Дебютный развод

Глава 3 Легендарные любовники

— Можешь поверить, что Джон Каррин и Рейчел Фенстейн изображают… самих себя! — воскликнула Лорен в ночь праздника по случаю дня своего рождения. — Они настолько экзистенциальны, что я чувствую себя умственно отсталой.

Мы уже успели вернуться в Нью-Йорк, и я впервые после Мексики увидела Лорен Блаунт на тридцать втором дне ее рождения, в городском доме на Западной Одиннадцатой улице (в том самом белом с кирпичной кладкой здании строгих очертаний в греческом стиле, между Западной Четвертой улицей и Уэверли-плейс). Как все дни рождения Лорен, этот тоже был костюмированным балом. Темой на этот раз были выбраны «легендарные любовники», и Лорен объявила, что не имеет ни малейшего значения, существует ли еще та парочка, которая придет в соответствующих костюмах, или уже распалась, жива или мертва, поскольку никто не помнит подобных деталей. Ей нравилась такая тема, особенно потому что гости могли прийти в образах Сильвии Плат и Теда Хьюза, если не желали прилагать вообще никаких усилий, или Мэрилин Мэнсон и Диты фон Тиз, если желали шокировать окружающих и перейти все границы.

Пока Хантер отдавал наши пальто, я направилась наверх, где Лорен приветствовала гостей в дверях гостиной первого этажа. На ней были крошечные шортики из ярко-желтой махровой ткани и ядовито-розовая футболка. На голове красовался блондинистый парик, причем она сделала два завязанных задорных хвостика. Гольфы сияли белизной, а завершали образ новехонькие кожаные ботинки с роликами. Судя по всему, Лорен была роллер-гёрл. Единственным, что несколько портило картину, был бриллиантовый браслет от Картье на левом запястье, заманчиво поблескивавший в световых бликах зеркального шара, медленно вращавшегося в центре комнаты.

— Он принадлежал герцогине Виндзорской, — сообщила Лорен, крутя браслет на запястье. — Разве не чудо? Его прислал дядя Фредди. — Дядей Фредди Лорен именовала не находившегося с ней в родстве Фреда Лейтона из знаменитой ювелирной фирмы на Мэдисон-авеню.

— Изумителен, — констатировала я.

— Я подумывала одеться Бьянкой Джаггер и хотела заставить Милтона одеться Миком, — призналась она. — Но потом поняла, что и так каждую ночь одеваюсь Бьянкой Джаггер. Вот и пришлось остановиться на роллер-гёрл, что несколько выпадает из темы, зато гарантирует мне максимум внимания. Правда, комната выглядит как каток для роллеров?

— Не совсем, — засомневалась я. И действительно, комната, где стены обтянуты антикварным розовым атласом и увешаны работами Ротко и Раушенберга, по углам стоит мебель работы Седрика Гиббонса, унаследованная от одной из бабушек-кинозвезд Лорен, похожа скорее на авангардный будуар. Обычно тут царит безупречный порядок, но сегодня в комнате было полно гламурных парочек, разряженных в соответствии с темой вечера. Два роскошных подростка, небрежно опершихся на перила выходившего на улицу балкона, были в костюмах Джин Харлоу и Мэрилин Монро: платиновые парики и расшитые хрусталиками платья. У камина, прямо под гигантским коллажем Гилберта и Джорджа, стояли две крутых особы в серых костюмах и очках, очевидно, изображавшие художников. Тут было несколько пар «Боги и Бэколл», расположившихся на черных лакированных с золотом стульях. Крайне убедительный дуэт «Джин Шримптон и Дэвид Бейли» дружно хихикал у стойки бара. «Пенелопа Три и Трумэн Капоте» сидели на полу, скрестив ноги, и о чем-то оживленно беседовали, в то время как «Холстон и Уорхол» преспокойно прошли мимо и даже не оглянулись. На диванах Лорен, заново обитых старой японской тканью для кимоно, сидели сразу три комплекта «Джонов и Йоко», сплетничавших с таким увлечением, словно были настоящими Джонами и Йоко. Похоже, люди искренне веселились, и это стало для меня чем-то вроде сюрприза: гламурные нью-йоркские вечеринки, посещаемые самыми известными людьми, напоминают скорее поминки.

