Чужие грехи (СИ)

Глава 6 Максим. 2020 год

Зайдя в кафе «Ветерок» остановился у стойки бара, пытаясь отыскать среди людей этого ублюдка. Иного обозначения в голове к этому человеку больше не признавал.

Мало того что он заставил её страдать, главное он знал, сколько ей лет и совершенно не переживая по этому поводу сделал ей ребёнка. Она сама ребёнок!

Здесь было шумно, воняло сигаретами и алкоголем. Я не переносил такие заведения. Но мне было уже всё равно где с ним встретиться, лишь бы решить вопрос раз и навсегда.

В то время как у Насти в животе рос маленький человек, у меня всё больше росла ненависть к нему, злость, агрессия. Почему не включил мозги, он же старше! Почему не предпринял никаких попыток не допустить этой ситуации?

В углу возле окна увидел этого человека. Вальяжно раскинувшись на стуле, он сидел и смотрел в окно, а когда увидел меня, улыбнулся с ухмылкой. Поразило, настолько нагло и уверенно он преподносил себя.

— Привет, — хмыкнул он, пожёвывая палочку во рту, смотрит нагло, уверенно.

Стараюсь держать себя в руках, но чувствую, что долго не смогу. Сколько же надо терпения, чтобы не дать ему в рожу! Сколько же надо силы воли, чтобы не сорваться сейчас.

— Привет. Погорим?

— Поговорим, чего ж не поговорить-то? — разваливается на стуле, будто ощущает себя хозяином положения. Ну что ж, в этом положении долго я ему находится не позволю.

— Скажи мне, только честно, ты знал сколько ей лет? Не ври только.

— Ну, допустим, знал. А чего мне врать? Кого бояться? Тебя? Я тебе ничего не должен. — Ну как я понимаю, ты старше, по возрасту лет так на пять?

— Ну, допустим.

— Разговаривай нормально, хватить свои «Ну, допустим». Я у тебя не денег в долг пришёл просить, не выпендривайся.

— А я с тобой так нормально разговариваю, не захотел бы, не разговаривал вообще, не повышай голоса!

— Если ты знаешь сколько лет, ты что, не мог подумать о защите? Ты что, не понимал, что она забеременеет, и это будет проблемой?

— Проблемой для кого? — ухмыляется.

— Да пусть хотя бы для неё, какое-то имеет значение? Она молодая девушка, ты сломал ей жизнь, теперь будет одна с ребёнком. Ты вообще хоть понимаешь это? И вообще, у тебя есть какие это чувства к ней?

— Я что-то не понимаю, ты что решил ко мне или душу лезть? Для этого напросился на встречу? — подзывает официантку и, не стесняясь меня проходит по её телу оценивающим взглядом.

— Я к тебе никуда не напрашивался, — начинаю кипеть, но вспоминаю что если сейчас налечу на него, сделаю хуже только Насте. — Я её старший брат, и буду защищать её, запомни это раз и навсегда. Какие планы насчёт ваших отношений?

— Ни одного, — равнодушно бросают мне в лицо и даже этого не стесняется. Официантка подходит, приносит ему пиво, и он без смущения хлопает ей по заду, когда она отворачивается.

— То есть, она будет растить ребёнка одна?

Не понимаю, как Настя могла влюбиться в такого урода? Отсутствие жизненного опыта, стремление вырасти побыстрее, быть рядом с тем, кто старше её, но не родной по крови. Иначе не могу объяснить. Он же урод, конкретный!

— Да мне в принципе, какое дело одна, не одна, пусть найдёт себе мужика, который будет помогать ей растить пацана или девчонку, кто там у неё будет? Мне какое дело? Она должна была думать своей головой, не тем местом, которым она думала.

Сжимаю кулаки, практически не остаётся терпения. Но ради Насти я опять беру себя в руки.

— Ладно, всё это пустая болтовня. Ну что, придумали, как найти денег? Я, так уж и быть, дам фамилию вашему высерку. Ладно, я подумал и решил: готов жениться, дабы слухами не пополнять землю о том, что сестричка твоя шлюшка. Но только при определенных условиях, учти!

Когда шёл на эту встречу, убеждал себя — буду держать себя в руках. Попытаюсь поговорить с ним о сестре. Постараюсь убедить его: если Настя не нужна, он должен сказать об этом открыто. Тогда возможно она успокоится. Никто из нашей семьи не переживал на тему, что она будет иметь статус матери-одиночки в таком возрасте. Всем рот не закроешь, кто-нибудь, но обязательно осудит.

Задача была иной — чтоб её душевное состояние выровнялось и она приняла свою ситуацию как есть. В семье никто не обсуждал, что он бросил Настю.

Когда услышал его слова, сорвало «стоп-кран» и я накинулся на него.

Занимаясь спортом, я не был агрессивным, тренер воспитывал меня в духе: бить только если напада́ют, а ты защищаешься. Но тогда я слетел с катушек. Остервенело начал бить по его лицу. А когда он упал, начал бить его ногами.

