Дебют четырёх волшебников. Книга первая

Глава 17. Утренние неожиданности

Радость Каджи, с которой он едва не сокрушил косяк, бросившись вдогонку за новоявленной сестрой, оказалась или скромницей, или затворницей — из Гошиной комнаты и носу не высунула. Пришлось мальчику, одной ногой уже перешагнувшему порог между беззаботным детством и чуть более ответственной юностью, играть в догонялки без неё. Ладно хоть, веселье следом за парнишкой увязалось.

С ориентированием сложности не возникло: куда нужно бежать, подсказал быстро удаляющийся топот, сопровождаемый счастливо-игристым смехом. Стремглав промчавшись по пустынному коридору, Гоша лишь на миг притормозил перед незнакомой ему винтовой лестницей, крутой спиралью закручивавшейся вниз. Но этого мгновения малявке вполне хватило, чтобы скрыться с глаз догоняющего, еще более активно застучав каблучками по каменным ступенькам. Жадно хватанув в легкие воздуху, парнишка расплылся в наидовольнейшей улыбке и бросился следом за сестренкой, пока еще не совсем уверенно перепрыгивая сразу через несколько приступков. Но разве он один тут такой умный?

Второй раз Каджи почти удалось настичь беглянку в просторном овальном зале, куда привела его лестница. На открытом пространстве у мальчика имелось явное преимущество: ноги длиннее, скачки резвее. Еще секунда, и он точно ухватит её за ворот платья! Ну, или за густые чернявые космы сестры, нещадно растрепавшиеся от быстрого бега, уцепится — это уж каким боком Судьба повернется, так и получится. Вот только Гоша не учёл игривой коварности Фортуны, обернувшейся к нему отнюдь не личиком и вовсе не боком. Да и бесшабашной хитрости мелкой не придал значения. А зря!

Они в этот момент неслись уже в середине зала, как раз в том месте, где двое слуг деловито и осторожно собирали на постаменте в единое целое, ни с того, ни с сего развалившийся ночью манекен рыцаря в надраенных до зеркального блеска доспехах. Молодой бородач лишь только успел поднять на уровень груди латника его шлем с цветастым плюмажем на маковке, в то время как напарник старательно навешивал тяжелый продолговатый щит на специальные крючки, примастряченные ради такого случая к наручам согнутой левой руки доспехов, — и на тебе! Гошина пятерня цапнула пустоту, а девчонка, присев на бегу, проскользила по гладкой плите пола, точно по накатанной ледовой дорожке, юркнув ящерицей в узкий зазор между полусобранным рыцарем и бородачем. Так этого озорнице показалось мало, и она напоследок ухватилась за полу кафтана работяги, меняя траекторию своего движения. Добившись нужного ей направления, девчонка резво выпрямилась и понеслась дальше, только пятки засверкали. Хотя правильнее будет сказать, что лишь каблучки туфелек задымились — скорость она набрала приличную.

А вот бородачу не повезло. От сильного рывка за одежду его немножко развернуло в сторону. Этой малости оказалось достаточно, чтобы он тыльной стороной ладони наткнулся на один из острых стальных шипов, торчавших из наплечных пластин, словно иголки у перепуганного до полусмерти ежика. Ранка получилась пустяковой, даже крови почти не выступило. Но отвлекшись взглядом на заливисто хохочущую баловницу, мужчина скорее от неожиданности, чем от боли выпустил шлем из рук. Тот по закону подлости шмякнулся не куда попало, а точнехонько на склонённый затылок второго трудяги. Мужчина в свою очередь не удержал щит, который воткнулся своим заострённым к низу концом в опасной близости от ноги бородача, прильнувшего губами к оцарапанной ладони. В этот раз он успел вовремя заметить надвигавшуюся опасность, которая ни в какое сравнение не шла с предыдущей мелочью — так и без пальцев на ноге запросто останешься. Слуга резво отпрянул в сторону, совершенно позабыв о стоявшем позади него ящике с инструментами. Запнувшись за него, он с перепуга рванул вбок, угодив в неслабом прыжке коленом под зад согнувшемуся пополам напарнику, одной рукой озадаченно почесывающему затылок, а другой безуспешно пытающемуся поймать щит, неуклонно заваливающийся на пол. Впрочем, эта существенная деталь амуниции тут же перестала его занимать. Разве до неё есть какое-то дело, когда ты уже таранишь рыцаря собственной головушкой? Сомнительно. Злодейский удар макушкой слуги аккурат в живот манекена, не прикрытый к несчастью злополучным щитом, безоговорочно выявил победителя короткой в своей стремительной ярости схватки. Рыцарь пал!

