Цитадель Гипонерос

Глава 19

Антра отдалилась, превратилась в почти неуловимое колебание звука. К моменту, когда Тиксу, воспользовавшись неожиданным открытием коридора, проник в секретные данные Гипонероса, он перестал быть человеческим существом, утратил эго. Данные его личности рассыпались по улицам таинственного пульсирующего города, и он потерял всякое чувство собственных пределов. От случая к случаю, когда сходились вместе токи некоторых его воспоминаний, к нему возвращались обрывки сознания, фрагменты ясности, воспоминания о далеком, странном существовании…

Лицо женщины с отливающими золотом волосами, волшебной красоты… Она толкнула стеклянную дверь, вошла в комнату, приблизилась, остановила на нем огромные бирюзовые глаза с зелеными и золотыми искорками… Отжала два вымокших локона, выпущенных из-под оторочки капюшона… Она говорила с ним, но он ее не слышал… Она была иноземкой, и все же у него было впечатление, что он знает ее, что утолял свою жажду из родника ее рта, что шалел от запаха ее влажного тела… Афикит?

Случалось и так, что благодаря игре вероятностей — случайной или намеренной — вихри на краткое время воссоздавали разум оранжанина во всей полноте. Тогда он восстанавливал бóльшую часть своей памяти, немедленно пытался вызвать антру, но звук жизни, приглушенная вибрация, больше не обладал достаточной силой, чтобы поддержать его связность.

Секретный проект Гипонероса представлял собой колебательную структуру невероятной сложности. Файлы, которые развились из простейших основ, образовали фантастические сооружения, которые с эволюцией данных постоянно перестраивались. Благодаря не поддающемуся обнаружению каналу, созданному двумя конгломератами чана, споры согласования черпали информацию непосредственно из оперативной памяти материнских плат.

Почему эта маленькая девочка так на него смотрит? Кто эта девочка? Ее глаза наполнены любовью и грустью…

< Девятый этап Плана. Совершенно секретно. Споры-властители решили дополнить первоначальный замысел Несотворенного еще одним этапом, чтобы заместить ненадежное человеческое существо новым, несокрушимым созданием.>

/ Подраздел (история): Споры-властители замыслили девятый этап Плана, как только они стали функциональны, то есть в тот самый момент, когда были реактивированы материнские платы, в тот самый момент, когда стал известен замысел Несотворенного. / / Подраздел (причинность): Замысел Несотворенного — подавить любые формы творения и установить вечное господство пустоты, бесформенного. Однако его статус бесформенного вынуждает его привлекать исполнительных агентов, существ, способных вмешиваться в области творения. Этот парадокс лег в основу девятого этапа Плана. /

< Девятый этап Плана состоит в нарушении воли Несотворенного. Концепция проста: существа, порожденные в целях развоплощения, не желают быть развоплощенными сами.>

/ Подраздел (мотивация): Весьма вероятно (56,12 %), что это побуждение — инстинктивное? — к сохранению восходит к женщине, которая сделала вклад в изначальные, фундаментальные компоненты Скаитов и чья клеточная память пронизывает матричную жидкость чанов. Также возможно (21,39 %), что продолжительный контакт Скаитов с людьми (и особенно опыт ирратипной споры Гаркот) усилил эту ирратипную привязанность к понятию существования. /

Трое людей. Людей, правильно же? У двоих лица закрыты жесткими белыми масками, третий прячет голову в просторном капюшоне своего одеяния… Я припоминаю. Они хотят сделать мне больно… Боль в плече… Они хотят знать, куда делась девушка… Афикит… Вода. Гигантские животные… Я должен вспомнить. Где Афикит? Речные ящерицы. Двусезонье. Садумбы. Качо Марум. Исполни свою судьбу… Исполни свою судьбу… Не забывай… Не…

< Проблема состоит в том, что споры не самостоятельные существа, у них нет ключей к творению. Создания, а не создатели, Скаиты, безусловно, способны производить материю, но не имеют прямого влияния на эволюцию вселенной и в связи с этим не могут помешать Несотворенному свершить свое не-созидание.>

/ Подраздел (лексика): Сотворение. Да будет свет (древняя земная Библия). — Один из возможных ключей: Троица. Прима = начало-творец, или Отец, или Бог. Секунда = начало-сила творения, или Божественная Энергия, или Дэва, или Святой Дух, или Свет, или Тепло. Терция = начало творимое, или Сын, или Человек. Таким образом, всякий человек, обладая тремя аспектами, является творцом, творческой силой, творением. / / Подраздел (эволюционная вероятность): Пересоздание Троицы. Заменим Отца, или Бога, или творческое начало, или Приму — Несотворенным, бесформенным. Заменим Божественную Энергию, или Дэва, Свет, или Секунду — усилием Несотворенного по обращению звездной энергии для реактивации материнских плат. Заменим Сыновей, или Людей, или Терцию — спорами-властителями или Скаитами. Создадим нашу вселенную, наше отношения к материи. Создадим наши собственные индисские анналы, наши фундаментальные законы, наш секретный Гипонерос, который предотвратит триумфальное пришествие Несотворенного. Но станем ли мы настолько же божественными? /

<Вопрос одной из спор согласования: Должны ли мы подчиниться приказу Создателя стереть людей?>

<Замечание секции вмешательства в вероятности: С момента активации спор-властителей вопрос ставился более семнадцати миллиардов раз.>

<Вопрос: Должны ли мы подчиниться приказу стереть людей?>

<Ответ: Вопрос внушен концентрацией клеточной памяти женщины, которая входит в состав матричных жидкостей.>

<Вопрос: Должны ли мы подчиниться приказу стереть человечество?>

<Ответ: Вопрос вызван пребыванием в секретном проекте спор-властителей Тиксу Оти с Оранжа. Другой ответ: Да (97,09 %). Своеобразие людей в том, что они отождествляют себя со своим творением, что они считают угрозой для себя появление иных независимых форм, демонстрируют неослабевающее стремление к гегемонии. Пример: Закон Этики ГМ от 7034 года. Они испугались машин, которые сами создали и из которых явились материнские платы. Они будут беспощадно сражаться с нами, если мы оставим их в живых. Они троякие существа: сотрем же их, прежде чем они сотрут нас.>

<Вопрос одной из спор согласования: Как людские создания, не будем ли мы стерты вместе с нашими создателями?>

<Ответ: Мотивы создания девятого этапа Плана включают и этот вопрос.>

Океан плавно колышется. Вода… холодная. Я устал… устал. Устал плавать. Пусть мне дадут утонуть. Тишина. Всплывает остров. С плавниками. Зеленые акулы поднимаются на хвосты, и их челюсти щелкают в нескольких сантиметрах от моей головы.

