Цирк в шкатулке

Глава семнадцатая Про то, как Китценька была разведчицей

Когда Китценька была совсем юной собачкой, она любила читать героические книжки. В этих книжках собаки совершали разные подвиги: спасали тонущих, вытаскивали путников из-под лавины в горах, находили детей, потерявшихся в лесу, и раненых на поле боя. Китценька обожала истории о том, как под свистом пуль и снарядов собаки-герои ползли и ползли вперед, по колючкам и всяким буеракам. Не щадя живота своего.

Последняя фраза, так часто повторяющаяся в рассказах о подвигах, ужасно волновала Китценьку. Она смотрела на свой нежный розовый животик и думала: «А я смогу так — не щадя?»

Китценьке хотелось совершить какой-либо подвиг. Но она все время с грустью думала, что, такую беленькую, ее будет видно на поле боя, а вытащить кого-либо из воды или из-под лавины у нее не хватит сил. Ну разве если этот кто-нибудь окажется размером с некрупную кошку. Но вы слышали когда-нибудь, чтобы собаки спасали тонущих кошек?

А сегодня звезда подвига ярко сверкнула над Китценькиной головой.

Уткнувшись носом в мягкую грудь дамы в горошек, стараясь не обращать внимания на постоянные поцелуи и на то, что задние ноги болтаются в воздухе, Китценька думала о своем подвиге.

«Вот и настал момент, — думала Китценька, — когда пригодилась не сила большой собаки, а слабость маленькой. Я всегда хотела быть большой и сильной, но две большие собаки — мы бы до сих пор сидели там под забором и выли от бессилия. А теперь я — разведчик, и впереди неизвестность».

И еще Китценька гордилась тем, что придумала гениальный и результативный план. Да-да, своей маленькой кудрявой головкой придумала план, а главное — без колебаний и ловко тут же его осуществила.

Украдкой Китценька начала оглядываться. Коляска ехала уже по аллее дворцового сада, и Китценька заметила мелькнувший на краю дорожки указатель «К флигелю королевских фрейлин».

В остальном, надо сказать, за стенами королевского замка не было ничего особенного. Те же фонарные столбы, те же липы и кусты сирени, что и в городе. Только было очень мало прохожих, совсем не бегали собаки и стояла тишина.

Коляска остановилась у трехэтажного дома, крытого розовой черепицей и увитого девичьим виноградом. Это и был фрейлинский флигель.

Перед ним, посыпанная мраморной крошкой и окруженная фонтанчиками и скульптурами ангелов, разместилась небольшая площадка. Китценьку удивило, что на ней нет скамеек. Но тут фрейлина в горошек, соскочив с коляски первой, неожиданно громким и низким голосом скомандовала:

— Построиться! Поживее!

Фрейлины выгрузились из коляски и встали на площадке кривым полумесяцем. Тут была фрейлина в незабудках, фрейлина в фисташково-розовую полоску, фрейлина в бело-красную клетку, фрейлина в лимонно-желтом и фрейлина в разноцветных оборочках. Они хихикали и толкали друг друга локтями.

Однако их начальницу удовлетворило и это подобие строя. Она одобрительно кивнула и так же зычно сказала:

— Мадемуазели! Наша прогулка окончена. Прошу всех быть готовыми к обеду и не опаздывать в столовую в четырнадцать ноль-ноль. На сладкое сегодня блинчики с малиной. Возможно, нас удостоит своим вниманием ее величество, так что будьте готовы.

Всегда готовы! — нестройным хором ответили фрейлины, сделав вразнобой книксен.

Китценька услышала, как одна из них, с насмешливым и румяным лицом, подобрала полосатые юбки и тихо пробормотала: «Как же… посетит. Уже две недели не посещает, наверное, малины на десерт не любит». Остальные прыснули, но фрейлина в горошек предпочла сделать вид, что она ничего не услышала.

И все разошлись по своим комнатам.

Комната старшей фрейлины — а именно она «спасла» Китценьку — тоже была вся в горошек. В горошек были занавески, и диванные подушки, и скатерть на круглом чайном столике, и фарфоровые тарелочки на стене, и ковер на полу.

Китценьку от этого обилия мелькающих точек, а также от голода и пережитого волнения слегка затошнило, и она с тихим стоном прикрыла глаза.

— Моя сладкая, моя милая, — сюсюкала между тем фрейлина. — Какое счастье, что я оказалась там вовремя и это животное не разорвало тебя на клочки! Я назову тебя Пушинка, потому что ты точь-в-точь как кусочек пуха. Вот, ложись на эту подушечку и отдыхай, скоро пойдем обедать.

Китценька могла бы ответить, что у нее уже есть имя, но решила, что настоящие разведчики не должны выдавать лишней информации. Денек можно побыть и Пушинкой, от нее не убудет.

К счастью, фрейлина в горошек не нуждалась в собеседнике и не ждала от Китценьки никаких ответов.

