Даль-цвет. Том 1. Охра

Глава 9

После занятий я вышел на задний двор, прикидывая, как поступить.

Вот прямо сейчас идти и прочёсывать территорию? Это глупо. Если бы столб можно было найти таким примитивным способом, то его нашли бы давно, много лет назад. Здесь бродит толпа студентов, и даже если камень — невидимый, кто-нибудь уже треснулся бы лобешником, просто по теории вероятностей.

А ведь у меня хватало и бытовых забот — требовалось, к примеру, купить спортивную форму для пресловутой физподготовки, которая значилась в расписании уже с завтрашнего дня.

— Милорд, извините…

Обернувшись на голос, я удивлением увидел Уну. Она стояла в трёх шагах от меня и мялась. Я рефлекторно хотел сделать шаг навстречу, но, вспомнив, чем это кончилось в прошлый раз, остался на месте.

— Да, Уна, слушаю тебя. Не стесняйся.

— Ну, просто я успокоилась и подумала… Поняла, что вы ничего плохого не имели в виду, и мне теперь неловко. Простите…

— Да перестань, тебе не за что извиняться, это я виноват. Нечаянно нарушил какое-нибудь негласное правило этикета? Да, у меня случается, к сожалению. Я из глухой провинции, как ты уже поняла.

Мучительно покраснев и опустив взгляд, она помотала головой:

— Нет, вы не нарушили… Просто…

— Что-то личное, понял. Спасибо, что подошла, а то я сам ломал голову. Постараюсь тебя больше не беспокоить.

Несколько секунд мы молчали, затем она спросила нерешительно:

— Я пойду, милорд?

— Да, конечно. Ты не обязана спрашивать разрешения. И можешь обращаться ко мне на «ты», по имени.

— Поняла… До свидания тогда…

Развернувшись и облегчённо выдохнув, она заспешила прочь. Я хмуро проводил её взглядом, обдумывая услышанное, а затем подошёл к большому щиту, где был нарисован план территории — без особых изысков и без красок-эффекторов, чёрными линиями на белом фоне.

Учебный корпус, общежитие для простолюдинов и для блатных, домик комендантши, дуэльный павильон, площадка для крокета — всё было на виду. И оба мегалита обозначались тоже, жирными точками. Мифический третий не обнаружился, разумеется.

В расположении двух камней я не усмотрел никакой системы. Один был на стенде справа-вверху, за длинным общежитием, стоявшим наискосок. Другой — слева, заметно ниже, возле ограды кампуса.

К этому второму я и направился.

Миновав крокетное поле, где были вкопаны узкие воротца высотой по колено, я углубился в пожелтевшие заросли и вскоре увидел камень. Внешне он мало отличался от первого, рассмотренного вчера. Те же габариты, выщербленные кромки. Разве что руны, кажется, выглядели иначе.

Я постоял, коснулся шершавой каменной грани. Сосредоточился, пытаясь переключить восприятие в «следопытский» режим, и у меня даже получилось. Толку от этого, правда, не было. Краски чуть обесцветились, но и только.

Неудача меня не обескуражила. Я был явно не первым, не десятым и не тысячным выскочкой, желающим разгадать тайну мегалита. Здесь и студенты наверняка корячились регулярно, и учёные с оборудованием.

Я вернулся в общагу.

Бруммер был уже там, причём в одиночестве, без девиц. Сидел мрачно за столом и листал учебник.

— А где поклонницы? — спросил я.

— Достали. От их кудахтанья в ушах уже зазвенело. Ну, я им и заявил — учиться, мол, буду, книжку читать. И ещё сказал, что сосед у меня — психованный лорд, который посторонних не любит, сразу слюной начинает брызгать. Девки малость завяли, и я свалил по-быстрому.

— Молодец, блин. Репутацию мне отполировал.

— Ну, а чё такого? Скажи спасибо, а то бы сам на стенку полез, если б они всем скопом сюда припёрлись. Я чё-то прям не знаю…

— А я предупреждал.

С облегчением сняв костюм, я надел привычные джинсы и закатал рукава рубахи. Поинтересовался:

— У вас тоже физподготовка будет?

— С чего вдруг? Оно нам надо? Мы краски будем толочь, а не дурью маяться.

— Эх, завидую. А мне спортивную форму надо купить.

— Так ты на базар езжай, там дешевле.

— А он тут есть?

