Цветок моей души (СИ)

Глава 12

После того вечера прошло уже четыре безумных дня. Завтра вечером пройдет аукцион. И это очень нервирует меня. Мы с Матвеем вложили все свои силы, умения и навыки. Приглашения и каталоги доставлены адресатам, зал полностью готов, еда из ресторана будет доставлена в срок. Нет никого повода для переживаний, но мне как-то неспокойно. Сегодня утром я заехала в зал, в котором будет проходить аукцион, чтобы последний раз проверить все ли готово. Мы проделали огромную работу, которая, надеюсь, принесет свои плоды. После обеда я поехала в салон. Я и салон красоты! Кто бы мог подумать, но Матвей сказал, что это необходимо, так как все внимание будет приковано к организаторам, то есть ко мне и к Матвею. Следующие несколько часов меня мяли, чесали, мыли, пшикали и вытирали. В итоге: маникюр, педикюр, идеальные брови, ни одного лишнего волоска на теле и шелковистая кожа. Я не чувствовала своего тела. Мои шаги стали легкими, а движения грациозными. Кажется, я стала увереннее в себе, ну или просто счастлива от того, что поддалась на уговоры Матвея и согласилась пойти на все эти процедуры.

Не успела я зайти домой, как в дверь позвонили. На пороге стоял курьер с чехлом для одежды, большой коробкой и бумажными пакетами.

— Василиса Кирилловна? — Поинтересовался у меня молодой парень.

— Да, это я. Чем могу помочь?

— Матвей Валерьевич просил передать вам это?

— Какой Матвей Валерьевич? — Поморщилась я, не понимая, что он хочет от меня. — Оу… — я закусила губу, пытаясь сдержать неконтролируемый приступ смеха. — Матвей Ва…лерьевич. Хорошо.

Он протянул мне все, что было у него в руках, а затем достал из своего кармана сложенный пополам лист и ручку.

— Вам нужно расписаться.

Неуклюже поместив пакеты и коробку на пол, я расписалась, поблагодарила курьера, закрыла дверь и недоуменно посмотрела на все, что мне доставили. И тут я заметила, что каждый доставленный мне элемент пронумерован. Взяв пакет под номером один, я заглянула вовнутрь и обнаружила инструкцию по использованию всего, что мне прислали.

'Инструкция по подготовке Любимовой Василисы Кирилловны к аукциону

Ты побывала в салоне. Поздравляю! Надеюсь, тебе понравилось. Но сейчас не об этом. Курьер привез тебе все необходимое для завтрашнего вечера.

Правило № 1. Не сопротивляйся. Ты знаешь, что мне противостоять бесполезно.

Правило № 2. Ничего не бойся. Я буду рядом с тобой. Поддержу тебя, если захочешь весь вечер (а может и гораздо дольше) не выпущу твоей руки.

Правило № 3. Будь собой. Не пытайся понравиться всем. Люди, которые будут присутствовать на завтрашнем мероприятии — настоящие акулы, готовые сожрать все и всех на своем пути. Они тебе не друзья. И, зная тебя, могу сказать, что из чувства благодарности ты начнешь раздаривать всем свою доброту, любовь и свет, но! Это торги. Ты продаешь — они покупают. Никто из них не знает, куда именно будут отправлены их деньги.

А теперь настало время увидеть тебе свой завтрашний наряд. Открой поочередно все пакеты в том порядке, в котором они пронумерованы, но ни в коем случае ничего не надевай! По крайней мере, до тех пор, пока я завтра ни приеду за тобой. В десять к тебе придут парикмахер и визажист. Еще раз повторю — не сопротивляйся! Уже скучаю и с нетерпением жду нашей встречи'

Дочитав инструкцию до конца, я рассмеялась, ощущая безграничную радость от такого неожиданного жеста. Честно сказать, я даже не задумывалась о том, что мне надеть на аукцион. Я решила растянуть интригу до завтра, разместив пакеты в гостиной, а чехол на вешалке. После легкого ужина, я впервые за неделю рано отправилась в кровать, чтобы выспаться и набраться сил.

