Дакия в огне. Часть вторая. Дакийский самодержец

Глава седьмая

Около двухсот семидесяти тысяч воинов сошлись под Тапами с обеих сторон. Даков было примерно столько же сколько и римлян, ну или может быть немного побольше, но римляне были лучше вооружены и гораздо более организованны.

В самом начале битвы всё небо прочертили молнии, прогремели сильнейшие раскаты грома, от которых чаша неба казалась треснула, и зарядил ливень. Однако это совершенно не охладило пыла сражавшихся. Напротив, римляне восприняли гром, как знак свыше. Как некое одобрение их действий самим Юпитером Громовержцем. Это подтвердили и жрецы-фециалы, которые перед сражением, как и полагается, провели обряд и окропили кровью жертвенных животных походный алтарь.

И даки, и римляне прекрасно понимали значение битвы при Тапах.

Эта битва решала для них всё!

***

Битва под Тапами растянулась на много-много часов.

Вначале даки потеснили римлян. Их атака на центр римского строя оказалась настолько дерзкой и отчаянной, что даже закалённые римские триарии (это были самые опытные легионеры, прослужившие больше семи-восьми лет) дрогнули и попятились. Но всё-таки Траян личным примером не дал своим воинам стушеваться и отступить. Он вовремя сориентировался.Увидев, что его воины отступают, он спрыгнул с коня, выхватил из ножен меч и бросился на даков в первых рядах двух резервных легионов, XXX Победоносного Ульпиева и II Неустрашимого Траянова, организованных перед походом на Дакию, и легионеры из этих легионов с устрашающими криками последовали за ним.

В итоге им хоть и с трудом, но удалось переломить ход битвы. Даки не выдержали такого натиска и отступили. А к вечеру стало окончательно ясно, что поле битвы осталось за римлянами.

Траян мог отметить свой очередной триумф.

***

Весь вечер и всю ночь римляне подбирали раненых. Когда Траяну доложили, что для них не хватает перевязачных материалов, то он не задумываясь велел разорвать на бинты свои сменные одежды из обоза. После того, как погибших захоронили, в их честь соорудили общий поминальный алтарь на одной из горных дакийских вершин.

Потери обеих армий были не просто большими, а оказались колоссальными.

Римляне потеряли почти 18 тысяч воинов, а вот потери даков превысили 42 тысячи! Однако Децебал не собирался сдаваться на милость победителя, и Траян, ввиду приближавшихся холодов, принял решение сделать передышку и отвести свои легионы к Данувию, и разместить их в зимних укреплённых лагерях.

***

Но избежать зимней кампании у римлян всё-таки не получилось.

Воспользовавшись тем, что в связи с неожиданным резким похолоданием нижнее течение Данувия оказалось скованно толстым льдом, семнадцати тысячная конница роксоланов перешла на правый берег по льду и вторглась в римскую провинцию Мёзию. Выступление роксоланов приободрило даков, и они тоже возобновили военные действия. Децебал взял в осаду несколько крепостей на левобережье, в которых при отходе Траян разместил гарнизоны.

Наместник Мёзии спас Траяна от неприятностей. Всего с двумя легионами он встретил тяжёлую роксоланскую конницу в долине у Адамклиси и искуссным манёвром поставил её в непростое положение, и затем нанёс ей поражение. Роксоланам пришлось ретироваться, и только малая их часть вернулась в свои становища. А Траян тоже отреагировал на нападения даков незамедлительно. Действовал он не менее решительно. Что ни говори, а не зря за Траяном к тому времени закрепилось мнение, что он относился к самым лучшим римским военачальникам за всю историю Древнего Рима.

Приготовив за день достаточное количество лодок и плотов, Траян переправил на левый берег пехоту из четырёх легионов, а конницу перевёл по понтонному мосту, и зашёл в тыл дакам, которые осаждали приграничные крепости.

