Что-то в тебе

ГЛАВА 21

Шей

На следующее утро, заплетая косы в гостевой комнате, я замерла на месте, когда услышала доносящийся с первого этажа смех. Семья МакКлаудов приняла меня и была очень добра, а я понятия не имела, как расплатиться с Кейсоном.

Да. Ирония этого не ускользнула от меня.

В дверь постучались, когда я завязывала резинкой косу.

— Открыто, — крикнула я.

Дверь открылась, и Жизель просунула в щель голову.

— С Днём Благодарения!

— С Днём Благодарения!

Улыбка сползла с моего лица, когда она распахнула дверь и зашла в комнату, одетая в платье с цветочным принтом. Я опустила взгляд на джинсы и футболку.

— Я неподходяще одета.

— Ты отлично выглядишь. Но у меня полно платьев, если ты вдруг захочешь надеть.

— Мне так неудобно.

Она закатила глаза.

— Скоро вернусь.

Я сняла с себя одежду, чтобы Жизель не пришлось ждать, пока я буду примерять платья, которые она любезно согласилась одолжить мне. Спустя мгновение в дверь постучали, она приоткрылась, и сквозь щель просунули темно-синее платье на вешалке. Я подошла к двери, но прежде чем успела взять наряд, она распахнулась, и в комнату зашел Кейсон. Поскольку на мне были только лифчик и трусики, я выхватила платье из его рук и прикрылась им.

Не обращая внимания на мое смущение, он сложил руки на груди, не отрывая от меня взгляда.

— Ах, не хочешь переодеваться передо мной? — спросил он, застенчиво улыбаясь.

— Не особо.

Его взгляд переместился на мои ноги, и по телу пронеслась волна страха. На мне не было ботинок. Кейсон понял это, и его глаза округлились, когда он рассмотрел мои ноги.

— Шей, — со страхом сказал он. — Что случилось с твоими ногами?

— Ничего, — отрезала я.

— Это не ничего. Что с тобой произошло?

Я сделала долгий вдох, понимая, что больше не смогу скрывать шрамы, раз он их заметил.

— Это ожоги.

Я увидела сострадание в его глазах, которые осматривали небольшие круглые шрамы, испещряющие мои голени и икры.

— Мой отец — озлобленный алкоголик, — произнесла я, понимая, что он ждал от меня объяснения.

Кейсон посмотрел на меня.

— Не надо, — предупредила я.

В его глазах вспыхнула нерешительность. Кейсон такой человек, который все пытается исправить. Я видела, что он хотел все исправить, но урон уже нанесен.

— Одевайся. Я сейчас приду.

Кейсон выскочил из комнаты.

На мгновение я задумалась, как он воспринял информацию, которую я рассказала. Станет ли он по-другому относиться ко мне или притворится, что не видел моих шрамов?

Я натянула платье через голову. Жизель слегка крупнее меня, но платье мне подошло.

— Шей? — спросил Кейсон из-за двери. — Ты оделась?

— Тебя остановило бы, если нет?

— Нет. — Он рассмеялся, прежде чем открыл дверь. Его взгляд зацепился за платье на мне. — Великолепно выглядишь.

— Спасибо.

— Ты не против сесть на кровать на секунду? — спросил он.

В этот момент я заметила, что его рука что-то сжимала. Я понятия не имела, что Кейсон задумал, но раз он был добр пригласить меня к себе домой, то я повиновалась ему.

Он опустился передо мной на колени и осмотрел шрамы на моих ногах. Я чуть не подскочила, когда он разжал ладонь и показал мне консилер, который, скорее всего, принадлежал Жизель. Кейсон постучал по тюбику, и на кончик его пальца упала капля средства под цвет кожи. Он поднес палец к ноге и взглянул на меня, чтобы удостовериться, что я не против.

Я кивнула.

Он прижал палец к самому большому шраму на моей коже, немного втер средство, пока оно полностью не покрыло шрам. Следующие несколько минут Кейсон молча и внимательно закрашивал консилером каждый шрам Я наблюдала, как он наносит средство на мою кожу, думая, почему он счёл необходимым сделать это для меня.

— Тебе больно от них? — спросил Кейсон, не отрываясь от работы.

— Теперь нет.

— Шей, мне так жаль.

— Не ты же это сделал.

— Никто не должен был этого делать.

