Дело Белки

Глава пятая

Офис, или, как называли его Иван и Василиса, «дом», встретил нас в щепки разнесенной входной дверью и неприятной тревожной тишиной. Поскольку я был покрыт синяками и ссадинами, как жираф пятнами, мне удалось взобраться на пятый этаж последним. К этому времени на площадке отгремел очередной спор Василисы с Иваном. Я уже понял, что их семейные отношения давным-давно прекратились, однако прежние чувства явно не способствовали спокойствию и слаженности в совместной работе. Каждый их спор выглядел так, будто они обсуждали не то, какие действия сейчас следует предпринять, а ругались по поводу того, кто именно должен мыть посуду после званого ужина.

Вот и сейчас Василиса норовила ворваться в квартиру и перебить всех, кто встанет у них на пути. Иван же, напротив, утверждал, что в доме, скорее всего, уже никого нет. Зато перед уходом неизвестный враг мог расставить ловушки. Поэтому входить следовало осторожно, группой, и тщательно обследовать помещение за помещением. При этом сама тема спора практически мгновенно была похоронена перечислением каких-то давних событий, о которых не только я, но и Хан с Дмитрием не имели никакого понятия. Дескать, в тот раз Иван был не прав. А в тот сама Василиса ошиблась.

— Все! — наконец не выдержал Иван. — Как заместитель шефа и старший в его отсутствие приказываю: Василиса и Лев остаются на входе. Дима, отдай Льву арбалет.

— А как же я? — опешил Счастливчик, которого лишали любимого оружия.

— Подберешь по дороге что-нибудь потяжелее. Дубина в коридорах надежнее. Вы с Ханом идете со мной. Вперед!

Мне решение Ивана показалось вполне разумным. Василиса, может, и Премудрая, но даже я заметил, что вся эта история воспринималась ею чересчур эмоционально. А уж после того, как в сундуке не оказалось смерти Кощея, она и вовсе осатанела. В таком состоянии бродить по коридорам и ей самой было опасно, и любому, кто может случайно встретиться на ее пути. Сначала врежет, а потом начнет разбираться. А в том, что Василиса может врезать, сомнений не было. Уж не знаю, какая она лягушка, но в виде человека нашей «Lady in Green» попадать под руку явно не стоило. К сожалению, из меня самого сейчас боец был практически никакой. Мышцы ныли. Позвоночник скрипел. Оставалось надеяться, что хотя бы стрелу из арбалета я сумею пустить вовремя. Впрочем, его еще надо было взвести.

Пока Василиса отламывала себе кусок перил и примерялась, как им получше ударить, я поднялся на пару ступенек повыше и попытался освоить оружие Счастливчика. В конце концов мне удалось натянуть тетиву, после чего я вставил в арбалет стрелу и приготовился встретить ею любого, кто без предупреждения покажется в изуродованном дверном проеме. Ждать пришлось долго. Руки затекли, а все шорохи и скрипы, которые так естественны для полуразвалившегося выселенного дома, казались шагами приближающихся врагов. Вдруг я и в самом деле услышал, как кто-то идет к нам по скрытому сумраком коридору.

— Василиса, Лев не стреляйте! — раздался из темноты голос Дмитрия.

Не понимаю, как это получилось, но в тот же миг я почему-то разрядил арбалет. Стрела, коротко свистнув, скрылась в прихожей.

— Вашу мать! Вы что, офонарели! — заорал коллега. — Я же сказал — не стреляйте.

Мрачная Василиса сделала несколько шагов в мою сторону и, ни слова не говоря, вырвала из моих рук оружие.

Вскоре вся наша компания сидела на кухне. Дима, несмотря на мои многочисленные извинения, никак не мог оправиться от покушения на его жизнь.

— А ты понимаешь, что могло случиться, если бы я не был Счастливчиком?! — в который раз восклицал он.

— Помолчи, балабол! Лучше еще чаю налей, — оборвал Диму Серый.