Да, он опять брякнулся на пол, завалившись для разнообразия на сей раз плашмя на спину, продолжая гордо сжимать правой ладонью рукоять эспадона[12]. Хотя, по всей видимости, только это сочленение доспехов и сохранилось в целости. Остальные части бедолаги вновь шустро разлетелись по каменным плитам, так и норовя отскочить подальше. А под сводчатый потолок взвился пронзительно-лязгающий грохот, многократно повторившийся раскатами эха, несказанно обрадовавшегося нашедшемуся вдруг занятию. Слуги, барахтавшиеся посреди обломков рыцаря в неуклюжих попытках встать на ноги, завершали живописно раскинувшееся по полу батальное полотно.

Каджи неописуемо повезло. Он в последний момент чудом умудрился затормозить, иначе бы точно нос себе расквасил, кувыркнувшись через бородача, застывшего перед ним врастопырку на корачках. Эта заминка стоила мальчишке трех желаний сестренки, которые ему, по всей видимости, придется выполнять в ближайшее время, как человеку слова. И совершенно не важно, что Гоша его не давал: сестра-то считает, что поставленного ею условия перед забегом по замку вполне достаточно для признания абсолютной законности якобы уже свершенной честной и взаимной договоренности. И разочаровывать малявку мальчишка, как ни странно, не хотел. Даже не смотря на то, что её желания наверняка заставят поиздеваться над самим собой, пока будешь выполнять сумасбродные девчоночьи капризы.

Но как бы там ни было, а сестренка без сомнения сегодня выиграла заслуженно. И догнать её, у Каджи шансов нет. Вон она уже скрылась в темнеющем провале коридора, предварительно остановившись на мгновение и стремительно крутнувшись на каблучках с единственной целью — из озорства показать брату язык. Да еще ручкой помахала на прощание. А юноша отстал от сестры на добрый десяток шагов, потратив время на огибание места падения рыцаря. Он по размерам не Бастилия, естественно, но и его обломки значительной горкой кучковались.

И всё-таки одна несомненная польза от предложенной девчонкой игры в догонялки имелась точно: Гоше не пришлось строить из себя дурачка и распрашивать всех подряд о том, где ж в недрах замка этот трижды клятый Олений зальчик запрятался, в котором мама ожидает прибытия сына на завтрак. В его призывно распахнутые двери они с сестрёнкой ворвались почти одновременно. К тому моменту парнишка смог сократить отставание от беглянки до каких-то жалких трех шагов. Но девчонка, словно вихрь, однако ж ворвалась-таки первой. А Каджи, еще находясь в коридоре, услышал громкий голос мамы, в котором присутствовала немалая доля строгости, хотя не исключено, что напускной:

— Ирга, ты когда прекратишь носиться по замку, как угорелая?! Я уже устала говорить тебе: благородные девочки так себя не ведут. За тобой стая проголодавшихся оборотней гонится что ли?

— Хуже! За мной гонится он! — слегка запыхавшись от быстрого бега, выпалила девчонка и, даже не обернувшись, для наглядности ткнула указательным пальцем в сторону брата, как раз возникшего в проеме двери. — Иду я себе спокойно на завтрак по коридору, точно так, как ты, мам, меня учила — неспеша, с достоинством. А Гоша вдруг как выпрыгнет из своей комнаты! Я, конечно, завизжала с перепугу и бежать. А он за мной погнался, не отстает, кричит чего-то громко, руками машет. И лицо такое зверское скорчил, что я вся мурашками от страха покрылась. Да ты сама взгляни на него! Разве тебе не страшно стало?..