Довершил разгром даков ещё один отряд римлян. Он перехватил огромный обоз противника, и перебил всю его охрану.

При этом в руки римлян попала очень ценная добыча.

***

Весной 102 года новой эры военные действия возобновились.

Перед выступлением в пределы Дакии Траян обратился к легионерам с речью. В этом своём обращении он объявил, что намерен окончательно разбить уж очень строптивые дакийские племена и навсегда обезопасить от варварских вторжений Балканские провинции. Легионеры, многие из которых были родом из этих провинций, речь императора восприняли с воодушевлением.

Траян возглавил главную колонну римской армии, двигавшуюся через горы и ущелья прямо на Сармизегетусу. И именно на эти легионы выпала труднейшая задача по овладению горными крепостями, прикрывавшими с юго-запада столицу северных варваров. Легионы Траяна умели брать вражеские укрепления, какими бы они не казались неприступными, имея к тому же под рукой катапульты и прочие стенобитные машины, и поэтому эти укрепления их на долго не смогли задерживать.

Карпаты и межгорные долины тогдашней Дакии были покрыты густыми обширными лесами, и легионерам иногда приходилось не только вступать в схватку с даками, но и доставать топоры и сражаться с этими труднопроходимыми чащами, а ещё и с завалами, которые устраивались воинами Децебала на пути продвижения римских легионов. Но и это не на долго останавливало армию, возглавляемую Траяном.

При этом, как писали древние авторы, иной раз и сам принцепс спрыгивал с коня, брался тоже за топор и вместе со своими легионерами не брезговал лично прорубать проходы в лесной чаще. Траян никакого труда не чурался. И он никогда не был белоручкой!

Вот такой был новый римский правитель!

***

Вторую колонну римской армии, продвигавшуюся не с Юга, а из Виминация, то есть с Запада, возглавлял Маний Либерий Максим. Обе колонны должны были встретиться под стенами Сармизегетусы.

Легионы Мания Либерия Максима так же продвигались достаточно успешно.

В одной из взятых Максимом крепостей ему удалось захватить особо ценный трофей. В его руки попала одна из сестёр царя даков (та, что была помладше Вируты, супруги Драговита). И уж совсем неблагоприятным стало положение даков после того, как мавретанская и нумидийская конница, в количестве трёх тысяч всадников, сделала глубокий рейд в пределы Дакии и захватила горный проход Судрук (он располагался в Южных Карпатах), после чего дорога на Сармизегетусу для римлян оказалась открытой.

Последней надеждой Децебала оставалась ещё крепость Апул. И вот, под её стенами вскоре разгорелась ожесточённая битва. Даками здесь командовал полководец царя Сусаг. Даков было втрое меньше римлян. Они сражались самоотверженно, не отступали ни на шаг, никто из них не побежал и не запросил пощады, и почти все они полегли на подступах к Апулу.

В этом сражении погиб и возглавлявший даков Сусаг.

И это оказалась очень тяжёлая потеря, так как Децебал лишился одного из лучших своих военачальников.

***

После сражения под Апулом и гибели Сусага, Децебал понял, что дальнейшее сопротивление римлянам ничего уже не даст, а только приведёт к новым жертвам и к полнейшему истреблению его соотечественников. И тогда Децебал вновь завязал переговоры.

От имени царя даков повели переговоры несколько знатнейших дакийских старейшин и вождей, так называемые пилорофоры (так их называли из-за особых шапок, которые только им разрешалось носить; это были высокие остроконечные войлочные шапки красного цвета, скроенные на манер тех, которые носили когда-то скифские цари). По сути, Децебал уже был готов согласиться на все условия.

Траян принял послов в своём шатре сидя на троне, на котором ещё восседал император Октавиан Август. Траян потребовал от побеждённых выдать пленных римлян и перебежчиков, а также оружие, военные машины, и ремесленников, которые эти машины делали, разрушить все укрепления, в том числе и те, что были возведены для защиты дакийской столицы, и больше не принимать перебежчиков из империи.