Проснувшись в семь часов утра, я от волнения наматывала сотый круг по квартире, и только, оказавшись в ловких руках парикмахера, я смогла немного расслабиться.

— Извините, — обратилась я к визажисту, когда она подошла ко мне, чтобы начать наносить макияж — не могли бы вы сделать мне естественный макияж.

— Не волнуйтесь. У меня есть четкие инструкции от вашего начальника. — С загадочной улыбкой на лице она попросила меня закрыть глаза и в прямом смысле начала заново рисовать мое лицо. — Все готово, но… — я открыла глаза, встречаясь с ее загадочным взглядом — к сожалению, до приезда своего спутника…

В этот момент в дверь позвонили, и я помчалась ее открывать. На пороге стоял Матвей в черных зауженных джинсах, белой рубашке и черном пиджаке с заправленным в нагрудном кармане белым платком. В его карих глазах поблескивало предвкушение сегодняшнего вечера, а на губах играла легкая улыбка.

— Привет! — Слегка запинаясь от волнения, поприветствовала его я.

— Привет! — Он сделал шаг ко мне навстречу, вглядываясь в мое лицо. — Ты прекрасно выглядишь! Словами не выразить.

— Спасибо! Ты… — я прочистила горло, подбирая подходящие слова. — Ты…даже не знаю, смогу ли соответствовать тебе.

— Посмотрим. — Он взял меня за руку и повел вглубь квартиры. — Ты посмотрела то, что я тебе отправил?

Он заглянул в гостиную и жестом показал парикмахеру и визажисту, что они могут быть свободны.

— Вообще-то нет. — Он остановился, и некоторое время пребывал в ступоре, разглядывая меня каким-то непонятным мне взглядом.

— Ты сейчас пошутила? — Он недоверчиво прищурился.

— Нет. — Я пожала плечами и помотала головой. — Ты сказал ничего не надевать, но я решила подогреть свой интерес и вообще не смотреть то, что ты отправил, но я оценила твой жест. Спасибо. — Я потянулась и поцеловала его в щеку. — Теперь-то я могу окончательно собраться?

— Конечно! Но не вздумай смотреть на себя в зеркало! — Грозно предупредил он.

— Эм…хорошо. — Недоуменно согласилась я и вошла в свою комнату, попутно захватив с собой пакеты и плотно прикрывая дверь.

В пакете под номером один помимо письма оказалось бесшовное нижнее белье черного цвета, что заставило меня немного смутиться. Надеюсь, Матвей не сам выбирал это для меня. В пакете номер два находились три маленьких коробочки с украшениями. Изящный браслет из белого золота выполненный мелким плетением, серьги, свисающие тонкой ниточкой и идеально подходящие к браслету, и подвеска, состоящая из небольшого камня на тонкой цепочке. Я надевала все в той последовательности, которую указал Матвей. Осознание того, что он находится за дверью, заставляло меня трепетать. Следующим номером был чехол с платьем. Черное шелковое платье на тонких бретелях. Такие в последнее время вошли в моду среди женщин с хорошим достатком длиною в пол и с разрезом до середины левого колена. Спина была наполовину открыта, что доставляло некоторый дискомфорт. Последним номером стал пакет с легким длинным пиджаком на пуговицах. Завершался мой образ изящными босоножками с пряжкой через пальцы, украшенной вкраплениями маленьких изящных страз и тонкими ремешками, предназначенными для крепления обуви на щиколотках. Каблук был высоким, но устойчивым. Надеюсь, это станет для меня единственным испытанием на этот вечер. Заглянув в пакет, я обнаружила там чехол с небольшим клатчем, оформленный в том же стиле, что и моя обувь.

Сгорая от нетерпения, я вышла в прихожую, наслаждаясь изумленным взглядом Матвея.

— Ты…превзошла все мои ожидания! — Он издал нервный смешок.

— Теперь я могу посмотреть на себя в зеркало? — Насмешливо спросила я.