Я согласилась с ним на все сто. Я испытала то, что не должен испытать ни один ребенок. Но тогда мне казалось, что я держала все под контролем. Мама умерла, а я осталась только с отцом. И уверяла себя, что лучше иметь озлобленного отца-алкоголика, чем никого. Потому что если бы у меня не было отца, я бы осталась одна.

Долгие годы я уверяла себя, что смогу противостоять его ярости, которую он выплескивал на меня, если буду держаться от него подальше, когда он пьян. Но в запое отец стал пребывать дольше, чем в трезвом состоянии. Держаться от него в стороне стало практически невозможно. Университет стал бы моим спасением. Именно поэтому я вложила все деньги в учебу. Я получила стипендию, которая оплатила мое обучение, смогла уехать, а у него не осталось выбора, кроме как обратиться за помощью. Но теперь я понятия не имела, случилось ли это. Может он лежал мертвый в сточной канаве, этого мне уже не узнать. И мне стало чертовски страшно, что сама мысль об этом не расстроила меня. Я хороший человек. Хороший человек, который натерпелся. Хороший человек, который осознал, что не мог исправить человека, который не хотел исправляться.

Мое желание стать биохимиком и найти лекарство от зависимости росло из необходимости. А пройденные испытания наделили решимостью помогать тем, кто не мог помочь себе… и их жертвам.

— Похоже, это все, — произнес Кейсон, взглянув на меня. — Это же все, да?

Я покачала головой: нет необходимости объяснять, где остальные.

Его глаза опустились, и он понимающе кивнул.

Я встала, а Кейсон попятился. Затем подошла к висевшему на двери шкафа зеркалу в полный рост и взглянула на себя. Не видно ни одного шрама. И впервые в жизни мне нравилось, что я видела.

— У Жизель должны быть какие-нибудь туфли.

Я посмотрела на него в зеркало.

— Я упаду и сломаю шею.

— Может балетки? У нее их полно.

Я кивнула, ценя его доброту.

Он скрылся в коридоре, и я наконец смогла дышать.

Кейсон

Я поспешил в комнату Жизель и упал на край ее кровати. Как же я был глуп. Чертовски глуп. Пижама. Армейские ботинки. Как я не понял, что она пряталась за этими вещами? Почему я не пораскинул мозгом, зачем студентке носить пижаму с носочками?

Мысли вернулись к ночи в моей комнате. Пресловутой ночи в моей комнате. Как я не заметил шрамы? Да, было темно, и я торопился раздеть ее, но должен же был заметить их, когда снимал ботинки. Эгоистичный Кейсон был настоящим мудаком. Он не заслуживал в своей жизни девушки, такой как Шей,

Но я солгу, если не признаюсь, что у меня слезы на глаза навернулись, когда она увидела свое отражение без шрамов в зеркале. Она словно увидела совершенно новую Шей. Словно до этого момента эти шрамы каким-то образом определяли ее. Удивительно, что она не додумалась до этого раньше.

Черт, через что она прошла в этом захолустном трейлере? Хотел бы я знать правду, стоявшую за этими шрамами. Потому что они появились не за один раз. Они появлялись со временем. А представив испуганную юную Шей, я ощутил такую ярость, на которую, как мне казалось, был неспособен.

— Что ты делаешь? — спросила Жизель, заходя в комнату.

Я уставился на нее, не в силах подобрать слова, чтобы выразить мысли.

— Ты их видел? — спросила она.

Я кивнул.

— За ними скрывается та еще история, — проговорила она — голос ее был тих и полон грусти.

— У тебя есть пара балеток, которые подойдут к платью?

Уголки ее губ приподнялись.

— Конечно. Но она наденет их? Они же не закрывают ноги.

— Я обо всем позаботился.

— Да?

— Наверное, я наконец-то начал уделять внимание другим людям.

По лицу Жизель расползлась улыбка, она полезла в шкаф и вернулась с парой балеток телесного цвета.

Я выхватил их из ее рук.

— Спасибо, сестренка.

— Я рада, — сказала она.

Я нахмурился.

— Что?

— Что ты стал уделять внимание.

Кивнув, я вышел из ее комнаты и поспешил вернуться в гостевую. Постучав в дверь, открыл ее и зашел внутрь.

Шей, сидевшая на кровати, взглянула на меня.

— Как тебе?

Я передал ей балетки.

— То что надо. — Наклонившись, она надела их на ноги.

— Подходят?

— Большеваты, но все прекрасно, — ответила Шей.

— Готова идти?

Она встала.

— Да.

