностью в трудовом процессе (и даже растущей зависимостью капитала от их деятельности) и сохраняющимся подчинением их капиталу в рамках существующих производственных отношений.

Этот слой стоит в особом отношении и к фабрично-заводским рабочим, во-первых, как более высокооплачиваемый, во-вторых, как испытывающий меньшее подчинение рамкам технологически определяемой капиталом дисциплины труда, в-третьих, нередко выступающий перед рабочими в качестве внешней, чуждой им силы - непосредственного представителя этой самой капиталистической дисциплины труда.

Процесс размывания прежнего ядра пролетариата - фабрично-заводских рабочих - сопровождается не только ростом удельного веса высококвалифицированных работников, специалистов и профессионалов, но также и ростом (хотя и менее высокими темпами) слоя малоквалифицированных и полуквалифицированных работников сферы услуг, В абсолютном же выражении этот слой имеет более высокую численность, чем высококвалифицированные работники.

Наемные работники сферы услуг, помимо относительно более низкой квалификации, характеризуются также более низкой оплатой труда (именно рост этого слоя определил общее снижение уровня заработной платы в США с начала 70-х по начало 90-х гг. XX в.), отсутствием крупных трудовых коллективов, спаянных общими интересами, значительной долей занятости в сфере до-машинных технологий. Все это определяет и более низкую степень организованности и солидарности этого социального слоя, более низкую степень осознания своих классовых интересов по сравнению с промышленным пролетариатом. Лишь для наиболее квалифицированных групп наемных работников сферы услуг, в основном занятых в сфере науки, образования и здравоохранения, этот вывод может быть применен с существенными оговорками.

Наряду с этим растет слой работников, стоящих на грани люмпенизации. Это в первую очередь не полностью занятые - лица, занятые неполный рабочий день или неполную рабочую неделю, частично занятые - те, кто работает по краткосрочным контрактам и часть времени находится в положении безработных. Они лишены многих социальных гарантий, а их доходов едва хватает на поддержание существования. Особенно много таких лиц среди мигрантов, женщин и молодежи.

Итак, имеем ли мы право воскликнуть (вслед за Андрэ Горцем): «Прощай, рабочий класс»?

Если речь идет о фабрично-заводском пролетариате, то даже и тогда этот вывод представляется несколько преждевременным. В эпоху глобализации анализ классовой структуры капитализма уже не может ограничиваться только наиболее передовыми странами, вступающими в постиндустриальную эпоху. А в структуре мирового хозяйства, как промышленное производство, так и фабрично-заводской пролетариат, если и теряют в удельном весе, то совершенно незначительно. Эту ситуацию, даже применительно к ситуации в наиболее развитых странах, можно трактовать не как значительное сокращение удельного веса промышленности (и промышленного пролетариата), а преимущественно как территориальное перераспределение промышленного производства в системе мирового капиталистического хозяйства от «ядра» к «периферии».

Но даже если рассматривать ситуацию в наиболее развитых странах, как признак тенденции, которая со временем станет характерна для всего мирового хозяйства, то и тогда прощание с рабочим классом выглядит преждевременным. Во-первых, значение промышленности, как технологического ядра экономики, сохраняется, а потому значение и влияние промышленного пролетариата существенно выше, чем его удельный вес. Во-вторых, те социальные слои, на которые распадается традиционный фабрично-заводской пролетариат, по-прежнему остаются наемными работниками - классом, по своим фундаментальным социально-экономическим интересам противостоящим капиталу.

В этом смысле можно сказать, что рабочий класс не может сойти с исторической арены, пока на ней остается капитал.

1. Какие есть основания для вывода о переходе капитализма в постиндустриальную стадию?

2. Каков реальный смысл выражений «общество услуг», «информационное общество»?

3. Какие сдвиги в характере человеческой деятельности характерны для постиндустриальных тенденций?

4. Какие свойства информационных продуктов вступают в противоречие с традиционной системой отношений товарного производства?

5. Почему изменения развитие творческих функций труда, и связанные с этим сдвиги в природе и мотивах деятельности, создают новые основания для противоречия труда и капитала?

6. В чем специфика капиталистической глобализации как современного этапа общей тенденции к интернационализации производства?

7. Кто такие «глобальные игроки»?

8. Какова роль глобального финансового рынка в современном мировом хозяйстве и каково его соотношение с реальным сектором?

9. Почему не сложился глобальный рынок рабочей силы?

10. Как глобализация влияет на разрыв в уровне экономического развития различных стран?

11. Как влияет глобализация на национальный суверенитет и возможности национального экономического регулирования?

12. Какие существуют тенденции к сопротивлению капиталистической глобализации?

13. Почему не сошла с социальной сцены мелкая буржуазия?

