Цыганка

В самое это время вдруг прибыл в Яссы чиновник для осмотра госпиталей. Он канул, как снег на голову. Военновременные госпитали никогда не могут достигнуть исправности постоянных; они созидаются всегда, сообразуясь с обстоятельствами, обыкновенно на скорую руку, и потому даже при самой отчетливой попечительности правительства военные госпитали всегда более или менее будут терпеть недостатки разного рода. Эта истина дознана уже столетиями; каждая новая война подтверждает то же. Два дня бегали мы, ординаторы, в мундирах и шляпах, суетились, спотыкались через шпаги свои, хватали мимоходом больных за руку чаще обыкновенного, смотрели на языки и прописывали. Иностранный доктор медицины З…, вступивший в службу нашу по воспоследовавшему тогда приглашению, по контракту, на военное только время, зная дело свое хорошо, но не зная, как у нас говорится, "службы", имел значительные неприятности за различные беспорядки, которых он не умел досмотреть, почему, считая себя по излишнему немецкому честолюбию своему оскорбленным и обиженным, хотел немедленно оставить службу. "Ты этим досадишь только себе,-- говорил я ему,-- святое место порожним не останется, а ты, на первый случай, будешь без хлеба! Порядок есть душа общежития, дисциплина -- душа службы". Но возвращаюсь к предмету. Сей-то строптивый сын Эскулапа сидел у меня в один вечер, и я писал ему просьбу об увольнении его от службы; толковал этому небожителю, чаду луны, что у нас просьбы об увольнении подаются или по болезни, или по домашним обстоятельствам для приискания иного места или, как в этом случае, по причине истечения условленного по контракту срока; он спорил, кричал, горячился.-- Вдруг в это время в сенях моих послышался стук, как будто бы что упало, зазвенело разбитое окно, раздался топот нескольких скоробегущих ног; ближе, ближе, с силою бросился кто-то в дверь мою, и Кассандра вбежала. "Я запру",-- сказала она, запыхавшись и поставив ногу перед дверью, ухватилась рукою за ключ и поспешно повернула его. Мы оба были крайне удивлены, изумлены, я встал с беспокойством, а у огорченного товарища моего чело просветилось и прояснилось. Кассандра, по-видимому не замечая вовсе постороннего, подошла ко мне и, ломая руки, молила о спасении. Товарищ мой, природный буковинец, заговорил с нею по-молдавански, она, не переводя духа, лепетала сряду четверть часа, и оказалось наконец следующее. Она действительно была уже продана племяннику хозяйки нашей, который через несколько дней едет и берет ее с собою. Он теперь позвал ее к себе, она не пошла, он велел поймать ее и привести, она вырвалась, убежала, сшибла с ног всех, кого ни встретила на лестнице, в сенях и в коридоре, и бросилась в мою комнату, как единственное для нее убежище в целом городе, не только в целом доме. Люди, постояв, пошептав и потоптав около дверей, тихонько отошли; никто не осмелился войти или постучаться. Товарищ мой был восхищен и очарован, он всплескивал руками и хохотал во все горло. Рассказ ее был так прост, ясен и выразителен, телодвижение ее, когда она, положив руку на грудь, наклонялась всем телом вперед, было так сильно и убедительно, что он не мог опомниться.-- Наконец мы, наделав кучу планов для спасения и свобождения Кассандры, распростились с ним до утра.

"Чего же ты теперь от меня хочешь?--спросил я Кассандру.-- И что я могу теперь для тебя сделать?" -- "Я не пойду от вас,-- сказала она, -- я останусь здесь до утра; днем я их не боюсь; но теперь к ним не пойду!" -- "Куда же я тебя дену и где ты ляжешь, Кассандра? У меня, ты знаешь, только одна большая комната!" -- "Аич, здесь,-- сказала она, указывая на пол подле печи,-- здесь лягу!"

Я велел ей лечь на один конец длинной молдаванской софы, занимавшей, как обыкновенно, всю ширину задней стены, а сам, завернувшись в плащ, лег на другой. Через пять минут я встал, взял фуражку, накинул шинель, оставил Кассандре ключ от комнаты моей и пошел на ночлег к одному из товарищей.

Дорогою встретил я еще обычный похоронный церемониал нескольких от чумы умерших. По темной, никогда не освещаемой, узкой улице шел чокла {Чоклами называются здесь обрекшиеся за плату обязанности ходить за чумными и хоронить их. Они обыкновенно уже перенесли сами чуму и потому в продолжении одной и той же эпидемии редко вторично заболевают. (Примеч. автора.).} с факелом и кричал, дабы встречные могли заблаговременно посторониться: "Ла ждума! Ла ждума!" {Чума, чума! (молд.)} Воловий воз был нагружен тремя или четырьмя трупами со всеми пожитками их. Другой чокла в смоленой рубахе спокойно восседал на них и понукал хлыстом волов.