Дай мне второй шанс (СИ)

Глава 4

Выхожу из кабинета начальника, закрываю за собой дверь и глубоко выдыхаю.

Смена начальства — вот то, что должно меня беспокоить — неизвестно, как все повернется, учитывая что Игорь Валентинович передал сыну все полномочия и решение за допущенный мною косяк — но я способна думать только о девушке, которая сейчас у меня в отделе знакомится с коллегами.

— Юляша, все в порядке? — раздается сбоку мягкий голос секретаря нашего шефа, Лидии Васильевны.

Милейшая женщина под пятьдесят, по рассказам лет десять работающая на этом месте.

— Да, — выдавливаю из себя улыбку, — все хорошо.

Работа не то место, где можно было бы спрятаться и вдоволь насладиться одиночеством. Вот вернусь домой и там уже вволю дам себе переварить все, что здесь сегодня произошло.

Машинально поправляю одежду и еще раз, уже более уверенно улыбнувшись женщине, спускаюсь к себе в отдел.

“Вечером дома поплачешь и по проклинаешь все на свете” — повторяю еще раз для себя, заходя в нашу “обитель”.

Только снова удар.

Антон стоит по середине отдела, нежно придерживая за талию Аришу. И это все не смотря на то, что я довольно долго задержалась у шефа, а они, я уверена, еще даже не прошлись по отдели и не посмотрели, что и где.

Внутри просыпается злюка и язва.

Они вообще от друг друга не отлипают что ли?

Три Л облепили их со всех сторон и заваливают вопросами до невозможности счастливую Аришу. Складывается ощущение, что они знакомы, вот только откуда? Она, конечно, дочь начальника, но не может же она знать всех подчиненных отца?

Мои подопечные тоже тут, но каждый занят своим.

Аня стоит неподалеку от Ариши и Антона прислушиваясь, но упорно делает вид, что работает. Варя в ускоренном режиме не делает вид, а действительно работает — ей нужно убежать пораньше к сыну в садик, на родительское собрание. Ну, а Гриша, как всегда тихо и спокойно выполняет норму — ему хоть апокалипсис, лишь бы его не трогали.

Встаю в дверном проеме, облокотившись плечом о косяк. Моего появления никто не замечает, слишком уж увлечены.

— А вы уже здесь работали? — перебивает очередной восхваляющее щебетание Лели, Аня, уже не делая вид, что работает.

“Прям с языка вопрос сняла”

— Конечно, — светит Ариша своей белозубой улыбкой, — последние два курса университета, я проходила здесь практику, только в другом отделе. Здесь мы и познакомились, и с Антошей тоже, — последнее она шепчет уже тише, томно заглядывая в глаза мужчине, который отвечает ей таким же взглядом и прижимает ее к себе еще крепче.

Тошнит от этого вида.

С громким стуком отлепляюсь от двери и чеканя шаг, не хуже солдата на плацу, ухожу в каморки при нашем отделе, где стоял кулер с водой, чайник, раковина и прочие мелочи, необходимые для пятиминутного перерыва. Надо выдохнуть. Моего перехода от кабинета начальника до отдела не хватило, чтобы взять себя в руки.

Чтобы не давать поводов для лишних сплетен, дверь в каморку прикрываю тихо, хотя очень хотелось долбануть со всей дури. А сплетни и так пойдут, хотя бы из-за того, что эта дверь никогда не закрывалась раньше.

Подхожу к раковине и, не заботясь о макияже, умываюсь холодной водой.

И вот так теперь будет постоянно? Мне постоянно придется смотреть на их обжимания? А еще, почему-то точно уверена, что они будут целоваться на каждом углу, никого не стесняясь. И как прикажете сидеть с ними в одном отделе и на все это смотреть?

Нет, это долго не продлится. Две недели отработки и все… А мои перспективы и повышение, больше мне не светят.

Так и стою, облокотившись на края раковины и уставившись на решетку слива. Уж не знаю, за что такое интересное там зацепился мой мозг, но в себя я пришла только когда увидела перед своим лицом рулон бумажных полотенец.

Я даже не услышала звука открываемой двери и шагов пришедшего человека.

Вздрагиваю от неожиданности и поворачиваю голову. Рядом стоит Варя с какой-то маленькой сумочкой в одной руке и бумажными полотенцами, все еще протянутыми мне, в другой.

— Вам нужно привести себя в порядок, Юля Андреевна, — говорит девушка спокойно.

Пару раз моргаю в недоумении.

