Дао. Три сокровища. Беседы о «Дао Де Цзин» т. 1

Глава 3 О ПРИРОДЕ ДАО

13 июня, 1975

«Дао — это пустой сосуд,

Но в применении оно неисчерпаемо,

Бездонно»

О духе долины:

«Дух долины никогда не умирает.

И называется он Таинственной Самкой.

Дверь Таинственной Самки

Есть корень Земли и Неба.

Постепенно и непрерывно

Кажется, что он остался.

Приблизьтесь к нему

И он легко вам послужит»

Мир Лао-цзы совершенно отличен от мира философии, религии, этики.

Это даже не способ жизни. Лао-цзы не учит чему-то, он есть это что-то. Он не проповедник, он само присутствие. У него нет для вас учения, он может предложить и разделить с вами самого себя.

Если он был бы философом, было бы проще — вы могли бы его понять. Он загадка, потому что он не философия. Он даже не антифилософия, потому что обе зависят от логики. Он абсурден. Философии основываются на логике, антифилософии основываются на логике — поэтому эти антифилософии ничто иное как философии. Нагарджуна — великий антифилософ, но все же он — философ. Он говорит, обсуждает, спорит так же как любой другой философ. Он обсуждает, спорит против философии, но довод тот же. Логика — это шлюха.

Лао-цзы, Чжуан-цзы и Ли-цзы — это три столпа мира Дао. Лао-цзы говорит короткими сентенциями, афоризмами: он даже не развивает мысль. Но Чжуан-цзы и Ли-цзы, будучи учениками Лао-цзы, не могут спорить. Они рассказывают притчи, истории, аналогии. Эти слова следует постоянно помнить: Дао нельзя объяснить, можно привести только аналогии, признаки. Дао нельзя обсуждать, его можно только показать. Поэтому нужно глубоко сочувствующее сердце — вопрос вовсе не в уме.

Ли-цзы рассказывает историю, которая произошла однажды в его городе: самый богатый человек города переправлялся через реку, а река была в разливе. Поднялся сильный ветер и посреди реки лодка перевернулась. Лодочник спасся, а богач не смог. Богач утонул. Начались поиски тела.

Один рыбак, найдя тело, запросил за него бешенную цену, и уступать не соглашался. Семья погибшего не хотела платить так много за мертвеца и отправилась к юристу за советом. Можно ли что-нибудь сделать законно?

Юрист сказал: «Не беспокойтесь. Сначала заплатите мне, и я скажу что нужно делать». Взяв деньги, он сказал: «Стойте на своем. Он не может продать мертвеца кому-нибудь другому, поэтому ему придется уступить. Вам нужно только немного выждать».

Прошло три дня. Рыбак забеспокоился, потому что тело начинало портиться, и он стал подумывать что лучше уступить и взять что предлагают. Он тоже понимал, что никто другой не купит тела. Перед тем как что-либо решить он также отправился к юристу, тому же самому.

Юрист сказал: «Сначала заплатите мне, потом я посоветую». Взяв деньги, он сказал: «Стойте на своем! Семья не может купить мертвеца у кого либо другого. Поэтому им придется согласиться на вашу цену».

Логика — это шлюха, проститутка. Она может быть за, может быть против. Она никому не принадлежит, поэтому может быть за философию, и может быть против.

Лао-цзы не антифилософ, поэтому он не логик. Будда антифилософичен: он спорит против философии. Нагарджуна антифилософичен: он спорит против философии. Но не Лао-цзы. Он вообще не спорит, он просто излагает. Лао-цзы не пытается вас убедить. Кажется, что каждый каким-либо образом пытается убедить вас, но не Лао-цзы. Он просто излагает и не беспокоится о том, убедил он вас или нет.

Но соблазн его велик. Он соблазняет и увещевает. Не пытаясь убедить, глубоко в сердце он убеждает вас, и вы не можете его опровергнуть, потому что он не приводит никаких доказательств. В этом красота и в этом его сила. Он просто излагает факт. Он не ищет приверженцев и не готов сделать из вас последователя. Даже если вы готовы, он не примет вас. Но он соблазняет. Его соблазн косвенный и тонкий. Женственный и неагрессивный.

Есть два типа соблазна. Когда мужчина соблазняет женщину, он агрессивен. Он пробует разные методы, берет на себя инициативу, устраивает ловушки: он прилагает все усилия, на которые способен. Женщина соблазняет совершенно по иному. Она не берет на себя инициативу, не устраивает ловушек, не преследует мужчину: фактически она делает вид, что ей не очень интересно. Мужчина может потерпеть неудачу, женщина же никогда. В этом заключается женский соблазн. У нее очень тонкая ловушка. Вам из нее не выбраться, в ней нет лазеек. И не преследуя вас, она вас преследует. Она не стучит в вашу дверь, но не перестает вам сниться, не проявляет к вам интереса, но становится глубочайшей фантазией в вашей жизни. Это и есть женский фокус. А Лао-цзы очень верит женскому уму. Мы с этим еще столкнемся.

Итак, запомните, мир Лао-цзы — не логика, а аналогия. Логика очевидна, пряма — нужно ли убедиться вам самому или же убедить противника: вам нужно или следовать ей, стать последователем, или же стать ее врагом. Вы должны сделать выбор. С логикой ваш ум должен действовать. В этом нет ничего сложного. Каждый спорит. В большей или меньшей степени каждый является логиком, плохим или хорошим философом.

Если вы хотите понять Лао-цзы, этот старый метод не поможет. Вам придется отбросить логику потому что он не обращается к вам как логику, он не спорит с вами — если вы начинаете с ним спорить, это будет смешно, потому что он совсем не спорит. Он просто приводит аналогию.

Что такое аналогия? Если я обладаю определенным опытом, которого нет у вас, то как мне его вам описать? Единственный способ — это аналогия. Некий опыт, каким обладаете вы, это не совсем то же, чем обладаю я, но существует некая схожесть. Поэтому я говорю что это похоже на ваш опыт, не точно такой же, но с некоторой степенью схожести. Эта осознанная небольшая схожесть становится мостом.

Вот почему те, кто достиг крайнего экстаза, говорят что это подобно крепкому объятию двух любовников, глубокому их оргазму, подобно половому акту, достигшему вершины. Это аналогия. Они не говорят, что их экстаз именно такой. Ничего подобного. Они просто говорят, что в вашем опыте нет кроме этого ничего, что стало бы мостом.

