Дебют четырёх волшебников. Книга первая

Глава 27. Нападение Отрицающих

Заходящее солнце хмуро зыркало исподлобья на одну из двух лун, уже в высунувшую свой любопытный носик на краю потемневшей части небосвода. На опушке, рядом с черным частоколом стволов горел костер, постреливая искорками. Из котла, в котором аппетитно булькало варево, струился ароматный запах, расползаясь по поляне, забираясь в ноздри сидящих вокруг огня людей и заставляя их истекать слюной в предвкушении сытного и долгожданного ужина.

— Потерпите еще немножко, скоро приготовится, — Натока, единственная стоявшая на ногах, в очередной раз помешала кашу ложкой со специально длинной ручкой, чтобы огню было затруднительно укусить повара за ладонь. — Мэри, ты уже порубала те корешки и травки, что я тебе дала?

— Подожди секунду, Ната, вот-вот последнюю партию докромсаю, — колдунья усердно и старательно орудовала острым кинжалом на ровной плоскости пенька, за неимением лучшего на скорую руку приспособленного под разделочную доску, измельчая пучок пушистой травы, запах которой отдаленно напоминал укроп. — Уже несу.

Аккуратно сметя нарубленное с пенька в ладонь, девушка встала с колен и заторопилась к костру. Обогнула Айку, вместе с эльфом расстилавшую на земле большой кусок льняной ткани, уже несколько дней служивший им скатертью. Почти всегда, когда Мериде попадалось на глаза это полотно, что случалось по два-три раза в день в зависимости от того, как часто они могли устроить привал и насладиться стряпней Натоки, колдунью неотступно преследовало желание отвесить смачный пендаль длинноухому по копчику. Не обязательно сильный, а именно смачный!

Конечно просто замечательно, что они обзавелись дастарханом. Так вкушать пищу приятнее и удобней, чем сидеть на голой земле вокруг котла, разложив хлеб и прочую снедь на траве или на своих коленях. Но ведь можно ж было его купить, а не, как потом выяснилось, втихушку умыкнуть, свежепостиранный, прямо с бельевой веревки в одном из первых же селений, через которые они проезжали?! То-то Мэри тогда странным показалось срочное желание Офигеля отлить в закутке между двух заборов едва ли не посреди поселка, будто до ближайших кустов за околицей дотерпеть не может. Но Зарянку девушка остановила, натянув вожжи, уж больно слезно длинноухий взмолился. Вернулся он нескоро, видать, и вправду сильно приспичило, как они тогда все подумали. И засмотревшись на его счастливо скалящуюся мордашку, как-то упустили из виду, что эльф за такой короткий срок успел значительно поправиться. Свободного покроя рубаха, подпоясанная сплетенным из шелковых нитей шнуром, так выпирала на животе, словно он не избавляться от лишней жидкости ходил, а наоборот четверть ведра эля за раз выдул. Ну вот как тут не захотеть впоследствии отвесить ему воспитательный пинчище? Или не приласкать педагогически обоснованной оплеухой по затылку, коли слов он не понимает? А вернее всего, просто не хочет понимать.

И ладно бы случай со скатеркой оказался единственным прегрешением длинноухого клептомана. Если не считать той «мелочи», из-за которой ему чуть не снесли голову в Великих Грязищах, и из-за чего он оказался теперь обязанным следовать за Меридой, фактически числясь её рабом, то больше подобных казусов с ним не случалось. Всё остальное эльф тырил с поразительной ловкостью, ни разу не попавшись. Да что там говорить! Даже спутники Офигеля узнавали об очередной шаловливости его ручек лишь тогда, когда возвращаться, чтоб вернуть хозяевам украденное, было слишком поздно и далеко. И надо отдать ему должное, хапал он не всё подряд, что плохо лежит или на глаза попалось. В основном эльф воровал то, что им в дороге возможно пригодится. Ну, или не помешает — это уж точно!

Так постепенно их компания обзавелась помимо скатёрки двумя войлочными одеялами, еще одним плащом, вдобавок к тому, что имелся у Анкла. Потом в ведре на заднике телеги прибавился острый топор и моток длинной крепкой веревки, с которой не стыдно горы штурмом брать. Следом за ними у длинноухого появился лук с колчаном, полным стрел. Затем нарисовалась красивая попона для Зарянки, хотя она нужна ей, как слону махровый халат для бани. А еще кинжал, которым Мэри только что орудовала. И полмешка картошки. И небольшое лукошко. И книга «Хождение гнома Исанафа за Гиблое море», которую теперь Натока частенько читала вслух, особенно в расчете на любопытствующие уши Айки, да и чтобы попросту скоротать время в пути. И «набор юной портнихи» с катушками многоцветных ниток, ежиком разнокалиберных иголок и даже ножницами. И опасная бритва для Анкла, хотя он вроде уже смирился с постепенно отрастающей бородой. И на кой-то ляд капкан, который не стыдно перед медвежьей берлогой поставить.

Короче, Офигель, с мягкой, скромной, чуть извиняющейся улыбкой игнорируя все нравоучения, обживался в телеге всерьез, основательно и надолго, не забывая, что путешествует не в гордом одиночестве. По этой части к нему претензий не имелось, ведь половина из украденного. Проблема в другом: всё вышеперечисленное можно было бы приобрести на законном основании, деньги у путников имелись. Только скажи, что считаешь нужным купить, ведь права голоса эльфа никто не лишал. Но тут, видимо, его воровская натура рвалась наружу: проще и дешевле умыкнуть, чем о честной сделке заикнуться, а то как бы язык не сломался или пополам не треснул. Хотя молчаливостью длинноухий не отличался, на остальные темы болтал за милую душу.

— Сыпь, — скомандовала Натока, вытаскивая из котла ложку. — Да будем снимать с огня. Каша еще немного постоит, запарится, и можно приступать к ужину.

Колдунья равномерно распределила измельченные корешки и травы по исходящей паром перловке, не забыла отряхнуть туда же остатки, прилипшие к ладоням, после чего Странница накрыла котел крышкой. Затем они дружно взялись за края палки, на которой он висел промеж двух воткнутых рогатин. Переместив котел на центр расстеленной скатерти, Натока устроилась, по-турецки поджав под себя ноги, между Айкой, кромсающей каравай на толстые ломти, и Анклом, задумчиво таращившимся в черноту леса. Он, естественно, ничего там не видел, просто размышлял о чем-то своем, не высказанном вслух. Зрение к волшебнику так пока и не вернулось, хотя, как он утверждал в последние дни, прогресс наметился. Дескать, теперь днем, при ярком солнечном свете, он всех их видит, правда, в образе сгустков колышущегося тумана посреди такой же призрачно-дымчатой мглы. Не ахти какое улучшение, но всё же лучше, чем совсем ничего.

А вот Мерида присоединяться к застолью не спешила. Она вернулась к костру, подбросила в огонь немного дровишек из тех, что потолще, чтобы не отвлекаться во время ужина, да и сразу после него, когда так приятно на сытый желудок поболтать со спутниками о всяких пустяках. Иногда их разговоры затягивались едва ли не за полночь, и по правде говоря, не всегда они трещали о пустяках. В крайнем случае, девушка много чего нового, важного и интересного узнала о Лоскутном мире. Благо, рассказчики попались хорошие и умелые, да и повидали они за свою жизнь прилично, за исключением Айки, которая окромя своего поселка да Уходвинска нигде не бывала. Но зато из Мериды и рыженькой получились отменные слушатели. А Офигель, хоть и не очень много странствовал по миру, но всё ж таки кое-где тоже успел пошляться, вот только рассказывал о своих похождениях не столь охотно, как другие. Но если уж начинал историю, то уши оттопыривали все. Его приключения, окрашенные «романтикой» беспризорничества, скучными не назовешь. Особенно, когда у длинноухого настроение во время рассказа настоятельно требовало шуток и прибауток. Хотя, сдается Мериде, эльф явно прибедняется: и сотой частью своих авантюр не хочет поделиться, что-то скрывая. Может и вправду ему просто кроме удачных покраж, и похвалиться больше нечем? А он — не глупый, наверняка чувствует, что его образ жизни одобрения в их компании не получит.

