Дай мне второй шанс (СИ)

Глава 24

Приемная пустая — ни секретаря, ни паломничества клиентов или сотрудников.

Пробираюсь на цыпочках к директорской двери и сама над собой посмеиваюсь — как жулик, ей богу.

Чего крадусь? Зачем? Но почему-то хочется пройти тихо и аккуратно подглядеть в щелку приоткрытой двери. Детское ребячество, видимо, заразно — подцепила от племянников их задор и заразительную веселость, но мне определенно нравится.

То, что открывается взору через щель в двери, катастрофически мало — ничего не видно. Тяну аккуратно за ручку и просовываю голову. Подавляю неуместный смешок и уже смелее открываю дверь.

“Святой дуэт” весь “при деле”. На диванчике, перед кофейным столиком, согнувшись в три погибели и подложив руки под щеку посапывает Давид. Перед ним, на столике, открытый ноутбук и море флэшек, проводов и еще бог знает чего.

Перевожу взгляд на директорский стол — за ним спит Саша — уткнулся лбом в лежащую на столе руку, а второй накрыв голову сверху. У него свои “атрибуты для сна” — куча папок и бумаг.

Ставлю один стакан кофе перед Давидом и иду к Саше. Уже не таясь и не стараясь вести себя тише. Уверена, они не захотят, чтобы их увидели в таком состоянии. Саша, что-то невнятно бурчит во сне, ероша волосы, а у меня само собой губы расплываются в улыбке.

Словно воришка, украдкой, провожу по ежику его волос от затылка и к шеи. От прикосновения, по мужской коже бегут мурашки. Мужчина передергивает плечами, но не просыпается.

Присаживаюсь на корточки и смотрю в лицо, которое шеф положил на бок. Снова протягиваю руку и мягко провожу по затянутому в плотную ткань рубашки плечу.

Раз, второй, третий…

— Доброе утро, Александр Игоревич.

Мужчина возится щекой по руке, будто стараясь устроиться поудобнее, а потом резко открывает глаза.

— Юля? — смотрит блестящими после сна глазами.

— Доброе утро, — шепчу, — пора вставать.

— Я еще сплю, да? — тоже шепчет, будто боится спугнуть момент. И я боюсь — момент, такой нежный, какой-то домашний и уютный, вот-вот испарится и появятся трудовые будни. А пока есть вот эта тонкая грань между сном и реальностью — все прекрасно, и совершенно не важно, чей это был сон.

Отрицательно мотаю головой, еще раз улыбаюсь и убираю руку. Встаю на ноги и уже хочу отойти, когда Саша неожиданно подрывается, сгребает меня в охапку и утыкается головой в живот. Снова. Как тогда. Только сейчас уже не чувствую никакой растерянности, только разливающееся в груди тепло. Запускаю руки в жесткие мужские волосы и ерошу их.

— Вам кофе принесла, — продолжаю наглаживать голову.

В ответ раздается только невнятное бурчание в живот.

На диване копошится Давид, видимо мы его все таки разбудили.

— Я тебе так и не написал, прости. Сначала загрузились в бумаги, а потом просто вырубился. А где, кстати, дети? — все таки отрывается от моего живота и бросает на меня нежный взгляд темных глаз — не надо быть провидцем, чтобы понимать, он рад, что я здесь.

— А у вас уже и дети успели появиться? Видимо я слишком долго спал, — кряхтя, пытается сесть Давид. Диван маленький, жесткий и, для сна, жутко неудобный. Судя по стонам друга Саши, у него все затекло.

— Они в отделе развлекают весь честной народ, а я хотела занести вам кофе и мне уже пора. — хочу слинять, но Саша держит крепко, сжимая большими руками талию.

Смотрит внимательно, а уголки его губ слегка приподняты.

— Кофе? Где кофе? — резвее вскакивает Давид и только увидев большой стакан из кофейни расплывается в мальчишеской счастливой улыбке. — Юля ты просто богиня, королева, фея, чудо… — осыпает комплиментами, как из рога изобилия, не забывая схватить стакан и прихлебнуть из него еще горячий напиток.

— Всегда пожалуйста, — улыбаюсь в ответ и опускаю глаза на Сашу. А он все держит меня в своих руках и смотрит, будто старается запечатлеть каждую черточку моего лица. — Тоже может попьешь, пока он еще горячий?

Пытаюсь отвлечь от разглядывания меня, потому что щеки от такого пристального внимания, уже начали предательски гореть.

— Ко мне приехала? — спрашивает низким, слегка хриплым голосом, от вибраций которого у меня по коже бегут мурашки.