Мы спустились на первый этаж как раз, когда мама поставила индейку в центр обеденного стола. Она взглянула на нас, улыбаясь и задержав на Шей удивленный взгляд.

— Шей, ты прекрасно выглядишь.

Даже не глядя на Шей, я знал, что она покраснела.

— Можешь присесть сюда, — сказала мама, указав на стул рядом с моим привычным местом.

Шей села, а я — рядом с ней.

Папа зашел в комнату, заметив, что мы с Шей уже сидели за столом.

— Спасибо, что дождались, — подтрунил он, занимая место во главе стола.

— Мы ничего не ели, — ответил я.

Следующей зашла Жизель, ее взгляд упал на меня и Шей, а брови поднялись, когда Шей отвернулась. Она села напротив нас. Мама поставила на стол гарнир и села напротив отца.

— Давайте есть, — объявил я, потянувшись к гарниру.

Мама хлопнула меня по руке.

— Позволь нашей гостье первой наполнить тарелку.

— Ой, нет, — проговорила Шей, глаза выглядели дико от смущения. — Пожалуйста, не ждите меня.

Я взглянул на маму, моля ее прекратить.

Она поняла намек.

— Хорошо, раз ты настаиваешь. Давайте начнем с конца и будем передавать еду.

Так мы и поступили, наполнив тарелки стольким количеством еды, сколько не нужно есть за один день.

Папа поднял стакан, прежде чем мы принялись есть.

— За семью. Не знаю, как мне так повезло, но я благодарен, что вы у меня есть. — Он взглянул на Шей. — И за новых друзей. Добро пожаловать в нашу сумасшедшую семейку. Мы рады, что ты с нами.

Подняв стаканы с водой, мы чокнулись и принялись есть.

— Итак, как вы познакомились? — спросил папа, отпив из стакана.

Я забеспокоился, понимая, что настоящая история не придется им по душе. Шей, видимо почувствовав мое замешательство, опустила руку под стол и сделала что-то невообразимое. Она мягко положила ладонь мне на бедро.

— Пап, ты же меня знаешь. Вывожу людей из себя направо и налево. Шей не исключение.

Родители рассмеялись, Шей тоже, убирая руку с моей ноги.

— Почему я не сомневаюсь в этом? — заметил отец.

— К счастью, она поменяла свое мнение и попала под мое обаяние, — поддразнил я.

Жизель намеренно закашляла.

— Дайте-ка мне крекеры, чтобы намазать на них масло, которое он разливает.

Все рассмеялись.

Мы насладились вкуснейшим обедом и закончили его без лишних вопросов, которые бы поставили Шей в неловкое положение. Оставив ее одну вчера вечером, я предупредил родителей не задавать ей вопросов о семье.

Мама встала из-за стола, готовясь убирать посуду. Шей подскочила.

— Позвольте мне помочь.

— Ой, дорогая. Ты наша гостья.

— Пожалуйста. Мне нужно постоять, а то индейка в желудке застрянет.

Мама рассмеялась, Шей взяла несколько тарелок и понесла их на кухню.

Мы с папой переместились в гостиную смотреть футбол. Из кухни доносились разговоры и смех девушек. Я очень радовался тому, что у Шей была семья, с которой она провела праздник. Тем более что это оказалась моя семья.

После десяти Шей извинилась и пошла спать. Наверное, ей стало тяжело от переизбытка членов семьи МакКлаудов, поэтому я отпустил ее.

— Кейсон, она такая милая, — проговорила мама, когда закрылась дверь гостевой комнаты.

Я промолчал, понимая, что у нас с Шей не все так просто. Однако я задумался, не останется ли все в прошлом после этих выходных?

— Она отличается от девчонок, с которыми ты обычно встречаешься, — заметил папа.

— То есть умная? — вставила Жизель.

Все рассмеялись.

— Ну, мы с Шей не вместе, — пояснил я. — Она поехала сюда в самый последний момент.

— Что бы ни привело ее сюда с тобой, я рада, что так случилось, — сказала мама.

— Она сглаживает твои безрассудные стороны? — проговорила Жизель.

— А кто безрассудный? — спросил я.

Она склонила голову, прекрасно понимая, какой я на самом деле любитель адреналина.

— Она здраво мыслит, а ты нет.

— Так ты поддерживаешь мнение мамы, что Шей умная, а я тупой?

Они рассмеялись, только подтвердив свои мысли.

Поняв их единогласное мнение, я вскочил на ноги.

— Я спать.

— Ещё только десять, — запротестовала Жизель.

