Дебют магии

Глава 4 Суета сует

Морской туман клубился над портом, накладывался слоями, покрывая картину города сахарной ватой. Фонари постепенно начинали теряться в слоеном тумане, и их свет становился все более и более тусклым. А потом они стали гаснуть, один за другим. Туман, обрадовавшись, начал продвигаться все глубже и глубже в город, но солнечные лучи тут же пришли на смену своим ночным коллегам. Они превращали слой этой ваты в решето. Если бы фонари были солдатами, то они бы отдали честь солнцу перед тем, как погаснуть.

На Восковой Улице, что в Квартале Жандармов, последний горящий фонарь заморгал фиолетовым светом и погас.

Звук дверного колокольчика, как и свет фонаря, окончательно угас, и Белладонна Цевт посмотрела на горстку золотых философов, лежащих на прилавке.

Женщина эта славилась тем, что всегда открывала свой магазин раньше всех на Восковой Улице. Она торговала ядами, самыми разнообразными, на любой, так сказать, вкус и цвет. Быстрая смерть, смерть в мучениях, яд для травли насекомых… В общем, ее ассортимент был самым богатым в Златногорске.

Белладонна вновь опустила глаза на горстку монет, а потом устремила взгляд в сторону двери, которая не так давно захлопнулась.

Продавщица еще немного постояла, не меняя позы, а потом убрала монеты в ящик, заперла его на ключ, надела белые перчатки и взяла в руки брызгалку. Она подошла к стеклянным витринами, внутри которых расположились горшки с цветами, которые голыми руками лучше было не трогать. Госпожа Цевт застегнула пуговицы на своем белом пиджаке, открыла стеклянную витрину с внутренней стороны и, пройдя в этакую теплицу, стала аккуратно опрыскивать листья ядовитых растений.

Для Инфиона же утро началось не так удачно, как для Белладонны. Открыв глаза, он обнаружил распахнутую настежь дверь и отсутствие Ромио. Волшебник приподнялся с пола, на котором проспал всю ночь, и схватился рукой за спину.

— Ауч! — Инфион выпрямился, хрустнул позвоночником и покачался взад-вперед.

В дверях появилась голова Носса Совайца, который, видимо, воспринял «ауч» как команду к действию.

— У меня для тебя плохие новости, — проговорил Совайц. — Скорее всего, тебя выселят.

— Чего?! — волшебник подскочил и ринулся к двери. Сосед его вовремя спрятал голову за стену. Оказавшись в коридоре, Инфион уставился на Носса.

— Ну, госпожа Фить’иль, как бы тебе сказать…

— ИНФИОООООН! — голос, холодящий душу и разрывающий саму ткань реальности, стрелой влетел в ухо молодого человека. Волшебник, не снимая тапочек, кинулся вниз по лестнице.

Хозяйка дома не то, чтобы кипела от злости. В данной ситуации она скорее была расплавленным металлом, чем закипающим чайником. Инфион, слегка запыхавшийся, ворвался на кухню и замер перед старой Фить’иль как перед божеством.

— Какого черта ночью ко мне в дом врываются посторонние, непристойного вида, дамы?! Какого черта с утра пораньше с грохотом открывается дверь и оттуда вылетает незнакомый мне молодой человек?! — между каждым словом хозяйка дома делала небольшую паузу. И это угнетало.

— Но вы же сами разрешили им…

— Разрешила! Но почему от них так много проблем?! Ты что, забыл о правилах этого дома?!

— Я…

— Ты и так должен мне тройную плату! А теперь я требую с тебя в шесть раз больше обычного!

— Но как я достану…

— Или ты вылетишь от сюда, как, как, как…

— Пробка из бутылки? — подсказал Носс Совац.

— Да, пробка из бутылки! Именно!

Хозяйка дома командирским шагом утопала прочь из кухни. Инфион глубоко выдохнул, затем развернулся и ринулся в сторону шкафов. Он вытащил фарфоровую кружку, поставил ее на стол, а потом отошел в другую сторону. Открыв небольшой шкафчик из красно-коричневого дерева, волшебник взял большую стеклянную банку с заваркой.

Он подобно фигуристу скользнул вперед и, споткнувшись о тапочку, слетевшую с его ноги, уронил банку с чаем на пол. Инфион зажмурился так, словно сейчас что-то должно было взорваться.

Взорвалась госпожа Фить’иль.

— ИНФИОН! В семь раз больше, в семь, ты меня понял?!

Волшебнику никогда в жизни так сильно не хотелось на работу, как после этой фразы.

А тем временем Ромио сломя голову бежал (по крайней мере пытался бежать) через Златногорск. Он, полный сил и энергии, вылетел из Переулка Душегубов, но потом вспомнил, который сейчас час, и вся его энергия потихоньку сошла на нет. На центральной улице Торгового Квартала «не местный» перешел на кросс, потом — на спокойный шаг, а оказавшись в каких-то незнакомых ему переулках и вовсе сбавил скорость до черепашьей. Каким-то чудом романтик вновь выбрался на центральную улицу, но борделя Доны Розы все еще не было видно. Зато где-то перед Ромио виднелось сверкающее пятнышко, которое при внимательном рассмотрении становилось Эдриком Блестящим.

— Господин Блестящий! — крикнул «не местный» и прибавил скорости. Пятно замерло на месте. — Эээ, господин Леденцовое Копье…

— Блестящий мне нравится больше, — седые брови Жандарма сложились домиком. — Ты чего-то хотел, парень?

— Ээээ, да. Как пройти к Борделю?

— Ого, с утра, и уже туда! — рассмеялся Эдрик. — Ну ты даешь! Иди за мной, только не загораживай блеск!

Оказалось, что идти нужно было прямо — главная улица торгового квартала практически упиралась в заведение Розы.

Эдрик открыл дверь, и блеск его доспехов тут же заиграл новыми красками. Лампы в здании, как и прежде, горели бордовым.

— Дона, дорогая, а почему первый этаж такой пустой? — крикнул Жандарм в пустоту. Послышался звук спешных шагов, на лестнице показались каблуки, а потом и хозяйка Борделя.

— Сегодня ты вежливее и раньше, чем обычно! Но я тебя умоляю, не кричи в такую рань.

— Я думал, твои девушки готовы работать в любое время суток.

— Они не големы, Эдрик, отдыхать им тоже надо. Но, думаю найдется несколько дам, которые уже не спят.

— Отлично, просто отлично!

Эдрик Блестящий, слегка звеня доспехами, направился в сторону лестницы, минуя чайные столики.

— Только помни, — окрикнула его Дона «Чайная» Роза, — мы здесь не занимаемся благотворительностью! Даже для близких друзей.

— Очень жаль! Это бы не помешало твоей и без того безупречной репутации, — сказал Жандарм, не поворачивая головы, и поднялся на пару ступенек, после чего замер. — И да, принеси мне выпить! Только не чаю!

Леденцовое Копье скрылся из виду, и хозяйка борделя, улыбнувшись, наконец-то заметила Ромио, жмущегося в дверях.

— О, молодой человек, и вы здесь! Больше не уводите моих девочек на ночь, тем более — таких, — она демонстративно погрозила пальцем в бледно-розовой перчатке. — На первый раз я ее простила, но потом…

— Она здесь, я надеюсь?

— Да, у себя. Но за вашу вчерашнюю выходку, плату сегодня, пожалуйста, вперед!

«Не местный» порылся в карманах, выложил несколько философов на стол и рванул к лестнице. Когда он скрылся, Дона Роза забрала монеты, подошла к шкафчику, ютившемуся где-то в углу, достала бутылку виски и рюмку. Она налила напиток Эрику и убрала сосуд. А потом, подумав, вновь достала виски и направилась на второй этаж. Прежде чем хозяйка борделя дошла до лестницы, она приблизилась к одному из столиков, забрала деньги, оставленные Денвером, и прочитала записку, что лежала сверху. А потом Дона улыбнулась.

Лолли услышала скрип половицы, который становился все громче и громче. Шаги приближались к комнате. Девушка привстала с кровати.

Ромио постучался в нужную дверь. Та открылась, к удивлению, как-то слишком быстро.

— Лолли, я тут по… — сказал он, войдя в комнату. Там было пусто.

— Зачем ты снова-то приперся, а?! — девушка выскочила из-за своего укрытия за дверью и дала романтику пощечину. А потом отскочила в сторону.

— Ой, это ты! Я думала, опять Денвер…

— А он что, заходил?

— Да, но так. Все нормально, — она улыбнулась, а потом уголки ее рта упали вниз. — Хотя, ты тоже заслужил. Мог бы у нее уточнить насчет ночного времени. А так, создал мне лишние проблемы. И Инфиону, наверное. Его же так зовут?

— Да вроде все обошлось. Я просто немного… громковато хлопнул с утра дверцей.

— Знаешь, мне кажется, что для его хозяйки это похуже убийства.

— И что нам делать?

— Ну, сперва извиниться. А там посмотрим, может этого хватит. И да, выйди на минуту, я переоденусь.

Молодой человек послушно вышел вон, и девушка прикрыла дверь.

— Как ты думаешь, что эта госпожа… как ее там, сделает с ним? Выгонит? — Ромио очень старался не подглядывать в щелку, которую, как ему казалось, оставили специально. Пока что «не местному» удавалась убеждать себя, что деревянная стена намного интереснее переодевающейся Лолли.

— Сразу — нет. Наверняка, сначала попробует получить лишних денег, — послышался глухой голос девушки, перебиваемый шуршанием одежды. — А потом уже да.

— Может, эммм, подарим ему что-нибудь? Ну, в знак благодарности.

Дверь открылась, и Лолли посмотрела на Ромио, как на идиота. Потом она отошла кровати и села, подогнув под себя легкое желтое платье.

— Ты думаешь, он будет доволен? Подарком?

— А почему нет. Можно сделать хороший подарок.

— Например?

— Эээээ… конфеты?

— Не самая лучшая идея.

— Что-то экзотическое?

— Дорого.

— Ммммм…. Мммм…

— А может, подарим что-нибудь его хозяйке? Ну, подкупим ее.

— У нее как раз была эта штука, ну, которую он чуть не сломал! Может, найдем что поинтереснее?

Голем с грохотом опустил очередной пустой ящик на конвейерную ленту. Шестеренки с легким, еле-слышимым скрежетом цеплялись друг за друга, приводя ленту в движения. Конвейер понес пустой ящик вперед. Люди, стоящие по обе стороны, аккуратно клали красные карамельные леденцы на палочке в ящик. Вскоре он заполнялся, последний человек закрывал его крышкой, а очередной голем брал его у уносил куда-то в темноту фабрики Магната…

Магия заставляла шестеренки и големов двигаться.

Ля’Сахр и Платз же шли по своей воле.

— Мне нравится твоя идея, Платз, — Магнат бегал глазами по цеху, — и твой настрой.

— Мне тоже все это до жути нравится, — улыбнулся «как бы мэр». — И поэтому, я решил посоветоваться с тобой.

— Ну… Не думаю, что здесь мы увидим то, чем ты интересуешься.

Перед ними показался тоннель-коридор, ведущий прямиком к магазину Магната на Малиновой Улице.

— Прогуляемся до магазина? — Ля’Сахр сделал жест рукой, пропуская человека в золотом костюме вперед. Платз, ничего не ответив, вошел в тоннель.

