Цирк в шкатулке

Глава тридцать вторая Про то, как праздновали десятый день рождения Марика, а господин директор отказался от королевского предложения

Утром Марик проснулся оттого, что сквозь задернутые занавески проник луч солнца и светил ему прямо в левый глаз. Марик попытался сунуть голову под подушку, чтоб поспать еще, но с удивлением обнаружил, что там лежат какие-то свертки.

Он сбросил подушку на пол и увидел пять-шесть завернутых в яркую оберточную бумагу коробочек разного размера и формы.

А на стуле рядом с кроватью лежали свертки побольше. И к каждому была приколота открытка. Марик прочел две-три первых попавшихся: «С днем рождения, Марик. Иогансон», «Будь счастлив, Марик! Твоя Рио-Рита», «В этот великолепнейший день рада поздравить тебя с праздником. Аделаида Беатриса Виолетта Гортензия Душка».

«У меня день рождения?» — удивился Марик.

В приюте «Яблоня» дни рождения отмечали скромно. Утром за завтраком Гертруда говорила несколько поздравительных слов о том, что надо быть хорошим человеком, трудиться и учиться, и виновнику торжества давали шоколадку и дарили какую-либо книгу. Шоколадка честно делилась на восемь частей, а книга отправлялась на общую книжную полку. Так что она сразу становилась как бы и не твоя.

Марик наскоро оделся и, жмурясь от яркого солнца, вышел из фургончика.

Через всю поляну растянулся огромный транспарант, на котором красными буквами было написано: «Поздравляем тебя, Марик!!!»

— Он проснулся! — крикнул кто-то.

И через мгновение весь цирк «Каруселли» стоял перед ним.

— С днем рождения! Ура! — закричали все хором, над ухом ошеломленного Марика хлопнула хлопушка, и его осыпало облако конфетти.

Это был замечательный день!

Вся труппа готовилась к вечернему представлению. А Марик вытащил подарки на середину поляны и, смакуя наслаждение, разворачивал их по одному.

Развернув и налюбовавшись, он мчался искать дарителя.

— Спасибо, Хоп! Такая отличная удочка!

— Спасибо, Душка! Я всю жизнь мечтал прочитать эту книгу!

— Китценька, мне очень нравятся эти полосатые носки с собачками. Собачки так похожи на тебя!

— Иогансон, потрясающий перочинный ножик!

— Мелодиус, я всегда хотел научиться играть на флейте!

Подарков было много — поляна оказалась усеяна оберточной бумагой. Китценька и Миска с лаем носились вокруг мальчика и зарывались в бумажные листы, ветер гонял оторванные кусочки, так что в итоге Казимира даже начала тихонько ворчать: к вечеру нужно было привести поляну в порядок.

А в пять часов началось цирковое представление.

Перед его началом директор вышел и сказал:

— Почтеннейшая публика! Мы рады приветствовать вас в нашем цирке! Сегодняшнее представление мы посвящаем нашему дорогому Марику! Ему исполнилось десять лет! Музыка! Туш!

Мелодиус ударил в тарелки, все зааплодировали.

И Марик, покраснев от удовольствия и смущения, встал и поклонился.

Цирк «Каруселли» показывал свою привычную программу. Королева решила, что ее распоряжения относительно полезных и развивающих зрелищ стоит отменить. Надо же когда-то просто веселиться и не думать об учебе. Тем более в такой светлый летний день, когда в разгаре каникулы.

Марик в честь своего дня рождения в программе не участвовал. Ему не надо было готовиться к выходу, волноваться, и потому он наслаждался представлением и смотрел во все глаза и на арену, и на публику.

В центре первого ряда сидели король Эд, королева Ида и принцесса Карамелька. Все трое ели эскимо на палочке: оказалось, что у каждого из них именно эскимо — любимое лакомство. Только король и Карамелька предпочитали шоколадное мороженое, а Ида любила фруктовое.