Напевая какой-то мотивчик, она переодевалась к обеду (сменив платье в крупный горошек на платье в мелкий горошек). Вдруг она остановилась как вкопанная и воскликнула:

— Ах, боже мой! А вдруг ты не Пушинка, а Пушок? Что тогда делать?

«Вот еще новости, — подумала Китценька. — Какой же я Пушок? Впрочем, даже если бы и Пушок, — зачем так кричать?»

Но дама была крайне встревожена и тут же объяснила, почему:

— Видишь ли, это фрейлинский флигель. Мужчины тут жить не могут, ведь здесь живут одни только фрейлины, их служанки и больше никто!

С этими словами она схватила Китценьку поперек живота и, подняв повыше, начала внимательно разглядывать. Потом она горестно вздохнула:

— Ах ты боже мой, откуда же мне знать, девочка ты или мальчик. Вот у детей — как удобно. Если на голове бантик — то девочка. А если на голове кепочка — то мальчик.

Китценька уже хотела было открыть рот и успокоить даму, но тут ее новая хозяйка хлопнула себя по лбу:

— Бантик! Конечно! Как мне сразу не пришло в голову! Кажется, я знаю, как узнать, кто ты. Займемся этим сразу после обеда, — прибавила она.

Вдалеке звенел колокольчик, приглашая фрейлин на обед. И это было очень кстати, потому что Китценька сильно проголодалась.

Для нее была приготовлена специальная подушка рядом с прибором фрейлины в горошек. На фарфоровой тарелке с золотой каемочкой лежала порезанная маленькими кусочками воздушная печенка в сливочном соусе, на соседней тарелочке золотилась паровая куриная котлетка, в блюдце были налиты сливки — всего этого хватило бы вполне, чтоб наесться досыта, да еще фрейлина то и дело подкладывала Китценьке кусочки деликатесов со своей тарелки.

Когда дело дошло до блинчиков с малиной, Китценька уже не могла даже вилять хвостом — так она объелась.

Фрейлина в горошек, которая, как уже вам понятно, была старшей фрейлиной, объявила, что обед окончен и начинается тихий час.

Китценька взгромоздилась на бархатную подушку в кресле и, как ни старалась сосредоточиться на том, что пришла сюда не просто так, а на разведку, нечаянно закрыла глаза. Засыпая, она краем уха слышала, что фрейлина в горошек куда-то звонит («Скорее, с доставкой и самое лучшее!») — но о чем шла речь, Китценька понять уже не успела.

Проснулась Китценька в наилучшем настроении.

Первую минуту она не понимала, где находится, но тут же вспомнила все.

Прошло уже несколько часов, а она спит и ест, но ни на шаг не продвинулась в нужном направлении. Надо составить план.

И Китценька тут же его составила.

План состоял из трех пунктов.

1. Слушать разговоры фрейлин, может быть, удастся услышать нужные сведения.

2. Если ничего не услышишь, втереться в доверие и начать расспрашивать самой.

3. Как только сведения будут получены, усыпить бдительность и бежать.

Китценька подумала и вставила перед словом «усыпить» еще одно: «поужинать».

Это был прекрасный план, и Китценька надеялась, что она справится с ним до вечера.

Фрейлина в горошек заметила, что собачка уже не спит, и очень обрадовалась.

— Моя дорогая малышка! — торжественно сказала фрейлина. — Я придумала, как узнать, девочка ты или мальчик. У меня есть для тебя сюрприз!

С этими словами она подхватила Китценьку на руки и пошла с ней в соседнюю комнату.

— Вот, — сказала, волнуясь, фрейлина, спуская собачку на пол. — Это для тебя.

Китценька глянула на то, что стояло перед ней, и обомлела от восторга.

За то время, пока Китценька спала, из магазина «Собачкин рай» сюда принесли всю самую роскошную одежду, которая только там была.

На вешалке были развешаны… Ах! Десятки, десятки нарядов — бархат и кружева, и ленты, и атлас, и шелк, и воланы, и пуговки, и пайетки!

Китценька задохнулась от восторга… Умоляющими глазами она глянула на фрейлину, и та тут же примерила на Китценьку роскошный вечерний комбинезон с шелковыми бантами у ворота и на лапах.

Китценька стояла перед зеркалом и любовалась собой.

Она перемерила уже полтора десятка одежек, в этот момент фрейлина застегивала у нее на спине перламутровые пуговицы пелеринки кораллового цвета.

Застегнув последнюю пуговку, фрейлина растроганно сказала:

— Пушинка, радость моя, как тебе идет этот цвет! Удивительно, я всегда думала, что коралловый не к лицу блондинкам. Я так счастлива, что ты оказалась не мальчиком, а девочкой. Разве мальчика так обрадовали бы эти наряды? Только девочки способны оценить всю прелесть перламутровых пуговок. Правда, я здорово придумала?