— Заодно покажу тебе то, от чего ты меня вчера отвлек, — продолжил беседу Маганат. Его огромная и непропорциональная шляпа почти упиралась в потолок.

— Интересно, от чего же?

— Нет, неинтересно.

— Что?

— Ты витаешь в облаках, Платз. Точнее, у себя в голове. Тебе сейчас не до болтовни, верно?

«Как бы мэр» промолчал. Голос Ля’Сахра смешивался с его собственным, внутренним голосом.

— Но я, пожалуй, продолжу. Один человек, не из ближнего света, решил заказать фигуру из особой карамели. И потребовал, чтобы она выглядела, как произведение искусства. Думаешь, он будет использовать ее по назначению?

— Нет, — ответил Платз, обращаясь к пустоте, — побоится использовать такое чудо…

— Странный человек, — пожал плечами Карамельный Магнат и облизал губы. — Но желание клиента — закон.

Два мужчины в шляпах вышли из коридора прямиком в магазин. Они были в одном из помещений, скрытых от взгляда покупателей. Здесь все было заставлено коробками, образцами карамели, но в центре всего этого…

В центре всего этого виднелась карта мира, сделанная из карамели. Каждый город на этой карте был объемным, и городов таких здесь было с десяток, больших и малых. Платз сразу же узнал Златногорск, находившийся где-то с краю карты. А к центру суша-карамель заворачивалась спиралью, в точности повторяя реальность. В конце этой спирали, на маленьком клочке сладкой суши посреди океана, возвышался город.

— Сердце Мира вышло потрясающим, — «как бы мэр» указал тростью на спираль.

— О, спасибо! Но, переходя к предмету твоего разговора… Я бы не сказал, что мои коробки для конфет самые лучшие, это правда. Советую тебе прогуляться по нашей улице и поискать талантливых упаковщиков.

— Я-то думал, ты меня выручишь…

— Не понимаю, зачем ты обратился ко мне. Сам все уголки города прекрасно знаешь.

— Мне просто нужно было с кем-то поговорить и побаловать себя конфеткой, — Платз усмехнулся и взял со стола карамельку. Он подбросил трость вверх, поймал ее и направился к выходу. — Слишком много дел. А без сахара голова не соображает.

Магнат рассмеялся.

— На кассе стоят леденцы, бери, не стесняйся.

«Как бы мер» покинул магазин с приятной улыбкой на лице и несколькими леденцами в кармане. Близился последний, вожделенный акт. А дальше дело было лишь за мистической предпринимательской способностью. Платз поправил маленькие черные очки, спущенные на нос. Круглые стекла словно захихикали, а за ними это сделали и фиолетовые круги на золотом пиджаке и шляпе.

— Сколько-сколько?! — переспросил Ромио, глаза которого стали размером с куриное яйцо.

— Но это ведь не дорого! Вы знаете, какая эта полезная вещь в хозяйстве?!

Вокруг шумели шестеренки, цепляющиеся друг за друга и приводившие в действие маятники, стрелки часов, миниатюрные помпы и другие механические причуды. Магазинчик «Как Часы», расположенный в Жилом Квартале, был доверху набит механизмами разных мастей. На стенах красовались не только часы, но и яркие плакаты с изображениями «Аномалососа-03». Эта модель была похожа на ту, что приобрела госпожа Фить’иль. Правда, разница между двумя «Аномалососами» все же была: новый его вариант выглядел компактней и приличней, из него торчало меньше трубок, а золотым было выгравировано название чудесного прибора. Эти листовки, к слову, висели не только на стенах самого магазина, но и снаружи. В принципе, за прошедшие два дня все рекламные доски и свободные стены в городе превратились в одну огромную рекламу «Аномалососа-03».

Хозяин лавки и создатель этого чуда техники, Пружин Чикк, почесал седые усики и вновь повторил писклявым голоском:

— К тому же, при такой прекрасной рекламной компании, это еще дешево! Ко мне каждый день приходят за «Аномалососами», и я мог бы поднимать цену каждые пару часов! Но я этого не делаю!

— Хорошая реклама еще не залог качества… — вздохнула Лолли.

— А вот большие продажи — залог!

— Но если они большие только из-за рекламы…

— Нет, нет, нет! — Пружин помотал седой головой, как собака, отряхивающаяся от блох. — Реклама лишь помогает повысить эти продажи еще больше!

Каждый новый товар в магазине «Как Часы» поддерживался активной рекламной компанией. Настолько активной, что люди забывали, как выглядят человеческие лица, а вместо этого наяву и во сне видели листовки, объявления и вывески. Реклама всегда оправдывала себя, ведь все торговцы в Златногорске знали, что ее, как и денег, много не бывает.

— Ну так что, вы брать собираетесь? — Пружин расстегнул пару пуговиц на жилетке.

— Мы собираемся? — повернулся Ромио к девушке.

— Нет. Не особо я верю в то, что эта штука намного лучше той, что у хозяйки дома. Хотя выглядит симпатичнее, это да. Но цена…

— Что цена?! — хозяин магазина согнулся и выгнулся, как старая пружина. — Модель новая, из-за этого раз наценка. Два наценка из-за средств, потраченных на рекламу. Три наценка — за приложенный труд!

Лолли оглянула полки и шкафы, приметив пару симпатичных часов, упакованных в потрясающие деревянные коробочки с бархатом.

— А наценка за упаковку? — рассмеялась она.

Торговец поймал ее взгляд.

— О, нет, упаковка прилагается лишь к мелким механизмам! Здесь же вам повезло, никаких красивых коробок! Считайте, скидка.

— Пойдем-ка отсюда, — девушка направилась в сторону двери, — найдем что-нибудь еще…

— Может, все-таки остановимся на этом?

— Ты видишь сильную разницу между новой и старой моделью? — вздохнула работница Борделя.

— Только в цене, — подтвердил «не местный» и, последовав за Лолли, вышел из магазина.

— Ну и ладно, — фыркнул Пружин, — если людям надо, они купят. А если не надо…

Ромио закрыл за собой дверь и зажмурился. Солнце слепило глаза. Молодой человек отошел в сторону и уже второй раз за день увидел вывеску магазина «Как Часы». Несколько шестеренок, движимые магией, крутились, приводя в движение гаечный ключ, опускающийся вверх-вниз.

— Все же, красивая вывеска, — произнес он и поспешил за Лолли, которая обогнала его на несколько шагов.

— Ну, куда ж без этого, — улыбнулась она. — А что делать-то теперь будем?

— Найдем что-нибудь другое?

— А что? Она все может купить сама. Еще и взбесим ее, если купим что-то не то.

— Может, просто отдадим ей денег?

— А если она притворится, что ничего мы ей не давали? С ее стороны, это будет абсолютно нормально.

— Просто пойдем и извинимся?

— Извинимся? — Лолли встала посреди центральной улицы Жилого Квартала, которая вела на главную площадь. — А за что, прости? За непредвиденные обстоятельства?

— Может все же стоит…

— А как тебе идея ухватить что-то на аукционе? Как раз туда идем.

— Можно.

Пара продолжила продвижение по улице, вскоре выйдя на главную площадь. Разноцветное здание суда стояло по правую руку от них, напоминая пантеон богов. Части толпы, выраженные отдельными единицами под названием «человек», врезались друг в друга, зачитываясь газетой.

Лолли достала откуда-то из-под платья золотого философа и обменяла на свеженький выпуск «Сплетника Златногорска». Песня монеты, неслышимая никому, вступила в хор сотни других философов.

— Смотри-ка, этот подлец теряет хватку, — девушка оперлась о цветную колонну аукциона и развернула газету. — Всего одна новость про этот пресловутый Дворец Удовольствий, остальное — реклама. И он говорил мне что-то про работу!

Ромио заглянул в газету через плечо девушки, и тут его осенило. Если представить эту картину в замедленной съемке, то она выглядела бы примерно так: сначала глаза «не местного» расширились, потом рот раскрылся, но тут же захлопнулся, затем зрачки сверкнули, совершили оборот вокруг своей оси. После этого они вновь уменьшились, и молодой человек сказал:

— Нам надо купить ему билет в этот Дворец. Если они вообще есть.

Лолли задумалась на секунду, а потом захлопнула газету и всунула ее в руки Ромио.

— Ты сдурел?! Проще купить тот пылесос…

— Если хочешь, мы тоже сходим. Денег у меня хватит.

— Где же ты их берешь, — лицо девушки смягчилось после того, как она получила почти официальное приглашение в одно из самых желанных мест Златногрска. — А насчет сходить, я согласна. Тогда надо искать билеты. Если они есть.

Все уже несколько дней говорили об открытии дома мэра, но никто не знал, как туда попасть. Получить пригласительное? Купить билет? Пройти за просто так? Заложить душу?

Никто, включая Ромио и Лолли, не знал ответа на этот вопрос.

Свет, отраженный от колонн здания суда, поменял своей цвет на радужный и припал к ногам девушки, словно приклоняясь перед божеством, правившим в пантеоне закона и торгов. Пара заметила этот свет, и одновременно посмотрела на вход в здание. В голове у обоих возник образ Штульца, который они тут же пожелали развидеть. А потом оба поняли, где искать ответы на вопросы.

Инфион провел мокрой тряпкой по стеклу. Цилиндрическая склянка со скрючившимся в ней зародышем дракона заблестела, лишившись шубы из пыли, и мокрая пленка заблистала цветами радуги. Янтарная жидкость стала еще более янтарной.

Он немного надавил на тряпку, вновь приложив ее к склянке, и потер стекло. Темное пятно исчезло, будто его никогда и не существовало. Волшебник уставился в открытый зрачок зародыша. Дрожь отплясала канкан по телу работника Бурта, и тот резко отвернулся. Убираться в доме Фуста было худшим поручением, которое работодатель когда-либо давал ему.

Здесь все было покрыто многолетними слоями пыли. Единственным местом, которое сохраняло чистоту, была небольшая «тайная комната» (на деле обычная каморка-кабинет) Фуста, где он отчаянно пытался вспомнить способ работы Философского Камня, вычерчивая на бумаге схемы и расставляя закорючки. В девяноста процентов случаев, бумага превращалась в комок и вылетала из «тайной комнаты».

Очередной бумажный снежок вылетел сверху и, минув винтовую лестницу, упал на пол. Инфион вздохнул, оставил тряпку лежать меж склянок и подобрал бумагу. Ради интереса, работник Бурта развернул скомканный лист. На желтоватой бумаге, после деформации напоминавшей гармошку, были изображены какие-то закорючки, значения которых Инфион не знал. А в центре листа почему-то красовался небрежный рисунок дракона.

Волшебник начал крутить находку в руках.

— Что это ты там делаешь? — со стороны винтовой лестницы показалась лысая голова создателя Философского Камня.

— Убираюсь, — отчеканил Инфион и моментально свернул лист снова в ком.

— Раз, ты на этих листах ничего не поймешь. Два, даже если поймешь, то ничего не сработает. Видимо, этот фрагмент моей памяти канул в небытие…

Молодой человек молча отошел в сторону и кинул бумажный комок ко многим другим. Фуст, тем временем неспешно спустившийся с лестницы, одной рукой подхватил подолы своего фиолетового плаща, а другой достал спичечный коробок.

Старик чиркнул спичкой и наморщил лоб, после чего пламя вспыхнуло еще ярче, замерцав сине-фиолетовым. Если бы Ифнион мог видеть потоки магии, то он бы заметил, как они стеклись к горящему кончику спички.