Кстати, об Офигеле и его загребущих ручонках… Девушка крадучись приблизилась к ничего не подозревающему эльфу, выудившему откуда-то из глубин запазухи губную гармошку и в ожидании трапезы тихо, на пробу наигрывающему грустную мелодию. Оказавшись за его спиной на расстоянии вытянутой руки, Мэри, всё-таки не выдержав искушения, цапнула Офигеля за длинное ухо, крепко зажав кончик пальцами и с силой потянув вверх. Эльф от неожиданности едва гармошку не проглотил, болезненно сморщившись и слегка вытянув шею, чтобы хоть немножко ослабить боль в ухе.

— Мэри, vaf'me nadji[18], отпусти ухо! — тут же взмолился воришка. — Чего я тебе такого уж плохого сделал, что ты его оторвать готова без раздумий? Если проголодалась, то зря стараешься: оно жесткое и не вкусное. Да и нормальный ужин уже готов…

— Офигель, ты уж совсем офигел, как я погляжу? — отпускать свежепойманную добычу колдунья не торопилась. — Откуда у тебя новая игрушка взялась? Признавайся сразу: где, когда и у кого стырил гармошку, менестрель ты наш жуликоватый?

— А ты отпусти ухо, я тогда и расскажу.

— Ладно, договорились, — с удивительной легкостью согласилась девушка, на прощание сильно надавив острием ногтя большого пальца на слуховой отросток шалопая. Эльф тут же судорожно вцепился пальцами в скатерть, на время позабыв о выпавшей из рук гармошке. — Только учти, дружок, начнешь байки сочинять и небылицы травить — я так тебя за уши вокруг костра оттаскаю, что легко потом смогу их бантиком на твоем затылке завязать. Таким «морским бантиком» захомутаю, что и через год не распутаешь, проще будет отрезать под корень.

— Хорош стращать, Мэри! Я ж не вшивый фраер, на всю бестолковку простуженный, — тут колдунья весело осклабилась, в сомнении покачав головой и присаживаясь рядом с Офигелем. Он словно невзначай деликатно отодвинулся с таким расчётом, чтобы Мерида не смогла с первой же попытки вновь легко дотянуться до уже достаточно пострадавшей части тела. — А ты не гоблин поганый, кажись. Ну чо, расход мастям по областям? С какого перепуга мне самому на себя стучать и поклеп наводить? Чистосердечное признание, видишь ли, душу-то может и облегчает, да вот срок не уменьшает. А оно мне надо? Срок у меня уже ошейником на шее висит, а рука у тебя, надо признать, тяжелая, так что не жди соловьиных трелей. Да ты сама, в натуре, подумай…

— Я — в платье, — опровергла девушка, строгим взглядом прервав философские рассуждения длинноухого воришки. — Откуда гармошка нарисовалась?

— Выменял в последней селухе у одного местного лабуха на кисет с «Дымом Счастья», — виновато опустив голову и пряча глаза, уже не так жарко и напористо пробормотал Офигель. — Мэри, это была честная сделка! Он всё равно столь же искусно умеет выдувать из гармошки мелодию, как коза настропалилась танец моряков выплясывать. Пусть лучше уж в призрачном счастье повитает немножко, оно дорогого стоит. Да и сам кисет не шибко дешевый, даже вышивка присутствует на боках.

— Хорошо, не спорю. Эта сделка честная, — продолжала допытываться колдунья. — А кисет у тебя откуда взялся? Ты же вроде как не замечен в пристрастии к глотанию дыма?

— Да у той торгашки на рынке этой дури под прилавком, как муравьев в трухлявом пне, не меряно было натасовано! — вскинулся эльф, сверкнув отблесками костра в цыганисто-хитрых глазищах. — Сама, типа того, как семенами всякими да рассадой утюжит, а из-под полы дымное счастье всем желающим втюхивает. Конкретное темнилово! А тут, смотрю, две лахудры толстозадые рассобачились обок в пыль и прах, разборку из-за какой-то хрени устроив, чуть ли не трусами над головами машут. Овца глупая, естественно, на них свои гляделки откособочила, ну я и скаканул невзначай. В цвет попал, и с понтом я гуляю мимо сам с собой под ручку. Не обедняет, чай, барыга голимая?! Кому хуже-то стало? Кто теперь неровно дышит и на понос исходит, от того, что я изредка нотки пощипаю за бока?

Мерида стремительно вытянулась и отвесила смачный подзатыльник длинноухому. Всё-таки эльф ошибся в расчетах, неправильно прикинув безопасное для себя расстояние.

— За базаром следи! — в Офигелевой блатной тональности прокомментировала свои действия колдунья и сразу же перешла на нормальный человеческий язык. — Не порть людям аппетит своей околотуалетной болтовней! И радуйся, что только разок по макушке схлопотал. А по идее, следовало бы добавить еще одну оплеуху за сам факт воровства, да и еще приласкать вдогонку за то, что говорить, как все люди, до сих пор не научился…

— Ну так я — эльф, а не человек, — пробубнил Офигель, потирая затылок. Правда, по глазам было видно, что он совсем не расстроен, так легко отделавшись. — Говорю, как умею.

— Что же мне с ним такого сделать, чтобы он хоть иногда руки в карманы прятал, когда они у него зачешутся? — девушка предобморочно закатила глаза, обращаясь скорее к небесам, чем к спутникам, которые с видимым удовольствием следили за ходом спектакля в ожидании, покуда каша дойдет до кондиции. — Вот угораздило же такой довесок на базаре прикупить.

— Да не расстраивайся ты настолько уж сильно, Мэри, — весело откликнулся Анкл. — Если хочешь, давай я его заколдую. Помнишь, мы каменных горгулий на мосту оживили? Ну, так в моем рюкзачке найдется и чем живого человека в статую надолго превратить. Подмешаем ему незаметно в чай хитрого порошочка, пара глотков — и грузи в телегу окаменевший истукан. Соскучимся — расколдуем обратно.

— Я, между прочим, еще среди вас тусуюсь, никуда не ушел и всё прекрасно слышу, Анкл. Так что незаметно меня остатуить у вас не прокатит.

— Разве? — якобы озадаченно нахмурился волшебник. — Может, хочешь поспорить? Впрочем, как ты, окаменевший, расплачиваться за проигрыш рассчитываешь? Но с другой стороны, раз всё слышал, то у тебя есть повод задуматься о своем поведении, чтобы не нарваться на неприятности. А порошок в чай — не единственная хитрость в моем арсенале.

— Может просто прогнать его? — с хитрой улыбкой предложила Айка, словно в смущении наматывая рыжий локон на палец. — Раз он не хочет даже попытаться исправиться, то пусть идет своей дорогой, а мы поедем дальше без него. Каждый волен жить, как ему нравится.

— Да запросто! — Мерида искоса глянула на Офигеля, у которого челюсть малость приотвисла книзу. — Ты права, Айка. Пущай живет, как хочет. И где хочет… Вот только долго у него жить в свое удовольствие не получится, ошейник не в виде украшения на шею повесили. Судья-гоблин сказал, чуть что не так пойдет, не захочет Офигель по-честному свой долг передо мной отработать — моментально в росте уменьшится. Ровно на бестолковую голову. А без нее трудновато ему станет воровать всё, что ни попадя.

— Не думала, не гадала, что мои спутники настолько жестокими окажутся. А как насчет того, чтоб милосердие проявить? — с грустью в голосе вздохнула Натока, скорбно поджав губы и с укоризной покачивая головой. Поникший было эльф встрепенулся, почувствовав обнадеживающую поддержку, да только чуточку поспешил с растягиванием губ в довольной улыбке. — Мне ведь не лень попросить Безымянного, быстро и безболезненно прибрать заблудшую душу Офигеля туда, откуда для таких обормотов нет возврата. Один искренний и непродолжительный разговор с Богом, и наш непробиваемый длинноухий навечно сложит шаловливые ручки на груди крест-накрест, попросту не проснувшись утром. Тихо и мирно. Ему никаких мучений, да и нам в дальнейшей дороге спокойнее…

— Эй, эй! Вы тут все сразу сбрендили одновременно или я чего-то не догоняю? — на полном серьезе возмутился Офигель, растерянно переводя взгляд с одного спутника на другого. — Не хочу я помирать, ни мирно, ни шумно. И голова мне еще пригодится на плечах. Да и не будь у меня сейчас ошейника, всё равно не ушел бы никуда. Мне нравится с вами! Вы — прикольные… когда мораль не читаете.