Иисус говорит: «Бог — это любовь». Это аналогия. В вашей жизни самое высокое — это любовь. В существовании бога любовь — это самое низкое. Самое низкое божественное и самое высокое человеческое встречаются: это рубеж. Самое высокое, чего может достичь человечество — это любовь: но это самая низкая точка божественного, только ступни божественного. Но если вы нашли ступни, вы можете найти всего Бога. Вот почему Иисус говорит: «Любовь — это Бог». Не в смысле что любовь и есть Бог, а в смысле что в вашем опыте нет ничего кроме этого, посредством чего можно провести аналогию.

Поэтому, не воспринимайте Лао-цзы дословно и буквально: это все аналогии. Если он говорит: «Дух долины» — это аналогия. Он о чем то говорит, не обязательно о долине, так как о долине вы имеете представление, таким образом давая вам чувство чего-то, чего вы не знаете. От того, что вы знаете он приводит вас к тому, чего вы не знаете. Аналогия — это ссылка на известное чтобы объяснить неизвестное. Когда он говорит: «Дух долины», он имеет ввиду многое.

Аналогия всегда очень содержательна. Логика всегда узка, аналогия же необъятна и бесконечна. Чем больше вы в ней ищете, тем больше вы можете в ней найти. Логика может исчерпаться, аналогия никогда. Вот почему такие книги как «Дао де Цзин», «Бхагават Гита» или нагорную проповедь Иисуса можно читать и перечитывать — они неисчерпаемы. В них можно находить все больше и больше потому что это аналогии. Чем больше вы растете, тем больше вы можете в них увидеть, чем больше вы видите, тем больше вы растете, чем больше вы растете, тем больше вы видите. Эти книги не просто книги: у них есть своя жизнь, они есть живое явление. Их нельзя прочесть раз и покончить с ними, нет. Прочтя логическую книгу один раз и поняв ее, вы можите ее выбросить. Но книга аналогий — это поэзия: она меняется с вашим настроением, пониманием, ростом. В разных состояниях ума она дает вам различные видения.

Сама аналогия остается той же, например, «Любовь — это Бог». Человек, который не знал ничего кроме секса, и который считает, что секс и есть любовь...

На Западе это встречается довольно часто. Половой акт сейчас называют «занятие любовью». Называть это «занятием» совершенно глупо — вы не можете заниматься любовью, любовь—это не действие. Секс — это действие: любовь не действие, а состояние бытия — вы можете быть в нем, но вы не можете заниматься им. Вы впадаете в это состояние, это не усилие. Можно сделать секс, но не любовь. Проститутка может дать вам секс, но не любовь. Ибо как можно сделать любовь по заказу за деньги? Это невозможно! Как можно любить за деньги? Любовь приходит сама по себе, у нее свои тайные пути. Ее нельзя контролировать, только она может контролировать вас. Вы не можете обладать ею, только она может обладать вами. Можно делать секс, но не любовь. Вы можете делать секс, но вы не можете делать любовь — вы можете только быть в любви. Поэтому мужчина или женщина, которые думают что секс—это любовь и что половой акт есть акт любви, будут считать, услыша в изречение Иисуса «Любовь есть Бог», и, конечно по другому они не могут считать, так как это их аналогия, что секс это Бог.

В Швеции сейчас делают фильм о любовных похождениях Иисуса, потому что считают что человек, который говорит что «Любовь есть Бог», имеет в виду что секс есть Бог. И этот фильм будет одним из самых богохульных и нечестивых, потому что в нем они собираются изобразить Иисуса, любящего в их понимании — занимающегося сексом. Сейчас ни одна страна не разрешает им снимать этот фильм. Но они его снимут, их трудно остановить. Любовная жизнь Иисуса означает для них только секс.

Вы понимаете аналогию со своей точки зрения. Аналогия может дать вам ровно столько, сколько вы сами можете в нее вложить. Секс — это местное явление, физическое: в этом нет ничего плохого, но оно не всеобъемлюще. Когда оно становится всеобъемлющим и вы начинаете любить личность во всей ее полноте, не только в половом отношении, не только физическим тяготением, но и духовным, не только телесно, не отвергая тела, но с гораздо большим тяготением, в котором телесное тяготение представляется маленьким кружком, тогда вы поймете выражение «Любовь есть Бог» совершенно по-иному. Аналогия станет для вас глубже.

Но если вы познали любовь, которая находится по ту сторону секса, в которой секс просто исчезает, и вся половая энергия преображается в экстаз, тогда «Любовь есть Бог» будет значить для вас другое.

Поэтому аналогия зависит от вас. И книгу аналогий подобную Лао-цзы нужно читать и перечитывать — это работа всей жизни. Вы не можете просто прочесть ее и выбросить. Это сокровище, которое нужно нести с собой, это работа всей жизни, дисциплина всей жизни для того, чтобы войти в эту аналогию.

Логика искусственна. Вы можете понять Аристотеля, это не трудно. Но столкнувшись с Лао-цзы, вы можете сначала и не заметить что в нем что-то есть, но постепенно он начинает преследовать вас. У него женская привлекательность. Постепенно он ухватится за ваше существо, нужно только позволить. В логике вы должны драться: в аналогии вы должны сочувствовать, позволять ей, только тогда она может расцвести. Только глубоко сочувствуя и уважая, веря и доверяя, можно понять Лао-цзы. Иначе нельзя.

Если вы идете к Лао-цзы через ум, вы никогда до него не дойдете. Вы будете ходить вокруг да около и никогда не коснетесь его существа. Идите к нему через сердце. Аналогия для сердца, логика для ума.

Лао-цзы больше поэт. Помните это. С поэтом вы не спорите. Поэзию вы слушаете, впитываете, жуете, пропускаете ее внутрь своего существа, позволяя стать ей частью вашей плоти и крови, перевариваете ее. Вы забываете слова, совершенно забываете поэзию, но аромат ее становится частью вас. Вы можете не помнить о чем пел поэт, но песня остается: привкус и аромат, значение ее входит в вас. Вы оплодотворяетесь.