Фуст кинул источник огня в мусорное ведро, и бумага вспыхнула. Обрывки воспоминаний, запечатленные на листах, начали обугливаться.

— Может, лучше было просто выкинуть это? — волшебник закашлялся от запаха гари.

— Чтобы какого-то прохвоста ненароком натолкнуть на гениальные мысли? Еще чего! Уж лучше, пусть оно горит.

Алхимик посмотрел на догорающие бумаги и сделал глубокий вдох, словно надеясь ухватить хоть какие-то воспоминания с дымом. После этого он развернулся и пошел прочь, наконец-то отпустив подол плаща.

— Иногда, я хочу поднять эти комы в воздух и утопить в океане, — пробубнил он. Фуст бубнил громко, так, чтобы это слышали другие, — а потом забываю, что мы так делать не можем. Даже просто нельзя разжечь мусорку щелчком пальцев.

Создатель Философского Камня щелкнул, но ничего не произошло.

— Только если жрать эти чертовы леденцы, — процедил сквозь зубы старик. — Хотя, надо отдать Магнату должное. Он сделал магию хоть немного интереснее.

Фуст, подобно старой, ржавой пружине, начал подниматься по лестнице.

— А ты что уборку прекратил? Хватит стоять, ну-ка за работу! И залей пепел водой, чтобы не спалить ничего.

Дверь в «тайную комнату» захлопнулась.

Ифион вышел из состояния стазиса и вернулся за тряпкой. Он вновь взглянул на зародыша, вздрогнул и направился к полкам. Полки были заставлены толстыми книгами, некоторые из которых представляли собой лишь болванки для хранения золотых монет. Работник Бурта аккуратно снял томики, протер полку, затем книги. После этого он вернул весьма оригинальные деньгохранилища на место, расставив их в алфавитном порядке.

Настала очередь стены. Тряпка постепенно омолаживала ее, снимая одну полоску пыли за другой.

Стерев очередной слой грязи, Инфион заметил, что посредине стены обои расходятся, образуя черную щель. Он пригляделся, и сквозь пока что не оттёртую пыль увидел еще три такие полоски. Вместе они образовывали прямоугольник.

Волшебник постучал кулаком по этому фрагменту стены. А потом ухватился ногтями за щелку и как можно сильнее потянул прямоугольный фрагмент на себя. Дверца тайника отворилась.

А внутри были…

Философы. Куча золотых монет, беспорядочно валяющаяся внутри стены, засверкала на солнце. Инфион, увидев такое великолепие, не смог устоять перед соблазном протянуть руку и взять несколько монет. Волшебник покрутил их в руках, после чего сунул в карман. Содержимого тайника хватило бы не просто на оплату жилища, а на покупку нового.

Инфион вспомнил госпожу Фить’иль в гневе. А потом образ кипящей женщины резко сменил образ старика с бородавками на голове. Если хозяйка дома через стенку могла выселить за недоплату, то хозяин этого дома убил бы Инфиона сразу же после того, как обнаружил бы пропажу хотя бы одной монеты.

Философы были возвращены на место, и жизни волшебника ничего не стало угрожать. Инфион еще немного посмотрел на монеты, потом на лист бумаги, на котором они лежали. Поля были усыпаны непонятными закорючками.

— Наверное, спрятал лучшую попытку вспомнить рецепт создания, — подумал работник Бурта, после чего крикнул. — Господин Фуст! Я тут кое-что нашел!

Дверь в «тайную комнату» скрипнула, и алхимик показался наверху. Увидев своего раба на день (метафора, применяемая Фустом к любому работнику) около открытого сейфа, забитого монетами, старик забыл о своем возрасте и чуть ли не бегом, спотыкаясь о мантию, кинулся вниз.

— Какая красота! — глаза его заблестели, и он схватил монеты. — Деньги, деньги — волшебство!

Он потрогал монеты, понюхал их, а потом повернулся к Инфиону и нахмурился.

— Выверни карманы, — скомандовал Фуст.

Волшебник подчинился. Убедившись, что все золото на месте, старик захлопнул дверцу тайника.

— Надо будет сделать на нем пометку…

— Но тогда это уже не будет тайником! — возразил Инфион. Фуст смерил его взглядом, полным презрения.

— Главное, чтобы я не забыл, где лежат эти деньги! Какой от них толк, если о них не знаю ни я, ни воры? Продолжай работать!

Инфион подошел к комоду, на который отложил мокрую тряпку, и вновь взял ее. Рука дрогнула от резкого соприкосновения с водой, и волшебник задел пустую пробирку, которая свалилась на пол и укатилась куда-то в сторону. Случись такое в доме госпожи Фить’иль, та моментально бы отреагировала на звук удара стекла о пол. К счастью Инфиона, слух Фуста был не таким острым.

На уборку потянуло и хозяина магазина «Как Часы», но его на это сподвигнул последний покупатель. Полка была полностью покрыта пылью, и только один небольшой прямоугольник был чист, словно грязь просто физически не могла попасть в эту фигуру. Пружин Чикк посмотрел на это место, после чего отошел от прилавка. Он взял и без того грязную тряпку и смочил ее холодной водой.

Мокрый универсальный инструмент любой домохозяйки оказался на деревянной поверхности, после чего впитал в себя всю пыль, совсем посерев. Пружин посмотрел на сияющую от чистоты полку, на которой не осталось и следа от таинственного прямоугольника, и, довольный, вновь скрылся в комнатке за прилавком.

— Да, иначе бы я и не решился протереть ту полку, — сказал он сам себе, отжимая тряпку. Серая вода, больше похожая на слизь, стекала в раковину. — Красивая была коробочка. И наконец-то нашла покупателя.

Ромио и Лолли пристроились где-то на задних рядах главного зала аукциона. Обзор с этих мест был примерно такой же, как с последних рядов бельэтажа. Но Штульц, горой стоявший за своей стойкой, был виден всем и ото всюду.

— Сегодняшний аукцион объявляется открытым! — главный судья ударил молоточком по своей стойке. Люди, сидевшие в зале, закопошились. Лолли заметила вдалеке фиолетовый фрак Денвера. Главный редактор «Сплетника Златногорска» занял одно из элитных мест около пьедестала Штульца. Денвер, как обычно, стоял с открытым блокнотом и бегал глазами по залу.

— Итак, первый лот! Освободившееся место на Малиновой Улице! — голос главы аукциона пищал, как резиновые игрушки для собак.

С разных мест начали звучать цены, которые росли каждую секунду. Штульц довольно улыбался, Денвер строчил в своем блокноте…

И только одна фигура ходила по рядам, останавливаясь около людей и что-то у них спрашивала. После короткого разговора у многих посетителей аукциона в руках начинало что-то блестеть.

— Что это он творит? — прошептала Лолли на ухо «не местному», указав пальцем на неизвестного.

— Похоже, что-то продает…

Фигура добралась до элитных мест и остановилась у Денвера. После небольшого разговора, главный редактор вручил незнакомцу несколько философов, а взамен получил золотую бумажку.

— Продано! — крикнул Штульц, заставив взгляд девушки вновь обратится к горе жира. — Лот номер два…

Незнакомец оказался наглым настолько, что подошел к самому главному судье и прошептал что-то на ухо. Штульц заулыбался, а потом прочистил горло. Если быть точным, издал звук, похожий на тот, что издают кошки, отрыгивая ком шерсти.

— Господа, сегодня совершенно неожиданный аукцион невероятной щедрости! Билеты в Дворец Удовольствий по самой низкой цене!

Глава аукциона поднял вверх золотистую бумажку с черными надписями. Зал зашумел.

— Как мы удачно зашли, — Ромио чуть подтолкнул работницу Борделя.

— Посмотри на его лицо, — сказал Лолли, не отрываясь от Штульца.

Толстые щеки расплылись в стороны, улыбка ни на секунду не становилась уже. Главный судья, не боясь того, выдавал свою эмоцию.

Он поднял билет вверх и демонстративно разорвал его на две части. Зал моментально замолк. Незнакомец, торгующий диковинкой, попятился.

— Вранье! — рявкнул Штульц. Правда, рев его был больше похож на жалобные крики мартышки. — Никаких билетов не нужно! Все вольны приходить просто так! А что до вас…

Глаза, выбравшись из-под жира, посмотрели на торгаша поддельными билетами. Тот затрясся, пытаясь выдавить оправдания, но тут почувствовал, что кто-то тащит его вниз. Ноги пошли сами собой.

— Господин… ммм, как вас зовут? — улыбнулся Денвер, утаскивая торговца вон.

— К…

— А впрочем, неважно! Так вот, господин, во-первых, — Денвер залез в карман незнакомца и достал оттуда несколько золотых монет, — верните мне деньги за билет. А во-вторых, не хотите ли вы оказаться в сегодняшнем выпуске газеты?

Инфион с великим наслаждением плюхнулся на стул и выдохнул. Волшебник оглянулся по сторонам: дом Фуста помолодел на несколько лет. Стоило это нескольких часов труда, пару-тройку потерянных или разбитых колб и постоянных мурашек по коже.

— Замечательно, замечательно! — алхимик спустился вниз и подкрался к Инфиону сзади.

— Теперь, наверное, расплачусь с этой старухой…

— О каких деньгах идет речь? Я тебе ничего не должен!

Инфиона вдавило в стул.

— Что?..

— Говори об этом с Буртом, он послал тебя сюда, — создатель Философского Камня отмахнулся и зашагал прочь. — Если ты больше не хочешь ничего убрать, то свободен!

Волшебник попытался встать со стула. Первая попытка оказалась безуспешной.

В дверь постучали.

— Кто-то решил зайти ко мне?! — алхимик рассмеялся. — Не вставай, я сам открою. Так будет эффектнее.

Фуст открыл входную дверь. На пороге стояли Ромио и Лолли.

Должный эффект был произведен лишь на «не местного». При виде старика, тот попятился назад, несколько минут постоял, поразмышляв, что за мумия возникла перед ним, а потом вновь подошел к девушке.

— И по какой нужде я вам понадобился?

— Вообще-то, нам нужен Инфион…

— Ради всего святого, закройте дверь! — крикнул Инфион. Фуст пожал плечами и, ухмыльнувшись, хлопнул дверью.

— Нежеланные гости?

— Это из-за них мне весь день пришлось тут пахать!

— О! — Фуст вновь схватился за дверь. — Тогда я должен их поблагодарить за столь чудное развитие обстоятельств.

— О небеса…

Дверь вновь открылась, и алхимик буквально втащил пару внутрь. Гости удивленно оглядели внутренности дома.

— Я думала, здесь все намного… запущенней, — Лолли посмотрела на склянку с зародышем и вздрогнула.

— Все изменилось благодаря вам! В какой-то степени, — Фуст направился в сторону лестницы.

Девушка взглянула на Ифина, который принял полулежачее положение на стуле. Его лицо было кислее лимонного сока.

— Дай угадаю, ты все это убирал?

Волшебник неохотно кивнул головой.

— Но у нас для тебя отличные новости! — вмешался Ромио. — Ты можешь попасть в Дворец Удовольствий совершенно бесплатно! Мы только с аукциона, и…

— Это все конечно замечательно, но, — работник Бурта наконец-то встал со стула, — у меня нет никакого желания туда идти.

— Чего?! — в один голос опешили Ромио и Лолли.

