Что в имени тебе моем...

Глава 12

Теперь, принцесса Янсиль боялась засыпать, чтобы не увидеть во сне Дагона. Он ее и в жизни-то пугал, а когда снился — особенно, потому что во сне он целовал ее и интимно касался. Против ее воли. Приводя в смятение и доставляя странное, темное удовольствие, которое она не желала испытывать. Хорошо, что днем приходил Лей, успокаивал и помогал ей справиться с тревогой и раздвоением чувств.

А во дворце царил сумбур, слуги сновали, что-то срочно переделывалось, перестраивалось, перекрашивалось… Кругом у всех голова. Владыка Зимруд и вовсе испытывал непонятную грусть и странное предчувствие. Пойти к дочери и объявить ей, что выдаст замуж в течение ближайшего года, он так и не решился. Дал себе слово, что сделает это в вечер перед своей свадьбой, до которой оставалось всего шесть дней.

В тот день начальник дворцовой стражи вызвал к себе на допрос мальчишку северянина. Ну, естественно, перед тем как идти к Марханзару на допрос, Михель отрапортовался Его Величеству Баллерду.

— Добрый день, Ваше Величество, простите, что отвлекаю от дел. Позвольте еще раз поздравить, — Михель поклонился.

Баллерд в зеркале поморщился, злой действительно отвлекал его, он сидел вместе со своей племянницей в большой и удобной закрытой повозке и вырисовывал рукоятью кнута колечки в ее декольте.

— Говори.

— Ваше Величество, начальник тайной стражи вызвал меня на допрос, полагаю, он опять что-то подозревает.

— Он нам нужен? Он нам не нужен, — ответил сам себе Баллерд, — Устрани его, но аккуратно. Желательно, его же собственными руками. Или заставь замолчать.

Михель поклонился:

— Методы могут быть любые?

— На твое усмотрение. Все. Проваливай, — и отключился.

Злой зашипел на зеркало:

— Когда я уже избавлюсь от тебя!

Потом он встряхнул головой, отгоняя раздражение, хищно облизнулся, и пошел к начальнику тайной стражи.

Допрос велся в подземном каземате, за запертыми звуконепроницаемыми дверями. Только прошел он совсем не так, как Марханзар его планировал. И когда через пару часов довольный Михель вышел из комнаты пыток, прикрыв за собой дверь, грозный начальник тайной стражи, человек, перед которым трепетала вся страна пустынь, рыдал от стыда, скорчившись на полу в уголке.

Все просто. С ним случился молодой Михель и старый злобный злой в одном флаконе. И если, соблазнив советника Эзара, стражников, прислугу, или строя глазки царскому лекарю Марсиэлю, Михель отдавался им, то Марханзар ему отдался сам. Сам! Сам в дурмане страсти молил о поцелуях, молил взять его, молил быть с ним пожестче. Хотел быть для этого мальчишки сладкой нежной девочкой.

Можно себе представить, что чувствовал начальник тайной стражи, когда все закончилось, и он пришел в себя. Как-то не удивительно, что к вечеру его нашли повесившимся в собственном кабинете. То-то во дворце все забегали… Такое дело, да еще накануне царевой свадьбы.

А Михель-злой сказал про себя:

— Первый, — и, мечтательно улыбнувшись, отправился на свидание к советнику Эзару.

Надо сказать, что и царском гареме не было спокойствия. Гарем Владыки Зимруда гудел, как растревоженный улей. Вместо того, чтобы ублажать себя любимых нарядами, драгоценностями, лакомствами, ваннами и притираниями, а также другими высокоинтеллектуальными занятиями, да хотя бы интригами и заковыристыми ритуалами с целью забеременеть, жены и наложницы совещались. Постоянно проводились совещания на всех уровнях, кто с кем и против кого будет дружить, как подольститься к новой жене их господина и повелителя, как при этом не поссориться со старыми, как попытаться успеть забеременеть за оставшиеся шесть дней до приезда царевны Элении и вообще, как успеть и урвать…

Счастье Владыки, что он этого всего не видел и не слышал. За исключением двух немолодых уже наложниц, бывших с ним почти со дня смерти царицы Нитхиль, с которыми у него сложились скорее дружеские отношения, все остальные смотрели на него исключительно как на источник потребления. И всем жадно хотелось потреблять его больше и больше. И по возможности не делиться. А ведь он был бесконечно щедр со своими женщинами, никого никогда не обижал и лаской не обделял. Разве что не любил. Так ведь и они его не любили! Ни одна! Вот оно, одно из следствий проклятия, о котором бедный Владыка даже не подозревал.