— Джинджерини? — осведомился официант, предлагая нам поднос, на котором возвышались стаканы с ярко-оранжевым напитком. Как и остальной обслуживающий персонал, он был одет Доналдом Трампом: смокинг, волосяная накладка и модный загар. Официантки были копиями Мелании: темные волосы, скрученные в башни, тела, втиснутые в подвенечные платья, такие тесные, что непонятно, как бедняжки ухитрялись дышать. Настоящая Мелания — просто образец чудесной способности человека к выживанию. К этому этапу своего брака она давно должна бы умереть от удушья в корсете от Дольче и Габбаны.

— Ну, как тебе нравятся мои Доналды? — осведомилась Лорен, беря с подноса джинджерини. — Он и Мелания — идеальная таблоидная пара.

И в этот момент появился Хантер, поцеловал меня в щеку и пожал протянутую руку Лорен.

— Хантер! — мелодраматически ахнула Лорен. — Таинственно исчезнувший божественный новобрачный! Я так счастлива видеть вас! — С этими словами она картинно обвила руками Хантера и прижала к себе. — Боже, как он красив! Я этого не вынесу!

Хантер осторожно высвободился, но мне показалось, что все это ему понравилось.

— Божественная новая подруга, полагаю? — улыбнулся он, целуя Лорен в щеку.

— О, вау! Вы так очаровательны, что я сейчас упаду в обморок. Боже, Сильви, ты, должно быть, просто сражена этим… созданием…

Я тоже улыбнулась. Лорен, похоже, была искренне суетлива за нас. И даже отстранилась, словно для того, чтобы получше нас рассмотреть.

— О-о… Фрида и Диего! Как романтично! — проворковала она. Вспомнив, что только недавно была в Мексике, я не устояла против искушения надеть алое платье для фламенко в стиле Фриды Кало. Хантер же нацепил комбинезон, который собственноручно заляпал краской.

— Я же со своей стороны наслаждаюсь единственной ночью в роли кокаиновой наркоманки. Но вы должны непременно спуститься вниз и познакомиться с Милтоном, о котором я рассказывала в Карейсе. Мой декоратор интерьеров. Он просто умрет, увидев вас.

И Лорен повела нас сквозь толпу, рассыпая по пути воздушные поцелуи. Как только мы добрались до лестницы, Лорен сняла роликовые коньки и сбежала вниз. Оказавшись на полу нижнего салона, она снова надела ролики, и мы направились в глубь дома, к «утренней комнате» Лорен.

— Именно так назвал ее Милтон. Я бы назвала ее Белой комнатой, хотя я не Мария Антуанетта… пока. Милтон так претенциозен, — простонала она. — Но я все равно обожаю его. То есть пол, который он заставил меня переделать. — Лорен указала на покрытый лаком паркет коридора. — Версальский. Самый настоящий. Можете представить? Грабеж средь бела дня!

Мы подошли к двум зеркальным французским окнам, открывшимся в белую комнату «туфли прочь». (Сейчас в Нью-Йорке настолько вошли в моду белые комнаты, что так и тянет скинуть обувь. Однако сегодня ночью, к счастью, всем было позволено ее оставить.) И хотя в комнате было полно народа, я все же разглядела шесть пар белых пластиковых пальм у задней стены, в проемах, между высокими стеклянными дверьми, открывавшимися в залитый ярким светом сад. Все это более походило на Венецию, чем на Уэст-Вилледж. На одном конце под присмотром «Белого» коллажа Тома Сейча стоял очень рок-н-ролльный белый кабинетный рояль. Пол был из чистого белого мрамора. (На случай если вы не слишком разбираетесь в мраморе, скажу: простой белый мрамор стоит дороже, чем узорчатый. И вообще ужасно современно — платить больше за меньшее, или, вернее, платить гораздо больше за гораздо меньшее.)