Варя кладет полотенца на стол рядом со мной, а сама лезет в сумочку и достает маленькое зеркальце, вкладывает его мне в руку.

Сжимаю маленький кругляшок и поднимаю его к лицу. Волосы, обрамляющие лицо, намокли и обвисли паклями, тушь поплыла, блузка тоже мокрая и липнет к коже.

Отличный видок, ничего не скажешь.

— Не скоро, но все наладится. Нужно только подождать. — Варя говорит размеренно и спокойно, будто вообще ни к кому конкретному не обращаясь. — Однажды просыпаешься и понимаешь, что вся катастрофа, была только в твоей голове и ты ругаешь себя за то, что позволял себе быть такой размазней.

Поднимаю взгляд на девушку.

Она ведь всего на год младше меня, а ощущение, будто с взрослым умудренным опытом человеком говорю. У нее ребенок, но не замужем и отношений, насколько я знаю, у нее нет. Про родителей или родных никогда не говорит и на моей памяти никогда не отпрашивалась на дни рождения или семейные праздники, но при этом готова работать сверхурочно и не берет больничные, работая дистанционно, потому что оплачиваются они хуже. При этом мягкая, нежная, и точно не безмозглая. Это что-то да значит. Ведь так?

Передо мной молодая женщина с огромным опытом.

— Давно все знают? — спрашиваю, имея в виду наши отношения с Антоном. Беру полотенце, пытаясь высушить одежду и убирать потекший макияж.

— Давно. По тебе это сразу было заметно.

Киваю. Что на это скажешь?

Фиговые мы с Антоном шифровщики. А с Аришей вон и шифроваться не приходится. А может и со мной не надо было, просто всем так было удобно? Начальству, что влюбленная дура, заботясь об объекте воздыхания, не допускает косяков в отделе, Антону, что можно спокойно делать вид, что “свободен” и дожидаться свою ненаглядную.

Становится противно. Меня и мои чувства просто использовали везде, где можно и по полной, а стала не нужна, выкидывают. С работы конечно еще не совсем выкинули, но намек был очевиден.

В остервенение собираю волосы в высокий хвост, поправляю макияж, воспользовавшись косметикой из сумочки Ани. С блузкой ничего не сделаешь, запасные с собой не ношу, на мне пусть сохнет.

— Спасибо Варя, — возвращаю девушке косметичку и еще раз, подавляя уже злость, захожу в отдел.

Все стоят на тех же места, что и раньше, продолжая болтать.

Вскидываю взгляд на часы, висящие над дверью — работа начинается в восемь, с учетом утреннего кофе, в пятнадцать минут девятого, но сейчас то, блин, время уже подходит к половине десятого, а судя по девственно чистым экранам компьютеров три Л, без единой вкладки, они еще даже не начинали.

Ладно нас с Антоном песочили в кабинете начальства, хотя и он уже мог все показать своей ненаглядной и приступить к работе, у этих то трех мадам, какой оправдание? Они-то могли спокойно работать до нашего прихода, но видимо посплетничать о вновь вернувшейся дочери босса важнее. То, что все знали заранее, уже не вызывает сомнений — одна я, как всегда, была не в курсе.

— А что работу на сегодня отменили? — интересуюсь.

Пытаюсь сказать это нейтральным голосом, но попытка не удается. Да и есть ли вообще смысл играть?

Все оборачиваются ко мне, даже мои ребята отворачиваются от экранов и смотрят на меня — видимо мой тон слишком “дружелюбный”.

— Кстати, Антон, ты не забыл оповестить своих подопечных, что они сегодня работают с учетом вчерашней недоработки? — не сдерживаю язвительности, потому что уверена — нет, он им не сказал — ему было важнее постоять и похвастаться своей любовью перед всеми.

— Что? — у три Л синхронно вытягиваются лица.

— Я планировал раскидать на весь отдел, — вливает в свой голос нотки недовольства Антон и поджимает губы. Зол. Я влезла туда, куда меня не просили.

“Ну прости, дорогой, я больше не обязана смягчать все острые углы”.

— Нет, нет, нет, — качаю головой с усмешкой, — забыл наше правило? На весь отдел раскидываются заказы только в официальные больничные и отпуска. Вчера ты их отпустил и теперь либо должен сам доделать, либо они.