В общем, ставки за право провести ночь в объятиях повелителя поднялись до заоблачных высот. И это было само по себе странно, потому что их царь далеко не в первый раз обзаводился новой женщиной в свой гарем, и это никогда не вызывало подобного ажиотажа. Женщины нервничали, охранницы-амазонки устали следить за их постоянными перемещениями, кухня была в мыле от невероятнейших заказов, поступавших одновременно. Бедный Марсиэль не вылезал из покоев царевых жен, а еще на очереди были полчища наложниц. Впрочем, для эльфа было куда лучше и безопаснее находиться среди женщин гарема, чем в мужском обществе. Он это уже понял и пользовался ситуацией, пока мог.

Никому не приходило в голову, что это странное нагнетание суеты и атмосферы неуверенности и страха напрямую связано с присутствием во дворце злого. Никому.

Странное самоубийство верного начальника тайной стражи сильно потрясло Зимруда. Он не мог себе представить, что подкосило этого человека железной воли, блестящего проницательного ума и тонкой интуиции до такой степени, что он покончил счеты с жизнью. Зная своего друга, а Марханзар определенно был другом Зимруда много лет, Владыка понял, что толкнуть его на такой шаг могло разве что сильное чувство вины. И он все время задавал себе вопрос:

— Что? Что же это за вина? В чем ты мог так облажаться, что постыдился прийти ко мне и покаяться? Я бы простил тебя. В чем таком тебе было каяться, мой друг? Вся твоя жизнь открыто прошла передо мной как на ладони, что же с тобой могло случиться?

Помимо чувства потери страшно мучило царя то, что его друг не доверился ему, предпочтя унести свою тайну в могилу. Не было у него сегодня душевных сил ублажать своих женщин, ему самому необходима была помощь. А потому он велел привести к себе двух своих старых наложниц-подруг Гульшари и Захарию. Четыре амазонки сопроводили двух закутанных в плащи с капюшонами женщин в покои царя, откланялись и ушли. Женщины остались стоять в недоумении, он посещал их редко, а к себе и вовсе никогда не вызывал. Владыка Зимруд сгорбившись сидел на диванчике с низенькой спинкой. Перед ним стоял столик с ужином, а на полу множество подушек. Зимруд жестом подозвал обоих женщин подойти и предложил присоединиться:

— Захария, Гульшари, девочки, поужинайте со мной.

— Спасибо, Владыка, мы сделаем это с удовольствием.

Женщины присели рядом на подушках у его ног и взяли со столика по мясному пирожку. Зимруд любил мясные пирожки, и повар изощрялся, готовя специально для царского стола крохотные румяные и ароматные пирожочки. Видя, что их повелитель подавлен, Гульшари набралась смелости и спросила:

— Что печалит нашего повелителя? Может мы могли бы помочь…

— Ах, верные мои подруги, мне… мне…

Непривычно было видеть, как царь заикается и не может высказать своего пожелания. Зимруд вздохнул:

— Мне сейчас нужна поддержка, — он покачал головой, — Я потерял друга. И он…

Владыка не мог продолжать, боль душила. Потом все-таки признался:

— У меня нет матери, нет сестер, братьев. Некому пожалеть меня в моем горе. Дочь я не хочу обременять этим… — он взглянул на притихших женщин и продолжил, — Будьте сегодня моими сестрами.

— Владыка… — на глаза Захарии навернулись слезы, — Позволь обнять тебя, позволь забрать твою боль.

Он протянул им руки, призывая обоих в свои объятия, женщины обняли его с обеих сторон. Чувствуя, что царь дрожит и глубоко дышит, сдерживая слезы, Гульшари, погладила его спину и, уткнувшись ему в шею, прошептала:

— Плачь, Владыка, плачь… В том, чтобы оплакать друга, нет стыда. Плачь.

И плакал царь. Плакал в объятиях тех, пред кем он не постеснялся показаться слабым и уязвимым. Обычным человеком, просто одиноким человеком, а не всесильным Властителем пустыни. Перед женщинами, которых в эту минуту он считал сестрами.

Дагон, придя этой ночью в покои Янсиль, обнаружил в саду нового духа растительности. Кариса он прекрасно знал в лицо, а этот новенький ему совершенно не понравился. О чем темный не преминул дать понять субтильному парнишке с зелеными волосенками. Вид разгневанного и подстрекаемого ревностью темного был пугающ и прекрасен одновременно. Но Фрейс видел только его страшную сторону, ибо красота интересовала духа растительности только в зеленом царстве растений, и на дышащие угрозой слова, что он здесь делает, Фрейс слегка заикаясь, честно ответил:

— Р-р-розу выращиваю для п-п-принцессы. Она проснется и обрадуется.

— Дай сюда розу, и свалил отсюда быстро, и чтобы я тебя здесь больше не видел!

Видя, как закручиваются смерчи тьмы вокруг злющего темного, Фрейс счел за благо отдать розу без возражений. Дагон при виде дивного цветка смилостивился и заговорил уже нормально:

— Я тебя здесь первый раз вижу. Как тебя зовут?