Парнишка оторопело замер на пороге зала, точно ноги к полу моментально примёрзли, и разинул рот, но от возмущения не находя слов, с немым изумлением уставился на кучерявый затылок маленькой врушки. Зато у Софьи Каджи нашлись правильные слова, произнесенные с легкой усмешкой бархатно-воркующим вкрадчивым голоском:

— И ты думаешь, что я тебе поверю?

— А разве нет? — лукаво прищурившись, кротко выдохнула Ирга, расплываясь в очаровательной улыбке и накручивая завиток волос на палец, якобы засмущавшись.

— Конечно нет! — уверенно ответила женщина, удивленно выгнув дугой брови, но добродушно приподняв в улыбке уголки губ. — Это объяснение вашего взаимного баловства, не скрою, свежее по задумке, но всё равно фантастически неправдоподобное. Как и большинство предыдущих.

— Жаль, — девочка звонко рассмеялась. — А я так старалась, придумывая оправдание. Мам, думаешь, мне легко было сочинить его на бегу?

— Я догадываюсь, что оно непросто тебе далось. И лишь потому сейчас спокойно разговариваю с вами двумя, а не ругаю обоих за недостойное поведение… Кстати, дети, вам не помешало бы поздороваться с нашим гостем, чтобы вы не выглядели и в его глазах невежливыми лесными чудищами, хотя по сути именно таковыми и являетесь.

Только после этих слов Каджи заметил сидящего с торца стола мужчину, с довольным видом откинувшегося на высокую спинку кресла и с нескрываемым весельем наблюдающего за разыгрывающейся перед ним сценкой. Его глаза цвета отточенной стали радостно сверкали в предвкушении продолжения забавного диалога. Тонкие губы изогнулись в поощрительной усмешке, а холеные пальцы правой руки проворно выстукивали по подлокотнику кресла, выводя бравурный, хотя и незамысловатый мотивчик. Слегка волнистые светлые волосы живописно рассыпались по плечам, красиво оттеняя насыщенную синеву великолепно пошитого камзола, украшенного неброской вышивкой.

— Доброе утро, дядя Своч, — девочка, развернувшись вполоборота к гостю, едва-едва присела в легком реверансе. — Вы когда приехали?

Без всяких сомнений, в кресле восседал Своч Батлер! Каджи разумом, конечно, понимал, что этот местный мужчина всего лишь внешне похож на своего двойника из Хилкровса, а вот во всем остальном может в корне от него отличаться. Но сердце мальчика вопреки доводам рассудка тревожно замерло на краткий миг, сжавшись в упругий, постанывающий от дурных предчувствий комочек, а потом вдруг резко бросилось наутёк, застучав в груди с удвоенной скоростью и силой. Да вот только сбежать сердцу не удалось: Гоша и с места не сдвинулся, невероятным усилием воли подавив смесь чувств, готовых вот-вот вырваться наружу, недвусмысленно отразившись на лице. А преобладали сейчас среди них сплошь негативные: бескрайнее изумление от визита такого вот долгожданного гостя; давно уже переросшая в привычку злость на учителя защиты от темных сил; ожидание разнообразных неприятностей — от мелких до глобальных, которые неминуемо сопровождали любое, пусть даже мимолетное общение с тем, другим Батлером. И страх. Точнее, даже не страх, а панический ужас. Откуда он буйно произрастал и чем питался, парнишка так и не смог определить, но предчувствие надвигающейся катастрофы от незнания меньше в размерах не стало. Наоборот, жуть стремительно расползлась из головы по всему телу, заледенив его изнутри и бросив в жар снаружи. Странно, что от настолько резкого дисбаланса температуры Каджи не покрылся тут же трещинами, чтобы затем развалиться на груду мелких осколков.