Во втором ряду, прямо за спиной королевы, сидели фрейлины. Фрейлина в горошек веселилась сильнее всех, но хлопать не могла: на ее руках сидел очаровательный белый щенок с рыжим пятном на носу. Фрейлина взяла крохотную, только что открывшую глаза собачку из приюта для беспризорных животных и назвала ее Ромашкой. Ромашка отличалась веселым нравом и прожорливостью: в кармане у фрейлины лежала бутылочка с молоком, и каждые полчаса Ромашка трапезничала. Происходящее на арене интересовало щеночка гораздо менее, чем теплое молоко. Фрейлина в горошек твердо решила, что она возьмет шефство над собачьим приютом, и ни один щенок не будет беспризорно болтаться по улицам и голодать.

Кстати, напрасно Китценька из-за кулис смотрела на золотой бубенчик на шее у Ромашки с легкой ревностью. Китценька просто не знала, что за кулисами ее дожидается огромный сундук с нарядами: фрейлина в горошек прислала в подарок Китценьке все, что было куплено Пушинке.

Чуть левее Марик заметил рыжие усы помощника начальника полиции. Впрочем, называть генерала так было уже неправильно. Король сегодня с утра решил, что отныне будет заниматься только самыми главными проблемами страны. А кроме того, больше времени уделять семье. Поэтому Туськин папа был произведен из помощников в начальники и очень этим гордился. Рядом с ним сидела Туська и болтала ногами. Ее мама безуспешно призывала дочку вести себя, как ведут воспитанные девочки. А Туська хотела скорее увидеть своего знакомого ослика и остальное представление смотрела невнимательно.

И директор тюрьмы сидел тут же, в четвертом ряду, с букетом ирисов в руках.

— Я подарю их дрессировщице собачек, — объяснял соседям по ряду директор тюрьмы. — Я был очень тронут тем, что всякую свободную минуту она навещала моего постояльца, господина директора. И однажды похвалила мой цветник. Удивительно добрая женщина.

В шестом ряду сидел хозяин магазина модной одежды для животных господин Филофаун с сестрой. Его сестра была очень рада — ей пришло письмо из канцелярии фрейлин с предложением долгосрочного контракта. С завтрашнего дня сестра господина Филофауна назначена главным парикмахером собачьего пансиона под патронатом первой фрейлины ее величества.

Самому господину Филофауну этот день тоже принес приятные новости. Он получил большой заказ на собачий ассортимент для того же пансиона.

Главный конюх смотрел на представление с третьего ряда. У него было легко на душе — Льдинка вернулась в конюшню. Она пришла в ту ночь, когда над городом стоял туман, и постучалась в окно его комнаты. Главный конюх выскочил ей навстречу прямо в пижаме и обнял за шею.

— Я хотела сказать, что я… — пыталась объясниться его любимая лошадь, но главный конюх замахал на нее руками: не надо никаких извинений и объяснений, забудем все плохое и будем радоваться, что все кончилось хорошо. Ее нога пошла на поправку, и через недельку она снова сможет участвовать в скачках.

Сама Льдинка, которая тоже пришла сегодня в цирк, отправилась за кулисы. Ей хотелось рассказать Аделаиде про то, каким радостным ржанием встретил ее Стивен. А Филиппу — про то, как она помирилась с главным конюхом.

Это было самое прекрасное представление в мире. По крайней мере, господин директор в этом не сомневался. На душе у него было легко, потому что день начался замечательно и впереди было еще много счастливых и важных событий.

Сегодня утром его вызвали во дворец. В большом зале для аудиенций напротив трона у стены стояли парадные кресла для посетителей. Но директора провели дальше — в маленький личный кабинет короля на антресолях. Из большого полукруглого окна был виден весь город — со всеми башенками, парками и площадями, и, засмотревшись, господин директор не сразу заметил, что кроме него в комнате ожидает короля еще один посетитель.

— Добрый день, господин директор, — раздалось за его спиной.

Директор обернулся, и ему пришлось вежливо кивнуть в ответ:

— Добрый день, господин министр культуры.

Пе, поджав губы, устроился на стуле поближе к столу короля, директор цирка остался стоять у окна.

Когда вошел король, молчание уже стало напряженным. Несколько разрядило атмосферу появление королевы Иды — не в привычном для нее строгом темно-сером костюме, а в ярком крепдешиновом платье небесного цвета.

