Чуть не треснуло очко!

Глава одиннадцатая ОТПУСК

Лето тянулось медленно, а вместе с тем всё быстрее приближался отпуск дяди Игоря: о работе он уже не думал, в это время все его мысли занимало то, кого же он будет пердохать на фоне летних зелёных пейзажей. Помня, как он очень бурно провёл предыдущий уикенд в Хорватии и отпуск прошлого года в нищей Болгарии, где за сущие копейки отодрал в отверстия там всех подряд. Просто приезжал в глухие болгарские деревни, находил там нищих бродяжек, снимал домик, а затем кувыркался с ними, пока стояк не упадёт. Особо дяде Игорю нравилось, когда четверо болгарских молодых парня облизывали языками его ноги и канат, а дядя Игорь, в это время теребил свой сервелат и брызгал себе на живот. После чего все парни радостно слизывали молоко дяди Игоря с его живота. А также за особую плату, болгарские пареньки после самоудовлетворения все вместе спускали в стакан своё молоко, которое позже с огромной радостью выпивал дядя Игорь со словами: «Вот, оно, настоящее густое и терпкое болгарское молочко!»

Трахал наш дядя Игорь в Болгарии обслуживающий персонал, официантов, посетителей ночных клубов, да и подвыпивших местных жителей, молоденьких и очень красивых. Но это всё было в прошлом году, а сейчас хотелось таких же страстных ощущений, но в более спокойной обстановке и чтобы не далеко от Колоссибирска. Тем более, сейчас у дяди Игоря был Антон, а в Болгарии он был один, поэтому и трахался так много, наверное.

Пролистав телефонный список своего айфона, дядя Игорь стал обзванивать всех своих знакомых. Занят, работа, дела и прочая хрень: такие ответы пидовок очень надоедали дяде Игорю, и он решил позвонить тому, кто был в списке телефонной книги первым — это был Антон, который в эту ночь ночевал у Адама. После долгих гудков на другом конце провода наконец-то прорезался сонный голос:

— Да, привет Игорь, что хочешь?

— Ты что там, расслабилась, пидовка, конечно же, тебя!

— О-о-о, это замечательно! Я тоже тебя хочу!

— У меня скоро отпуск, хочешь со мной куда-нибудь съездить!

— Да, но куда? Я далеко только не хочу, можно в область махнуть куда-нибудь, в деревеньку.

— Я думаю, что найду что-нибудь подходящее в нашем регионе. Так что можешь собираться.

— Ох, ну что только не сделать ради хорошего отсоса, хорошо, я согласен!

— Сегодня подъедешь ко мне в шесть в «Ромашку».

— Окей!

В шесть часов вечера на такси, как по расписанию, подъехал Антон и вошёл в «Ромашку». Антон сразу же понял, что одним приездом дело не кончится, когда дядя Игорь открыл ему дверь своего кабинета в одних трусах, из которых от возбуждения дымился сервелат.

— Привет, я без тебя очень скучал, отсоси у меня, а потом можешь делать со мной всё что хочешь.

— Ни чего себе привет, ну доставай тогда быстрей! — Антон стянул зубами трусы дяди Игоря и сходу заглотнул почти весь сервелат дяди Игоря в рот. Напускав туда слюней, Антон брызнул себе в трусы быстрей, чем дядя Игорь брызнул ему в рот. — Трахни меня, — прошептал Антон.

— Хорошо, какой ты у меня догадливый!

Дядя Игорь поставил Антона раком и пёр его, наверное, минут пятнадцать. Антон стонал так, как будто у него был нераспечатанный зад и в него одновременно вошли три сервелата. В концовке дядя Игорь вынул ствол из сокровенного места Антона, развернул его и брызнул молоком ему в рот во второй раз.

— Ну, теперь ты наелся! — сказал дядя Игорь, через пару секунд закурив сигарету и, успокоившись после быстротечного траха, продолжил, — я тебя вообще-то позвал для того, чтобы обсудить свой, вернее наш совместный отпуск, я сначала долго думал, где его проводить. Можно было бы поехать за границу, но это далеко, можно в какой-нибудь санаторий, но всё-таки, в последний момент я решил поехать в деревню, где давно жила моя бабуля, мать моего отчима дяди Саши. Я и Сергей видели её всего пару раз, так как в деревне нам было нечем заняться. Дом там не сохранился, зато есть, где жить, люкса не обещаю, но условия очень, даже ничего. Я уже позвонил туда и нас с тобой там ждут. Ты как? — спросил дядя Игорь Антона и обтёр его уголки губ от оставшегося молока.

— Как, как? Какая разница, где трахаться!

— Тебя там ждёт ещё один сюрприз, который ты никогда не забудешь!

— М-м-м, ну хоть намекни какой.

— Ты сам всё прекрасно знаешь!

После короткого разговора в «Ромашке» наши друзья взяли служебный «Фольксваген» у ресторана «Ромашка» и поехали домой к дяде Игорю, где ломали друг другу целки всю ночь. Утром дядя Игорь и Антон собрали вещи, и в двенадцать часов дня они на старом автомобиле «Фольксваген» направились в деревню Карманово, чтобы доехать засветло, так как путь их был не близкий, двести пятьдесят километров. На этом «Фольксвагене» в ресторан «Ромашка» раньше привозили продукты, но теперь на нём возили всякое барахло. Для ужасных деревенских дорог этот автомобиль — самое то! Тем более что свою шикарную иномарку дядя Игорь не хотел гробить по сельским кочкам.

Дорога в Карманово была не из лёгких, ведь дороги в области, мягко сказать, раздолбаны, но они выдержали это испытание, по пути успев отбить себе попы по дорожным ухабам.

Разрушенный асфальт сменялся грунтовкой, служебный «Фольксваген» дяди Игоря с трудом справлялась со свой целью, однако когда показался указатель деревни «Карманово», дядя Игорь и Антон облегчённо вздохнули, даже автомобиль радостно чихнул. Деревня и впрямь была глухой, дворов на сто пятьдесят, ощущался запах коровьего навоза, вокруг неспешно бродили нищие немытые люди в оборванной одежде, в том числе и маленькие мальчики и тинэйджеры на которых дядя Игорь уже успел не раз обратить своё внимание. Центральная и, скорее всего, единственная деревенская улица вела к одному дому, который выглядел новее, чем все остальные, и был, в отличие от остальных домов, двухэтажным; у ворот возле палисадника стоял какой-то симпатичный мужичок лет пятидесяти. Он отличался от местного сельского быдла своим умным и красивым лицом.

— А вот и старый деревенский гомосек, Глава всего этого сельского поселения, — сказал дядя Игорь Антону, подъезжая к воротам.

— Тут наверно, в этой деревни процветает голубое маленькое королевство, раз ты его знаешь, — засмеялся Антон.

— Ясен хрен, я б не поехал бы к натуралу по раздолбаным дорогам, на край света, сказал дядя Игорь и нажал на тормоз автомобиля.