— Ну, раз голова тебе еще нужна, так хоть иногда начинай думать ею, а не только пищу в неё заталкивай, — не менее серьезно отрубила Натока, снимая крышку с котла. — Кстати, о еде. Каша, наверняка, уже готова. Ложки к бою!.. Анкл, не туда тянешься, котелок чуть левее стоит. Еще немного в сторону повернись. Ага, здесь. Можешь зачерпывать. Только, смотри, не обожгись, варево еще горячее. Может тебя с ложечки покормить? Мне совсем не трудно.

— Ната, я всего-навсего слепой, а не маленький и глупый, — в который уже раз дэр отверг предложенную помощь Странницы. — Чего-чего, а ложку мимо рта не пронесу, коли из котла зачерпнуть сумею. Если мне потребуется в чем-то помощь, коли сам не в состоянии буду сделать, я скажу, не волнуйся.

— Как знаешь, было бы предложено, — женщина пожала плечами, беря ломоть хлеба и зачерпывая ложкой наваристую перловку с кусочками мелко порубленной зайчатины. Украденный лук со стрелами пригодился, а длинноухий умел не только воровать, но и охотиться у него тоже получалось неплохо. Не сказать, что он мог белке в глаз со ста шагов стрелой попасть, разве что по чистой случайности. Ну, да никто от Офигеля такой меткости и не требовал, не забывая говорить ему слова благодарности за любую добычу. Пусть чувствует свою полезность, когда не ворует. А шкурки всё одно выбрасывали, не собираясь продавать.

…Странно, удивительно, небывало дело, но следующие два поселения спутники миновали, а эльф в них ничего не свистнул. А если и стырил, то так где-то хитро спрятал в телеге, что на глаза не попадалось. Впрочем, в это трудно поверить: их скромное транспортное средство не оборудовано настолько уж хитроумными тайниками. Самое потайное место у каждого находилось в ворохе сена под собственной задницей, и то только до того момента, пока сидишь на месте без движения.

На третий день пути после того ужина, где-то после полудня, когда солнце застыло желто-белёсым бельмом на небосводе, телега выкатила из-под сени деревьев уже ставшего надоедать дремучего леса. Перед путниками открылась просторная обширная лощина, раскинувшаяся продолговатой плешью с неровными очертаниями на макушке чащи. Простиралась долина далеко, вновь исчезая в дикой поросли деревьев лишь у самой кромки горизонта. Её полого сбегающие вниз склоны кучерявились свежей зеленью травы, перемежаемой белизной желтоглазых ромашек, сбившихся в стайки то тут, то там. Чуть реже виднелись посреди зеленого моря островки фиолетово-синих колокольчиков — слез неба, выплаканных им еще по весне на плодородную почву. И совсем уж нечастой россыпью алели на поле кроваво-красные капельки маков, словно некоему великану здесь нос расквасили в потасовке, и он ушел, побитый и обиженный на весь белый свет, забрызгав лощину на прощание.

Вдалеке, в центре долины под яркими лучами солнца отсвечивало бликами на водной глади большое озеро, из которого, извиваясь жирной анакондой, лениво выползала речушка. А на противоположном от путников берегу водоёма прижался вплотную к воде, точно пылкий ухажер к возлюбленной, небольшой аккуратный городок, застроенный по большей части двухэтажными домами. Примечательно то, что строения мало чем отличались друг от друга, словно новостройки в магловских городах, насколько конечно издалека путники могли рассмотреть. У этих местных штамповок, судя по всему, было в традиции нахлобучивать второй бревенчатый этаж поверх нижнего, сделанного из каменных валунов.

— Вот тебе, Анкл, и первый по-настоящему «цивилизованный» городок, как и просил, — с ехидным неодобрением в голосе прокомментировала Натока, придав бодрости Зарянке вожжами по бокам. — Называется он Запретня-на-Глухе. В нем, возможно, есть кто-то из магов, представляющих ваш Метаф в этих краях. Наверняка должен быть, я почти уверена! Сейчас доставлю вас с ветерком до городских ворот, и топайте на поиски волшебничка. А мы с лошадкой снаружи обождем. Потом расскажете о результатах встречи.

— Что так? Почему бы нам всем вместе…

— Ну уж нет, увольте от такого счастья! — возмутилась Странница, не дав дэру договорить. — Побывала я тут лет пятнадцать назад. Сомневаюсь, что за прошедшие годы здесь произошли изменения к лучшему. А мне и одного раза за глаза хватило, дабы впоследствии семь верст крюком не казались, когда приходилось обходить сей городишко стороной. Почему? Да сами скоро узнаете…

Перед мостом через речку Глух, вытекающую из одноименного озера, телега с путниками остановилась. Дорога тут разветвлялась: слева она петляла вдоль берега реки, теряясь за горизонтом; справа огибала озеро, впоследствии исчезая в лесу; а та, что упиралась в мост — вела в поселение. И если бы Натока сама не затормозила, натянув поводья, им всё равно городские стражники, преградившие скрещенными алебардами путь, не дали бы въехать на переправу. Из маленькой каменной будки, примыкавшей к мосту, шустро выскочил щуплый плюгавенький человечек в строгом темном одеянии, скорее всего какой-то мелкий чиновник. Путники еще и рта раскрыть не успели, что бы поздороваться для приличия, как от деловито затараторил, неспешно обходя повозку и пристально разглядывая её придирчивым взглядом:

— Пока не устраните замечания, въезд в город для вас закрыт! Регистрационный номер на телеге отсутствует, а это запрещено нашими правилами дорожного движения. Но за умеренную плату можем прямо на месте оформить разрешение на его выдачу, достаточно будет лишь бумаг, подтверждающих ваше право на владение этим транспортным средством. А вот к лошади претензий больше. Где у нее летняя обувь? Без мягких накопытников не пропущу! Нечего портить нам мостовые. Мешка под хвостом для сбора отходов жизнедеятельности тоже не наблюдаю. Гадить животным на ходу в Запретне-на-Глухе строго запрещается! Кто за вас убирать будет? Или прикажете нам в навозе утонуть? Опознавательная ленточка с именем хозяина в гриву не вплетена, зубы лошади не чищены, да и сама телега вся в пыли. Колеса необходимо смазать, чтоб и скрипнуть не вздумали. Покой наших жителей превыше всего. Габаритные светильники отсутствуют как спереди, так и сзади, а без них передвигаться по городу не положено даже днем. Кстати, возница, покажите-ка мне ваш документ, подтверждающий, что вы умеете управлять повозкой. Если он не соответствует стандартам нашей республики, то придется пройти краткие курсы обучения, и после сдачи экзамена…

— Вообще-то я не собираюсь въезжать в ваш милый городок, — язвительно выдохнула Натока, оборвав словоохотливого чиновника, пока он еще не успел затребовать у нее и метрику о рождении, подтверждающую, что права выписаны на то же самое имя, а не на кого-то другого. А там, глядишь, и подробная собственноручно написанная автобиография, начинающаяся едва ли не с основателя рода понадобится, дабы удостоверить подлинность свидетельства о рождении. А то вдруг оно тоже чужое? — Я сейчас высажу пассажиров и отъеду в сторонку. Возле вон того дуба, например, их возвращения ведь можно ожидать, не заморачиваясь вашими многочисленными претензиями?