— Здравствуй, Ирга, — Своч потянулся к серебряному кубку, наполненному до краев вином насыщенного рубинового цвета. Деликатно отхлебнув крохотный глоточек, гость аккуратно вытер губы батистовым платочком и только потом ответил на вопрос девочки, уже успевшей взгромоздиться на одно из кресел, поджав под себя ноги: — Как я ни торопился, но путь от столицы до Змеиного Взгорка не близок. Лишь вчера поздно вечером добрался. Ты к тому времени уже третий сон досматривала, поди. И будить тебя, конечно, никто не стал. А вот кое-кого любопытного поднимать с постели, наоборот, не пришлось — самостоятельно управился с побудкой.

Батлер закинул в рот виноградинку и, слегка склонив голову набок, с откровенной усмешкой на губах пристально уставился на Каджи, продолжающего пень пнем торчать вблизи от входа:

— И тебе тоже доброе утро, Гоша… Вот только что-то на твоем лице не видно особой радости от встречи? Хочется надеяться, что ты просто-напросто не выспался, а потому таращишься на меня так, точно Призрачного Жнеца увидел.

— Гоша, ну что ты там топчешься на пороге, словно не родной? — Софья Каджи уже неторопливо и обстоятельно разделывалась с кусочком жареной рыбешки, ловко орудуя специальной вилочкой и миниатюрным ножичком. Мельком глянув на сына, она на время оставила увлекательное занятие и самую капельку нахмурилась. — Вот только не надо делать такое удивленное лицо, будто ты только что узнал о приезде Своча. Не ты ли вчера вечером пытался подслушать, о чем мы говорили в библиотеке? Если кто-то другой к замочной скважине ухом прижимался, тогда у тебя на лбу шишка, видать, от комариного укуса выскочила? А так как кровопийца ростом почти с тебя оказался, то от испуга-то ты и скатился кубарем по лестнице, упав в банальный обморок. По той самой лесенке, что возле входа в библиотеку. Где мы со Свочем тебя отдыхающего и нашли, когда выходили. Так получается? Только вот ведь какой нюанс имеется в этой занятной истории: кого же я тогда по лбу дверью приласкала, спрашивается?.. Тебе повезло, сынок, что на меня нарвался, — перейдя на более мягкий и менее язвительно-ироничный тон, женщина тихо, но протяжно вздохнула. — Поймай тебя на подобном проступке твой покойный отец, так одной шишкой на лбу не отделался бы…

— Софи, ну зачем же так строго отчитывать юношу? — Своч мягко накрыл её ладонь рукой, ободряюще пожав. — Любопытство — не смертельный порок, и порой пользы от него больше, чем вреда. Да и кто из нас, ныне взрослых, не любил в их возрасте совать свои длинные носы в чужие дела, особенно, если от них исходит сладко-дурманящий запах таинственности? Я вот, например, — непринужденно рассмеявшись, Батлер вновь откинулся на спинку кресла, на этот раз с краснобоким яблоком в кулаке, которое невесть когда успел сграбастать из вазы, заполненной разнообразными фруктами, — до сих пор так и не смог от избавиться от страсти выведывать чужие секреты. Просто обожаю подслушивать! Подглядывать — тоже увлекательное занятие, скажу я вам, хотя и более хлопотное.

— Так ведь тебе, Свочик, по долгу службы этим приходится заниматься, что совершенно иначе выглядит, — старшая Каджи хитро улыбнулась, став похожей на лисицу в курятнике. — Одно дело шпионить на благо королевства, и совсем другое…

Слова мамы, пояснившие Гоше, почему он не видит отца на завтраке за столом вместе со всеми, подействовали на мальчика оглушающе. Мало ему с утра сюрпризов? Так еще и тут точно обухом топора по затылку двинули! А Каджи-то в глубине души надеялся, что хотя бы в этом мире, раз уж его сюда занесло, сможет насладиться тихим семейным счастьем в полном составе. Он столько раз в мечтах представлял общение со своими родителями, пропавшими по милости злыдня Вомшулда, бессчетно мысленно разговаривал с ними, не единожды грезил о том, что мама с папой когда-нибудь отыщутся, и вот тогда они все вместе… Но родители так всё и не находились, хотя год за годом тонким ручейком неуклонно утекали в небытие, капая бесчисленными днями в речку Лету с крутого водопада его жизни.