— Я Фрейс. Из Фивера. Был смотрителем царского сада, — мечтательно протянул молодой дух растительности.

— Меня зови Дагон, — они пожали друг другу руки, — А здесь как оказался?

Фрейс пугливо огляделся по сторонам, сделал темному знак приблизиться и зашептал:

— У нас тут… в Фивере… на днях царь Александр умер…

— Угу.

— Да. Он болел давно… Ну… потому что его брат травил… Баллерд. И теперь этот Баллерд стал царем.

— А тебя это как касается? Не пойму.

— Да тихо ты… А я травку одну вырастил, хорошую, — Фрейс гордо приосанился, — Короче, с помощью этой травки, царь Александр хоть и был при смерти, но смог зачать сына.

— Да ты что?

— И теперь я ужасно боюсь. Если этот Баллерд узнает…

— И что тебе тот Баллерд сделает?

— Ты не понимаешь, Баллерду служит злой, — он прошептал Дагону на ухо о ком идет речь, — Мне не жить.

— Успокойся, мы все уладим.

Дагон был уверен, что сможет помочь мальчишке Фрейсу, потому что с тем злым, которого Фрейс боялся как огня, он имел неплохое общение, и надеялся при случае замолвить словечко.

— Ладно, что розу вырастил — молодец. А теперь исчезни.

Что обрадованный Фрейс тут же и сделал.

Обнаружив утром на своей подушке прекрасную пунцовую розу, принцесса Янсиль затряслась от страха и залилась слезами. Не зря ее сны были такими странными, кто-то приходит к ней в спальню по ночам. Но кто?

Страна царицы юго-западных земель, лежащих по эту сторону гор привела в восторг и Горгора и Кариса. Влажный теплый климат морского побережья, райские сады и густые леса, поля, которые не нуждаются в орошении, прекрасное синее море на горизонте. Духи с удовольствием вдыхали свежий морской воздух, напоенный сладкими ароматами. Город тоже поражал воображение. Здесь не было таких внушительных построек, как в Симхорисе, и стен таких высоких не было тоже. Но стольный город юго-западного морского берега стоял на берегах лазурной бухты на склонах, круто уходящих в гору. Он не нуждался в мощных стенах, так как с трех сторон его защищали скалистые горы, а с четвертой — море. Прекрасный город Версантиум утопал в зелени, и террасами спускался к теплым водам Версантийского моря. Белоснежные дома с голубыми крышами, увитыми цветами ажурными колоннадами, виноградники, буйная зелень садов, стройные аллеи, обсаженные кипарисами, волнующиеся серебром оливковые рощи. Голубые купола и теплая мраморная белизна царского дворца, его знаменитые жасминные сады… Конечно не могут конкурировать с висячими садами Симхориса, но все-таки некоторую зависть у духа растительности Кариса вызвали. А Горгор впечатлился тем, что дворец построен на отвесной скале, уходящей прямо в волны моря.

Да. Красиво. Очень красиво.

Однако, идти во дворец просить аудиенции у Его Высочества принца Вильмора надо было прилично одетыми, да еще и с подарками. Никто так не любит подарки, как цари. Вот и пришлось двум почтенным духам совершить небольшой набег на городской базар. Позаимствовать некоторое количество цивильной одежды, а также обуви, благовоний, лошадей, драгоценностей и денег. Как бы на время, но на самом деле, конечно, навсегда. Говоря это, мы вовсе не собираемся бросить тень на честное имя Горгора и Кариса, ии в коей мере. Да и старались они не для себя, а для пользы дела. Сами понимаете, высшее благо оправдывает все жертвы.

Путем нескольких ловко подсунутых подношений в различных инстанциях дворцовой бюрократии царицы Мелисандры, господа купцы из города Симхориса, сиречь Горгор и Карис, наконец, были допущены перед светлые очи консорта, возлюбленного мужа царицы — принца Вильмора. Надо сказать, что принц весьма удачно сочетал в себе внешнюю красоту, внутреннее благородство и практический ум. Потому, выяснив за час беседы цели господ купцов, а также с удовольствием приняв от них ценные подарки, пообещал им устроить встречу с царицей. Обещание свое он в тот же день и исполнил, чем только добавил себе уважения в глазах духов-просителей.