Странница ткнула указательным пальцем в направлении дерева, одиноко пригорюнившегося на берегу невдалеке от реки, рослого, кряжистого, но с какими-то поникшими к земле ветвями, точно и его за долгую жизнь уже успели достать всевозможными трудновыполнимыми правилами, указывающими, как правильно следует расти. Коротышка разочарованно глянул в указанном направлении, печально вздохнул и глухо проворчал:

— На сегодняшний день запрета на ожидание именно там нет. Только предупреждаю сразу: нельзя разводить огонь на расстоянии 15 шагов от дерева, чтобы не устроить лесной пожар. А если всё же костер понадобится, то место надлежит оборудовать по всем правилам, с предварительным снятием верхнего слоя грунта, который впоследствии…

— Я думаю, костер нам не потребуется, — начиная потихоньку закипать и без огня, сквозь зубы выдавила Натока, произнося слова едва ли не по слогам.

— Рыбу в реке вам ловить тоже запрещено, потому что у вас нет лицензии…

— Я не фанатка ухи, — в глазах женщины сверкнули недобрые огоньки.

— И…

— Купаться и загорать тоже не собираюсь! — даже не начав слушать, глухо прорычала Натока, разворачиваясь к спутникам. — Живо выгружайтесь из телеги, пока у меня еще осталась хоть одна крошечная капелька терпения. Иначе я за себя не ручаюсь, и кто-то впоследствии может горько пожалеть о невоздержанности моих чувств.

— Стоп, стоп, стоп! — чинуша перевел взгляд на пассажиров, моментально выпучив глаза, и даже выставил вперед ладони, словно защищаясь. — Осужденным эльфам с ошейниками на горле в городе делать нечего. Неважно, что ты совершил преступление в другой стране. И меня нисколько не интересует: какое, где и как давно.

— Да я и не собирался набивать мозоли на пятках, — пожевывая соломинку, Офигель и вправду даже не предпринял попытки пошевелиться, удобно приткнувшись в уголке телеги и растянув губы в презрительной ухмылке. — Наверняка, и пощипать-то некого. Все монетки из карманов жителей давным-давно в казну в виде штрафов перекочевали?

— И прекрасно. Мы тоже от твоего отсутствия на улицах Запретни-на-Глухе рыдать не начнем. А вот остальные можете выбираться из телеги. Обещаю, что надолго вас не задержу. Краткая проверка, инструктаж, и добро пожаловать…

Обещанная краткость Мериду весьма впечатлила, растянувшись на целых полтора часа. А рыженькая так и вовсе вся извертелась от смертной скуки, пока слушала наставления. Дэр Анкл с удовольствием плюнул бы прямо в харю обманувшему их чиновнику, но тот во время инструктажа не стоял на месте, расхаживая перед путниками, важно заложив руки за спину, гордо задрав подбородок и выпятив чахлую грудь. И точно прицелиться на постоянно перемещающийся звук слепому чародею никак не удавалось. А как он ни таращился вперед, ничего кроме мутного туманного колыхания не видел. Вот и пришлось поневоле смириться. Попусту тратить слюну, промазав, дэру не хотелось, и так в горле пересохло. Да и в город попасть нужно обязательно, что после плевка вряд ли станет возможным. Но кто бы только знал, каких трудов чародею стоило обуздать свое желание! Хотя надо отдать должное, единственную полезную и умную фразу щуплик всё же смог из себя выдавить под конец длиннющего занудного монолога:

— На этом у меня всё. Вопросы имеются?

— Только один, — облегченно выдохнул Анкл. — Объясните толково моим спутницам, как нам найти в вашем городе волшебника, представляющего здесь интересы Метафа, чтобы нам не плутать и не отвлекать прохожих от их забот нашими вопросами. К тому же, как я понял, такое поведение не приветствуется в Запретне-на-Глухе?

— Вы правы, не приветствуется, хотя официально пока и не запрещено. А мага найти просто. Его дом, как и положено, находится в Посольском квартале. Как войдете в город, на первом перекрестке повернете…

Да кто бы сомневался, что представитель другой страны живет и работает именно в Посольском квартале! И даже не удивило, что такой здесь имеется. Разве ж могли зяпретняне расселить пришлых абы как и где придется, когда у них едва ли не вся жизнь согласно необхватного вороха инструкций и уложений упорядочена? А ежели еще немножко потренируются, так добьются, чтобы граждане этой республики рождались и умирали в строго отведенное время и только в определенные дни, а иначе ни-ни! Не сметь, под страхом штрафа или тюрьмы!

Точно следуя инструкциям, девушки вместе с поддерживаемым под локти магом перешли мост, проследовали по улице, на перекрестке свернули направо, затем на третьем по счету налево и через некоторое время оказались на небольшой площади. В её центре возле памятника какому-то напыщенному всаднику, красующемуся на вислоухом осле с пикой наперевес, вокруг глашатая, одиноко возвышавшегося на крохотном помосте, собралась молчаливая толпа горожан, внимательно вслушивающихся в его размеренную речь. Проходя мимо, Мерида невольно навострила ушки, любопытствуя, о чем тут треплют языком. Свиток в руках усталого на вид рупора власти был длинным, а прочитать он успел еще только его третью часть, не больше.

— В целях укрепления здоровья граждан Запретни-на-Глухе, начиная с завтрашнего восхода солнца, строго запрещается чихать в общественных помещениях, в десяти шагах от административных зданий, в любом другом месте в присутствии представителей власти, а так же если на одной с вами улице в пределах прямой видимости находятся дети до десяти лет отроду. Штраф за нарушение закона составляет 50 медных глухов… Следующий пункт сегодняшнего законодательного свитка Городской Думы вносит поправку в правила соблюдения тишины в ночное время. К предыдущим ограничениям из-за многочисленных жалоб и по настоятельным просьбам горожан выборные добавили в перечень еще и громкое мяуканье кошек в весенний период. Если чей-то питомец будет мешать людям спать, то хозяин нарушителя тишины обязан заплатить в казну штраф из расчета одна серебряная монета за каждый час кошачьих воплей. А если хозяин животного не будет определен, тогда выплату в казну должен осуществить тот гражданин, под чьими окнами или с чьей крыши слышалось мяуканье. Сам виновник непотребных звуков подлежит немедленному отлову и выдворению за пределы города до наступления утра. При повторном нарушении тишины, животное будет утоплено. Следующее… Тот горожанин, чья одежда не соответствует по цвету и покрою его профессиональной принадлежности, личному статусу и положению в обществе, или оскорбляет своим видом чувства других граждан…

Голос глашатая постепенно растаял в пространстве, оставшись позади, и путникам так и не довелось узнать, какие проблемы могут возникнуть из-за одежды, и насколько они предполагают облегчение кошельков. Забавно, но почему-то оскорбленные чувства и попранная мораль вкупе с надувшей губки нравственностью всегда хотят возмещения якобы нанесенного им ущерба непременно деньгами, а простые извинения для них мало значат? Настолько продажны? А может здесь теперь и вовсе надумали сжигать на костре за «неправильный» внешний вид? Вот только интересно, одну одежду спалят или вместе с неподобающе нарядившимся горожанином? Мерида тихо и невесело рассмеялась, Айка покрутила пальцем у виска, весомо и по-юношески непосредственно высказав свое мнение, а дэр Анкл с тяжким вздохом произнес:

— За свои годы я много разных глупцов повидал. Но с таким тотальным и узаконенным маразмом сталкиваюсь впервые. Честно говоря, я удивлен, что горожане его до сих пор терпят. Лично я и недели жизни в Запретне-на-Глухе не выдержал бы. Или ноги унес бы подальше от тупоголовых, или превратил бы многих, а скорее очень многих, в безмолвные тени без тел. От них вреда почти никакого, да и они не нарушают, кажись, никаких законов, указов и положений.

— Да уж, озвереть в этом милом и уютном городке можно в два счета, запросто и особо не напрягаясь. Может быть, у них строгость запретов компенсируется необязательностью их исполнения, как в других нормальных странах делают, когда власти палку чересчур перегибают, не зная меры?

— Конечно, так и должно быть! — уверенно высказалась рыженькая, ожесточенно тряхнув кудрявыми космами. — А разве тут как-то иначе можно жить и не свихнуться?.. Кажется, мы пришли. Вон маленький домик с флюгером в виде дракона на крыше, о котором нам чиновник говорил. Странно, я думала, не сразу найдем. Больно уж он многословно описывал нам дорогу, я и половину из сказанного не запомнила.