Впрочем, сделал он это отнюдь не ради меня. Несмотря на то, что вся группа уже пила по второй чашке крепкого зеленого чая, заваренного не как-нибудь, а самой настоящей живой водой, волк никак не мог оправиться от полученных травм. Группа Ивана нашла его избитым и связанным на пороге зверинца. Как выяснилось, волк выдержал неравный бой с Кощеем. Почему-то никому из ветеранов Общества, а мне тем более, не пришла в голову мысль, что наш противник не будет убегать далеко. Как теперь стало ясно, Кощей, выпрыгнув в окно карцера, засел где-то неподалеку и стал наблюдать за подъездом. Увидев, что большая часть сотрудников отправилась за его смертью, и прекрасно зная, что ее там не окажется, он преспокойно вернулся в штаб-квартиру Общества, скрутил волка, после чего без помех сумел забрать белку-бухгалтера.

— Сколько у нас есть времени? Неделя? — непривычно спокойным тоном задала вопрос Василиса.

— Меньше! — просипел волк.

— Я думаю, пришла пора вызвать шефа, — тихо проговорил Иван.

— Согласна, — не стала спорить с ним земноводная красавица.

— Как же так, — засуетился Дима. — Нас же здесь как самую надежную группу оставили. А мы, выходит, не справились?!

Было что-то очень детское в его переживаниях. Такое настроение больше подошло бы члену лучшего пионерского отряда по сбору металлолома, который вдруг понял, что его товарищи готовы смириться со вторым местом. Однако, судя по тому, как резко помрачнели остальные защитники животных, я понял, что для них слова Счастливчика тоже не пустой звук. Только волк грозно клацнул зубами и то ли произнес, то ли прорычал:

— Уймись, а! Мы тут, понимаешь, на пороге конца света стоим, а ты в «Царя горы» играть собрался. Пойди лучше стрелу найди, которой тебя чуть не укокошили.

— Алихан, — обратился к узбеку Иван-дурак. — Сходи, пожалуйста, в птичник. Посмотри, зажило ли крыло у кагана. Если да, попробуем отправить с вестью.

Дмитрий и узбек вышли из комнаты.

— Помочь тебе составить отчет? — предложила Ивану Василиса.

— Нет, спасибо! — ответил он. — Если можешь, объясни лучше Льву, почему мы тут конец света празднуем.

— А может, Серый?

— Даже не думай! — оскалился волк. — Меня едва не придушили. Мне теперь горло беречь надо.

Василиса нехотя поднялась с места.

— Пойдем, Неудачник! Пора тебе взглянуть на наш музей!

Комната, в которую меня привела экс-Царевна-лягушка, выглядела чем угодно, только не музеем. Это изначально просторное помещение с тремя окнами, вздыбившимся паркетом и остатками лепнины на потолке было сплошь заставлено всевозможными коробками, ящиками и чемоданами.

— Экспонаты еще не разобраны, — ответила на мой недоуменный взгляд Василиса. — И подпихнула ко мне один из ящиков. — Садись и слушай.

Я осторожно опустился на импровизированную табуретку. Она слегка скрипнула, но выдержала. Моя наставница неодобрительно покачала головой.

— Надо будет посадить тебя на диету, — мрачно заявила она и начала лекцию: — Итак! Первое! Запомни: никаких чудес на свете не существует!

Я опешил. А как же тогда называется все то, что происходит вокруг меня вот уже несколько часов? Однако моя наставница быстро поставила все на свои места.

— Любое событие, действие или превращение, которое обычным людям кажется невероятным, имеет внятное научное объяснение. Однако для того, чтобы его понять, надо очень долго учиться, поэтому я предлагаю тебе относиться к волшебству как к микроволновке.

— В каком смысле? — не понял я.

— А в таком, — ответила Василиса. — Ты можешь объяснить, как работает микроволновая печь?

— Ну… Если в общих чертах… Одним словом, нет, — признался я.

— Мне почему-то так и показалось, — ехидно заметила экс-царевна. — Тем не менее ты знаешь, что микроволновки существуют, умеешь пользоваться парой из двадцати имеющихся на них кнопок. Ну и главное, тебе известно, что для того, чтобы они работали, надо сперва вставить вилку в розетку. Так?

— Так!

— Вот и хорошо, — удовлетворенно кивнула Василиса. — Потому что с магией у нас та же ситуация. Прежде всего, ты уже знаешь, что она есть.

— Есть! — согласился я.

— Со временем мы научим тебя пользоваться разными волшебными штучками. Не пугайся! Ничего сложного в большинстве из них нет! — поспешила ободрить меня наставница, хотя я еще не успел ощутить в себе никаких признаков испуга. Скорее, мне было интересно.

