Дебютный развод

Глава 17 Обольщение младенца

Клянусь, на свете нет зрелища шикарнее, чем белый лыжный комбинезон от Эреса на крыше шале постройки двадцатых годов во Французских Альпах. Загорать на ярком солнце при семидесяти градусах по Фаренгейту, когда на земле два фута снега, а над головой ярко-синее небо, — это для меня величайшая в мире роскошь. А белое на белом — верх элегантности. И невероятно идет любой женщине, особенно когда эффект усиливается горой белых махровых халатов и таких же тапочек.

Когда всего за несколько дней до Рождества Хантер объявил, что его французский партнер предложил ему на праздники свое лыжное шале в Мегеве, я немедленно стала собирать вещи. Мегев, самый необычный курорт в Альпах, по сравнению с которым Аспен выглядит как известный всем парк в Вашингтоне. Здесь полно узких, извилистых, вымощенных булыжниками улиц, уютных ресторанчиков, очаровательных бутиков, а в самом центре — безупречно чистая церковная площадь. Наше путешествие оказалось довольно утомительным: мы вылетели в Париж ночью, успели на утренний рейс в Женеву, но, когда наконец прибыли на место, я поняла, что дело того стоило.

Обросшее сосульками маленькое шале выглядело как иллюстрация к сказке «Гензель и Гретель». Гостиная была обставлена диванами с поблекшей от времени обивкой и устлана овечьими шкурами, а спальня настолько романтична, что мне вообще не хотелось ее покидать. Постель была застлана дорогим, под старину, бельем и покрыта меховым пледом. Я словно очутилась на съемке рекламы лыжных костюмов Ральфа Лорена в Альпах, только все было еще великолепнее. И кому есть дело до того, что я никогда не стояла на лыжах?

— Это просто божественно, Хантер, — выдохнула я, когда мы бросили вещи в спальне.

Мы приехали в середине дня, и солнце отбрасывало последние серебристые лучи на девственно-белые горы.

Хантер со счастливой улыбкой обнял меня:

— Ты рада, что мы проводим Рождество не в Нью-Йорке?

— Еще бы! — взволнованно воскликнула я, Последние несколько дней Хантер был так нежен и так заботился обо мне во время нашей поездки, что таинственный эпизод шоу Барбары Уолтерс постепенно стал казаться совершенно не важным. Теперь, когда мы очутились в этом волшебном местечке, тревоги прошедших месяцев рассеялись.

Но тут в дверь спальни постучали. Появилась горничная с двумя шоколадными пирожными на подносе и адресованным мне конвертом. Я надорвала край и прочитала:

Дорогие Сильви и Хантер!

Не поверите, но я сейчас рядом, в шале Камиллы де Дордонь. Придете вечером на коктейли?

Целую, Лорен.

Лорен, как и ожидалось, увильнула от всех приглашений на Рождество и в последнюю минуту решила провести неделю с Камиллой, прелестной тридцатисемилетней французской графиней, пребывавшей в давнем и счастливом замужестве с Давидом де Дордонь, банкиром, которому она отдала свою девственность в семнадцать лет в гштадском отеле «Палас». («Мне в голову бы не пришло потерять ее в другом месте», — неизменно твердила она.) Через шесть недель они поженились, и теперь ее трое детей были совсем взрослыми. В Париже Камилла владела магазином эксклюзивного фарфора и обожала устраивать судьбы своих друзей. Лорен надеялась с ее помощью завершить свой проект обольщения пятерых мужчин именно здесь, на склонах гор.

«Я рассчитывала, что Камилла сведет меня с сыном князя Монако, — рассказывала Лорен подругам. — Не думаете, что из него выйдет идеальный номер четыре? Может, даже стоит подумать о замужестве. Единственное предложение, которого я не смогу отвергнуть. Надо же — Лорен, княгиня Монако!»

В начале вечера мы с Хантером подъехали к шале Камиллы. Честно говоря, я так устала, что, как бы ни любила Лорен, все же была не в настроении общаться с кем-то посторонним после долгого перелета. Мы решили заглянуть ненадолго, а потом вернуться и улечься, обнявшись, в божественно мягкую, накрытую мехом постель.

Шале «Дордонь» было выстроено семьей Давида в двадцатых годах и пряталось чуть в стороне от крутой горной тропы.

В дверях нас встретила Камилла, миниатюрная красавица в широких твидовых брюках и светло-голубой атласной блузке, приоткрывавшей молочно-белую кожу. Интересно, как это француженки умудряются выглядеть настолько сексуально? Так консервативна и в то же время так соблазнительна! Настоящая современная Роми Шнайдер!