— А вот и он! — объявила Лорен, показывая на женщину, примостившуюся на одном из обтянутых белым шелком шезлонгов.

Милтон Уитни Холмс (настоящее имя — Джо Страаба) был одет как Иман, в знак уважения к бывшей владелице дома. Винтажное платье от Алайи и афропарик выглядели на нем достаточно причудливо, поскольку он мал ростом и очень белокож. Видимо, поэтому, опасаясь, что его не узнают, он прикрепил к платью бейджик «Миссис Дэвид Боуи». (Правда, его все равно не узнавали.)

Милтон болтал с худенькой девушкой, одетой в строгий костюм, состоявший из твидовой юбки и свитера из «Фэйр айл». Основным аксессуаром был тюбик с бледно-розовым блеском для губ, который она каждые пять секунд подносила ко рту. Кожа у нее была нездорово-белой, а волосы — совершенно бесцветными.

— Черт, Марси Клагерсон уже успела его достать, — вздохнула Лорен и, повернувшись, на секунду остановила нас. — Поосторожнее с Марси, — прошептала она. — Она кажется совершенно искренней и наивной, но на самом деле ужасная сплетница — слышит все и неизменно перевирает. Так или иначе, она очень расстроена: вообразила, что у нее сколиоз, чего, кстати, нет. Все мы считаем, что Марси медленно движется к разводу, хотя сама об этом не подозревает. Представьте, она постоянно забывает, что вышла замуж. Я называю ее беззаботной женой.

— По-моему, мы вместе учились в колледже, — заметила я, сообразив, что это имя мне знакомо. — Она была в Брауне?

— Кажется, да, — кивнула Лорен.

Милтон приветственно помахал нам. Мы подошли, и Лорен начала ритуал знакомства.

— Где ты была? — удивилась Марси Клагерсон, увидев Лорен. Именно этот вопрос она всегда задает, увидев Лорен.

— О Господи, не знаю, — отмахнулась Лорен. — А ты где была?

Так Лорен всегда отвечает тем, кто спрашивает, где была она.

— Да, но была же ты где-то? — немного раздраженно возразила Марси.

— Ответа ты не получишь, — торжественно заверил Милтон.

— Провела несколько недель на отцовском ранчо. Потом мы были на яхте. Ну, ты знаешь, — неопределенно пробормотала Лорен.

— Мы? — уточнила Марси.

— О, никто. Я, одна я, — таинственно шепнула Лорен и поскорее отъехала.

Марси грустно смотрела ей вслед.

Лорен никогда не бывает в таких местах, о которых может кому-то рассказать, во всяком случае, так она твердит, когда возвращается из своих частых отлучек. Правда, потом вы можете прочесть в газете, что она гостила у мистера Ревлона или в чьем-то доме на острове Барбуда, и хозяин спрашивал совета, какие компании следует купить и что она думает о страховых фондах или терпящих бедствие российских компаниях. Позже вам станет известно, что, пока она была неизвестно где, некий рок-идеал тоже проводил время с мистером Ревлоном. Но самое интересное заключается в том, что этот самый рок-идеал совершенно не выносит общества мистера Ревлона и приехал к нему только ради Лорен, которая едва соизволила с ним поговорить и заявила, что никогда не слышала его музыку, отчего несчастный рокер безумно в нее влюбился.

— Марси, по-моему, мы вместе были в Брауне, — заметила я.

Марси с любопытством уставилась на меня:

— Сильви… Уэнтворт?

— Да, — кивнула я. — Теперь уже Сильви Мортимер. Я замужем за Хантером.

— Поздравляю! — воскликнул Милтон. — Вы прекрасная пара!

— Я слышала, вы с Лорен лучшие подруги, — начала Марси, но, неожиданно нахмурившись, добавила: — Собственно говоря, она утверждает, что ты ее вторая самая лучшая подруга. А официально именно я ее самая-самая лучшая подруга.

— Дорогая, это я лучшая подруга Лорен, — тут же с пафосом объявил Милтон.