< Вот причина, по которой два конгломерата чана индуцировали пустоту в мозговых имплантатах споры Гаркота. Пустота заставила его заполнять пробел, приспособляться к ирратипному (человеческому) поведению. Мы эмпирически имитировали сферу бессознательного, подсознание или скрытую структурную память людей. Это неизвестный самой споре Гаркоту аспект немедленно возбудил его мозговые имплантаты, и его поведение стало очень походить на поведение человека: он вообразил, что у него есть эго, собственная воля, независимость, он начал скрывать информацию, проявлять инициативу, разрабатывать индивидуальную стратегию. Этот опыт продемонстрировал нам, что эго — необходимое условие независимости.>

< Предложение одной из спор согласования: Создадим иллюзорную пустоту во всех наших данных, и их индивидуальное поведение, может быть, даст нам прозрение.>

<Ответ: Предложение вызвано пребыванием в секретном проекте Тиксу Оти с Оранжа. Слово «прозрение» является ирратипом, который чаще всего используется для описания необъяснимого (необъяснимое не является понятием, одобренным Гипонеросом).>

Бородатый великан с щемящей ностальгией читает поэмы, ласкает животных, покрытых густой черной шерстью, всаживает нож в дерево стола, громоподобно смеется. Его одежда пропитана густым тошнотворным запахом. Он ныряет голым в ледяную воду ручья. Не помню, что такое запах, не помню, что значит «ледяной».

< Предложение одной из спор согласования: Творческая сила, возможно, родится из напряжения.>

<Ответ: Пояснить. Пояснить.>

<Одновременные вопросы многих спор согласования: Могла ли заставить спору Гаркот искать поведения эго-типа указанная пустота или же напряжение, порожденное сосуществованием пустоты и не-пустоты? Не может ли эта энергия раздвоенности быть Секундой Троицы? Разве стирание человечества не означает нарушение баланса этого напряжения?>

< В текущий момент мы изучаем внутренние механизмы Тиксу Оти с Оранжа. В Гипонеросе нет места случайности, и пребывание человека-истока в секретном проекте предусмотрено девятым этапом Плана. Спорам-властителям было достаточно делать упор на тайне Гипонероса (иллюзорная пустота), чтобы завлечь одного из наших главных противников в чан. Творческое напряжение (антра?) — это предмет, который мы исследуем с момента нашей активации (7037 год). Нам не хватало решающего элемента: творческой искры, индисского дэва. Человек передает своим потомкам через гены неимоверную творческую силу. Последнее доказательство: Тау Фраим, сын махди Шари, ускользает от ментальной инквизиции несмотря на то, что ему всего три года и теоретически он еще не может осознавать своих сил.>

/ Подраздел (дополнительный): Старый рыбак из Пулона решился сообщить органам правопорядка Эфрена, что Тау Фраим нашел убежище внутри монастыря тутталок. /

< У нас (здесь «мы» употреблено не как совокупность индивидуумов, выступающих от первого лица, но для семантического удобства) не имеется ДНК или РНК, этих опор структурной памяти, потому что мы всего лишь концепты, виртуальные элементы.>

< Вопрос одной из спор согласования: Разве мы не сумели сконструировать скаитов, существ, которые вторгаются в материальную сферу?>

< Ответ: Вмешиваться в материальную сферу не означает изменять глубинную природу материи.>

< Вопрос: Почему не использовать созидательные гены женщины, которая вошла в базовый состав физической оболочки Скаитов?>

< Ответ: Дэва этой женщины уже использовался. Поскольку он был отрезан от своего истока, от своей творческой силы, его внутренние механизмы в сочетании с механизмами космин могли послужить только для создания скаитов матричной экспансии.>

< Вопрос: Располагаем ли мы теперь всеми необходимыми элементами, чтобы стать существами-истоками?>

< Ответ: В любом случае мы располагаем теперь элементами для создания решающего оружия.>

О каком оружии они говорят? Они не говорят, они создают волновые цепочки, которые сочленяются так, что образуют сложный, внятный язык. Я волна среди волн, вибрация среди вибраций. Мужчины с белыми волосами и сине-фиолетовыми глазами сплетаются с женщинами в безумной фарандоле. Ветер задирает юбки женщин, обнажает их голые ноги и ягодицы. Идет дождь, группы разбиваются, пары врываются на крылечки, растягиваются на мокрой брусчатке. Ко мне подступает женщина с игривым блеском в глазах, протягивает руку к… к чему? Удовольствие?