Попав в это измерение, Гоша разумом почти сразу понял, что разбудила его утром хоть и Софья Каджи, но она — не его настоящая мама. И всё же иллюзия воссоединения семьи выглядела столь реально! И так притягательно. Особенно, когда это воссоединение — твоя самая заветная мечта. Так почему бы, спрашивается, хотя бы мимолетно не насладиться, почитай, её всамделишным воплощением в жизнь? Тем более, если вдуматься, то в какой-то мере данные иномирные Каджи все-таки его родственники. Или нет?

Короче говоря, теория множественности миров этак запутана, что ему без Янки не разобраться. Вот она бы сейчас запросто ему всё теоретические проблемы и коллизии практики разжевала вмиг, да с шутками-прибаутками на пальцах объяснила. А от не поддающихся объяснениям проблем небрежно отмахнулась бы, шибко не заморачиваясь, и не забивая свою бесшабашную головку всякой непонятной чепухой. Заодно и подсказала б, как правильно себя повести в сложившейся ситуации. Но вся беда в том, что нет Янки рядом. А коль такое дело, то Каджи сам с усами: принял решение ловить момент и наслаждаться иллюзией, пока она сама не растает, как мираж в пустыне на закате дня — значит, так тому и быть!

Но не вышло. Полностью насладиться даже в здешнем измерении не судьба. Сестрёнка Ирга — хорошая вроде бы девчонка, но как замена отцу не котируется. Вот и сидел Гоша за столом, точно пыльным мешком пришибленный, уткнувшись грустным взглядом в тарелку и лениво ковыряясь в гарнире вилкой, так и не произнеся ни слова. Даже на приветствие Батлера не ответил, всего лишь кивнув на ходу, за что был награжден колюче-осуждающим взглядом мамы. Впрочем, едва мальчик принялся за еду, сидевшие за столом на его хмурость перестали обращать особое внимание, сами вплотную приступив к завтраку, перемежаемому оживленным разговором. Его обрывки долетали и до ушей Каджи, исподволь проникая в сознание, и он начал постепенно оттаивать.

… - Ну почему? — настойчиво допытывалась ответа у взрослых Ирга, методично ощипывая гроздь винограда, усыпанную крупными ягодами. — Разве есть разница, где ты подслушиваешь или подглядываешь? По мне, так никакой: хоть дома из любопытства, хоть на службе, потому как долг велит быть в курсе…

— Да ты что, девочка! — с показным жаром возмутился Батлер, якобы задетый за живое, демонстративно отталкивая от себя тарелку, в которой, правда, и так уже всё съедено, одни косточки от рыбы сиротливо возлежали кучкой. — Разница, конечно, есть. Да еще какая! Уж поверь мне. Я-то о ней не понаслышке знаю, коль служу уже полтора десятка лет королевским кантилем[13]. А последние три года так я и вовсе самый главный среди них. По крайней мере, в пределах столицы и ближайших к ней окрестностях.

— Вот и объясни мне, дядя Своч. Я тоже хочу знать! — в зрачках Ирги вспыхнули яркие пытливые искорки.

— Разница в том заключается, солнышко, что шпионя дома за своими родственниками или друзьями, ты всего лишь удовлетворяешь собственное любопытство, чаще всего безвозмездно. А изредка и огребая в награду по мягкому месту, если с поличным поймают. Но вот если ты делаешь тоже самое по долгу службы — где угодно, в нашем королевстве или за его пределами, — тогда тебе за непомерную любознательность еще и деньги немалые платят. Да и власть имущие начинают, как ни странно, относиться к тебе с почтением и уважением. Ну а в остальном разницы нет никакой, тут ты права. Разве что, если тебя поймают те, за кем шпионишь по долгу службы, то вряд ли они ограничатся одной только поркой или строгим помахиванием пальца перед носом.

— А что же они тогда сделают, если поймают? — наивно хлопая ресничками, поинтересовалась девочка перед тем, как опустошить кубок с молоком.