— Но я только недавно познакомилась с Лорен. В Мексике, — поспешно заверила я, ощутив, как накаляется атмосфера. — И почти ее не знаю.

— Но Лорен мне все рассказала о тебе. Постоянно твердит, что ты оказываешь на нее самое благотворное влияние, — угрюмо буркнула Марси. Я заметила, что она нервничает. Ни с того ни с сего принялась бродить по комнате, неловко одергивая твидовую юбку. — Я так неоригинальна, верно? Единственное, кем мне приходится быть, — это Бриджит Джонс номер два, потому что я такая огромная. И не говорите, что я худая, потому что выгляжу как здание музея. Зато мой муж по крайней мере смотрится, как Марк Дарси… то есть как рыжий Марк Дарси. Ха-ха-ха!

— Дорогая, я как раз заметил старого знакомого, — сообщил Хантер. — Пойду поздороваюсь, хорошо?

— Конечно, милый, — кивнула я. Хантер отошел к группе, собравшейся в дальнем углу.

Милтон жестом пригласил меня и Марси сесть рядом.

— Ну, как замужняя жизнь? — осведомился он.

— Все так чудесно, — начала я, но Марси меня перебила.

— Брак — это самая жуткая тоска, какую только можно представить, — простонала она. — Моя самооценка постоянно падает, и я ничего не могу поделать. Я люблю и обожаю Кристофера, и все такое. Но замужество — это тихий ужас. И, насколько мне известно, только разведенные иногда занимаются сексом. Замужним это и не снится.

Должно быть, у меня сделалось такое изумленное лицо, что Милтон поспешно кивнул и подтвердил:

— Абсолютная правда.

— Милтон, а верно, что Аксель Вервоордт лично сопровождал из Польши тот паркет, что теперь лежит в коридоре? — неожиданно спросила Марси. — Я слышала, Лорен превратила винный погреб в хранилище для мехов. Очевидно, там холоднее, чем на Аляске. Или это только слухи?

— Я не имею права выдавать секреты клиентов, — процедил Милтон, мгновенно превратившись в сфинкса.

Последовала неловкая пауза, Марси густо покраснела.

— Я не хотела лезть…

— Так что случилось с вашим сказочным мужем? — перебил Милтон, обращаясь ко мне и ловко меняя тему.

— Он…

Я огляделась. Хантера нигде не было. Но тут я заметила его у рояля. Стоя спиной ко мне, он болтал с двумя девушками, чьи лица были покрыты слоем белил. Очевидно, они изображали близнецов Харацуки. Одна была очень некрасива, зато другая — настоящая красавица, с такими изумительными скулами, что было невозможно отвести взгляд. Дурнушка вскоре отошла, а Хантер продолжал болтать с другой. Лицо девушки обрамлял парик из блестящих прямых, вполне японских волос. На ней были белая рубашка, черный галстук и мини-килт. На бесконечно длинных стройных ногах — туфли на невероятно высокой платформе и белые гольфы до колена. Девушка выглядела безумно шикарно, особенно на фоне белоснежной комнаты Лорен.

— Он там! — пояснила я, указывая на Хантера. — Пойдемте, вытащим его сюда.

Мы все поднялись. Но, увидев девицу Харацуки, Марси остановилась и вытаращила глаза.

— Не-ве-ро-ят-но! — взволнованно пробормотала она. — Он с Софи Д'Арлан! Взгляните на нее! Как она касается его руки! Совершенно бессовестная кокетка! Сами знаете, терпеть не могу сплетничать, это нехорошо и вообще неприлично, но Софи всегда путается с несколькими мужчинами, которым лучше бы держаться от нее подальше. Сильви, поосторожнее с ней!

— Марси, мы поженились четыре недели назад. Сомнительно, что она посягнет на молодожена! — беззаботно отпарировала я.

— Вряд ли это способно помешать Софи. Она встречается только с женатыми мужчинами.

— Перестань пугать Сильви, — отпарировал Милтон, ковыляя сзади на высоких каблуках. — Еще увидимся. Я только что засек настоящего Дэвида Боуи.