Заглянув в кладовку, Бруммер достал из чемодана большую карту, потрёпанную и потёршуюся на сгибах. Разложил её на топчане, ткнул пальцем:

— Во. Говорят, там всё продают, что хочешь. Но и обдурят, если ушами хлопаешь.

— Пусть рискнут. За совет спасибо.

Выйдя из кампуса, я зашагал по улице к остановке трамвая. Солнце сдвигалось к западу, но в запасе ещё осталась пара часов до сумерек.

На ходу я снял с пальца перстень, сунул его в кармашек для зажигалки. Аристократическая фигня уже напрягала меня всерьёз, и нужна была передышка.

Трамвай подъехал — канареечно-жёлтый, старомодно-округлый, с выпученными фарами. Народу хватало, но я удачно встал у окна на задней площадке. С маршрутом повезло тоже — до рынка можно было добраться без пересадок, как мне подсказали попутчики.

Поездка подняла настроение. На меня не обращали внимания и не обзывали лордом, я любовался ретро-архитектурой. Особенно красив был мост через реку, которую мы пересекли. Мощные пилоны, квадратные в основании, возвышались метров на двадцать. Солнце отражалось в воде, и волны искрились.

Базар вызвал у меня ностальгическую усмешку. Он мне напомнил вещевой рынок с родных просторов, постсоветского типа — узкие ряды-улочки с бугристым асфальтом, груды барахла на прилавках, тележки с грузом, разноголосый гам, толчея и запах свежевыделанной кожи, густой и терпкий.

С центральных рядов, где вещи были дороже, я ушёл сразу. Поблуждал минут десять и нашёл-таки палатку со спортивными шмотками, которые подходили мне по цене. Купил три майки фасона «сойдёт для сельской местности», мысленно похвалив отсутствие аппликаций и логотипов, написанных с орфографическими ошибками. Взял шорты и кеды.

Торговля у продавца шла, по-моему, так себе. Других покупателей рядом не было, и он собирался уже сворачиваться — задёрганный и плюгавый, с брюшком. В итоге я выторговал у него неплохую скидку. А заодно даже прикупил нечто вроде спортивной сумки — это была холщовая торба на ремешке, которая выглядела простецки, но не убого.

Запихнув в эту сумку свои обновки и перекинув её через плечо наискосок, я решил пройтись поглазеть, чем ещё торгует народ.

Дело шло к закрытию — продавцы убирали товар с прилавков, упаковывали в баулы и перекрикивались. Я вышел в ту часть рынка, где продавался хозяйственный ширпотреб, от веников до ковров. Миновав крытый павильончик с рулонами бумажных обоев, я приостановился.

В закутке между павильончиком и деревянной будкой, ставни которой были закрыты наглухо, приткнулся раскладной столик. За ним стоял типчик в кепке, надвинутой на глаза. Он зыркал по сторонам и выглядел словно спринтер на низком старте, готовый сорваться с места в любой момент.

— Волшебную краску надо? — спросил он меня. — Бери, остатки распродаю.

Круглые жестяные коробочки, каждая размером с ладонь, были аккуратно заполнены цветными крупинками. Оттенки — от фиолетового до бледно-лилового. Я прикинул — в той склянке, что я привёз от деда, было, пожалуй, меньше красителя, чем в любой из этих жестянок.

Разглядывая ассортимент, я, как персонаж небезызвестного фильма, испытал смутные сомнения. Но из любопытства спросил-таки:

— Сколько просишь за банку?

— Полсотни франков. Не сомневайся, парень. Чистый продукт, домашнее производство. Без всякого дерьмеца, которое кланы туда пихают.

За кучу шмоток, купленную только что, я отдал меньше. Но настоящий эффектор в таком количестве стоил бы на три порядка дороже. Эту арифметику я вполне себе представлял — не зря же готовился у деда в гостях, читал его книжки.

— Хрен с тобой, уступаю за сорок пять, — сказал тип, решивший, что лох повёлся. — Везёт тебе, вовремя пришёл. Так-то красочку влёт сметают, но сегодня вот кое-что осталось по мелочи. А мне уже некогда, дела срочные, так что вот. Тебе сколько надо-то? Если всю возьмёшь, то ещё чуть скину. Бери, не майся.

— А чё ты меня торопишь? Не гони коней. И ассортимент у тебя — не очень. Мне, может, другие цвета нужны. Жёлтый, красный…

Тип вздрогнул и завертел головой. Затем прошипел мне:

— Парень, ты с дуба рухнул? Орёшь тут на весь базар… Какой тебе, к лешему, жёлтый-красный? Если я с той же охрой здесь появлюсь, то мне ихний клан и руки повыдергает, и ноги…

— А клан, который краску из вереска производит, ничего не повыдергает?