Лао-цзы можно понять только если вы оплодотворяетесь им. Позвольте это. Отворите двери. Он даже не будет стучать, потому что он не агрессивен. Он не будет пытаться спорить, потому что он не верит в доказательства. Он вовсе не существо ума, он полностью существо сердца. Он прост, у него аналогии крестьянина, но они существенны, сияющи и полны жизни. Если вы ему позволите, вы вдруг преобразитесь, достаточно понимания, понимания сердцем, и он преобразит вас.

Кроме того, нужно не забывать что Лао-цзы не религиозный человек в обычном смысле. Он не теолог. Он вовсе не религиозный в том смысле, в котором вы понимаете это слово. Он никогда не ходил в храм, никогда не поклонялся, потому что он считал что все бытие есть храм, и вся жизнь есть поклонение. Он представляет собой цельное существо. Он не разделяет жизнь, он живет в ней как в неделимой реке.

Вы разделяете: каждую неделю ходите в церковь и уделяете ей один час. Воскресенье — религиозный день, и постепенно, религия становится воскресным занятием, остальные же шесть дней от нее свободны. Очень хитро. Воскресенье — выходной, религиозный день, когда вы не работаете. Когда вы не работаете, вам легко быть честным, когда вы не в цехе, а отдыхаете на солнце или слушаете проповедь в церкви. В этом нет проблемы. Шесть рабочих дней создают проблему, когда вы не можете быть религиозным. Поэтому это просто фокус. Воскресенье — это уловка чтобы избежать религии. Вы создали в своей жизни герметические отделения. У религии есть свое место в воскресенье, а остальные шесть дней вы совершенно от нее свободны.

Будь то индусы, мусульмане или христиане, у каждого свой метод избежать религии. И это люди, которых вы называете религиозными! Они — это те, кто избегает религию. Они ходят в храм и молятся. Посмотрите на их лица во время молитвы. Они выглядят так красиво. Но когда они выходят из храма они уже не те. Они другие.

У Толстого есть рассказ. Собственно он описал случай, который произошел в действительности.

Толстой рано утром отправился в церковь. Было еще темно и он весьма удивился, встретив там самого богатого человека города, молящегося и исповедующегося перед Богом, называя себя грешником. Конечно, Толстого это заинтересовало. А богач перечислял свои грехи: каким он был неверным и обманывал жену, о своих любовных связях с другими женщинами, женами других.

Толстого это заинтриговало. Он подошел ближе. А богач с большим смаком исповедовался Богу: «Грешен я и если ты мне не простишь, нет мне жизни. А как я эксплуатирую и граблю людей! Грешен я и не знаю как себя изменить. Пока твоя благодать не снизойдет, нет для меня жизни». Говорил и рыдал.

И вдруг он ощутил что рядом кто-то был. К этому времени начало уже светать, и когда он взглянул и узнал Толстого, он очень разозлился и сказал: «Запомните! Это все я говорил Богу, а не вам. Если вы об этом кому-то расскажете, я подам на вас в суд за клевету. Вы ничего не слышали. Это был личный разговор между мной и Богом и я не знал что вы здесь».

Одно лицо перед Богом и совершенно другое перед остальным миром... Религия — геометрическая емкость. Это фокус чтобы избежать ее, способ быть религиозным вовсе не будучи им, обман.

Лао-цзы вовсе не религиозен в этом понимании. Он прост и даже не осознает что он религиозен. Ибо как может религиозный человек осознавать что он религиозен? Религия для него как дыхание. Вы начинаете осознавать что дышите только тогда, когда что-нибудь происходит: когда трудно дышать, когда у вас астма или какое-нибудь другое расстройство. Иначе вы никогда не замечаете что дышите. Вы просто дышите, ведь это так естественно.

Лао-цзы религиозен естественно, он даже не осознает этого. Он не похож на ваших святых, которые занимаются религией. Нет, он не занимается ею, он позволил всеобъемлющему завладеть им. Он живет ею, а не занимается. Религия для него не предмет, а глубокое понимание.

Это не что-то, навязанное снаружи, это нечто, что течет изнутри. Меж ним и религией нет никакого пространства.

Он не религиозен в вашем понятии. Он не святой, потому что никогда не занимался святостью. Не в его характере было принуждать себя к этому. У действительно религиозного человека нерелигиозный характер. Он не может его иметь, так как характер — это изобретение нерелигиозное. Попытайтесь понять: вы развиваете характер потому что боитесь своего существа, вы развиваете мораль потому что боитесь внутренней аморальности, вы принуждаете себя к определенному образу потому что знаете, что если станете жить непринужденно и естественно, то станете грешником, а не святым. Вы боитесь своего существа и везде навязываете себе характер. Характер — это панцирь, он защищает вас от других и от себя самого. Это крепость, в которой вы поселяетесь. Вы говорите правду не потому что познали от этого блаженство, а потому что вас научили, что в противном случае вы окажетесь в аду.

Ваши теологи пытались изобразить Бога как величайшего садиста , бросающего людей в ад, в огонь, в кипящую смолу. Такой Бог похож на садиста. Ему нужно лечиться у психиатра, так как похоже, что он величайший садист.

Вы боитесь ада и стремитесь в рай, который похож на морковку, постоянно висящую перед вами. А ваш характер — это просто приспособление между адом и раем, защита против ада и усилие достичь цели — рая. Как вы можете быть религиозным, если вы так боязливы и честолюбивы?

Религиозный человек не честолюбив. Честолюбие — это первое что пропадает у человека, потому что честолюбие означает быть в будущем, а религиозный человек всегда здесь и сейчас. Он существует в настоящем, не заботясь о будущем. И он ничего не боится. Чего ему бояться, если он живет так всеобъемлюще? Страх приходит потому что вы живете не целостно. Вы вовсе не жили, потому и страх.

Попытайтесь понять главное. Почему человек боится смерти? Разве вам известно что смерть это плохо? Откуда вы можете знать пока не умерли? Разве вам известно что смерть будет хуже жизни? Откуда вы можете знать? Может быть она лучше чем жизнь. Почему вы боитесь смерти не зная этого? Как можно бояться неизвестного? Мне кажется, это невозможно. Можно бояться только известного. Как вы можете бояться того чего вы совсем не знаете? Нет, вы не боитесь смерти и напрасно приписываете ей свой страх. В действительности вы боитесь смерти потому, что не могли жить и ваш страх относится к непрожитой жизни. Вы боитесь что не смогли жить, любить, а смерть приближается, которая все прекратит. Вас больше не будет, а вы не смогли любить.