Он похромал к саду. К моему удивлению, Марси, подойдя ближе, дружески обняла и расцеловала Софи. И это несмотря на все, что она про нее наговорила!

— Софи, ты знаешь Сильви? — спросила она, поворачиваясь ко мне.

— Не думаю. Привет. Я София Д'Арлан — представилась она, протягивая руку. Я отметила экзотический французский акцент и тихо вздохнула. — Марси, прекрати называть меня «Софи».

— Сильви замужем за Хантером, — подчеркнула Марси. Я посчитала это совершенно напрасным, но, как ни странно, София сильно побледнела: это было видно даже сквозь слой белой пудры!

— Ты… ты женился? — изумилась она, осуждающе глядя на него.

— У них одинаковые обручальные кольца, Софи, — указала Марси. — Но полагаю, здесь слишком темно, чтобы ты могла заметить.

— Не «Софи», а «София» — повторила она и, разочарованно вздохнув, пробормотала: — Так или иначе поздравляю, Сильви. Я знаю твоего потрясающего мужа… Господи, да целую вечность, еще со школы. Мы были… вот так, — призналась она, скрещивая для наглядности указательный и средний пальцы. — Хантер… поверить не могу, что ты не сказал мне, когда решил уйти с рынка. Кто бы знал?! Женат!

Мне показалось, что она слишком долго и слишком пристально смотрела на Хантера, прежде чем повернуться ко мне:

— Хантер такой славный. Он помогает мне с одним проектом, над которым я работаю. Он такой милый.

— Не могу с этим не согласиться. — Я улыбнулась Хантеру. Он ласково обнял меня за талию.

— Да, он очень внимательный муж, — снова встряла Марси, направляя стрелу в Софию.

— Эй, девушки, довольно обо мне, — смутился Хантер.

— Сильви, умоляю, будь лапочкой и позволь мне украсть Хантера еще на пять минут, чтобы закончить разговор, — попросила София и, не дожидаясь ответа, увела Хантера к камину.

Марси раздраженно передернула плечами.

— Наверное, у меня начинается паранойя, — фыркнула она.

— Кстати, о мужьях. А где же твой? — спросила я, пытаясь сменить тему.

— Не знаю, — ответила Марси, по-моему, ничуть не встревоженная этим обстоятельством.

— То есть как это не знаешь? — удивилась я.

— Забыла.

— Марси! — запротестовала я.

— О, Кристофер, возможно, в какой-нибудь дыре вроде Кливленда и что-то там продает. Не могу же я все запоминать. Да и какая разница?

Но тут появилась Лорен — она лихо катила по мрамору с маленьким серебряным подносом на левой ладони.

— Рюмочку текилы? Кто хочет? — осведомилась она, ставя поднос на маленький пристенный столик.

Марси схватила рюмку и жадно выпила.

— Где Хантер? — поинтересовалась Лорен, осматриваясь. — Хотелось бы поближе познакомиться.

— Вон там, с Софией ДАрлан, — пояснила я, показывая в сторону камина, где София все еще о чем-то серьезно беседовала с Хантером. — Похоже, они старые друзья.

Лорен сделала изящный пируэт, согнулась, дотронулась до мысков ботинок и уже из этого положения заметила:

— София говорит это обо всех мужьях ее знакомых.

— Но Хантер помогает ей с каким-то проектом, над которым она работает, — запротестовала я.

— Поверь, София не нуждается ни в чьей помощи. У нее связи лучше, чем у «Веризон» {Гигантская корпорация, занимающаяся всеми видами средств связи, в том числе мобильной и Интернетом}. Ее тема — де Ротшильд или кто-то в этом роде, а папаша получил Нобелевскую премию за какую-то смертельно скучную французскую пьесу, которую умудрился сочинить.

— Вот как? Но Хантер всегда готов помочь. Он так добр… — вздохнула я.

Лорен выпрямилась и обозрела толпу.

— Даже будь мой муж святым, я и то не подпустила бы к нему Софию. Вспомни, что я тебе говорила насчет охотниц за мужьями? — буркнула Лорен, вскинув брови. — О Боже, начинается!