— Здравствуйте, мои дорогие гости! — с радостью встретил гостей Анатольевич со своим слугой Сенькой.

— Привет Анатольевич, ты всё подготовил для меня и моего друга? — спросил дядя Игорь.

— Всё как договаривались, — ответил Анатольевич и стал приглашать их зайти в этот двухэтажный особняк по местным сельским меркам. Убранство дома было не хуже чем городской квартиры, был даже интернет, который вечно вис. В доме всюду висели старые картины местных художников со времён совдепа, на полках мебельного гарнитура красовались книги, охотничьи трофеи, фарфоровая и фаянсовая посуда. Мебель была современной, что вызвало у Антона подозрения.

— Чей это дом? — поинтересовался Антон у дяди Игоря.

— Раньше этот дом принадлежал священнику отцу Илии, который уже давно нет в этом мире. В этом доме часто в советское время происходили плотские утехи, с тех пор этот дом пользуется не очень хорошей славой у местных жителей. Время от времени сюда приезжают люди лёгкого сексуального поведения из города за экзотикой, как и мы с тобой сейчас. Это, как я тебе уже говорил, Иван Анатольевич — Глава этого сельского поселения и хозяин этого дома. Анатольич, бывший пасынок священника Илии, которой приютил его в шестнадцать лет, а когда напивался, то занимался с ним плохими делами в постели и, не смотря на всё прожитое, Анатольевич до сих пор считает это время лучшим в своей жизни. Он ни разу не женился, зато жил с парнем в этом доме пока того не угрохали гопники из соседней деревни, с тех пор Анатольевич не с кем так и не сошёлся, зато долбит по-тихому теперь всю местную молодёжь деревни и соседних сёл в отместку. Также с ним живёт его личный слуга Сенька, которому уже сорок лет, он маленько туповат, однако по хозяйству Анатольевичу помогает очень хорошо.

— Я не туповат, я просто медленно соображаю, — с обидой сказал Сенька.

— Не обижайся Сенька, и вообще, какого хрена ты тут делаешь, пошёл на хрен во двор, работы, что ли у тебя нет? И вообще сейчас тут будут мужики разговаривать, — сказал Анатольевич.

— Знаю, какие тут разговоры будут, как мужику завалить бычка с другим мужиком и пососать огурчики друг у друга, ладно, ухожу, ухожу, — сказал Сенька и пошёл во двор рубить дрова, чтобы растопить баньку.

— А местных стоит опасаться? — испуганно спросил Антон у дяди Игоря.

— Нет, Анатольевич же главный тут, единственное чего или кого здесь можно опасаться, это самого Анатольевича, который особенно спящим и изрядно пьяным парням может порвать очко в ближайшей подворотне. А вообще, в этот дом частенько приезжают с города богатые дяди на дорогих машинных для нестандартных сексуальных встреч, поэтому, местное быдло очень сильно боятся даже рядом пройти с этим домом, а то рикошетом могут и их трахнуть. Был здесь даже такой случай, что в голодный год сюда приехал бизнесмен средней руки на голубое сельское сафари, и, грубо говоря, за кусок хлеба месяц с разрешения Анатольевича драл во все щели всю деревню обоего пола. А кто не дал ему, то его бойцы-охранники «убедительно попросили» и всё равно потом выдрали, правда, уже силой, но ведь нет пределов для совершенства! Я всё правильно рассказал? — дядя Игорь повернулся к Анатольевичу.

— Да, Игорь, всё правильно ты рассказал, как всегда. Ну, как Вам моя биография?! — спросил Анатольевич.

— Хороша! Анатольевич, что у нас сегодня по расписанию? — спросил дядя Игорь.

— Как всегда сейчас поедим, Сенька грибов с картошкой приготовил и карасей нажарил — пальчики оближешь! Потом банька, ну а там всё как всегда, отличный трах! Сколько пацанов приводить Вам на развлекуху?

— Приведи человека четыре, но только самых красивых в этой деревне лет двадцати плюс минус пару лет.

— Каких ещё пацанов?! — недоумевал Антон. — Я думал, мы вчетвером трахаться будем.

— Не, Сенька трахаться с нами не будет, он натурал, причём уже старый. Сколько его не склоняли его к однополым отношениям, он так и не сломался. Мы сегодня немного разнообразим наше тесное знакомство, можешь трахнуть сегодня любого, кого приведут, — дядя Игорь улыбнулся.

— Ой, Игорь, а Антон то не знает про Сеньку, — Анатольевич повернулся к Антону, — ведь Сенька только во время моего траха с пацанами помогает, когда я долблю какого-нибудь парня, он мне в моё очко два пальца вставляет, чтобы я обильно брызнул. К сожалению это всё чем может Сенька похвастаться в своей сексуальной жизни, — уточнил Анатольевич.

— Сенька Сенькой, а пацанов никто не отменял, ты как, Антон, смотришь на такое количество молоденьких симпатичных мальчиков на одном трахоаэродроме с нами?

— Четырёх пацанов, значит, он захотел. Ха-ха-ха, так вот твой сюрприз? — спросил Антон дядю Игоря.

— А ты, дорогой мой, про какой сюрприз подумал?

— Ну, типа, мы вдвоём с тобой или втроём, ну, романтика, типа того, и всё такое.

— Какая романтика, дорогой, пока дымит сервелат, надо его использовать и совершенствоваться в постельных сценах, сейчас мы увидим, сколько поп скучает по нашим сервелатам, — сказал дядя Игорь, неловко прикрывая свой вздыбленный сервелат в штанах.

— Да, хочется сегодня что-нибудь необычное, — заулыбался Антон и построил глазки Анатольевичу…

Сытно отужинав, все прошли в баню. Дядя Игорь и Антон, не стали ломаться как целки, сразу же разделись догола, прошли в баню и стали дожидаться новых упругих дырок.

Через двадцать минут Анатольевич привёл четверых красавцев двух русых и двух брюнетов и взахлёб стал их представлять дяде Игорю и Антону:

— Знакомьтесь, это мои юные друзья: Дима, Женя, Артём и Алексей. Они все уже взрослые и имеют большой опыт в постельных делах. У всех у них трудная жизнь. Алексей, вообще, передан нам из воинской части, которая находится в десяти километрах отсюда, в постельное рабство. Правда, сначала этот капризный полупокер ломаться стал как последняя целка, ну ничего потом раздолбили ему все отверстия, и всё стало в порядке. Ну, вот скажите мне, пожалуйста, как можно российскому солдату жить на пятьсот рублей денежного довольствия в месяц? А?! Правильно — никак!

— А это что сочные фрукты?! — спросил дядя Игорь Анатольевича, показывая на остальных трёх парней.

