Дакия в огне. Часть вторая. Дакийский самодержец

Глава пятая

Экспедиционный корпус римлян не превышал 15 тысяч воинов. Децебал поначалу попытался завязать с Фуском переговоры и уладить разгоревшийся конфликт миром, но римляне ничего не хотели и слышать о каких-либо переговорах.

По наведённому понтонному мосту корпус Корнелия Фуска переправился на левый берег Данувия и вторгся в глубь Дакии. Децебал, к этому времени возглавивший армию, не стал препятствовать заносчивому врагу и начал отступать. Он намеренно заманивал римлян в глубь Дакии. Наконец, в горных теснинах в самом сердце Дакии, неподалеку от того плато, где располагалась её столица, у перевала Бауты, экспедиционный корпус Фуска столкнулся с основными силами армии варваров. Здесь для римлян и была устроена ловушка.

Ущелье Бауты – довольно-таки примечательное. Оно глубокое, вытянутое, и в нескольких местах сужается и становится совсем узким. А ещё, из-за того, что над ним поднимаются отвесные вершины, в нём случаются частые камнепады, да их легко при желании и самим устроить, и это ущелье ещё характерно тем, что у его выхода очень крутой подъём.

В последовавшем кровопролитном сражении почти весь экспедиционный корпус префекта Претория Фуска пал. Легионеров, скученных и зажатых со всех сторон, расстреливали не торопясь, словно беззащитных куропаток на охоте. Для римлян это была уже вторая катастрофа, связанная с даками, не менее громкая и чувствительная, чем та, что случилась ранее с наместником Мёзии.

Вновь в руки торжествующих даков попали знамёна и воинские знаки разбитых римских подразделений, включая серебряного орла V легиона Жаворонков, который полностью оказался уничтоженным. Так же даками было захвачено много римского военного снаряжения, и в том числе метательные дальнобойные катапульты, и прочие сложные по своей конструкции аппараты, о которых даки прежде даже и не подозревали.

Вся Балканская граница вновь рухнула, и война с даками возобновилась с новой силой.

***

Домициану опять пришлось спешно отправляться на Балканы. Для спасения римской славы выбор пал на Теттия Юлиана. Он должен был погасить стремительно разгоравшийся пожар.

Теттий Юлиан был одним из самых опытных римских полководцев в период правления Флавиев. Карьера его началась ещё при Клавдии, и он был ближайшим другом и соратником Веспасиана. За ним тянулся длинный шлейф убедительных побед, он так же проявил себя в Нумидии и в деле против роксоланов, и потому принцепс Домициан ему всецело доверял. Да и Сенат единогласно одобрил это назначение.

Легат Теттий Юлиан выступил в 86 году новой эры в глубь Дакии. Продвижение его легионов было медленным и крайне осторожным, и римлянам приходилось постоянно отражать дерзкие вылазки варваров. Но вот уже под Тапами, совсем неподалеку от Сармизегетусы, Децебал наконец-то приостановил своё отступление и принял решение дать генеральное сражение вторгшемуся врагу.

***

Сражение под Тапами оказалось крайне кровопролитным, и продлилось оно несколько дней. С обеих сторон в нём погибло много тысяч воинов. Но римляне всё-таки взяли верх. Впереди уже находилась вожделенная цель – столица Дакийского царства.

Однако римляне неожиданно приостановили своё продвижение к сердцу Дакии. А причиной, по которой они вдруг стали сговорчивыми и согласились на мирные переговоры, оказалось событие, случившиеся за полторы тысячи миль от Дакии, на крайнем Западе империи.

В провинции Верхняя Германия поднял мятеж её наместник. При поддержке расквартированных в этой провинции легионов, и прежде всего XIV Парного и XXIСтремительного, наместник провинции Антоний Сатурнин, собирался пройти через Альпийские перевалы, ворваться в Италию и затем занять Вечный город, ну и воссесть на трон.

Насколько в серьёзную смуту могли вылиться события в Верхней Германии тогда было трудно представить, находясь вдали от Италии. Однако Домициан из-за этой неожиданной бузы изрядно перепугался. И потому ему пришлось идти на значительные уступки, чтобы переключиться на узурпатора, который к этому времени уже в Могонциаке (нынешний Майнц) окончательно распоясался и объявил себя в открытую новым принцепсом.

***

Вот поэтому с Децебалом поспешно и заключили мир.

Причём заключили его на почётных для даков условиях. Вёл переговоры от даков впервые младший брат царя, Диэг. И хотя Децебал признал свою зависимость от Рима, но это была пустая и ничего не значившая формальность. В качестве жеста доброй воли, Децебал передал принцепсу Домициану захваченных в прежних нескольких войнах легионных орлов и знамёна, а также пленных римских легионеров.

