Дай мне второй шанс (СИ)

Глава 26

— Позволишь мне остаться на ночь?

Вас когда нибудь волновало от вида мужчины, который… ест? Казалось бы, просто пережевывает и глотает пищу, но… Было в этом что-то, отчего в груди теплело и плавилось. Не знаю, что это было, но мне до одури понравилось смотреть, как он ест, приготовленное мной. Он уплетал за обе щеки обычный борщ, жмурился от удовольствия и смотрел на меня, как на богиню. Никто никогда так на меня не смотрел и я просто сбежала укладывать ребятишек спать, а сейчас, когда выхожу из их комнаты…

Он стоит рядом с комнатой, прислонившись плечом к дверному косяку и стоит только сделать шаг, как я оказываюсь зажатой между ним и стеной.

Он не давит. Опускает свои большие руки мне на плечи и гладит, гоняя по телу рой мурашек. Его глаза затягивают, как омут. Да и выбираться из этого омута… не хочется.

Он стоит рядом, такой заботливый, надежный и, видимо, окончательно и бесповоротно мой.

Не отвечаю, просто прижимаюсь к крепкой мужской груди и почувствую, как смыкаются его руки на моей пояснице. Уже не первый раз ловлю себя на мысли, что хочу вот так всегда стоять. В этих объятиях тепло и надежно, и море по-колено. Он просит довериться ему и я верю, больше, чем кому либо.

— Это да? — шепчет.

— Угу, — киваю и чувствую, как он прижимает меня к себе сильнее, оставляя теплый поцелуй на макушке. Его руки уже не целомудренно спускаются ниже, — только… — бросаю быстрый взгляд на дверь, за которой спят дети.

— Мы будем только спать…

***************

— И что, вы просто спали? — вскрикивает Леська подскакивая с постели. — Вот прям совсем совсем спали?

— А как можно спать не совсем? — усмехаюсь.

— Ты поняла меня. Колись! Дети сказали, что застали вас в постели.

Опускаю глаза и краснею. Я растерялась, когда Мишка с Машкой залетели в комнату утром, а мы еще нежились в постели.

Этой ночью мы и правда только спали. По крайней мере того, о чем подумала Леська точно не было, но и просто заснуть нам не удалось. Саша будто наконец дорвался. Он гладил мое тело, сжимал, касался одними кончиками пальцев, будто не мог не прикасаться. Мое тело еще никогда не получало столько нежности и ласки.

Как смог остановиться Саша я не представляю, чувствовала насколько сильно он был возбужден, я и сама уже практически потеряла голову и готова была на него наброситься.

— Лесь, в соседней комнате спали Миша и Маша, как бы я могла…

— А по твоему после рождения детей сексом больше не занимаются? — раздосадовано фыркает сестра. — Бедный мужик, сколько ж ты его уже мурыжишь?

Ответить мне нечего. У нас с самого начала все идет как-то не так. Я не замечала его интереса ко мне, а когда заметила, спряталась от этого в ракушку, и вот сейчас, когда отпустила ситуацию… и племянники здесь совершенно не причем. Просто почему-то неловко. Вдруг стало важно, что он подумает и страх разочаровать.

Я никогда не чувствовала себя так неуверенно.

— Знаешь, я впервые не знаю, как себя вести, — растерянно смотрю на сестру.

— Ничего удивительного, — тут же отзывается она, уже серьезнее глядя на меня, — недоотношения с Васей из института и с Антоном вряд ли хороший опыт. Все, что я могу тебе посоветовать — банально до безобразия — будьте честны друг с другом, ничто не убивает так отношения, как ложь и поддерживай его, — сестра подается вперед и берет мои руки в свои, смотря прямо в глаза.

Как же мне этого не хватало. Все эти годы, мне просто не хватало сестры рядом, а она простыми словами, будто скинула груз с души, будто осветила темный и тернистый путь, по которому предстояло пройти. Как много порой в жизни играет человек, который может хотя бы просто выслушать.

А у меня есть старшая сестра! И это не просто набор красивых слов.

— Знаешь, Лисенок, я когда нибудь сойду с тобой с ума. — оборачиваюсь. За разговорами даже не заметили, что дверь палаты открылась и у нас появился невольный слушатель.

Муж сестры. Петя. Облокотился о дверной косяк и скрестил руки на груди.