— А, добрый вечер! — приветствовала она, дважды целуя меня в каждую щеку, после чего повторила процедуру с Хантером. — Добро пожаловать.

Потолок гостиной был высоким и сводчатым. Дверь из нее выходила на длинный балкон-галерею, а оттуда можно было попасть в спальни. В доме было полно гостей. Повсюду бегали дети, а взрослые собрались вокруг камина выпить перед ужином. В комнату вошел Давид, муж Камиллы, одетый в безупречно-белую сорочку, молескиновые брюки и мокасины, он был самим воплощением европейского банкира на отдыхе: смартфон, казалось, так и прилип к его ладони.

— Подогретого вина? — спросил он.

— М-м… Merci, — пробормоталХантер.

Давид налил нам вина, и все уселись на диваны у ярко горящего огня.

— Лорен привезла с собой подругу Марси, весьма неприятную особу, — нахмурившись, сообщила Камилла.

— Почему вы так решили? — удивилась я, пригубив вина, приятно согревшего внутренности и восхитительного на вкус.

— Марси дурно на нее влияет. У нее в голове одни развлечения, как у подростка. Я сказала Лорен, что она слишком много всего пережила и должна принять твердое решение выйти за богатого мужчину. Никто из ее друзей не желает видеть, как она страдает.

— Вряд ли Лорен будет так уж страдать, если не выйдет за богача, — заметил Хантер.

— Никто не способен страдать больше, чем богатая женщина, в обществе мужчины, который…

— Сильви! Хантер!

Мы подняли головы. Марси, перегнувшись через балкон второго этажа, бешено махала руками. Выглядела она изумительно, но для подобной обстановки абсолютно неуместно, в своем оранжевом бархатном платье для коктейлей от Лилы Роуз, с широченной шелковой оборкой у горла.

— Мы прекрасно проводим время. Здесь нет ни одного ньюйоркца. Все торчат в Антигуа, бедолаги.

В эту минуту в комнату вплыла Лорен, сопровождаемая высоким симпатичным подростком в лыжном комбинезоне, лямки которого небрежно свисали с плеч. Спутанные светлые волосы лезли в глаза, почти закрывая лицо, что определенно выделяло его в толпе гостей. На вид ему было не более пятнадцати лет.

— Вы знакомы с Анри? — спросила Лорен, незаметно подмигнув. На ней были потертые вельветовые брюки и широченный кашемировый свитер.

Лорен выглядела на редкость спокойно и даже расслабленно, не то что в нашу последнюю встречу.

— О! Глинтвейн! М-м… Анри собирается представить меня всем славным несовершеннолетним мальчикам в округе.

— Нет! Запрещаю! — воскликнула Камилла.

— Maman! — фыркнул Анри и, налив вина себе и Лорен, лениво растянулся в кресле, откуда стал посматривать на мою подругу с видом собственника. При этом он не забывал жевать длинный светлый локон.

— Сильви, почему бы тебе не подняться ко мне? Посмотришь мои новые лыжные костюмы! — окликнула Марси с балкона.

— Сейчас. Побудешь пять минут без меня, Хантер?

— Постараюсь выжить, но только пять минут.

Я пошла наверх. Когда мы вошли в спальню, Марси спросила:

— Как ты собираешься отметить день рождения Хантера?

День рождения Хантера! Он приходился на сочельник, а я совершенно об этом забыла.

Ужасно! В Нью-Йорке я в какой-то момент подумала о вечеринке-сюрпризе, но из-за этой неожиданной поездки в Мегев у меня все вылетело из головы.

— Что ж… может, сумею устроить вечеринку здесь? Наше шале идеально подходит для коктейль-вечеринки.

— Здорово! — обрадовалась Марси. — Мы тебе поможем. У нас еще целых три дня до двадцать четвертого, так что времени хватит! Все будет потрясающе! Я уже познакомилась здесь с множеством людей.

Марси беспокоила меня. Она казалась мне неестественно веселой. Неужели скучает по Кристоферу?

— Тебе нравится эта лыжная куртка цвета светлой ванили? — спросила Марси, показывая мне роскошные лыжные костюмы, купленные в «Джет сет» в Санкт-Морице.

Марси судорожно сжала куртку.

— Она на гагачьем пуху, правда мягкий? Посмотри на маленькую красную звезду на воротничке: «Джет сет», а вот еще такие же брюки, и тоже с красной звездочкой на самой сексуальной части попки…

— Ты как, Марси? Встречалась с Кристофером?

