Дакия в огне. Часть вторая. Дакийский самодержец

Глава шестая

Рим постепенно поднимался.

После нескольких ожесточённых войн, построив впервые флот и перехватив гегемонию у Карфагена в Западном Средиземноморье, Рим стал и дальше наращивать свои мускулы, и уже через полтора века он не имел себе равных во всём Средиземноморье. В это время он напоминал котёл с бурлящей жидкостью, которая не только нагревалась и постоянно переливалась через край, но и обжигала всех, кто пытался с ней хоть как-то совладать.

Вначале Италия, потом Сицилия, далее Балканы и Иберия, затем Малая Азия, Галлия, Сирия, Ливия, Египет, Британия, так по отдельным частям словно пазлы собиралась картина величайшей империи того времени. И это при том, что Риму присуще были постоянные смуты, заговоры, кровавые перевороты и гражданские войны. Но всё равно, на протяжении пяти веков никто с Римом не мог совладать.

Рим был как будто заговоренный, и потому оказался непобедим.

Конечно, находились отдельные отчаянные головы, смельчаки, такие как Ганнибал, Митридат Евпатор или Антиох III, однако у них ничего не получалось и они, обычно, плохо заканчивали. И объяснение постоянным победам римского оружия было одно: на стороне Рима всегда находились Олимпийские боги!

Те самые, которые прописались на Олимпе. И которые к этому городу неизменно были благосклонны.

***

Можно задасться вопросом: «ну а сколько же в Риме людей сумели одеть на свою голову императорскую диадему?» И я вам скажу, что у современных историков на этот вопрос есть вполне чёткий ответ. За многовековую историю Рима в нём правили 147 императоров. Они были совершенно разные: порочные, как Калигула, ничтожные и развратные, как Гелиогабал, или же как Гай Юлий Цезарь гениальные, но попадались и такие про которых мало что можно было сказать. Вот таким и являлся принцепс Марк Кокцей Нерва.

А всё потому, что этот август был блеклой и весьма посредственной личностью. Карьеру он начинал делать ещё при безумце Нероне. Так именно благодаря стараниям Нервы был разоблачён заговор против актёра на троне, составленный Пизоном и его сообщниками из Сената. После этого юрист и посредственнный стихоплёт, оказался в необыкновенном фаворе и начал пользоваться покровительством сумасбродного тирана. Нерву даже удостоили немыслимой чести, потому что принцепс распорядился своему спасителю поставить статую, и не где-нибудь, а на Форуме, в самом центре Вечного города.

При Флавиях Нерва отошёл на время в тень и лишний раз не высовывался из своего загородного имения. Ведь принцепсы из новой династии Флавиев не жаловали фаворитов своих предшественников. Однако при Домициане Нерва стал вновь появляться на Палатии и даже в Сенате, хотя при этом в какой-то мере и рисковал. Впрочем, Нерва был крайне осторожен, он не разучился лавировать и даже пресмыкаться, и для него всё как-то обошлось без существенных неприятностей.

К концу же своего правления Домициан уже вызывал у многих ненависть, почти такую же, как когда-то и Нерон. А всё потому, что третий из Флавиев прислушивался ко всем доносам и у него руки по локоть уже были обагрены кровью безвинных жертв. И когда последний из Флавиев в конце-то концов пал жертвой заговора, то на трон был возведён Нерва.

Как, пожалуй, один из самых пожилых и уважаемых сенаторов.

***

Первое, что сделал Нерва после вступления на трон, это дал клятву коллегам-сенаторам, что ни один волос с их голов больше не упадёт. Однако Нерва был к этому моменту уже слишком стар, чтобы не просто сидеть на троне, а по-настоящему править. Ему был необходим более молодой и энергичный помощник. Об этом недвусмысленно намекали и раздражённый и склонный к неповиновению римский плебс, и тем более армия. А гвардейцы Претория так вообще до нельзя обнаглели и во весь голос начали заявлять, что готовы нового принцепса вскоре согнать с трона и вынести его из Палатия вперёд ногами.