Без лишних слов он взял меня за руку и подвел к большому зеркалу в прихожей, и я с трудом узнала пару, отражающуюся в нем. Мои большие, наполненные ярким блеском глаза, сияющая кожа, контрастирующая с прекрасным платьем и Матвей в элегантном костюме, но не потерявший свой хулиганский вид. Его восхищенный взгляд был направлен на меня. Он разглядывал каждую клеточку моего тела, в прямом смысле впитывая всю меня. Былое смущение ушло, его место заняло что-то до сих пор мне неизведанное. Желание быть нужной Матвею, быть рядом с ним, купаться в его заботе и внимании, ловить его восторженный взгляд и плохо скрываемую милую улыбку. Во мне бурлило множество эмоций, но я старалась держать себя в руках.

— Не знаю, смогу ли дотерпеть до завершения вечера, но… — он сделал шаг ко мне, нагнулся, прильнул своими губами к моим и начала нежно целовать. Что-то изменилось. За эти несколько дней между нами возникла тесная связь и, кажется, я влюбилась в него.

— Матвей… — со стоном выдохнула я и прижалась к нему плотнее, закрывая от наслаждения глаза.

— Мы опаздываем — прошептал он мне в губы и нехотя отстранился.

Я растеряно кивнула, чувствуя легкое головокружение. Он медленно провел пальцами по рукаву моего пиджака, не разрывая зрительного контакта со мной, нащупал мою ладонь и, взявшись за руки, мы покинули мою квартиру.

Все шло превосходно. Довольные гости то и дело скупали один лот за другим за бешеные деньги, но самое интересное было впереди. Я не успевала улавливать предлагаемые суммы, находясь в окружении Олега и Матвея, наблюдающими за всем происходящим у входа в зал. Алена сопровождала Олега, и весь вечер презренно наблюдала за происходящим, сидя среди гостей. После инцидента в офисе мы с ней не говорили, и сегодня вечером я хотела это исправить, но она куда-то незаметно исчезла.

— Василиса Кирилловна, можно вас? — Я вынырнула из задумчивости и посмотрела туда, откуда доносился нервный голос Максима, одного из помощников, отвечающих за вынос лотов.

— Что случилось, Максим? — Едва слышно спросила я, оставляя своих спутников и направляясь за ним в хранилище лотов.

— Я не знаю, как вам сказать… — неуверенно начал он, опуская взгляд в пол.

— Говори, как есть! — С нажимом сказала я.

— Картина…эксклюзивный лот…она пропала — тихо ответил он, но этого хватило, чтобы меня поразил шок.

— Как? Как это случилось?

— Я…я не знаю — он в растерянности огляделся. — Вчера вечером она была здесь, а сегодня…

Закрыв лицо ладонями, я не знала, что мне делать. Через час мы должны ее представить.

— Что происходит? — Дверь открылась, и к нам стремительным шагом подошел Матвей. — Вася, что случилось?

— Пропала картина…эксклюзивный лот… — дрожащим голосом ответила я и рухнула на рядом стоящий стул, закрывая лицо ладонями. — Не понимаю, как такое возможно?

— Так. — Он сделал глубокий вдох и провел ладонью по волосам. — Не нужно впадать в отчаянье. Мы со всем разберемся. Вася, соберись! — Обратился он ко мне и положил ладонь на мое плечо. — Максим, пусть все идет своим ходом, а мы попытаемся разобраться, и попроси аукциониста потянуть время.

Максим кивнул и медленно удалился, а Матвей тем временем опустился рядом со мной на корточки и взял за руки, привлекая к себе мое внимание. — Вася, будь сильной! Мы со всем разберемся. Обещаю.

— Что мы скажем Гордееву? Это его эксклюзивная работа. — Срывающимся голосом спросила я.

— Об этом ты должна думать в последнюю очередь, а пока…вставай. Пойдем осматривать все помещения. Не смотри так испугано, идем!

Он поднялся на ноги и потянул меня в сторону выхода и следующие двадцать минут мы провели в поиске. С каждой минутой я чувствовала, как надежда покидает меня.