Разумеется, отменялись и все субсидии, которые выплачивались дакам при Домициане. Децебалу также запрещалось с кем-либо без разрешения Рима вести переговоры, заключать союзы и прибегать к чьей-либо помощи. Условия оказались очень тяжёлыми, но Децебал их был вынужден принять.

Мирный договор между империей и Дакией был заключён, и Траян в очередной раз с гордо поднятой головой вернулся в Рим.

***

Для того, чтобы Децебал даже и не думал нарушать условия мирного соглашения, Траян потребовал ввода в Дакию и размещения на всей её территории римских воинских подразделений, включая и окрестности Сармизегетусы. Общее командование всеми римскими воинскими силами, размещёнными в Дакии, Траян поручил своему давнему соратнику, проконсулу Гнею Помпею Лонгину (это был дядя красавчика Лонгина).

Децебалу ничего не оставалось делать, как пойти и на это унизительное и крайне неприятное для него условие, ставившее царя даков в полную зависимость от империи. Траян достиг почти всех поставленных им в этой войне целей и находился на вершине успеха. А апофеозом всего стало прибытие в Рим посольства даков во главе с самим Децебалом.

Царь даков побывал в Сенате и заявил там, что отныне он становится верным союзником Рима. То есть, Децебал официально признал себя клиентом империи, и полностью от неё зависимым правителем. В Риме по этому случаю провели гладиаторские бои. Причём провели их с невиданным размахом.

В этих цирковых постановках участвовало несколько тысяч гладиаторов, и прдлились эти бои пять недель.

***

А теперь вновь вернёмся уже к сарматам…

Вокруг ставки Верховного вождя роксоланов простиралась бескрайняя степь, изредка оживляемая курганами. Поговаривали, что ещё скифы и их предшественники киммерийцы много веков тому назад хоронили вместе с конями и оружием в этих курганах своих выдающихся предводителей.

Степь очень контрастировала с привычными для праславян лесами и болотами, и потому прибывшие в ставку карпы себя чувствовали в ней не очень-то и уютно. А тут ещё вороньё громко каркало и досаждало членам посольства. Оно днём и ночью вилось над той частью частокола, где располагались шесты с насаженными на них головами. Головы эти уже успели почернеть и изрядно усохнуть, и у многих из них были выклеваны глаза.

Чьи эти головы были, роксоланы посмеиваясь объяснили прибывшим гостям. Они принадлежали пленникам. Тем, которые проявили свою строптивость и недавно попытались сбежать. Эти пленники убили двух охранников, захватили коней и ускакали в степь. Но далеко им не удалось уйти. Так как Тагасий, старший сын Верховного вождя Фарзона, тут же объявил на беглецов облаву. Как на каких-то зверей. И через пару дней он со своими людьми всё же сумел нагнать беглецов.

Роксоланы с такими пленниками не церемонились и сразу же их казнили.

Ведагор лишний раз не хотел на эти насаженные на шесты головы с пустыми гланицами смотреть. Но они были и в остальных местах ставки, и постоянно попадались ему на глаза.

Ведагор был самым близким к старейшине рода Дулёб человеком, и Хвалимир ему всецело доверял. А проистекало его доверие из-за того, что они являлись родственниками. Один из сыновей Хвалимира был женат на младшей дочке Ведагора. И потому, именно Ведагора сейчас Хвалимир отправил в ставку Верховного вождя роксоланов для переговоров, однако же Фарзон, сославшись на некие туманные обстоятельства, не захотел его сразу принимать.

И вот уже четвёртый день карпы терпеливо ждали, когда им назначат аудиенцию.

