Чужие грехи (СИ)

Глава 26 Максим

Мне не даёт покоя та фраза, что Даша бросила в последнюю встречу: «А хочешь, я ещё обрадую тебя? Квартиру скоро продадим, втроём будем жить в однушке, долг его закроем, и всё, будем в полной жопе! А ты радуйся, всё получилось…». О чём она говорила, не понимаю.

После нашей встречи и разговора с Дашей понял, как сильно ошибался, когда ничего не узнал про неё, прежде чем осуществить свой безумный план. И да, теперь этот план кажется мне таким.

Принял решение встретиться с её мамой, Екатериной Сергеевной. Даша как-то говорила мельком, где она работает, и я поехал к ней.

Пару раз прежде пытался дозвониться до неё, но, когда она впервые взяла трубку и узнала, кто звонит, сказала, что разговаривать со мной не намерена, и положила трубку. Воспитанная женщина, даже голоса не повысила, другая бы послала в далёкое пешее, а может, ещё дальше.

Екатерина Сергеевна встретила меня неприветливо (Ещё бы! Не удивился) и также как Даша попыталась сбежать. Но и я парень настырный, если захочу, всё равно добьюсь своего.

Разговор между нами не клеился. Пытался сначала что-то говорить на тему, как ошибся и так далее, но не видел в её глазах ничего кроме грусти. И я решил сказать главное.

— Даша не хочет со мной общаться, но она обмолвилась, что у вас скоро должны забрать квартиру? — начинаю неприятную для нас обоих тему.

— Не забрать, а мы должны будем её продать. Сын прислал нам извещение о намерении продать свою долю в квартире постороннему лицу. Но по закону, как я узнала у соседки, сначала он должен предложить эту долю нам, — говорит грустно, — только пока он не появлялся больше. Не понимаю только сам ведь написал, что в течение шестидесяти дней мы должны согласиться и выкупить, и до сих не появился. Может совесть всё-таки есть, не знаю, дал время нам денег собрать или передумал, — она стыдливо утирает слёзы с лица.

— Как получилось так, что у него была такая большая доля? — меня его жизнь не интересует, но по-другому информации не получить.

— При вступлении в наследство от его отца дети приняли. Я отказалась от всех прав в пользу детей. Квартира напополам между Дашей и Сашей. Теперь понимаю, что лучше бы не отказывалась, платить меньше было бы при выкупе.

— Кроме этого ещё есть долги? — раздражает эта ситуация, но мне важно это знать.

— Есть, — отвечает тихо дрогнувшим голосом.

— Сколько? Говорите правду, я ведь всё равно узнаю, — продолжаю эту тему.

— Миллион. Было больше, но я два года гасила как могла. Только что эти крохи…

— Это его долг? — удивляюсь, поразительный человек, даже своих родных и то уничтожил, не только мою сестру.

— Его, но он на мне. Я брала кредит на своё имя, он уговорил меня тогда.

— Говорите адрес банка.

— Зачем? — Екатерина Сергеевна насторожилась и удивилась.

— Я закрою этот долг.

— Нет, что ты, не надо! Я так не могу, сама должна! И Даша, и тем более ты не должны. Я её просила много раз не вмешиваться, сама, но она упрямая, говорит — не могу тебя бросить в такой беде. Не хочу, чтобы ты брал это на себя.

— А я могу и хочу, это моё решение. Я принял его и не изменю. Говорите название или ближайший адрес банка. Если не скажете, всё равно узнаю, только это будет дольше. Зачем платить лишние проценты.

Она прошептала адрес банка и, закрыв руками лицо, заплакала.

Позже мы сидели в кафе и разговаривали. Рядом с этой женщиной мне было очень комфортно. Мы говорили о Даше, о том, как дальше нам выстраивать отношения. Мне было важно узнать её мнение, она мама, знает лучше характер дочери. Мне нужна была чёткая стратегия.