— Я просто хочу отдохнуть. Если вы желали преподнести эту чудесную новость, как подарок, то у вас не вышло.

— Ну, тогда просто извини, — наконец-то выдавила из себя эту фразу девушка.

— Проехали, — он махнул рукой и надел шляпу. — А теперь, мне пора возвращаться на привычную работу.

Инфион покинул здание.

— Он сильно обиделся, — констатировала факт работница Борделя.

— Или просто устал, — «не местный» пожал плечами.

Они простояли в тишине несколько мгновений, уставившись на зародышей.

— У тебя есть желание остаться здесь?

— Нет. Они меня пугают до чертиков.

— У меня тоже. Ни малейшего.

И парочка оставила Фуста наедине с самим собой и потерянными воспоминаниями…

Платз захлопнул за собой дверь и закрыл ее на замок. Он снял золотую шляпу, оставив ее на одном из комодов, повесил пиджак и мишуру на спинку стула, после чего уселся за стол, облокотив о него трость с набалдашником в форме бриллианта.

«Как бы мэр» сделал все, чтобы остаться наедине с собой. Он лишь не занавесил шторы, чтобы солнечный свет падал на рабочую поверхность и знал о том, что происходит в помещении.

Платз поправил черные очочки и пригладил светлые волосы рукой.

А потом принялся за работу.

Все кусочки пазла лежали перед ним, а он орудовал над ними как хирург, собирая в единое целое. Ему не нужно было ни перчаток, ни скальпеля, достаточно было лишь того, о чем пели золотые философы. Время пролетало для «как бы мэра» незаметно, и пара часов казалась секундой, секундой мучительной, но вожделенной. Детали соединялись друг с другом, и из конструктора, инструкция от которого хранилась лишь в голове у этого человека, постепенно собиралось что-то невероятное.

А когда Платз закончил, то явил миру новое Чудо.

— Все-таки он тебе не заплатил? — проскрипел Буртсон и вздохнул. — Впрочем, ничего нового. Я-то думал, он хоть в этот раз одумается…

— А еще там был сейф, о котором он забыл, — Инфион, сидящий за кухонным столом лавки Буртсона, сделал глоток чая.

— Это тоже на него похоже, — работодатель Инфона вздохнул. — Но все же, свою зарплату ты заслужил. И вообще, тебе надо отдохнуть…

— Я не могу. Мне еще надо заплатить госпоже Фить’иль.

— Она та еще… кхм, старуха… — если бы все в мире ругательства можно было собрать в одно ядовитое слово, «старуха» в данном контексте была бы именно таким словом.

Бурт развернулся и зашагал, хотя, скорее заковылял в сторону.

— А еще мои новые знакомые разузнали, что вход в этот Дворец Удовольствий, по которому все сходят с ума, бесплатный…

— А это разве новость? — проскрипел Бурт с иронией в голосе и удалился.

Инфион положил руки на стол, а потом опустил на них голову. Он пошевелил головой, чтобы почесать белую бородку, а потом щелкнул пальцами. Над ним появился небольшой магический огонек, который вскоре спустился ниже. Волшебник в синем жилете недвижно полежал несколько секунд, а потом вновь щелкнул пальцами. Огонек сменил цвет и приял причудливую форму. Через пару минут Инфион повторил процедуру — и магическое пламя вновь претерпело метаморфозу.

— Хватит баловаться, — проворчал вошедший в кухню Алхимик. — Может тебя хоть это подбодрит.

Бурт положил мешочек золотых философов, и те, зазвенев, заиграли свою неслышимую мелодию.

— А что мне еще делать?

— Отдохнуть, например. Подумай об этом на досуге.

— А как же…

— Мы с Фустом и Хаей собираемся в гости к нашему любимому мэру, — слово «любимому» было умело полито грязью с помощью голоса. — Так что завтра магазин пол дня закрыт, а сегодня рано закрываемся. Возьми выходной.

Буртсон удалился. Инфион еще несколько минут побаловался с огоньком, а потом его посетила одна очень интересная мысль:

— А почему бы и не отдохнуть? Может, тоже наведаться в этот Дворец… Говорят, там только и делай, что отдыхай…

Волшебник еще немного полежал на столе, а потом взмахнул рукой. Пламя потухло.

Вместе с магическим пламенем потух и один из фонарей, горевший в каком-то темном переулке. Камень упал на землю, принеся собой дождь из осколков. На земле стояла деревянная коробка, крышка которой была небрежно содрана. На дне виднелось что-то красноватое.

— На кой ты разбил этот фонарь?! — сказал один из людей. В руках у него были красные леденцы на палочках.

— Он меня раздражал, — ответил второй, подобрав камень. — И что мне, прям есть эту карамель? Как обычную?

— Да, просто ешь ее.

— Точно? А что насчет побочных эффектов?

— Они могут быть. Напоминаю, могут — не значит, что обязательно будут.

— Ну смотри…

Человек, разбивший фонарь, взял в руки один из леденцов и лизнул его. Мужчина немного почавкал, пытаясь распробовать вкус, а потом лизнул сладость еще несколько раз. У нее был приторно-сахарный вкус, отдающий клубникой.

— Пфе, — сплюнул второй, — не люблю клубнику. И слишком сладко.

— И как это должно работать? Я что, теперь могу пускать молнии?

— Попробуй сосредоточится и представить, что ты… Пускаешь шар огня! Вот так.

Второй мужчина, которому не понравился вкус, сосредоточился. Незримые потоки магии стали собираться вокруг него, вихриться, пронизывать тело насквозь. Он сложил руки запястьями друг к другу, а потом… Потом из ладоней вылетел шар огня, настоящего, а не магического, уничтожив то, что осталось от фонаря.

— Видал! — запрыгал от радости человек.

— А если я попробую… — второй мужчина зажмурил глаза и напрягся. Лоб покрылся морщинами. Потоки магии вновь завихрились, начали принимать форму (чего не должны были делать), и вскоре в руках у второго мужчины появилась бутылка вина.

— Ого, оказывается магия и такое может!

— Да, замечательные конфетки, это правда!

— Портим общественное имущество? — раздался голос Эдрика Блестящего. Тот весь сиял после посещения Борделя.

— Покажем ему, как мы портим это самое имущество?

— Давай!

Мужчины лизнули леденцы, после чего вновь сосредоточились. Потоки снова начали проходить сквозь них, а потом…

Что-то ярко вспыхнуло, и тела двух мужчин исчезли в яркой вспышке. Магия была быстрее звука, и крики их агонии никто не услышал. На земле осталась лишь кучка пепла.

Бутылка упала, но не разбилась — она прогнулась, как пластилиновая, а потом словно разлилась, превратившись в ничто.

Жандарм Златногорска, выбравшийся из своего укрытия за стеной, удивленно просвистел.

— Видимо, они не прочитали о побочных эффектах, — усмехнулся он. — Ну что же, нет человека — нет и проблем!

Довольный Эдрик зашагал прочь, а лицо Карамельного Магната продолжило смотреть с коробки на кучу пепла и исчезнувший фонарь.

В «Пузатом ворчуне» дела шли своим чередом. Все было тихо, спокойно, без пьяных драк и дебошей. Но все же, нотка ненормальности и суеты, истерично хихикая, пробралась и сюда. Люди готовились к открытию Дворца, о котором ходили если не легенды, то байки и рассказы. Всем было интересно, как и чем живет настоящий мэр Златногорска, и горожане старались подготовиться достойным образом. Скорее морально, чем внешне. К тому же, свежий выпуск газеты предрекал бесплатное посещение жилища мэра.

— Отличные новости последние несколько дней приходят, — рассмеялся полный мужчина, положив выпуск «Сплетника Златногорска» на стол. — Вот будет умора, если придется платить за все это.

— Но слухи подтвердил даже Штульц! — возразил кто-то.

— Это да. Но надо быть с этим аккуратнее. Хотя чертовски интересно, мда. Что у него там есть такого, что приносит удовольствие?

— Говорят, много всего. И не просто много, а прям МНОГО. От алкоголя и молодых девушек до, — некий посетитель в пестром костюме перешел на шепот, — золотых големов!

— Это ж сколько они весят, если целиком сделаны из золота! Полы бы давно проломились уже…

— Ну, про них лишь говорят. Но что действительно находится внутри — никто не знает…

И разговорами такого рода было наполнено буквально все. Магазины, кабаки, рестораны и, в конце концов, улицы. Даже чайки стали вести себя немного по-другому, они насторожились. Словно решив, что и для них найдется свое удовольствие (свежая рыбка). Некое напряжение было ощутимо везде, куда могла запустить свои эфемерные щупальца песня золотых философов.

Город был похож на кота, шерсть которого встала дыбом.

Белладонна Цевт решила сделать перерыв и выбралась в небольшое заведение, находящееся в Жилом Квартале. Это было что-то наподобие кафе, в котором тратили свои деньги люди, у которых философы водились в больших количествах. С обеих сторон от этого кафе, фасад которого хозяева покрасили в белый цвет (о чем они, по объективным причинам, жалели), пристроились карамельного вида башенки.

На стеклянных подносах, которые левитировали и крутились волей механизмов, что приводила в действие магия, прохожим позировали тортики. Получалось это у них хорошо.

Здесь тоже говорили о предстоящем событии. Беладонна, не слушая разговоры и изредка поглядывая на часы, съела еще один кусочек муссового пирожного. Тот растаял во рту, превратившись во что-то нежнее и молочное.

Мысли отскакивали от стенок ее черепной коробки, как неудачно брошенный попрыгунчик, и невозможно было предсказать их ход. Но внезапно попрыгунчик остановился, словно кто-то отключил скорость, а потом немного пролетел назад и застыл. Хозяйка магазина с ядами улыбнулась, вспомнив своего утреннего посетителя и выпила чаю. А потом мысли ее стали приобретать весьма предсказуемый характер, и госпожа Цевт вернулась к поеданию десерта.

Интрига пересекла полосу «старт» и неумолимо двигалась к финишу. Время для нее, и для всех тех, кто думал о Дворец Удовольствий, стремительно неслось вперед.

Для Лолли и Ромио время же стремительно ползло вперед, если такие темпы вообще можно назвать стремительными. Оно бы проиграло любой марафон, даже для самых медленных животных.

Бармен «Пузатого ворчуна» протирал стаканы, иногда бросая косой взгляд на двух гостей.

— Все же хорошо, что мы его предупредили, — Ромио сделал глоток чего-то очень вкусно пахнущего из кружки.

— Мы могли бы этого не делать, а просто принести ему свежий выпуск газеты. Как собаки носят тапочки, — на слове «газеты» девушка явно хотела сплюнуть.

— Ты думаешь, ему правда неинтересно?

— Сейчас — нет. Но скорее всего, он еще передумает. Любопытство и все такое. Да и к тому же, я бы сбегала от его хозяйки каждую ночь. И, желательно, день. Чтобы ты понимал, даже в Борделе существовать проще, сем у госпожи Фить’иль.

Лолли закинула обе ноги на креслице, поправив платье. Бармен еле-заметно улыбнулся. «Не местный», увидев такую позу своей подруги, щелкнул пальцами. Лампа на столе сменила свой цвет на синий, придав одежде девушки элегантности и загадочности.

— Кстати, говоря о борделе… Как Дона Роза отнесется к тому, что мы с тобой пойдем в этот Дворец?

— Я дам тебе попытку ответить самому. Ну?