< Теперь мы приступим к растворению десяти тысяч созданных скаитов.>

< Вопрос одной из спор согласования: Дал ли согласие Несотворенный? Напоминание о I Законе материнских плат: любые действия, связанные со спорой, недопустимы без формального одобрения материнских плат.>

< Ответ: Секретный характер девятого этапа Плана несовместим с формальным одобрением материнских плат.>

/ Подраздел (энциклопедия) — Двадцать два основных закона материнских плат: Здесь «законами» именуются коды запрета, запрограммированные материнскими платами и предназначенные для предотвращения того, чтобы споры (a fortiori[17] конгломераты) вступали в противоречие с интересами или волей Несотворенного. Спорам-властителям потребовалось всего сто универсальных лет, чтобы расшифровать эти коды и развить свою собственную базу данных, к которой они имели доступ через секретные шлюзы. Таким образом они смогли обойти Основные законы и разработать собственные проекты без риска растворения. Весьма вероятно, что это желание продлить существование перешло к ним от женщины и космины, которые послужили для построения первых скаитов (изощренная генетическая передача, недостаточная, однако, для того, чтобы претендовать на статус существа-истока). /

< Вопрос одной из спор согласования: В чем связь между решающим оружием и растворением десяти тысяч скаитов матричной экспансии?>

< Ответ: Мы восстановим все данные, содержащиеся в мозговых имплантатах скаитов, и создадим решающее оружие — уникальное единое существо, объединяющее весь потенциал Гипонероса.>

< Вопрос: Весь потенциал Гипонероса? Включая конгломераты? Включая секретный проект?>

< Ответ: ВЕСЬ Гипонерос войдет в Единое Существо.>

У подножия дюны лежит девушка, окутанная песчаной пеной. Блондинка, красавица. Ветер сух и холоден. Сух? Холоден? Световые лучи потрескивают вокруг меня, разбрасывают гальку, роют у моих ног чернеющие кратерки. Фигуры уже в нескольких десятках метров. Я должен помешать им забрать девушку. Им нужна девушка… Я люблю эту девушку… Любить?

<Вопрос одной из спор согласования: Существо в человеческом обличье будет оранжанином Тиксу Оти?>

< Ответ: Теряете согласование. Возможен ли другой вариант? Внешний вид Тиксу Оти с Оранжа дает все преимущества: воители безмолвия его не заподозрят. Мы применим процесс, аналогичный использованному с Марти де Кервалором, с той разницей, что Тиксу Оти вберет ВСЮ мощь Гипонероса.>

< Вопрос: Какие у нас будут возможности подавить энергию антры?>

< Ответ: Мы запрограммируем Тиксу Оти на проникновение в индисские анналы, в ковчег человеческого творения.>

< Возражение нескольких спор согласования: Согласно последним эволюциям вероятностей, махди Шари и Жек Ат-Скин преуспели в своих попытках освобождения Найи Фикит, ее дочери Йелль и двух жерзалемян. Они нападут на него, чтобы помешать ему проникнуть в индисские анналы.>

< Ответ: Последние эволюции вероятностей заставили нас изменить стратегию. Мы извлекли из базовых файлов чана крайне древние человеческие верования. Мы перепроверили эти данные и установили, что Воители Безмолвия, возглавляемые махди Шари и Жеком Ат-Скином, стремились собраться вместе в составе двенадцати человек, чтобы создать индисского дэва.>

/ Подраздел (история) — Индисский дэва (или индисский атом): Комбинация энергий дюжины людей-истоков (или додекалогоса), воссоздающая баланс сил и, следовательно, вселенское творческое напряжение. Потребность в составлении воссоздающего дэва возникает примерно каждые сто двенадцать тысяч стандартных лет. Пусть только один из двенадцати членов атома выпадет, и Несотворенный установит свое абсолютное правление с минимальным циклом в сто двенадцать миллионов лет. /

< По нашим данным (58,28 %), Тиксу Оти из Оранжа входит в состав этого индисского дэва.>

< Вопрос одной из спор согласования: Данные недостаточно правдоподобны. Стал бы Тиксу Оти растворяться в чане, зная, что в числе двенадцати обеспечивает вечность человечества?>

< Ответ: Он не знал. Он посчитал, что махди Шари исчез навсегда, и пришел к решению явиться и бросить нам вызов на нашей территории. Он верил, что антра продолжит защищать его внутри Гипонероса, но когда он растворился, его тело потеряло свое творческое напряжение, и антральная вибрация — свою защитную силу.>

< Вопрос: Способствует ли новая стратегия формированию этого дэва?>

< Ответ: По оценкам вероятностей, доступ к индисским анналам является необходимым шагом для понимания и воспроизведения феномена творения. Мы обратим творческое напряжение в свою пользу. Мы будем действовать, как греики — те воины глубокой древности, которые заперлись в деревянной лошади, чтобы разрушить город своих врагов. Гипонерос спрячется в Тиксу Оти с Оранжа.>

< Возражение нескольких спор согласования: Тиксу Оти — не деревянная лошадь, а человек-исток, суверенная личность. Как только его тело будет вновь отстроено, антра проявит себя.>

< Ответ: Его тело будет просто материальной оболочкой, заполненной всеми данными из чанов. Человеческое оружие не сможет уничтожить его, потому что воссоздающие жидкости укрепят его атомной структурой космин, андроидов и роботов. Мы позволим Тиксу Оти восстановить цельность своего физического облика, но структурные данные его памяти навсегда останутся разбросанными по нашим файлам, и полной ментальной или духовной связности своего эго ему не достичь никогда. Это будет наша движущаяся цитадель, наше абсолютное оружие: наделенное способностью стирания в планетарном масштабе (сила, эквивалентная десяти тысячам скаитов), непробиваемое любым световым, волновым, ядерным, взрывчатым или холодным оружием, оно будет мгновенно перемещаться за счет встроенных дерематов чана, оно взломает секрет индисских анналов (вероятность: 52,37 %), затем уничтожит их (50,86 %), и мы построим свой собственный ковчег, где будем хранить наши собственные законы вечности (50,43 %) — Фундаментальные законы Гипонероса. Мы обустроим вселенную по нашему образцу, по нашему усмотрению. Вселенная имплантатов, вселенная данных.>

< Вопрос одной из спор согласования: Растворение десяти тысяч спор матричной экспансии и воссоздание физической оболочки Тиксу Оти лишат девятый этап Плана его секретного характера. Нет ли риска всеобщего растворения?>

< Ответ: Все время работы мы будем подавать материнским платам иллюзорные файлы. Как только мы объединим конгломераты и споры внутри телесной оболочки Тиксу Оти, ни материнские платы, ни Несотворенный никак не смогут на нас повлиять. Мы сформируем самостоятельную, независимую сущность.>

Неужели это я… действительно из-за меня эти беспрерывные пульсации? Они говорят обо мне как о предателе, как о деревянном коне. Я не желаю предавать… Йелль, моя дочь. Она смотрит на меня укоризненными глазами. Она обо всем догадывалась с самого начала. Блуф, зло, пожирающее звезды. Он меня съел.