— Матвей, пора признать, что ее здесь нет… — я опустилась на диван в подсобном помещении, потирая свои щиколотки, ощущая тяжесть в ногах. Обычно я старалась мыслить позитивно, но это был не тот случай.

— Не расстраивайся. — Он присел на подлокотник рядом со мной и провел ладонью по моему плечу. — Сейчас все решим.

— Как? — Я устало посмотрела на него снизу-вверх, поражаясь его спокойствию.

— Иди в зал и не подавай вида, что что-то идет не так. Я скоро присоединюсь к тебе. — Он коснулся большим пальцем моей щеки и слабо улыбнулся. — Доверься мне.

И без его просьбы я доверяла ему. Во-первых, у меня не было другого выхода, а во-вторых, он был единственным человеком, которому я хотела верить и была на все сто процентов уверена в его честности во всех сферах. Да, он бывает скрытным и иногда мне это нравится, но…во всем остальном Матвей кажется очень надежным человеком. Я вернулась в зал, сканируя каждого присутствующего здесь человека. Похоже, никто ничего не подозревает.

— Вася, что-то случилось? — Впервые за весь вечер ко мне подошла Алена.

— Нет. — Я попыталась как можно бодрее улыбнуться. — Все идет по плану.

— Просто на тебе лица нет. Вот я и подумала… — не отступала она. И почему, когда не нужно люди становятся через чур любопытными?

— Всего лишь легкая усталость. Не стоит обо мне беспокоиться. Прости, я должна идти…

Матвей присоединился ко мне довольно скоро. Выглядел он спокойным и собранным. Мне бы хоть частичку его уверенности в том, что все будет хорошо.

— Расслабься, все решено. Через тридцать минут картина будет на месте. — Шепнул он мне на ухо.

Я удивленно вскинула брови и едва удержалась от того, чтобы броситься к нему на шею.

— Как? Как ты это сделал?

Он ничего не ответил, одарив меня загадочным взглядом и самодовольной ухмылкой. Уже через полчаса для меня все стало понятно. Матвей позвонил своему дяде и тот отправил одну из своих последних работ, которые еще нигде не были представлены, а только готовились к выставке. Вот так у него все просто, но факт остается фактом — я снова влипла в неприятности. Не понимаю, как такое случилось? Не может быть, чтобы она бесследно исчезла.

Картина была продана за двухзначную сумму с шестью нулями, и борьба за нее шла дольше, чем за все вместе взятые предыдущие лоты. Я смогла выдохнуть только после того, как ушел последний гость. Матвей вместе с Олегом стоял рядом с начальником охраны и с серьезным видом что-то обсуждали, а я тем временем решила еще раз осмотреть подсобку, чтобы убедиться, что полотна здесь точно нет, как вдруг услышала до боли знакомый голос.

— …нет! Этот помощник все испортил! Будь он неладен! — Последовал шквал ругательных слов. — Пусть она лежит у тебя, я у своего возьму ключи от офиса и увезу ее в архив…нет! Скажу, что она сама так распорядилась по ошибке. — Дрожащими руками я распахнула дверь, чувствуя, как мой взор застилает слепая ярость. Алена испугано обернулась и впервые за все время я увидела в ее взгляде неподдельный страх. Человек, который из любой ситуации привык выходить чистым, теперь был загнан в угол. — Васечка, как давно ты здесь стоишь? — Тонким голосом спросила она.

— Ты! Ты была моей подругой! Моим близким человеком, которому я всецело доверяла! Ты… — я не могла подобрать слов, чтобы описать все то, что я чувствовала.

— Вася, пожалуйста, прости меня! Делай все, что хочешь, но ничего не говори Олегу. — Взмолилась она.

— После того, что ты сделала… — я закрыла глаза, качая головой — ты еще просишь меня о таком! Да если бы не Матвей… — я сглотнула ком в горле, сдерживая, подступившие слезы обиды.

— Я хотела проучить тебя! В последнее время все только с тобой и носятся. Олег, этот помощник Гордеева, даже сам Гордеев! Я целых полтора года работала в галерее, мечтала…как буду организовывать аукцион, а тут пришла ты и, проработав несколько дней, получила то, чего я так долго хотела!