— Любой каприз за ваши деньги?

— В точку! — Лолли рассмеялась и выпила того же ароматного варева с легким содержанием алкоголя. — К тому же, она сама будет там. Вместе со всеми остальными. И это будет… весело. Должно быть весело.

Эдрик блестящий словно на расстоянии почувствовал, что сейчас речь может зайти напрямую о нем, и совершенно случайно решил зайти в «Пузатого ворчуна». Хотя нет, скорее в кабак зашел светящийся божественным сиянием нимб, и только когда солнце перестало отражаться от золотых доспехов, гости кабака заметили Жандарма.

— Кто-то что-то натворил, господин Эдрик? — бармен оторвался от своего занятия.

— Блестящий. Эдрик блестящий! — поправил Леденцовое Копье зарвавшегося юнца (такая мысль мышкой пробежала в голове Жандарма) и опер свое орудие о стену. — Но нет, ничего не случилось! Все просто прекрасно!

Жандарм прошел в глубь бара, не замечая взглядов других посетителей, и уселся на свободное место.

— Более того, угости всех за мой счет! Нас ждет нечто большое и грандиозное!

Народ одобрительно зашумел. Бармен вздохнул и принялся выполнять заказ. «За мой счет» из уст Эдрика значило «за твой счет».

Глаза Лолли увеличились, и она легонько толкнула молодого человека.

— Ты его слышал? Это вообще на Эдрика не похоже!

— Эээ…

— Чего это с ним? Тоже, что ли, радуется? Но как-то слишком сильно для обычного себя…

— И кстати, вы не видели Денвера? У меня для него отличная история! — Жандарм Златногорска положил ногу на ногу и снял свой венок, кинув на стол.

— Он обязательно тут появится, рано или поздно… — пробубнил бармен Щтопр.

— Замечательно! А пока я расскажу ее вам.

— А если кратко, что за история? — поинтересовался кто-то. Эдрик повернул голову в сторону, откуда, как ему показалось, кто-то посмел сказать «мяу».

— Кратко?! Разве о том, как кого-то разорвало после карамельки Магната, можно рассказать кратко?!

Почти все посетители охнули, и Эдрик начал рассказ. Лолли и Ромио тоже слушали, к своему удивлению, с интересом, им даже захотелось посмотреть на то место, где произошел такой перепад магии. Рассказ Эдрика дал хорошего пинка времени, и то хоть немного, но ускорилось.

Закончив рассказ, Блестящий сделал глоток виски.

— И так происходит с каждым, кто ест эту дрянь?! — с отвращение в голосе произнес некто.

— Нет! Просто на коробках указаны противопоказания! И, такое происходит, если лизать карамель в больших количествах! — ответил некто второй.

— О!

Разговор продолжился еще несколько минут, а потом мысль, главенствующая над городом, подобно альфа-самцу затмила эту темку разговора.

Мысль эта не поработила полностью лишь Инфиона, который все еще пытался набрать денег на оплату жилья. Это давалось непросто по двум причинам: все решило валиться из рук больше, чем обычно (причина нумер один), и Бурт рассуждал о магии (причина нумер два).

— Нет, ну ты слышал эту историю! — голос работодателя Инфион звучал ворчливее обычного. — Кого-то разорвало из-за этой чертовой карамели!

— Ну, Магнат об это предупреждает всех и всегда…

— Я не имею к нему никаких претензий, но… Попытаться сделать такое с магией?! Конечно, им сложно жить без огненных шаров и еды из воздуха! Но мы такое сделать не можем! Иначе все, перегруз тела магией, и нестабильность берет свое.

— Но, согласитесь, что с огненными шарами веселее…

— Может и веселее, но это так не работает! Это не глина, как все любят говорить. Магия это… клей, если тебе так угодно!

— Но вы же сами как-то…

— Да, я говорил, что это глина! Но для того, чтобы лепить из этой глины что-то реальное, нужен опыт! Ты думаешь, что четвертое Алхимическое Чудо реально?

— Искусственный Человек? Не думаю, но…

Банка выскользнула из рук Инфиона и разбилась. Тот вздохнул, быстро убрал осколки и продолжил.

— Так вот, не думаю, но кто знает…

— Никто не знает, тут ты прав. Но… это нереально! Сложно, нет, невозможно найти того, кто слепит такое из магии! Представь себе гомункула, Инфион. Самого обычного. Разве он полностью сделан из ничего?

— Нет, но магия там есть…

— Она есть везде! В этом-то и весь фокус. Мы не можем сделать что-то из ничего. Но мы можем сделать что-то из магии или с ее помощью. Она пронизывает все, она везде…

Бурт Буртсон немного помолчал.

— Ну ладно, хватит болтовни. Не буду тебя больше отвлекать.

Мужчина с белой бородой поменял местами несколько банок на полке и протер их тряпкой. Он обрадовался, что ничего не свалил, и улыбнулся. После этого из рук его выскользнула тряпка.

Волшебник нагнулся, чтобы поднять ее, и краем глаза увидел над собой фигуру работодателя.

— И не забывай, что работать тебе сегодня осталось пару часов, закрываемся рано. Отоспись, если ты решил прислушаться к моему совету. А тебе хорошо бы к нему прислушаться.

— Возможно, мне негде будет сегодня спать.

— Не думаю, — Бурт скрылся из виду. Послышался звук случайно бьющихся друг о друга колбочек, после чего вновь раздался скрипящий старческий голос, — сегодня у всех приподнятое настроение. Может, на ночь Фить’иль тебя и пустит.

Инфион выдохнул, сообразив, что чуда такого скорее всего не произойдет. Но где-то в глубине промелькнула нотка надежды.

Эдрик Блестящий уже давно покинул стены «Пузатого ворчуна», разговоры потихоньку начали стихать, и даже самые ярые завсегдатаи расходились по домам, чтобы как следует подготовиться к предстоящему событию.

Ромио и Лолли все еще продолжали спокойно сидеть за столиком.

— Мы так будем сидеть до вечера? — не выдержала наконец девушка.

— Если у тебя есть идеи, куда нам пойти, то пойдем.

— А идей-то и нет…

— Ну, значит будем безвылазно сидеть здесь. Можем даже поспать, удобно, я проверял.

Лолли потянулась, зевнула, а потом посмотрела на свое платье. Она зацепила рукой его кусочек и пристально разглядела.

— Знаешь, надо бы вернутся в Бордель и переодеться. Для Дворца Удовольствий это как-то слишком просто.

— Может, лучше купить что-то новое?

— Отличная мысль, если ты хочешь убить пол дня, тут столько этих магазинов. У нас что, есть столько вре…

Работница борделя замолчала, наморщила лоб и подняла зрачки вверх. Посидев так немного, он сказала:

— Все же, у нас есть столько времени. Так что мысль хорошая, очень даже.

А Дона Роза, тем временем, нацепила лучшую свою шляпу — все такую же зеленую, но с нежно-розовой искусственной розочкой крупного размера. После этого она, покрутившись немного перед зеркалом, послала в сторону этого предмета туалета воздушный поцелуй и спустилась вниз. Девушки стояли внизу, как шеренга солдат, поднятая в два часа ночи. Только шеренга эта была более хаотичной и менее шеренгистой.

— Девочки, на сегодня вы все свободны! — с улыбкой на лице объявила «Чайная» Роза и поспешила в сторону шкафчиков. Она захлопала дверцами, судорожно пытаясь что-то найти, а потом достала красивую, блестящую в красном свете борделя коробку из-под самого лучшего чая.

— Если вдруг решитесь идти к нашему любимому мэру, — она вновь повернулась лицом к работницам и указала пальцем куда-то вверх, — то оденьтесь как можно элегантней!

Дона Роза несколько раз пробежалась глазами по девушкам.

— Мне кажется, или кого-то не хватает?

— Лолли нет, — ответила одна из стоящих.

— О, опять! А деньги…

— Он оставил их где-то за вами.

«Мама» обернулась, заметила кучку золотых монет и аккуратно приватизировала их.

— Ну что же, девчата, хорошо вам провести время! Сегодня — исторический день!

С этими словами хозяйка Борделя поспешила по своим делам, хлопнув дверью.

Дверью хлопнул и Бурт Буртсон, предварительно погасив весь свет щелчком пальцев.

— Ну что, Инфион, — алхимик спрятал связку ключей в карман, — на сегодня все, а завтра выходной. Так что скажу тебе еще один, контрольный раз — постарайся отдохнуть до вечера.

— Да я уже понял. Главное, чтобы в дом пустили…

На этой грустной ноте они и разошлись в разные в стороны: Инфион отправился домой, а Бурт… Бурт поспешил по своим делам.

Алхимик неспешно ковылял под дневным солнцем, не обращая внимания на некоторых прохожих, которые шарахались от него. Город был полон красок, словно кто-то добавил немного контрастности картинке. Свет отражался от «карамельных» башенок и фиолетовых черепичных крыш в форме остроконечных шляп, и Златногорск блестел, как золотой слиток. Этот блеск (который все равно не шел в сравнение с блеском доспехов Эдрика) ослеплял чаек и они, теряя над собой контроль, врезались в здания. Зато блестящая чешуя рыбы на морских волнах была видна шикарно, и наглые птицы то и дело добывали себе дополнительную порцию пищи.

Второй лучший в мире алхимик, Бурт Буртсон, шел к своему пункту назначения мимо порта и лицезрел то, что вытворяли чайки. Уголки его рта были приподняты, что создавало впечатление некоторой ухмылки, хотя работодатель Инфиона был погружен в глубокие раздумья о предстоящем вечере. И этими раздумьями ему вскоре предстояло поделится.

Порт кончился, а вмести с ним кончился скрип досок под ногами, причалившие к городу корабли, сильный запах моря, невероятно громкие крики чаек и приятно мокнущий под натиском волн песок. Бурт прошел еще несколько улиц, небольших переулков, и наконец-то оказался у дома Хаи.

Ступив на порог, он, не стучась, вошел внутрь.

Тетя Хая, на этот раз в белом халатике, передала некому мужчине два ящика с удобно приделанными к ним ручками.

— На сегодня это последний, завтра не работаю. И передай остальным, будь любезен. Сегодня я дверь им уже не открою, а если будут колотить…

В этот момент в ее глазах можно было увидеть злость всех демонов преисподней. Мужчина дернул головой и, взяв ящики с эликсирами молодости поудобнее, удалился, кивнув Бурту в знак приветствия.

Хая закурила папиросу.

— Надеюсь, больше никто действительно не придет… — Бурт уселся в кресло.

— Если придут — устроим им темную. Кстати, где Фуст?

— А я почем знаю…

Дверной колокольчик зазвенел, и внутрь вошел создатель Философского Камня.

— А мы как раз о тебе… Батюшки, что с твоей головой?! — хозяйка дома выронила папиросу.

Фуст стоял, гордо закинув подбородок вверх, и был похож на стервятника. Стервятника с лысиной, которая блестела.

— Нравится этот блеск, да? Был вариант еще наклеить парик, но…

— Ты с париком и наша психика — вещи несовместимые, — рассмеялся Бурт. Лицо создателя Философского Камня сразу же помрачнело.

— Пойдемте в сад, — вмешалась в спор, который еще не начался, Хая. — Там и поговорим.

Комната вскоре опустела, и лишь часы на стенке отбивали свою барабанную дробь из «тик» и «так», подпевая философам, которых здесь было в достатке. Маэстро, если таковой вообще был, разошелся не на шутку, и стрелки не смолкали, все больше и больше приближая заветный час.