Угроза была настолько реальной, что сенаторы, и прежде всего сам Нерва, стали лихорадочно подыскивать соправителя. Наиболее вероятной кандидатурой в Сенате подавляющее большинство считало наместника Сирии, Корнелия Нигрина. Под его рукой тогда находилась самая сильная римская армия, целых семь легионов. И тут Нерве один из его ближайших друзей, старина Луций Лициний Сура, посоветовал приглядеться повнимательнее к другой кандидатуре… К одному выходцу из Юго-Западной провинции.

А именно, Сура, бывший родом из Испании, указал на своего земляка, которого звали Марком Ульпием Траяном.

Ну а в Вечном городе Траяна не очень-то хорошо тогда знали. Это был совершенно не тщеславный уроженец латинской колонии Италика, располагавшейся на юге Иберийского полуострова. На мой взгляд, выбор Траяна для Нервы был в общем-то случайным, хотя, как оказалось, и в высшей степени удачным. К тому времени Траян уже дослужился до генеральского звания, побывал и наместником провинции. Ну и в армии он был на очень хорошем счету.

Биография у легата Траяна была почти что безупречной.

***

По началу Траян играл роль как бы не главного принцепса, и, если следовать современной спортивной терминологии, он был не играющим форвардом, а запасным игроком. Он подчёркнуто почтительно относился к престарелому Нерве, ну а тот, ставший вроде бы основателем третьей императорской династии, названной писателями того времени династией Антонинов, категорически не желал ничего слышать о каких-либо военных кампаниях. Нерва был совершенно гражданской личностью. Он и меч то никогда в своих руках не держал!

Пока был жив Нерва, Траян не торопился в Рим. Уже в ранге второго правителя империи, он почти два года провёл на Рейне. Его ставка располагалась вначале в Колонии Агриппины (нынешний Кёльн), а затем и в Могонциаке, и он деятельно укреплял границу и усмирял германские племена, особенно те, которые обитали в обширных лесах на правом берегу Рейна, и не были затронуты цивилизацией.

Но сразу же, как Нервы не стало и Траян окончательно утвердился в Палатии на троне, он начал подготовку к большой войне. И эта война должна была быть развязана именно с Дакией.

***

Траян причислял Дакию, после Парфии, к главнейшим врагам Рима.

И «пока она существовала и процветала, на Балканах никогда не наступит длительный мир и покой», так думал и так постоянно заявлял на заседаниях Сената второй принцепс из династии Антонинов.

И потом, в Децебале новый август видел достойнейшего и опаснейшего противника.

Поэтому к войне с Дакийским царством Траян стал готовиться самым тщательнейшим образом. На подготовку к этой войне он потратил целый год и не мало средств.

И в подтверждение этих слов я приведу несколько красноречивых примеров…

***

По опыту предыдущих битв, Траян убедился, что страшным оружием в руках даков становились их мечи. На этих мечах я немного и остановлюсь. Они были особенные. Эти мечи были массивные, и у них были изогнутые серповидные и очень длинные лезвия. Римляне эти двуручные мечи называли фалькатами, а даки сиками (о ещё более грозных рамфеях я расскажу немного позже). Ловко орудуя такими фалькатами, даки в рукопашном бою наносили римлянам тяжелейшие раны, и тогда опытный вояка Траян решил кардинальным образом поменять тактику рукопашного боя. Он призвал обучать легионеров-новобранцев к противоядию этим мечам. У римлян были короткие мечи, которые назывались гладиусами, но в отличии от фалькат и рамфей этими мечами можно было противника ещё и колоть. Вот и стали по указанию Траяна ветераны обучать молодых рекрутов, чтобы те не опасались фалькат и как можно ближе сближались с даками, и кололи их в грудь своими гладиусами. Это был наиболее оптимальный метод рукопашного боя с дакийскими воинами, вооружёнными самыми смертоносными на тот момент мечами.

А ещё у легионеров правую руку, которая не защищалась щитом и в которой они держали гладиус, начали прикрывать нарукавниками из металла. Увеличили для легионеров и щиты. Теперь их делали не закруглёнными, а прямоугольными, и в полный рост. Также Траян велел значительно усовершенствовать метательные машины: облегчить их, чтобы те же катапульты можно было перемещать не только по хорошим дорогам, но и в том числе по пересечённой местности, и даже по горам. А ведь в Дакии ландшафт был преимущественно труднопроходимый и гористый.