— Теперь переходим к вилке и розетке! — объявила Василиса. — Точно также, как микроволновка не может работать без электричества, так и никакое волшебство не может происходить без соответствующей энергии.

— Это понятно, — с важным видом заявил я, чтобы немного повысить свой статус с безмозглого ученика до вдумчивого, но недостаточно осведомленного собеседника. Василиса не стала меня одергивать, и тогда я решил набрать еще полбалла, задав, на мой взгляд, весьма дельный вопрос.

— А что с металлическими предметами? — с легкой улыбкой поинтересовался я.

— С чем? — насторожилась моя первая магическая учительница.

— Ну если мы говорим о микроволновке, то туда нельзя засовывать никакого металла: ни ложек, ни фольги, ни консервных банок. Иначе — взрыв. Так вот, существует ли что-то, чье соприкосновение с магией так же опасно?

— Безусловно! — кивнула Василиса. — Более того, с точки зрения волшебства таких вот взрывоопасных «металлических предметов» очень даже много.

— Например? — попытался уточнить я.

— Например, ты! — неожиданно рявкнула на меня наставница. — Если бы не Иван и остальные, я бы тебя близко ко всему этому не подпустила. А теперь перестань задавать идиотские вопросы и слушай, пока я тебе рот чем-нибудь волшебным не залепила. Это понятно?!

— Понятно, — сквозь зубы процедил я. И решил, что больше не скажу скандальной лягушке ни слова. По чести говоря, мне и вовсе следовало подняться и уйти, но очень уж не хотелось из-за какой-то стервозной тетки расставаться с новым для меня миром волшебных чудес. Пусть Василиса хоть еще сто раз скажет, что на самом деле это не чудеса, а вполне объяснимые явления. Вот узнаю объяснения, тогда и посмотрим — может, и впрямь уйду.

— Ну что, продолжаем? Или дальше будешь дуться? — без намека на сожаление в голосе спросила экс-царевна и, не дожидаясь ответа, вернулась к лекции: — Что касается магической энергии! Когда-то она была более-менее равномерно распределена по всей земле. Однако простые смертные очень нервно реагировали на ее проявления, а заодно на тех, кто умел ею пользоваться. Поэтому около полутора тысяч лет назад было решено отделить зерна от плевел. Во-первых, так сами волшебники оказались в безопасности, во-вторых, благодаря созданию этих анклавов удалось сохранить многих представителей магической флоры и фауны.

— Тогда что здесь делают Серый и Белка?

— Работают! Везде, где возникают границы, обязательно появляются те, кто их охраняет.

— Ночной дозор? — не удержался я.

— Ты бы еще «Братство кольца» вспомнил! — фыркнула Василиса.

— Иными словами, Лукьяненко все выдумал? — сделал я вывод.

— Да нет, — нахмурила брови экс-царевна. — Надо признать, для смертного он вообще слишком много знает. Но с этим пусть разбираются компетентные органы. А наше дело животные.

— Например, белка?

— Белка в первую очередь, — согласилась моя наставница.

— У вас что, черная бухгалтерия? — поинтересовался я, вспомнив, чем занимался похищенный грызун в Обществе, и представив, как в штаб-квартиру Общества врываются магические налоговики в масках ряженых и колядуют до тех пор, пока не получают всю финансовую документацию.

— С бухгалтерией у нас все в порядке! — отмела мое предположение Василиса. — Дело в том, что камешки, которые наша Белка находит, — это что-то вроде супермощных аккумуляторов.

— Аккумуляторов?

— Ну да! Дело в том, что каждый материал может так или иначе впитывать магическую энергию. Отсюда и берутся всякие волшебные вещи: скатерти-самобранки, сапоги-скороходы, штиблеты — самодэнсеры.

— Круто! — восхищенно выдохнул я, представив, как заряжаю теннисную ракетку магией, после чего легко и непринужденно выигрываю турнир Большого шлема.

— Нормально! — пожала плечами Премудрая. — Проблема же вот в чем. У большинства материалов емкость на магию сравнительно невелика. А вот драгоценные камни, особенно найденные на «другой стороне», — это уже совсем другое дело. Если их в кучу собрать да как следует зарядить, такая магическая бомба получится — ящик Пандоры отдыхает.