— Ну а я-то вам на что? — добродушно усмехнулась Мэри. — На память не жалуюсь. Во время учебы в Хилкровсе порой и не такие монологи почти дословно запоминала. Иногда лень было учебник вечером открыть, лучше уж с подружками поразвлекаться. А когда на следующий день приходилось отвечать у доски, то вдруг оказывалось, что услышанного вчера на уроке объяснения учителя для меня вполне достаточно, чтобы и без лишней зубрежки получить хорошую отметку. Конечно, не всегда срабатывало, но часто.

— Тебе повезло, Мэри, — лицо чародея на миг погрустнело от нахлынувших воспоминаний о поре своего ученичества. — И память прекрасная, и система обучения в вашем мире иная, не как у нас. Да и вся жизнь у тебя еще только впереди…

— Ну, так и тебе, Анкл, грех жаловаться. Сознайся, ведь есть, что вспомнить? — колдунья решительно подергала за ручку звонка, висевшую на шнуре обок от двери.

Из-за нее послышался сперва мелодичный перезвон колокольчиков, затем торопливые шаги по скрипучим половицам, а потом и недовольный тонко дребезжащий тенор:

— Кого нелегкая принесла под вечер? Да хватит за звонок дергать! Иду уже, иду…

Звякнула снятая цепочка, брякнула скинутая щеколда, с глухим деревянным стуком отодвинулся засов, дважды щелкнул замок, втягивая в себя язычок, и тяжелая дверь приоткрылась на ширину ладони. Из образовавшейся щели на гостей с подозрительным прищуром уставился слезящийся глаз. Он быстро пробежался по путникам скользяще-оценивающим взглядом, на миг запнувшись на фигуре Анкла, и тут же исчез. А дверь стремительно захлопнулась. Дважды тявкнул замок, глухо прорычал задвигаемый засов, встревоженно гавкнула щеколда, испуганно заскулила накидываемая цепочка.

— Никого нет дома, все уехали на дачу. Вернутся через год или даже через три, — скороговоркой продребезжал тенор, после чего внутри дома раздалось громкое пыхтение, перемежаемое громыханием передвигаемой мебели. Кажется, хозяин решил соорудить баррикаду, не особо полагаясь на крепость запоров.

— А-а, так вот кто у нас тут послом подвизается, оказывается, — криво усмехнулся чародей и, приблизившись на шаг к двери, бухнул по ней кулаком. — Стултус Игнави, давненько же мы не виделись. Правда, я и сейчас не смогу на тебя полюбоваться, слепой, как крот. Но твой голос еще не забыл, сразу узнал. Открывай давай, из плута пошитый, мошенником подбитый! Я пришел с миром, не трону.

— Анкл, приходи с ним лет этак через триста, — дверь вздрогнула, словно с той стороны её надежно приперли шкафом. — А еще лучше через пятьсот.

Посол магов в Запретне-на-Глухе определенно запыхался, но голос его звучал теперь более жизнерадостно. Дэр разочарованно пожал плечами и шепотом пояснил своим спутницам:

— Отчасти и по моей вине его сюда отправили в почетную ссылку. Но клянусь, у нас тогда не было другого выхода. Стултус своими мошенническими проделками среди простых людей и безобразным поведением в Архате магов, когда разбирали очередную жалобу на него, заслужил и более суровое наказание. Так что поделом ему, хотя и легко отделался. Но ведь его сюда сослали настолько давно, что пора бы и забыть все обиды! Странно, почему он так бурно реагирует на мой визит? — волшебник еще дважды бухнул кулаком по дубовым доскам. — Стултус, подумай своим грецким орехом в голове и не дури! Открывай немедленно! Все равно я никуда не уйду, пока не получу то, что мне требуется. А мне нужна всего лишь помощь, совершенно необременительная для тебя. Ну, давай забудем прошлые разногласия. Будь другом…

— Попроси помощи у кого-нибудь другого, с кем теперь дружбу водишь, предатель! Например, у змееруких рокасов, у волков позорных, у тварей болотный, у чудищ лесных. А я-то тут причём? Тоже мне друг выискался! Ты мне никто, и звать тебя…

— И зовут меня дэром Анклом! — не выдержав, вскипел чародей, на этот раз пнув дверь сапогом, да так сильно, что едва сам от неё не отлетел. Хорошо, что девушки успели его вовремя под локотки поймать. Он кивнул им с благодарностью, одергивая сюртук, и не удержавшись, еще разок приложился подошвой к доскам, только чуть спокойнее. — Не забывай об этом, Игнави! У тебя есть десять секунд, не больше, чтобы быстренько разобрать баррикаду, распахнуть дверь и с приветливой улыбкой пригласить нас в дом. Иначе мне не составит особого труда устроить внутри твоего нынешнего пристанища тропическое «Кольцо змеи». А потом всех делов-то — дождаться, когда тебя ураганом вышвырнет в окно. Но дом после разгулявшейся внутри непогоды всё же будет проще снести, чем отремонтировать. Время уже пошло, и на раздумья его у тебя нет.

Трудно сказать, блефовал дэр или нет, но своего он добился. Внутри вновь началась оживленная возня в явно ускоренном темпе. А через несколько секунд опять загромыхали запоры. И не успела Мерида мысленно сосчитать до десяти, как их впустили в дом посла магов.

Стултус не отличался богатырской статью. Невысокий, тщедушный до хлипкости, сутулый и даже, кажется, чуточку горбатый, хотя последнее, возможно, девушке и показалось. Лицо волшебника, испещренное сеткой мелких морщинок, в отличие от моложавого Анкла выглядело более потрепанным безжалостным Временем и однозначно усталым. Карие глаза Игнави чуточку подслеповато щурились и по-старчески слезились, что, впрочем, не мешало их хозяину внимательно таращиться на незваных гостей, ловко замаскировав в выставленной напоказ предупредительно-радушной улыбке скрытую язвительную насмешку. Но самый кончик её хвоста всё же выглядывал из-под маскировочной сети.

— Прошу в кабинет, гости дорогие, — Стултус тряхнул копной мышиного цвета волос, волнистыми беспорядочными прядками ниспадающими на плечи, и, чуть склонив голову набок, взмахнул приглашающе кистью. — Несказанно рад встрече, даже слов нет описать мой восторг от вашего посещения моего скромного жилища. Проходите, проходите. Чем смогу, тем помогу. Чувствуйте себя, как… у меня в гостях, а потому на ужин и ночлег даже не рассчитывайте.

Его хихиканье, закончившее фразу, прозвучало хоть и тихо, но зато очень ехидно. Айка, проходя мимо пожилого чародея, с недоумением искоса глянула на него, и хотела уж было язык ему показать, чтоб не шибко веселился, да вовремя передумала. Пусть сначала наставник получит то, за чем пришел, а потом видно будет, чем ответить противному негостеприимному старикашке.

Называя тесную комнатку кабинетом, Игнави неприкрыто ей льстил. Скорее уж просторный чулан, в который впихнули стол, несколько стульев, маленький диванчик на двоих, но даже и не подумали убрать весь скопившийся до этого хлам, распихав его по стеллажам, которые сплошь закрыли стены от пола и до потолка. Отсутствие окна только утвердило Мериду в мысли, что она права, и раньше здесь была самая обыкновенная кладовка. Да и тусклый свет, исходивший от трехсвечного канделябра на столе, презентабельности кабинету не добавлял. Если посол хотел полумраком нагнать на себя таинственной многозначительности в глазах потенциальных посетителей, то возможно, что местные и купились бы на такую уловку. Но не Мэри. Колдунья увидела всего лишь беспросветную бедность и мрачность запустения.

Девушки усадили дэра на стул сбоку от стола, а сами расположились на диванчике у входа. Игнави величаво и гордо протиснулся между стулом дэра и стеллажом, опустившись в кресло с заметно продавленной сидушкой и положив руки на столешницу. Сцепив пальцы в замок, маг минуту помолчал, с кривой ухмылкой разглядывая гостей, а потом поинтересовался у Анкла:

— Давай не будем завязывать мантикоре усы бантиком, соблюдая никому не нужный фальшивый политес. У меня ужин стынет. Говори без длинных предисловий самую суть: чего тебе понадобилось от скромного посла? Чем быстрее ты, Анкл, от меня отстанешь, тем счастливей жизнь настанет. Итак, я превратился в одно огромное ухо, хотя, кажется, ты сейчас не способен увидеть мою трансформацию. Но меня это, как ни странно, мало печалит.