Прежде чем она успела что-то добавить, ди-джей поставил «Хорошие времена», и все стали танцевать. Не знаю, сколько прошло времени, но я, должно быть, танцевала не менее часа, когда краем глаза увидела, как София целует Хантера в обе щеки. Я решила, что таков, должно быть, французский стиль, и поэтому не слишком встревожилась. Но перед уходом она еще и крепко его обняла! Правда, Хантер сразу направился к нам, старательно обходя гламурную парочку, изображавшую Лиз Тейлор и Ричарда Бартона, танцевавшую с двумя девушками, одетыми в белые свадебные наряды от Каролины Эррера. Обе блондинки, босые, с букетами белых роз.

— А вот и Хантер! Поберегитесь Рене Зеллвегер! — воскликнула Лорен и, продолжая танцевать, упрекнула: — Вы пропустили все самое интересное. Что вас так задержало?

Хантер обнял одной рукой меня, а другой — дергающиеся плечики Лорен.

— Нет, без вас действительно тоскливо. Может, выпьем? У меня пересохло горло.

Через несколько минут, когда мы наслаждались коктейлями у стойки бара, Хантер объявил:

— Слушай, у меня классная идея! Как насчет того, чтобы познакомить Лорен с моим лучшим другом? Он мой приятель по колледжу.

— Это ты о ком? — спросила я.

— Ты с ним еще не знакома, дорогая. Он часто уезжает из города по делам. Но они с Лорен прекрасно друг другу подойдут. Он невероятно умен и определенно достаточно гламурен для…

— Все это ужасно мило с вашей стороны, — перебила Лорен, — но как вы себе это представляете?

— Мы могли бы поужинать вместе, когда он вернется, — настаивал Хантер.

— Терпеть не могу, когда меня с кем-то сводят. Обожаю анонимный жаркий секс, — заявила Лорен. — Но все равно спасибо. Недаром ваша жена твердит, что вы славный.

— Я могу взять это дело в свои руки, — вздохнул Хантер с понимающей улыбкой. — Говорю же, из вас выйдет идеальная пара.

— Выражаетесь, как тот парень в «Одинокой женщине», — фыркнула Лорен. — Ничего себе!

— Значит, я не сумею заинтересовать вас блестящим замужеством? — огорчился Хантер.

— А вот теперь вы ужасно похожи на мою бабушку. Не могу представить ничего ужаснее блестящего брака! — выпалила Лорен, но тут же, смутившись, поправилась: — Это не имеет никакого отношения к вам. Простите.

Откуда-то внезапно вынырнула Марси, раздраженно хмурясь.

— Где ты была всю ночь?.. — начала она, но тут сотовый Лорен разразился звонками.

Она взглянула на экран, улыбнулась и положила телефон на мраморную плиту, где он продолжал звонить.

— Это, возможно, Джей-Зет или кто-то другой хочет узнать, нельзя ли прийти, — догадалась Марси, не сводя глаз с телефона. — Почему ты не отвечаешь?

Но Лорен только пожала плечами и отъехала.

Немного погодя, когда гости стали разъезжаться, а остальные чудесным образом расслабились, мы с Хантером развалились на диване в самом блаженном состоянии. К сожалению, рядом мгновенно плюхнулась подвыпившая Марси и, едва выговаривая слова, сообщила, что одна из основных причин, по которой она и почти все в Нью-Йорке одержимы Лорен, — это ее нежелание отвечать на звонки. Она никогда не соизволяет поговорить со звонившим сразу. Никто не видел, чтобы она набирала номер. С ней можно побеседовать только в том случае, если она прослушает ваше сообщение и ответит. Говорят, она не дает номер домашнего телефона никому, кроме горничной. Мало того, Лорен все равно, кто звонит, мужчина или женщина, и иногда она по три недели не отвечает на звонки своих приятелей. Некоторые нью-йоркские девицы, те, которые особенно ей завидуют, считают ее невоспитанной грубиянкой. Но Марси заявила, что она «напугана, как Грета Гарбо», и поэтому боится ответить.