— Да я не просила этой работы! А ты…могла сказать мне все это напрямую, но воровать картину… — я с отвращением посмотрела на нее. — Это очень низко…

Я бросила на нее последний взгляд и увидела, как ее лицо бледнеет на глазах. Обернувшись, я обнаружила Олега, стоявшего в дверях, по лицу которого стало ясно, что он все слышал.

— Олег? — Срывающимся голосом позвала своего возлюбленного Алена.

— Василиса, вы не оставите нас? — Спокойно обратился он ко мне.

Бросив на Алену испепеляющий взгляд, я поспешила покинуть это здание. На улице было душно, шумно и очень пыльно. Мне хотелось кричать, плакать, выть, вернуться и сделать Алене также больно, как было сейчас мне, но вместо этого я стояла, вцепившись в перила лестницы у входа в аукционный зал, и невидящим взглядом смотрела на движущиеся машины.

— Вася? — Где-то издалека послышался голос Матвея. — Вася, что случилось?

Несколько раз моргнув я смогла сфокусировать взгляд на его обеспокоенном лице.

— Пожалуйста, увези меня отсюда. — Я вцепилась в его руку. — Матвей, я очень хочу уехать отсюда!

— Хорошо-хорошо! Только скажу Олегу. — Я еще сильнее схватила его за руку, останавливая его на половине пути.

— Поверь мне, ему сейчас не до этого.

Ничего не понимая, он отвел меня в машину, а сам вернулся в зал. В голове, как и в душе, образовалась пустота. Когда Матвей вернулся, на его лице не было никаких эмоций.

— Куда тебя отвезти? — Спустя некоторое время спросил он.

— Мне все ровно… — я поежилась. Мой пиджак остался в зале. — Только подальше отсюда.

Погрузившись в нескончаемый поток мыслей, я не заметила, как мы покинули город, и Матвей остановил машину в каком-то тупике песчаной дороги посреди поля, устланного различными полевыми цветами.

— Выходим? — Пронзил тишину его серьезный голос. Я ничего не ответила, продолжая смотреть через лобовое стекло на бескрайнее поле. — Вася, ты всю дорогу молчишь. Не плачешь, не кричишь, почти не шевелилась. Просто молчишь.

— Я не знаю, что сказать. — Уже на первом слове мой голос дрогнул.

— Расскажи, что случилось. Ты провожала гостей у выхода. Я все время наблюдал за тобой. Все было нормально, но потом ты вдруг внезапно исчезла, а в следующий раз я тебя встретил уже в таком состоянии.

Я медленно открыла дверцу машины и ступила на мелкий песок, совсем не переживая по поводу того, что могу испортить платье. Сделав глубокий вдох, я в прямом смысле впитывала в себя ароматы цветов. Остановившись у капота машины, я облокотилась на него спиной. Где-то жужжала пчела, и пролетали стрекозы. Через мгновение Матвей появился рядом со мной. Я чувствовала, как горячие слезы стекали по моим щекам.

— Когда я училась на третьем курсе… — я прочистила горло, чтобы мой голос звучал ровнее — у нас была дисциплина, связанная с психологическим восприятием людьми действительности. Мне она не понравилась, потому что у меня была своя действительность, отличная от общественности. Я не пропускала ни одной пары, но воспринимать то, что на них говорил преподаватель, категорически отказывалась, из-за чего у меня не редко с ним возникали конфликты. — Я усмехнулась, скрестив руки на груди, понимая насколько глупым было все, что тогда происходило. — Зачетным заданием было написать то, что вы бы никогда не смогли простить дорогому вам человеку. Я написала, что любому дорогому для меня человеку или родственнику я смогу простить что угодно, потому что в моей жизни не так много действительно близких мне людей. — Я замолчала, собираясь с мыслями, и обняла себя за плечи. — Зачет я сдала, но преподаватель сказал мне, что я не права. И мой ответ напрямую зависит от того, что я в своей жизни не переживала серьезных потрясений. — Я попыталась сглотнуть ком, застрявший в горле, но он никуда не исчез. — Я хотела ему возразить, ведь в раннем возрасте я потеряла родителей, но…решила этого не делать. Зачет ведь все ровно был сдан.