И Китценька была с нею вполне согласна.

На полдник Китценька пошла в кружевной накидке. Фрейлины, увидев ее, заахали от восторга, да собачка и сама знала, что она сказочно хороша собой.

На столе высились горы фруктов и конфет, фрейлины собирались пить чай и кофе, и младшая из них только взяла в руки заварочный чайник, как высокие двери столовой распахнулись и вошла строгая дама в сером костюме и безупречно белой блузке с воротом под горло.

— Сидите, сидите, я зашла просто на чашечку чая, по-дружески, — строгим голосом сказала дама, окинув взглядом склонившихся в глубочайшем реверансе фрейлин.

— Ваше величество, мы так счастливы, что вы удостоили нас своим посещением, — сказала старшая фрейлина, не отрывая глаз от дамы.

Королева кивнула и села во главе стола на золотое кресло, которое в обед пустовало. За столом начался чинный разговор — сперва о погоде, потом о сортах персиков. Фрейлины щебетали, стараясь развлечь королеву, та отвечала сухо, но милостиво.

Китценька же изо всех сил навострила уши. Сейчас, возможно, она получит сведения из первых рук.

Так и случилось.

— Ваше величество, как дела у ее высочества принцессы Амелии? Нам так не хватает ее на утренних прогулках, — спросила старшая фрейлина.

Королева строго глянула на персик, который как раз пыталась разрезать серебряным ножичком, и ответила:

— Ее высочество по-прежнему занято выполнением задания по математике на лето. Не следует уделять много времени развлечениям и прогулкам, пока не выполнено то, что задано. Делу — время, потехе — час, как вам известно.

— Ваше величество, да позволено мне будет заметить, что свежий воздух и подвижные игры для ребенка ее возраста… — осторожно начала было фрейлина. Но королева твердо перебила ее:

— Для ребенка ее возраста — возможно. Но мы с вами говорим не о ребенке. А о наследнице престола. Только труд и упорство в достижении цели, только глубокие познания в науках, только собранность и самодисциплина — иначе не выполнить то высокое предназначение, тот долг перед королевством, который лежит на каждом из нас, членах королевской фамилии.

— Пушинка, дорогая моя, я так счастлива, что ты у меня появилась. Всю жизнь хотела иметь маленькую собачку, и вот судьба послала мне тебя. Теперь мне никогда-никогда не будет так одиноко, как прежде. — Фрейлина в горошек нежно посмотрела Китценьке в глаза. Если бы Китценька умела краснеть, она бы покраснела. Потому что никакой судьбой тут и не пахло — ведь все было подстроено.

И вот фрейлина уснула.

Китценька влезла на подоконник и прижалась носом к холодному стеклу. Она думала. Ее миссия успешно выполнена. Теперь можно уже бежать. Как только принцесса решит все задачки, парк развлечений откроется и цирк тоже возобновит свои представления. И Китценька будет выступать на арене. Но даже при самых больших сборах не будет у Китценьки печенки под сливочным соусом на обед. И не будет бархатной накидки и перламутровых пуговок, не будет личного собачьего гардероба, набитого новыми нарядами, не будет личного зеркала, не будет она представлена королеве…

Если подумать здраво — зачем Китценьке возвращаться? Разве от того, что она узнала, зависит, дадут ли разрешение на выступления хоть на день быстрее? Ну, «Каруселли» помучаются неизвестностью еще самое большее неделю (сколько же можно сидеть над школьными задачками), а потом цирк снова откроется.

И фрейлину в горошек жалко. Она полюбила Китценьку, и ей будет без нее одиноко.

Китценька тяжело вздохнула.

А как же Миска? Как же Хоп, Иогансон, Рио-Рита, Флик и Фляк, Аделаида Душка, Филипп, Марик и Шкатулка?

И главное — как же Казимира?

Китценька чуть не завыла. Ей до слез хотелось поддаться искушению — и остаться тут, где ее ждала сладкая и роскошная жизнь. Но было понятно, что не будет она счастлива тут. Сыта и нарядна — конечно, но сердце ее будет вечно болеть и вечно искать оправданий. А какие могут быть оправдания предательству?

Она спрыгнула с подоконника и сняла с себя вышитую розочками по вороту ночную пижамку. Уходить надо налегке, в чем пришла.

На столе осталась написанная Китценькой записка:

«Дорогая добрая фрейлина! Спасибо Вам за все. Но я не могу остаться, меня ждут друзья. Может быть, мы еще увидимся когда-либо. В городе есть собачий приют, там много маленьких ничейных щеночков, которым некуда деваться. Вы можете выбрать там себе новую собачку по душе.

Простите, что я Вас обманула. Любящая Вас Пушинка. Хотя на самом деле меня зовут по-другому».

А сама Китценька, глотая слезы, со всех лап бежала по коридорам фрейлинского корпуса — домой, домой!