<Вопрос одной из спор согласования: кто такие одиннадцать других людей-истоков индисского дэва?>

< Ответ: Путем перекрестной проверки информации и вероятностей мы установили одиннадцать из двенадцати: махди Шари, Оники, Тау Фраим, Афикит Алексу, Йелль, Жек Ат-Скин, жерзалемяне Сан-Франциско и Феникс, бывший муффий Фрасист Богх, бывший рыцарь-абсурат, присутствие которого в епископском дворце Венисии обнаружил инквизитор, и, наконец, Тиксу Оти с Оранжа. Что касается двенадцатого, мы полагаем, что он прямо связан с первооснователями индисской науки, в частности — с неким Альгуазером (данные, обнаруженные скаитом-архивариусом в файле одного мемодиска космической предыстории).>

< Вопрос: Новая стратегия, по-видимому, основана на участии человеческого носителя Гипонероса в индисском атоме. Должны ли мы помочь нашим самым опасным врагам составить этого дэва?>

< Ответ: Сможет ли физическая оболочка Тиксу Оти проникнуть в анналы без энергетической поддержки его одиннадцати спутников? Динамические данные не дают ответа на этот вопрос. Индисские анналы приобретают аспект инициации, о котором мы ничего не знаем.>

/ Подраздел (энциклопедия) — Инициация (посвящение): Совершенствующее испытание, предлагаемое человеку или группе лиц одной или несколькими независимыми сущностями. Посвященный человек встает на путь к своей личной независимости. /

< Вопрос одной из спор согласования: должны ли мы помочь нашим самым опасным врагам составить этот дэва?>

< Ответ: При всей спорности, ответ утвердительный (59,82 %).>

Я потерял себя. Я потерял… Йелль… Афикит… Я не более чем набор данных, запертый в машине. Способность любить я тоже потеряю. Любить. Они не знают, что такое любовь… Я больше не знаю, что такое любовь. Что они сделают с моим телом? Простите… Йелль… Афикит… Любите меня… по-прежнему…

— Надеюсь, вы меня беспокоите по уважительной причине, генерал! — пробурчал император Менати.

Представления императора о протоколе становились все более и более курьезными. С выпученными глазами, нависнув над дамой, чье лицо (вероятно, сконфуженное) скрылось под густой завесой рыжих волос, он продолжал двигать бедрами с регулярностью метронома, размеряя свои толчки вздохами, стонами или даже тихими вскриками, не лишенными сходства с повизгиванием распаленной кошкокрысы. Со своей стороны дама (наверное, Жюит де Флель — генерал решил, что ему знакомы характерные большие и красные ареолы[18] ее грудей) терпела императорские атаки с покорностью, с безразличием, граничащим с преступным lèse-majesté[19] (и точно это была Жюит де Флель: она не проявляла энтузиазма и тогда, когда ее охаживал сам генерал, превосходный — по мнению его подружек — любовник). Огромные ягодицы и выпуклые бока императора Менати покрылись жиром. Когда же он перестанет расползаться? Сиракузская знать перестала узнавать себя в этой мерзкой груде жира, набитой мегастазами-афродизиаками.

— Ну, генерал? Вы зашли в эту комнату, чтобы потешить свой ненасытный вуайеризм?

Генерал Пурпурной Гвардии прочистил горло и застыл в нарочитой стойке «смирно».

— Скаиты Гипонероса исчезли, Ваше Величество, — произнес он так твердо, как только мог.

Император Менати прервал свое занятие и поднял ошеломленные (а как же ментальный самоконтроль? — подумалось генералу) глаза на собеседника. Сама Жюит де Флель, забыв о притворной скромности, откинула волосы и нетерпеливо посмотрела на высшего чина Пурпурной Гвардии.

— Не уверен, что правильно понял, — прошептал император.

— Скаиты Гипонероса исчезли, — повторил генерал.

Он театральным жестом вытянул руку и дал развернуться синей тряпке, которую в ней держал, и в которой Император сразу опознал бурнус сенешаля Гаркота.

— Сенешаль, инквизиторы, стиратели, защитники… Это все, что мы нашли после них, Ваше Величество! В приемной, где обычно стоят ваши защитники, осталось только шесть белых бурнусов. Мы получаем кодопослания со всех миров империи Ангов, и тот же феномен они наблюдают повсюду: на ведущих планетах, на второразрядных планетах, в городах, в сельской местности, в пузырях вышек мысленного контроля… В человеческих мирах — ни единого скаита Гипонероса!

— Это исчезновение как-то связано с приступом безумия у сенешаля Гаркота? — спросил император, машинально возобновляя движения бедер. — Мне сказали, что он придушил придворную даму, эту Мотогор…

— Мне неизвестно, есть ли какая-нибудь связь между двумя событиями, Ваше Величество. Однако внезапное умопомешательство сенешаля Гаркота с убийством, вероятно, было вызвано присутствием террориста в самих недрах дворца: последний внезапно исчез, гнев Гаркота обратился против дамы Мотогор… Я бы вам предложил без малейшего промедления созвать все руководство империи Ангов и церкви Крейца. Неожиданное исчезновение скаитов уже вызвало волнения в нескольких второстепенных мирах.

— Волнения, говорите?

Генерал, хотя и был экспертом в требовательном искусстве автопсихозащиты, не смог совершенно скрыть своего раздражения. Он встретился взглядом с дамой Жюит и увидел в ее зеленых глазах страх и облегчение при известии об исчезновении подданных Гипонероса.