Губы чародея растянулись в улыбку шире лица, а в глазах сверкнули веселые огоньки.

— Да я и по твоему голосу, Стултус, прекрасно слышу, что тебя от моей временной слепоты, — Анкл нарочито выделил интонацией преходящую изменчивость мироздания, — так от радости распирает, того и гляди пукать благоуханным восторгом начнешь… Ладно, проскакали мимо этой темы. От тебя требуется сущая безделица: мне необходимо срочно связаться с Архатом в Метафе. У тебя же, как у посла, есть средство связи с нашей столицей?

— «Шепот ветра»? Конечно, имеется.

— Ну так дай мне поговорить с кем-нибудь из Архата, да я оставлю тебя в покое. Лучше всего по возможности связаться прямо с амалем Теу.

— А вот этого обещать не могу, — Игнави якобы с сожалением развел руки. — Я вообще не уверен, что «Шепот» в рабочем состоянии. Давненько компоненты для него не доставал, может быть они уже испортились, а то и кончились. Трудно сказать определенно, так как пользоваться связью приходится от случая к случаю. Я в Архат шепчу, только когда они мне ежеквартальную надбавку к жалованью за вредные условия труда забывают отослать, но такое случается редко. А они со мной связываются…, - волшебник задумался на миг, уставившись в потолок и покусывая губу. — Они со мной вообще не связываются. По правде, нашим многоуважаемым архатам даже, наверное, наплевать, жив я тут или уже не очень. Но я претензий не имею: чем дальше от властей, тем воздух чище, никаким дерьмом и гнилью не воняет. Как видишь, Анкл, я сильно изменился… А-а, прости, ты же ни черта не видишь!

— Милый, долго тебя еще ждать? Ужин уже давно…, - на пороге кабинета, словно из неоткуда, возникла толстушечка лет сорока с пышущими здоровьем упругими щечками и блондинистыми кудряшками вокруг пухленького добродушного личика. Заметив посетителей, она смущенно стушевалась, оживленно захлопав ресничками. — Прости, я не слышала, что к тебе пришли. Стусик, может быть гости составят тебе кампанию за ужином? А то, боюсь, он остынет, пока вы тут разговариваете. Разносолов, конечно, не будет, я же никого не ждала, но…

— Дорогая, они с осени закормленные, так что не переживай. Ступай наверх в столовую, я скоро приду. Нам именно здесь, в кабинете нужно поработать, за обеденным столом не получится.

Женщина понимающе кивнула, так же быстро и незаметно растворившись в пространстве, как и появилась. А девушки успели по достоинству оценить взгляд Игнави, до краев наполненный теплотой, нежностью и любовью, которым он проводил исчезновение спутницы жизни. Кто его знает, какой из мага раньше был мошенник и плут, а вот супруг из него, по всем признакам, неплохой получился.

— Стусик? — изумленно вскинув брови, тихо выдохнул Анкл, едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

— Да, Стусик! И что? Ты имеешь возражения? Да если хочешь знать, то я давно уж забыл все свои обиды на вас, благодаря судьбу за то, что свела меня здесь с этой женщиной. И если бы не забота о спокойствии Ларры, то черта лысого ты перешагнул бы порог моего дома, несмотря на все свои угрозы. Ведь на любой ураган в моем доме всегда можно ответить жерлом вулкана под твоими ногами…

— Успокойся, всё нормально. Какая мне разница-то, как вы друг друга называете? Да хоть Игнавочкой пусть все тебя зовут, только дай мне поскорее поговорить с Архатом. А про ураган я пошутил, чтобы ты побыстрее одумался и впустил нас внутрь.

Хозяин кабинета медленно выбрался из кресла, окинул взглядом стеллажи, почесывая затылок, словно силился вспомнить, куда запихал средство связи. Кажется, ему это удалось. Только сперва пришлось смахнуть паутину между полок. Потом сдуть пыль с красивой хрустальной полусферы, возлежавшей на замысловатого вида трехногой подставке, да еще и вытряхнуть из неё жирного мохнатого паука. Он недовольно раскорячился на полке, угрожающе шевеля передними лапами, и убегать совсем не собирался. В крайнем случае, до той поры, пока Игнави не отправил его полетать щелчком под зад, прицельно угодив паучищем в узкую щель между стеной и стеллажом.

Наскоро протерев рукавом дно сосуда, маг поставил его в центре стола. Потом несколько минут поковырялся в одном из ящиков на нижней полке в углу, дав полюбоваться всем желающим своей согнутой спиной, а выпрямился уже с пузатеньким флакончиком в руке. Прозрачную жидкость из него Стултус вылил в хрустальную чашу, вытряхнув из пузырька всё остатки до последней капли. Было их не так уж и много. Затем маг уселся в кресло, и достал из ящика стола крохотную шкатулочку, украшенную накладными серебряными звездочками, такими маленькими, что Айка вначале приняла их за брызги краски, случайно попавшими на крышку. Выудив из недр ларчика тонкий стерженёк, похожий на обломок спички, только не из дерева, а из неведомого Мериде темно-зеленого камня, Игнави бросил его в жидкость, едва покрывшую тонким слоем дно полусферы. Огня видно не было, но дымок из чаши тотчас голубоватыми струйками поднялся на локоть ввысь.

— Стултус Игнави, Наблюдающий в Запретне-на-Глухе, вызывает Архат магов в Метафе.

Минуту или две ничего особенного не происходило. Дымок по-прежнему курился над «Шепотом ветра», странным образом не улетучиваясь к потолку, да и не расползаясь по комнате, а продолжая кучковаться и клубиться на ограниченном краями чащи пространстве. Потом он забурлил активнее, и через миг из дыма соткалась призрачная голова человека, засеребрившаяся бесчисленным количеством малюсеньких искр.

— Парнс, дежурный по Архату, весь во внимании. Говорите.

Раздавшийся из туманной дымки голос и впрямь был похож на шепот ветра, хотя даже девушки, сидевшие ближе к выходу, прекрасно поняли каждое слово.

— Развлекайся, Анкл, ты на связи, — хозяин кабинета откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. — Только не забывай, что энергия на самом донышке плещется и в любой момент закончится.

— Приятного вечера, Парнс, — улыбнулся Анкл, и серебристая голова развернулась к нему. — Мне срочно нужно поговорить с амалем Теу, если он поблизости. А если нет, тогда с кем-нибудь из Трибы Оберегающих…

— Дэр Анкл?! — на лице дежурного волшебника отразилось неподдельное изумление. — Ну наконец-то вы нашлись! Вам необходимо немедленно прибыть в Метаф, тут такое творится… И боюсь, что разговаривать вам сейчас придется только со мной. Амаль Теу, как и почти все высшие маги Архата, в данный момент недоступен. Но я при первой же возможности сообщу им всё вами рассказанное.

— Жаль, — чародей немножко расстроился, хотя и старался не подавать виду. — Вся проблема в том, что я не могу самостоятельно вернуться в столицу, хотя мне и нужно это сделать гораздо быстрее, чем вы там себе представляете. Но мой личный перемещатель безвозвратно испорчен, да и не один я. Так что постарайся пошустрее связаться с кем-либо из высших, чтобы они организовали нашу переправку в столицу отсюда, из Запретни. Забрать вам предстоит меня и еще четверых моих спутников. И это не обсуждается!

— Хорошо, я по…, - серебристые искорки головы хаотично замигали, то ярко вспыхивая, то почти исчезая, — пн… понял. Ж-ж-ж…те…ас. оро за…рут.

С легким хлопком голова исчезла, опять превратившись в дым, который на этот раз устремился к потолку, став похожим на миниатюрный гриб ядерного взрыва.