— Сейчас что-то изменилось в твоем ответе? — После небольшой паузы спросил Матвей. Я поджала губы и нервно кивнула головой.

— Предательство. Его я ни за что не смогу простить. — Мой голос сорвался и из глаз новым потоком хлынули слезы.

Он придвинулся ко мне и обхватил руками за плечи, притягивая в свои объятия. Я обхватила его руками за талию и поместила голову на его плечо.

— Вася, я знаю, что тебе сейчас плохо. Но честно сказать, не могу понять из-за чего.

— Алена… — я сделала глубокий вдох — планировала подставить меня — предотвращая новый поток слез, я закусила нижнюю губу и отвернулась от него, переключая свое внимание на яркий закат, который предупреждал о наступлении сумерек. — То, что картины не оказалось на аукционе — это ее рук дело.

— Что? — Матвей отстранился и посмотрел на меня так, словно не поверил во все, что услышал.

— Я случайно услышала ее телефонный разговор, а затем… — я сделала судорожный вдох — когда мы ругались…Олег Викторович все услышал, а я ушла. Не могу поверить, что она так поступила со мной. — Я всхлипнула, и Матвей крепче прижал меня к себе. — Я не понимаю за что? За что она так со мной поступила? Что было бы со мной, если бы ты не вмешался? — Я продолжала содрогаться от рыданий, а Матвей старался успокоить меня размеренными поглаживаниями моей полуобнаженной спины. — В свой первый же важный проект…я бы его провалила, а репутация твоего дяди? — С каждой новой мыслью меня все больше бросало в жар.

— Тш-ш-ш… — он заставил меня посмотреть на него, а затем нежно погладил по щеке. — Не думай об этом. Самое главное, чтобы ты была в полном порядке. — Он коснулся губами моих волос, а я стерла с лица последние слезы.

— Матвей, я люблю тебя — произнесла я, утыкаясь лицом в его рубашку. — Очень долго я отрицала это, но сегодня поняла, как много ты для меня значишь. — Я почувствовала, как он напрягся, а затем крепко прижал меня к себе, прижимаясь щекой к моей макушке.

— И я люблю тебя, мой Василек! — Сквозь нервный смех ответил он.

— Василек? — Я отстранилась и посмотрела на него, не скрывая своей улыбки.

— Угу. Василек! — С милой улыбкой на лице подтвердил он, касаясь большим пальцем моего подбородка. — В детстве большую часть лета я проводил в деревне. Единственным развлечением для меня там были прогулки вот по таким полям. — Он кивнул в пространство перед нами. — Мне нравилось прослеживать весь цикл развития природы. От ее возрождения весной до увядания поздней осенью, но больше всего мне нравились цвета, которыми была наполнена природа и в частности цветы. Самым моим любимым цветком был василек.

— Из-за его цвета? — Спросила я, заглядывая в его глаза, в которых отражался прекрасный закат.

— Из-за него в том числе. Но…больше всего меня в нем привлекает запах. — Он наклонился и провел носом от моей ключицы вверх по шее и зарылся носом в мои волосы.

Я стояла не в силах пошевелиться. По телу пробежала волна блаженства. С каждой минутой, проведенной с Матвеем, я чувствовала, что его власть надо мной возрастает.

— Когда я впервые тебя увидел, то сразу вспомнил о них, а когда прикоснулся — он провел указательным пальцем по обнаженному участку моей кожи на шее — понял, что моя любовь к ним возродилась. Я, словно снова оказался на том поле…среди множества цветов, бродил там и, наконец, нашел свой единственный василек, который никому не отдам. Буду бережно хранить, любить и заботиться.

— Не могу поверить, что это действительно происходит с нами. — Мы стояли посреди поля и смотрели друг другу в глаза.