— Да такие же полупокеры как и все. Вот Дима и Женя детдомовцы: страна после их совершеннолетия так и не выдала им полагающее по закону жильё, вот и подставляют они свои отверстия за тёплый угол, Артём же, просто так голубой по жизни у примерных родителей — уважаемых фермеров. Всё не буду вам мешать, мальчики, развлекайтесь, — с небольшой досадой сказал Анатольевич и повернулся к выходу.

— Эй, Анатольич, — схватил Анатольевича за плечо Антон. — Что ты там будешь делать? Присоединяйся к нам!

— Хорошо, гости дорогие, — обрадовался Анатольевич предстоящему траху. — Я знал, что ты с дядей Игорем хорошие люди!

— А они опытные пидовки? — поинтересовался дядя Игорь у Анатольевича.

— А это мы их сейчас и спросим. Вы опытные пидовки? — обратился Анатольич к парням.

— Ну да, наверное, — неуверенно ответил солдат Алексей.

— Ну-ка, Артемка, расскажи-ка нам, как ты со своим братом трахался в баньке, да ладно бы потел бы на нём, чтобы никто не узнал, так вся округа знает все в малейших подробностях.

— Ну а что говорить то, если все знают? — решил отвертеться от неудобного для себя вопроса Артём.

— В деревни то может и все знают, а вот наши дорогие городские гости не в курсе твоим тёмных дел, быстро рассказывай! Заодно мы и возбудим наши фантазии к предстоящему траху! — настаивал Анатольич.

— Ладно, хорошо, уговорили, — согласился Артём.

— Мы тебя ещё и на пососать уговорим, а потом и на в дырку дать уговорим. Ну да ладно, начинай, да и смотри во всех красках и подробностях рассказывай, — выпрашивал у Артёма Анатольич.

— Хорошо, уже рассказываю. Дело было в баньке. Банька, действительно, является местом, где все равны, там все голые, как сама правда. В один из летних дней тётка задумала построить небольшую баньку, которая располагалась в конце огорода. Без бани приходилось мыться в печи или в корыте, прямо в избе. Было очень неудобно, да и назвать такую помывку хорошей не приходится. Летом мы мылись на речке или пруде. Наконец-то, через месяц, была построена банька, которую мне захотелось опробовать.

В нашей деревне, до недавнего времени, в любовных делах многое тогда умалчивалось, никакой доступной для подростков литературы не было. Приходилось всем всё испытывать на практике со своими дружками и братьями. Я уже несколько раз пробовал с девочками. Мне девочки не отказывали, и я пользовался такой возможностью. Хотя иногда надоедало трахать их в небритые и вонючие сельские корыта. Теперь мне предстояло посетить баньку, но я очень стеснялся на людях показываться голышом, даже матери стеснялся. Со своим двоюродным братом Вовкой, хотя братом он мне был не родным, так как моя тётя взяла его из детского дома на попечение, а потом оставила у себя, по хозяйству помогать. Так вот, Вовка припёрся в тот день с соседней деревни Чапаево, я ещё ни разу не мылся в новой баньке, и это меня стесняло, но до тех пор, пока я не оказался с ним один на один в баньке.

Опробовать новенькую баньку пришлось сначала нам, мне и Вовке. Всё оказалось просто и сердито. В субботний день, когда во всей деревне наступил банный день, я, собрав бельишко и кусок любимого земляничного мыла, потопал к баньке. Я знал, что меня там поджидает Володька, но я не спешил, я думал, что он помоется и уйдёт, а я останусь один. Не тут-то было, Вовка ждал меня, заранее раздевшись и поливая себя водой из шайки. Вошёл я в баньку уже без лишней одежды, перед этим раздевшись в предбаннике. Потолок был низкий, и чуть было не разбил себе лоб о дверной косяк, который был ещё ниже. Одним словом, сэкономили на стройматериалах.

Потолки отсутствовали, но зато была скамейка, на которой можно было разместиться только двум человекам. Когда пар рассеялся, то, только теперь я смог рассмотреть Вовку, до этого случая я его голым не видел. Сам я смущался, и сев на лавку и налив в шайку воду, стал поливать себя горячей водой. Начал с головы, намылив земляничным мылом, аромат разнёсся сразу, поглотив запах пота и прокисшего молока, которые сразу угадывались, когда я вошёл вовнутрь баньки. Вовкина шляпа была наружу, и чуть-чуть закрывалась кожей, мне сначала показалось, что он до меня сам себе делал приятно, поэтому шляпа была оголённой. Я сразу зажался, накинув ногу на ногу, спрятав свой шланг, и все мои мысли были сосредоточены исключительно на тесных отношениях.

Вовка поддал парку, вылив ковш воды на раскалённые камни, и всё стало в белом тумане. Когда я смыл мыло с головы, то увидел, что у братца сервелат приподнялся. Вова, как я стал замечать, постоянно смотрел на меня: он, явно, хотел увидеть моего соловья. Потом завязался разговор, но сами знаете, что только о девочках. Вовка стал допытываться у меня: «Ты пробовал с девочками?» Конечно, пробовал, да ещё и вместе с другими пацанами, её звали Лена, просили, чтобы она пришла в лесок пораньше, и чтобы до вечера можно было на ней попотеть. Пацаны на траву клали пальто, и она туда ложилась, предварительно сняв свои белые трусики, которые все так любили нюхать.

Так вот, расскажу немного о Ленке. На стрёме стоял её брат Колька и мог нас предупредить о приближающейся опасности. Сам Колька никогда не трогал её и даже не пытался залезть на неё. Ленка была нашей пассией, и она мне с пацанами никогда не отказывала. Перед тем как залезть к ней в её небритое корыто приходилось немного потеребить сервелат, а потом она сама направляла в дырочку, и только через какое-то время, в сильном чувственном возбуждении, я заканчивал. Не знаю, получала ли удовольствие сама Ленка, но мы точно получали. Красная шляпа после этого, просто, горела, так сильно мы её натирали. Мы её никогда не называли проституткой, так как она снимала стоячее напряжение только нам, деревенским пацанам.

Ленка, когда я её трахал, лежала как бревно и курила сигарету, не издав ни звука, даже не шелохнувшись, только пыхтела вместе со мной. Её пилотка была мягкой и влажной, сервелат просто блаженствовал в ней. Мы боялись, что она залетит, и иногда просили её отсосать. Она не сразу освоила эту науку, но зубы она прятала умело. Молоко она отсасывала и глотала сразу. Мне нравилось брызнуть ей на лицо со своего шланга, потом, она наше молоко слизывала, как сметанку. Когда трахали её в пилотку старались вынуть шланг до спускания, ведь было рискованно, что Ленка залетит, и приходилось себя контролировать. Она привыкла к своим обязанностям, и мы при хорошей погоде устраивали трах в сарае за клубом, в котором хранились доски, которыми забивали на зиму старые скульптуры.

— Ты что здесь натуралов увидел? Ты на хрен, нам про эту проститутку Ленку рассказываешь, нам надо узнать как вы с Вовкой трахались! — настаивал Анатольич.