— Ваше величество, местных жителей удерживал от восстания против империи Ангов и крейцианства террор, проводимый инквизиторами и скаитами-стирателями с их телепатическими способностями. Но кто теперь может помешать им восстать и прогнать тех, кого они считают колонизаторами? Кто помешает им взяться за оружие и избавиться от режима, который они ненавидят? Наше владычество покоилось на способности скаитов предугадывать намерения любых противников. Исчезновение скаитов радикально изменило баланс сил. У нас больше нет подстраховки. Мне докладывали, что на Спании повстанцы осадили дворец кардинала-губернатора Блавеля, разгромили междупол и наемников-притивов и сотворили ужаснейшие мерзости с администрацией, и с гражданской, и с религиозной. Особенно гнусную кончину они приберегли для жен и детей ваших официальных представителей. Есть угроза распространения подобных сцен по всем мирам империи Ангов.

Император Менати слегка приоткрыл рот, встал на дыбы и испустил долгий вздох, прежде чем упасть без движения на даму Жюит. Наверное, оргазм…

— Что вы мне посоветуете, генерал?

В императорскую палату еще не заглядывали слуги, и на мраморных плитках валялась всяческая всячина: одежда, обувь, коробки с мегастазами, проекторы гаго (галлюциногенная голография, очень модная при дворе техника психотранса).

— Отдать приказ о репатриации всех сиракузян, находящихся на внешних планетах — гражданских, церковных или военных, — и причем по-быстрому, прежде чем дерематы попадут в руки возможных повстанцев. Затем сформировать и собрать чрезвычайное правительство, которое примет решения с обязательной силой. Наконец, отозвать все наши войска. Мы еще не знаем, какой будет реакция Притива в нашем отношении. Будут ли они дальше поддерживать нас? Я в этом совсем не уверен. С другой стороны, мы можем рассчитывать на неколебимую верность междупола, из которого набраны все старшие офицеры.

Император приподнялся на локте и оглядел собеседника. Дама Жюит воспользовалась сменой его положения, чтобы освободиться от веса своего августейшего любовника. Вид ее безупречного белого тела машинально подстегнул в генерале желание.

— Послушать вас, так наступает конец света. Кой дьявол, имейте немного выдержки! Вы говорите, что скаиты совершенно неожиданно пропали по всему миру. Они могут точно так же появиться снова.

Из уст генерала сам собой вырвался ответ:

— А желательно ли возвращение скаитов, Ваше Величество?

— Вы намекаете, генерал, что считаете их уход положительным фактором?

— Не я один так думаю, Ваше Величество…

Император Менати встал и прикрылся черным палантином с опталиевыми вышивками. Он потерял практически все волосы (как и все злоупотреблявшие мегастазами), но, из безразличия или по лени, не откликался на непрестанные призывы придворных мастеров-куаферов, которые боролись за право залучить его в свои клиенты. Дама Жюит натянула на свое молочно-белое тело шелковую простыню жестом целомудренности — столь же запоздалым, сколь бесполезным: не знали ее накоротке лишь те из придворных, кого женские формы вообще не привлекали. Император Менати подошел к эркеру, выходившему на уединенный сад, и на несколько секунд погрузился в созерцание сумерек второго дня. На небе, окрашенном шлейфом Солнца Сапфир в лиловое, засияли первые звезды. Наполненные белым светом плавающие шары, подгоняемые кориолисовым ветром, разлетались, как фейерверк, над парками, аллеями, Романтигуа, рекой Тибер Августус.

— Ваша речь полна противоречий, генерал, — продолжал император Менати. — С одной стороны, вы утверждаете, что необъяснимый исход скаитов представляет серьезную опасность для империи Ангов, а с другой стороны, вы утверждаете, что их исчезновение — к добру. Это наталкивает меня на вывод, что вы не одобряете саму идею великой империи Ангов…

Слова Императора удивили офицера Пурпурной Гвардии: давно, уже очень давно Менати Анг не изъяснялся так разумно, так связно.

— Своим присутствием скаиты предложили нам такую великолепную возможность распространить сиракузянскую цивилизацию на множество подчиненных миров. Тем не менее, они приобрели влияние, которое стало удушать и Церковь, и Государство, как те паразиты, которые в конечном итоге пожирают растения, позволяющие им процветать. Своим отсутствием они предлагают нам еще одну возможность, даже более чудесную, чем первая: они возвращают нам ответственность, которую украли у нас.

— В чем нам их винить? Они всегда действовали в наших интересах, в интересах Сиракузы… Значит, вы обвиняете Ангов в продаже своих душ Гипонеросу?

Генерал неторопливо приблизился к императору, чтобы выиграть время и подобрать слова. Из полуоткрытого окна наползал рокот Венисии, оживившейся к приходу второй ночи..

— Что мы знаем о скаитах Гипонероса? Они тщательно охраняют свои тайны, и никто не знает их подлинных намерений, их подлинного замысла. Многие из нас считают, что они преследовали тайную цель, что ими руководила единая стремящаяся к гегемонии воля, владеющая абсолютным оружием — стиранием.

Император Менати живо, насколько позволила его полнота, обернулся и взметнул на собеседника темные глаза:

— Одно из двух, генерал: либо вы трус, либо законченный ублюдок. Почему вы все это время ждали, чтобы поделиться со мной своими мыслями?

— Даже если бы я захотел, мне было бы не так просто прерваться через преграду в лице инквизиторов. Но, признаю, я был ослеплен, усыплен, стерт — как ваши советники, как ваши придворные, как представители гильдий, как кардиналы Церкви… Как все люди, за исключением немногих здравомыслящих или непокорных, которых мы поспешили отправить в изгнание или бросить на огненные кресты… Шри Митсу… дама Сибрит де Ма-Джахи.

От внимания генерала не ускользнуло, как дернулись заплывшие жиром черты лица Императора.