Но всё это римляне проделали не афишируя, и можно сказать, что этим они занимались скрытно. Так что, когда Траян, переправившись через Данувий, вторгся со сто тридцати тысячной, и по новому оснащённой и обученной армией, в дакийские пределы, то это для Децебала стало полной неожиданностью. Армия вторжения постепенно сосредотачивалась в римской приграничной провинции Верхняя Мёзия, поблизости от города Виминация. На удивление, разведка даков проморгала её.

Вернее, дозорные даков не рассмотрели в ней какую-либо серьёзную угрозу.

А всё потому, что Траян и здесь применил недюжинную хитрость…

***

Траян организовал несколько перебежчиков, и те ввели даков в заблуждение утверждениями, что у Виминация собирается карательный корпус, который всего лишь готовится преподать урок сарматам, в прошлом году совершившим очередной разбойничий набег на римское приграничье. Даки этим перебежчикам поверили.

И ещё…

Следует сказать, что в окружении Траяна находилось и не мало закалённых и опытных сподвижников, проявивших себя превосходно на воинском поприще. Перечислю только некоторых его военачальников. Это были: Сура, Маний Либерий Максим, и ещё ряд других легатов и трибунов, на которых принцепс мог опереться в предстоящих военных действиях.

В этом же походе участвовал и Лузий Квиет, который в моём повествовании сыграет очень важную роль. Но тогда этот бывший гладиатор ещё не находился на первых ролях. Для него всё было впереди. И карьеру свою в армии он по существу только начинал, причём начинал её с самых низов.

Когда воды Данувия, после весеннего разлива спали, римляне навели через реку понтонные мосты и двумя колоннами перешли на левый берег. Но дальше римская армия двинулась через земли гетов не на Северо-Восток, в сторону роксоланов, а неожиданно на Север, к сердцу Дакии.

И только после этого Децебал и его окружение осознали всю серьёзность создавшегося положения.

***

Поняв замыслы Траяна, Децебал начал немедленно собирать войска и отправил послов в северные земли, чтобы заручиться помощью соседей. И многие из них, такие, как кельты бастарны и костобоки, германцы буры, праславяне венеды и карпы, а также западные сарматы из племени роксоланов решили ему помочь, и уже вскоре от них выступили отряды.

Помимо этого, пытаясь выиграть время, царь даков отправил к Траяну и посольство. Но вначале в императорскую походную ставку прибыли не самые знатные даки, и это было даже скорее не посольство, а разведка. Траян с этими послами не посчитал нужным встречаться. Тогда Децебал направил от себя уже новых послов. На этот раз посольство возглавляли знатные даки, включая Сусага, пожалуй, ближайшего соратника царя, и одного из лучших дакийских полководцев. Посольство от имени Децебала обещало признать верховную власть Римской империи над Дакийским царством, и для этого сам царь даков просил о личной встрече с Траяном.

Траян согласился на неё. Но Децебал так и не прибыл для переговоров, и принцепс понял, что царь даков хитрил и всего лишь пытался выиграть время.

А тут ещё Траяну пришло угрожающее послание от северных варваров, от малоизвестного германского племени буров…

***

Послы от этого германсконо племени преподнесли Траяну довольно-таки странный презент. Принцепс получил от них гриб. Вот именно, гриб!

Но гриб удивительных размеров.

И на нём по-латински было начертано, что «лучше бы римлянам вернуться к себе домой по добру и по здорову, а иначе их ждёт в горах Дакии неизбежная смерть…»

В ответ на это варварское послание Траян лишь усмехнулся, и римская армия продолжила продвигаться на север к сердцу Дакии, к её столице.

В авангарде римской армии находился сам император. А помимо его сподвижников к нему в этом походе присоединились и члены его семьи, его жена и сестра, Помпея Плотина и Марциана.

***

Римская армия неторопливо продвигалась, и Траян вперёд постоянно высылал усиленные разъезды, состоявшие из мавретанских и нумидийских разведчиков. Поначалу римляне двигались на Берзовию (или Берзаб), далее свернули на восток и прошли Айзы. Потом повернули вновь на север.

И вот, вначале сентября 101 года новой эры, сто тридцати тысячная римская армия подошла к важнейшей дакийской крепости Тапы.

Эту крепость даки ещё называли «ключом к Сармизегетусе».