Вы похожи на дерево, не успевшее расцвести и к которому идет дровосек. Дерево чувствует страх, не зная что должно произойти. Страх идет не от смерти, а от чего-то, что еще не случилось. Дерево знает, что оно еще не расцвело и не дало плодов. Оно еще не видело весны, не танцевало с ветром, не любило, не жило. Эта непрожитая жизнь порождает страх. Придет дровосек и будущего не будет. Смерть означает отсутствие будущего. Прошлое ушло, будущего нет, а настоящее такое узкое. Вами овладевает страх и вы дрожите.

Страх всегда из-за непрожитого. Если вы жили всеобъемлюще, вам нечего бояться. Если смерть придет ко мне прямо сейчас, я готов. Я жил. Нет ничего недоделанного, все завершено. Смерть не может разрушить. Если бы что-то было недоделано, тогда я хотел бы, чтобы смерть немного обождала, но все завершено. Утром я принял ванну, поговорил с вами, что должно было случиться — случилось. Я полностью готов. Если придет смерть, я готов. Я даже ни разу не оглянусь, потому что не на что смотреть, все завершено. Как только что-нибудь завершено, вы от этого освобождаетесь. От действительно прожитой жизни становятся свободными. От непрожитой жизни вы никогда не можете освободиться. Вы можете уйти в пещеры, в Гималаи, в Тибет, куда-нибудь еще, но вы никогда не будете свободными, с вами всегда будет страх.

Страх и свобода не могут существовать вместе. Когда приходит свобода, а свобода приходит только тогда, когда вы жили, цвели, все завершили — для чего тогда стремиться жить дольше? Не нужно даже мгновенья. Тогда исчезает страх.

Ваша религия основана на страхе. Фактически это не религия. Она фальшива и ложна, это обман. Лао-цзы не религиозен в том смысле, в котором религиозны вы или вы чувствуете что религиозны другие люди. Лао-цзы религиозен совершенно по-иному. Его качество иное. Он просто живет непорочно. И он не говорит о Боге, ибо какая польза? Бог — это не слово. Как можно о нем говорить? Он не говорит о нем, он живет им. Он празднует и наслаждается им, это вовсе не умственное явление. Он танцует, пьет его, живет им. Поэтому зачем говорить о нем?

Вот мое наблюдение: люди всегда говорят о вещах, которых они не знают.

Вот суфийская история:

Великий король часто захаживал к факиру, нищему мистику. Но его очень удивляло, что когда-бы он не пришел к факиру, тот всегда говорил о деньгах, королевстве, политике, а король приходил поговорить о Боге, медитации, религии. Однажды король говорит: «Извини меня, но я не могу понять. Я прихожу сюда поговорить о Боге, религии, медитации, самадхи. И это смешно что я, светский человек, прихожу поговорить о самадхи, просветлении, а вы, считающийся религиозным, в чем я начинаю сомневаться, когда я ни приду, говорите о королевстве, политике, деньгах и о тысячах других вещей, но всегда мирских. Чем вы это объясните?»

Факир засмеялся и сказал: «Нечего объяснять. Все очень просто. Вы говорите о вещах, которых не знаете. Я говорю о вещах, которых не знаю. Зачем мне говорить о Боге? Я это знаю. Зачем вам говорить о королевстве? Вы король. Вы знаете».

Лао-цзы не говорит о Боге, даже ни разу не упоминает его. Он забыл или против него? Нет. Он настолько живет всецело им, что даже помнить о Боге было бы святотатством. Говорить о Боге — значит говорить о таком глубоком явлении, что это было бы предательством.

Повторяю, было бы предательством говорить о Боге. Это такое интимное явление: оно между ним и целым. Это подобно тому как влюбленные не любят говорить о своей любви. А люди, говорящие о ней, можете быть уверены, не любят. Любовь настолько интимное явление, что никто не хочет говорить о нем. Поэты говорят о любви, потому что они ее не знают. Они пишут стихи, но это лишь их фантазия, любви они не знают. Влюбленные хранят молчание. Влюбленные вовсе не говорят о любви. Не о чем говорить — они ее знают. И зная ее они также знают, что о ней нельзя говорить: это было бы предательством.

Лао-цзы религиозен совершенно по-иному.

А сейчас попытайтесь вникнуть в это высказывание вместе со мной.

«Дао—это пустой сосуд.

Но в применении оно неисчерпаемо,

Бездонно»

«Пустота» — одно из ключевых слов у Лао-цзы. Он снова и снова говорит о пустоте. Пустота означает пространство, обширность, пустота означает неисчерпаемость. Вы живете в доме, но ваше понятие дома — это стены. У Лао-цзы понятие дома не в стенах, а в пространстве внутри. Он говорит что стены — это не дом. Как можно жить в стенах? Вы живете в пустоте, а не в стенах. Эта пустота и есть настоящий дом. Но когда вы думаете о доме, вы думаете о сооружении, которое окружает пустоту. Вот почему дворец и хижина кажутся вам разными. Но не для Лао-цзы, потому что пустота для него та же. Если вы посмотрите на стены, тогда, конечно, хижина есть хижина, а дворец есть дворец. Но если вы посмотрите на внутреннюю пустоту, что и есть настоящий дом, потому что только пустота может вместить вас, не стены, тогда нет разницы между хижиной и дворцом. Не существует богатой пустоты и бедной пустоты: все пустоты равны. Но существуют богатые стены и бедные стены.

Как только вы это поймете, многое станет возможно, потому что это аналогия с бесконечной возможностью и значением. Когда вы смотрите на человека, смотрите ли вы на его тело? Тогда вы смотрите на стены. Это не настоящий человек — настоящий человек есть внутренняя пустота. Тело может быть красивым, безобразным, больным, здоровым, молодым, старым, но внутренняя пустота остается той же. Тогда вы не смотрите на тело, а на пустоту внутри.

Лао-цзы везде находит аналогию. Вы идете на рынок купить глиняный или золотой горшок. Золотой горшок отличается от глиняного всего лишь стенами, но внутренняя пустота та же. И когда бедняк и богач идут к колодцу, тот с глиняным, а этот с золотым горшком, оба идут с той же пустотой. Они несут ту же воду, и когда они наполняют свои горшки, используются не стены, а внутренняя полость, внутренняя пустота.