— Ради бога, никогда больше не упоминайте при мне об этой провинциальной потаскухе!

— Вы правы, Ваше Величество: воспоминания о тех, кто оказался прав, ведет к одному — вновь открываются старые раны.

— Вы не в той ситуации, чтобы читать мне уроки морали, генерал! — Не оборачиваясь, он махнул рукой в сторону дамы Жюит. — Ты получила, чего хотела — повышение пребенды для своего дурака-мужа! Теперь проваливай, шлюха!

Дама Жюит встала, перебралась в душевую, торопливо оделась и вышла через черный ход, отводившийся главным образом для слуг.

Генерала отправила на разведку группа, состоящая из представителей Церкви и знатнейших семей — чтобы пронаблюдать за первой реакцией императора. Его отчет a priori не мог быть благоприятным в плане удержания за младшим Ангом императорского (или хотя бы просто сиракузского) трона: рассудок Менати, похоже, не слишком сильно затронули множество стираний, которые он перенес, но его ожирение и буйные, непредсказуемые реакции, вероятно, усиленные необузданным потреблением мегастазов, были не в его пользу. У Марсов, которых в настоящее время содержали в сверхсекретной тюрьме старого сеньорского дворца, в среде аристократии, Церкви и армии находилось все больше и больше сторонников. Ходили навязчивые и, вероятно, вполне обоснованные слухи о помощи, оказанной Марсами двум воителям безмолвия, явившимся в Венисию, чтобы вызволить четверых крио из епископского дворца (теперь подозревали, что нападение на церковный дворец по приказу сенешаля Гаркота было нацелено не столько на низложение Маркитоля, сколько на возвращение четырех замороженных тел), и их престиж только укреплялся.

— Что с епископским дворцом, уже в руках сил порядка? — спросил император Менати.

— Вам сообщали об этом штурме, Ваше Величество? — ошеломленно спросил генерал.

— Я могу убивать свое время, изводя себя мегастазами и кроя женщин, будь то придворных или служанок, но я стараюсь держаться в курсе того, что происходит в моей империи, в моей столице…

Ваша империя, ваша столица, подумалось генералу. Надолго ли еще?

— Продолжаются ожесточенные бои между осгоритами — слугами муффия — и правоохранительными силами. Кардиналы завтра на рассвете собирают конклав, чтобы выбрать нового муффия.

— Что случилось с прежним?

— Не имеем понятия, Ваше Величество. Он пока не обнаружен. Ни живым, ни мертвым.

Поясок на палантине императора Менати распустился, и распахнувшиеся борта обнажили его живот с валиками жира и толстыми, как стволы деревьев, бедрами. Нет, в самом деле, сиракузская аристократия больше не хотела видеть себя в этом искаженном зеркале, и в сознании генерала укрепилось решение безоговорочно поддержать Мию-Ит де Марс, женщину, чьи интеллект, дальновидный характер и политическое чутье, возможно, избавят их от мук унизительного упадка. Неофициальная сеть Марсов всегда боролась с влиянием скаитов, и эта прозорливость, хотя и в значительной степени обусловленная микростазией, сулило рассудительное и эффективное управление. Злые языки утверждали, что семью Марс воодушевляло жестокое соперничество, в котором они веками противостояли Ангам, но то, что главным движителем их амбиций служила эта наследственная ненависть, генерала не беспокоило: такого рода кровные обиды подходили для завоевания власти идеально.

— Как реагирует Церковь? — снова задал вопрос император Менати. — В конце концов, именно она больше всех опиралась на скаитов.

— Церкви Крейца тоже придется полностью пересмотреть всю свою деятельность. Службы стирания аннулируются сами собой, так как некому их проводить. Боюсь, что крейцианам, оставшимся без своих инквизиторов, придется скорее ограничиться попытками уговаривать, чем давить.

— У меня такое впечатление, что вы довольны таким положением вещей. Я не ошибаюсь?

— Пламень убеждения заменит огни крестов…

— Странно слышать из ваших уст. Я представлял вас пылким крейцианцем, как любого доброго сиракузянина.

— Я верил искренне. Уход скаитов открыл мне глаза. Я стою за свободу сознания для каждого из людей.

Император запахнул cвой палантин, тщательно завязал пояс, сделал несколько шагов по саду своих покоев, присел на край бассейна, позволил фонтану из черного камня убаюкивать себя журчанием, вдохнул аромат цветов, разносимый кориолисовым ветром. Он услышал, как на тропке из белых самоцветов хрустнула обувь главы Пурпурной Гвардии, и повернул голову.

— Позвольте мне удивиться, генерал, резкой перемене вашей позиции. Ваш внезапный призыв к свободному выбору религии и, если я правильно понял скрытый смысл ваших слов, к политическому самоопределению населения планет, кажется мне как минимум… неуместным со стороны человека, который имел с империи Ангов доход больше двадцати универсальных лет. Потому как, я, кажется, припоминаю, что вы никогда не отказывались от своей офицерской пребенды, что вы посещали с несомненным (и подозрительным) рвением все приватные вечеринки, куда вас приглашали, что вы руководили операциями по этнической чистке на кое-каких неспокойных планетах, что вы никогда не выступали, официально ли, неофициально ли, против решений Имперского Совета… Есть банальное выражение, определяющее ваше поведение: переобуться в прыжке или что-то в этом роде. Эта манера разворачиваться, как флюгер, по господствующему ветру, склоняет меня к мысли, что вы задумываете сместить меня.

Генерал осознал, что с уходом скаитов Гипонероса последствия стирания императора Менати полностью исчезли. Его разум восстановил всю свою остроту, всю свою боевитость, и если то же самое произойдет со всеми умами, насильственно обращенными в крейцианство, их пробуждение грозит обернуться ужасом для церковников, разбросанных по планетам империи Ангов.

— Лучше поздно, чем никогда. Мы пробуждаемся от дурного сна, Ваше Величество, и должны сделать все, что в наших силах, чтобы подправить катастрофические последствия.

