Цыганка

Прошли недели, месяцы; прошел и целый год; я забыл уже о сплетнях и проказах столицы княжества, где все смешное становится жалким и жалкое -- смешным. Кассандра и все, что сбылось с нею и со мною, мне виделось, как во сне, носилось иногда в неясных образах, как грезы, не то минувшего, не то будущего -- и то только изредка. Генерал ехал по благополучном окончании многотрудного и славного похода опять из Букареста в Яссы. Дорогою проезжали и видели мы знаменитый Рымник -- Рымник, в котором сын утонул на том же месте, где отец снискал бессмертие -- мелкий, ничего не значащий ручей, при котором лежит и местечко. Видели и несколько других местечек и городов на ту же стать, но менее славных в истории, менее известных. Невольный ужас обнимал нас, когда проездом находили мы в Бузео, в Фокшанах одни пустые, заглохшие улицы, покинутые дома без жителей, без окон, без дверей, и все мертво и тихо; кучи дымящегося навоза доказывали только, что кой-где теплится еще сокрытая жизнь -- это следы чумы, которая подобным образом опустошила целые деревни, местечки и города! Между прочим, проезжали мы и Бирлад, уже наполненный стекшимися жителями. В нем чума давно прекратилась. Темный, тихий прекрасный вечер разливал осеннюю прохладу. Генерала ожидали и потому наделали много шуму и тревоги. Множество экипажей, мало известных в этой глуши, крик ямщиков, ездовых, передовых, конвойных, проводников подняли на ноги все местечко. Мы скакали во весь дух за генеральскою коляскою, по обеим сторонам нашим мчались сотские в багровых турецких плащах с факелами на длинных жердях; исправники в золотых епанчах скакали за нами; мирные любопытные зрители и обыватели выставляли во мраке головы свои из окон, дверей, ворот и переулков -- мимолетные факелы последовательно и бегло их освещали; толпа народа стояла по обе стороны тесной мощеной досками улицы, и в ней-то увидел я при свете летучих факелов бородатого молодого цыгана с кожаным мешком за спиною, а рядом с ним стояла цыганка -- не простоволосая, но в платке, который длинным хвостом своим падал ей на спину. Она держала черномазых, курчавых голых двойников на руках. Это -- Радукан и Кассандра! Они кланялись, увидев меня, и Кассандра несколько шагов бежала за коляскою -- но быстро пронеслись мы по тесным улицам Бирлада; смоляные факелы на длинных жердях своих скоро догорели и гасли, разбросанные поодиночке на чистом поле Бирладского цынута {Уезд (молд.).}, почетная конница наша мало-помалу начала отставать, темная ночь налегла на ослепленные кратковременным ярким блеском глаза наши -- усталый товарищ мой храпел у меня подле боку, нежась в покойной генеральской коляске, и однозвучный стук колес и топот лошадей перерываемы были только изредка одиноким, голосистым воем перекликающихся, как часовые, ямщиков наших: ау-й-га-гой!..