— Да хорошо, хорошо, я немного отвлёкся, — ответил Артём Анатольичу, — через пять минут после захода в баню я обратил внимание на Вовку, он весь напрягся, его сервелат торчал колом и немного не доставал до пупка. Шляпа расширилась, и всё его хозяйство стало грибком, при этом его шланг импульсивно дёргался. Он пальцами провёл по сервелату вверх-вниз, мне показалось, что он перегорел и сейчас спустит. И тут Вовка предложил потеребить. Мой сервелат также торчал, и всё, что происходило с ним, передалось мне. Мне очень в тот момент захотелось потрахаться и я предложил Вовке потереть ему спину. Вовка встал ко мне задом, и теперь я испытывал высокие чувства ещё сильней. Стал тереть ему спину и старался дотронуться сервелатом до его булок, что и стало продолжением нашего траха. Его очко будто бы отрехтовали, ни одного пупырышка, ни единого волосика, да ещё будто бы полиролью прошли. От такого зрелища, хочешь, не хочешь, встанет. Такого напряжения я даже не ощущал, когда глубоко пахал в пилотке у Ленки.

Тогда мой дружок просто купался в лабиринте тугой дырочки, но, то, что мне пришлось почувствовать теперь, ни шло, ни в какое сравнение. Испытав такое хотя бы один раз, ни один парень не отказался бы повторить это снова и снова. Очко Вовки само приняло мой сервелат, и готово было не отпускать никогда. Не понадобилось никакой смазки и мыла, корма, а вернее, очко само открылось, и сервелат провалился туда без труда. Вовка своим очком туго обхватил мой сервелат, и я как канифолью по смычку стал двигать им. В настоящий момент смычком была Вовкина дырка и со временем она разыгралась и захлюпала, да ещё как, аж воздух стал выходить. Я не знал как мне вести дальше, не причиню ли я ему боль, которую потом придётся лечить, но передо мной была только спина и пространство кольца, в которую входит мой сервелат, а о других вещах больше думать в тот момент не хотелось.

— Давай, давай рассказывай, — сказал дядя Игорь, потирая свой сервелат в штанах. Артём видел, что все слушающие его историю про баньку, возбудили свои фантазии и недоумённо смотрели на него, требуя взглядом продолжения. Артём продолжил, — Вовка просто наслаждался и сам нанизывался на мой сервелат, я не мог сдерживаться от переполняющих меня чувств. Я просто парил в блаженстве непередаваемого сладострастия. Кто-то подумает, что не может в таком возрасте таких чувств и это бред сивой кобылы, но я могу ответственно утверждать, что только в таком возрасте, есть не притуплённые, а самые искренние и яркие впечатления, не говоря об острых чувствах. Валит даже с ног, можно потерять голову, возможно, такое происходит со всеми по-разному, но я упиваюсь такими непередаваемыми моментами. Я говорил, что с первого раза ощутив высшее чувственное наслаждение, я старался его преумножить и оставаться долго в нём. Вовка выгнулся и скользил в моих руках, как налим, но я решил помочь и своей рукой теребил его хлюпающий от смазки шланг. Я парил от таких ощущений и не забывал, что надо доставить приятное и напарнику.

Я немного отступлю от своего рассказа, но мне этот трах с Вовкой напомнил вот что. Вовка подрабатывал наравне с взрослыми на сенокосе, за ним была закреплена колхозная лошадь, вернее жеребец по кличке Резвый. Вовка приходил на конюшню, чистил его, кормил, частенько подкармливал хлебом или морковкой, которую Резвый с хрустом съедал. Я сам наблюдал за этим и видел, как у жеребца горят глаза. Вовка мне показывал, как у Резвого выходит конская балда. Такого огромной балды я не видел и не мог даже во сне себе это представить. Только потом до меня дошло: зачем коню такая балда. Когда он вскакивает на кобылу, то ему необходимо достать до того места лошадной пилотки куда должно попасть его молоко. В такие моменты у меня у самого происходило движение в штанах.

Потом я тайком от него где-то в крайнем углу конюшни или свободной от лошадей стойле мог вдоволь насладиться самоудовлетворением, пока никто не видел. Так требовал мой организм. Я разряжался по несколько раз в день, и молоко снова наполняло мои яйца.

— Тема, не отвлекайся от голубой темы, нам не интересно твоё теребление на лошадей, — перебил его Анатольич.

— Хорошо. У меня просто от этого Вовки всё в голове перемешалось, — оправдал себя Артём и продолжил. — Такого любовного порыва я не мог добиться давно. Вовка тоже теребил себе в конюшне, я только успевал застать его, когда он резко напяливал трусы. Но разговор не об этом. Лето и банька — это то время, когда не надо напрягаться с учёбой, всё это настраивало меня на лирический лад. Эмоций полон мозг, трахаю Вовкину дырку и мне так прекрасно, что стараюсь продлить эти минуты. Вовка пыхтит и стонет, ему хорошо и он как упругий мячик в моих руках старается вырваться и снова сам наскакивает на мой сервелат. Чувства не передаваемы, только стараюсь быстро не заканчивать, хотя я уже нахожусь на волоске от пика удовольствия. Смотрю в оконце бани и замечаю, что тётка идёт к бане. Мы с Вовкой недовольны её приходом. Она пришла, наверное, из-за любопытства. Вовка успел поддать парку, чтобы нас было не заметно, и были не заметны наши торчащие сервелаты. Мы с Вовкой тут же заорали: «Чо припёрлась, мы тут и без вас справимся, тётя». Она быстро ушла от нашего недовольного крика. Желание продолжить наши утехи не пропало, я усилил свой напор, немного потеребив сервелат и развернув Вовку задом, засадил огурец по самые помидоры. Мне стоило сделать несколько движений, как я стал спускать. Что происходило со мной, я смутно помню, но я всем телом входил в него. Я только ощущал, что его шланг дёргался в моей руке и также изливался молоком в мою ладонь. Володька стонал на всю баньку, и он даже прижимал меня своей рукой, чтобы я не выходил из него. И, всё равно я стеснялся своего поступка и как только пришёл в себя, понял, что совершил что-то непоправимое, то, что исправить будет невозможно. Первый раз в жизни я отшлифовал Вовку, как девочку. Мы потом попробовали потеребить друг у друга сервелаты и ещё раз спустили, но молока было уже мало. Окончив помывку, мы уставшие от баньки и от хорошего траха, поплелись в дом. Нас стали спрашивать, понравилась ли нам новая банька. «О такой баньке мы только и мечтали!» — хором восклицали мы с Вовкой, даже не согласовывая наш ответ.

