Даун

Костик

Мамы не стало, когда снег только-только растаял. С тех пор многое изменилось. Наступила жара. Я переехал к бабушке в деревню. Папа не хотел меня отпускать. Он боялся, что останется один. Кто тогда будет слушать его рассказы про работу? Про Фирсова? Про Сергеева и мистера-дристера? Сережа – вряд ли. Сережа и без того занят.

– Я забираю к себе Костика. Пусть поживет со мной в деревне, – объявила бабушка папе. – С Татьяной Владимировной я договорилась, она будет приходить к вам, готовить, делать уборку и стирку. Раз в два месяца буду приезжать я.

– Побудьте с нами еще, нам нужна ваша помощь, – как-то растерянно бормотал папа. Первый раз я его видел таким: растерянным и маленьким. Нет, папа большой. Очень! Он, как гора. Я едва достаю ему до плеча. Но сегодня он – маленький. Рядом с ним – Сережа. Мрачный и какой-то потерянный.

– Помощь нужна ему, – бабушка потрепала меня по голове. – А вам нужен кто-то, кто бы обстирывал вас и готовил. Это и Татьяна сделает.

– Но с Костиком столько мороки, – не сдается папа. – За ним надо постоянно приглядывать. Лучше подыскать для него какой-нибудь престижный интернат, чтобы он был среди таких же, как и он сам. Давайте он останется с нами. Мы найдем для него место.

Мне это странно. Он не любит возиться со мной. Очень не любит. Но он хочет, чтобы я остался в городе. Не хочет, чтобы бабушка забирала меня от него. Почему взрослые такие странные?

– Все бы вам спихнуть на кого-то, – бабушка протерла глаза. – Если с кем морока и есть, так это с вами двумя. Не умеете вы ни о ком думать, кроме самих себя. Вдвоем поживете, ничего вам не сделается. Поумнеете, глядишь, хоть чуть-чуть. А Костика отдать куда-то – не позволю. Он мой внук и, между прочим, один из твоих сыновей. Оставить у вас – не оставлю, погубите вы его. Да и сама не останусь. Душно мне в городе вашем. Хотите если, сами приезжайте ко мне погостить. Отдохнете от суеты этой. Глядишь, и подобреете чуть. Человеками станете.

Больше они не разговаривали. Именно в тот момент я понял: в жизни папы и Сережи для меня нет места. Не потому, что они плохие. Нет! Они хорошие. Просто в их жизни нет места ничему непонятному. А я. Я не такой, как они. Я – непонятный.