Вокруг нас летали насекомые, слышались проезжающие по трассе машины, а нас окутал медовый запах полевых цветов. Такой нежный и терпкий одновременно. В моей душе горел огонь обиды и боли, но все это было ничем, по сравнению с тем, что прямо сейчас зарождалось между мной и Матвеем: доверие, любовь, трепет, та душевная близость, которую в этой жизни дано познать не каждому.

Матвей снял с себя пиджак и накинул его на мои плечи, после чего притянул в свои объятия. Какое-то время мы находились в уютной тишине, но, когда на улице совсем стемнело, он сказал, что нам пора ехать. Чтобы хоть немного отвлечься от мрачных мыслей, я решила спросить у Матвея то, что меня давно интересовало.

— Матвей, я кое-что спрошу у тебя, и…если тебе покажется, что я лезу не в свое дело, то…ты можешь не отвечать.

— Хорошо. Спрашивай. Для тебя нет запретных тем.

— Буду иметь в виду. — Я улыбнулась и коснулась ладонью его руки, различая в свете приборной панели его мальчишескую улыбку. — Даже не знаю, как сформулировать вопрос.

— Просто скажи, что тебя интересует. — Спокойно ответил он.

— Хорошо. — Я облизнула пересохшие соленые от слез губы. — Почему…твой дядя никому не говорит, что он тот самый знаменитый художник Гордеев? То есть, почему он живет, можно сказать, взаперти? Ведь у него миллионы поклонников.

— Поклонников… — фыркнул Матвей, и я подумала, что он не станет отвечать на мой вопрос. — Слава — это вовсе не награда. Став популярным, ты становишься товаром в умелых руках рекламщиков, который они стараются выгодно продать. Конечно, выгодно, в том числе и для тебя. С этим не поспоришь. Но слава — это наказание за достаток, связи и прочие привилегии.

— Почему наказание? — Не собиралась отступать я, искренне не понимая, почему он так считает.

— Потому что ты навсегда лишаешься свободы, то есть самого ценного, что только может быть в этой жизни. Да, в обществе есть рамки и ты свободен в их приделах, но…оказавшись в центре внимания людей, этими рамками становится общественное мнение. Тебя постоянно критикуют все, кому не лень. Все люди такие. Постоянно чем-то недовольны. Даже если тебя все устраивает, общество пытается навязать тебе ненависть к кому или чему-либо. Ты не так посмотрел, не так оделся, не с той ноги пошел и так до бесконечности. За свою жизнь, а это двадцать семь лет, я сделал очень важный вывод. — Он бросил на меня короткий взгляд. — Если из коллектива или группы людей уйдет ненавистный всем ее участник, то коллектив возненавидит кого-то из числа оставшихся. Люди едят друг друга при любом удобном случае. Это заложено в нас. Хотим мы этого или нет. У кого-то это проявляется с рождения, а кто-то открывает в себе эту способность в экстремальной ситуации.

Пока он говорил, я мысленно возвращалась к событиям, произошедшим со мной. А ведь он действительно прав. В борьбе за власть, люди способны пойти на что угодно.

— Ты прав. — Я тяжело вздохнула и перевела свое внимание на дорогу. — Сегодня я сама в этом убедилась.

— Я не хотел тебя расстраивать — он с сожалением посмотрел на меня и погладил по щеке.

— Я не расстроилась. Мне уже лучше и все благодаря тебе. — Я посмотрела на него, чувствуя, как меня переполняют эмоции.

— Это был очень длинный день.

— Еще какой! — Я издала нервный смешок.

— Тебе интересно, сколько денег мы сегодня собрали? — Весело спросил он, меняя тему.

— Да, конечно!

— Готова? — Он бросил на меня короткий взгляд. Я закусила губу, нервно кивая головой.

— Больше двадцати миллионов! — Я округлила глаза, не веря, что удалось собрать такую огромную сумму. — Из них по договору два процента твои.

— Ты шутишь? — Я резко выпрямилась, не веря своим ушам.

— Нет. Я абсолютно серьезен. Ты не читала дополнительное соглашение?