— Я предупреждал, — с равнодушным спокойствием констатировал Игнави. — Но вроде бы успели поговорить. А теперь, Анкл, жди, когда вас заберут. Только не у меня!

Хозяин легко выпрыгнул из кресла, направившись прочь из кабинета. Девушкам ничего другого не оставалось, как помочь дэру найти дорогу к выходу, опять с двух сторон подхватив мага под локотки.

— И ты вот так запросто выставишь нас, на ночь глядя, на улицу? И сердце не защемит? И совесть промолчит? — с мягкой усмешкой поинтересовался дэр у спины идущего впереди Стултуса.

— Сердце у меня, Анкл, крепкое еще, за него не переживай, не защемит и не заболит. А вот совесть мою не трогай, она чистая.

— Что, ни разу ей не пользовались? — не сдержавшись, съехидничала Айка, озорно сверкнув отражением закатного солнца в глазищах, когда они перешагнули порог дома посла магов.

— Почему же? Пользуюсь изредка, — с такой же шутливой несерьезностью ответил девчонке Игнави. — Но пятна на ней, появившиеся после употребления по назначению, легко отстирываются. Главное, предварительно замочить совесть в крепкой горлодерке, а потом хорошенько прополоскать в пенном эле. И она опять блестит, будто новенькая… А если говорить серьезно, то я выпроваживаю вас не потому, что таким уж бесчувственным негодяем уродился, как вы обо мне сейчас подумали. Просто мой дом слишком тесен для такого количества гостей. А насколько я понял из разговора, неизвестно, когда за вами прибудут из Метафа. Потому удобнее дожидаться в более комфортных условиях. Мой друг — Угфрин по прозвищу Глазун, наверняка обрадуется, если вы составите ему компанию в ближайшие сутки. Дом у него больше моего, а живет он один. И главное, по соседству, напротив. Так что не придется долго вас разыскивать по всей Запретне, чтобы переправить в столицу. Собственно, мы пришли…

Еще не успев договорить до конца, Стултус уже принялся настойчиво барабанить костяшками пальцев в дверь дома, к которому подвел путников. Стучать ему пришлось долго. Но упрямый посол не переставал долбить до тех пор, пока ему не открыли.

На пороге стоял благообразный гном с зажатой подмышкой толстой книгой. Ростом он едва доходил Айке до плеч. Аккуратная белая борода свисала у него до пупа. Длинные седые волосы собраны сзади в конский хвост. Лицо полненькое, благодушное. На толстеньком мясистом носу-картошке, чуть покосившись, восседали пенсне в золотой оправе. По пухленьким губам блуждала приветливая улыбка, несколько рассеянная, как у человека, глубоко замечтавшегося о чем-то приятном. Одет гном был просто, по-домашнему, но вместе с тем весьма изысканно, если так можно сказать. Короткий, до колен красный стеганый халат. Из выреза на груди выглядывала белая атласная рубаха. Неброские коричневые штаны заправлены в короткие замшевые сапожки почти без каблука. Мериде почему-то при виде гнома сразу вспомнился Дед Мороз, хотя тот повыше будет. Да и Снегурочки рядом не хватает для полного сходства.

— Привет, Уг! Смотрю, ты опять так зачитался, что до тебя не достучишься. Пожалел бы зрение, совсем ведь испортишь на старости лет.

— Здравствуй, дружище Сту, — девушки незаметно переглянулись, тихонько хихикнув. А у Анкла глаза на лоб полезли, видимо решив, что хоть оттуда смогут чуть лучше видеть. — Глупцам, не берущим в руки книг и морящим свой ум голодом, отличное зрение жизнь лучше не сделает. А умный, даже ослепнув, по тропе Судьбы пройдет и ни разу не споткнется. Так что я предпочитаю умнеть, а не глупеть с возрастом. Ну чего встали на пороге? Проходите, я как раз ужинать собрался. Если не откажитесь с гномом за одним столом посидеть и вместе пищу вкусить, то всем станет веселей, ручаюсь.

— Нет, нет, Уг. Я — пас. Меня жена дома за накрытым столом ждет. А вот этих «верзил» я к тебе как раз для развлечения и приволок. Приюти их ненадолго, пока за ними из Метафа не прибудут?

— Не вопрос! Проходите, знакомиться будем, — коротышка расплылся в белозубой улыбке, приглашающе махнув рукой. — Как вы уже успели, наверное, заметить, я — гном. Но, прошу учесть, что мы, гномы, тоже разные. Те малорослые ушлёпки, что почти все рынки заполонили, хотя на общем языке три слова с трудом связать между собой могут, зачастую позор нашей гномьей расы. Мы сами их не шибко уважаем. Правда, нужно признать, что и среди торгашей попадаются изредка нормальные ребята… А-а, простите, я вроде бы забыл представиться, сразу же ударившись в философию. Меня зовут Угфрин. А с детства пристало прозвище Глазун, но не подумайте, что из-за очков. Тогда я их еще не носил. Зато легко мог попасть скачущему во всю прыть горному зайцу камушком из рогатки точно в лоб, промеж глаз с двадцати шагов. Эх, и почудил я в молодости! Так что можете называть меня по-любому, как вам удобнее, не обижусь. Слова вообще мало что значат, главное — поступки…

…Гном оказался не только радушным хозяином, но и интересным собеседником. Да оно и понятно: и сам много в жизни повидал, и книг не меньше прочитал. Ими, всевозможных форматов, размеров и толщины, дом коротышки был заполнен сверх меры. Все свободное от прочей мебели пространство стен почти сплошь занято стеллажами, полочками, стойками, секциями и шкафами, под завязку набитыми литературой. А еще попадались стопки книг, просто поставленные на пол, чаще всего по углам комнат. Отдельные фолианты или свитки наблюдались и на столах с тумбочками, а также на стульях и в креслах.

Ужин всем доставил несказанное удовольствие, и не столько тем, что у путников, вторую неделю питающихся по-походному скромно, от разнообразия вкусностей на столе глаза разбегались. Пообщались еще на славу, непринужденно болтая обо всем подряд. Угфрин, похоже, соскучился по собеседникам, взявшись развлекать гостей беседой напропалую. Анкл с легкостью поддерживал любые темы. А девушки хоть и слушали по большей части, но зато им в обществе говорливого гнома и непринужденно болтающего мага скучать не пришлось. У Мериды даже проскользнула мыслишка, что она не против, если из Метафа за ними прибудут завтра или еще на денек позже. Но как правильно говорят в народе: хорошего — помаленьку, иначе скулы сведет от приторности и живот скрутит судорогой.

Колдунья облизывала ложечку, только что неспеша и с расстановочкой доев вкуснющую порцию мороженого, которым на десерт побаловал гостей хозяин, когда на улице один за другим прозвучали несколько приглушенных хлопков, словно кто-то развлекался, запуская в небо петарды. Мэри, конечно, догадалась, что это не соседи семейный праздник отмечают, а вернее всего магические порталы с таким звуком открылись. И Анкл, последние дни больше полагающийся на слух, чем на остальные чувства, не замедлил подтвердить правильность её догадки:

— Кажется, нам пора. Это маги из Метафа прибыли. Угфрин, мы премного благодарны тебе за приют, ужин и потрясающую беседу, к сожалению, продлившуюся недолго. Мне хотелось бы подольше пообщаться, но, как говорится, мы предполагаем, а Судьба крутит нами, как ей вздумается. С другой стороны, кто знает, может и еще когда встретимся… Айка, глянь, пожалуйста, в окно: я не ошибся в своих предположениях? Это за нами, или меня слух подвел?

Глазун, стоявший возле полок и собиравшийся зачитать гостям короткий отрывок из книги, как раз подходящий к теме беседы, разочарованно захлопнул толстенький фолиант, по привычке сунув его подмышку. А рыженькая проворно шмыгнула к окошку и, сдвинув занавесочку, глянула на сумеречную улочку, освещенную редкими масляными фонарями. Её глаза сразу же удивленно округлились, что не укрылось от наблюдательной Мериды.

— Если эти люди за нами прибыли, наставник, то ведут они себя очень странно…

Колдунья легко вспорхнула с кресла и присоединилась к рыженькой, решительно расшторивая окно. Ей хватило всего нескольких секунд и одного беглого взгляда, чтобы согласиться с мнением девчонки.