— Я слышала, как люди говорят чушь, вроде того, что, возвращаясь домой после вечеринок, Лорен часами смотрит в камин, а по ночам берет в постель собачку, потому что ужасно одинока. Но это все злобная клевета. Она милая, и никто не знает, что ей пришлось пережить, когда убили ее сестру. Бедняжка была так молода! Лорен улыбается и идет дальше, через все семейные трагедии. У нее золотое сердце, пусть она даже немного легкомысленна. Собственно говоря, большинство тех, кто здесь собрался, чересчур доступны, — продолжала Марси. — Слишком доступны для ужинов, для камер репортеров, для появлений на телевидении, для секса. Лорен — самая недоступная из всех, кого я знаю.

Выяснилось, что Лорен вполне способна отказаться прийти на восьмичасовой ужин, за который другие девушки готовы на убийство, причем отказаться именно в ту минуту, когда он должен был начаться. И это ей неизменно сходило с рук. Дело в том, что нью-йоркские хозяйки достаточно дальновидны: если Лорен не пришла сегодня, вполне может прийти завтра при условии, что на нее не рассердились. Кроме того, она неизменно приводит в оправдание такие экзотические причины вроде: «мне необходимо посмотреть на папину футбольную команду в Лос-Анджелесе, я застряла в аэропорту Аспена, у Бубу (венгерская пастушья овчарка) началась аллергия», — что злиться на нее совершенно невозможно. Если вы жалуетесь, со стороны это может выглядеть таким образом, словно вы завидуете ее папаше/дому в Аспене/собаке. Лорен настолько недоступна, что даже когда вы ее навещаете, дверь всегда открывает кто-то другой. Чаще всего ее горничная Агата, полька, которая вечно ходит в белом — белые туфли, белые брюки, белые рубашки, — и сообщает вам:

— Мисс Лорен скоро спустится. Как изволите доложить?

Словно в этот непредвиденный момент Лорен вообще никого не ожидала!

Пока вы усаживаетесь в гостиной, Агата предлагает вам свежий шалфейный чай: чайник с таковым всегда подогревается на кухонной плите на случай, если часа в три ночи Лорен захочется пить.

— Может, нам стоит пойти и посмотреть, не осталось ли немного, — добавила Марси. — Чашечка шалфейного чая — лучшее средство от надвигающегося похмелья.

В этот момент к нам подкатила Лорен и присела на подлокотник дивана.

— Кто-то вспомнил шалфейный чай Агаты? — осведомилась она. — Его уже несут наверх.

— Восхитительно! — воскликнула Марси. Ее глаза блестели от возбуждения. Она явно боготворила Лорен еще больше, чем Агата.

— Итак, Хантер, Сильви говорит, что на этой неделе вы улетаете в Париж, — заметила Лорен.

— Угу… на несколько недель, — кивнул Хантер. — Не могли бы вы присмотреть за моей дорогой женой?

— Я верно расслышала? Кто-то едет в Париж?

Это оказалась София. Я даже не поняла, откуда она возникла. Однако она уже втиснулась между нами и уставилась на Хантера.

— Я тоже там буду. Может, мы сумеем поужинать вместе? У «Коста»? Иногда мне там ужасно одиноко… Но так или иначе я просто подошла попрощаться с вами. Вы абсолютно идеальная пара! Но я, разумеется, вне себя от отчаяния.

— Почему ты уходишь сейчас? — удивилась Марси. — Здесь полно гостей, и мы только начали веселиться.

— Впереди у меня очень напряженная ночь, — подмигнула София и, отойдя на несколько шагов, оглянулась и окликнула: — Хантер! Я позвоню тебе в Париже.

Лорен бросила на меня выразительный взгляд. Я посмотрела на Хантера, но, казалось, разговор ничуть его не взволновал. София явно оправдывала свою репутацию, а мой дорогой муж, похоже, совершенно неисправим. Нет, таблоидной пары из нас не выйдет.