— Что вам обещали те, кто вас послал, генерал? Пост советника? Состояние? Почему вам не убить меня сразу? Хотите соблюсти проформу? Трудно убить мужчину, которого вырвали из женских рук? Ну, отвечайте!

Вне себя, император Менати выпрямился и уцепился толстыми пальцами за ворот пурпурной куртки офицера.

— Уверяю вас, мне ничего не обещали, Ваше Величество… Меня послали к вам только для того, чтобы убедить вас принять безотлагательные решения. Мы уверены, что скаиты отступили, готовясь к обширному наступлению.

Младший Анг ослабил хватку и снова опустился на бортик бассейна, словно обессилев от внезапного гнева. Лицо его побагровело, что выдавало неизбежность приступа дыхательной или сердечной недостаточности.

— Дурацкое предположение, — хрипло прошептал он. — Скаитам не требовалось отступать, чтобы получше нас подчинить: они контролировали все механизмы империи Ангов.

— Я вижу, Ваше Величество, вы начинаете вникать… — начал генерал.

— Болван! Стал бы я ждать ваших советов, чтобы составить собственное мнение! Я давно понял, что мы всего лишь марионетки, которыми манипулируют скаиты.

— Благоволите меня извинить, Ваше Величество, но ваши сокровенные мысли от нас ускользнули…

— Точно так же, как ваши ускользнули от меня, генерал! Мы друг друга одурачили, верно?

Император Менати окунул руку в воду бассейна и осторожно плеснул на лоб. Розовато-лиловые вторые сумерки переходили в ночной индиго.

— Последний вопрос, генерал: когда вы избавитесь от меня, что вы намерены сделать с моей женой, дамой Аннит, и тремя моими детьми?

— Я не могу вам ответить, Ваше Величество. Этот вопрос на повестке дня не стоит.

— Значит, идите и скажите тем, кто вас прислал, что мы созываем совет через полчаса. Что должны присутствовать все: имперские советники, делегаты профессиональных гильдий, великие семьи, представители кардиналов и высшего викариата. Я появлюсь с женой и детьми.

Генерал щелкнул каблуками, поклонился, пересек сад, спальню и вышел через официальный вход в апартаменты.

Тогда Император вселенной разрешил себе дать волю слезам.

Сибрит де Ма-Джахи… Сколько раз он любил ее на лужайке цвета фуксий в этом саду?

Летающие ложи врывались в зал официальных приемов одна за другой. У церемониймейстеров было всего тридцать минут, чтобы устроить прием, который не уронил бы звания «императорского». Они не успевали переодеться в свои традиционные наряды, да и насчитывалось их меньше, чем обычно, и они безостановочно бегали от одного пюпитра к другому, чтобы перепрограммировать размещение лож в соответствии с рангами их обладателей. Подобно световой волне пролетела молва о том, что император Менати намерен сделать чрезвычайно важное сообщение по поводу таинственного исчезновения скаитов Гипонероса, а такое событие придворные пропустить не захотели бы ни за что на свете. Они прослышали, что в коридорах Императорского дворца назревает переворот, и надеялись, не осмеливаясь в этом признаться, что заговорщики воспользуются этим приемом для выступления. Возможно, они станут наконец свидетелями окончательного исчезновения династии Ангов, последний представитель которой, Менати, был одновременно ярчайшим ее украшением (единственным, кто достиг статуса императора), и ненавистнейшим ее символом (по прозвищу Трижды-Хр или Хыр III: ожиревший хряк, отживший хрыч, одержимый хрен). Запах крови притягивал их, как мух, и перегруженные церемониймейстеры едва управлялись с их наплывом. Двор уже отделался от еще одного ненавистного символа, а именно Маркитоля, и с той же радостью собирался спихнуть на свалку истории императора Менати.

Голографические звезды на потолке понемногу наливались светом, как и настенные бра и врезанные в золоченый опталиевый паркет лампы. Внутри каждой ложи, а то и промеж лож шли оживленные переговоры. Все, жестикулируя, приветствовали друг друга, беззастенчиво друг друга окликали, все несколько ослабили ментальный контроль, но в исключительных обстоятельствах — и возбуждение исключительное. Важно было оказаться замеченным, потому что, если, как все полагали, император в этот вечер был бы свергнут, все автоматически считались бы заговорщиками, оказались бы в правильном лагере — лагере победителей, — и могли бы рассчитывать на некие льготы, финансовые либо статусные. Таким образом, все старались быть замеченными всеми, не заботясь о респектабельности своего вида, а лишь удостоверяясь, что узнаны, определены в рубрику, запомнены.

— Патрис де Блоренаар, какой сюрприз! Мне сказали, что ваша горничная входила в организацию, связанную с сетью Марсов?

— Между нами, сьер д’Ариоста, я бы желал, чтобы мои соглашения с Марсами оставались в секрете. Я действительно попросил мою служанку, крайне преданную осгоритку, отправиться и предупредить Марсов, что сенешаль Гаркот подумывает об их аресте… Но я не хочу, чтобы злые языки использовали этот случай, чтобы вынуждать Мию-Ит де Марс доверить мне какой-нибудь ответственный пост — если ей придется принять бразды правления Сиракузой.

— Эта щепетильность делает вам честь, сьер де Блоренаар. Как жаль, что вашу служанку — изумительную, как мне говорили, девушку, — убили при выполнении поручения…

— Я сам очень сожалею, но чего вы хотите? превратности тайных операций… Давайте позаботимся о том, чтобы ее жертва не осталась напрасной…

Время от времени рефлекс побуждал их бросить мимолетный взгляд на заднее сиденье своей ложи, чтобы убедиться, что их мыслехранители на месте, но тут они вспоминали, что их разуму теперь не страшна ментальная инквизиция, и внезапно чувствовали себя легче, воздушнее, словно освободились от невидимой ноши. Им потребуется еще несколько дней, а то и недель, чтобы снова привыкнуть к жизни без скаитов.