Лао-цзы говорит: «Смотрите на внутреннее, а не на внешнее». А ваша сущность есть внутренняя незаполненность, внутренняя пустота. Это значит что ваша сущность есть не-сущность, потому что слово «сущность» вызывает у вас ощущение, что внутри что-то есть. Нет, внутри ничего нет, весь кто-то снаружи, внутри никто, пустота. Все это только на поверхности, внутри это отсутствует. Кто там внутри? Как только вы узнаете, вы засмеетесь и скажете, что вопрос неуместен.

Там нет никого, точнее ничего. Вот почему вы необъятны и обладаете качеством Брахмы. Вот почему вы нигде не можете найти Бога — потому что он пустота, а вы ищете тело. Кто-то ищет Кришну, кто-то Христа, кто-то Махавиру — все ищут тела. Никто не ищет пустоту: иначе куда нужно было бы идти? Пространство окружает нас отовсюду. Это пространство и есть Бог: пространство в котором вы родились, живете, и в котором растворитесь.

Рыба рождается в море, живет в море, умирает и растворяется в море. Рыба не что иное как морская вода. С вами то же самое. Вокруг вас пустота и та же пустота внутри. Как может существовать два вида пустоты? Невозможно. Пустота всегда та же. В грешнике такая же пустота как и в святом. У грешника снаружи ярлык грешника, у святого снаружи ярлык святого. Вы слишком привязаны к стенам и не замечаете, что они не существенны.

Почему вы называете человека святым? Потому что он делает нечто, что вы называете добром. Почему вы называете человека грешником? Потому что он делает нечто, что вы называете злом. Но все деяния находятся снаружи, подобно рисункам на стене. Но может ли внутренняя пустота загрязниться вашими деяниями? Можете ли вы загрязнить пустоту или сделать ее чистой? Пустота есть просто пустота. Как можно ее очистить или загрязнить? Пустота остается нетронутой. Если вы разрезаете меня мечом, вы разрезаете мое тело, а не меня, потому что «меня» означает внутреннюю пустоту. Если я что-то делаю, я делаю это со стенами, но внутренняя пустота остается в недеянии. Запомните эту аналогию. У Лао-цзы это ключевое слово.

«Дао—это пустой сосуд,

Но в применении оно неисчерпаемо,

Бездонно»

Если бы Дао или Бог не были пустыми и в применении не были неисчерпаемыми, тогда когда-то они бы исчерпались? А какой Бог может называться Богом, если он исчерпаем? Однажды такой Бог исчерпается и станет мертвым. В ваших умах идея Бога сформировалась так: личность, сидящая где-то на небесах и управляющая всем. Он не личность и он не управляет. Фактически, он не «он» и не «она».

Все ваши слова неприменимы, потому что Дао — это обширная незаполненность, безмерное пространство, пустота. В вашем уме сразу возникнет логика: тогда как же в ней существуют вещи? Спросите у физиков: сейчас они пришли к тому же пониманию что и Лао-цзы. Сейчас они говорят, что углубляясь в материю все глубже, материя для них пропадает. Наконец, она исчезает совершенно. И они перестают понимать. Внутри — пустота. Они с трудом пытаются найти материальную субстанцию, но она совершенно исчезла из виду, и они не могут понять, куда она делась. Сначала они искали в молекулах, затем в атомах, и, разделив атом, углубились в электрон. И материя совершенно исчезла — ничего. Материя пуста. Пусты даже эти каменные стены. Вот почему индусы называют материальный мир иллюзией: он выглядит прочным и существенным, но внутри все пусто.

Как только вы безмолвно сядете с закрытыми глазами и посмотрите внутрь, вы почувствуете пустоту. Не пугайтесь. Физики искали материю и нашли пустоту, и истинные искатели духовных сфер тоже приходят к пустоте. И тогда вы пугаетесь. Пусть материя пуста, но если пусты и вы, подобно полому бамбуку, внутри ничего, кроме пустоты, вас охватывает страх. Если вы испугаетесь, вы будете цепляться за стены, но, в конечном счете стены тоже пусты. Это бытие есть безмерная пустота, и в этом вся его красота.

Ночью вы спите. Сны возникают из ничего: красивые, безобразные, кошмары, которые до смерти пугают вас. Сны возникают из ничего, но кажутся такими реальными. Они кажутся такими настоящими, но когда вы утром открываете глаза, они исчезают. Откуда они взялись и куда они пропали? Вы никогда не задумывались о явлении сна. Если сон может присниться ночью, то почему не днем?

Один из учеников Лао-цзы, Чжуан-цзы, видел себя во сне бабочкой, порхающей среди цветов. Проснувшись утром, он очень опечалился.

Его ученики спросили: «В чем дело, Мастер? Мы никогда не видели вас таким печальным. Что случилось?»

Он отвечал: «Я в таком затруднении, что кажется мне его не разрешить».

Ученики сказали: «Мы не видели еще такого затруднения, которого бы вы не разрешили. Расскажите, в чем дело?»

Чжуан-цзы сказал: «Прошлой ночью мне приснилось, что я стал бабочкой, летающей в саду от цветка к цветку».

Ученики рассмеялись и сказали: «Но это же сон, Мастер!»

Чжуан-цзы сказал: «Подождите, я еще не все сказал. Сейчас я бодрствую и не могу понять. Появилось сомнение. Если Чжуан-цзы могло сниться, что он стал бабочкой, то почему не наоборот? Бабочке могло сниться, что она стала Чжуан-цзы. Сейчас кто есть кто? Может быть я бабочка, которой приснилось, что она Чжуан-цзы?»

Так как возможно, что во сне вы можете стать бабочкой, тогда в чем же дело? Бабочке, которая спит этим утром, может сниться, что она стала вами. А откуда вам известно кто есть вы сами? Если Чжуан-цзы может стать бабочкой, то почему бабочка не может стать Чжуан-цзы? Кажется здесь нет ничего невозможного.

Ночные сны появляются из ничего и кажутся настоящими событиями: днем — мечты появляются из ничего и кажутся действительностью. Единственная разница между ночью и днем та, что сны личны, а мечты общественны. Единственная разница. Во сне вы не можете пригласить в свой сон своих друзей — он личный. Мечтая же днем вы можете пригласить друзей, мечта общественна. Дом, в котором вы живете днем, общественный. Если возможен личный сон, возможен и общественный. Мы находимся здесь. Если мы все здесь заснем, снов будет столько, сколько людей — личных снов. Сон ни одного не станет частью сна другого. Ни один сон не столкнется с другим, и каждый из спящих забудет о другом: он будет жить в своем сне и в своей реальности сна. Потом вы просыпаетесь и смотрите на меня, и я говорю с вами. Это общественный сон, мы все мечтаем вместе. В этом вся разница.