Царица Мелисандра приняла их после обеда в своем кабинете. Духи просили о встрече с глазу на глаз. Когда двери кабинета закрылись, Госпожа морского берега, царица юго-западных земель в изумительном лазурно-голубом шелковом платье, открывавшем взору нежную высокую шею и красивые плечи, сидела за столом. Ее Величество Мелисандра смотрела в окно на море, потом величественно повернула голову и увидела перед собой двух… То, что это не люди она поняла сразу. Мелисандра сама была очень сильной колдуньей. Узнать, кто перед ней стоит, ей не составило труда. Царица смерила своих гостей оценивающим взглядом. Мужчины, один невероятно толстый потный чернокожий в белом одеянии, со сверкающей влажной лысины катятся ручейки пота, и другой — высокий худой бледный в глухом зеленом кафтане и огромной зеленой чалме. В такую-то жару. Им явно трудно удерживать этот облик, контуры слегка дрожат. Но если бы она не знала, где искать, никогда бы и не заметила. «Купцы» поставили на пол объемистый ларец, откинули крышку, содержимое заискрилось бликами, драгоценные камни засверкали в золотой оправе. Царица со скукой взглянула на ларец и произнесла:

— Дух земли и дух растительности… И сила огромная у обоих…, - и приказала, — Маскировку снимите.

Дальше таиться смысла не было. Перед Госпожой появились духи в своем дежурном обличье.

— Аааа… Я вас помню. Ты, дух земли, Горгор. Это ты строил дворец Зимруду. А ты, Карис, занимался садами. Теми садами, которые Зимруд для своей жены приказал насадить.

Она фыркнула. Столько лет прошло, уже вроде и забыла, и замуж вышла, а все равно… бесит.

— Госпожа, будь милосердна… Ты и так уже отомстила… Нитхиль мертва. Сними заклятие.

На эти слова Мелисандра вздрогнула. Да, она отправила отравителей к жене Зимруда, но в последний момент отменила свой приказ, когда узнала, что Нитхиль беременна. Однако смерть все-таки настигла любимую жену Зимруда. Но не по ее вине. Не по ее. Просто трагическая случайность.

— Я не убивала Нитхиль.

— Мы знаем, Госпожа. Это был несчастный случай. Кто мог знать, что для девочки укус паука окажется смертельным, — Карис незаметно смахнул слезу и вздохнул, — Это судьба.

— Да, судьба… — царица на несколько секунд ушла в себя.

— Госпожа… царица Мелисандра, выслушай, прошу, — взмолился Горгор, — Зимруду грозит гибель, его дочери, принцессе Янсиль, тоже. Их задумали убить… Завистник, а у него на службе злой… Тот, кого мы не хотим упоминать.

— Госпожа, сними заклятие, — вторил ему Карис.

— Говорите, в чем дело. Я хочу знать.

Выкладывая Мелисандре подробности всех услышанных ими коварных планов Баллерда, духи сами проникались страхом больше и больше.

— Почему вы просите за него?

— Потому что он мой внук, — сказал Горгор, умоляюще глядя на великую колдунью.

А Карис добавил:

— Нитхиль была моей дочерью, Янсиль наша внучка.

— Ну надо же… А он сам об этом знает?

— Нет, Госпожа.

Мелисандра смотрела них тяжелым взглядом, мысленно уходя в прошлое. Обида на спесивого Властителя пустыни, жестоко оскорбившего ее когда-то, еще оставалась в глубине души, но смерти ему она не желала, да и смерти невинной девочки тоже. А вот наказать за гордыню… То, что она сказала, потрясло духов.

— Заклятие снять легко, — она снова умолкла.

— Но как же… Госпожа…

— Все очень просто. Его Имя, которым он гордится, несет в себе проклятие. Бесплодными всех женщин Владыки Зимруда делает его имя. Да, я хотела, чтобы он не имел сыновей. Чтобы он тоже был унижен.

Царица встала и прошлась по комнате, потом вернулась за стол и написала на куске пергамента формулировку, которая сделает Владыку Зимруда свободным. Провела над текстом рукой и надпись исчезла.

— Вот то, что вам нужно. Отдайте Зимруду, только он сможет прочесть, как именно снять проклятие, — свиток она отдала Горгору.

— Благодарим, Госпожа!

Мелисандра устало махнула рукой, отпуская их:

— И еще кое-что. Чтобы снять проклятие, надо найти девушку… это не должна быть дочерь человека.

— Но…

— Ну, проявите немного сообразительности, вы же могущественные духи! Нитхиль, его первая жена, тоже не была дочерью человека, если вы понимаете, о чем я.

О, теперь они понимали! Очень хорошо понимали, что заклятие снять можно, но вот найти такую девушку будет крайне тяжело.

Духи спешно откланялись, всячески благословляя царицу, обещали ей отслужить на постройке любого дворца, какой она захочет, в чем дали клятву на священном языке. Царица Мелисандра посмеялась, но клятву приняла.

Оставшись одна, она прислонилась к окну и, глядя на море, думала, что месть не так сладка, как принято считать. Во всяком случае, сейчас она ей сладкой не показалась. Мелисандре сделалось неприятно от мысли, что кто-то может вот так же, из зависти, пожелать разрушить ее сложившийся уютный мирок. Царица решила, что ей следует отмолить этот грех, и впредь подобными вещами не заниматься.