— Знаешь, я точно уверена, что видела в «Джет сет» шикарную шведскую принцессу Викторию. Это единственное место в мире, где продается эксклюзивное лыжное снаряжение. Ты нигде больше не достанешь таких шиншилловых сапожек, — продолжала Марси, показывая меховой сапожок цвета облака, — просто умереть, верно?

— Марси, что произошло между тобой и Кристофером? — серьезно спросила я.

— Сильви, очень мило с твоей стороны переживать за меня… но… собственно говоря, все идет своим чередом.

— И что это значит?

— Я передумала насчет развода. Достаточно взглянуть на снимки кинозвезд напоминающих своими формами палочки для коктейля, стоит им остаться одинокими. Меня их вид сразу охладил. Можешь не поверить, но я пытаюсь работать над собой! Поэтому мы… в процессе переговоров. София все организовала. Она такая славная, добрая. Постоянно беседует с ним, и все такое.

— София? — переспросила я в надежде, что Марси не заметит, как я насторожилась.

— Да. Она велела мне купить это. Смотри! И Марси гордо насадила на нос гигантские тёмные очки в стиле Джеки Онассис. Они выглядели даже объемнее, чем у Николь Ричи, если такое, конечно, возможно.

— Они из магазина «Гермес», там, на площади. Единственные в мире очки «Джеки О.» с эффектом поляризации. В них можно кататься на лыжах. Можно видеть вперед на три мили. Четыреста пятьдесят евро! Зато, катаясь в них, так здорово себя чувствуешь! Я нисколько не жалею о потраченных деньгах. Нисколько.

— Четыреста пятьдесят евро — это очень много за солнечные очки.

— Я этого достойна! — Марси вдруг сняла очки и посмотрела на меня с лукавой улыбкой: — Послушай, никому не говори, но София кое в чем мне призналась.

Вскинув брови, я уставилась на Марси.

— У нее роман.

— У Софии всегда какой-нибудь роман, — отмахнулась я.

— С женатым мужчиной, — добавила Марси и, снова надев очки, стала любоваться собой в зеркало. — Ну разве у нее не идеальный вкус?

— Кому какое дело, что я не умею ходить на лыжах? — повторила я себе, рассматривая наутро Альпы с крыши шале. Горы выглядели такими же голубовато-белыми и чистыми, как на этикетке бутылки «Эвиан». Скорее бы подняться туда, в царство свежего воздуха!

— Вам обязательно понравится, — пообещала Элен, лыжный инструктор, которую нанял Хантер, чтобы поучить меня кататься. У этой двадцатитрехлетней брюнетки оказалось на удивление много веснушек. Она зашла за мной ровно в девять, облаченная в ярко-желтую куртку инструктора. Голова была повязана шарфом с узором в виде ягод клубники.

— Я волнуюсь, — призналась я.

Мы договорились ровно в полдень встретиться и пообедать с Хантером, который очень рано ушел кататься, в горном ресторанчике «Пти равин». Три часа спустя, изнывая от боли в ногах, я с удивлением заметила, что правая щиколотка вывернута под неестественным углом, и отчаянно мечтала об одном: поскорее добраться до шале. Почему люди считают горные лыжи отдыхом? Больше у меня не осталось иллюзий: никакой это не отдых. Сколько я видела фильмов, где лыжники погибают в горах?!

Я попыталась пошевелиться. Безуспешно. Два малыша промчались мимо на мини-лыжах Как это им удается и почему они улыбаются? Господи, супружеская жизнь — настоящий кошмар!

Я громко застонала, когда щиколотку резануло кинжальной болью. Только потому, что ты замужем, приходится разделять смертоубийственные увлечения мужа! Насколько было бы проще, если бы он ходил со мной на пилатес.

— Но нам нужно подняться наверх, — настаивала Элен. — Он нас ждет,

— Не могу! — взвыла я с несчастным видом. — А вдруг я сломала щиколотку?!

— В таком случае следует спуститься к машине, — решила Элен.

— Я… Нельзя ли просто остаться здесь?.. — Я разразилась слезами.

И тут кто-то тронул меня за плечо. Я с трудом повернула затекшую шею и увидела свое отражение в зеркальных очках. Очки принадлежали Пьеру, парижскому экс-бойфренду Софии.

— Пьер! — простонала я.

— О Боже, что с вами? — заволновался он.

— Она не может встать, — раздраженно бросила Элен.