Существует возможность большого пробуждения — когда вы пробуждаетесь также и от общественного сна. Это и есть просветление. Тогда весь мир вдруг становится майей. Это то, что говорит Лао-цзы.

«Дао — это пустой сосуд,

Но в применении оно неисчерпаемо,

Бездонно»

Это необъятная пустота и все возникает из нее и возвращается к ней, в нее впадает. И она неисчерпаема, потому что у нее нет пределов.

Вам, наверное, не известно, что идея нуля была выдумана, изобретена в Индии, потому что в Индии осознали, что все происходит из ничего, из нуля, и все возвращается в ничто, нуль. Все путешествие проистекает от нуля к нулю. Поэтому в Индии придумали понятие нуля, шунья. И это есть основание всей математики — нуль. Если убрать нуль, вся математическая структура рухнет. С нулем начинается вся эта игра — вы добавляете к единице один нуль, и сразу ценность нуля возрастает до девяти, так как единица становится десятью. Вы добавляете к единице два нуля, ценность возрастает до девяносто девяти, так как единица стала сотней — из нуля строится вся структура. Без нуля исчезает математика, без математики исчезнет наука.

Поэтому я говорю, что нуль есть корень всей математики и всей науки, без идеи нуля нельзя понять Эйнштейна. Невозможно. Если вы отбросите идею нуля, все компьютеры остановятся, без нуля они не смогут работать. Нуль кажется самой важной вещью в мире. А что такое нуль? Нуль есть нуль, ничего — он неисчерпаем. Из него можно брать столько сколько хотите. Он может стать девятью, девяносто девятью, девятьсот девяносто девятью. Продолжайте, и он станет чем хотите: он бездонен, неизмерим. Его нельзя измерить. Единица ограничена. У нее есть предел, установленная ценность. Двойка ограничена, все девять цифр ограничены, только нуль является неограниченным явлением. Фактически, девять остальных цифр не могут без него работать. Они исходят из него, растут из него. Все существование исходит от нуля, пустоты.

Почему такое ударение на пустоту? Запомните, это не философская доктрина, это просто аналогия — Лао-цзы пытается вам что-то показать. Он пытается показать вам, что пока вы не станете пустыми, вы будете страдать, потому что ваша действительность есть пустота. С недействительным вы будете страдать.

И в этом смысл медитации: стать полым, пустым внутри. Ни мысли, ни содержания — одно пространство. Вдруг все несчастья исчезают, потому что несчастья существуют в мыслях: исчезает смерть, так как смерть существует в мыслях; исчезает прошлое, потому что все бремя несется через мысли; исчезает стремление, потому что как можно стремиться без мыслей? Как можно быть сумасшедшим без мыслей? Вы видели когда-нибудь сумасшедшего без мыслей?

Фактически, сумасшедший потому сумасшедший, что у него слишком много мыслей и он не может их связать: масса мыслей, слишком много, чтобы выдержать. Сумасшедший — это великий мыслитель. В этом его беда: он слишком много думает, и думает во многих измерениях сразу. В его телеге лошади запряжены во всех направлениях, и он движется во всех направлениях, и он не может остановиться, потому что его нет. Он настолько нецелостен, настолько разделен, что его нет.

Неразделенной может быть только пустота. Можете ли вы разделить пустоту? Можно разделить любую материальную вещь. Можно разделить себя, только не-себя нельзя разделить. Вот почему когда Будда достиг высшего просветления, он придумал слово анатта. Раньше такого слова не существовало. Анатта значит не-я. Анатта значит что вас нет. Анатта означает ничто, пустоту.

Эта аналогия для того, чтобы показать определенные вещи: стать пустым, быть пустым. Но обусловленность общества против всего этого учения. На Западе говорят, что если вы пусты, вы станете мастерской дьявола. Праздный ум — мастерская дьявола. Это глупость, крайняя глупость, потому что пустой ум никогда не станет мастерской дьявола. Если он действительно пустой, в нем внезапно появляется Бог, и ничего больше потому что Бог — есть пустота. Дьявол появляется из мыслей, он никогда не пуст. У дьявола есть ум — у Бога нет. Вы можете стать мастерской дьявола — чем больше вы думаете, тем больше вы становитесь ею! Если совсем не думаете, как вы можете стать мастерской дьявола? Дьявол не может войти в пустоту, он испугается смерти — потому что войти в пустоту значит умереть. Он может войти в вас только если у вас много мыслей, тогда он сможет спрятаться в толпе, тогда он сможет стать вашей мыслью.

Пустой ум — это ум Бога, это не-ум. Станьте полыми как полый бамбук. Живите и двигайтесь как пустота, делайте, что нужно делать, но делайте это как будто вы внутри пусты. Тогда вас вовсе не затронет карма: любые действия не будут для вас бременем: тогда вы не запутаетесь, потому что пустоту нельзя запутать.

«Дух долины никогда не умирает»

Дух долины — это дух пустоты. Что такое долина? Это полая вещь. Среди холмов вы найдете две вещи: вершины — наполненные, состоящие из камней, и долины, пустые. Дух долины — это дух пустоты. Вершины появляются и исчезают: долины остаются — нельзя разрушить ничто. Что-то всегда может быть разрушено. Если вы что-то, вы будете рождаться и умирать снова и снова. Если вы ничто, как вас можно разрушить? Как вас можно создать? Вы просто исчезаете из мира форм в бесформенное: долина означает мир бесформенного.

«Дух долины никогда не умирает.

Имя ему — Мистическая Самка»

Это аналогия. Женщина — это долина, мужчина — это вершина. Мужчина входит в женщину, женщина просто позволяет это. Мужчина — это агрессия, женщина — это восприимчивость. Мужчина пытается делать, женщина просто ждет пока не произойдут события.