— Я бы даже сказала, что пришлые маги ведут себя не только странно, но и крайне агрессивно. Около десятка волшебников полукругом оцепили дом посла, держась от него шагах в пяти. Стоят они в напряженных, боевых позициях. Над правой ладонью, приподнятой и отведенной в сторону, у каждого из них роится множество небольших огоньков. А двое… Капыр рогатый! Эта парочка только что вышибла дверь и исчезла внутри…

— А одеты они, не как я в цивильный костюм, а в серо-зеленые мантии с изображением большой руны на спине: серебряный треугольник в центре перевернутой золотой гептаграммы на фоне черного солнца, — продолжил за девушку волшебник, шустро вскакивая со стула. — Капюшоны накинуты на головы, лица наполовину закрыты темными масками. И готовые к бою «Огненные пчёлы»… Это волшебники-инферны, или по-другому — Отрицающие. Но об их существовании уже много-много столетий никто ничего не слышал! Лично я думал, что их всех поголовно перебили Признающие в Последней битве магов. Откуда они могли тут взяться? Впрочем, уже не важно. Все ко мне! — рявкнул Анкл, активно вращая руками перед своей грудью, словно, нервничая, перекатывал в ладонях баскетбольный мяч перед штрафным броском. — Надо срочно бежать отсюда. Всем без исключения! Если, конечно, еще хочется жить.

— Из дома посла выволокли Игнави и его жену. Стултус ткнул пальцем в нашу сторону, предатель! — гневно выпалила Айка, топнув ногой. — Он мне сразу не понравился. Противный старикашка…

Мерида за плечи развернула рыженькую и подтолкнула к магу, машинально задернув штору, хотя теперь нужды скрываться уже не было. Где они находятся, прибывшим известно. Только непонятно, какого черта волшебники на них так ополчились, вместо того, чтобы помочь переместиться в столицу магов, как обещали? Отрицающие, Признающие… Плохо, что она в их различиях не разбирается, тогда понятней стало бы, куда врюхалась.

И тут в комнате раздался неожиданно громкий возглас Стултуса, словно он сейчас стоял здесь среди них:

— Уматывай, Анкл! И всех с собой прихвати, иначе вам хана, и пекло покаже…

Фраза резко оборвалась на полуслове, но дэр, казалось, и вовсе её не слышал, сосредоточившись на своих магических манипуляциях, что-то тихо, но с жаром и ритмично бормоча себе под нос. Когда колдунья подбежала к нему, Анкл уже держал в руках большой искрящийся празднично-новогодней изморосью шар, слегка пульсирующий промеж его ладоней.

— Айка, мне потребуется твоя помощь. Эта магическая формула парная, рассчитанная на двоих исполнителей.

— Я готова, наставник! — с максимальной серьезностью в голосе подтвердила девчонка. — Что мне нужно сделать?

— Мысленно представь, как иней покрывает изнутри всю комнату, в которой мы сейчас находимся. Всю-всю, сплошь, без малейшей щелочки, без крохотного пятнышка. Только быстро, у нас нет ни секунды лишней. А потом громко и четко произнеси активирующую заклинание фразу: «Синья остиум набеле!». И тут же ударь кулаком в центр шара. Кстати, я не вижу, как у меня получилось. Он искрится?

— Вроде получилось, Анкл! — подтвердила Мэри. — Искрится. В другое время, я сказала бы, что он потрясающе красив.

— Синья остиум набеле! — выкрикнула Айка, вдарив кулаком в шар. Рукотворная магическая красота тут же разлетелась на крошечные узорчатые искорки, множась на глазах и стремительно облепляя стены, окна, двери, пол и потолок. Уже через полминуты комната изнутри стала похожей на ледяную избушку из сказок, только искрящуюся серебром, и потому более прекрасную.

Дверь в комнату содрогнулась от удара, но устояла, не приоткрывшись ни на миллиметр. Лишь только по льдистой поверхности зазмеились маленькие голубоватые трещинки. Правда, они тут же и исчезли, затянутые новым слоем льда, самостоятельно наложившимся на поврежденный участок магического щита. Удар повторился. Защита вновь усилилась. Потом последовала целая череда сотрясений, к которой добавились слабенькие шлепки в стену с окном. Кажется, нападающие запускали в атаку своих «Огненных пчел» рой за роем, не скупясь и не жалея. Через затянутое льдом окно стали видны в щель между неплотно задвинутых штор золотистые отблески пламени, принявшегося с жадностью облизывать стены снаружи. А инферны, быстро разобравшись, что к чему, сконцентрировались на окне, непрерывным потоком жаля именно его.

— Долго моя защита не продержится, — пробормотал Анкл, дрожащими пальцами расстегивая пряжку ремня на штанах.

— И потому ты решил их выпороть? — грустно пошутила Мэри.

— Не помешало бы, да только, думаю, поздно уже учить этих отбившихся от рук раздолбаев уму-разуму, — дэр наконец-то освободил брюки от ремня, бросив его на пол перед собой. — Их в детстве нужно было почаще лупцевать… А на полу валяется теперь не просто ремень, а мини-портал. Он поможет нам ускользнуть.

Одна из огненных пчел прорвалась-таки внутрь, пробив насквозь стекло и уже заметно подтаявшую ледяную корку. Прошипев в опасной близости от сбившейся в стайку компании, она жадно впилась острым жалом в корешок толстого фолианта, который моментально вспыхнул ярко-желтым пламенем, без раздумий перепрыгнувшим и на соседние тома.

— Мои книги, — жалобно простонал гном, хватаясь рукой за сердце и в отчаяньи закатывая глаза.

— Забудь о них, Угфрин. Если живы останемся, то я всю свою домашнюю свалку книг отдам под твоё начало. Глядишь, порядок в ней наведешь. А на полставки еще и библиотекарем в Архат магов по совместительству пристрою, — посочувствовал горю коротышки Анкл, смахивая бисеринки пота со лба. Похоже, на ледяной щит волшебник угробил немало сил и энергии, едва держась на ногах, чего Мерида сразу и не заметила. Да и Айка стоит бледная, как Смерть, ни то от испуга, ни то от своего участия в чародействе наставника, оказавшегося с непривычки непосильным. — Мэри, теперь наше спасение от тебя зависит. Ты сумеешь наглядно представить то место, где нас Натока дожидается?

— Без проблем, как наяву вижу одинокий дуб и…

— Этого достаточно, не теряй видение. Нам всем необходимо крепко взяться за руки, — Мерида ухватилась за горячую ладонь дэра, он в свою очередь уцепил Айку, при этом его штаны соскользнули до самых колен с отощавшего за последний месяц зада, но на эту досадную мелочь никто не обратил внимания, отвлекшись взглядами на еще двух горящих пчелок, прожужжавших мимо. Рыженькая намертво стиснула ладошку растерянного гнома. — Мэри, если все держатся за руки, то смело вдарь каблуком по инкрустации на пряжке. И не жалей ты этого красивого дракона, обойдусь без него.

Девушка, убедившись, что всё крепко вцепились друг в друга, одним ударом раздавила узорчатую композицию. Ремень атакующей змеей взвился с пола, удлинившись и потолстев на глазах. Потом он анакондой обвил компанию, заставив тесно прижаться друг к другу. А затем он еще чуточку стиснул их в своих могучих объятиях, после чего они мгновенно исчезли из комнаты, ровно за секунду до того, как через то место, где стояла компания, промчался многочисленный рой «Огненных пчел». От окна и его магической защиты к тому времени ничего не осталось. Впрочем, чего о них жалеть, когда уже весь дом Угфрина полыхал жарким пламенем, как снаружи, так и изнутри. А нападавшие инферны сбились в стайку, встав сплоченным кружком спиной к спине, готовые отразить любую атаку от жителей, если они рискнут приблизиться к пожарищу. И лишь один Отрицающий стоял чуть в отдалении, сцепив пальцы в замок возле груди, и что-то напевно бормотал, пристально вглядываясь в буйно выплясывающие языки огня.