Распаренные и довольные мы удалились в комнату и завалились спать, до вечера оставалось ещё много времени. Вечером в деревенском клубе показывали популярный индийский фильм «Зита и Гита», куда мы с Вовкой и пошли. Мой орган болел от такого траха. И мне даже показалось, что я его надломил, но это были мои напрасные опасения. Долго я вспоминал ту первую баньку, и это продолжалось почти всё лето, пока у нас Вовка гостил в деревне. Стояк мой был постоянным, и только спасало то, что я успевал незаметно оттеребиться под душем, чтобы никто не заметил. Вовкина дырка представлялась мне каждый раз, когда я мылся без него. Мои страдания, и мои стыд и срам выплёскивались самоудовлетворением и вместе с водой исчезали вместе с водой. Теперь мы с Вовкой, как представиться возможность, осуществляли новые способы своих телесных пристрастий в нашей любимой деревенской баньке.

— Хороший рассказ, как же я хотел бы иметь такого Вовку! — обрадовался Антон. В комнате все до единого возбудились от рассказа Артёма и были готовы к действию.

— Ну что, раз такая у нас история складывается, тогда мальчики, не стесняйтесь, тут все свои, раздевайтесь, — взял инициативу в свои руки дядя Игорь.

Парни стали робко стягивать с себя одежду, оставшись в трусах, но, вскоре сняли и трусы. У Димы и Жени стояли сервелаты. У всех парней были большие заросли возле яиц, а у Алексея был аккуратно выстриженный газончик, что очень понравилось дяде Игорю. Дядя Игорь приказал Артёму и Алексею отсосать у Димы и Жени, что мальчишки нехотя, но принялись делать. Сосали они небрежно, еле глотая её кончик, боясь, что волосы с газончика попадут им в рот. Это очень взбесило дядю Игоря, но дядя Игорь решил не орать на них, а начать учил чувствовать парней с помощью массажа.

— Мальчишки! Сделайте мне качественный массаж. Пожалуйста! — попросил дядя Игорь, улёгшись на высокую кушетку.

— Как скажите, дядя Игорь, ложитесь на животик, мы Вам ещё и очко заодно языком шлифанем.

— Какие Вы у меня хорошие, дай Бог Вам здоровья! — сказал дядя Игорь, не скрывая удовольствия.

Парни, стоявшие в чистом образе, принялись массировать уставшее тело дяди Игоря, постепенно переходя от шеи к стопам. Перевернувшись на спину, дядя Игорь заставил Алексея пососать его сервелат, который он достал, а Артём с Димой делали приятно стопам дяди Игоря, яростно загоняя свои языки, между пальцев ног. Одной рукой дядя Игорь подмахивал головой Алексея, другой шарил в сокровенном месте у Жени, одновременно с этим, успевая потрепывать ему шланг. Антон на всё это скотство смотрел со стороны и нежно массировал свои яйца.

Дядя Игорь, недовольный тем, как Алексей сосёт его сервелат, встал с кушетки, и, взяв за волосы Алексея, сказал ему:

— Я научу тебя сосать гребаный солдат, — и со всего размаху засунул свой сервелат в рот Алексею и стал шлифовать его как последнюю потаскуху. Алексей кряхтел, но боялся перечить своему новому хозяину, так как знал, что при пререкании с дядей Игорем он потом огребёт от Анатольевича. В это время Дима с Женей трахали в два смычка в рот и в зад Артёма, а Антон успевал трахать Анатольевича. Первым закончил Анатольевич, он высунул шланг Антона из своей дырки и, потеребливая свой агрегат, брызнул молоком прямо в рот Жени, который в это время только начал наполнять молоком рот Артёма. Антон в это время присоединился к дяде Игорю, и они стали вместе шлифовать солдата Алексея, раздолбив солдатскую дырку окончательно. Дядя Игорь брызнул молоком на грудь Анатольевичу, который в это время уже хотел пососать у дяди Игоря…

Эта вакханалия продолжалась до поздней ночи, а на утро, пока все спали, дядя Игорь решил прогуляться по деревне и посмотреть окрестности. Дяде Игорю было любопытно рассматривать местных жителей и местный быт. Незаметно для него самого, утро сменилось днём.

Гуляя по деревенской центральной улице, дядя Игорь обратил внимание на то, что многие местные жители частенько говорят про какую-то девушку по имени Анастасия, которая якобы жила в близлежащей к деревне тайге и обладала целебным даром и привлекательностью, а сейчас якобы она стала похожа на парня. Такие разговоры не могли быть на пустом месте, и дядя Игорь, сидя за очередной вечерней попойкой, рассказал всё Анатольевичу.

— Да, говорят часто у нас об этом, — начал свой рассказ Анатольевич, — жила здесь якобы раньше девушка, да кто-то надругался и зверски убил её в лесу около берега, с тех пор хорошим людям она и является, как бы манит к берегу реки, но, что потом происходит с ними, никто не помнит. Говорят, живёт она в километре от берега, где растёт голубая ель, она одна там растёт и откуда взялась эта ель никому неизвестно, мне кажется, что все разговоры о какой-то Анастасии это всё больное воображение людей. Просто является она, почему-то или к алкашам или к дуракам. Ну, а им я неохотно верю.

— Может поискать её, да и отодрать её как следует, чтобы неповадно было людей пугать, — поинтересовался дядя Игорь.

— Так она и не пугает, всем как бы приятно с ней было, но что именно происходило с ними никто не помнит, все говорят почти одно и то же: пошли к голубой ели, увидели кого-то на обрыве берега реки, а потом ничего не помнят. Только все как один замечают, что кто-то у них всё молоко со ствола сцедил, и стояка дня три-четыре после встреч с ней нет, правда, такие симптомы не у всех. Потом как бы сами доходят до деревни, и жизнь дальше движется своим чередом, как будто и не было ни какой встречи на том берегу реки, около голубой ели.

— Да и хрен с ней, в каждой деревне есть свои приколы, — отправиться на поиски Анастасии у дяди Игоря и компании не было никакого желания, тем более она была бабой. Да и не хотелось приключений на свой зад. Однако, в тайне ото всех, дядя Игорь, украдкой, пока все дремали, в тёмную ночь всё-таки пошёл искать мифическую Анастасию и отправился в дремучий лес. Узнав ещё днём от местных жителей, где растёт голубая ель, дядя Игорь, завёл старенький «Фольксваген» и поехал туда. И, как назло, в это время начал моросить дождь.

Дядя Игорь долго искал эту самую голубую ель, но всё же, через тридцать минут, нашёл. Ель была высокой, метров двадцать, но рядом никого не было. Дождь усиливался, дорога была уже почти похожа на одну большую лужу, и дядя Игорь, оставив автомобиль на высоком пригорке, решил не останавливать свои поиски и отправиться к берегу реки пешком. Подходя через большие деревья к реке, дядя Игорь увидел, что река не имеет берега, там был крутой обрыв, метров тридцать вниз к воде. Но всё же, несмотря не на что, на краю обрыва стойко стоял один странный молодой человек, смотрящий вниз, пытающийся понять смысл его современной жизни, которая уже давно не радовала его ни чем хорошим, не считая, наверное, бесцельного прозябания на этом свете.