— Об этом тебе дядя Своч как-нибудь в следующий раз расскажет, — вклинилась в разговор Софья Каджи, — когда ты подрастешь немного. Хотя бы до того возраста, в котором перестанешь на кресло с ногами забираться, а научишься сидеть нормально.

— Но мне же так удобнее! — искренне возмутилась Ирга. — Иначе трудно дотянуться до всяких вкусностей на столе.

— У кого есть язык, те могут просто попросить подать им то, что хочется попробовать. Как думаешь, зачем еще Олрой тут в зале присутствует? Чтобы твоим щебетанием наслаждаться? — Женщина мимолетным движением кисти указала на тщедушного слугу, в этот момент как раз собиравшего пустые тарелки со стола.

Дворовый прислужник радостно осклабился, отчего его немолодое лицо еще пуще, чем прежде избороздилось морщинами вдоль и поперек, и на удивление низким голосом, так не сочетавшимся с хилостью тела, хрипловато пробасил:

— С позволения Вашего Сиятельства, я здесь нахожусь и для наслаждения щебетанием вашей дочки тоже.

— Вот видишь, мам, ты не права, — девчонка с благодарностью заговорщика, спасенного от неминуемого разоблачения, озорно подмигнула Олрою. — Зачем отвлекать человека от важного занятия мелкими просьбами подать то да сё, когда я в состоянии сама взять всё, что захочу?

Своч Батлер, только что окончательно приговоривший кубок с вином, едва не поперхнулся последним глотком, звучно расхохотавшись. С глухим стуком вернув посудину на стол, он смахнул с ресниц выступившие от безудержного веселья слезы и оживленно прокомментировал:

— Забодай меня Единорог, с этой девочкой трудно спорить! Остра на язычок, да и веские аргументы находит налету.

— Трудно, говоришь? — усмехнулась Софья Каджи, поднимаясь. — Сразу видно, Своч, что ты давненько не заезжал к нам в гости. Спорить с ней трудно было примерно год назад, а теперь просто невозможно. Как скользкий угорь в руках извернется, и тут же обратно шмыгнет в свою водную стихию. И в кого только пошла характером?

— Трудно сказать сразу, но она мне сильно напоминает одну девочку, с которой я дружил в детстве, — Батлер с пружинистой легкостью выпрыгнул из кресла, направившись вслед за хозяйкой к выходу из Оленьего зала. Гоша с Иргой, продолжавшей на ходу догрызать маленькое яблочко, замыкали короткую процессию. — Взрослые звали её Софьей. Но если память мне не изменяет, то мы в нашей компании друзей дали ей заслуженное прозвище Ергуза[14].

— Забавная видать у тебя подружка была в детстве, коль даже персональное прозвище от вас, забияк, заслужила, — с довольной улыбкой отозвалась женщина, радостно сверкнув глазками на собеседника. — А своё-то прозвище помнишь, Свочик?

— А то как же! — мужчина гордо выпятил грудь колесом и ручку галантно согнул крендельком, чем не преминула тут же воспользоваться Софья, едва они вышли в просторный коридор. Со стороны взрослые и вправду выглядели, как прогуливающаяся парочка давних друзей, которые несказанно рады появившейся возможности вновь пообщаться после вынужденной непреодолимыми обстоятельствами разлуки. Сказать, что Гоша удивился таким взаимоотношениям своей местной мамы и иномирного Своча Батлера, значит молчать, как стойкий подпольщик на допросе у следователя-добрячка. — Не всю еще память пропил, по столичным кабакам и трактирам шляючись. Вы меня с Риардом звали не иначе, как Дебашкой[15].

— Как себя вел, так и называли, — смех Софьи Каджи звонкими бусинками рассыпался по коридору и, подхваченный эхом, улетел дальше, в зал, где слуги наконец-то почти закончили собирать дважды за сутки уроненного рыцаря. — Ты вот лучше скажи мне, почему так редко стал наведываться? Раньше чаще заезжал, а в этом году впервые появился. Зазнался от столичной жизни и приближенности к самой верхушке Маградского избранного общества? Кстати, как тебе живется там, в столице? Не сильно Маград изменился с моего последнего посещения?