Однако часть пленных отказались возвращаться в империю и пожелали остаться в Дакии навсегда, и Домициан даже и на это дал своё согласие. Более того, по заключённому мирному договору Домициан обязался субсидировать царство даков и присылать ко двору Децебала различных римских специалистов.

Так что этот договор Децебал мог для подданных представить даже, как свою победу и несомненную уступку дакам со стороны главного их врага. И хотя у узурпатора Сатурнина с его затеей ничего не выгорело и он, ещё находясь в своём логове в Могонциаке, был подчинявшимися ему легионерами стащен с коня и тут же зарублен, и засолённую его голову в холщовом мешке затем отправили в Италию и бросили к ногам Домициана, но третий Флавий не стал отказываться от обязательств, данных Децебалу. Домициан не хотел новой войны.И все пункты мирного договора остались в силе и продолжали скурпулёзно исполняться.

Однако Сенату, откровенно говоря, этот договор не пришёлся по душе, и превратился в бельмо на глазу. Многие степенные мужи посчитали его позорным, так как принцепс, по их мнению, уж слишком далеко зашёл в уступках каким-то там варварам. В итоге всё свелось к тому, что в Сенате составился заговор.

И вскоре третий из Флавиев был убит, и заговорщики сенаторы выбрали из своих рядов нового правителя Рима, им стал престарелый сенатор Марк Кокцей Нерва.

***

Впрочем, это не понравилось уже армии, и прежде всего гвардейцам-преторианцам.

С их стороны в открытую начали раздаваться угрозы поднять мятеж и привести к власти своего ставленника. И тогда, опасаясь за свою жизнь, Нерва выбрал себе в соправители популярного в армии военачальника. Им оказался Марк Ульпий Траян.

Так неожиданно для очень многих, римский военачальник средней руки стал соправителем могучей империи. А он к этому откровенно говоря и не стремился. И буквально меньше чем через пару лет, после того как Нерва от болезни испустил дух, Траян стал окончательно хозяином Палатия и всей громадной империи.

Так началась новая эпоха в истории Рима.

Эпоха его наивысшего могущества.

***

К I веку новой эры даков насчитывалось четыре, ну может четыре с половиной миллиона. Больше было только греков, латинов, иберов, ну и галлов. Получается, это был тогда пятый по численности народ в Европе, и надо признать, что по тем временам он был довольно-таки крупный. И хотя даки по-прежнему делились на племена, которых по разным оценкам древних авторов насчитывалось то ли одиннадцать, то ли тринадцать, но каждому даку было хорошо известно, где находилось сердце его страны.

А оно располагалось в труднодоступных горах, которые и сейчас называются Орэштийскими (или Орэшти).

***

В этих горах устроена была оборонительная система из замков и мощных крепостей, защищавших дакийскую столицу с четырёх сторон. Замков насчитывалось с дюжину, а вот крепостей было по меньше – всего пять.

Ну а Сармизегетуса являлась по сути шестой и самой крупной твердыней, внутри которой и находилась резиденция дакийских царей, и их казна.

Добраться до столичной области было совсем не просто, так как находилась она высоко-высоко в горах, и окружали её очень уж густые леса. А все дороги, ведущие к ней, были узкими и чрезвычайно извилистыми.

Ну а теперь пришла очередь подробнее описать столицу Дакийского царства.

***

Она располагалась на искусственных террасах на южном склоне священной горы Когаионон. И поднималась к вершине этой горы, как бы осторожно, постепенно, и несколькими ступенями. Склоны этой горы поросли буйной растительностью, и прежде всего их покрывали разлапистые ели вперемежку со стройными соснами. Здесь же, но чуть выше Сармизегетусы, было устроено и главное святилище бога, покровителя даков. А ещё выше, чуть ли не под самыми облаками, находилась пещера, в которую вход простым смертным был строго воспрещён, и в которой по убеждению даков обитал сам могучий Замолксис и его главные помощники.

Столица была самым крупным поселением у даков. В ней тогда проживало около сорока пяти-пятидесяти тысяч человек. Стены её были двойные, внешние состояли из бревенчатого частокола, а вторые, устроенные на значительном расстоянии от внешних, были вдвое выше и возвели их из массивных каменных блоков, и форму эта крепость имела шестиугольную. В ней находились Восточные и Западные ворота, а помимо этого над стенами возвышались восемь высоченных сторожевых башен. Особенно высокой была одна, располагавшаяся на Юго-Западе. Она называлась башней Гебейлезиса, и её высота достигала семидесяти локтей!

Внутри Сармизегетусы все строения были сложены исключительно из каменных блоков. Дома были скученные, однотипные, в двух или трёх уровнях, и каждый рассчитывался на одну большую семью, и только исключения составляли с два десятка резиденций дакийской родовой знати и, конечно же, сам царский дворец.