Ноги Незнакомца подкашивались от холода и моросящего дождя, руки готовы были сделать последнее движение в этом мире. И, уже решив сделать последний шаг, Незнакомец услышал очень грубый мужской голос, который принадлежал дяде Игорю:

— Эй, мудила, долбанулся совсем? Я не знаю, какая у тебя причина покончить жизнь самоубийством, но пока я здесь, ты этого не сделаешь, а ну, быстро, возвращайся обратно!

В тоже время руки Незнакомца сами сделали движение назад, и плохое настроение очень быстро подменилось нейтралитетом.

— Может ты и прав, может я и не стоит прощаться с жизнью, только что толку, раз никто мне не даёт, да и никогда не было в жизни настоящих чувств? Понимаешь, я никого никогда не любил, — неожиданно для дяди Игоря заговорил незнакомец.

— А зачем любить?! Была попа, чтобы не дать? Был бы рот, чтобы не взять? Вот и вся любовь.

— А может и вправду взять? — неуверенно спросил Незнакомец.

— Не может, а надо давно было это сделать, — ответил дядя Игорь.

— А ты дашь хотя бы мне в рот?

— Ну, конечно!

— Ты что гей?

— Да, — ответил дядя Игорь и улыбнулся. — Я тут вообще вашу загадочную Анастасию искал, а нашёл тебя.

— Я и пришёл к ней сюда, чтобы она мне помогла, но, видать, ты и есть моё спасение! — протянул Незнакомец с надеждой.

— Может так и есть! Так что, пойдём со мной? — дядя Игорь протянул руку Незнакомцу и обратил внимание, что рука Незнакомца была очень сильно похожа на женскую, но не подал вида. После рукопожатия они пошли к припаркованному на высоком пригорке автомобилю.

Через некоторое мгновение, на высоком пригорке, в припаркованном и прогретом «Фольксвагене» дяди Игоря, разворачивался такой отсос, что по окнам изнутри стреляло молоко. Незнакомец отсасывал дяде Игорю до самых помидор. После отсоса незнакомца дяди Игорю тоже захотелось сделать приятное красивому незнакомцу.

— Хочешь, я тебе пососу? — спросил дядя Игорь незнакомца.

— Нет, не стоит, лучше я тебе, — сказал Незнакомец и принялся снова губами проводить по шляпе дядя Игоря…

— Хорошо сосёшь, — похвалил дядя Игорь Незнакомца, когда брызнул в него из шланга во второй раз. — Дай Бог тебе здоровья!

— Спасибо за хороший стояк! Не кому не рассказывай о нашей встрече, пообещай мне, — попросил после отсоса Незнакомец.

— Хорошо я буду молчать, — пообещал дядя Игорь, — но если ты мне пообещаешь, что ты больше не будешь думать о самоубийстве.

— Обещаю. Спасибо тебе за всё, — поблагодарив дядю Игоря и поцеловав его в щёчку, Незнакомец удалился вглубь леса в неизвестном направлении и очень быстро исчез из вида среди деревьев.

Таким наш дядя Игорь, как он думал, спас человека, взяв с него обещание, что он больше не будет думать о самоубийстве. Несмотря на небольшой отсос, дядя Игорь так и не узнал имени Незнакомца. «А может это и была Анастасия, только в мужском облике, ведь он же отказался, чтобы я у него отсосал, значит у него там пилотка вместо сервелата, да и руки у него были как у бабы, — подумал про себя дядя Игорь. — Б-р-р, так вот в чём её секрет, Анастасия превращается в парня или сама выглядит как парень, соблазняет мужика, который идёт её искать и потом берёт у него за щеку. Очень умно она придумала и попытка суицида тоже ложь». Но почему мифическая Анастасия выбрала именно дядю Игоря для него так и осталось загадкой. Закурив сигарету, дядя Игорь завёл «Фольксваген» и не спеша поехал в Карманово, мечтая о чём-то своём.

Подъехав к дому Анатольевича, дядя Игорь незаметно для всех лёг спать к Антону под одеяло и уснул крепким сном. Снился ему Незнакомец, но во сне, Незнакомец дал дяде Игорю потрогать его сервелат, вместо которого там была лохматая пилотка.

Антон проснулся от того, что дядя Игорь трогал его шланг под одеялом и повторял во сне, как в бреду: «Это ты же Настя, пососи у меня ещё разок, прошу тебя!» И так было три раза на протяжении всей ночи…

Дядя Игорь проснулся позже всех, ребята помогали Анатольевичу по хозяйству. Убирались во дворе, мыли автомобиль, готовили еду, целовались и растапливали баню. Увидев, что проснувшийся дядя Игорь вышел на крыльцо, Антон подошёл к нему и спросил:

— Игорь, ты с какой целью всю ночь на шланг теребил и Настей какой-то называл?

— Я не помню ничего, видать, снилось что-то, — отмахнулся дядя Игорь.

— Игорь, ты что вчера, ходил в лес? — спросил рядом стоявший с Антоном и дядей Игорем Анатольевич.

— Ну да, ходил ночью, пока вы все спали.

— Голубую ель видел?

— Да, а что?

— И что? Что там у тебя случилось, видел кого-нибудь?

— Да, видел. Какого незнакомца. Я его даже особо-то и не разглядел.

— И что вы с ним делали? — любопытствовал Анатольевич.

— Я не помню, — ответил дядя Игорь. — Хоть расстреляйте, не вспомню!

— Что за хренота тут твориться? Незнакомцы, Настя какая-то, лес, ночь, — недоумевал Антон.

— Это, Антон, я тебе потом расскажу, — сказал Анатольевич. — Мне лично всё понятно.

— Короче, я не помню, что было в том лесу, но кто-то вчера у меня неплохо отсосал в том лесу. Да и вообще, хватит об этом, дайте лучше что-нибудь пожрать, — попросил дядя Игорь.

— Я тебе уже собрал еду, вон, на столе стынет, — сказал Антон.

— Вся ясно с вами, — сказал Анатольевич и приказал ребятам, — баньку растапливайте быстрее, уже четыре часа вечера, а я пока Антону расскажу про Голубую ель.

— Ха-ха-ха, — ребята засмеялись и принялись колоть дрова, а также таскать воду для предстоящего банного траханья. А про эту Голубую ель они, естественно, знали.

Антона очень впечатлил рассказ Анатольевича, и теперь он понимал, почему дядя Игорь вёл себя прошедшей ночью очень странно. Однако пойти самому в лес, к Голубой ели, ему было очень страшно. Да и сейчас намечалось другое, не менее грандиозное событие…

На часах было уже пять часов вечера, баня жужжала, словно улей; голые или слегка прикрытые полотенцами ребята бегали вокруг с вениками, пластиковыми стаканами с пивом, красные и разопревшие после парилки. От запаха распаренного дубового и берёзового листа, хотелось поскорее скидывать одежду и туда, в жар.