— Что-то вроде Хиросимы и Чернобыля в одном флаконе?

— Хуже! Представь себе, что разом будут сметены все заслоны, разделяющие этот мир и тот, в котором уже больше тысячи лет накапливалась магия. Потом все, конечно, уравновесится, но сначала по Земле пронесется такое цунами, что мало не покажется. Я даже предсказать не могу, к чему это приведет. Памятники оживут. Мертвецы из могил повылезают. Аквариумные рыбки станут по три желания выполнять.

Я невольно зажмурился, вообразив картину этого магического светопреставления. Одно дело, когда с чудесами сталкиваются люди, подобные мне. И то это серьезнейший удар по психике. А каково придется законченным материалистам?! У них ведь разом крыша съедет. Мало того, а что станется, если, скажем, деревья в Подмосковье вдруг сделаются одушевленными и начнут мстить любителям пикников за изгаженные поляны, подпаленные корни, выломанные кустарники. Опять же обилие магических предметов, которые могут при таком раскладе оказаться в чьих угодно руках, тоже не внушало никакой радости. Я, например, попадись мне волшебная палочка, точно не удержался бы. Взял бы, скажем, и отрастил своим соседям по лестничной клетке огромные сверхчувствительные уши. Такие, которые будут воспринимать любой шорох как жуткий непрерывный грохот. А потом включил бы стерео и наслаждался, представляя, что теперь эти гады на своей шкуре почувствуют, каково мне приходится во время их бесконечных ночных гулянок. Но это еще всего лишь детские шалости. Уверен, что мои сограждане окажутся куда более изобретательными, если у них появится возможность безнаказанно свести счеты с начальниками, бывшими мужьями и женами, тещами и зятьями. Короче говоря, все стало ясно. Иван и Василиса были на сто процентов правы — если нам не удастся вовремя найти Белку, нашу планету ждет самый настоящий конец света.

— Ну вот! Похоже, теперь ты и в самом деле что-то понимаешь, — оценила мое изменившееся состояние Василиса.

— Теперь, да! — подтвердил я.

— Отлично! — удовлетворенно кивнула наставница. — На остальные подробности у меня сейчас все равно времени нет. Так что дальше тебе придется заняться самообразованием!

— В смысле?

— В смысле, сиди здесь! Ничего не трогай, а я пойду поищу тебе подходящую книжку.

Экс-царевна скрылась среди коробок, а я стал оглядываться по сторонам и вдруг с удивлением обнаружил знакомый предмет. На одном из ящиков лежал точно такой же, а может быть, и тот же самый меч, который я видел у Кощея. Я помнил наказ Василисы ничего не трогать, но вид боевого холодного оружия оказался слишком притягательным. Что уж тут говорить, даже самый закоренелый пацифист мужского пола не может унять сердцебиение при виде современного обилия самых разных клинков, выставленных в витринах сувенирных и охотничьих магазинов. Большая часть этого заостренного металла отличается паршивой сталью и пригодна скорее для ковыряния в зубах, чем для нанесения колющих и режущих ран условному противнику. Но при этом лезвия всех ножей и стилетов так призывно блестят, рукоятки так красиво обмотаны кожей или обвиты черным капроновым шнуром, что, кажется, стоит взять такое изделие в руку, как в вашем сердце поселится Супермен, а за спиной вырастут крылья Бетмена. В моем же случае соблазн был еще более велик. Передо мной лежала не какая-то подделка, а настоящий полутораручный меч-бастард. Я осторожно прикоснулся пальцами к потертым ножнам, в нескольких местах перехваченным позеленевшими медными кольцами, а потом не выдержал и взял меч в руки. Оружие оказалось неожиданно легким. Я, конечно, не большой специалист и не могу похвастаться тем, что у меня в родовом замке на огромном персидском ковре висит малое собрание Оружейной палаты Московского Кремля, но все-таки от такого количества железа можно было ожидать большей тяжести. Между тем меч тянуло вверх, словно его невидимой леской привязали к аэростату с гелием. Мне бы засомневаться, проявить осторожность, но вместо этого я, наоборот, пошире расставил ноги и занес бастард над коробкой, словно брался раскроить ее от воображаемого плеча до седла. Так и случилось. Раздался грохот. Вверх поднялись клубы пыли, а из лопнувшего картонного чрева разлетелись музейные экспонаты. В ужасе от содеянного я замер, пытаясь понять, что произошло. Однако меч останавливаться не собирался. Он снова взвился вверх и косым ударом справа налево, сверху вниз разнес еще одну колонну ящиков. Только теперь я вспомнил: когда бастардом орудовал Кощей, тот действовал как бы сам по себе.