— Ага, рано утром я еду в горы.

— Шей поедет с тобой?

— Это не совсем ее место. — Подойдя к маме, я наклонился и поцеловал ее в щеку. — Спасибо за сегодняшний день. Все было великолепно. — Подойдя к отцу, я наклонился и обнял его. — Доброй, старик.

— Да кто ты такой, чтобы старым меня называть?

Я вытянул сестре кулак, чтобы она стукнула в него.

— Доброй, сестрёнка.

Закатив глаза, она заметила:

— Настоящий парень.

Я поднялся по лестнице на второй этаж. Остановившись у своей комнаты, прислушался к звукам в гостевой комнате. Ничего — наверное, Шей уже заснула. Я зашёл в свою комнату и тихо закрыл за собой дверь. Затем переоделся, проверил сообщения на телефоне и лег в кровать. Я не понимал, как сильно устал, пока моя голова не оказалась на подушке.

Вскоре, когда я уже засыпал, дверь со скрипом приоткрылась. Я лежал к ней спиной и с закрытыми глазами прислушался.

В комнате послышались тихие шаги. Я понял, что это Шей, поэтому стал ждать. Она села на край кровати, матрас даже не прогнулся под ее лёгким весом.

— Кейсон? — прошептала Шей. — Не спишь?

— Малышка, нельзя подкрадываться без предупреждения. Ты могла бы поймать меня в процессе.

Словно ударенная электрическим током, она вскочила с кровати.

— Господи!

Рассмеявшись, я перекатился к ней лицом и подпёр голову ладонью.

— Шучу.

Ее плечи расслабились, и даже в темноте я видела, что на ней пижама с носочками.

— Что такое?

Она вновь подошла к кровати с села на край.

— Я хотела поблагодарить тебя.

— Поблагодарить меня? Что ты задумала? — издевался я.

— Правда хочешь, чтобы я напомнила, как сильно тебя ненавижу?

— Это была шутка.

Она покачала головой; надеюсь, ее это позабавило.

— Я хотела сказать спасибо. Такого невероятного праздника у меня никогда не было.

Я склонил голову, понимая, что это правда, и ей, скорее всего, потребовались силы, чтобы зайти в мою комнату и признаться в этом.

— Да?

Она кивнула.

— Я не помню такого праздника, чтобы мне не приходилось готовить. И обычно еда оставалась только для меня, потому что отец отключался на диване ещё до ужина.

— Шей?

Она закачала головой, не желая слышать мое сожаление.

— И с рождеством то же самое. Когда мне было шесть — мама тогда только умерла, — Санта не пришел ко мне. Я убедила себя, что он просто пропустил мой трейлер. Но потом в семь лет он так же не оставил подарки, и я поняла, что что-то здесь не так, потому что дети из соседних трейлеров получили подарки.

— Шей, мне так жаль.

Она покачала головой, не нуждаясь в моей жалости.

— Я пришла не для того, что скинуть на тебя свою трагедию.

Шей начала вставать, но я схватил ее запястье, чтобы она осталась на месте.

— Я хочу больше о тебе узнать, Шей. Ты слишком много держишь в себе. Я рядом. Сделаю все, что тебе нужно.

Она закрыла глаза, явно терзаемая моими словами.

— В тебе будто два разных человека. И я не знаю, кто из них настоящий.

— Я только один.

— Но ты не можешь быть лживым и вероломным мудаком, которого я поклялась вечно ненавидеть, а потом вдруг становиться этим невероятно заботливым парнем, который приходит меня спасать. И давай быть честными: меня не нужно спасать.

Из меня вырвался смешок.

— Это более чем понятно.

— Кейсон, я серьезно.

— Я тоже знаю, что тебя не нужно спасать. И также знаю, что тебе нужно решить, как ты ко мне относишься. Но знай, что я четко понимаю, как отношусь к тебе.

Долгое время Шей молчала, и наконец встала.

— Спокойной ночи.

Она повернулась к выходу из комнаты.

— Эй.

Шей обернулась.

— Хочешь поехать со мной в горы утром?

— Зачем?

— Затем что будет весело.

— Смеяться надо мной? — спросила она.

— Даже не думал об этом.

— Зайди ко мне, прежде чем уйдешь. Если я встану, то подумаю.

Она подошла к двери и вышла из моей комнаты.

Она подумает? Мне никогда не приходилось умолять девушку провести со мной время. Что такого в этой Шей Миллер, отчего мне хотелось умолять ее?