Очень большое желание уже приструнить три Л. Сколько уже можно получать зарплату за то, что откровенно недорабатываешь? А зная Антона, он даже никакое наказание для них не будет применять, хотя по-хорошему, мы с ним получили по шапке за недосмотр, дальше втык должны получить те, кто схалтурил и не выполнил свою работу. Раньше между мной и ими был амортизатор-Антон, не считала правильным лезть к его подопечным, сейчас он между нами не стоит. Я, конечно, тоже вчера накосячила и почему-то уверена. что еще получу за это, но и они должны тоже делать выводы.

— А чего это ты решаешь за нас? Наш куратор Антон, а не ты и только ему решать, что мы будем делать, а что нет, — вставляет свои “пять копеек” Люба, глядя на меня с превосходство.

— А я за вас и не решаю, — с легкостью отбиваю подачу, — я решаю за своих ребят и они не будут доделывать ваши недоработки.

Антон уже откровенно скрипит зубами, а мне становится страшно за Арину, если он еще чуть-чуть сожмет ее талию, то она переломится пополам.

— Все идем работать, — чеканит бывший парень сквозь стиснутые зубы, испепеляя меня взглядом.

Три Л, как примерные ученицы, тут же разлетаются на свои места, а Антон идет, наконец, показывать место новой сотруднице.

Разворачиваюсь к своему месту, а губы подрагивают в улыбке. В груди разливается что-то похожее на легкое удовлетворение — не понятно только, это из-за того, что в очередной раз уязвила Антона, или что, наконец, поставила на место наших неприкосновенных мадам.

Да уж. Мне никогда не быть такой, как Арина. На ее фоне я злобная мстительная ведьма, а не легкая утонченная леди. Просто я обиженная женщина, но это меня не красит.

День, на удивление, пролетает быстро и легко. Трудовой энтузиазм бьет нескончаемым потоком. Только ближе к концу рабочего дня мое радужное настроение заволакивает грозовыми тучами — мне предстоит поход к новому начальству.

Выключаю компьютер и с какой-то непонятной для себя самой тщательностью собираю вещи — ощущение, что на это место больше не вернусь. Сама не понимаю почему, провожу ладонью по убранной поверхности стола, за которым просидела два года, перекладываю руку на спинку кресла, которое купила с первой премии взамен старого.

Что за ерунда? Трясу головой и собрав вещи, покидаю отдел.

Поднимаюсь на этаж начальства и захожу в приемную. Ожидаемо, Лидии Васильевны нет в приемной — ее рабочий день заканчивается на час раньше нашего.

Глубоко вдыхаю и стучусь в дверь.

— Входите, — звучит по ту сторону и, не дав себе время на раздумья, дергаю дверь на себя.

Как там говорится? Перед смертью не надышишься? Вот и мне нечего оттягивать неизбежное.

— Добрый вечер. Вы сказали, чтобы я зашла в конце рабочего дня, — отчитываюсь вежливо.

Александр Игоревич сидит во главе стола, на месте директора, перед разложенными бумагами.

Он окидывает меня внимательным взглядом и я непроизвольно делаю тоже самое. Внушительный мужчина. Прямой нос, четко очерченные жесткие губы, волевой подбородок и выразительные, цепко смотрящие, глаза. Мужчина скинул пиджак и сейчас на нем лишь рубашка, рукава которой небрежной гармошкой сдвинуты до локтей, обнажая смуглые руки. И что-то мне подсказывает, что это натуральный цвет кожи, а не загар. На голове творческий беспорядок и нет, волосы не отросшие и торчат в разные стороны — короткий ёжик внизу переходящий в более длинные волосы на макушке — просто два года наблюдая, как выглядит специально уложенная прическа у Антона, отмечаю такие моменты автоматически. Даже не смотря на то, что сейчас новый шеф сидит, понимаю, насколько же он большой.

— Присаживайтесь Юлия Андреевна, — мужчина небрежным взмахом руки указывает на одно из мест для посетителей.

Я бы на самом деле постояла и желательно прямо тут. От двери не далеко, а желание сбежать растет с каждой секундой, что мужчина смотрит на меня.

Ясно же, что разговор мне не понравится. Но и начинать его со спора тоже не лучшая идея, поэтому пересекаю кабинет и опускаюсь на указанное кресло. Сумку ставлю себе на колени, отгораживаясь, как щитом. Не понятно только от кого или чего собираюсь здесь защищаться, особенно сумкой, ну да ладно.

— Как сегодня поработал отдел? — спрашивает мягко, мазнув глазами по моим пальцам, которыми я, до легкого онемения, вцепилась в ручки сумочки.