— Скажешь тоже, зазнался, — с деланным недовольством фыркнул в щегольские усики Своч. — Да я и рад бы почаще из первопрестольной вырваться куда угодно, а уж к тебе — в первую очередь. Но сама понимаешь, Софьюшка, служба треклятая. Круговерть дел, забот и хлопот такая, что не продохнуть. А в последние годы положение внутри королевства и вокруг него, как ты в курсе, только ухудшается едва ли не с каждым днем. Порой так хочется плюнуть на всю эту чертову свистопляску, интриги, заговоры, войны и предательства! Да только мысль останавливает: а если и другие тоже решат плюнуть? Что, не при детях будет сказано, многие сановные паскуды или уже проделали, или готовы при первом же удобном случае совершить? И что тогда со всеми нами будет?

— Да, согласна, Своч. Времена нынче смутные, тревожные. Тем паче нельзя связь с друзьями терять! На кого, как не на них полагаться, когда беда со всех сторон напирает? Но ты мне так и не ответил, сильно ли Маград изменился? Я ведь туда ни ногой, с тех самых пор, когда Риард…

Женщина не договорила, но по её голосу Гоша, шедший на шаг позади, прекрасно понял: воспоминания мамы о том самом «когда» безрадостны и до сих пор болезненны настолько, что лучше бы забыть всё произошедшее, да не получается.

Батлер печально вздохнул, помолчал минуту, а потом продолжил в почти прежнем шутливом тоне, только более пропитанным едким сарказмом:

— Потому я без раздумий и приехал к друзьям, когда моё желание их навестить совпало с необходимостью это сделать. А Маград?.. Да что с ним станется?! Стоит столица на прежнем месте. В Лазоревое море не сползла покуда. Под землю тоже не провалилась, хотя не скрою, я не возражал бы, если б некоторые её районы целиком туда ухнули, желательно вместе с обитателями. В королевском дворце, домах знати и центре города воздух по-прежнему благоухает, но и на окраинах, где беднота теснится в своих жалких лачугах, смердит по-старому. О каких изменениях в столице ты ожидала услышать от меня, Софи? О том, что вокруг нынешнего властителя, да и всей остальной королевской семьи стало меньше всяких проходимцев, лгунов и подлецов крутиться? Так их только прибывает, как в количестве, так и в качестве! Отлавливаем, конечно, постепенно то одного, то другого, схватив за загребущие ручонки, жадные до незаконной поживы. Но на должность пойманного трое, еще более хитрых и жуликоватых, уже в очереди стоят. Честность в смутные времена не в цене, неликвидный товар. Когда вот-вот грядут крупные перемены в жизни, большинство заботится лишь о том, чтоб свои карманы потуже набить, да мечтают тишком успеть вовремя свалить подальше, спрятавшись в родовых замках и крепостях. Будто нахапанное золото поможет им там пересидеть лихую годину, если всё же вдруг в стране раздрай начнется при смене власти. Наивные до идиотизма!

Батлер нервным движением руки поправил короткий клинок в замысловато инкрустированных ножнах, тихонько раскачивавшихся при ходьбе, сдвинув рукоять чуть ближе к животу. Потом тряхнул головой, словно отгонял подальше надоедливые своей тягомотной невеселостью мысли, и не совсем искренне рассмеялся:

— А впрочем, Софи, давай не будем о грустном говорить. У тебя тут забот и проблем не меньше. А с моим приездом их только прибавилось. И хотя мы вчера почти всё уже успели обсудить и обговорить, но еще раз повторюсь…

Гошу настойчиво дернули за рукав, отвлекая от заинтриговавшего разговора. А когда он не отреагировал должным образом, слишком медленно переключая свое внимание с идущих впереди взрослых на шагавшую сбоку от него сестренку, Ирга вцепилась в его ладонь мертвой хваткой, сама застыв на месте, как вкопанная. Да еще и каблучками уперлась в пол, откинувшись назад. Волей-неволей парнишке тоже пришлось остановиться, чтобы не превратиться в натужно пыхтящий буксир, тащущий за собой тяжелогруженую баржу.