Перевела удивленный взгляд на сестру — она же говорила он где-то в командировке.

А Леська… она ногтями впилась мне в руку. Чертовски больно, но смотрю на нее — побледнела, губы поджаты, подбородок дрожит, а в глазах слезы — ей больнее, всего лишь от одного взгляда, от одной фразы произнесенной бывшим мужем.

— Лесь… — тихонечко зову ее, но она будто не слышит. Взглядом, как кинжалами, полосует на части мужчину, которого безумно любила.

— Скажи мне, дорогая, почему я от чужих людей узнаю, что моя жена в больнице на сохранении? — вымораживающим тоном говорит зять.

Леська бросает острый взгляд на меня. Отрицательно кручу головой — это не я, я не звонила, как она и просила.

По просьбе сестры оставляю их с Петей наедине, а сама возвращаюсь в парк, а муж сестры присоединяется к нам в течении получаса.

— Мелкие рванули к нему с криками “папа”, я не стал вмешиваться. А потом он к вам пошел.

— Все нормально, он к ним и приехал, — киваю.

— Юль, с тобой что? — мужчина обеспокоенно заглядывает мне в лицо и видимо то, что он видит, ему не нравится. — Что случилось?

— Что-то между сестрой и ее мужем. Она так побледнела… Что между вами творится? — обращаюсь к бывшему мужу сестры.

Я дура. Не стала бы она бледнеть, если бы между ними было все гладко. Винила отца, но значит он сам… Кем бы и каким замечательным он не был, сестра будет важнее. Всегда. Без вариантов.

— Я заберу Машу и Мишу. — бывший родственник переводит тему. — Я смогу присмотреть за ними пока Лисенок в больнице.

Ласковое имя сестры, которым он ее называет, болью отзывается в груди.

— А больше ничего не хочешь? — злюсь. — Я прекрасно справляюсь с племянниками, а ты можешь спокойно отправляться туда, откуда приехал.

Петя бесится. Мне хоть и не доводилось видеть его таким, но злость уловить, как оказалось, не трудно.

— Юля, Петр. — это вмешивается Саша. Встает передо мной, загораживая бывшего зятя и опускает ладони мне на плечи поглаживая. — Сейчас поедем к тебе домой и там все спокойно обговорите. Самое последнее, что нужно детям, у которых мама не рядом, это чтобы их отец и тетя ругались.

Хоть и понимаю, что он прав, но хочу вырваться, возмутиться и наорать уже и на Сашу, но он не дает. Будто все это предвидит, зажимает руки и, изловчившись, берет меня будто в тиски, не давая вырваться. Держит, пока я бьюсь в его руках и только что-то успокаивающе шепчет, пока я окончательно не выбиваюсь из сил, но даже после этого не отпускает.

— Петр, ты на чем приехал?

— На машине, арендовал, у меня там два детских кресло, я могу сам увезти детей.

— Отлично, езжай за нами.

И пока я не успеваю возразить, Саша утаскивает меня в машину. Усаживает на переднее пассажирское, закрывает дверь, быстрым шагом обходит машину и садится за руль.

— Юля, ты можешь ругаться и злиться, но послушай внимательно, — я все еще зла и сижу отвернувшись к окну, но Саше даже этого достаточно, чтобы говорить, — подумай сейчас о племянниках. Ваш конфликт им сейчас не нужен. Петр уже приехал и вам придется искать альтернативу, скорее всего муж твоей сестры захочет быть со своими детьми, поэтому прошу — включи свое благоразумие. У тебя сейчас, пока мы едем, есть время остыть и постараться успокоиться, чтобы нормально общаться с Петром.

— Нормально общаться? Ты себе как это представляешь? Я не понимаю, что случилось, но мне хватило первой реакции сестры на Петра, чтобы понять — все плохо и он виноват, — все таки не выдерживаю.

— Ты не знаешь, что там произошло, — жестко обрывает Саша, — в любом случае, чтобы там ни было, разбираться только ему и твоей сестре. Все остальные — лишние. Поддерживай Олесю, выслушивай, помогай, но не втягивайся в их конфликт. Поругаешься с Петром сейчас, твоя сестра возьмет и вернется к нему, а ваш конфликт останется. И будет твоя Олеся разрываться между тобой и любимым. Оно тебе надо? Думай сейчас о сестре и племянниках. Пока нет мамы, Мише и Маше будет нужен хотя бы папа.