Однако надо отдать должное древнему злодею, он все же управлялся с оружием лучше меня. Я ухватил рукоять меча обеими руками, уперся заостренными ножнами в пол и попытался утихомирить своенравный клинок. Не тут-то было. Меч стрелкой гигантского метронома качнулся вправо, отчего я рухнул на очередные экспонаты, потом он, взлетев вверх, вытащил меня из груды обломков, на секунду завис под потолком и вдруг спикировал вниз. Меч летел по комнате, а я несся за ним, как консервная банка, привязанная к хвосту ошалевшей кошки. Меня било головой, руками, ногами, боками. То, что не распарывал меч медным наконечником своих ножен, добивал я мощным ударом своего тела. Уже не надеясь остановить взбесившееся оружие, я с радостью отпустил бы обвитую проволокой рукоять, но ладони словно прилипли к теплому пульсирующему эфесу. Вдруг где-то сбоку словно вспыхнула зеленая молния. Чиркнула по стене, пропала и снова возникла, но уже в виде разгневанной Василисы, стоящей на пути у меня и стремящегося вперед бастарда. Однако меч и не подумал угомониться. Наоборот, он словно обрадовался возможности сокрушить не бездушные коробки, а настоящего живого противника и с удвоенной силой ринулся навстречу бесстрашной женщине. Болтаясь позади клинка, я не мог разглядеть, что предпринимает Василиса, зато живо представил, как бастард вспарывает ее красивую зеленую маечку и, с хрустом перерубая позвоночник, выходит с другой стороны. Этого нельзя было допустить. Поэтому я изо всех сил стал цепляться ногами за усыпанный обломками шершавый паркет, за уцелевшие штабеля коробок и ящиков, делая все, чтобы если не остановить, то хотя бы затормозить полет меча.

Хочется думать, что мои усилия помогли Премудрой в отчаянном трюке, который она совершила в следующий момент. В тот миг, когда острие чуть ли не коснулось ее живота, женщина сделала стремительный шаг вбок, пропуская клинок себе за спину, и одновременно с этим успела накинуть на него петлю своего аркана. Не будь на лезвии ножен, веревка, как и в прошлый раз, оказалась бы мгновенно разрезанной. Однако теперь ножны были крепко прикручены к гарде кожаным ремешком. Меч дернулся, как пойманная на крючок рыбина, но Василиса не только сумела его удержать, она еще и ухитрилась накинуть на оружие несколько петель своей веревки. Вскоре бастард был опутан арканом, как хищный зверь анакондой.

— Отпусти его! — приказала Василиса. В этот раз мне почему-то легко удалось освободиться от взявшей меня в плен рукояти. При этом, едва я разжал пальцы, меч словно выключили. Он разом потерял всю свою жизнь и энергию, с громким стуком упав мне под ноги.

Я оглядел комнату. Музей, который раньше напоминал складское помещение, теперь выглядел образцовой мусорной свалкой. Распотрошенные коробки, вскрытые чемоданы, разбитые ящики. Возникло ощущение, что мы с мечом не оставили ни одной целой вещи, и я уже догадывался, кому за это придется отвечать.

— Скажи мне только одно, — слишком уж спокойным голосом обратилась ко мне Василиса. — Я предупреждала тебя, чтобы ты ничего не трогал?!

Удивительно, но этой женщине, которая внешне была старше меня в лучшем случае на десять-пятнадцать лет, удалось воскресить в моей памяти события давнего-давнего детства. Примерно таким же тоном ныне покойный дедушка обратился ко мне, когда я ухитрился опрокинуть на пол его квартиры два баллона какой-то особо дефицитной и чрезвычайно стойкой масляной краски. Его тоже интересовало, почему я прикоснулся к тому, что мне запретили трогать. Мало того, так и не дождавшись ответа, мой добрый дедушка показал на торчавший из стакана с карандашами красный первомайский флажок и пообещал, что за совершенное преступление моя детская попа вскоре будет такого же цвета. К счастью, это была лишь непедагогичная угроза. Но впечатление о ней я сохранил на всю жизнь. Теперь же, когда зеленые глаза Василисы мрачно и холодно смотрели в мои, я подумал о том, что кто-кто, а она телесными наказаниями не побрезгует. Тем не менее все обошлось. Дверь распахнулась, и мне не пришлось решать морально-этическую проблему: можно ли противопоставлять грубой женской силе грубую мужскую.