И дело не в сидящем напротив мужчине, а в самом кабинете, а точнее его назначении. Всегда чувствую мандраж, когда вызывают к начальству. Даже, когда знаю, что у меня все в делах в порядке волнуюсь, а сегодня…

— Все в порядке. Вчерашние недоработки исправлены теми, кто их допустил и сегодняшняя норма выполнена, я проверила, — не смотря, ни на что голос звучит ровно.

— Всегда в конце дня проверяете выполнение? — спрашивает так же мягко.

— Да, — говорю правду и только потом понимаю, что сама себя и сдала.

Я только что сама призналась, что видела вчерашнюю недоработку и ничего не исправила.

Черт.

Прикрываю глаза и тяжко вздыхаю. Я вроде и скрывать не собиралась, но и не рассказывать вот так… Да в общем не знаю я, что собиралась делать.

Это очень серьезный проступок — срыв сроков, подрыв доверия клиентов и как итог, значительные убытки.

Мужчина откидывается на спинку кресла и едва заметно усмехается уголками губ.

— Почему же вчера, видя недочеты работы вы о них не сообщили? — снова спрашивает мужчина.

Спасибо, хоть не спросил, почему не исправила их.

— Не видела смысла. — пожимаю плечами. — Утром все равно все увидели и узнали.

Вру, смысл был. Доложи я начальнику, он бы сказал мне, как единственной оставшейся в офисе, доделать и проблемы бы не было. Сейчас, когда меня так вдумчиво и спокойно распекают становится еще хреновей, чем вчера. Лучше б орал, как шеф утром. Да и совесть с удвоенной силой точит, не давая расслабиться.

— Вы же сами понимаете Юлия Андреевна, что это неправда. — замечает спокойно. — Чьи подопечные допустили ошибки? Я знаю, что каждый из вас — Антон и вы — отвечаете за несколько человек в отделе. Чьи недоработали?

— Антона, — приходится признаться.

Проверить это не составит труда, даже если у меня есть доступ, то у директора подавно. Краем сознания отмечаю, что бывшего он называет просто по имени — ну да, будущие родственники.

— А Антон в конце дня проверяет выполнение работы отдела? — вкрадчивый и до ужаса спокойный тон просто выводит из себя, заставляя непроизвольно сжаться.

Тон слишком спокойный. Взгляд слишком вдумчивый. Все в этом мужчине слишком… Мне не комфортно. Наверное так чувствует себя лягушка, которую препарируют.

— Не знаю, я за ним не слежу. — снова вру, прекрасно знаю, он не проверяет. Я давно забрала это на себя и просто смысла нет проверять дважды.

Шеф прищуривается и будто знает, что я обманываю:

— Не знаю, в курсе ли вы, но у директора есть доступ к информации, с какого компьютера последний раз заходили в общую систему и еще до того, как вы сказали, что видели вчерашнюю недоработку, я уже это знал. Так же, как и то, что второй наставник не был в ней за последний год ни разу. За более ранний срок, к сожалению, посмотреть невозможно, информация только год хранится. Но поскольку его не было там, очевидно, что и статистику он не просматривает.

Черт. Эта программа более сложна — можно статистику выполнения посмотреть, где видна общая цифра выполненных заказов, а система нужна только для того, чтобы норму у каждого отдельно сотрудника отслеживать, а это нужно начальнику отдела, которого у нас пока нет. В нее каждый раз нужно заходить — вводить логин, пароль, автоматическое сохранения на ней не работает.

Я приучила себя пользоваться именно ей, потому что кто-то может переработать, кто-то недоработать, а цифра итоговая будет одинаковая, вот только направления у всех-то разные. Игорь Валентинович, всегда настаивал, чтобы мы пользовались именно системой, а статистика для рядовых сотрудников отдела. Но скажите, пожалуйста, неужели никто никогда не халтурил?

— Из чего несложно сделать вывод, — продолжает мужчина, — что функцию контроля в отделе выполняли именно вы. И думаю, что обычно в таких случаях, вы исправляли подобные огрехи. Мне не составит труда еще раз зайти в систему и проверить, какой компьютер работал и после окончания рабочего дня, подбивая заказы до нормы. Мне только интересно, что же случилось вчера? Почему вдруг не сделали как обычно? Ревность замучила и захотели подставить бывшего любовника? — теперь в его голосе звучала сталь. Он подался вперед уперев локти в стол и сцепив пальцы в замок. Взгляд просто резал на части.