— Вам больно?

— Да, и я обещала встретиться с Хантером в «Пти равин». А сама пошевелиться не могу.

— Сейчас, — мягко сказал он, с помощью Элен ставя меня на ноги. Я пошатнулась, но устояла. — Вам нужно ехать домой. А я найду Хантера.

— Приходите к нам на вечеринку-сюрприз в честь дня рождения Хантера, — пригласила я, немного придя в себя. — Двадцать четвертого, в сочельник.

— С удовольствием, — согласился Пьер. — А теперь вам пора.

Стремление Мелании Трамп наряжаться по поводу и без повода вряд ли снискало бы одобрение в Мегеве. Здесь принято надевать вечерние платья только на Рождество и Новый год. В прочие дни дресс-код строго неформален или в лучшем случае элегантно-небрежен. Наиболее важный аксессуар на здешних вечеринках, как я скоро поняла, — это сотовый со встроенной камерой. По мере того как наша гостиная наполнялась приглашенными на день рождения Хантера, все присутствующие между глотками шампанского или кусочками раклета {Плавленый сыр с кусочками картофеля и корнишонов} только и занимались тем, что сравнивали снимки, сделанные в момент очередного прыжка с горы. К десяти вечера в шале яблоку негде было упасть, и Хантер веселился вовсю. Не было только Марси. Она почему-то не пришла, а те, кого она пригласила, то и дело справлялись о ней. Где же Марси?

Я заметила Камиллу, ее семнадцатилетнюю дочь Эжени, сына Анри и Лорен, расположившуюся у камина на ковре из овечьей шкуры и клевавшую орешки из большой миски. Может, они знают, где Марси?

Мы с Хантером подошли к ним.

— Сейчас снова в моде сапоги-луноходы, как в восьмидесятых, — сообщила Камилла. Сама она красовалась в сапогах из пушистого белого меха, похожих на гигантские ломтики суфле.

— Это не совсем так, мама, — заметила Эжени, с сожалением глядя на мать как на бедную родственницу. — Все дети князя Монако носили розовые и фиолетовые дутики в прошлом году. Теперь в моде сапоги в стиле семидесятых.

С этими словами она встала и направилась к своим друзьям, одетым, как близнецы, в тесные джинсы, меховые жилеты и винтажные ботинки из кожи пони или рыжей замши. Ну в точности как Али Макгроу в «Колорадо»!

— Невероятно мила, — заметила я, глядя ей вслед и садясь рядом с Камиллой.

— Правда? — улыбнулась та, с гордостью наблюдая за дочерью. — Сильви, вы должны повлиять на Лорен. Ей нужно выйти замуж.

— Не уверена, что сумею, особенно при таких обстоятельствах. Мужья имеют неприятную манеру заставлять вас вставать на лыжи, — пошутила я.

— Все мужья — настоящий кошмар, так ведь, дорогая? — вставил Хантер, нежно целуя мою руку.

Все рассмеялись. Моя щиколотка воспалилась так сильно, что я избегала гор как огня и последние несколько дней провела в спа, на физиотерапевтических процедурах. Сегодня я остановилась у бутика «Гермес», где, подобно Марси, соблазнилась лыжными очками «Джеки О.». Когда я подошла к кассе, оказалось, что Марси сильно преуменьшила цены: стоили они шестьсот пятьдесят евро. И это было понятно: все купленное в «Гермесе» должно стоить не менее чем в семь раз дороже любой вещи, приобретенной в любом другом месте. Однако очки так великолепны, что наверняка ускорят мое выздоровление. Я не пожалею о покупке.

— Лорен, — продолжала Камилла, — ты невероятно избалована. Богата. Владеешь бесчисленными домами. Много путешествуешь. Тебе следует найти мужа постарше. Иначе тебе быстро все надоест.

— Камилла, замужество меня не интересует. Старые богатые типы ужасные зануды. Единственный, кто еще сошел бы, — это Барри Диллер, — пошутила Лорен и, обняв Анри за плечи, театрально вздохнула. — А вот малыш Анри… Такой красавчик!

Она схватила Анри за руку и повлекла в толпу. Камилла закатила глаза и застонала.

— Камилла, вы не видели Марси? — поинтересовалась я.

— Ужинает с Пьером, — сообщила она. — Потом они заедут за Софией Д'Арлан и появятся позже.

— Но я не приглашала Софию Д'Арлан, — с легким раздражением перебила я.

— Вы не заполучите Пьера без Софии, — пояснила Камилла.