— Тебя не касается, — буркнул он. — И кончай языком трепать. Товар нужен? Гони монету. Не нужен — сваливай.

— Воздержусь от приобретения, пожалуй, — сказал я. — Товар — фуфло, продавец хамит не по делу. Бизнес — отстой, короче.

Выдав свою экспертную аналитику, я двинулся прочь. Базар в этой части уже практически опустел, павильончики были заперты. На асфальте валялись клочки бумаги, обрывки ткани и фантики от конфет.

— Слышь, земляк, погодь.

Из бокового прохода ко мне шагнул мужичок, мосластый и жилистый, с рыжеватыми волосами, в серой короткой куртке. Засунув руки в карманы широченных штанов, он глянул по сторонам и спросил:

— Нужна серьёзная краска?

— Мало ли, что мне нужно, — сказал я, не собираясь больше задерживаться.

— Да погоди ты!

Он придержал меня за рукав, и я обернулся.

— Есть реальный товар, — сказал он. — Цвета любые.

— Песок раскрашенный, как у этого?

— Этот — сявка, — пренебрежительно хмыкнул он. — У нас — без фуфла. Если разбираешься, сам оценишь. Пошли со мной.

— Ага, щас. Бегу и падаю.

Я напрягся. Вечер переставал быть томным, похоже, и я сосредоточился, пытаясь включить свой дар следопыта и лучше изучить местность. Контуры будок и павильонов вокруг проступили резче.

Мужик тем временем продолжал:

— Ну, сам посуди, товар непростой. Не здесь же его светить? И я же не предлагаю полмили топать. Вон, за углом.

Он указал пальцем, куда идти, и на тыльной стороне его кисти что-то блеснуло.

Это напоминало татуировку, но не чернильную, а тускло-серебристую. Я не смог бы её заметить, если бы не усилил зрение за секунду до этого.

А ещё цвет чёрточек, из которых состояла татуировка, вызвал у меня смутные ассоциации с линиями узора, виденного сегодня в столовой. Хотя рисунок там, на стене, был совсем другой, намного сложнее.

Я не успел рассмотреть татуху подробно — мужик вновь сунул руки в карманы. Но упускать такую неожиданную зацепку мне не хотелось.

— Ладно, — сказал я, — показывай свой товар.

— Вот, так бы и давно.

Пройдя между павильончиками, мы оказались на асфальтированной площадке. Прямо передо мной была глухая стена какого-то склада, кирпично-красная, а в трёх шагах слева — перегородка из гофрированного металла. Справа штабелем громоздились деревянные ящики. Возле них стоял мотоцикл с люлькой.

Мотоциклист-водитель в очках-консервах держал руки на руле, оглядываясь на меня через плечо. Готов был, видимо, газануть в любую секунду — прочь, между ящиками и кирпичной стеной, где остался узкий проход.

Пассажир, сидевший в коляске, тоже таращился на меня подозрительно. Он мне показался самым опасным и смахивал на хорька — с заострённой мордочкой и маленькими звериными глазками.

Мой рыжеватый гид сказал ему:

— Покажи товар.

«Хорёк» выбрался из люльки. Достал из-за пазухи стеклянную колбочку и продемонстрировал её мне. На донышке отчётливо виднелись две жёлтые крупинки — сейчас, когда я смотрел усиленным зрением, они показались мне неестественно яркими.

Настоящая охра, магическое сырьё.

— Ну что, убедился? — спросил мужик, который меня привёл.

— Вроде не фальшивка, — кивнул я. — И где достали?

— Где надо. Ты к нам товар пришёл выбирать или сказки слушать?

— И то, и другое по-своему занимательно. Почём охра?

— Полторы тысячи за унцию.

А вот это выглядело уже реалистично, хоть и дороговато. Ничего покупать, естественно, я не собирался, но хотел узнать больше о продавцах.

— А объём? — спросил я. — Сколько продаёте?

— Сколько потянешь?

— Ну, предположим, треть унции для начала.

— Деньги при тебе?

— Ну, сам посуди, — сказал я, копируя его интонацию. — Вы весь товар сюда не припёрли, только по мелочи. Вот и я кучу денег с собой таскать не люблю. Может, тут карманники шастают по рядам.