«Имя ему — Мистическая Самка»

Слова «Мистическая Самка» нужно понять, так как для Лао-цзы это основной принцип. Лао-цзы чувствует, что природа бытия больше схожа с женщиной, чем с мужчиной, так как и мужчина и женщина появляются от женщины. От мужчины можно даже отказаться, но не от женщины. Женщина представляется основным элементом. Мужчина есть развитие этого элемента. Женщина представляется более естественной и природной: у мужчины же есть что-то неестественное. Биологи говорят что мужчина обладает глубоко укорененной неуравновешенностью: женщина же симметрична, уравновешенна. Вот почему она более округла и красива. У мужчины есть углы, у женщины — нет. Женщина — это более уравновешенное явление, вот почему она никогда не пытается что-то изобрести, создать, сделать, быть социально активной. Мужчина всегда в делах. Ему нужно что-то делать, чтобы доказать что он есть: он не может просто принять себя. Он не может просто быть и наслаждаться. Ему нужно отправиться на Луну, на вершину Эвереста, ему нужно что-то делать. С такой глубокой неуравновешенностью он не может просто сидеть и быть, он становится ученым или искателем приключений. Женщина просто наслаждается бытием, она довольна малым и не стремится попасть на Луну. И каждая женщина считает что это глупость: зачем вам на Луну? Спросите жен космонавтов, им просто в это не верится. Зачем? Зачем напрасно рисковать жизнью? Чем плохо здесь?

Мужчина — это цыган, бродяга. Если бы мир оставили мужчинам, домов не существовало бы, в лучшем случае только палатки. А он бродил бы от одного места к другому. Он не может оставаться на одном месте, что-то глубоко внутри него заставляет его двигаться. Он не уравновешен: эта неуравновешенность есть его безумие. Посмотрите на женщину — она уравновешенна. Ее запросы невелики: кого-то любить и быть любимой, пища, кров, немного теплоты вокруг, дом. Больше она ни о чем не заботится. Женщина не создала никакой науки, не основала никакой религии. Люди спрашивают меня, почему все религии были созданы мужчиной. Потому что мужчина напряжен, ему нужно делать то или это. Если его разочарует этот мир, он начнет создавать другой, но он будет что-то делать. Он никогда не может быть здесь и сейчас.

Лао-цзы приводит эту аналогию чтобы показать что природа бытия больше женственна, уравновешенна. Взгляните на деревья, поющих птиц, текущие реки, взгляните и присмотритесь — вы везде найдете преобладание женского. В этот момент все кажется совершенным. Деревья и птицы не заботятся о будущем, реки просто молчаливо текут, настолько лениво, как будто совсем не движутся. Кажется, ничто не торопится.

Вот почему это случается каждый день: мужчина сигналит на улице, а женщина кричит из окна: «Уже иду. Одну минуту». У женщины нет чувства времени. У них есть часы, но фактически это не часы, а украшение. У них нет чувства времени, потому что они не спешат. Ощущение времени возникает от спешки, как будто из-за одной минуты может быть потеряно все. И если вы его спросите: «Куда вы едете?», он пожмет плечами и скажет что в кино, а сигналит так, как будто опаздывает на что-то жизненно важное.

Однажды мне довелось присутствовать при таком разговоре. Я сидел с мужчиной в машине. Мы опаздывали, и он очень беспокоился. Фактически, ему не стоило беспокоиться, так как опаздывал я, а не он. Он сигналил, потел и ругал жену. Она уже третий раз сказала «Иду», но ее грим не был закончен. Он никогда не заканчивается. Она его делает, но никогда не завершает, много еще нужно делать. С зеркалом она себя чувствует так расслаблено. Это ее мир. Жена не выдерживает, высовывается из окна и кричит: «Я тысячу раз уже сказала. Одну минуту!» Тысячу раз! Вы даже не сможете сказать «Одну минуту» тысячу раз в минуту.

Мир движется без ощущения времени. Для деревьев, рек и гор не существует часов, это вневременный мир. Человек существует со временем, с заботами. Глубоко внутри его заботы кажутся сексуальными: забота достичь оргазма. Когда бы мужчина не любил, он всегда озабочен, получится у него это или нет, удовлетворит ли женщину или нет, докажет ли он что он мужчина или нет. Эта забота вызывает внутреннюю дрожь, в спешке как-то доказать, вот почему у него не получается. Эякуляция есть, а оргазма нет. Оргазм — это явление другого рода: он происходит только тогда, когда вы не озабочены, когда не стремитесь чего-то достичь. Он происходит в глубоком расслаблении, только когда вы себя не контролируете, контролирует природа. Тогда все ваше тело трепещет неизведанным блаженством. Тогда происходит божественное и каждая клетка вашего тела празднует во всеобщем экстазе.

Но мужчина озабочен, и половая забота является коренной причиной всех его забот. И тогда везде он пытается утвердить себя.

Утверждать себя нет нужды. Вы есть. Вы совершенны. Ни одна женщина не заботится о доказательстве. То, что она совершенна, она принимает как само собой разумеющееся. Она живет очень расслабленно. Многие мужья приходят ко мне и жалуются, что их жены ленивы. Они не ленивы, они наслаждаются! В любом случае, они не спешат. Но сравнительно они кажутся ленивыми.

Лао-цзы говорит что природа бытия больше похожа на женщину, она женственна. И это красивая аналогия. Запомните, он не говорит что бытие — это женщина. Это не логика, он не пытается доказать что бытие есть женщина. Он не за равноправие, он просто приводит аналогию.

Мужчина тоже может быть женственным. Будда, Лао-цзы, Иисус — все они женственны. Когда он живет, он живет в настоящем моменте, не спеша: он наслаждается этим неспешным моментом.

Иисус говорит своим ученикам: «Взгляните на лилии в поле. Как они красивы! Даже Соломон во всей своей славе не был так красив». А в чем секрет этих лилий? Они просто цветут здесь и сейчас. Что произойдет в следующий момент их не волнует: следующий момент еще не вошел в их сознание.

Мужчина может жить женским бытием — тогда он становится мистиком. Только так. Поэтому все мистики становятся в некотором роде женственными. И именно они являются истинно религиозными людьми, а не основатели религий.

Запомните разницу. Не Будда основатель буддизма, а его ученики. Не Иисус основатель христианства, а апостолы. Не Махавира основатель джайнизма, а его ученик и великий ученый Гаутама. Вот кто основатели.