Я ничего не отвечаю. Снова отворачиваюсь и смотрю в окно.

Просто противно от всего этого. Трясет и колотит. Двое детей, любят друг друга, ждут третьего, ну как так то?

В квартиру заходим молча, если не считать щебетания племянников, которые, не замолкая, о чем то втолковывают отцу, не давая ему вставить ни слова.

Они рады его видеть. И, пожалуй, за эти дни я не видела их настолько счастливыми, как сейчас.

— Юль, идите, переоденьтесь после улицы. — говорит Саша, как только переступает порог моей квартиры.

Брови непроизвольно взлетают вверх. Это что еще? Командный, не терпящий возражения тон и очевидно, что меня пытаются просто сплавить. О чем-то собирается поговорить с Петей и видимо считает, что это не моего ума дела. Злюсь, снова. Терпеть не могу, когда ситуации касаемые моей семьи, а значит и моей жизни, решаются без меня. Но ухожу. Сама не знаю, почему. Просто день вот такой получился дурацкий. И спорить еще больше сейчас, просто не могу.

Когда выходим с племянниками из комнаты, они оба уже сидят на кухне, с кружками чая и переговариваются “ни о чем”, словно старые знакомые.

— Юль, проводишь меня? — Саша, как только захожу, встает с места, подшодит к раковине, ополаскивая за собой кружку, пожимает руку Пете, дает “пять” Мише и Маше и идет к выходу.

Иду следом. Молчу. Чего уж там — злюсь.

Саша обувается, его губы подозрительно подрагивают и он все ниже опускает голову, а когда я открываю ему дверь, чтобы выпустить его — хватает меня за руку и вытаскивает за собою в подъезд.

— Фырчишь ежик? — прижимает меня к себе, прикрывая дверь в квартиру.

Он пытается поцеловать, но я уворачиваюсь.

— Юль, вот так мы делать не будем, — говорит серьезнее. Он обхватывает мое лицо ладонями и мягко гладит, заставляя повернуться к нему, — при любой ситуации, мы с тобой разговариваем. Давай попробуем…

В его глазах плещется столько нежности, что в груди непроизвольно потеплеет. Остается злиться только на себя — ну вот почему я так на него реагирую?

— О чем ты говорил с Петей?

Щурится и качает головой, улыбаясь одними уголками губ:

— О том, как вы будете сосуществовать вместе. О том, что ты можешь немного злиться на него, но тут уж ты в своем праве, ты защищаешь сестру. А еще о том, что с завтрашнего дня ты возвращаешься на работу, — на мужских губах играет легкая улыбка.

Он поглаживает меня по щекам и я млею, превращаясь в малиновый сироп, пока не слышу его последнюю фразу.

— Что? — дергаюсь, скидывая морок. — Что значит возвращаюсь на работу?

— Юль, так надо, просто прислушайся ко мне, — устало вздыхает Саша, возвращая руки мне на плечи.

— У меня за свой счет, на неделю!

— Юля, ты не писала заявление, а я ничего не подписывал. Так что официально ты прогуливаешь работу, — его слова, как оплеуха. Не больно, но обидно и как-то не справедливо. Отшатываюсь, но он снова ловит, а я просто сжимаюсь и не шевелюсь. Не ожидала, что он поступит так… — А теперь угомони своих тараканчиков в голове и послушай, — жестко подхватив мой подбородок, поворачивает к себе, — я этого говорю всего лишь в ответ на твое "заявление", которое ты напишешь завтра задним числом. И выходить ты не обязана, но я тебяпрошу. Сестра под присмотром врачей, племянники с отцом, я постараюсь отпускать тебя пораньше, но прошу тебя выйти на работу, у нас каждая пара рук на счету.

Выдыхаю и сдаюсь.

Саша прав. А я с последними событиями стала чересчур нервной. В фирме проблемы и я там действительно сейчас нужна, а сестру мне никто не помешает навестить в больнице.

Утыкаюсь лбом в Сашину грудь и чувствую нежный поцелуй в макушку, и такие уже привычные, надежные, дурманящие объятья.

— Всегда разговаривай со мной, слышишь? — говорит, уткнувшись подбородком в макушку. — Я не хочу чтобы между нами встали недомолвки.

Ох, знала бы, как скоро его просьба станет, как никогда актуальной…