— Но София больше не встречается с Пьером… — начала я и тут заметила раскрасневшуюся, взволнованную Марси, ввинтившуюся в толпу на дальнем конце комнаты. За ней следовал Пьер в сопровождении Софии. Ну почему от этой особы никак нельзя отделаться? Похоже, где Хантер, там и София. Или… А вдруг я несправедлива? Может, она здесь именно с Пьером? В конце концов, я сама его пригласила.

Очень скоро София и Пьер исчезли в спальне для гостей, и больше никто их не видел. Мне даже не пришлось с ней здороваться, что стало определенным облегчением.

День Рождества в Мегеве напоминал декорацию к «Снежной королеве». Ночью выпал обильный снег, и вся деревня выглядела так, словно ее окунули в крем шантильи, а церковный шпиль походил на половинку меренги. После милой церковной службы мы с Хантером купили горячий шоколад на главной площади, отправились домой и долго расслаблялись в горячей ванне.

— Спасибо за вчерашнюю вечеринку, Сильви, — прошептал Хантер, когда мы сидели в искрящихся пузырьках. — Все так здорово и так не похоже на Нью-Йорк!

— Мне тоже понравилось, — призналась я, обнимая его мокрыми руками и целуя. — Все было так сексуально и романтично. Ты лучший мужчина…

Но тут запищал смартфон, который я оставила на бортике ванны, зная, что мои родные наверняка будут слать и-мейлы. Стараясь не забрызгать его водой, я громко прочла сообщение от Лорен:

Дорогая Сильви!

Анри такой порывистый и неловкий. Но этот неуклюжий подросток ужасно мил. Он считает, что вчера вечером влюбился в меня, и это грозит неприятностями с его мамой и папой. Яне влюблена, но очень рекомендую хотя бы раз в жизни переспать с кем-то, младше тебя ровно вполовину.

Только для того, чтобы заняться любимым делом, а именно сделать обобщения, должна сказать: главное свойство пятнадцатилетних мужчин — их постоянное желание трахаться, потому что они молоды и энергичны и просто не знают, чем еще заняться. Все началось, когда мы танцевали. Анри очень высокий, ему было легко держать мои руки высоко над головой. Наконец я поняла, в чем дело, и велела ему прекратить пялиться на мои груди. Но при этом, сама не зная почему, я подумала: ужасно мило, что ему так нравится моя грудь. В конце концов, он еще не успел хорошенько меня осмотреть… Не успела я опомниться, как он уже лежал на мне, и было это прямо на крыше шале. Правда, кончил минут через пять и тут же отключился. Я приняла это как комплимент. В его возрасте в «Студии-54» я тоже вечно теряла сознание, когда мне было слишком уж хорошо. Спасибо за классную вечеринку. Минус четыре! Остался всего один!

— О Иисусе! — рассмеялся Хантер. — А как насчет великой любви к Джайлзу Монтерею? Он уже забыт?

— Слушай дальше, — велела я и дочиталадо конца:

Ты будешь довольна, что молодая задница Анри помогает стереть из памяти прекрасные синие глаза мистера Москва. Если я ничего не услышу от Монтерея в ближайшие дни, значит, надежды нет и следует как можно скорее его забыть. Поднимаю тост за переход к номеру пять.

— Думаю, ему нужно поторопиться, — заметил Хантер.

— Дорогой, ты все время забываешь, что он помолвлен.

— Совершенно верно, — кивнул Хантер, придвигаясь ко мне. — Ну а нам следует полностью использовать все преимущества нашей невероятной кровати.

Позже, к вечеру, мы лежали перед камином, лениво рассуждая о наших дальнейших планах. Атмосфера была идеальной — уютной и чувственной. Камилла права: мне следует убедить Лорен выйти замуж. Только тогда моя подруга узнает, что такое настоящие чувства.

— Почему бы нам не открыть наши подарки? — спросила я перед ужином. — Ужасно хочется узнать, что ты приготовил.

— О, дорогая, боюсь, у меня все очень скромно. Ты будешь разочарована.

Как мило Хантер притворяется, что не приготовил мне сюрприза! Мне не терпелось увидеть кулон.

Когда Хантер исчез в гостевой спальне, где хранил подарки, я вытащила из-под кровати свои — две книги и парижское фото: я и Хантер на ступеньках отеля. Я отдала вставить снимок в рамку и выгравировать надпись.