На пороге стоял Иван, и в первый раз за все время нашего знакомства его вид соответствовал прозвищу, то есть был абсолютно дурацким.

— Что вы здесь натворили? — переводя взгляд с одной груды лома на другую, изумленно спросил он.

— Поздравляю, — мрачно сказала Василиса. — Твой протеже решил подержаться за меч-кладенец.

— С ума сойти! — воскликнул Иван. — Что?! Взял самосек и до сих пор жив?

Дурак с интересом посмотрел на меня, словно ожидал, что сейчас я распадусь на несколько аккуратно нарубленных кусков.

— Чему ты радуешься?! — возмутилась экс-лягушка. — Посмотри, что он с музеем сделал.

— А ты где была?

— Пособия искала. Сам же просил ему все объяснить.

— Объяснить, а не бросать посреди предметов, опасных для жизни. А если бы ему вместо самосека топор-саморуб попался? Или штык-самотык?!

— Знаешь что?! — вконец рассвирепела Василиса. — Ты его к нам взял, ты с ним и возись!

— Что за шум, а драки нет? — весело поинтересовался Дмитрий, заходя в комнату. Потом посмотрел по сторонам и добавил: — Или была, но уже закончилась?

— Чего тебе? — рявкнула на него госпожа Премудрая.

— Ничего! Стрелу ищу, вернее, уже нашел! — как ни в чем не бывало ответил Счастливчик и начал пробираться к ближайшей стене, на которую опиралась огромная деревянная пластина с искусно вырезанной картой Евразии.

— Чтоб тебя! — ругнулась Василиса. — Вы только посмотрите. Он же еще и навигатор испортил.

Я подошел к карте и с огорчением убедился, что экс-царевна снова оказалась права. Видимо, арбалет Дмитрия обладал какой-то невероятной мощью. Выпущенная мной стрела добралась аж до этой комнаты. И, несмотря на то, что по пути ей надо было прошить насквозь как минимум три-четыре стены, факт оставался фактом — она сделала это, и теперь ее острие торчало из покалеченного ландшафта где-то около Великого Новгорода.

— Я пытался выдернуть ее с той стороны, — объяснил Дмитрий. — Но помешал наконечник.

Василиса только головой покачала, и я ее понимал. Мне самому было искренне жалко загубленного шедевра. Вообще-то я не большой любитель народного творчества и в частности резьбы по дереву. На мой вкус большая часть подобных изделий малость аляповата. Однако эта карта и впрямь была чем-то особенным. Всю ее поверхность покрывали искусно выполненные фигурки. Скопления миниатюрных деревьев обозначали леса. Крохотные избушки и часовенки символизировали небольшие провинциальные города, а копии известных зданий соответствовали расположению крупных региональных центров. При этом все они были сделаны так тщательно и выглядели настолько органично, что казалось, будто их не вырезали, а невероятным образом вырастили из идеально гладкой и теплой на ощупь деревянной поверхности. И только сквозная дыра, из которой Счастливчик извлек стрелу, портила это произведение искусства, представляясь чем-то вроде уродливой шахты в разверзшуюся преисподнюю.

— Да уж, Неудачник… — с сожалением протянул Дмитрий, впервые упомянув мою должность в Обществе. — Натворил ты дел. Что скажете, Иван Иванович? Зарастет или навсегда след останется?

— Зарастет, — задумчиво ответил наш шеф, которого сейчас, похоже, волновало совершенно другое. — Вы гляньте лучше, куда попала стрела!

Иван провел по краю дыры мизинцем и торжественно предъявил его членам своей команды.

Палец оказался измазанным в чем-то густом и черном, похожем то ли на мазут, то ли на расплавленную резину.

— Улавливаете?

Экс-царевна и Счастливчик склонились над поврежденной картой, отверстие в которой продолжало набухать новыми черными каплями.