— Не читала. — Я была потрясена.

— Так я и думал…

Тем временем мы вернулись в город.

— Почему мы приехали к твоему дяде? — Я выглянула в окно, отмечая как на улице тихо и безлюдно.

— Потому что сегодня у тебя был тяжелый день и одну я тебя не оставлю. — Почти неуловимым движением он отстегнул свой ремень безопасности и повернулся ко мне лицом, наклоняясь так, чтобы между нами осталось совсем мало места, а затем легко коснулся моих губ своими. — Не бойся, я тебя не съем.

— Ты-то, может быть, не съешь, а вот твой дядя… — я посмотрела на него в упор. Матвей тяжело вздохнул и вернулся на свое место.

— Никто ничего тебе не скажет. Я все улажу. Виновник известен. Ну, а если тебе станет легче, то моего дяди нет дома. Он последнее время где-то пропадает и домой вообще не приходит. — Раздраженно объяснил он.

— Кажется, кто-то начал терять терпение? — Я попыталась разрядить обстановку, придавая своему голосу легкомысленности.

— Нет. — Усмехаясь, ответил он. — Просто ты поддаешься ненужным переживаниям. Идем.

Не без труда преодолевая ступеньку за ступенькой, мы, наконец, добрались до квартиры, где я смогла избавиться от туфель и испытать ни с чем несравнимое облегчение. Несмотря на духоту за окном, в квартире было прохладно и свежо. Я неуверенно переступала с ноги на ногу, пока Матвей снимал свою обувь.

— Не стой здесь. Проходи. Вся квартира в твоем распоряжении. — Я неуверенно кивнула и сделала несколько шагов в сторону. — Чего-нибудь хочешь?

— Нет, спасибо. — Слабо улыбнувшись, ответила я, снимая со своих плеч его пиджак и помещая его на свободные плечики в шкаф прихожей.

Я вошла в комнату и при взгляде на кровать в памяти всплыли воспоминания о нашем первом поцелуе. Я почувствовала спиной, как Матвей подошел ко мне, обдувая мою кожу теплым дыханием.

— Я принесу тебе что-нибудь из одежды. — Он нежно провел пальцами по обнаженному участку кожи на моей спине, и когда хотел отойти, я развернулась и схватила его за руку.

— Не уходи. Не оставляй меня…не сейчас… — я сделала шаг к нему навстречу и потянулась, чтобы нежно поцеловать его в губы, вкладывая в этот простой поцелуй так много всего, что хотелось ему сказать, о чем спросить. — Не сейчас… — повторила я. — Если уж нам не удалось закончить этот вечер красиво, то… — собрав всю свою уверенность, я заглянула в его красивые, ясные глаза. — Давай закончим красиво эту ночь. Я люблю тебя! — Томно произнесла я, закрывая глаза, целуя его в губы и растворяясь в его руках, нежно обвивавших мою талию.

— Я люблю тебя, мой Василек! — Страстно прошептал он в мою шею. — Мой дикий цветок с медовым запахом. — В подтверждение своих слов он осторожно распустил мои волосы, позволяя им волнами ниспадать с моих обнаженных плеч, а затем запустил в них свои длинные, тонкие пальцы, зарылся в них носом и сделал глубокий вдох, отчего мою кожу покрыла мелкая дрожь.

Следующим легким движением Матвей провел пальцами от моей шеи до плеч и аккуратно снял с них тонкие бретели платья, позволяя ему свободно упасть на пол. Я нервно сглотнула и заглянула в его лицо, отмечая, с каким интересом он наблюдал за мной, в ожидании от меня каких-либо действий. Я перешагнула через платье, не разрывая с ним зрительного контакта, потянулась и медленно начала расстегивать пуговицы на его рубашке. Дыхание Матвея участилось, а я пыталась побороть дрожь в пальцах. Все происходило быстро и в то же время растянулось на долгие минуты, а затем часы. От каждого движения, от каждого касания мы, словно сходили с ума от трепета, страсти, волнения и страха рассеять чары, окутавшие нас.