Несмотря на снятый ртом Незнакомца (или Незнакомки) в лесу, стояк дядя Игорь всё-таки успел ещё разочек трахнуть своего любимчика Алексея, из деревни Карманово. Когда все покинули парилку и вышли на свежий воздух, дядя Игорь, оказавшись с Алексеем ещё раз в бане как бы случайно, намекнул, что они скоро с Антоном поедут обратно в Колоссибирск, и неплохо было бы попрощаться как-нибудь по-особому.

— Моего любимого Антошу сейчас Женька на улице трахает, а я трахну за это тебя, малыш!

Лёха всё понял и стал неторопливо раздеваться. Под рубашкой Алексея скрывалось отменное тело: загорелое, налитое, сильное; грудь, с крупными тёмными сосками, накачанная и рельефная, была густо покрыта тёмными волосами, которые сбегали вниз по животу, уже слегка выпирающему над грубым ремнём джинсов, широкой полосой в штаны. Он разулся и, по-мужицки, босой сходил за веником к Анатольевичу.

Швырнув веник на лавку, он спустил штаны, а затем и белые обтягивающие трусы: из густой копны волос под брюхом свисал конский сервелат, длинный, толстый, с массивной шляпой, кончик которой виднелся из-под натянутой кожи. Яйца, тяжёлые, одно пониже другого, свисали между густо поросших шерстью ног. Лёха был довольно не плох — вылитый жеребец! На его загорелом теле белой полоской проходил след от плавок, задница, упругая, плотная, была бы почти вся белая, если бы не волосы, на него хотелось смотреть, его хотелось мять, щупать, ласкать, с ним хотелось бороться и наваливаться на него.

В парилке только что замутили пар: было горячо до невозможности, пар обжигал и, одновременно, напитывал тело силами, пахло полынью. Дядя Игорь и Алексей сели по лавкам, мокрые, тяжело дышащие. Дядя Игорь прошёл на самый верх, как будто бывал здесь уже много раз, бросил на скамью войлочную сиделку, Алексей поднялся за ним. Их паром прошибло сразу; через несколько секунд оба были мокрые, волосня прилипла к телу, обжигало дыхание, но было очень хорошо. Дядя Игорь огляделся. Лёхе, скорее всего, с непривычки был немного тяжко находиться в парилке, он часто дышал, обтирая ладонями пот с плеч и груди, который потом струйкой тёк по брюху вниз. Нестерпимо горячо, потому быстро присел опять. От жары яйца отвисли совсем низко, так что ими гордиться можно было.

Дойдя до кондиции, дядя Игорь с Алексеем, быстро вышли, Лёха, красный как рак, охреневший, разморённый. Они, молча, пошли к бассейну.

Одним прыжком дядя Игорь и Алексей оказались в ледяной воде небольшого бассейна, где уже плавал Анатольевич с ребятами, парни и страстно трахались в бассейне и делали приятно друг другу. Тело дяди Игоря в бассейне сжалось, застонало от кайфа, стало нестерпимо хорошо. Лёха рядом фыркал как тюлень, погружаясь с головой под воду.

— Не хотите ли к нам присоединиться? — спросил Анатольевич у дяди Игоря и Лёхи. — Вон, Игорек, смотри, как Женька сейчас в беседке Антошку твоего натягивает!

Все тут же посмотрели на беседку, и от изумдения раскрыли рты. Антон лежит в беседке на спине на большом столе, Женька его трахает промеж булок, а сзади Женьки стоит Сенька и вставляет ему два пальца в его дырку так, что Женька орёт от кайфа.

— Да и пускай натягивает, пускай молодёжь опыта набирается, — сказал дядя Игорь и, повернувшись к Лёхе, продолжил, — а я сейчас Лёхе хочу вдуть, пойдём обратно, в баньку, малыш.

— Пойдём, — сказал Лёха.

Дядя Игорь и Алексей опять зашли в баню. Стояла невыносимая жара, Алексей лёг на скамейку, покрытую белой простынёй. Дядя Игорь взял в руку веник и охаживал им широченную спину Алексея, вниз, вниз. Алексей стонал басом и хватался за лавку. По заднице, по ногам, опять по спине, по загривку. Палкостояние в это время у дяди Игоря было очень откровенно, было отчётливо видно, что дядя Игорь хочет прямо сейчас спустить меж булок Алексея.

— Переворачивайся! — скомандовал дядя Игорь.

Лёхе ещё тяжелее стало. Веником по плечам, по груди, подмышки были тоже, капец какие, густые, чёрные, хотя волосы и слиплись, Алексей был сам против того чтоб брить подмышки. В это время у обоих начали конкретно вставать сервелаты. Лёха лежит, словно не у него ствол встаёт, потом принял сидячее положение, смотрит на дядю Игоря, на его полу вставший сервелат, и усмехнулся по-доброму, тихо так, кивнув головой на дядю Игоря, и говорит:

— Хорошая конфетка, такую сладость бы всю жизнь сосать!

— Ртов то много, а конфетка у меня одна, — парировал дядя Игорь и заодно похвастался этим. — А вообще, у меня одновременно три человека сосали, это мой личный рекорд! Слабо?

— Конечно, слабо, тут хоть бы одного найти.

— Так это дело опыта, чем больше опыта, тем больше ртов на твоём сервелате. Может даже один человек брать за щеку так, как будто бы это делали трое. А, вообще, ты знаешь, как отличить опытного гея от не опытного? — с усмешкой спросил дядя Игорь.

— И как?

— Подходишь к пареньку и снимаешь с него штаны, засовываешь палец в его дырку, если палец легко прошёл, то это опытный гей, если палец прошёл в дырку туго, то этот паренёк, скорее всего, начинающая целочка. Для него лучше будет, если в первый раз ему вдуют длинным и тоненьким сервелатом чтобы его очко не порвать.

— Ха-ха-ха, дядя Игорь, ты такой милый, у меня появилось желание сейчас стать девушкой и чтобы ты меня оттарабанил в пилотку. У меня просто желание такое есть родить ребёнка, да и когда мне в дырку брызгают, я всегда молюсь чтобы залететь, но, увы, потом я признаюсь сам себе, что это невозможно. Я бы выпил целую ванну настоящего мужского молока, ради того, чтобы залететь.

— Ну ладно, милый, не расстраивайся, можешь усыновить ребёнка из детского дома, а сам думай, что это твой.

— Может, я так и сделаю, но не сейчас, через годик, может, — сказал Алексей и провёл ругой по канату и яйцам дяди Игоря.

— М-м-м, хулиган. Малыш, а давай поиграем в одну игру? — спросил дядя Игорь Алексея.

— Что за игра?

— Давай пообзываемся друг на друга, ты — задница, теперь твоя очередь, обзывай меня, — дядя Игорь грубо тыкнул указательным пальцем в живот Алексея.