«Хорёк» сплюнул на асфальт и сказал:

— Слышь, Рыжий, мне этот фраер чё-то не нравится. Слишком борзый и балаболит много. Может, легаш?

— Не бухти, — спокойно ответил Рыжий. — Глаз у меня намётанный, легаша рассмотрю за милю. Кого попало не привожу, ты знаешь. И зуб даю — парня краска реально интересует. Вот и решим сейчас, как нам быть.

Пока они это обсуждали, я вслушивался в пространство.

Я ощущал смутный дискомфорт, похожий на зуд. Возможно, просто чудило обострённое восприятие, к которому я ещё не приноровился. Но в какой-то момент у меня возникла уверенность, что кто-то уставился мне в затылок.

Машинально я обернулся.

Там было пусто, только блестела гофрированная жесть, перекрывающая проезд. И свет на её бороздках преломлялся как-то неправильно.

Я почувствовал резь в глазах и моргнул — а в следующий миг увидел лысого мужика в неплохом костюме, возрастом за полтинник. Он, чуть ссутулившись, стоял у перегородки и сверлил меня взглядом. Как я его не заметил прежде, было решительно непонятно.

А теперь он сообразил, что я его рассмотрел.

Испуганно отшатнувшись, он выкрикнул:

— Валите его!

От такой заявочки я слегка офигел, мои контрагенты тоже.

Но сомневаться в приказе они не стали.

Рыжий выхватил нож с клинком-выкидушкой.

Мой ум ещё тормозил — но выручило моё восприятие. Оно в этот миг как будто перешло на форсаж, став чётким до отвращения.

Теперь я иначе воспринимал движения оппонента. Автоматически подмечал любые нюансы, которые намекали, каким окажется его следующий шаг.

Мимические мышцы, микромоторика его пальцев и движения корпуса — всё это я видел с болезненной, хищной резкостью. Скрупулёзно фиксировал, как движутся зрачки Рыжего и куда он нацелил свою атаку.

Поэтому я успел отклониться, когда он взмахнул ножом.

Заточенное лезвие просвистело у моей шеи, под подбородком.

Рыжий ударил снова, наотмашь, целя мне в горло, но я за полсекунды до этого отпрыгнул ещё на шаг.

Третьим ударом он попытался вогнать мне клинок под рёбра, быстро шагнув вперёд. Я сместился в сторону, пропустив нож мимо себя, и врезал ему ногой, с размаху в живот — коряво, но со всей дури.

Рыжий сложился вдвое, ноги у него подкосились, и он повалился наземь, хрюкнув от боли. А на меня бросился «хорёк».

Глаза у него были мутные и пустые. Он не пытался бить, а буквально прыгнул на меня, как бешеный зверь. Хотел сделать сразу всё — перегрызть мне горло, вспороть мне брюхо ножом, лягнуть.

На форсаже я рефлекторно высчитал, как он переместится в пространстве, и лишь поэтому уцелел.

Повернувшись к «хорьку» правым плечом, я перехватил его руку, в которой он держал нож. «Хорёк» был гораздо легче меня, но набрал инерцию, и я чуть не опрокинулся. Меня развернуло, и на этом движении я отшвырнул его от себя.

Перекувыркнувшись в полёте, он врезался в груду ящиков. Та обрушилась с треском, и его завалило.

Устояв-таки на ногах, я увидел боковым зрением, как лысый главарь вскинул пистолет, похожий на «браунинг». С траектории выстрела я ушёл за миг до того, как он надавил на спуск.

Оглушительный грохот прокатился по рынку. У лысого, кажется, сдали нервы. Он в это время был уже напротив прохода, ведущего в хозяйственные ряды, и юркнул туда.

Справа от меня надсадно взревел мотоциклетный мотор. Машинально я обернулся. Водитель, объехав ящики, газанул и умчался.

Поднялся Рыжий и вновь попёр на меня, но без прежней прыти — ещё не успел очухаться полностью. Я блокировал его выпад, выкрутил руку. Нож упал на асфальт.

Я прижал противника коленом к земле и хрипло вздохнул. Пот катился градом, меня мутило, перед глазами поплыл туман.

В режиме обострённого восприятия я пробыл всего несколько секунд, но чувствовал себя так, будто два часа разгружал вагоны. Понятно было, что главаря уже не догнать.

Где-то рядом пронзительно засвистели.

Я посмотрел на Рыжего, не отпуская его. И прежде чем мой форсаж отключился, я разглядел-таки, что было нарисовано у него на тыльной стороне кисти.