Он верещал как свинья, пытался закрывать своё мерзкое ненавистное лицо, но я только распалялся ещё больше. Довольно быстро меня оттащили от него. Но рожу разбил ему знатно.

— Сука, — орал он, — сука! Ты ещё поплатишься на это! Я так этого не оставлю! Ну и семейка! Шлюшка сопливая и братец псих!

Он встал, я видел, что он делает это из последних сил. Пошатываясь на ногах, секунду поколебавшись, сел, и зло посмотрел на меня. Посидев так примерно пару минут этот ублюдок неожиданно резко и быстро поднялся, преодолел в два шага разделявшее меня с ним расстояние. Подойдя вплотную спокойно произнёс: ты пожалеешь об этом, ты меня ещё не раз вспомнишь. Я обещаю, что не дам забыть о себе.

И он был прав. Он не дал о себе забыть. И я помнил.

Прошёл месяц, Настя вдруг опять стала весела и счастлива, объясняя нам своё хорошее настроение тем, что она приняла ситуацию и теперь решила жить дальше думая о ребёнке. Я не понимал такого резкого изменения в её поведении, и что с ней происходит, опять списывая на гормоны.

Родители радовались, наблюдая за дочерью. Да и, признаться честно, я тоже радовался за сестру, замечая, что она снова стала рисовать. А для нас это был хороший знак. Она любила рисовать.

— Всё наладиться, — думали я и родители, — приняла свою ситуацию, перестала верить в иллюзии. Оно к лучшему. А ребёнка вырастим сами, раз отец не признаёт его.

Постепенно у Насти подрастал живот. Она отказалась от того, чтобы кто-то из нас пошёл с ней на ультразвуковое исследование, чтобы узнать пол ребёнка.

О том, что она пошла на это обследование узнали по факту. Настя купила маленькие синие пинетки и вручила папе. Он прослезился, узнав, что у него будет внук.

Родители пытались предлагать имена, спрашивали, как Настя назовёт ребёнка, но она всё отнекивалась, повторяя, что когда родит, посмотрит на него, и примет решение. Ну, нет так нет, в конце концов ей пора взрослеть.

Казалось бы, жизнь текла своим чередом, мама предлагала помощь в выборе и покупке Насте вещей для ребёнка, ведь сестра не имела такого опыта. Но сестра не соглашалась, и почему-то, всегда хотела ходить за покупками сама. Говорила, что так проще сосредоточиться, и принять решение. Мол, ну, если одному будет нравиться одно, а другому другое, как же она сможет выбрать?

Но по результату, как оказалось, сестра покупала не очень дорогие вещи, а разницу в деньгах оставляла себе. Об этом я не знал, об этом позже мне рассказал отец.

Её поведение тогда вызывала вопросы у родителей, но, поскольку я очень много работал, и не очень часто бывал у них, мне они не рассказывали, старались разговаривать с Настей сами. Хотя, с другой стороны, что я мог сделать? Но не отберу же я у неё деньги, в конце концов, не пойду и не куплю всё сам для ребёнка?

Когда должны были начаться роды Настя позвонила мне и сказала, чтобы на выписке мы её не встречали. Тогда я «завис».

— А как ты будешь добираться одна с ребёнком? Что за ерунда, Настя?

— Я не хотела тебе говорить, но мы помирились с Сашей.

Ответить не мог. Наступил очередной ступор в голове от этой новости. Последнее время сестра всё чаще шокирует нас своими выходками, одна новость интереснее другой.

— Он встретит меня сам! Он всё понял, Максим! Ты же мне говорил, что он поймёт и примет ребёнка. И я сама верила в это! Он всё осознал! Он принял меня и ребёнка! Представляешь, извинился, сказал, что нёс полную ерунду насчёт денег, того миллиона, помнишь? Конечно же, мы распишемся и у нас будет полноценная семья, как у наших родителей. Просто решили не делать этого с большим животом, буду очень комично смотреться, шарик на двух ножках! — сестра щебетала и была счастлива.

Ну с таким уродом вряд ли у тебя получится нормальная семья, Настя, думал тогда. Но разговаривать и обсуждать эту тему не хотелось, и так я очень устал от переживаний за сестру. Она всё равно поступит, как посчитает нужным. А если я приеду встречать вопреки её желанию есть вероятность конфликта с этим недопапашей. Настя мне этого не простит, будет переживать и, не дай Бог, у неё пропадёт молоко.

Она так и не узнала, я не сказал ей про наш конфликт в том кафе. Думаю, если бы узнала, разозлилась бы. Но я всего лишь хотел ей добра. Рассуждал, если я пропустил ту ситуацию, где она оказалась в отношениях с парнем старше её на семь лет, то тут я имел полное право защитить её, хотя бы попытавшись поговорить с ним.