***

«Чтобы это означало?.. – хмуро обдумывал этот негостеприимный и непонятный для него жест со стороны Фарзона посланец от старейшины Хвалимира. – Роксоланы не желают вести переговоры? Или Хвалимира уже опередили? Но кто? Тот же князь Драговит что-ли? Не-ет, не-ет-не-ет, от карпов вроде бы никто раньше их не прибывал сюда в ставку… Зна-ачит… значит за этим кроется что-то другое…Но что? Что именно задумали роксоланы и их Верховный правитель?»

Карпов разместили в отдельном шатре, который считался гостевым и располагался в отдалении от внушительного шатра Верховного вождя роксоланов. Пока Ведагор ждал встречи с Фарзоном он не выходил на воздух. Настроение у Ведагора было совсем унылое. Но вот к нему заявился его помощник, старший дружинник по имени Доброван.

Этот бородач скорее походил на простоватого землепашца. Он откашлялся и глухо произнёс:

– К тебе э-это… просятся…

– Кто?! – спросил удивлённый Ведагор.

– Какой-то купец…

– Ку-у-упец?! – удивился Ведагор.

– Ну, да. Ку-упец.

Доброван был не слишком словоохотливым. Из него каждое слово приходилось вытягивать, как щипцами.

– Так кто он такой? – переспросил Ведагор. – Что это за купец?

– Это… римлянин…– ответил немногословный старший дружинник.

Ведагор немного поколебался и затем кивнул головой, чтобы римского купца к нему пропустили. Вскоре в предназначенном для гостей шатре, где разместился Ведагор, появился незнакомец.

И это был никто иной, как разведчик Траяна Эмилий Павел.

***

Мягко ступая по кошмам, расстеленным на земле в три ряда, Эмилий Павел прошёл к лежаку, на котором сейчас возлежал Ведагор. Римлянин приветствовал посланца старейшины рода Дулёб подчёркнуто уважительно.

Ведагор по началу замешкался, не зная, как себя с этим иноземцем вести, но затем встал на ноги и ответил на приветствие купца поклоном.

С римлянином рядом находился человек, который немного знал язык карпов. Он был уроженцем Ольвии, греческой колонии на северном побережье Понта Эвксинского, который часто по разным, и в том числе по торговым делам, посещал близлежащие земли, как сарматов, так и праславян карпов. Ольвиот тут же начал переводить:

– Этот купец прибыл из-за моря…

– Знаю! – отреагировал сухо Ведагор. – Скажи мне лучше: как его кличут? Пусть мне он назовётся!

– Он – римлянин. А зовут его… Эмилием Павлом. Он из Халкедона, что под Византием.

– Что от меня хочет этот Э-э-эмулий… Эмулий Павел?

– Он от тебя ничего не хочет.

– Хм-м…– Ведагор почесал бороду и задал ещё вопрос: – Странный какой-то этот римлянин Э-эмулий! А что он тогда ко мне припёрся? Что он у меня-то позабыл?

– Он проникся к тебе, Ведагор, расположением… и желает тебе помочь.

– По-о-омочь?! – округлил свои бесцветные глаза карп.

– Ну, да!

– А в чём?! – в ещё большее удивление пришёл Ведагор.

– Эмилий Павел торгует с роксоланами. И они с ним расплачиваются по большей части захваченными у соседних племён пленниками. В этот раз от Верховного вождя роксоланов за зерно, оливковое масло и золотые ювелирные украшения он получил до полутора сотен рабов. И половина из них – твои соплеменники, Ведагор. И почти все они – молодые девицы. Тринадцати-пятнадцати лет. Так во-от… Эмилий Павел пожалел их и пожелал девиц этих невинных подарить тебе. Что бы они вернулись домой. В свои семьи. Ну и чтобы они избежали столь тягостной неволи.

Ведагор ещё больше удивился широкому жесту со стороны римского купца. Совершенно непонятен был Ведагору этот римский купчина. Ведь этим самым тот терял значительную часть своей прибыли.

«Какой-то странный он. И ну о-о-очень уж он подозрительный!» – подумал про Эмилия Павла Ведагор.