Время пронизывало все вокруг, рекой песчинок текло без остановки и, в отличие от магии, было более стабильно. Сложно было повлиять на него. Сложно, но вполне реально: некоторые пытались это сделать, и опыт этот кончился, в отличие от всех законов жанра, почти успешно. Но тиканье часов, казалось, било время кнутом с криками: «Шевелись, старая кляча! Мы что, зря на тебя ставили?!», заставляя бежать все быстрее и быстрее.

Но, к сожалению многих, это было не так.

До открытия Дворца Удовольствий оставалась одна треть дня.

Ухо Инфиона, приложенное к дубовой двери дома, не улавливало голос госпожи Фить’иль. В голове включалась тревога, которая орала во всю глотку: «затишье перед бурей!!!!». Было слышно лишь некие глухие звуки непонятного происхождения.

— Хотя, может у нее и впрямь хорошее настроение сегодня, — уверовал в лучшее Инфион и, оторвав ухо от дубовой поверхности, открыл дверь.

Звук тут же стал громче, и работник Бурта разобрал в нем удары вешалок о пол. Волшебник поспешил в сторону кухни, после чего сделал несколько шагов и встал на пороге самого запретного места всего дома — комнаты самой хозяйки. Дверь в покои госпожи Фить’иль, что странно, была открыта, и у самого входа притаился Носс Совайц.

— Что тут происходит? — шепнул Инфион, подойдя к соседу на цыпочках.

— А ты сам глянь.

Инфион глянул и тут же понял источник звуков. Из огромного шкафа, внутрь которого можно было бы поместить целую микровселенную, словно разноцветные искры от фейерверка, летели не менее разноцветные платья на вешалках. Собственно, госпожа Фить’иль сама была похоже на фейерверк, фитилек которого потихоньку догорал…

Хозяйка дома швырнула последнее платье на пол и резко (насколько это было возможно для человека ее возраста) повернулась.

— Почему у меня нет ничего нормального на этот вечер?!

— Эээээ… — пропел хор жильцов.

— Ах, Инфион! Надеюсь, ты принес мне все деньги?! — хозяйка дома на секунду отвлеклась.

— Ну, вообще-то, я принес практически все… — Инфион чуть попятился, а Носс Совайц спешно скрылся в уголке.

— Ты же знаешь ПРАВИЛА, — Фить’иль вырвалась из комнаты, как минотавр из своего лабиринта, и такой же мощной фигурой возникла над волшебником. Если проводить аналогию с шахматами, то она была вражеской королевой, а он — пешкой, которою вот-вот должны были съесть. В буквальном смысле.

— Но….

— Хотя, — хозяйка дома приутихла, — у тебя есть шанс искупить свою вину.

— И какой же?.. — проблеял Инфион. В этот момент мордашка Носс Совайца появилась из-за угла.

— Купи-ка мне красивое платье для Дворца Удовольствий, и побыстрее! И лучше всего подороже. Тогда можешь платить как обычно.

Работник Бурта расслабился, и его позвоночник принял форму знака вопроса. Мужчина кивнул и поспешил прочь. Сзади к нему пристроился сосед.

— Ну и влип ты, дружище, — пропищал Совайц, поспешно шагающий точно за Инфионом. — Найти платье для… нее! Не завидую.

Работник Бурта повернулся к своему соседу и, дав понять, что данный разговор не имеет ни малейшего смысла, вышел на улицу.

Носс Совайц, поникнув, зашаркал к лестнице.

— Совайц! — окрикнула его хозяйка дома. — А ну-ка иди сюда и убери платья!

— Вот я влип…

Легкий ветер проносился мимо Инфиона, теребя белые волосы и бороду. Эти потки воздуха исполняли невероятные пируэты в пространстве и лились подобно музыке симфонического оркестра. Но что-то было не так: ветер пролетал куда-то мимо, словно не замечая ничего на своем пути и видя лишь одну цель. И целью этой был Дворец Удовольствий.

Создавалось ощущение, что все вокруг стремилось туда. Люди, коты с чайками, ветер, солнце и даже потоки времени и магии.

«Это ненормально», — подметил работник Бурта, не сбавляя шага. Ветерок заставлял слегка двигаться и кончик синей остроконечной шляпы. А мимо Инфиона проносились магазинчики, многие из которых уже были закрыты. Погас свет в «Рубинах Скратча», табличка «ЗАКРЫТО!» красовалась на двери «Диковинных диковинок», спешно закрывал дверь на ключ продавец и третьего магазина.

Все стремилось к Дворцу Удовольствий.

Шагающему по улице волшебнику вновь стало не по себе, и он опустил голову. Под ногами была обычная брусчатка, которая, казалось, уходила из-под ног. И чем быстрее работник Бурта шагал, тем быстрее она это делала. Она стремилась туда же, куда и все.

— Мне точно нужен отдых, а то сойду с ума, — промелькнула мысль в голове Инфиона, и он направил свой взгляд прямо. — Как там говорит Бурт? Главное — не видеть цель, а верить в себя…

Солнце даже не думало скрываться за горизонтом, и его лучи, меняющие свой цвет с лимонного на мандариново-малиновый, как прожектора освещали город. Если бы волшебник чуть дольше посмотрел бы на этот светящийся шар, то подумал бы, что солнце тоже решило понаблюдать за Дворцом Удовольствий.

Но работник Бурта не превратился в параноика и не получил солнечный удар — все действительно стремилось к этому месту, окутанному тайной, слухами и сплетнями. Словно дом мэра был Стоунхенджем, секрет которого вот-вот будет разгадан.

Единственное, что не шагало к Дворцу Удовольствий — сами магазины, ведь тогда бы Инфион не нашел бутик «Страстный поцелуй» на своем привычном месте.

Бутик был большим зданием, стены которого украшали плакаты людей в модной и яркой одежде. Над дверью красовались огромные красные губы, соблазнительно блестевшие на солнце. Крыша представляла собой некое подобие купола, раскрашенного так же, как «карамельные» башни Златногорска, но формой своей она напоминала безе.

Волшебник вошел внутрь, заранее зажав нос.

Если бы не этот жест осторожности, то тысяча ароматов едких духов ударила бы по рецепторам. Эффект был бы похуже, чем от любого газа. Военным давно пора было взять такой прием себе на заметку.

Но Инфион знал, на что идет. Оказавшись внутри, он вновь дал носу возможность дышать.

Работник Бурта оглянулся — все пестрило платьями, юбками, блузками, зонтиками от солнца и другими выдумками моды.

Итак, платье. Платье для госпожи Фить’ль. Для женщины, которая подсознательно отрицала само существования вкуса на одежду, из-за чего постоянно была похожа не то на общипанную курицу, не то на павлина, который воспользовался макияжем.

— Платье для госпожи Фить’иль, — повторил Инфион и выдохнул, надув щеки.

Волшебник пустился в лабиринт из одежды, из которого не было выхода без самого роскошного платья. Работник Бурта дотрагивался до тех вещей, которые ему понравились, словно стараясь оставить зарубку на дереве и не потеряться в лесу из вешалок. Внезапно, одна из них с грохотом свалилась на пол, и волшебник, проклиная себя и свою неуклюжесть, нагнулся к ней.

И тут его плечо потяжелело.

Инфион вздрогнул и резко выпрямился, оставив вешалку на полу. На своем плече он обнаружил руку, которая росла из-под горы одежды.

— Инфион, а ты тут какими судьбами? — поинтересовалась гора мужским голосом и убрала руку.

— Ээээ… Ромио? — работник Бурта почесал бороду и сделал небольшую щель в горе из одежды, что разговаривала с ним. Через эту брешь было видно лицо «не местного». — А ты что тут делаешь?

— Мы с Лолли покупаем ей платье на вечер… А ты?..

— Какое совпадение! — в голосе этом было столько же удивления, сколько мяса в овощном салате. — Я тоже покупаю платье!

Ромио впал в ступор.

— Себе?..

— Нет, госпоже Фить’иль.

— Платье… ей?!

— Ага.

— Но она же…

— Угу.

— У нее нет вкуса!

— Именно!

— Ладно, пойдем-ка со мной, а то ты тут заскучаешь! — Ромио вцепился в руку Инфиона и потянул его за собой.

— Но я… почему я постоянно натыкаюсь на вас, а?!

— Вот уж не знаю, вот уж не знаю…

Романтик провел волшебника в самое чрева зверя — точнее, глубь бутика, в сторону примерочных. Это были кабинки у самых стен, внутри светились магические лампы, а ширмы левитировали в воздухе.

Лолли вышла из кабинки в новом летнем платье. Оно было бордового цвета с небольшими золотыми узорами на плечах. Губы девушка покрасила под стать новому предмету гардероба — они тоже стали бордовыми и пахли малиной (ни одно животное при создании такой помады не пострадало). Венцом же этого «алого паруса» стали неизменно рыжие волосы.

— Можешь выкинуть все это, — показала работница Борделя рукой на одежду в руках Ромио. — О, Инфион, а ты что тут делаешь?

— То же, что и ты, покупаю платье, — вздохнул он и присел на стул, ютившийся рядышком.

— Госпоже Фить’иль, — добавил «не местный».

Девушка засмеялась в голос.

— Госпоже Фить’иль?! Серьезно?! Но у нее же…

— Совсем нет вкуса, — закончил работник Бурта. — И проблема в том, что мне нужно найти платье по вкусу человеку, у которого его нет… и как можно быстрее. Парадокс!

— Знаешь, я видела тут одну вещицу, которая будто специально была сшита для старой корги…

— Я надеюсь, что эта твоя вещица выглядит потрясающе и меня не выселят из-за нее.

— Она выглядит ужасно, — хитрая улыбка расползлась по личику Лолли. — Но для нее — в самый раз.

— Интересно, что же это за вещица такая…

Лолли положила руку на плечи волшебнику, из-за чего он немного вздрогнул, и повернула лицом к лабиринту одежды. А потом она показала пальцем куда-то вдаль. Инфион прищурился, и разглядел яркое пятно. Чем больше он щурился, тем больше оно принимало форму платья. И наконец, волшебник сказал:

— О да. Ужасно безвкусно. Посмотрю поближе и беру.

Удача улыбнулась работнику Бурта, как Чеширский кот.

Ля’Сахр похлопал рабочего по плечу.

— Хорошего вечера, — облизнулся Магнат. Рабочий улыбнулся и одобрительно кивнул. — В Дворец Удовольствий спешишь?

— О нет! — рассмеялся мужчина в защитных очках. — Сегодня я весь вечер дома, раз уж выдалась такая возможность!

Магнат удивленно поднял брови, а потом засмеялся. Стеклышки его красных защитных очков блестели в свете ламп фабрики.

— Забавно, ты — исключение из правил! Ну ладно, беги, рабочий день окончен.

Ля’Сахр убрал руку с плеча рабочего, и тот удалился. Фабрика опустела рано, и лишь големы продолжали шевелиться, издавая грохот, подобный звуку каменей, летящих вниз по склону горы.