14. Чем отличается экономическое положение мелкой буржуазии в современную эпоху от ее положения на заре капиталистической индустриализации?

15. На какие социальные группы делится современный капиталистический класс и рабочий класс?

16. «Прощай, рабочий класс!» - какие есть основания для этого восклицания?

В этой работе рассматривается широкий спектр вопросов природы современного капитализма:

• Бузгалин А., Колганов А. Глобальный капитал. М.: URSS, 2007.

Несколько работ известного французского левого теоретика Андре Горца, посвященных классовой структуре современного капитализма и роли знаний в капиталистической системе:

• Andre Gorz. Farewell to the Working Class. L.: Pluto Press. 1982.

• Андре Горц. Нематериальное. Знание, стоимость и капитал. М.: Издательский дом Государственного университета - Высшей школы экономики, 2010.

• Андрэ Горц. Знание, стоимость и капитал. К критике экономики знаний // "ЛОГОС" (философско-литературный журнал) #4 (61), 2007 http://www.intelros.ru/readroom/1970-logos-4-61-2007.html

Здесь Юрген Хабермас рассматривает «модерн» (т.е., по существу, капиталистическую эпоху, пришедшую на смену феодальносословному обществу), как незавершенный проект, что противопоставляет его модному нынче постмодернизму. Здесь же Хабермас излагает свой взгляд на необходимость и новый облик социализма:

• Юрген Хабермас. Политические работы. Сост. А. В. Денежкина; пер. с нем. Б. М. Скуратова. М.: Праксис, 2005

В работе американского социолога, близкого к марксизму, впервые с позиций марксистской методологии было дано теоретическое объяснение того факта, что рабочий класс не торопится ниспровергнуть капитализм. Там же обоснован тезис о том, что современный капитал эксплуатирует рабочего, используя не только его рабочее, но и свободное время, не только его рабочую силу, но и все качества человека, как личности:

• Charles Wright Mitts. The Marxists. N.Y. 1962.

В этой работе рассматривается вопрос о статусе интеллектуальной деятельности при капитализме:

• Глинчикова А. Г. Может ли быть товаром интеллектуал и продукт его труда? // Вопросы философии, 1997, №3.

Ряд работ известных теоретиков, принадлежащих к различным направлениям, где рассматриваются проблемы природы современного капиталистического общества:

• Гелбрейт Дж. К. Новое индустриальное общество. М., 1969.

• Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: 1999.

• Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ-ВШЭ, 2000.

• Иноземцев В.Л. Расколотая цивилизация. М.: 1999.

• Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология под ред. В.Л. Иноземцева. М.: «Academia». 1999.

Эта книга весьма полезна критическим подходом ко многим распространенным концепциям и значительным набором ссылок на источники по проблеме:

• Социум XXI века: рынок, фирма, человек в информационном обществе. Под ред. Колганова А.И. М.: ТЕИС, 1998.

Западные марксисты об экономической системе современного капитализма:

• Harvey D. The New Imperialism. Oxford, 2003.

• Arrighi J. The Long Twentieth Century. London, 1994.

• Brenner R. 'The Capitalist Economy, 1945-2000: A Reply to Konings and to Panitch and Gindin // D. Coates (ed.), Varieties of Capitalism, Varieties of Approaches. Basingstoke, 2005.

• Алекс Каллиникос. Антикапиталистический манифест. Пер. с англ. А. Смирнова. М.: Праксис, 2005.

Здесь с марксистских позиций рассматривается современное явление «финансиализации», изменение соотношения между финансовым и реальным капиталом:

• И. Левина. К вопросу о соотношении реального и финансового секторов // Вопросы экономики, 2006, №9

Две работы лауреатов Нобелевской премии, посвященные проблемам глобализации:

• Морис Алле. Глобализация: разрушение условий занятости и экономического роста. М.: Теис, 2003.

• Джозеф Стиглиц. Глобализация: тревожные тенденции. М.: Мысль, 2003.

Неплохой справочник об альтернативных социальных движениях, написанный теоретиком организации АТТАК (но не надо искать здесь его собственную теоретическую позицию):

• Кристоф Агитон. Альтернативный глобализм. Новые мировые движения протеста. Пер. с франц. Е. Константиновой и Е. Кочетыговой под общей редакцией Ю. Марковой. М.: Гилея, 2004.

О сопротивлении капиталистической глобализации пишет международный коллектив авторов:

• Альтерглобализм: теория и практика «антиглобалистского движения». Под ред. Бузгалина А.В. М.: URSS, 2003.

О социально-экономических основаниях манипулирования сознанием масс господствующими классами в современную эпоху:

• Лимнатис Н. Манипулирование: сущность, проявления, пути снятия. М.: Экономическая демократия, 2000.