— Чего тебе?! — недовольно прошипел Каджи, краем уха всё еще пытающийся уловить затихающий голос неспешно удаляющегося Батлера.

— …да вот чем хочешь, готов поклясться, что глаз не спущу с твоего любимого сыночка!

— Выходит, по кабакам, трактирам и борделям вместе будете шляться?

— А ты как думала, Софьюшка? — до невероятности правдивое изумление Батлера почти сразу же перекрылось его оживленным смешком. — Конечно вместе! Разве я отпущу мальчика в злачные места одного?..

— Гоша, стой здесь и подожди меня, — требовательно приказала Ирга, вновь привлекая внимание брата очередным рывком за рукав камзола.

— Но я хотел послушать…

— Успеешь еще наслушаться, далеко они не уйдут. Я мигом вернусь. А если я одна от вас отстану, то мама обязательно вернется искать меня. Но увидев нас двоих, она подумает, что мы просто стоим и болтаем, и значит ей беспокоиться не о чем, — и без перехода сменив тон на жалобно-просительный, сестра заискивающе заглянула в глаза брата. — Ну, пожалуйста, постой здесь немножко. Мы потом их догоним. Можешь даже считать, что такое мое первое желание из трех. Так что…

— Ладно, ладно, — легко согласился Гоша, бросив взгляд в сторону удаляющихся взрослых. Мама как раз остановилась на выходе из Овального зала и с любопытством оглянулась на отставших ребят, вопросительно выгнув бровь. Увидев, что детей не унесло ураганом, и что они не мутузят друг друга мечами, а всего лишь мирно разговаривают, женщина со спокойной совестью закрыла за собой дверь. Каджи, притворно тяжко вздохнув, одарил сестру улыбкой: — Хорошо, твое желание для меня — закон. Слушаюсь и повинуюсь. Стоять и ждать? Без проблем!

— Я сейчас вернусь, — Ирга, не дослушав до конца его шутливую болтовню, уже упорхнула в сторону собирающих инструменты работников.

Юноша проводил девчонку взглядом, с некоторой тревогой подумав, что зря согласился. Наверное опять какую-то шалость задумала, а он — простак, клюнул на её удочку. Но к немалому изумлению Гоши, он ошибся в своих предположениях. Сильно ошибся. Через минуту до его ушей долетел виноватый и вполне серьезный голосок сестрёнки:

— Барти, Гамби, простите меня, пожалуйста, за то, что я испортила вам утро, сломав рыцаря, которого вы с таким трудом собирали. Я постараюсь больше так не делать.

Бородач присоединил молоток к остальному инструменту в ящике и разогнулся, почесывая подбородок. Его напарник не менее озадаченно скрябал в затылке. Хотя слуги и не сговаривались, но ответили они почти одновременно:

— Да ладно, маленькая леди, не так уж это и важно. Пустяки…

— Ваша Светлость, не стоит извинений, ведь ничего страшного не случилось…

— Нет, стоит! — Ирга упрямо надула губки, виновато потупившись. — И это важно. Потому как страшного хоть и не случилось, но могло случиться, что почти одно и то же. Простите меня.

— Хорошо, — слуги переглянулись и самыми серьезными голосами произнесли. — Мы на тебя не в обиде. Что было — прощаем.

— Спасибо, — девчонка на секунду присела в скромном реверансе, а затем вприпрыжку побежала к брату. — Я же говорила, что тебе не долго придется меня ждать. Пойдем догонять маму и Своча. Она, наверное, повела его на Северную стену, показать, как её отремонтировали…

Парнишка едва за ней поспевал, на ходу продолжая поражаться поведением сестренки. Вот лично ему в её возрасте вряд ли бы пришло в голову идти самому извиняться, если старшие не заставляют. И не из-за того, что он рос плохим или испорченным мальчишкой. Вовсе нет! Но всё же просить прощения за шалость — вряд ли. А тем более в этом мире. Они же всего лишь слуги? И даже одного из трех желаний, с таким трудом отвоеванных у него, не пожалела. Странная девочка… Странная, но очень хорошая!