— А ты, — Алексей задумался, — ты старая посасоска!

— Что ж ты, тварь, сразу же с козырей заходишь, как тебе не стыдно! Я тебя сейчас накажу за это! — дядя Игорь ехидно улыбался.

— Я согласен, я проиграл. Накажи меня, я был очень плохой и не послушной девочкой, — нежно замычал Алексей и повернулся к дяде Игорю спиной.

Лёхина спина, широченная, вся покрыта каплями влаги, даже пар немного идёт от него. Дядя Игорь набрал в ладони масло и стал медленно массировать ему спину. Алексей немного откинулся назад и стал млеть. Дядя Игорь с силой прошёлся по шее, спине, затем по подмышкам — он инстинктивно поднял руки; Лёхины ладони потихоньку, аккуратно, сзади, с боков коснулись груди дяди Игоря, опять назад, низ спины и восхитительные булки Алексея, а самое главное, что это были крепкие булки, то, что и надо сейчас было им обоим.

— Повернись, — скомандовал дядя Игорь.

Алексей, словно нехотя, поворачивается, довольный, жмурится слегка. Опять сверху, от волосатой груди, по брюху; пальцем надавил ему пупок, и опять вниз, дядя Игорь аккуратно забирает в руку Лёхины тяжёлые налитые яйца, массирует. Лёха дышит часто, с хрипотцой. Вены набухают, отросток под кожей на глазах растёт. Лёха ноги расставил, дышит тяжело и быстро.

— Не останавливайся, слышишь, не останавливайся! — орал Алексей.

Дядя Игорь начал теребить Лёхин сервелат, левой рукой разминая яйца. Кончиком языка дядя Игорь провёл по глянцевой шляпе Алексея и резко вошёл пальцем в его дырку.

— Блин, до чего ж кайфово, — простонал Алексей.

— Ну, и кто из нас теперь старая посасоска? — спросил дядя Игорь.

— Я твоя посасоска, я хочу взять у тебя конфетку в рот, а-а-а, — сказал хриплым голосом Алексей, закрыв глаза от кайфа.

— Таким ты мне нравишься больше, — дядя Игорь был очень рад, что его сервелат сейчас окажется за щекой Алексея.

Дядя Игорь взял Алексея руками за голову и, начал понемногу поддавать сервелат ему в рот. От чего Лёха выгибался от кайфа. Через пару секунд дядя Игорь закончил, содрогаясь от толчков, с которыми струи молока били из его шланга. Лёха массировал яйца дяди Игоря и продолжал качать молоко, пока у него не стало сводить ноги. Молока от дяди Игоря на полу было как от племенного жеребца.

Очумевший, дядя Игорь с восторгом смотрел на Лёху.

— Тварью будешь, если не дашь во второй раз, — сказал дядя Игорь, пристально и с надеждой смотря в Лёхины глаза.

Лёха отвёл глаза и встал раком.

— Нет, не так.

Дядя Игорь повернул Лёху задом к столу, по высоте в самый раз и опрокинул его на спину, раздвинул Лёхины ноги. Лёха закрыл глаза и откинулся. Дядя Игорь взял в руку свой дымящийся от нетерпения шланг и провёл раскалённой шляпой по волосатым ногам Лёхи, потыкался под мешочек и, всадил. Лёха взревел и дёрнулся:

— Расслабь очко, дурак, расслабь, порву же на хрен!

Дядя Игорь давил со всей дури, сервелат как каменный, шляпу долго не мог пропихнуть, но через минуту сервелат дяди Игоря наконец-то прошёл. Дядя Игорь долбил в Лёхину дырку как отбойный молоток, с дикой, животной страстью, наваливаясь на него, насаживая его на свой сервелат со всей силы, вытаскивая свой огурец и вновь всаживая его по самые помидоры. Лёха, закусив губу, содрогался от толчков и теребил свой опять вставший шланг. Наконец, внизу живота разорвался ком дикого удовольствия и последними движениями дядя Игорь влил в него, думается, немало молока. Когда дядя Игорь вынул снятый стояк, у Алексея тонкой струйкой медленно вытекало молочко, которое Алексей аккуратно собирал рукой и потом облизывал.

После хорошего траха, дядя Игорь и Алексей легли на спины и руками делали друг другу приятно. Они долго смеялись, вспоминая о том, что с ними произошло.

Анатольевич, тоже даром время не терял и, спутался с деревенскими ребятами. Анатольевич, рассказывал потом, что кого-то из соседней деревни они пустили по кругу: был, якобы, один паренёк, который не любил подстригаться. И вот его сельчане решили проучить: поймали его в толпу, затем брали его длинные волосы в руки и трахали его в рот со словами: «Мы ж говорили тебе подстричься, тварь!» Долбили беднягу до тех пор, пока он почти весь не полысел от ротового траха, заодно и сельского молочка из вонючих колхозных шляп попил…

На этой мажорной ноте и прошёл отпуск дяди Игоря вместе с Антоном. Отпуск заканчивался и, как бы ни хотелось, но пришло время, уезжать из деревни, возвращаться в эти каменные городские джунгли, к напряжённой работе. Но за эти три недели в городе появились новые пидовки, сделанные из натуралов и соблазнённые профессиональными гомиками, что и стало решающим фактором в предстоящем отъезде в город Колоссибирск. Любезно попрощавшись с Анатольевичем, с его слугой Сенькой и ребятами, дядя Игорь и Антон на стареньком «Фольксвагене» с приятной расслабленностью направились в Колоссибирск.

Наши герои, немного уставшие после любовного сельского туризма в деревне Карманово, готовились ко сну. Дядя Игорь своим языком ласкал Антона, похмелялся вместе с ним пивом с раками и думал всё-таки о необычной встрече с Незнакомцем на обрыве. Всё же дядя Игорь больше всего склонялся к той мысли, что отсасывала у него на самом деле Анастасия, похожая на молодого парня. Однако все его мысли перебил Антон, благодаривший дядю Игоря.

— Спасибо тебе, Игорь, за поездку в деревню, впечатлений теперь у меня на всю жизнь, даже свои юношеские забавы в Нахачкале стали забываться.

— И дырка стала заживать, — парировал дядя Игорь. — Я очень рад, что тебе понравилось, я думаю, что это наша не последняя поездка в Карманово.

— Конечно не последняя, но ещё бы день этого сельского траха я б не выдержал, — сказал Антон и приблизил свою руку к своей дырке, начал её тереть и щуриться от боли. — У меня там чуть не треснуло очко!

— Очко, говоришь, чуть не треснуло? Так ты, наверное, опять его пальцем в туалете расковырял думая обо мне?!

— Да, прямо до крови. Как будто мне там всё порвали! Всё ты обо мне знаешь, — Антон улыбнулся и с энтузиазмом принялся делать приятно дяде Игорю.