Позже, через девять часов сестра написала мне, что я стал дядей, прислала фото маленького человечка, просила передать родителям, что она они стали бабушкой и дедушкой.

Я смотрел на фотографию малыша и у меня не укладывалось в голове, что это ребёнок моей сестры. В голове не было понимания, что она стала матерью, да ещё в таком возрасте.

А потом, спустя два дня, в день выписки позвонила снова.

— Максим, — я не узнал её голос, — забери нас.

Не задавая вопросов я заскочил в цветочный магазин и поехал за ними.

У родителей в доме было всё готово для встречи с ребёнком, было куплено всё необходимое, поэтому забрать Настю и племянника не составило труда. Тяжелее было психологически. Обратно мы ехали молча. Сестра сидела отвернувшись к окну. Ребёнка она так и не взяла на руки с того момента как села в машину. Протянул ей малыша, но она отвернулась, показывая всем своим видом, что брать сына не намерена.

— Как зовут моего племенника? — я начал первый, пытаясь разрядить обстановку.

— Никак, — безразлично ответила сестра.

— Не понял… Ты выбираешь имя? Сомневаешься в выборе? Сейчас, в основном Даниилы, Иваны. А ещё модно всякие интересные имена из прошлого давать, например Яромир, Ярополк, Добрыня.

— Нет, не выбираю имя, Максим. Думала его отец выберет имя.

— Почему не выбрал? — я уже не скрывал свои раздражения.

— А нет у него отца. Он окончательно от него отказался.

Дежавю! Я уже это слышал.

Я не стал больше ничего спрашивать у сестры при водителе.

После её слов он и так косился на нас, поглядывая на Настю с сочувствием. И опять, снова мы пошли по тому же пути, не задавали вопросов, не лезли в душу. А надо было задавать вопросы и надо было лезть в душу!

После возвращения домой Настя замкнулась окончательно. Мама звонила мне, плакала, рассказывая, что Настя отказалась кормить ребёнка грудью, не носит его на руках, перестала вставать к нему по ночам. Когда он плакал, сестра предпочитала не вставать к нему, отворачивалась на другой бок и продолжала лежать словно не слышит, как будто и нет его в комнате.

Вот ведь выдержка! Я и родители так не могли. Он младенец, он маленький, беспомощный, разве можно оставаться равнодушным.

Несколько раз приходили соседи и спрашивали, почему такой неспокойный ребёнок, ситуация выходила из-под контроля. Некоторые даже пытались предложить помощь, предполагая, что Настя не может сама, а родители не помогают ей, мол, простить не могут, что она родила в восемнадцать лет. Сколько тогда сплетен о нашей семье ходило, как рассказывала мне мама. Эта ситуация давалась родителям крайне тяжело, теперь уже она приезжала ко мне домой, оставляя Матвея с отцом и плакала. Потому что находится в такой обстановке и не отвлекать свой мозг — это свихнуться возможно очень скоро. Я слушал её, не понимая, чем я, молодой мужик без опыта в общении с детьми могу им помочь?

Матвей заболел, у него не опускалась температура, врачи скорой помощи предлагали увезти Настю и Матвея в больницу, но она отказалась. Мама сама была вынуждена ехать с ним, других вариантов не оставалось.

Когда они вернулись из больницы я переехал к родителям на несколько недель чтобы помочь с Матвеем, поддержать сестру.

Родителям оказаться в данной ситуации было очень сложно, а от Насти не было никакой помощи. Мы распределили обязанности по уходу за ребёнком, по очереди вставали к нему по ночам, а днём кто когда мог. Обстановка в доме была крайне удручающей.

Несколько раз я приходил к ней в комнату пытаясь поговорить, но все мои попытки оставались безрезультатными.

Всем в нашей семье было очень тяжело не физически даже, морально. Мы никак не могли принять эти новые условия жизни. Но больше именно поведение Насти.

По прошествии двух недель я не выдержал и снова попытался поговорить с ней.

— Расскажи, что случилось. Так долго продолжаться не может. У тебя ребёнок, это не изменится, это надо принять и жить дальше. Если даже и не сложилось у вас с этим уродом, неужели тебе настолько наплевать на собственное дитё? А как же материнские чувства, Настя?

— Мне нечего тебе рассказать, Максим. Сестра твоя — дура. И мать я плохая. Всё, больше ничего не могу сказать. Если раньше я была просто дура, то теперь я дура с ребёнком на руках в восемнадцать лет. И жизнь моя кончена.

— Она только начинается! Мало ли девушек в такой же ситуации было и будет. Ты не первая и не последняя. А ведь бывает, что девушка одна с ребёнком остаётся и помочь некому, а у тебя есть мы.

Но все мои доводы, которые я пытался приводить, оставались неуслышанными. Она была равнодушна, безучастна.

Я для Насти в тот момент был как фон в телевизоре, шумит что-то рядом с ухом, но не слушаешь.