— Если судьбе будет угодно, она ещё не раз сведёт между собой людей, которые однажды разминулись. Сейчас тебе надо оставить Дашу в покое. Не переживай, я ведь рядом с ней и буду держать в курсе. Буду фотографировать и отправлять фото и видео, как растёт ваш малыш. Ты снял очень большой груз с наших плеч, мой мальчик, я очень благодарна, и буду благодарна всю свою жизнь. Но пока тебе лучше быть поодаль, дай моей дочери время. Пожалей, ей тяжело, ведь в её мыслях ты обманщик и мститель, а она думала, что герой и супермен. — Екатерина Сергеевна замолчала, а потом заплакала. — А за сына моего прости меня. Прости! И родители твои тоже пусть простят. Даша рассказала всё, я знаю о вашей беде, о Матвее. Знай, если бы я могла отдать свою жизнь за вашу Настю, вернув её в этот мир, сделала бы это. Но я не могу! Последствия поступка моего сына тяжелы для всех. Вот и вы оба мучаетесь: Даша страдает, да и тебе, вижу, несладко. Почему ты запрещаешь мне рассказывать ей, что ты закрыл все долги?

— Зачем?

— Она должна знать, что ты решил все наши проблемы, — настаивает Дашина мама.

— И что произойдёт? Ваша дочь вернётся ко мне? Я не хочу, чтобы она возвращалась из-за чувства благодарности. Жить со мной по причине погашения долгов? Нет! Но я хочу видеть своего ребёнка. Екатерина Сергеевна, вопрос с квартирой я решу тоже, мне только надо понять как.

— Нет! Такую помощь я принять не могу! Со дня на день, думаю, придёт или он сам или его юрист. Думаю, что юрист, в прошлый раз он так представился.

— У меня закрылся выгодный контракт с одной иностранной фирмой, я хотел потратить эти деньги, чтобы купить квартиру Даше и ребёнку. Но раз такое дело, и будет возможность выкупить долю, пусть лучше будут в родных стенах. А вы, Екатерина Сергеевна, скажите, хотели бы увидеть внука Матвея? — она застыла от моего вопроса.

— А разве вы позволите? Я ведь мать самого страшного для вашей семьи человека, — шепчет, — неужели твои родители согласились бы на моё общение с ним?

— Мои родители не демоны, они прекрасные люди. У вас своё горе, у них своё. Завтра вас отвезу к нему. Не покупайте только ничего, у него всё есть. Лучше Даше фруктов купите.

Дашина мама снова плакала. Сколько же ей досталось. Передо мной сидела уставшая от жизни женщина. Глаза её были цвета неба, но в них не было ни капли жизни, как будто выпита из неё жизнь.

Она была одета в старое заношенное платье, старая обувь, растоптанная и сидевшая на её ногах без формы. Куртка, видимо, купленная довольно давно висела на её плечах мешком, сумка, которую она теребила в руках вся в царапинах. В голове проседь волос. Женщины в этом возрасте ухаживают за собой очень скрупулёзно, хотят выглядеть моложе своих лет, а она словно совсем не интересуется своей внешностью.

Екатерина Сергеевна отличалась от моей мамы. Да, сейчас мама тоже выглядит устало, но в её глазах теплиться хоть какая-то жизнь. До смерти Насти она была кокетка, выглядела отлично, хотела и стремилась нравиться моему отцу. Я ей всегда гордился и восхищался.

А тут, в глазах Екатерины Сергеевны полная потеря ориентира, отсутствие жизненных сил. Ей и так досталось, а я добавил — её дочь ждёт моего ребёнка. Довесок, так сказать, как завершение надежд и начало конца.

Я не испытывал к ней злости, ненависти, в отличие от Даши, когда встретил. Слушал, что она рассказывала о семье, о том, как Даша переживала смерть отца, каким мужчиной и мужем он был, и теперь понимал, что такого надёжного человека Даша искала во мне.

И я хочу ей всё это дать: и опору, и любовь, и надежду на прекрасное будущее. Но я всё потерял по собственной глупости, обиде, желании отомстить. Только теперь не отступлю, хотя бы ради того, чтобы видеть своего ребёнка.