Дебальцевский крест судьбы

Эпилог. Числа

Я тыщу планов отложу

На завтра.

Ничего не поздно.

Мой гроб еще шумит в лесу.

Он — дерево,

Он нянчит гнезда.

© Франтишек Грубин.

После яркого солнца ресторанный зал казался черной пещерой. И был он… совсем не таким, каким его оставил меньше часа назад Шульга. Сперва он подумал, что просто ошибся домом — перед глазами, понемногу адаптирующимися в темноте, прорисовывалась картина полного бардака, словно здесь шел ремонт. Точнее даже не бардака, а… разгрома. Перевернутые столы и стулья. Разбросанная посуда. Россыпь битого стекла. На полу скатерти, смятые, кое-где со следами подошв.

Воздух густо пропитан кислым знакомым запахом. Так пахнет в тире, где только что проводили стрельбы из автоматического оружия.

И повсюду — раскиданные тела.

Мозг еще не осмыслил произошедшее, но подсознание, откатившись к военному опыту, начало сухо регистрировать информацию.

Дверью он не ошибся, это их ресторан. Вот стойка, вот картина знакомая на стене. Да и столы те самые, за которыми он сиживал много раз. В одном он прав, это место уже никогда не будет таким, как раньше.

Из-за стойки торчат ноги бармена. Один кроссовок на ноге, другой отлетел к стене. Дверь на кухню распахнута, за ней просматривается недвижное тело повара. Остальные там же, где Шульга их оставил. До того, как их нашли пули.

Глаза привыкли к полумраку, и то, что он увидел было настолько нереально, что воспринималось кадром из фильма Квентина Тарантино.

Легкую, как перышко, Ласку отшвырнуло вместе со стулом. Она лежала на боку, из развороченной груди текла кровь, напитывая форму и расползаясь черной лужей по полу.

Шаман непроизвольно попытался прикрыться забинтованной рукой. Так и рухнул, прошитый сразу двумя очередями, словно в пионерском салюте, из-под вскинутой ладони тек кровавый ручей.

Ричер остался сидеть, привалившись спиной к стене. Настоящий волчара, он успел отреагировать на вторжение — в руке был намертво зажат Стечкин. Похоже, что даже выстрелил. Один раз. До того, как в его крепкое могучее тело вошло пять или шесть пуль.

Шульга осторожно, стараясь ни на что не наступить и ничего не задеть, прошел в глубину зала. С трудом сохраняя остатки хладнокровия, осмотрел всех убитых. Это был не бандитский налет. Всех пятерых, включая повара и бармена, не просто расстреляли, но и законтрили одиночными в головы.

Мозг с хладнокровием компьютера просчитывал ситуацию. Трое или четверо. Вломились плотной толпой и сразу же открыли огонь. АК-74 с калибром 5.45 — не самый мощный патрон, но выпустив в небольшом помещении по магазину, можно за считанные секунды искромсать мебель и стены, уничтожая все, что попадется живое.

Но не это заставило Шульгу надолго оцепенеть. Обнаружилась в общей жуткой картине деталь, которая переводила произошедшее совершенно в иную плоскость.

На лбу у майора Рычина, начальника центра государственных ликвидаторов «Мирослав», закрывая дыру, была прилеплена окровавленная стодолларовая купюра. И на ней, выведенные несмываемым лаковым маркером, чернели цифры

9 600 000.

Продолжение следует

Киев — Волноваха — Новотроицкое — Гранитное — Киев

20 июня 2017 года — 29 января 2018 года

Редакция 14.02.19