Ида заняла место напротив стола.

— Я задумал некоторые перестановки в кабинете министров, — начал король. — Начнем с министерства культуры. Господин Перпендикуляр, прежде чем я выскажу свои соображения, хотел бы задать вам пару вопросов. Я еще раз прочитал ваше личное дело — пестрая картина. Вы руководили клепальной фабрикой, потом неожиданно стали клоуном. Теперь вы министр культуры, потому что я сам вас назначил на эту должность. Скажите, а кем бы вы хотели работать?

Пе пожевал губами и вздохнул:

— Фабрика работала безукоризненно, скажу без ложной скромности, ваше величество. Я был идеальным директором. В один прекрасный день я обнаружил, что фабрика может выпускать клепки вообще без присутствия людей, и ей не нужен даже директор — так все было налажено и организовано. И меня уволили. Когда после увольнения я искал, чем бы мне заработать на хлеб, я покопался в себе и понял, что в душе каждого человека есть артистическая нотка. Я хотел славы, я хотел, чтоб мне рукоплескали. И вот так я оказался в цирке. Моя система и тут оказалась безукоризненной. Я точно знал, на какой минуте какую шутку надо сказать — все было рассчитано. Однако мой талант оказался не оценен. — И тут Пе покосился на директора цирка. — Мне пришлось уйти.

— И утащить с собой и грим, и новехонький клоунский балахон. Атласный. С бубенчиками, — тихо пробурчал директор цирка.

— Это была плата натурой за мои гениальные выступления, — огрызнулся Пе и продолжил:

— Дальнейшее вам известно, ваше величество: я подал заявку на открывшуюся вакансию министра, и вот я министр культуры, по решению вашего величества. Согласитесь, что документооборот я довел до совершенства.

— Ясно, — вздохнул король. — Я допустил ошибку. Со всех сторон мне жалуются на вас: оказывается, теперь для того, чтобы перекрасить карусель в парке, необходимо подать в министерство культуры восемнадцать документов. Значит, так. С сегодняшнего дня освобождается пост министра финансов.

— Да, — подала голос королева. — Я поняла, что больше не могу тратить силы на цифры и расчеты. Я хочу наконец заняться тем, о чем мечтала в юности.

— Господин Перпендикуляр, как вы смотрите на то, чтоб возглавить министерство финансов? Там ваша любовь к расчетам и скрупулезность могли бы оказаться весьма уместны.

Пе, который сник было после королевской критики, встрепенулся и, покраснев от удовольствия, сказал:

— Если король доверит мне этот важнейший пост, то я приложу все силы к тому, чтобы…

— Понятно, понятно, — замахал на него руками король. — Теперь остается вакансия министра культуры. Господин Каруселли, я хотел предложить этот министерский портфель вам.

— Да, — оживилась королева, — мы бы с вами могли организовать фестиваль уличных театров уже этим летом, а потом праздник детских песен, а потом…

— Господин Каруселли, вы меня слышите? — повысил голос король.

Директор цирка вздрогнул и отвел глаза от окна, в которое он засмотрелся:

— Да-да, я слышу вас, ваше величество. Простите, я пытался рассмотреть, поправили ли Флик и Фляк левую стойку циркового шатра — вчера вечером купол немного провис.

— Так что вы мне скажете по поводу моего предложения?

— Благодарю вас, ваше величество. Это очень лестно для меня. Но если мне позволено будет отказаться… Я не могу оставить свой цирк. Эти люди — почти моя семья. Надеюсь, вы меня понимаете. — И директор вздохнул.

— Но как же фестиваль театров… и новая галерея художников… и праздник воздушных шаров, — жалобно сказала королева.

Подумав секунду, король хлопнул ладонью по столу:

— Решение очевидно: министром культуры будешь ты, Ида. Кажется, эта работа как раз по тебе.

И все с этим согласились.

Господин директор обвел взглядом арену и ряды зрителей и подумал: «Публика сегодня замечательная, как никогда». И еще он подумал: «Ну какой из меня министр?»

А между тем раздались звуки финального марша: представление подходило к концу.