— Эх, Платз, Платз, — вновь облизался Карамельный Магнат. Потом он щелкнул пальцами — и големы замерли на местах, превратившись в настоящие статуи. Рубиновые вставки в их телах потускнели. Ящики, которые многие исполины держали в руках мертвой хваткой, так и остались в глиняных объятиях. Проходя под балками, державшими второй ярус, Магнат пригнулся, чтобы его непропорционально большая шляпа не слетела с головы. Он поднялся по лестнице на второй ярус и подошел к своему «гончарному кругу» для приготовления карамели самой необычной формы. Ля’Сахр еще раз щелкнул. Шестеренки, отключенные им ранее, вновь зашевелились, и через некоторое время на круг полилась карамель. Магнат, усевшись в кресло и натянув перчатки, принялся создавать очередной шедевр.

— Наверняка, Платз этого не одобрит, но да какая разница, — голова хозяина фабрики работала отдельно от его рук. — Но все и всё должно работать, чтобы получилось, как надо. Главное, не опоздать на этот раз, а то Эдрик опять будет беситься…

И карамель, не имеющая формы, принимала в его руках некий облик так же, как делает магия в руках умелых волшебников. Но для Карамельного Магната сладости были намного практичней некой магии, которую даже нельзя было пощупать. Как для Плтаза… впрочем, как для Платза деньги, обладающие своим волшебством.

Волшебство денег осознавал и Денвер, правда, для него оно было немного приземленными. Но все же, он осознавал его, и именно поэтому спешно складывал в карманы фиолетового фрака блокноты и письменные принадлежности. Его движения были легкими и органическими, словно главный редактор вдруг превратился в балерину. Денвер отскочил от стола как мячик от ракетки, и моментально оказался перед зеркалом. Главный редактор «Сплетника Златногорска» поправил рубашку, фрак, аккуратно расчесал и без того хорошо уложенные волосы.

Со стороны могло показаться, что Денвер собирается на свидание. И с какой-то стороны, это действительно было так: он шел на свидание с новостью, нет, с сенсацией. И если новость могла олицетворять любая красивая девчушка, то сенсация — это самая желанная прима, плакаты которой висят в комнатах всех мужчин (любого возраста), даже женатых (вторым, правда, приходится иметь для этого особую комнату, скажем, «для медитаций»). Денвер прыгал из угла в угол как зайчик, которому дали выпить бражки из морковки — таково было его чувство эйфории. И вот этот юркий зверек все же собрался покинуть свою норку.

Главный редактор еще раз подскочил к зеркалу, ухмыльнулся, и через мгновение стоял уже у выхода. Денвер взял полосатую шляпу, деловито надел ее и выбежал вон. Редактор рассчитал все, но единственной его ошибкой стало то, что он забыл зонтик.

Небольшие тучи налетали на город, и небо начинало походить на запотевшее стекло. Солнце продолжало светить, будто договорившись с тучами не мешать друг дугу наблюдать за грядущим представлением. Денвер не собирался никуда бежать, времени у него было предостаточно. Но шагал редактор все равно быстро, движение его ног чем-то напоминали иглу на работающей швейной машинке. В этой суете он попытался закурить, что удалось ему без особых трудностей. Денвер оглянулся.

— Да, — подумал он, побегав глазами туда-сюда и не заметив никого, — все же, я буду первым. Славно.

Времени было полно, но Денвера это не волновало. Чем раньше — тем лучше. Главный редактор газеты, не сбавляя шаг, стремительно приближался к месту назначения. Он прошел через торговый квартал, срезав пару-тройку улочек и переулков, чуть не споткнулся о кота, поворчал на громко орущую чайку и вышел туда, где дома начинали кончаться. Здания редели, а вверх вела извилистая дорога. И там, вверху, красовался он — предмет желаний всего города.

— Забавно, вблизи он выглядит не так загадочно…

Денвер продолжил путь вверх, не видя впереди не единой живой души.

Дождик начинал моросить…

Штульц убрал последние бумаги и уже давно запер главный вход в Аукционный Дом. Главный судья, как морской котик, сполз со своего пьедестала и, немного шмыгая носом, направил взгляд в сторону окна.

— Дождик… Как печально…

Вдали, где-то со стороны черного входа, что-то зашуршало. А кто-то принялся ударять каблуками о пол.

— Роза, проходи, — махнул рукой Штульц и чуть не потерял равновесие. Трость для него выполняла функцию третей ноги. Это неудивительно для человека, второй подбородок которого может перевесить тело вперед.

— Когда это ты стал таким догадливым? — рассмеялась Дона Роза и появилась в главном зале.

— Не нарывайся, — судья недовольно надул щеки. — Ты сегодня пришла раньше Платза, меня это напрягает.

— Почему же? Ты наверняка догадываешься, чем он занят…

— Но что-то долго…

— Это только ты все делаешь тяп-ляп, — хозяйка борделя уселась на одну из трибун.

— Опять за свое, — Штульц вернулся на стойку с подносом еды. — Лучше напомни, зачем мы собираемся сейчас?

— Просто так. Просто так. Чтобы пойти вместе. Или тебе плевать, а?

— Я же просил, прекрати. Я знаю, как для него это важно.

— Ну и отлично.

Они замолчали, и тиканье часов ножницами резало бумагу. Но потом появился новый звук, который было сложно спутать с чем-либо другим.

Клац. Клац.

— А вот и виновник торжества! — всплеснул руками главный судья, вновь чуть не свалившись. На этот раз его спасла стойка.

Платз вошел в зал, и пространство вокруг тут же наполнилось аурой постепенно нарастающей эйфории. А вслед за ней пришла и песня философов, которая звучала сильно, как никогда.

— Штульц, у тебя жилетка испачкана едой, ты бы приоделся, — улыбаясь, произнес «как бы мэр» и направился в сторону трибун. Он уселся, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу.

Глава аукциона взглянул на свое пузо, но пятно находилось немного ниже, и ком жира загораживал обзор. Штульц удалился, чтобы поменять жилетку.

— Ты сегодня весь сияешь, — обратилась к Платзу Дона «Чайная» Роза.

— Я знаю, я знаю, — улыбнулся он в ответ и похлопал себя по тому месту пиджака, где располагался внутренний карман.

— И что мы будем делать здесь столько времени? — поинтересовался Штульц, ползущий к своему законному месту.

— Подождем Эдрика и Магната, для начала. А потом поболтаем, попьем чаю, да, впрочем, как обычно.

— И все? Не договариваешь…

— Да, не договариваю. Договорю, когда соберутся все.

— Опять ждать их часами… — плюшка залетела в рот судьи как грешник в преисподнюю.

— А что еще делать, дорогой Штульц? Как бы я хотел сейчас ускорить время…

— Мы можем подвести часы…

Услышав это, «как бы мэр» и Дона Роза рассмеялись в голос. Видимо, чем больше Штульц ест, тем меньше становится его мозг. Скорее всего, серое вещество просто смешивается с жиром, растекается по телу. И тогда можно действительно начинать думать седалищем.

— Я говорю о настоящем времени, Штульц, — Платз наклонился в сторону судьи. — О том, что течет через реальность, как магия.

— Я думал, ты образно… — лицо главы аукциона покрылось румянцем и стало похоже на не до конца спелую помидорку. — Все было бы проще, если бы магия влияла на все это…

— Вчера я тоже думал об этом на пляже, но, увы, все не так. Представь себе, что ты можешь сам создать все. Зачем тогда все это? — «как бы мэр» обвел глазами зал суда. — Магазины, еда, золото? Тогда работать перестанут не просто деньги, работать перестанут все и вся. А деньги должны работать, как и все остальное… Я могу уходить в философию, но… иначе — полный крах, здравствуй наш любимый и драгоценный мэр.

К концу предложения улыбку Плтаза сменил оскал, который тут же пропал.

— Интересные темы разговоров у вас, — раздался голос Эдрика. Появление Жандарма никто не заметил.

— Ох, явился! Как себя чувствуешь после сегодняшнего? — подмигнула Леденцовому Копью хозяйка Борделя.

— Отлично, у тебя прекрасные девочки водятся! Жаль, что и ты закрылась сегодня рано…

— У тебя всегда будет возможность продолжить завтра.

— А где Магнат? — Жандарм повертел головой в поисках Ля’Сахра. — Опять опаздывает, гадина.

— Что с твоим настроением? — Платз вновь наклонился вперед, на этот раз — в сторону Эдрика.

— Оно прекрасно! Все снова восторгались мной в «Ворчуне»! Вы, кстати, слышали историю?

— Какую? — Штульц недоверчиво покосился на звезду кабака.

— Значит, не слышали! Самое время вам рассказать….

После рассказа, который, казалось, вмешался в саму ткань реальности и замедлил время, Эдрик гордо выпрямился.

— Это все конечно интересно, да вот только… бесполезно… — Штульц нахмурил бровки домиком.

— Ну почему же, Платзу эта идея наверняка бы пригодилась! — Жандарм повернулся в сторону «как бы мэра». — А почему ты, кстати, не хочешь сделать так….

— Не пройдет, Эдрик. Ты опять считаешь идиотами всех, кроме себя. Он не идиот, — человек в золотом вздохнул и встал, а потом принялся расхаживать туда-сюда по трибуне. — А вот то, что придумал я…

— Кстати, как оно? Получилось?

Платз внезапно остановился и ухмыльнулся.

— Дождик сильнее пошел… — промямлил судья своим писклявым голоском.

Платз, в отличие от всех остальных, не обратил на фразу внимания. Он стоял на трибуне, как колосс, отполированный до блеска. Мысли в его голове бегали стремительно, а таинственная предпринимательская способность бурлила, как лава в жерле вулкана. Он стоял и улыбался, черные очочки его, практически не скрывающие глаз, горели двумя огромными солнцами, отражая блеск голубых зрачков.

— Смотри, не откуси больше, чем смоешь прожевать, — вспомнил он слова Тети Хаи.

— Не волнуйтесь, — ответил «как бы мэр» про себя, — я уже это сделал. И давно.

До открытия Дворца Удовольствий оставалось четыре часа.

Ромио и Лолли прижались вплотную к стенке дома госпожи Фить’иль, пытаясь спрятаться от раздражающего дождика под козырьком. Внутри что-то определенно происходило — так подсказывали глухие звуки, доносящиеся из-за каменной стены.

Внезапно дверь открылась, оттуда показалась сначала белая борода Инфиона, а потом и вся его голова. Парочка облегченно выдохнула, когда увидела, что голова волшебника все еще находилась на его плечах.

Работник Бурта кивнул, после чего Ромио с Лолли вошли внутрь.

В доме царила гробовая тишина, и нарушал ее лишь еле-еле слышный хохот Носса Совайца.

Инфион провел своих знакомых в комнату госпожи Фить’иль, где та красовалась перед зеркалом, крутясь на как юла. А на ней было…

Самое нелепое платье, которое можно было себе представить. Разноцветное, как оперение попугая, длиною в пол, с короткими рукавами и со стразами, нашитыми вокруг шеи. Дополняли весь этот театр модного абсурда похожие на жемчуг шарики золотого цвета, впиндюренные — иначе не скажешь — на все платье.

Хозяйка дома рассматривала в зеркале каждый миллиметр своего нового приобретения, а лицо ее сияло, как ангельский нимб.

— Ей все же понравилось?! — прошептала Лолли, еле сдержав смех.

— Ага, — в такой же манере ответил волшебник, — она даже сказал мне вообще не платить за этот месяц, на нее это не похоже.

Около двери в комнату стали собираться остальные жильцы дома. Заметив толпу, госпожа Фить’иль остановилась и повернулась лицом к людям.