— Вы же все уже решили на счет меня?! — медленно встала на подрагивающие ноги. И я не спрашивала, скорее утверждала. Потому что видела — решил. — Зачем тогда это показательное линчевание? Я и сама все прекрасно понимаю, поэтому не стоит утруждаться и повторять то, на что утром очень явно намекнул ваш отец.

Психанула, просто не выдержала и психанула. Терпеть не могу, когда вот так убийственно спокойно говорят о твоих косяках. Еще со времен школы ненавижу — отец делал точно так же. Шеф утром наорал, я все поняла — увольнение так увольнения. Меня так вымотали эти две недели, что сейчас уже перспектива остаться без работы не пугала. Не понимаю только, зачем повторять снова.

— И что же я по вашему решил? — снисходительно улыбается мужчина.

И это бесит еще больше. Будто перед ним неразумное дитя.

— Ой, только не надо прикидываться, — меня уже несет. Если увольняют, смысл уже следить за тем, как я говорю, в конце концов я же не собираюсь оскорблять. — Я уволена — это и так понятно. А теперь, если это все, я хотела бы пойти домой.

Не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и иду к выходу. Оставаться здесь больше не хочется.

— Вы на машине? — резко торможу, не ожидая услышать такого вопроса. Да и произнесен он обычным повседневным тоном.

Хлопаю глазами, пытаясь сообразить, что это оказывается обычный голос нового шефа и он так непривычно мягко обращается именно ко мне.

— Нет, на автобусе, — бросаю через плечо, потянувшись к ручке двери.

— Я вас отвезу, уже поздно, — звучит бескомпромиссное в ответ.

Все же поворачиваю голову к собеседнику и вижу, как Александр Игоревич встает из-за стола, подхватив висящий на спинке кресла пиджак и телефон, идет в мою сторону.

— Я могу себе вызвать такси, — возражаю.

Ехать с ним в одной машине не хочется. У него так быстро меняется настроение и тон разговора, что становилось страшно — не знаешь, что будет в следующую минуту.

— Это не безопасно в такое время, — невозмутимо говорит мужчина, открывая дверь и пропуская меня вперед.

— И смысл меня подвозить сегодня, если завтра я все равно пересяду на обычный свой транспорт, — бурчу себе под нос.

Ну ведь правда, от того, что он подвезет меня сегодня, завтра у меня ни права, ни машина не появятся и я снова пересяду на автобусы.

Мой выпад конечно же был услышан.

— Предлагаете подвозить вас каждый день? — уже совсем весело замечает он.

Молчу, только сильнее поджимаю губы. Совсем не смешно.

— Подвозить меня, это впустую потраченное время.

— Это мое время. И еще больше вы его тратите, пререкаясь со мной сейчас.

Вздыхаю, но спорить больше не решаюсь. “Раньше сядем — раньше выйдем”.

Спускаемся на парковку. Для меня галантно открывают двери авто и подают руку, что для меня непривычно, а для шефа похоже обычное дело.

Вся дорога до моего дома, проходит в молчании, разбавленном спокойной музыкой, льющейся из стереосистемы. Я только называю адрес своего дома, получила в ответ “хорошо” и все.

Надо бы поговорить о моей отработке положенные две недели, но поворачивая голову к мужчине с намерением задать этот вопрос, тут же осеклась — сейчас снова как заговорит своим убийственно спокойным, но леденящим тоном… не хочу. Завтра приду в отдел кадров и все узнаю, уверена, что уже утром у них будут все распоряжения.

Машина тормозит возле моего дома и я берусь за ручку дверцы.

— Спасибо, что подвезли. Всего доброго Александр Игоревич, — не важно кто передо мной и как я к нему отношусь, вежливость никто не отменял.

— Юлия Андреевна, — останавливает меня мужчина, когда я уже собираюсь выйти, — с завтрашнего дня и на две недели у вас стажировка. Вам на почту сейчас вышлю все данные. В фирму, куда вы идете работать, документы уже направлены. Вас там будут ждать завтра в восемь утра. И не забудьте по окончанию стажировки, подготовить отчет по ней.

Едва заметно хмыкаю. Вот и вопрос с двухнедельной отработкой решен. И отрабатываю и в тоже время в офисе меня не будет. Продумано, что тут еще скажешь.

— Я поняла. До свиданья.

Соскальзываю с сиденья и ухожу в подъезд, а дальше в квартиру.

Ну что ж, этот исход был закономерен. Вместо годовщины, повышения и близких людей рядом, я сижу в квартире одна, без любимого человека, теперь еще и без работы.