— Неа, — отрицательно мотаю головой, закусив нижнюю губу, — Аня, моя девочка из отдела, рассказала, что случилось и я приехала. У меня есть кое какие записи, которые помогут восстановить какую-то часть утерянной информации.

— И где же они у тебя были? — удивленно вскидывает брови шеф. А его руки между тем приходят в движение — нежно поглаживают, то сжимают, то вырисовывают узоры на теле, через ткань тонкой кофточки.

— На стикерах, листочках… — пожимаю плечами, а сама таю, как мороженное на солнце, от этих прикосновений. И кажется шеф все это видит, понимает и… делает специально. — Я пойду. К детям.

Выворачиваюсь и отхожу на несколько шагов. И кажется только сейчас начинаю дышать. Я так однажды точно задохнусь…

— Иди, — отпускает шеф и со смешинками во взгляде смотрит на меня, — отдай все коллегам, а сама езжай домой. Мы тут справимся.

Быстро киваю и развернувшись спешу в сторону двери, пока едва не падают от прилетевших в спину слов:

— Я приеду вечером.

*****

Александр.

Едва не падая, выбегает за дверь. Снова бежит и снова от меня, только сейчас это не вызывает злости или раздражения, а скорее странное и не подвластное логике, удовлетворение.

Чтобы она там не говорила, приехала она ко мне. Она могла и не заходить, а уж тем более не покупать кофе. Да чего уж там, она могла позвонить и по телефону сказать, где лежат ее записи, но приехала и зашла, и принесла кофе.

Беру стакан и отпиваю теплый напиток. Чтобы там не было в этом стакане, я пью с удовольствием — слишком доволен, чтобы чувствовать вкусно или нет.

— Слушай, я уже давно не мальчик-колокольчик, который ни разу не динь-динь, но даже мне рядом с вами неловко становится. — отзывается с дивана Дава.

— Мог бы и выйти, — усмехаюсь в ответ. Да, от нас с ней не искрит, потому что искры — это страсть, только маленький процент разгорается и становится полноценным теплым и стойким пламенем, от нас мягко волнами распространяется жар — светло, тепло, пока не подойдешь ближе. Ближе уже не комфортно, или как сказал Дава, неловко, потому что рядом с нами только наш мирок, для нас двоих.

— Ага, и ты бы сожрал девушку глазами, — отзывается друг, отпивая свой кофе.

Прав. Хотелось перетащить ее к себе на колени, зарыться руками в ее шелковые волосы, зацеловать до одури. Я был близок к тому, чтобы наплевав на всю осторожность, наброситься на нее, присвоить, окончательно заявить, что моя. Чтобы больше уже не думала и не на секунду не усомнилась.

— Слушай, а чего она там говорила о каких-то бумажках? — прерывает поток мыслей Дава, возвращая на рабочий лад.

— Да у нее вроде какие-то записи от руки есть по вип клиентам, которые пропали. Как я понял, часть смогут восстановить.

Дава хмурится и уже задумчивее смотрит на дверь, отставляя в сторону кофе.

— Сань, я не хочу тебя сейчас обидеть, но ты не думаешь, что это она та самая, кто сливает все? — резко в кресле оборачиваюсь к другу. — Ты только подумай — ты отправил ее в самом начале в командировку — неожиданно для нее. И пока ее не было, все было тихо, а с ее возвращением опять началась катавасия. И сейчас — все сведения пропали, а у нее каким-то чудом на руках записи, которые могут все восстановить. Она будто везде и всюду такой супер-герой…

— Дава, ты недоспал что ли? Так ложись поспи еше, — рявкаю на него, — сам соображаешь, что сейчас несешь? Ты же лично ее проверял еще в самом начале. Какие опять могут быть сомнения? Все, что ты говоришь, это бред, простое совпадение.

— Но ее не проверяли так тщательно, как всех остальных именно из-за того, что она была не в офисе. — спокойно отзывается друг. — Мы уже всех по второму кругу и более тщательно прошерстили, а ее нет.

— Дава, завязывай. Это не она. Лучше отследи уже наконец, кто взламывает наши системы, а то только завтраками кормишь и по итогу результата ноль.

Снова рявкаю на друга и знаю, что не справедливо. Он делает многое. Но даже мысли не допускаю, что крысой, сливающей фирму, может быть Юля.

— Прости, — морщась отзывается Дава, — мне правда нужно отдохнуть, уже на всех подряд думаю. Скоро тебя и себя начну подозревать.

— Давай работать, — отзываюсь уже спокойнее, разворачиваясь к столу, заваленному бумагами.

Надо много всего разгрести и быстро… потому что вечером меня будет ждать ОНА!