Сам Иисус женственен. Чтобы показать это, мы в Индии никогда не изображали воплощенные божества с усами и бородами. Видели вы когда-нибудь Раму с усами, а Кришну с бородой? Нет, они не третий пол, с гормонами у них в порядке. Они были мужчинами, бороды существовали, но это просто аналогия. Мы отбросили бороды чтобы показать что они стали женственными — появился женственный мистик. Они жили без спешки, не как напряженный мужчина, а как расслабленная женщина, вокруг них можно чувствовать женскую теплоту, округлость Будды.

«Дух долины никогда не умирает,

Имя ему — Мистическая Самка.

Двери Мистической Самки

Есть корень Неба и Земли»

И если вы можете подобрать ключ к двери Мистической Самки, вы открываете двери бытия. Каждый должен входить в эту дверь расслабленным, уравновешенным, удовлетворенным—в этом секрет женского бытия.

Когда я это говорю, есть две возможности непонимания: могут не понять женщины, и подумать что им нечего делать, могут не понять мужчины, и подумать что Лао-цзы не для них. Нет, это и для тех, и для других. Но не забывайте, что женщины не чисты, и сами потеряли женскую таинственность. Они должны обрести ее заново. Конечно, для них это будет гораздо легче, чем для мужчин, потому что мужчины зашли слишком далеко. И не думайте что если вы мужчина то Лао-цзы не для вас — он именно для вас, иначе вы будете уходить все дальше от бытия и экстаза жизни. Каждый должен вернуться к этой матери, в этом женская таинственность.

Вы рождены из чрева матери и должны обрести его снова в бытии. Если вы можете найти это чрево снова в бытии, ту же теплоту, ту же жизнь, ту же любовь, ту же заботу в бытии — тогда бытие становится вашим домом, вашей матерью.

В этом отношении у индусов лучше, когда они называют своего бога «матерью», мать Кали, чем у христиан, мусульман и евреев, которые зовут своего бога «отец». Эти три религии ориентированы на мужчину, вот почему они такие насильственные. Мусульмане и христиане столько убивали, что стали на земле истинной катастрофой. Они были убийцами. Во имя религии они только убивали и ничего больше. Это ориентированная на мужчину религия.

Буддисты, джайны, индуисты не убивали, потому что они все больше расположены к женской таинственности. И вы вовсе не можете жаловаться на Лао-цзы, у него нет организованной религии. Как только религия становится организованной, в ней появляется насилие. Организация должна быть насильственной, она должна пробивать себе путь и вынуждена стать мужской. Организация — это мужчина, религия — это женщина.

Я слышал анекдот о том, как ученики Дьявола пришли к нему очень озабоченные и сказали ему: «Что вы здесь сидите? Все наше дело находится под угрозой. Какой-то человек снова стал Буддой, просветленным. Нам нужно что-то делать, иначе он преобразует людей и наш мир опустеет, кто придет в ад? Немедленно сделайте что-нибудь! Нельзя терять время. Какой-то человек снова стал Буддой!»

Дьявол отвечает: «Не беспокойтесь. Я работаю через учеников. Некоторых я уже отправил, они уже в пути. Они окружат его и создадут организацию. Нечего беспокоиться, организация сделает все то, чего не можем сделать мы, и сделает лучше нас. Я узнал это из истории. Я создам церковь и вовсе не буду в нее вмешиваться. Они сделают это сами. Я просто поддерживаю и помогаю».

Как только появляется Папа Римский, Христос забывается, как только появляется церковь, убивается Будда. Религия всегда стоит на трупе какого-нибудь Будды.

Это аналогии. Женщины легко могут достигнуть своей женской таинственности, в этом причина почему все больше женщин привлекает религия. Они не создают религию, но все больше женщин, почти в четыре раза больше чем мужчин, интересуются религией. Из учеников Махавиры сорок тысяч было женщин и десять тысяч мужчин, и такая же пропорция была среди учеников Будды. Придите в любую церковь, в любой храм и посчитайте — и вы всегда найдете четырех женщин и одного мужчину, и этот один пришел может быть потому, что пришла его жена, его могло здесь и не быть.

Женщин легче настроить, они матери и находятся ближе к природе.

Мужчине несколько труднее вернуться: у него свои затруднения, обязательства, вклады в свое беспокойство и напряженность. Даже если он придет, он создаст беспокойство вокруг религии.

Я это наблюдаю каждый день: ко мне приходят женщины — если они сдаются, они сдаются полностью. Если они вообще медитируют, они медитируют полностью. И тогда они просто начинают расти.

Ко мне приходят мужчины — если они сдаются, они не могут сдаться полностью, часть они всегда оставляют. И если вы сдаетесь нерешительно, это вовсе не есть сдача. Потом они медитируют, но медитация становится беспокойством. И тогда они приходят и говорят: «Эта медитация порождает беспокойство. Я не могу спать. Я постоянно думаю об этом — как это должно произойти, как мне удастся это сделать».

Это не связано с умением делать. Вы не можете этим управлять. Вы должны быть в состоянии некоего освобождения, величайшего освобождения. Для мужчины это трудно, он настолько обучен беспокойству, настолько натренирован быть напряженным. С самого детства общество принуждает мужчину быть мужчиной — агрессивным, насильственным, всегда чего-то домогающегося, пытающегося чего-то достигнуть, честолюбивым. Если они начнут играться с куклами, родители спросят: «Что вы делаете? Вы что, девочки? Это для девочек, а не для мальчиков. Дом и куклы для девочек, не для мальчиков. Мальчики должны выходить из дома и пробивать себе дорогу в жизнь. Борьба — вот что им нужно».

Если дом для девочек, тогда нахождение у себя в доме тоже для девочек. Тогда вас никогда нет дома, а нахождение у себя дома есть медитация.

«Постепенно и непрерывно

Кажется, что он остался.

Приблизьтесь к нему,

И он легко вам послужит»

Женская таинственность, дух долины, пустота —

«Постепенно и непрерывно

Кажется, что он остался»

Он всегда есть.

«Приблизьтесь к нему,

И он легко вам послужит»

И он делает вас всеобъемлющим, наполняет вас свободой, нахождением у себя дома. К вам приходит расслабление.

Смотрите на бытие не как на борьбу, а как на наслаждение, не как на конфликт, войну, а как на празднование. И это празднование бесконечно, бесконечна возможность блаженства — блаженства в блаженстве.