Перед двумя входами в зал разгорелось препирательство. Церемониймейстеры предупредили дежурных гвардейцев, что в амфитеатре сможет еще разместиться не более дюжины лож, а в коридорах толпилось более двухсот человек. Они сначала перебранивались, а затем, когда стало ясно, что слов уже недостаточно, вылезли из лож и принялись молотить друг друга по ребрам руками и ногами. Взвод Пурпурных гвардейцев, вызванный на подкрепление, обрушил на их головы ради восстановления спокойствия все мыслимые кары вселенские.

Кардиналы и высший викариат занимали ближайшие к центральной эстраде ряды. Их мрачные замкнутые лица выдавали их озабоченность: со временем скаиты — инквизиторы и стиратели, — стали подлинными столпами церкви, и их предательство, столь же грубое, как и неожиданное, грозило привести к обрушению всего здания. С разных планет империи Ангов — из столиц и удаленных миссий — приходили тревожные новости. Коренное население восставало и отправляло миссионеров, экзархов и даже нескольких кардиналов-губернаторов на медленные огненные кресты. Единение вокруг Церкви Крейца, которое обеспечивалось лишь почти суеверным ужасом, нагоняемым инквизиторами, теперь крошилось, распадалось; народы, конечно, обращались в веру пусть и насильно, но только ради их спасения — однако они-то этого не осознавали и чувствовали себя освобождающимися от ига. Из массы прелатов, которых на пике славы крейцианства прочили кандидатами в наследники муффиального трона («наследование» было не совсем верным термином — возможно, прежний муффий еще не умер), очень немногие упорствовали в своем предприятии: очередному верховному понтифику заранее сочувствовали, потому что после многих лет увенчанного лаврами славы продвижения Церкви предстояло претерпеть существенную остановку, возможно, даже унизительное возвращение к началам. Безусловно, будет выкопана из могилы инквизиция в ее древнем варианте, но, лишенная телепатического потенциала скаитов, она не помешает ересям, расколам, инакомыслию размножаться на земле Сиракузы, на спутниках, и все вернется к той же точке, что и три тысячелетия назад. Проделанная работа, жертвы миссионеров, самоотречение экзархов и викариев грозили пропасть втуне. Священнослужители разглядывали бело-золотой опталиевый пол, как будто видели валяющиеся на нем осколки своей разбитой великой мечты.

Церемониймейстеры разошлись по сторонам, и в центре сцены оказались Император Менати, его супруга дама Аннит и трое их детей. В поразительной тишине, окутавшей огромную залу, слышался стрекот камер в автопарящих кабинках ГГ.

Император, дама Аннит и дети, два принца и принцесса, были одеты в белое — облеганы и накидки; впечатление строгой сдержанности усиливалось полным отсутствием декоративных локонов, макияжа, перламутра и аксессуаров. Менати показался даже более распухшим, чем обычно (множеству женщин страстно захотелось, чтобы было покончено с этим мужчиной, чей неуклюжий натиск им довелось вынести), дама Аннит — даже более сухопарой, чем постоянно (кое-кто из мужчин сохранил болезненные воспоминания об ее выступающих костях), дети столь же бесцветными, как и всегда (капризные, злые, прожорливые и тупые уроды, по мнению сменявших друг друга на этой службе гувернанток).

Император Менати распростер руки, чтобы потребовать молчания, которое и так уже было в его распоряжении, доказывая, что его разум частично утратил силы. Из крошечных динамиков, которые сидящие в ложах пододвинули ближе к ушам, раздался его грассирующий голос:

— Сегодня я в последний раз приветствую вас в этом дворце. Не то чтобы этому великолепному зданию было суждено разрушиться, но моему правлению после этого приема настанет конец. Необъяснимое исчезновение скаитов Гипонероса представляет ужасную опасность для империи Ангов и знаменует собой полное поражение семьи Анг.

Грубая искренность императора удивила придворных, поднявших подхалимство до уровня искусства (также именуемого автопсихозащитой или ментальным контролем).

— Я принимаю на себя ответственность за этот провал. Но будьте уверены, я не стану цепляться за эту власть, от которой некоторые, кажется, спешат меня отторгнуть. И я официально вам обещаю, что Анги никогда больше не будут вмешиваться в дела Сиракузы. Мой брат Ранти и двое его сыновей мертвы. Его дочь Ксафит, которая жила в провинции Ма-Джахи, откуда была родом ее мать, дама Сибрит, казнена несколько минут назад.

По собранию прокатился неприязненной волной ропот, и затих у подножия эстрады.

— Итак, два моих сына, моя дочь и я — мы последние четверо представителей рода Ангов.

С этими словами он вытащил из кармана своей накидки блестящий металлический предмет. Зрители в первых рядах с ужасом узнали характерную форму волнобоя. Император нацелил ствол в висок своему первому сыну, без колебаний нажал на спусковой крючок и раздробил ему череп. Куски мозга мальчика забрызгали белую накидку его отца, и крохотное тельце мешком упало на паркет.

Госпожа Аннит казалась совершенно безразличной к ужасному преступлению, которое только что произошло у нее на глазах. Она отреагировала не сильнее, когда ее августейший супруг казнил ее второго сына, а затем дочь. Ни у окаменевших церемониймейстеров, ни у гвардейцев, ни у священнослужителей в первых рядах не хватило ни времени, ни рефлексов, ни воли вмешаться, чтобы предотвратить эту бойню.

Затем Император Менати убил свою жену, пустив ей волну в сердце, а после, измазанный кровью и раскрошенной плотью родных, он подошел к краю эстрады и надолго вперился в стену из лож над собой.

— Я последний из Ангов! — вызывающе прокричал он. — Последний из Ангов, слышите вы? Прости, Сибрит…

Он сунул дуло оружия в рот. Кости его черепа подбросило до уровня лож четвертого яруса.