Чтобы представить, насколько развита была цивилизация даков, замечу, что тогда далеко не во всех римских городах были водопровод и канализация, а вот в Сармизегетусе они уже имелись.

И ещё…

Внушительный царский дворец смещён был немного к югу и давлел над всем городом.

***

Выглядела царская резиденция хотя и вполне помпезно, но всё-таки несколько мрачновато. Она ничем не украшалась: ни колоннами, ни арками, ни скульптурами, на внешних её стенах не было каких-либо фресок, и она устроена была в четырёх уровнях и походила скорее на какую-то крепость или замок, потому что защищалась со всех сторон отдельной стеной.

Высокая двухскатная крыша её главного здания была, как и у всех остальных домов, покрыта красной черепицей. Внутри же располагалось несколько десятков залов, а ещё были подвалы и атриум – внутренний двор, пол в котором был выложен мозаикой, и в центре атриума устроен был облицованный глазурованной плиткой и прямоугольный по форме бассейн. Сейчас у этого бассейна находился сам царь.

Загорелое, с крупными и суровыми чертами лицо его, было хмурым и сосредоточенным. Царь даков теребил свою густую окладистую бороду, уже слегка посеребренную сединой. Децебалу шёл пятьдесят седьмой год, и он восседал на троне дакийских царей уже двадцать лет! Царствование его оказалось неспокойным и чрезвычайно бурным. На его царствование уже пришлось несколько тяжелейших войн. И вот оно оказалось на пороге новой войны…

И опять это была война с могучей Римской империей.

От долгих и тягостных размышлений Децебала оторвала жена. Осторожно ступая, Андрада подошла к мужу и слегка тронула рукой его за плечо.

Не оборачиваясь, он у неё спросил:

– Что ты хотела, Андрада?

– Тебя спрашивает твой брат…– произнесла супруга Децебала.

Децебал резко обернулся:

– Где о-он?

– Диэг уже во дворце.

– Слава Замолксису! Значит он уже вернулся. Живой и невредимый… – как бы размышляя вслух, произнёс Децебал. – Благодарю, Андрада, за добрую весть! А то я уже думал, что с ним что-то могло случиться…

Андрада хотела позвать младшего брата мужа, но тот сам без приглашения вошёл в атриум. Децебал и Диэг тут же обнялись. На обоих братьях были обычные дакийские кожаные куртки и штаны, подпоясанные очень широкими ремнями, и заправленные в остроносые сапожки. Только у Децебала ремень был совсем уж широкий, с золотой бляшкой и расшит он был узором из бисера, а у его брата бляшка была поменьше и серебряная.

Диэг был младше царя на двенадцать лет. Децебал был коренаст, с мощной грудью, и по медвежьи очень силён и основателен, а вот глядя на его младшего брата можно было подумать, что они и не родные братья вовсе, и что Диэг совсем даже не дак.

У Диэга были длинные и завитые, как у изнеженных греков, волосы, в левом же ухе на сарматский манер сверкала золотая серьга, а ещё у него почему-то почти не росла борода. Но Децебал, не смотря на некоторую с виду изнеженность Диэга, во всём ему доверял. Он поручал Диэгу даже вести ответственные и очень тяжёлые переговоры с теми же римлянами.

– Ну-у-у, рассказывай… – с нетерпением обратился к Диэгу царь. – Что там на Юге происходит? Почему Котис так поступил? На него это как-то непохоже… Ведь его выходка совершенно необдуманная и опрометчивая. Почему он напал на римский мост через Данувий, и тем самым подставил меня и спровоцировал Траяна на ответные действия? И то-о-от, как будто бы этого только и ждал… Ведь воспользовавшись этой выходкой Котиса, Траян ни в чём не стал разбираться и уже объявил нам войну.

– Вот, взгляни-ка… – Диэг протянул царю папирус.

Децебал развернул поданный ему папирус, и по мере его прочтения у него поднялась вначале одна бровь, а потом и вторая. Децебал совершенно переменился в лице.

– Э-э-это… э-э-это что?! Здесь получается я приказываю Котису совершить нападение на римские укрепления и сжечь мост через Данувий?!

– Мало того… – продолжил Диэг, – ещё и царская печать скрепляла этот папирус. Понимаешь, Децебал, именно твоя печать! Теперь тебе всё понятно, брат?!

Децебал на некоторое время потерял даже дар речи. Наконец, он немного пришёл в себя и произнёс:

– Но это же…э-э-это же по-о-одлог! Котиса же ввели в заблуждение!

– И я точно так же думаю, – согласился с мнением Децебала Диэг. – Котиса обвили вокруг пальца! Обвили как какого-то мальчишку!

– Ну-у, да! Это так и есть! Необходимо выяснить, кто за этим подлогом стоит! – выражение лица Децебала стало ещё более мрачным.