Захватив подарки, я вернулась в гостиную и положила свертки перед Хантером, сидевшим, скрестив ноги, перед камином. Перед ним стояла маленькая квадратная коробочка, завернутая в ярко-красную бумагу и перевязанная серебряным бантом. Размер определенно совпадает. Именно в таких коробочках и покупают драгоценности.

— Открой сначала мои, — попросила я, стараясь, чтобы это прозвучало как можно беспечнее.

— Как трогательно, дорогая! — воскликнул Хантер, увидев фотографию, и поцеловал меня в губы. — Я просто счастлив. А теперь ты.

Он протянул мне сверточек, и я заметила, что ему немного не по себе. Это хороший признак. Должно быть, не уверен, понравится ли мне кулон.

Я принялась развертывать подарок. Под слоями красной бумаги оказалась черная кожаная коробочка.

— О! — восхитилась я, глядя на Хантера. Он встревоженно хмурился. Какой же все-таки славный у меня муж!

Я подняла крышку и увидела несколько слоев тонкой оберточной бумаги.

— Я так взволнована, дорогой…

Под бумагой что-то поблескивало. Я вынула это что-то и…

— Серебряное кольцо… для салфетки? — воскликнула я, стараясь изобразить восторг.

— Я думал, тебе понравятся выгравированные на нем розы, — угрюмо буркнул Хантер.

Может, он заметил, что я разочарована? Но мне не хотелось обижать его, поэтому, вымучив улыбку, я поцеловала его в нос.

— Обожаю розы. Выглядят так романтично… на кольце для салфетки.

Но где же, о, где же мой кулон?!

— Никаких допросов. Это еще недостоверное свидетельство измены, — объявила Лорен.

— Измена, — повторила я. Жуткое слово окончательно выбило меня из колеи.

— Единственное реальное доказательство адюльтера — чужие трусики-танга, найденные под подушкой в твоей спальне. А кулон… мало ли чего ты ожидала и не получила? В суде это даже рассматривать не будут. Может, Хантер просто о нем забыл.

Мы с Лорен решили пообедать вместе на террасе «Идеала». Солнце пекло так, что лыжники раздевались до футболок и обедали в таком виде. Однако для подобных бесед место было явно неподходящим: сюда стекались все жители деревни, и ни в зале, ни на террасе не осталось ни одного свободного столика.

— Лорен! Ш-ш-ш! — прошипела я, с беспокойством оглядывая обедающих. Никто не обращал на нас ни малейшего внимания. — Что же мне делать?

В этот момент — назовите это совпадением или просто пристрастием к горным лыжам — в дальнем углу террасы появилась сама София в кремовом лыжном костюме. Когда она нагнулась, чтобы расшнуровать ботинки, я заметила красную звездочку на ягодице. Такое же лыжное снаряжение, как у Марси!

Она сняла куртку и завязала рукава на талии, оставшись в тонкой розовой футболке, прекрасно оттеняющей ее загар. Шестеро французов, сидевших через два столика от нас, мгновенно заволновались.

— София! Иди к нам! — окликнули они. София помахала рукой и стала пробираться в их сторону.

— О Боже. Она направляется сюда.

— Будь невозмутимой, спокойно поздоровайся. Нет, будь сверхдружелюбной, — скомандовала Лорен. — Привет, София!

София повернулась, увидела нас и с улыбкой шагнула к нашему столику.

— Лорен! Сильви! Привет! Большое спасибо за прошлую ночь. Пьеру так все понравилось… чудесная вечеринка. Я слышала, Эжени устроила стриптиз в твоей ванной…

Внезапно что-то привлекло мое внимание. Если я не ошиблась, в вырезе футболки виднелся знакомый кулон. При каждом движении Софии он раскачивался, поблескивая. Я отчетливо разглядела платиновую цепочку с большим прозрачным лилово-розовым камнем, обвитым буквой «С», усыпанной бриллиантиками. Верх изящества!

«Не может быть, — вертелась у меня мысль. — Не может быть!» Я снова присмотрелась в надежде, что не выдам себя, но София перехватила мой взгляд.

— О, Сильви, так ты еще не видела мой рождественский подарок?

И, пересказывая нам проделки Эжени, она продолжала вертеть в пальцах чудесный камень, после чего сунула его в рот и стала сосать. Неужели специально выставляет напоказ?!

Пытаясь скрыть досаду, я схватила новые темные очки из «Гермеса». Увы, благодаря поляризующим линзам кулон стал выделяться еще отчетливее. Как я и думала, он был точной копией рисунка из компьютера. Никогда в жизни я так не жалела о покупке лыжных очков за целых шестьсот пятьдесят евро!