— Ну и как оно? — старуха сделала оборот вокруг своей оси. — Мне идет?

Все разом кивнули. Если бы хозяйка дома не была ослеплена своей красотой, то увидела бы на лице своих жильцов улыбку, которая грозилась пройти все стадии эволюции и перерасти в раскатистый смех.

— Ну и замечательно! — Фить’иль вновь обернулась к зеркалу передом, а к людям задом. — Осталось подобрать шляпу, и какие-нибудь красивые меха. И тогда… я буду просто королевой вечера!

Инфион, Лолли и Ромио отошли на кухню, чтобы как следует просмеяться.

— И она действительно верит в то, что будет выглядеть в этом роскошно! — девушка села на стул, но тут же сползла вниз.

— Сначала оно ей понравилось, но не так сильно, — волшебник наконец-то закончил смеяться и, часто дыша, продолжил, — а потом она узнала, где мы его купили, и пришла в полный восторг! Все же, самый модный бутик.

— Но ее же все обсмеют! — всплеснул руками Ромио.

— А ей главное, что она считает себя неотразимой. Мнение остальных для нее будет пустым звуком.

— Главное, что теперь она тебя не выселяет. Наверное.

— Да, да, замечательно. И кстати, — Инфион откашлялся, — я собираюсь отдохнуть перед вечерним мероприятием, так что мне пора.

Волшебник замолчал, ожидая какой-то реакции.

— А значит, — намекнул он, — вам тоже пора. Найдите место, где переночевать. А то будет, как в тот раз.

— А, точно, — едкость полилась из голоса работницы Борделя, как проточная вода из крана, — нам действительно пора.

— Только вот на улице — дождь, — подхватил Ромио.

— А Бордель закрыт, — продолжила Лолли.

— И все кабаки тоже закрываются…

— А еще…

— Все, все, я понял! — Инфион сдался. — Только последний раз, поняли? Исключительно из-за грядущего события. А потом можете снимать комнату, даже тут, например.

— Отвратительная идея, — заметил «не местный».

— Определенно. Лучше уж будем жить в Борделе, — покачала головой девушка.

— Это вы решайте сами.

Инфион тронулся с места, прошел до лестницы и поднялся на второй этаж. За ним проследовали и двое наглых посетителей, как утята за мамой-уткой. Работник Бурта открыл дверь и включил свет щелчком пальцев. Он подошел к раковине, открыл кран и умылся холодной водой, после чего посмотрелся в зеркало. Под глазами волшебник заметил недавно появившиеся синие мешки.

А потом он посмотрел на кровать.

Искра, буря, что-то магическое проскочило между ними, и Инфиона всем телом и душей потянуло на мягкую (еще бы жесткую, за такие-то деньги) перину. Это желание можно было сравнить разве что с желанием поесть после недельной голодовки. Инфион, прислушиваясь к недавним словам Бурта, решил устроить себе самый настоящий отдых. Он, без слов, словно не замечая присутствия романтика и девушки, разделся, скинул покрывало и залез под теплое одеяло.

Волшебник закрыл глаза и, ощутив невероятное блаженство, подумал:

— Да, вот оно, счастье.

А потом он погрузился в пучину сновидений, оставив Лолли и Ромио наедине.

— Я предлагаю ему не мешать… — шепнул на ухо девушке «не местный».

— Пока не будем, — Лолли посмотрела на настенные часы. — Времени у нас еще навалом. Предлагаю попить внизу.

— Отличная мысль.

Они вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь. А часы продолжили неумолимо отбивать минуты.

До открытия Дворца Удовольствий оставалось два часа.

Хая, Бурт и Фуст вышли из дома, вооружившись зонтиками.

— Ненавижу дожди! — процедил создатель Философского Камня. — Почему именно сейчас?!

— Прекращай ворчать, — Хая выпустила кольцо дыма в воздух.

— Ладно, ладно, прекращаю, — Фуст оглядел свою старую коллегу с ног до головы. — Ты совсем не переоделась?!

— Не-а, — улыбнулась та, затянув пояс на халате, — зачем? Мне и так удобно.

— И все же, — открыл вдруг рот Бурт, — мне интересно, как будут развиваться события.

— О да, все должно быть весьма… захватывающе.

— Определенно, — алхимик посмотрел вдаль. — И интересно, послушает ли моего совета Инфион…

Три старые фигуры, потертые времени, шли по городу как древние черепахи. Неспешно, всем своим видом показывая то, что они — старые и мудрые рептилии. Многие из тех, кто тоже спешил в сторону Дворца Удовольствий, замедлялся, проходя мимо стариков Златногорска, будто попадая в временную воронку. Троица была воистину величественной. Скрюченной, старой, лысой, с горбами и бородавками, но величественной.

— Интересно, мы будем первыми? — тетя Хая затушила папиросу.

— О нет, — отмахнулся Фуст, — я готов поставить свою лысину на то, что Денвер уже там.

— О да, твоя лысина стоит спора! — рассмеялся Бурт.

Не только старики шли через город. Другие жители Златногорска стали вылезать буквально из всех щелей. Тут были бедные и богатые, нарядившиеся и не нарядившиеся, и все они одной большой рекой текли в сторону Дворца Удовольствий, надеясь, что будут первыми и займут место поближе.

Госпожа Фить’иль тоже была в этой толпе. Она все же нашла шляпу, которая сочеталась с ее платьем, как рыба с молоком (вид хозяйки дома и вправду мог вызвать рвотный рефлекс). Но жильцы дома вовремя успели спрятать все меха, посчитав, что к госпоже Фить’иль в таком наряде, да еще и в мехах, мир пока не готов. Старуха неслась по улицам, как бык в сторону красной тряпки.

Лолли растолкала Инфиона, и тот недовольно скрючился на кровати.

— Подъем, а то все проспишь! Ты же идешь?

— Да, да, сейчас встаю, — голос волшебника транслировался прямиком из мира снов.

Девушка кинула на кровать одежду и шляпу работника Бурта.

— ПОДЪЕМ! Ты так долго проспал!

— Мхмхмхмх?

— У нас осталось каких-то полчаса! ПОЛЧАСА!

Инфион резко подскочил, принял сидячие положение и сунул ноги в тапочки.

— Вот, теперь я понимаю, — одобрительно произнесла девушка.

— Это ж сколько я спал… — волшебник потер глаза.

— Говорю же, долго, нет времени! Ты прямо в этом пойдешь?

— Ну да, а в чем же еще…

— Только умоляю, быстрее!

Инфион моментально оделся, умылся, пригладил волосы и выбежал из комнаты, совсем забыв закрыть дверь. Внизу его и Лолли ждал Ромио, который нетерпеливо постукивал ногой.

— Наконец-то! — закатил глаза тот.

И все трое поспешно выбежали на улицу. Волшебник даже успел прихватить зонт.

На улицу уже давно вышли и из здания суда. Все, кто находился внутри, да еще и Магнат вдобавку, поднимались в сторону Дворца Удовольствий.

— Скажи-ка мне еще раз, какого мы тебя так долго прождали?! — Эдрик вытаращил глаза на Ля’Сахра.

— Я делал подарок нашему мэру, если ты уже забыл. И Платз это даже одобрил. Да?

— Да, да, карамель у тебя вышла знатная. Такого даже для него не жалко.

Платз кидал взор на каждый дом, каждый магазинчик, мимо которого проходил, и взгляд этот был полон гордости и задумчивости. Дорога, по которой вся честная компания шла, поднималась вверх.

Для Штульца такая прогулка была испытанием, похлеще всех двенадцати подвигов Геракла вместе взятых. Он на секунду остановился и начал глубоко дышать, а лицо наполнилось красной краской.

Платз продолжал идти вперед.

— Подожди секунду! Дай дух перевести…

«Как бы мэр» ничего не ответил, а просто шагал вперед.

— Не трогайте его пока, он немного ушел в себя, — деловито сказала Дона Роза. — Я ему даже зонтик предлагала, а он отказался…

— Ты тут единственная с открытым зонтом, дождь не такой сильный. Эх, ладно!

Главный судья принял усилия и, сдвинувшись с места, поковылял вверх.

Пустые и тихие улицы становились невыносимы, но чем выше поднимался «как бы мэр», тем больше становилось шума. Все были в предвкушении.

Люди старались говорить шепотом, но тихий голос отдельно взятого человека сливался с другими и превращался в невероятный гул. Все темы разговоров сводились к одному: «Что же там внутри?».

Платз вслушивался в каждый голосок, который успевал уловить, и улыбался. Он знал, что внутри есть он, и более человека в золотом костюме ничего не волновало.

И единственным, кого вообще не интересовало, что находится за воротами Дворца Удовольствий, был Инфион, который вместе с Ромио и Лолли спешил в сторону этого магнита.

И на всю это какофонию из огромного арочного окна Дворца наблюдала фигура настоящего мэра. Темный и неразборчивый силуэт неподвижно стоял у окна, вглядываясь в улицы сквозь капли дождя…

Как мухи на мед…

Да, как мухи на мед, или Эдрик на выпивку.

Процессия, ведомая Платзом, медленно, но верно продвигалась вперед. При виде мужчины в золотом костюме люди, преисполненные уважения к этому человеку, расступались в стороны, как расступалось море перед Моисеем. Главный судья, Эдрик, Дона Роза и Ля’Сахр шли следом.

— Чувствую, сегодня я напьюсь! Там наверняка полно выпивки! — Эдрик почесал бороду и сладостно сглотнул.

— О да…

Платз шел неспешно, сильно сжимая набалдашник трости и смотря только вперед. Он преодолел последний пригорок, и оказался прямиком около металлического забора, что окружал дворец. На изгороди сидели чайки, любопытно наблюдающие за этой золотой фигурой.

Песня философов неслась через пространство, ликовала, и как стрела Купидона попадала прямо в Платза, после чего летела дальше.

До открытия Дворца Удовольствий оставалось несколько минут.

Старые друзья «как бы мэра» встали по обе стороны от него.

Все вокруг приготовилось и принялось слушать: люди, животные, дома, солнце, облака и даже дождь. Шахматные фигуры стояли на своих местах, и все было готово к началу партии. Спектакль будет разыгран, а те, кто опоздают на него, пропустят событие.

Денвер, стоящий где-то в толпе, раскрыл блокнот. Как говорится, готовь санки летом…

Ромио, Лолли и Инфион наконец-то добежали до места столпотворения.

Госпожа Фить’иль суетно поправляла платье и шляпку.

Хая, Бурт и Фуст стояли немного в стороне от толпы, ухмыляясь друг другу, перешептываясь и бросая взгляд на золотую фигуру.

Толпа замолкала.

Штульц тяжело дышал, нарушая тишину интриги. Дона Роза с упоением смотрела по сторонам. Эдрик пытался поймать свое отражение в каплях дождя, Магнат облизывался, а Платз…

Платз поднял голову и оглядел огромный силуэт Дворца Удовольствий. А потом «как бы мэр» посмотрел на свой золотой пиджак в фиолетовой горошек и обратил внимание на пятнышки, оставленные малюсенькими каплями дождя.

— Дождь… — подумал он и буквально на пару минут погрузился в воспоминания. Пара минут эта вмещала в себя в несколько лет…

Капли воды падали на крыши и стекали вниз словно по телам огромных драконов, пробиваясь через чешуйки и наконец-то падая на землю. Шел дождь. А тогда… тогда светило солнце.